Текст книги "Тень Одержимого (СИ)"

Автор книги: Феликс Эйли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

Ефросинья на миг остановилась посреди заснеженной улицы, чтобы прочувствовать атмосферу праздника. Мышкина отправилась по своим делам, а часть штурмовиков сопровождала Пронину на некотором расстоянии. В сумочке охранительницы зазвонил коммуникатор. Она ждала этого…

– Алло, – сказала Фрося.

Из её рта шёл видимый пар.

– Привет, сестра, – ответила Груша.

– А ты где? – улыбнувшись, спросила охранительница.

Над множеством шапок она увидела, как кто-то ей машет. Пронина радостно пошла навстречу сестре – и нежно обняла её.

– Я так по тебе скучала! – воскликнула Фрося, отпустив Грушу.

– Я знаю, – ответила та.

Более высокая и стройная, Аграфена была одета в рыжую шубу и чёрную юбку ниже колен. Длинные светлые волосы покрывал платок с цветочными узорами, а через плечо была перекинута светлая элегантная сумочка. И пахла Груша изысканными духами.

– Я побывала в Центральном магазине и закупилась, – она указала на сумку и белые сапожки. – У нас в Тарае такого днём с огнём не сыскать…

– Это здорово… – устало протянула Фрося.

– И твой подарок смотрится чудесно! – Груша потрогала шубу из меха хорюнчика.

– Пожалуйста, прости, что сейчас я без подарков, – вздохнула охранительница, – совсем заработалась.

– Ничего, всё хорошо, – в глазах Аграфены мелькнула печаль.

– Мы хоть увиделись, – старшая сестра погладила младшую. – А где твои?

Груша посмотрела вдаль и поманила кого-то рукой. Вскоре из толпы к ней подошёл мужчина – рослый, на целую голову выше, одетый в чёрное пальто и меховую шапку такого же цвета.

– О, Фрося, привет! – воскликнул Роман. – Эй, Слава, иди сюда! Иди, кому говорят!

Мальчик нехотя отвлёкся от нарядных витрин и засеменил к родителям. Почти полностью закутанный в тёплую одежду, он напомнил Фросе космического пехотинца в моторизованной броне. Открытым осталось только лицо – пухлощёкое и румяное.

– Слава, поздоровайся с тётей Фросей, – сказала Груша.

Ребёнок промолчал, надув губы.

– Ну же, давай!

– Пи-вет, тё-тя Фо-ся! – выговорил Слава.

– Привет, малыш, – охранительница вложила в эту фразу всё дружелюбие, которое в ней осталось.

– Ты за-ешь, фо ты то-стая?

– Вячеслав Романович! – почти прикрикнула Груша.

Ефросинья только засмеялась, но покраснела.

– Ты здесь на задании? – Аграфена попыталась замять неловкость.

– Честно говоря, да. Мы ловим одного предателя – извини, что подробно не расскажу.

– Удачи с поимкой, – вяло пожелала Груша.

– Спасибо. Мне скоро пора идти… – охранительница вспомнила, что нужно пообщаться с пиратом.

– Что ж, пока, Фрося, – в словах Аграфены послышался лёгкий холодок.

– До свидания, – добавил от себя Роман. – Пойдём, Слава!

Они уже немного отдалились, когда Ефросинья окликнула:

– Стой!

– Что такое? – обернулась Груша.

– Пожалуйста, пообещай мне, что не пойдёшь на праздник, – Фрося посмотрела в глаза сестры. – Там может быть опасно.

– Но мы уже собрались, – Аграфена кивнула в сторону барж, припаркованных в конце улицы. – Тысячелетие Империи бывает не каждый день!

– Прошу тебя, не надо, – спокойная речь охранительницы превратилась в мольбу. – Ради Императора и всех святых, посидите в кафе, тихо отпразднуйте втроём. Так будет лучше.

– Хорошо, – Груша нервно закивала. – Хорошо.

Фрося грустно улыбнулась сестре.

– Пока, – сказала охранительница. – И да спасёт вас Император.

– И тебя тоже.

Семья Аграфены ушла дальше по улице. Издалека Ефросинья расслышала вопли мальчика:

– Мы пав-да не пойдём на паз-ник?

К сожалению, охранительница не расслышала ответ его мамы – скрипка и шум толпы были громче. Но Фрося успокоилась, когда Груша, Роман и Слава не встали в очередь на баржу, а зашли в один из магазинов.

«Да спасёт вас Император», – воззвала охранительница.

Что ж, теперь можно заняться Пикселем.

* * *

Зелёная листва деревьев колыхалась на слабом ветру. Они были похожи на зекарисские пальмы, но с белыми стволами, покрытыми чёрными полосами и пятнышками. Громко заиграл то ли аккордеон, то ли аналогичный музыкальный инструмент с Великородины, к которому вскоре прибавились тяжёлые электронные басы. На неестественно ярком фоне танцевали девушки в красных купальниках и причудливых узорчатых головных уборах, а между ними, будто среди стволов в лесу, сновал человек в костюме медведя. Задорный женский голос запел на непонятном языке.

Пиксель внимательно следил за творившимся на телевизионной панели зрелищем, ковыряя ложкой малиновый суп со сметаной. Капитан сидел за столиком в маленьком кафе-павильоне, совсем один. Хотелось отдохнуть от команды, одна часть которой бродила где-то поблизости, а другая осталась на корабле. Кроме корсара, внутри были лишь бармен и влюблённая парочка студентов – похоже, большинство собиралось отметить праздник в центре Престольного либо у себя дома. Справа от Пикселя за огромным стеклом снег падал на постепенно темнеющий парк, где редкие горожане выгуливали собак.

Лёгкие и прозрачные автоматические двери за спиной капитана раскрылись, и внутрь кто-то зашёл. Проглотив ложку того, что в меню значилось как «борщт», Пиксель обернулся и увидел полную женщину в белом. И понял, что добром эта встреча не кончится – то была Ефросинья Пронина. Охранительница повесила куртку и шапку на алюминиевую стойку и села напротив него.

– Не возражаете? – она выглядела не такой раздражённой, как на Рейвенхольде.

– Нет, госпожа охранительница, – капитан постарался принять непринуждённый вид.

– Я прошу у вас прощения, мистер Пиксель, – сказала Ефросинья.

– Положим, что извинения приняты, – корсар не скрывал недоверия.

Студенты удивлённо смотрели на них, будто впервые слышали общеимперский. Бармен подошёл к Прониной, что-то спросил на великородном, и она ответила, качая головой.

– На Рейвенхольде я действовала импульсивно и злоупотребила своими полномочиями, – охранительница снова повернулась к Пикселю. – А сейчас я поняла, что вы из тех людей, кто всё же думает о благе Империи.

– Губернатор Бримстоун умеет убеждать, – усмехнулся капитан, глотнув супа и закусив чёрным хлебом. – Не желаете ли перейти к делу?

Пронина задумалась и сказала:

– Спасибо за прямоту, мистер Пиксель. Вы ведь так же хотите покончить с Одержимым, как и я?

– Да, я тоже хочу разобраться с этой проблемой.

– Похвальная целеустремлённость. Так вот, мы с главным охранителем Руденко убеждены, что цель Одержимого – попасть в штаб-квартиру Бюро.

– И мне нужно её защитить? – Пиксель отвлёкся от тарелки «борщта».

За окном усилился монотонный шум – по дороге медленно проплыл флаер со щётками, которые сметали снег. Мелкая белая взвесь осела на стекле.

– Нет, ваша задача иная, – заговорила Пронина, когда уборочная машина отдалилась. – На Рейвенхольде террорист уводил нас от своей истинной цели. Погибли член парламента, множество военных и полицейских и несколько мирных подданных. Поэтому штаб-квартирой займусь лично я, а вам поручу дежурить на празднике. Позаботьтесь о том, чтобы люди не пострадали.

– Хорошо, госпожа охранительница, – почти сразу отозвался корсар.

С одной стороны, он обещал помочь Карлу и не хотел, чтобы Птитса прижали к стенке имперцы. С другой – спасение людей было важной частью его работы: от пиратов, спятивших сепаратистов или голода. Именно эта причина, наряду с деньгами, заставляла Пикселя закрывать глаза на жестокость Империи. Как же ему поступить, если его старый друг снова начнёт угрожать населению? Корсар не знал, однако на всякий случай согласился с охранительницей. Всё же власть не следовало злить.

– И ещё, – добавила Пронина. – Вы за последние годы имели дело с ксеноартефактами?

Этот вопрос был неожиданным.

– Да, пару лет назад слетал за одним и сдал охранителям, – корсар решил, что лгать не было смысла – всё равно проверят.

– В девяносто восьмом?

– В августе девяносто седьмого, – поправил Пиксель.

– И что это был за артефакт?

Охранительница оказалась дотошной.

– Кинжал, – капитан знал, что не отличался воображением, и не стал ничего придумывать. – Он принадлежал Пастырям, вымершей расе чужаков.

– И что он делал? – не унималась Ефросинья.

Она переставила солонку и перечницу на столе местами.

– Резал, – кратко, с улыбкой ответил Пиксель.

– Просто резал, как овощи или масло?

– Резал броню древних сторожевых роботов как масло, – капитан вспомнил произошедшее в храме и ту мощь, которой обладал артефакт. – Создавал силовые поля, которые этих роботов отгоняли…

Капитан осёкся, понимая, что сказал слишком много – людям запрещалось пользоваться предметами чужаков.

– Волнуетесь, что сболтнули лишнего? – подняла бровь Пронина. – Возможно. Но у вас уже есть смягчающее обстоятельство – вы отдали его нам, а не забрали себе или губернатору, который велел вам его раздобыть. Это был не Бримстоун, верно?

– Не он, а Сэмюел Фокс с Глизе. Сейчас он, должно быть, сидит за решёткой.

– Понятно, – многозначительно кивнула охранительница.

– А можно поинтересоваться, зачем вам эта информация? – всё же полюбопытствовал Пиксель.

– Проверяю вас на надёжность, – сухо ответила Пронина.

Но капитан видел, что она погрузилась в мысли, которыми не желала делиться с ним.

– Подлетите на тартане к Макариевскому проспекту в восемь вечера, – она дала инструкции. – И держите бриг недалеко – случиться может всякое.

– Вас понял, госпожа охранительница, – отозвался Пиксель.

Она вышла, и капитан заметил за окном тени штурмовиков с автоматами. Он обнаружил, что в тарелке почти не осталось супа. На экране телевизора сменился клип – старый, суровый на вид вояка в форме душевно и лирично пел под аккомпанемент гитары. Доев, Пиксель позвал бармена:

– Счёт, пожалуйста!

Великородинец спросил что-то на своём языке. Пиксель и забыл, что тот не понимает всеобщего. Закрыв глаза, капитан залез во внутренний карман куртки и протянул бармену империал.

Вернувшись на мостик, Пиксель принялся раздавать указания. Корабельный хронометр показывал 18 часов по местному времени.

– Беггер, курс на Престольный. Войдём в атмосферу и сядем на площадке у Макариевского проспекта.

– Да, кэп, – ответил рулевой.

– А что мы там будем делать? – поинтересовался Михаил. – Ловить Одержимого?

– Именно, – капитан надеялся, что скроет неуверенность. – И подстрахуем народ на Дне Императора.

– Думаешь, Одержимый устроит веселье, как на Рейвенхольде? – спросил Антимон.

– Подготовиться будет не лишним, – ответил Пиксель. – Беггер, передай орбитальным службам коды доступа – мне их скинула та дамочка. Михаил, проверь пушки. Босс, займись тартанами. Я скоро вернусь.

Капитан зашёл в свою каюту, снова радуясь одиночеству. В его голове крутилось множество мыслей, которым следовало найти выход, но среди корсаров думалось плохо. Да и не в курсе они о Карле – даже те, кому можно было и сказать…

Пиксель порылся в шкафу, вмонтированном в стену, и достал блокнот и ручку. Сев за столик, он начал рисовать на помятом листке бумаги. Схематичный человечек с изогнутым кинжалом в поднятой руке – это сам капитан.

«Проснитесь и пойте, парни…» – в голове корсара всплыли удивительно чёткие воспоминания. Словно он вновь держал оружие чужаков и побеждал им больших и с виду неуклюжих роботов, которых не брали обычные автоматы.

От человечка Пиксель провёл стрелочку и нарисовал круг, подписав «Зекарис». Дальше – ещё одну стрелочку, которая вела в пустоту. Куда люди охранителя Айзенштайна улетели с кинжалом, корсар не знал.

Чуть дальше капитан изобразил ещё один кружок с буквами «РХ», а под ним – человечка с высоким воротником и в овальной маске. Одержимый ограбил склад оружия на Альберике IV, захватил корабль на орбите Скумринга и после недолгого ремонта на Кровавом Пределе заявился на Рейвенхольд.

Правее Пиксель очертил ещё одну планету и подписал «ВР». Охранители были уверены, что после Рейвенхольда Одержимый прилетит именно на Великородину. И эта уверенность казалась Пикселю очень подозрительной. Они знали, что преступник в маске будет здесь. Но почему?

Поразмыслив над рисунком, капитан медленно провёл стрелку между Зекарисом и Рейвенхольдом. Что, если Одержимый искал кинжал Пастырей? Охранительница с Великородины так детально расспрашивала Пикселя, что это не походило на обычную проверку на верность Императору – которую корсар чуть не провалил. И тогда становится понятно, почему террорист в Рейвентоне пробрался именно в штаб-квартиру Бюро. Вероятно, там находился сам кинжал или записи о его расположении.

Сражаясь с Пикселем, Одержимый не пустил в ход оружие чужаков. А мог бы – оно разило эффективнее лезвий, созданных людьми, и создавало силовые поля, сдерживающие противников. Скорее всего, преступник просто не нашёл артефакт на Рейвенхольде. Но почему он просил о помощи? Это не походило на уловку.

Все вопросы вели к мотивации Одержимого… Под собой с кинжалом Пиксель набросал человечка в фуражке. Капитан Птитс, тайный шпион Тёмного Замка, разочаровался и в Империи, и в Разрушении. Карл говорил, что разрушители хотели с помощью кинжала пробить силовой щит, окружающий Императора на Земле, а затем установить власть над Галактикой. И им нужно было помешать, для чего Птитс не забрал кинжал в Замок, а передал его охранителю Айзенштайну. Тогда Карл стремился не допустить худших зверств и защитить двух своих близких – Пикселя и Барбару Винтер – от возможной тирании Разрушения.

После минутного колебания корсар провёл две черты между Птитсом и Одержимым. Поставил знак равенства. Раз террорист в маске и прежний друг – одно и то же лицо, то зачем он ищет оружие, которое сам же и велел спрятать туда, где никто не найдёт?

Неужто Карл увёл кинжал от разрушителей, чтобы завладеть им самому? Слишком сложно – проще было бы противостоять с ним в руках Леди Серпентире, Грюнвальду и прочим посетившим Зекарис агентам Замка, а не подорвать их бомбой вместе с собой, пусть даже и уцелев чудесным образом. Как Птитс выжил – вопрос отдельный. Возможно, использовал голографическую иллюзию, андроида или даже клона. Но сейчас Пикселю были важнее намерения и дальнейшие шаги Одержимого.

Мог ли Карл действовать не по своей воле? Был ли за ним кто-нибудь ещё – пиратский барон, восставший против Замка Лорд Разрушения или даже провокатор из Охранительного Бюро? Вполне возможно – тогда понятно, откуда у Птитса, скромного имперского капитана на захолустной планетке и рядового разрушителя, нашлось столько средств на фальшивую смерть. И если так, то у организации, которая управляла Одержимым, мог быть свой интерес к артефакту… Змеистое лезвие было способно убрать щит в тронном зале самого Императора – и, вероятно, убить тысячелетнего Верховного Владыку Философа…

Под потолком каюты размеренно крутился вентилятор. Пиксель медленно выдохнул через рот, осмысливая различные варианты. Исполнить приказ Ефросиньи и защитить людей на празднике? Или же отправиться в штаб-квартиру Бюро и там помочь Одержимому, в чём бы эта помощь ни заключалась?

Капитан не знал. Птитс по-прежнему мог действовать из лучших побуждений, но если кинжал достанут из хранилища, то начнётся эскалация. Повышение ставок в войне между Империей, Разрушением и, возможно, кем-то третьим. Ни к чему хорошему такое оружие не приведёт, в чьих бы руках ни было.

* * *

Тусклый, мигающий свет залил техническое помещение в недрах штаб-квартиры. Окружённая шлангами и мониторами, в центре стояла Ефросинья Пронина. Сгорбленные техники подносили к охранительнице разные элементы моторизованной брони и по очереди их надевали. Фрося призадумалась – наверняка Слава так же себя чувствовал, когда мама запихивала его в зимний комбинезон…

Теоретически и она могла бы родить и вырастить ребёнка, но аргументы Руденко против этого были слишком очевидны. Не стоило плодить в Империи новых ведьм и колдунов, подобных Ефросинье, а уж с генетикой никак не поспоришь. Можно было взять приёмное дитя, чтобы порадоваться вместе с ним, но охранительницу такой вариант не устраивал. Немногим лучше кота-робота, который сейчас неподвижно лежал в квартире на Земле.

Пока механики фиксировали вычурные наплечники и налокотники, Пронина думала и об Одержимом. Пиксель рассказал о ксеноартефакте, который был нужен человеку в маске. Кинжал Пастырей… Если верить пирату, то оружие мощное, хоть и слабее ядерной бомбы или гранатомёта.

Чем же оно так важно для Империи, если сам Баррада обеспокоился? Ведь кинжал лишь резал прочные материалы и неким образом воздействовал на чужацкую электронику. А что, если есть некие особые вещи, которые можно повредить только им? Например, печально известная среди охранителей чешуя Леди Серпентиры…

Скоро Ефросинья сама всё узнает. Прижмёт к стенке Одержимого здесь, на Великородине, и допросит. Полностью облачённая в комплект белой брони, разработанной Надей, охранительница выпрямилась. На толстых подошвах сабатонов она была выше техников Бюро. Пронина не надела только шлем – пусть трусливый террорист, который прячется под маской, знает свою смерть в лицо.

– Да защитит сегодня Император меня, мой народ и моих близких, да направит он мой меч на Своих врагов, да обрушит он Свою ярость на порчу Разрушения, – сосредоточившись, Фрося прочла молитву.

В первую очередь она думала о Груше. Пусть сестра внемлет разуму и встретит тысячелетие Империи в спокойном месте…

– Аминь, – хором ответили механики.

– Аминь, – кивнула Пронина.

Размещённый на спине реактор тихо заурчал. Прицел пистолета опустился рядом с правым глазом Фроси. Автоматические двери разъехались, и Пронина зашагала по серому бетонному коридору.

– Надя, приём, проверка связи, – охранительница активировала коммуникатор на запястье.

Над её правой рукой выросла плоская голограмма Мышкиной, которая трудилась за компьютером.

– Я тебя слышу, подруга, – отозвалась Надя, одновременно печатая на клавиатуре. – Матвей Сеич любезно предоставил мне доступ к здешним планам, так что мы врага не упустим.

– Ты видишь все этажи? – спросила Фрося.

Она обогнула двух беседующих офицеров Бюро и очутилась в тюремной секции. Вдоль обшарпанных стен тянулись решётки, и за некоторыми сидели предатели – бледные и жалкие. Истощённые мужчины и женщины со впалыми глазами провожали охранительницу ненавидящими взглядами.

– Убийца! – кто-то крикнул ей вслед.

– Палач!

– Ты сдохнешь!

Фрося пропускала слова заключённых мимо ушей. Что ж, если Одержимый выпустит их, как узников Кроуярда, то раздаст ли им оружие? И выстоят ли они хотя бы недолго против Бюро Великородины?

– Да, все нижние, – подтвердила Мышкина.

– Подозрительные сигнатуры?

– Ничего. Абсолютно.

– Значит, будем ждать.

– Матвей Сеич сказал, что Одержимому нужны данные из серверной номер четыре. Меня такая осведомлённость настораживает, но…

– Говори по существу.

– Ты можешь ему верить.

В этом – да, а вообще не стоило.

– Допустим, – сдержанно ответила Пронина.

– В конце тюрьмы поверни налево, поднимись по технической лестнице и…

– Нарисуй лучше карту.

– Две секунды.

– И раз, и два… – подколола Фрося подругу.

– Да ладно тебе! – картинно возмутилась та.

Охранительница повернула налево.

– Спасибо, что скрасила моё пребывание в том коридоре, – улыбнулась Пронина.

Слава Императору, тут были только стены и никаких камер.

– Ща, – голографический экран уменьшился.

На нём вместо Нади появился синий план здания с красной линией пути и стрелочкой, обозначавшей Фросю.

– Вижу, подруга, – ответила Пронина. – Отряд «Лев», займите северо-западное крыло. Отряд «Орёл» – юго-восточное. Сержант Козлов, пришли своих ребят.

– Так точно, госпожа охранительница, – прохрипел тот.

Фрося поднялась по металлической лестнице, громыхая сапогами, и попала в новый коридор – такой же зеленовато-серый и невзрачный. Длинные лампы на потолке заливали помещение неярким светом.

Штурмовики уже ждали охранительницу – десять бойцов, включая Козлова, выстроились по двое. В чёрной броне и шлемах с респираторами, все они держали в руках автоматы элитной модели. Исполненная решимости, Пронина рукой указала солдатам направление, и они синхронно последовали за ней.

* * *

Напольная вентиляционная решётка в тупике приподнялась и отодвинулась в сторону. Снизу медленно вылезла голова в безликой блестящей маске. С помощью приборов наблюдения Одержимый рассмотрел длинный коридор. На расстоянии нескольких метров находился поворот, у которого разговаривали двое мужчин в фуражках и длинных кожаных плащах.

– Он не расколется, говорю же! – сказал один.

– Да ну тебя! А ты попробуй клещи Кравцева, – ответил другой.

Человек в маске насторожился. Они стояли достаточно далеко, но всё же могли его заметить.

Послышался топот сапог. Из-за угла один за другим на средней скорости выбежали штурмовики с автоматами наперевес.

– Что же это может быть, Митрич? – сотрудник Бюро удивился их появлению.

– А хрен его знает… – почесал голову его коллега. – Не похоже на учебную тревогу.

Как и думал Одержимый, они усилили охрану. Штурмовики пробежали, а в это время он поднялся из вентиляционной шахты, будто восставшая тень. И, очутившись в коридоре, быстро активировал маскирующее устройство на запястье.

– Что это? – насторожился младший охранитель.

Он вынул пистолет из кобуры и направился туда, где слышал звук. Его товарищ шёл следом.

– Да нет здесь ничего, Митрич, – раздражённо сказал другой сотрудник Бюро.

– Не, что-то тут не так… – младший охранитель навёл пистолет на стену.

Как раз туда, где скрывался Одержимый. Человек в маске стоял тихо, чтобы не выдать себя, и готовился активировать лезвие.

– Брось, у тебя паранойя! – уговаривал коллега Митрича.

– Профдеформация, – пожал плечами тот. – Пойдём, Иваныч, нам тут делать нечего.

– Ты прав.

К счастью, сотрудники исчезли в одном из ответвлений. Одержимый так хотел убить лезвиями двух имперских палачей и подхалимов! Но это было бы глупо – охранители неизбежно нашли бы трупы и кровь. Глубоко вздохнув, мститель вывел на дисплей внутри маски голографическую карту, предоставленную «Чумой». С высокой вероятностью информация о кинжале Пастырей хранилась в серверной номер четыре… И Одержимый попадёт туда, предварительно устроив имперцам несколько сюрпризов.

Прислонившись к стене, он постучал по устройству на запястье. Это было сообщение Крысюку: «Я внутри. Пора».

Глава 24

Новое тысячелетие

Снег продолжал идти над Престольным. В ярком свете ламп люди в зимних куртках и шубах по очереди садились на небесные баржи, показывая билеты роботам-контролёрам. Полностью нагруженные платформы взлетали, сверкая реактивными двигателями, и медленно плыли к широкому проспекту между двумя рядами небоскрёбов. Военный оркестр играл бодрые марши, звуки которых лились из громкоговорителей на углах зданий.

– А почему мы ещё не внизу? – Антимон разглядывал празднество через лобовое стекло тартаны. – Свет, веселье, ресторан на каждой барже! А ещё, я слышал, девки здесь хоть куда!

– Пронина велела нам наблюдать сверху, – оборвал его сидящий рядом Пиксель. – Не забывай, что мы на задании.

– Ох уж эта Пронина! – судовой врач поморщился. – Поправлю себя: девки здесь хоть куда, кроме неё.

За его спиной маниакально рассмеялся Свинтус. Были на борту тартаны и Босс с Джеффом, а за рулём сидел Дженкинс. Ещё один челнок с корсарами дежурил на противоположном конце улицы, а Михаил с Беггером несли вахту на корабле в верхних слоях атмосферы.

Пиксель поднялся со своего сиденья и приблизился к лобовому стеклу. Тартана стояла на одном из зданий Макариевского проспекта, и далеко внизу было видно, как золотистой светящейся вереницей баржи тянутся к тому самому храму, который капитан приметил ещё на смотровой площадке в нескольких кварталах отсюда.

Гигантское белое сооружение, залитое жёлтыми лучами прожекторов, возвышалось над серым городом. Его ступенчатый фундамент уходил в сине-чёрную дымку нижних уровней, а вверх устремлялась длинная, вытянутая башня, увенчанная огромным золотым куполом-луковицей. Купола поменьше встречались и ниже – на каждой ступени здания.

А прямо перед просторным двором храма возвели трибуны. Три белые стены – две поменьше по краям и одна большая в центре, разрисованные красными цветочными узорами, перегородили вход. Все эти сооружения заканчивались пологими, заострёнными кверху золотистыми крышами. Над каждой трибуной чернел огромный экран, а над центральной ещё было написано: «1000». И что-то на великородном. Пиксель облегчённо вздохнул, когда увидел дублирующую надпись на общеимперском: «С Днём Империи!»

Под основным экраном сидели самые важные члены правительства, слева от них расположились почётные гости, а справа – военный оркестр в яркой форме. Капитан ещё с детства любил участвовать во всяких важных событиях – с тех пор, как в его родном мире объявили священный поход на территорию космоварваров. Только потом он понял, что именно та кампания привела к объединению нескольких «паханов» и вторжению чужаков на имперские планеты. Тому самому, которое познакомило его с главными членами команды, а также Грюнвальдом, Цапфером и Хелен. И навсегда определило его дальнейшую жизнь.

– Где же ты, Одержимый? – тихо спросил Пиксель.

Где же он – Карл Птитс?

– Что, призвать его хочешь? – усмехнулся Свинтус.

– Не хотел бы, – покачал головой капитан.

* * *

– «Львы», «Орлы», что там у вас? – сухо осведомилась Ефросинья.

– Всё чисто, – сквозь респиратор и громкую связь прохрипел сержант штурмовиков.

– Тоже чисто, – подтвердил другой.

Пронина шагала в полном боевом доспехе по коридору в подвалах Красного Дома, а сопровождали её штурмовики из личного отряда.

– Так хорошо было бы сейчас отмечать со всеми… – мечтательно протянула Надя.

– Сфокусируйся на задании, – строго ответила Фрося. – Мы тут работаем, чтобы все могли нормально развлекаться.

А сама подумала: как бы здорово сейчас было оказаться на празднике вместе с Грушей и её семьёй. И без всяких Одержимых…

– Серверная номер четыре, – Пронина сверилась с картой, очутившись у скошенного дверного проёма, – будьте начеку, он нападает…

Автоматическая дверь закрылась за спиной охранительницы, отрезав её от штурмовиков Козлова. Теперь она стояла одна перед рядами прямоугольных блоков, выстроенных в бесконечном тёмном помещении.

– Какого змея тут происходит? – выругалась Фрося. – Надя? Надя, ты слышишь меня?

Ответа не последовало.

– Боже-Император, – она стукнула бронированным кулаком по запертой двери, но та легко выдержала удар.

Из тёмных глубин серверной послышался смех.

– Я не Он, но тоже могу тебе помочь, – произнёс низкий мужской голос.

* * *

Небесные баржи зависли над проспектом, а люди вышли наружу из надстроек-ресторанов и с нижних палуб. С такой высоты они казались Пикселю очень маленькими – мужчины, женщины и дети, которые собрались на площадках под открытым небом. Все взгляды были обращены на трибуны у храма.

Бравурная музыка стихла. Экраны замигали, и на них появился человек в строгом чёрном пальто. Лицо у него было опухшим от старости, а вместо правого глаза краснел бионический имплант. Из-под воротника к дряблой шее тянулось множество трубок систем жизнеобеспечения. Холодный ветер трепал жидкие седые волосы на блестящей, почти лысой макушке.

– Дорогие подданные Империи! – заговорил губернатор Константин Раков. – Жители Великородины и других миров, братья и сёстры!

Он стоял у постамента с гербом Империи и, вцепившись руками в деревянную кафедру, вещал через множество микрофонов. Пиксель понимал речь по субтитрам, выведенным на экраны для гостей с других планет. В уверенном голосе правителя слышались стальные, почти электронные нотки.

– Сегодня мы собрались здесь, чтобы встретить новый год, который знаменует тысячелетие нашей Империи! – продолжал Раков. – Наша планета, Великородина, была с Господом-Императором с самого начала. И пусть её впоследствии захватили мерзкие змеепоклонники, народ – люди – сохранили веру в истину в своих сердцах, пронесли сквозь террор Алмазова, через окопы Великой Галактической Войны! И спустя столетия свет Императора вновь воссиял над избранным Им планетой, и мы продолжаем вечное служение Ему! Да – грязные разрушители, пираты и чужаки до сих пор пытаются сломить наше общество, расшатать его устои, но мы не сдадимся просто так! Мы – Великородина, мы – Империя, и с нами Император! И с верой в сердцах мы готовы перешагнуть новый рубеж и вступить в новое тысячелетие процветания и стабильности!

На этой возвышенной ноте губернатор закончил. До Пикселя донеслись аплодисменты и ликование толпы. Колокол храма возвестил приход нового тысячелетия звонким ударом. Люди радостно чокались и пили: взрослые – газированное вино, а дети – фруктовые напитки.

И в этот момент всеобщего счастья и предвкушения из ниоткуда раздались громкие органные ноты. Серое ночное небо покраснело, будто налившись кровью, и между багровыми облаками проскочили молнии. Люди на баржах закричали в панике.

Небоскрёбы Макариевского проспекта окутал густой туман, будто окружив празднующих со всех сторон. Со всех, кроме одной – той, где поднимались трибуны. На экранах вместо Ракова возникла золотистая зеркальная маска. Как и прежде, Одержимый стоял среди пляшущих языков пламени, закутанный в длинный плащ с высоким воротником.

– Браво, господин губернатор, браво! – его бас донёсся из громкоговорителей. – Хорошая речь, я бы так не смог!

* * *

– Постой, Ефросинья, – произнёс Одержимый. – Я не враг тебе.

Говорил он на общеимперском.

– Ты мерзкий предатель! – процедила охранительница. – Император тебя не простит!

Автоматическая защита сработала. Коробки серверов, усеянные мигающими огоньками, со звоном покрылись толстой бронёй.

– Император? – из-под маски послышался лёгкий смешок. – Тот неживой идол, который жадные до власти чинуши и церковники показывают нам по праздникам?

– Не оскорбляй Его! – выпалила Фрося.

Система наведения на её глазу выявила цель, и охранительница выстрелила несколько раз. Но пули лишь пролетели сквозь мрачный саван Одержимого. Стиснув зубы от злости, Ефросинья пошла между рядами серверов, продолжая методично стрелять по Одержимому. Но тот лишь растворился во тьме зала.

– Выходи драться, как мужчина! – прокаркала она.

– Зачем мне сражаться с тобой? – на удивление спокойно спросил он.

Она увидела, как размытая тень пересекает серверную. Попыталась прицелиться, но Одержимый оказался слишком быстрым и пробежал уже в тридцати метрах от неё.

– Я просто хочу открыть тебе глаза, – низкий голос террориста был даже умиротворяющим. – Ефросинья Пронина, мы на самом деле очень похожи. Умные, но одинокие души, отвергнутые большинством. Только я прозрел ещё давно, понял, насколько тщетно бытие в Империи, а ты продолжаешь держаться, и ради чего?

– Заткнись и встреть свою смерть! – она крутилась в разные стороны, пытаясь определить местоположение Одержимого.