Текст книги "Тень Одержимого (СИ)"

Автор книги: Феликс Эйли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

– Страдаешь на службе, которую терпеть не можешь. Веришь в идеалы, которые твоё начальство само ни во что не ставит. Тебе одиноко и тоскливо. Остро не хватает тепла, и единственный, кто его может дать – кот-робот, искусная имитация настоящего животного…

– Не смей лезть в чужую жизнь! – Пронина водила пушкой, но видела только тьму.

– Это Руденко залез и Баррада. А я лишь раздобыл плоды их трудов. Если ты думала, что охранители перестали следить за тобой на Земле, ты очень наивна.

Фрося застыла. Мерзавец был прав – иначе бы он не знал подробностей вплоть до робокота.

* * *

– Он говорит по-здешнему? – удивился Антимон.

А вот Пиксель не удивился – он единственный из корсаров знал, кто скрывался под маской. Слова Одержимого были капитану непонятны, но террорист тоже заботливо обеспечил своё выступление субтитрами. Не исключено, что и с расчётом на Пикселя…

– Люди Великородины! – обратился преступник к празднующим. – Слова о вере, служении и величии красивы, но посмотрите на тех, кто их произносит! Взгляните, что несла тысячелетняя Империя за всё время своего существования! Богатство, славу, почёт, но лишь для тех, кто стоит на вершине – таких, как Раков! А что досталось простым людям во многих мирах?

– Действуем? – спросил Босс.

– Подожди, – осадил Пиксель, чуя неладное.

Вдалеке завыли сирены. Сенсоры тартаны показали несколько флаеров полиции и Охранительного Бюро. Группы машин летели к проспекту на всех парах, но затормозили от следующих слов Одержимого:

– Господа охранители! Неужели вы считаете, что уничтожить правду, что заткнуть ей рот будет так просто? Нет… Если любой из вас или полиции пересечёт завесу, ваше драгоценное правительство взлетит на воздух!

Пиксель заметил, как люди на трибунах стали копошиться. Ближайшие соседи Ракова что-то говорили губернатору, а он кивал.

– Входящее сообщение, – предупредила автоматика.

Дженкинс вывел голограмму на проектор. Это оказалась помощница Прониной.

– Я Надежда Мышкина, Охранительное Бюро, – смущённо представилась девушка.

– Что случилось? – Пиксель подбежал к приборам.

– Одержимый проник в здание, на экранах играет запись, связи с Прониной нет, пытаюсь взломать глушилку, но не могу, – сбивчиво затараторила Мышкина.

Значит, Карл успешно идёт к своей цели, какой бы она ни была.

– А мне что делать, госпожа охранительница? – спросил капитан.

– Пока ничего – мы боимся, что у него есть бомба, газ или что-то ещё опасное. Спецотряды уже направлены внутрь небоскрёбов для тихой ликвидации людей Одержимого. Оставайтесь на местах и держите ухо востро.

– Понял вас, госпожа охранительница.

Голограмма погасла. А за бортом злодей снова обратился к народу:

– Вы помните, что случилось четырнадцать лет назад, в 986 году? Если нет, то я вам напомню. Именно тогда в августе Имперская Армия высадилась на планету Антея и жестоко расправилась с местным населением.

Вместо него на мониторах появились фотографии зданий, лежащих в руинах. Небоскрёбов – не таких высоких, как на Великородине – с зияющими посреди этажей дырами. Сожжённых флаеров и витрин. И множества трупов, над которыми склонились скорбящие.

– И за что? – сквозь снимки проступила маска Одержимого. – Антейцы вероломно напали на Империю? Уничтожили несколько её миров? Нет. Единственное преступление Антеи было в том, что она не хотела быть частью имперского пространства, всеобщей имперской семьи. Но разве являются преступниками выросшие дети, которые хотят жить отдельно от родителей?

– Это всё ложь! – выкрикнул кто-то на барже.

– Они первыми начали!

– А как тогда ваша непогрешимая и доблестная Империя отнеслась к своим же подданным? – гремел Одержимый. – Да ничуть не лучше!

На экране вместо его маски появился разрушенный городской проспект под розово-бежевыми облаками. Дрон с камерой показал, как по улице бегут тысячи имперских солдат в серо-зелёной форме, вооружённые автоматами. Вскоре в центре кадра появился толстый мужчина в офицерском мундире. Рядом с ним стояли знаменосец с реющим штандартом, ординарцы, полковые священники и прочая свита.

– Вп!-ерёд, соб!-аки, к п!-об!-еде! – вопил полковник во всю глотку.

– УР-Р-Р-А-А-А-А!!! – кричали солдаты на патриотическом подъёме.

Они пошли в атаку, продвигаясь по разбитому асфальту среди обломков. И вскоре первые ряды полегли от рук врагов, засевших в окнах ещё целых небоскрёбов. Камера приблизилась, показывая, как люди падали, сражённые автоматными пулями, и на место погибших тут же вставали новые бойцы, которых через несколько секунд ждала абсолютно та же участь.

У Пикселя от этого зрелища навернулись слёзы. Перед прощанием Карл говорил что-то про Антею. Что именно там разочаровался в Империи и попал в Тёмный Замок. Возможно, он был одним из тех самых солдат, что бежали на верную смерть?

– Восстание на Антее было подавлено, но огромной ценой, – на фоне разрушенного города возникла полупрозрачная маска Одержимого. – И кто же, вы думаете, эти люди, которых расстреляли на ваших глазах? Добровольцы, готовые защищать Империю? Те, кто поклялся в верности Императору до конца по собственному желанию? Нет. Это были простые, несчастные юноши, многие из которых даже не достигли совершеннолетия. Их забрали из школ, семей, причём не только на бедном юге или других планетах системы, но и прямо здесь, в столице целой части Империи! Их оторвали от обычной жизни, их отправили умирать, а с родителей взяли подписки о неразглашении. Судьба немногих выживших осталась незавидной. И всё это было затеяно лишь для того, чтобы Империя оставалась великой, а генерал Хонорик, который руководил этой самоубийственной атакой, получил новую награду!

– Бред! – донеслось с барж.

– На Антею брали добровольцев!

Изображение города погасло, и на экранах остались лишь чернота да безликая зеркальная маска, на которой не было никаких эмоций.

– Задумайтесь, кому вы служите, – басом проговорил Одержимый. – На чью милость оставляете свои жизни, ради кого посылаете своих детей умирать. Вы убеждены, что Империя искренне заботится о вас? Нет, она может так же легко забрать ваши блага, как и дать их вам. В любой час, в любую минуту…

* * *

– Остановись, подумай, – мягко сказал человек в маске. – Для имперцев ты лишь расходный инструмент, не более. Но представь, что можно уйти, освободиться!

– Куда уйти? – резко спросила Фрося. – В Тёмный Замок?

– Тёмный Замок – изжившие себя слабаки, которые погрязли в интригах. Я знаю, потому что учился в его стенах, но сейчас я действую сам по себе, не скованный рамками правил и запретов.

Пронина вышла из себя. Но теперь не потому, что он поносил Императора. Всю свою жизнь она всячески себя ограничивала, из кожи вон лезла, чтобы стать образцовой подданной Империи. Чтобы люди признали её нормальной, достойной существования – и даже лучше. А этот выскочка просто был собой. Он не стеснялся своей ненормальности к вящему раздражению Фроси.

– И что ты сам по себе можешь сделать? – бросила она.

– Вариантов много. Обвалить глизеанскую биржу, устроить переворот на Сан-Граносе, – прозвучал голос без модулятора. – Всё это возможно. Но ещё большего мы достигнем вместе!

Просто мужской голос, ничего сверхъестественного. Даже на удивление мягкий, успокаивающий. Фрося обернулась туда, откуда он доносился, и увидела высокого человека в плаще. Её лицо отражалось в зеркальной маске – ещё более опухшее, чем обычно.

– Прошу тебя, забудь всё, что тебе говорили о мужчинах родители, подруги, общество, – Одержимый вдруг перешёл на общеимперского на великородный. – Я принимаю тебя такой, какая ты есть. Я не требую образцовой женственности ни от кого и не ищу ни хозяйку моего дома, ни мать моих детей.

Он говорил со столичным акцентом – тем самым, который Фрося считала слишком правильным и высокомерным, но при этом тщетно пыталась сымитировать в юности. Неужели он тоже с Великородины? Или так хорошо выучил сложный язык?

– И твоя внешность прекрасна, – сладко пел он. – Для меня будет блаженством прикоснуться к твоему телу и утонуть в твоих объятиях… Присоединяйся ко мне. Вместе мы можем свергнуть имперский диктат, который долго душил твою волю, и разобраться с лицемерием Тёмного Замка. И на руинах построить новую Галактику, более добрую к тем, кто отличается от большинства, к таким, как мы…

Одержимый элегантно протянул руку в чёрной перчатке в сторону Ефросиньи. Та замерла, не в состоянии вымолвить и слова. К ней будто бы пришла ожившая подростковая фантазия, та самая, чистая, без слоёв чужого влияния и предрассудков. В глазах Фроси проступили слёзы. К змею весь долг перед Господом-Императором и Империей, к змею всю прежнюю, бессмысленную и бесполезную жизнь… Только она сначала хотела увидеть настоящее лицо Одержимого.

– Сними маску, – тихо сорвалось с губ Прониной.

Он дотронулся руками до шлема и снял его. Фрося разглядела лишь голову и длинные волосы до плеч – черты лица тонули во мраке. Она опустила целеуказатель и активировала ночное видение. Но и это не помогло – Одержимого будто окутала тьма.

И тогда охранительница пошла вперёд. Робко и осторожно она шагала в моторизованной броне мимо прямоугольных серверов – навстречу тому, кто готов был ей помочь.

* * *

Одна из множества небесных барж марки «Радус» висела над туманом Макариевского проспекта. На палубе, которую поддерживали в воздухе антигравитационные приводы и гиростабилизаторы, собрались десятки человек. Буквально десять минут назад они веселились, непринуждённо болтали, пили газированное вино, снимали себя и близких на коммуникаторы и выкладывали фото в планетарную сеть…

А теперь все застыли в недоумении. В руках у некоторых до сих пор догорали огненные палочки, но праздничное настроение вмиг улетучилось. Аграфена стояла посреди толпы. Сердце билось в панике. Груша смотрела то на спины в куртках и головы в шапках и кепках перед собой, то на экраны вдалеке.

На те самые экраны, где блестела золотая маска Одержимого. Аграфена что-то слышала о некоем бандите, который взял заложников на Рейвенхольде, но не ожидала попасть в его сети. Всё-таки сестра была права, и её следовало послушать – при всех охранительских заморочках, которые Груша никак не могла простить.

Она держалась за мужа, ища в нём опоры. Роман оставался невозмутим. Он смотрел на безликого террориста твёрдым взглядом. А с другой стороны к самой Груше прижался маленький Слава…

– Ма-ма, что та-кое? – не переставал спрашивать он.

– Я не знаю, сынок, – честно ответила она, посмотрев в его маленькое личико.

* * *

Штурмовик Семецкий тихо крался по тёмному коридору небоскрёба. С автоматом в руках элитный боец шёл мимо дверных проёмов, руководствуясь встроенным в шлем тепловизором. Позади следовали и другие штурмовики. Охранитель Драгомиров приказал им осмотреть все здания проспекта в поисках устройств, заложенных Одержимым.

Сквозь красные линзы Семецкий увидел несколько жёлтых размытых пятен. Значит, подельники Одержимого скрываются в соседней комнате… Ударом бронированного сапога штурмовик выбил хлипкую офисную дверь – и очутился в просторном кабинете. За панорамными окнами, прикрытыми жалюзи, пылали огни праздника. А помимо столов с компьютерами, типичных для таких помещений, на полу стояло множество бочек.

– Сержант, я нашёл их, – с хрипом доложил Семецкий по громкой связи.

Перед ним стоял человек в полицейской форме – такой же высокий, как штурмовик, только толстый.

– Офицер, какого хрена ты не доложил ОБ? – рявкнул Семецкий, наведя дуло.

Полицейский лишь усмехнулся. У него было лицо не сытого, довольного жизнью столичного стража порядка, а отъявленного уголовника с нижнего уровня – тяжёлое, покрытое рубцами и шрамами.

– Тут «оборотень»! – проорал штурмовик.

Метким выстрелом он повалил «полицейского» на пол, но из-за угла выбежали другие бандиты. Автоматная очередь изрешетила Семецкого, и он бессильно рухнул на пол, а за ним – и его товарищи по штурмовому отряду.

– За Антею! – это было последним, что он услышал.

* * *

– Если завтра Земля объявит новый священный поход, то готовы ли вы отдать ей своих детей? – гремел жуткий голос Одержимого над улицами города. – Готовы ли отправиться туда сами? Готовы ли принести благополучие и жизнь в жертву величия Империи?

Аграфена вздрогнула, представив Славу большим и в армейской форме. И мёртвым после очередной военной кампании…

– Я умру за Императора! – прокричал пьяный юноша, лихо отплясывая у борта.

– Лишь бы не было войны… – тихо сказала старушка.

– Если да, то я принесу в жертву вас, никчёмных, глупых людишек! – интонации злодея стали ещё более жёсткими, даже рублеными. – И да очистится Вселенная огнём!

Груша застыла в ужасе – высоко над баржами, по всему проспекту начали взрываться здания. Оранжевые облака охватили этажи, словно раскрылись бутоны цветов. И сверху прямо на людей с грохотом посыпались куски железобетона.

Ей хотелось кричать – и она закричала. Схватилась за Романа, а он успокаивающе её обнял. Слава прижался к ногам матери. Он тоже орал, недоумевая, что вообще происходит, но хорошо чувствуя опасность.

– Лево руля, блин! – проорали в рубке.

Палуба немного наклонилась – небесная баржа пыталась уйти от лавины обломков. Но затем врезалась в точно такое же судно, и от столкновения взорвался один из её реактивных двигателей. Баржа накренилась уже сильнее. Расталкивая друг друга, люди хватались за всё, что можно, а кто-то укрылся в ресторане. Парень, который клялся умереть за Императора, потерял равновесие и улетел в туман вместе с камнепадом.

Рома схватился крепкой рукой за борт. Другой он держал Грушу, которая не отпускала Славу. Вокруг падали обломки зданий. Их шквал придавил несколько небесных барж. Антигравитационные приводы не выдержали, и суда вместе с пассажирами мёртвым грузом понесло вниз.

А в динамиках гремел демонический хохот Одержимого. Жуткий, нечеловеческий смех заполнил воздух, перекрывая шум взрывов и падающих обломков. Безликая зеркальная маска взирала на город с экранов, упиваясь чужой болью.

– С нами Император, – уверенно сказал муж.

Аграфена нервно улыбнулась ему, стараясь не смотреть на творящийся апокалипсис. Придерживая Славу одной рукой, другой она вцепилась в поручень. Всё будет хорошо. Они выберутся.

Огромный серый валун, из которого торчала арматура, устремился прямо к барже. Крича и крепко сжимая Славу, Аграфена взглянула в лицо своей гибели.

И жизнь оборвалась.

* * *

– Летим, живо! – гаркнул Пиксель.

Тартана убрала посадочные платформы и поднялась над городом, когда прогремели взрывы. Волна огня прошла от начала проспекта до его конца, оборвавшись у трибун. Стенды с экранами, на которых хохотал Одержимый, не пострадали, а вот кафедра членов правительства потонула в ярком облаке. Пиксель готов был поклясться, что в момент взрыва Раков и прочие засветились зелёным, будто голограммы.

– Спасём всех, кого сможем! – принял решение капитан. – Тебя это тоже касается, Михаил! – проорал он в устройство связи.

Пока тартана снижалась, Пиксель не отводил взгляда от Одержимого, злобно хохочущего с экранов. Что же ты наделал, Карл? И ради чего? Неужели твоя ненависть – к Империи, родной планете или чему-то ещё – настолько сильна, что от неё город полыхает красным заревом, которое отражается в куполе храма? Что баржи с беззащитными людьми, сталкиваясь с обломками зданий и друг с другом, неотвратимо идут к смерти? И нужна ли тебе после этого помощь? Глядя на хаос вокруг, Пиксель убедился, что совершил правильный выбор.

Багровые облака рассёк корсарский бриг с алым носом. Наклонившись, он завис между одним из небоскрёбов и проспектом. Осыпавшиеся сверху камни разбивались о бронированный борт космического корабля, а парившие под ним баржи выплыли из-под его тени, прочь от опасности.

Единая вереница огней на проспекте нарушилась. Лишь отдельные баржи сверкали во тьме, и к одной из них устремился Пиксель. Сквозь лобовое стекло он видел, как вокруг суетятся полицейские, медицинские и спасательные флаеры. Где-то там была и вторая корсарская тартана.

Транспортник завис рядом с баржей, которая без двигателей на одном борту медленно, но верно плыла вниз. Открылся стыковочный шлюз, и оттуда опустился трап. Пиксель с корсарами спрыгнул на палубу. Великородинцы недоверчиво взглянули на космических разбойников, но он им показал патент с официальной печатью.

– Ми! Помощь! Уам! – произнёс капитан на местном языке.

Под присмотром корсаров горожане ступали на трап и грузились на тартану. Были там и маленькие дети, и глубокие старики. Пиксель вместе с несколькими членами команды разгребал завалы, освобождая тех, кого придавило. Больше всех в этом деле преуспел Босс – своими ручищами он поднимал огромные куски железобетона и швырял куда-то за борт. Антимон дежурил рядом, оценивая количество тяжело раненных. На борту транспортника врач окажет им первую помощь, после чего корсары передадут их имперским медикам.

* * *

Одержимый стоял перед Ефросиньей, снова протянув ей руку в чёрной перчатке. Сердце Прониной трепетало. Она так хотела сбежать из этого кошмара – вместе с таинственным человеком, который хорошо её понимал. И был готов принять.

– Смелее, – мягко, ласково сказал Одержимый. – Ничего не бойся.

Она не боялась. Надежда на новую жизнь маячила впереди, освещённая алыми лучами. Новую жизнь, где не надо будет стесняться своей фигуры и мучиться из-за «ненормальности», с завистью глядя на успешную Аграфену… Где не придётся зависеть от Баррады и его крепко спевшегося коллектива, дружного со всеми, кроме самой Прониной.

Зазвонил коммуникатор на запястье. Нажав кнопку, Фрося увидела голографическую Надю.

– Я вернула связь, но… но… – Мышкина пребывала в шоке, – он… взорвал праздник…

Говорила она сбивчиво, со всхлипами. Настроение Фроси вмиг переменилось. Как, как вообще она могла довериться этому чудовищу? Этой твари, что взрывает людей⁈ Хоть бы Груша была жива…

– Монстр! – отчаянно выпалила Ефросинья. – Ублюдок! Выродок!

Почти в упор она выпустила несколько пуль в Одержимого, но он только смешался с темнотой в комнате. И всё пространство над полом захватил густой туман. Взбешённая Фрося двигалась среди белых клубов, водя оружием в разные стороны. Голограмма Нади погасла.

Вдруг загорелся свет. Ефросинья поняла, что стоит одна посреди необъятной серверной. Ноги Прониной тонули в плотной пелене, а злодея нигде не было видно.

Глава 25

Кровавая ловушка

Прямой путь железной дороги пронзал громаду Престольного подобно игле. По рельсам быстро нёсся серебряный поезд. Гладкий локомотив с заострённым носом напоминал пулю или пушечный снаряд. Мощный двигатель на огромной скорости тянул за собой несколько вагонов, по случаю Дня Империи расписанных алыми узорами и цифрами «1000». Постепенно светало, и небо над гигантскими серыми зданиями окрасилось в тёмно-синий цвет.

Людей в поезде ехало мало. Кто-то спал после праздника, а кто-то боялся выйти из дома из-за трагедии в центре. В одном из вагонов пассажиры занимали только его половину: в другой стояла столь невыносимая вонь, что люди не хотели там находиться.

И лишь один неряшливо одетый мужчина лежал на целом ряду сидений, обитых чистой синей тканью. На грязном коричневом пальто не хватало пары пуговиц. Шапка походила на мокрую мочалку с ушами, одно из которых было оттопырено. Нос над отросшей щетиной превратился в опухшее красное пятно. Ничего особенного – всего лишь перебравший ночью работяга.

Мужчина поворочался на импровизированном диване, слегка приоткрыв глаза. Сплошные стены небоскрёбов за окнами сменились небольшими многоэтажками, над которыми пролетали редкие флаеры – значит, поезд уже приближался к городской черте. На белой стене вагона экран показывал новости.

– … произошла серия чудовищных хлопков на Макариевском проспекте, где проводилось всенародное празднование тысячного Дня Империи, – доносился до пьяницы голос ведущей. – По предварительным данным, погибло десять тысяч человек, из них восемь тысяч пятьсот – жители Великородины, число уточняется. Известно, что за вероломной атакой стоит межпланетный террорист по кличке Одержимый, прежде бравший в заложники членов правительства на Рейвенхольде. Личность врага человечества, который скрывает лицо под маской, до сих пор не установлена…

Мужчину передёрнуло, и он заёрзал сильнее. То, что произошло, ни в какие планы не входило. Он был не прочь поквитаться с Империей, но подобного бы не допустил…

Но в реальности всё же допустил. Случившееся невозможно переиграть. И остаётся только наказать тех, кто обвёл Одержимого вокруг пальца.

Железнодорожный мост поднимался на огромных сваях над бескрайней заснеженной пустошью. На горизонте чернел Престольный, издалека похожий на раздувшийся муравейник. А поезд ехал на восток, к тонкой розовеющей полоске рассвета.

– Станция Забоево, – без эмоций оповестил искусственный голос.

Фальшивый пьяница встал, притворно покачиваясь на ногах, и кое-как засеменил к выходу. Телевизор показывал губернатора Ракова.

– В эту ночь коварные разрушители вышли из теней и подло нанесли удар, – Одержимый с детства знал эти интонации, к которым сейчас прибавилась кибернетическая хрипотца. – Однако нашу волю, волю Великородины и всего человечества так просто не сломить! Мы выдержали это испытание и выдержим следующие!

Такие люди всегда выживают и продолжают говорить красивые слова о прекрасной Империи и её зловредных врагах. Гибнуть в ней – удел простого населения…

Поезд замер. Красные автоматические двери раскрылись, и человек в рваном пальто и растрёпанной шапке-ушанке вывалился наружу.

– Следующая остановка Тихая Лохань, – сообщил искусственный интеллект, и стальные створки захлопнулись.

Одержимый ковылял по засыпанной снегом платформе. Справа от него внизу стояло несколько маленьких домиков с пологими крышами. Из кривых труб валил густой дым. Одинокий сторож в светоотражающей куртке зажал нос, морщась от подхваченного ветром зловония. Карл Птитс – или Авис, как его тогда звали, узнал об этой дурно пахнущей смеси на уроках Высшего Лорда Штейнштейна в Тёмном Замке, и много лет спустя был рад применить эти знания на практике.

Спускаясь по продуваемой ржавой лестнице, Одержимый двигался куда увереннее. Внизу, на снегу прямо под мостом ждала лодка. Подойдя к ней, мститель постучал по серой обшивке, и открылась боковая дверь.

– Я уж думал, вы не придёте, кэп, – насмешливо сказал Крысюк изнутри.

Он даже не притворялся. Фыркнув, Одержимый надел гигиеническую маску из кармана и взошёл на борт. Шлюз затворился, и лодка взлетела.

– Военный патруль три-два-два-один, – передавал старпом на великородном.

Он стоял рядом с пилотом и отправлял коды орбитальной службе, пока за лобовым стеклом отдалялась земля. Конечно, все на Великородине были подняты на уши – полиция, армия, Охранительное Бюро, но «Чума» всё предусмотрела и каким-то образом обеспечила Одержимому прикрытие.

Ещё несколько пиратов сидели на своих местах, зажав носы от запаха. За их спиной тем временем главарь снял пальто и облачился в длинный плащ. Отвернувшись от подельников, предводитель избавился от гигиенической ветоши и надел зеркальную маску. Провонявший камуфляж отправился в ящик, и члены команды облегчённо вздохнули.

Лодка набрала высоту и устремилась к зависшему на орбите фрегату. Стальные пластины на крыше массивного корабля развернулись, и транспортник сел на посадочную площадку.

– Кэп, нам опасно здесь оставаться, – залепетал Крысюк, когда в ангар снова запустили воздух и пираты вышли из челнока. – Пора возвращаться на базу.

Одержимый кивнул. Старпом не видел, насколько презрительным взглядом смерил его капитан.

– Всем на мостик, – кратко сказал человек в маске.

Автоматические двери распахнулись, и все пассажиры транспортника вышли в коридор. Узкое помещение с серыми рифлёными стенами и лампами на скосах под потолком было типичным для этого корабля. Впереди шагали Одержимый и Крысюк, а дальше – остальные головорезы, которые присутствовали с ними на Великородине.

– Вы нашли данные, кэп? – болтал старпом на общеимперском. – Только не говорите, что не нашли. Иначе мы потеряем след навсегда и провалим миссию!

Главарь молчал, идя по кораблю. Как же этот Крысюк надоел… Прохвост, который всюду искал свою выгоду и принимал сторону самых сильных. Когда Империя подавляла мятеж на его родной Антее, он готовил для солдат с Великородины, и Карл Птитс ел его стряпню на руинах Антеона. Было бы неудивительно, если до вторжения Крысюк клялся в верности правительству Лорда Кароса и всячески проклинал «имперских оккупантов». А сейчас какая-то нелёгкая занесла пройдоху на путь разбоя. Формально старпом был верен капитану, но на самом деле вряд ли считал его сильным – не воспринимал всерьёз. И потому пропустил мимо ушей предостережение Одержимого. Зря…

Длинные лампы внезапно замигали, после чего свет и вовсе погас. Автоматические двери в переборках громко захлопнулись.

– Что? – взвизгнул Крысюк.

– Какого змея тут творится? – возмутился другой бандит.

С помощью мысленного интерфейса Одержимый включил прибор ночного видения. И нажатием встроенных в перчатки кнопок активировал лезвия. Вся ярость, что бушевала внутри, тут же освободилась и захлестнула пространство.

Одержимый не щадил никого. Все они были отбросами, подонками, да ещё и подлыми предателями. Лезвия вгрызались в плоть пиратов, рассекая её и жизненно важные органы. Рослые бандиты пытались сопротивляться, но они ничего не видели, а вот Одержимый – видел. И испытывал невероятную радость, убивая головорезов одного за другим.

Он неотвратимо преследовал Крысюка, сбежавшего в конец коридора и лихорадочно молотившего по закрытой двери кулачками. Как тщетно… Тень в маске настигла свою жертву. Капитан прижал старпома к дверям. Тот завизжал от страха, словно мелкий грызун. Но вопль прекратился, когда Одержимый проделал лезвием дыру в его горле.

Человек в маске поднялся на капитанский мостик тяжёлым шагом, гремя сапогами по ступенькам. Он дышал громко и неровно, а его сердце до сих пор пылало жаждой крови и справедливого отмщения.

У компьютерных экранов стояли Раттиганы, Биг Панч и ещё трое пиратов. Вся команда смотрела на Одержимого со смесью ужаса и отвращения. Брат и сестра картинно поморщились, обняв друг друга. Безносый верзила открыл рот, и его кибернетический кулак с грохотом рухнул.

– Звиняйте, – буркнул Биг Панч, и железная рука на тросе вернулась в гнездо.

Одержимый взглянул на свой плащ. На чёрной ткани алели яркие пятна крови. Она стекала и с обнажённых лезвий, заливая пол. Человек в маске усмехнулся.

– Полагаю, вы гадаете, что произошло? Крысюк нарушил обещание и подговорил всех, кто был со мной на Великородине, предать меня. Включи камеру в коридоре Б-31, – приказал он Раттигану, который был ближе к командной консоли.

Пират нажал пару кнопок, и на экране появилось помещение. На полу валялись изуродованные, распотрошённые трупы, а под ними блестели лужи крови. Красные капли сверкали и на серой стене, образуя беспорядочный узор. Увиденное ещё сильнее шокировало пиратов. Главарь почуял, как страх охватил их жалкие душонки, заметил, как Раттиганы и ещё двое задрожали, как дёрнулось веко невозмутимого на вид Биг Панча…

– Вот что будет с теми, кто посмеет меня ослушаться. Считайте это для себя уроком.

– А что нам теперь делать? – пропищала Рита Раттиган. – Мы висим на орбите враждебной планеты, где флот поднят в боевую го…

– Молчать! – рявкнул главарь. – Курс на базу, отсидимся там, пока не станет известна следующая цель! А теперь… оставьте меня.

Он дёрнул за подол плаща, развернулся и пошёл в свою каюту.

Автоматические двери сдвинулись за спиной Одержимого, и он запер их на замок. Выдохнув, Карл снял с себя маску. Ярость всё ещё кипела внутри него. Он желал разбить блестящее стекло, избавиться от тени внутри себя, но шлемов осталось только два. Да и помогло бы это?

Он положил маску на стол, рядом с компьютером. А вместе с ней – носитель информации, который подсоединил к планшету. Золотистая поверхность шлема была заляпана кровью, а за алыми вязкими пятнами виднелось лицо. Искажённое зеркалом и злобой, перекошенное оптической игрой и гневом, изуродованное гримом пьяницы и яростью. Рот Одержимого непроизвольно скривился, обнажив зубы, и он безумно захохотал. Наконец-то… Стихия. Свобода.

Нет! Карла передёрнуло от собственного отражения. Повернувшись налево, он вломился в ванную комнату и открыл кран в раковине. Сильный поток воды смыл кровь с лезвий на руках Птитса, после чего тот резко бросил перчатки в душевую и принялся судорожно умываться. С носа сползала краска, со щёк и с подбородка – искусственная щетина. От поддельного облика не осталось и следа, но не всё можно смыть…

Карл посмотрел в зеркало. Его длинные волосы были взъерошены, а в глазах пылала звериная ненависть. К Империи, Разрушению, людям, «Чуме», но больше всего – к себе. Вытерев лицо полотенцем, Птитс швырнул плащ в стиральную машину и взял из гардероба новый, точно такой же. Затем возвратился в каюту, сел за стол и включил компьютер. Рядом работал планшет, подсоединённый к данным охранителей.

Пока наверху пираты готовились к прыжку на базу, Одержимый смог ненадолго влезть в планетарную сеть Великородины. На сайте правительства отображался список погибших. Карл взволнованно пролистал ряд фамилий до буквы «П». И не нашёл ни Эльзы, ни Александра Птитса. Он был уверен, что родители себе не изменят и встретят День Империи дома, но, убедившись, что они живы, почувствовал себя чуть спокойнее.

А затем его взгляд зацепился за другое имя. «Пронина Аграфена Афанасьевна, см. Семёнова». Вероятно, девичья фамилия… Карл нашёл три записи рядом. «Семёнова Аграфена Афанасьевна (Пронина), род. 970». Слишком похоже на младшую сестру Ефросиньи Прониной… Он был в шаге от того, чтобы переманить охранительницу на свою сторону, но обстоятельства сложились иначе. «Семёнов Роман Васильевич, род. 968» – её муж. Ровесник Карла. И «Семёнов Вячеслав Романович, род. 996» – маленький сын, погибший вместе с мамой и папой…

Птитс открыл личную страницу Семёновой. Последняя фотография была сделана на борту небесной баржи предположительно за минуты до катастрофы. Худая и накрашенная девушка в модной дублёнке и расписном платке улыбалась рядом с суровым, грубоватым на вид мужчиной в пальто и пухлым ребёнком в комбинезоне.

Карл пролистал ленту дальше. Вот фото на одной из центральных улиц, освещённой гирляндами. Поздравления от подруг. Праздничная молитва Императору. Кулинарные рецепты. Кадр с сестрой на фоне южных пальмёз – Ефросинью бы многие сочли менее привлекательной из-за веса, более простой одежды и отсутствия макияжа. Но даже невооружённым взглядом было видно, насколько в её глазах больше ума и осмысленности, что данные из архивов Бюро лишь подтвердили. Да и Птитс не лгал ей, что хотел её ласкать…