Текст книги "Врач из будущего. Война (СИ)"

Автор книги: Федор Серегин

Соавторы: Андрей Корнеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Глава 7
Триумф

После того как Громов покинул кабинет Льва, тот снова взялся за бумаги. Вскоре в кабинет постучали.

– Войдите!

На пороге стоял Леша. В руках у него была папка с отчетами.

– Лева, вот сводка по применению «Крустозина» в городских больницах за последнюю неделю. Статистика улучшения, побочные эффекты…

Лев взял папку, бегло просмотрел цифры. Результаты были обнадеживающими. Снижение смертности от сепсиса в отделениях было значительным.

– Отлично, Леш. Ты молодец. Садись.

Леша неуверенно опустился на стул напротив. Лев, отложив отчет, внимательно посмотрел на друга. Тот выглядел немного потерянным, его обычная добродушная энергия куда-то ушла.

– Леш, я помню наш разговор в кафе «Норд». Про армию. Скажи честно, это все еще актуально для тебя? Не передумал?

Леша вздохнул, опустил глаза, потом посмотрел прямо на Льва.

– Лева, я не передумал. Мне здесь… скучно. – Он помялся. – Не подумай, я ценю, что ты мне доверяешь, что работа важная. Но это все бумажки, отчеты, беготня между больницами. Я не Миша, не гений-химик. Я не Катя, не ученый. Я обычный парень. Руки есть, голова на месте. Я хочу быть там, где реальное дело, где я могу принести пользу, а не в канцелярии. Хочу чувствовать, что я на передовой.

Лев слушал, и сердце у него сжималось. Он понимал Лешу. Понимал его порыв, его простую и ясную мужскую логику. Удержать его силой? Приказать? Он мог. Но это было бы предательством их дружбы. И к тому же стратегической ошибкой. Несчастный человек, прикованный к нелюбимой работе, это балласт. А Леша был не балластом. Он был верным, сильным и преданным товарищем.

– Хочешь реального дела? – тихо спросил Лев. – Хочешь почувствовать себя на передовой?

Леша насторожился, в его глазах вспыхнула искра надежды.

– Конечно, хочу!

– Тогда вот тебе твой фронт, – сказал Лев, беря лист бумаги и быстро написал распоряжение. – С сегодняшнего дня ты переводишься в отдел Владимира Александровича Неговского. В группу реаниматологии. Твои задачи: помощь в проведении экспериментов на животных, отработка методик непрямого массажа сердца и искусственного дыхания, организация и проведение полевых испытаний нового оборудования. Там нужны сильные руки, выносливость, хладнокровие и умение работать в стрессовой ситуации. Это не бумажки. Это спасение жизней в условиях, максимально приближенных к боевым. Там ты будешь на острие. Хочешь?

Леша сидел, не двигаясь, переваривая слова Льва. Его лицо постепенно прояснялось, скулы напряглись, взгляд загорелся тем самым огнем, которого ему так не хватало.

– Да, – выдохнул он твердо. – Хочу. Это… это именно то, что надо. Спасибо, Лева. Я не подведу.

– Я знаю, – Лев протянул ему листок с распоряжением. – Иди к Неговскому, представься по новому. Он ждет тебя. И, Леш… – он добавил, когда тот уже вставал. – Будь осторожен. Твоя передовая вот здесь. И ранения тут могут быть не менее серьезными.

– Понял, – кивнул Леша, и в его глазах читалась уже не тоска, а решимость. Он вышел из кабинета другим человеком, с выпрямленной спиной и уверенным шагом.

Лев проводил его взглядом и с облегчением выдохнул. Один внутренний конфликт был, если не решен, то переведен в конструктивное русло. Он снова спас друга. На этот раз от скуки и чувства ненужности. И, возможно, приобрел для Неговского первоклассного сотрудника.

Зал общества «Динамо» встретил компанию Льва гулким эхом, запахом пота, нашатыря и разогретого дерева. Просторное помещение с высокими потолками было застелено борцовскими коврами, по стенам висели плакаты с нормативами ГТО и портретами спортсменов. Воздух дрожал от сдержанного гула голосов, шлепков тела о маты и властных свистков судей.

«Команда» СНПЛ-1 влилась в этот поток, заняв места на деревянных скамьях неподалеку от края ковра. Лев с Катей устроились с Андреем на руках, Сашка с Варей и маленькой Наташкой, которая с восторгом таращила глазенки на происходящее. И, наконец, Миша с Дашей.

– Ребят, смотрите, какой зал огромный! – Даша, сотрудница из отдела Кати, с восхищением озиралась по сторонам. Она была сегодня не в халате, а в простом, но очень милом синем платье, отчего казалась еще моложе и свежее.

Миша, покрасневший до корней волос, только кивал, безуспешно пытаясь стереть с очков какое-то загадочное пятно.

– Да-да, огромный, – пробормотал он. – Интересно, какая здесь вентиляция… Воздухообмен должен быть интенсивным, при такой физической нагрузке…

– Миш, ты чего как на иголках? – подмигнул ему Сашка. – Девушку привел, на культурное мероприятие, а сам про вентиляцию думаешь! Расслабься!

– Да я… я расслаблен, – соврал Миша, поправляя галстук, который был завязан так криво, будто он делал это в полной темноте.

Лев, наблюдая за ними, с улыбкой покачал головой. Он устроился поудобнее, беря на руки разволновавшегося Андрея. Мальчик тыкал пальчиком в борцов и что-то восторженно лопотал.

– Смотри, сынок, – тихо сказал Лев ему на ухо. – Это наша школа. Умение постоять за себя и за других.

Пока шли предварительные схватки, Лев невольно анализировал технику спортсменов. Его мозг, настроенный на анализ и знание биомеханики из будущего, автоматически выхватывал слабые места.

«Корпус не довернул… пропустил бросок через бедро… А здесь нужна была не силовая борьба, а быстрая подсечка с немедленным переходом на болевой на руку… Дистанцию этот парень держит плохо, его надо джебом держать…»

Он ловил себя на этих мыслях и усмехался. Знания ММА, когда-то бывшие для молодого Ивана Горькова хобби и способом выпустить пар, теперь виделись ему как еще один пласт полезных, прикладных навыков.

Наконец, на ковер вышел Леша. В синих спортивных шортах и куртке-самбовке он выглядел сосредоточенным и по-настоящему сильным. По команде судьи он сделал поклон и сцепился с первым соперником: коренастым парнем с завода.

– Давай, Леша! – крикнул Сашка, поднимаясь со скамьи.

– Ты победишь! – добавила Варя, прижимая к себе Наташку.

Бой был напряженным. Леша действовал упорно, грамотно. Видно было, что тренировки не прошли даром. После серии захватов он провел чистый бросок, прижал соперника к ковру и, после недолгой борьбы, добился победы.

– Стоп! – прокричал судья.

Их сектор взорвался аплодисментами. Леша, тяжело дыша, встал, помог подняться сопернику и, поймав взгляд друзей, смущенно улыбнулся.

– Молодец! – крикнула ему Катя. Андрей захлопал в ладоши, хотя вряд ли понимал, что происходит.

Следующий бой, полуфинальный, был гораздо сложнее. Соперник Леши: высокий, жилистый парень с холодными глазами и быстрыми, как молния, движениями – с первых секунд взял инициативу в свои руки.

– Это Жарков, – пояснил сидевший рядом пожилой спортсмен. – Кандидат в сборную Союза. На всесоюзные готовится.

Борьба шла на грани. Леша держался из последних сил, парировал атаки, пытался контратаковать. Но разница в классе была очевидна. После серии ложных выпадов, Жарков провел молниеносный бросок с захватом ног, перекатился и чисто, почти без сопротивления, провел удушающий прием.

Леша похлопал по плечу соперника, сдаваясь. Судья остановил бой.

Когда он, промокший и усталый, подошел к своим, его встретили не унынием, а бурей поддержки.

– Леха, да ты ему нормально так кости помял! – Сашка хлопнул его по спине так, что тот едва не кашлянул. – Он же будущая звезда, а ты с ним на равных боролся!

– Действительно, очень достойно, – поддержала Катя. – Ты заставил его попотеть.

Леша, все еще отходя от удушья, смущенно улыбался.

– Сильный парень. Быстрее комара. Я и опомниться не успел…

В этот момент к ним подошел их общий тренер, Алексей Степанович, седовласый, с орлиным профилем фронтовик.

– Молодец, Алексей, – сказал он, обращаясь к Леше. – Дал бой. Жарков не твой уровень пока, это факт. Но ты ему сегодня кости помял основательно. Заставил уважать себя. Это дорогого стоит. Потенциал у тебя большой. – Затем он перевел взгляд на Льва. – А ты, Борисов, когда к нам? Я бы с тобой молодым показательный спарринг провел! Показал бы свои навыки!

Лев кивнул. В мыслях он уже продумывал, какие именно безопасные, но эффективные приемы из арсенала ММА он мог бы продемонстрировать, не вызвав лишних вопросов.

– Как время появится, Алексей Степанович, обязательно. Договорились.

Соревнования подходили к концу. Их маленькая компания, возбужденная и проголодавшаяся, начала собираться. Леша, хоть и не вышел в финал, светился от сдержанной гордости. Он был на своем месте. Он сражался. И его ценили.

По приглашению Льва, компанию побрела в сторону дома Борисовых.

Шестикомнатная квартира в Первом доме Ленсовета на Карповке к вечеру наполнилась не просто гостями, а жизнью. Здесь не было показной роскоши, но чувствовалась основательность и уют: дубовый паркет, добротная мебель из карельской березы, книжные шкафы до потолка, а на стене репродукция «Утра в сосновом лесу», подаренная родителями.

Лев и Катя хлопотали как радушные хозяева. Лев разливал по бокалам домашний морс, который ему еще Анна Борисовна заготовила, а Катя выставляла на стол тарелки с бутербродами, горами пышных блинчиков с икрой и вареньем, а также диковинку для всех: тонко нарезанный хлеб из странного аппарата-тостера, который Сашка когда-то, по эскизам Льва, собрал на заводе «в инициативном порядке».

– Ну это просто чудо! Хоть и у нас дома такой же, никак не привыкну к нему – Варя, жена Сашки, милая и круглолицая, с восторгом откусила кусочек хрустящего тоста. – Вот бы и нашим родителям такой!

– Сделаем, Варюша, обязательно сделаем! – пообещал Сашка, удобно устроившись в глубоком кресле с дочкой на коленях. Наташка уже мирно посапывала, уткнувшись лицом в его жилетку.

Атмосфера была по-настоящему домашней, почти семейной. Все разбрелись по гостиной. Миша и Даша устроились на диване в углу. Миша, кажется, уже немного расслабился и даже пытался что-то объяснить Даше, рисуя пальцем в воздухе загадочные химические формулы. Девушка слушала его с улыбкой, подперев голову рукой, и в ее глазах читалось неподдельное любопытство.

– Ничего не понимаю, – весело сказала она, – но звучит очень красиво. Как поэзия.

Миша покраснел и смущенно замолчал, но было видно, что он счастлив.

Леша, помытый и переодетый после соревнований, сидел на кресле рядом с Львом. Он все еще светился от внутреннего удовлетворения.

– Спасибо еще раз, Лева, что устроил к Неговскому, – тихо сказал он. – Я там сегодня уже побывал. Владимир Александрович показал свои новые наработки по реаниматологии… Это же будущее, Лева!

– Вижу, ты на своем месте, – улыбнулся Лев. – Это главное.

В центре комнаты Сашка, развалившись, вел неторопливую беседу.

– Вот скажи мне, Лева, как директор и стратег, – размышлял он вслух, – когда у нас уже свой собственный НИИ будет? Не лаборатория, а целый городок науки? С корпусами, общежитиями для сотрудников, своим детским садом…

– Мечтать не вредно, – усмехнулся Лев, но в глазах у него мелькнула та же искорка. – Сначала надо доказать, что мы можем управляться с тем, что имеем. Но… цель ясна.

– А я представляю, – подхватила Катя, устраиваясь на подлокотнике кресла Льва, – у нас будет своя больница, где мы будем отрабатывать все наши методики. И библиотека. Огромная.

– И свой стадион! – добавил Леша.

– И столовую с поваром из «Арагви»! – фантазировал Сашка.

Все засмеялись. Шутки шутками, но в этих мечтах была серьезная, почти осязаемая вера в общее будущее.

– Знаете, о чем я думаю? – сказала Даша, и все посмотрели на нее. – Я сегодня весь вечер смотрю на вас и думаю: какая у вас удивительная команда. Вы не просто коллеги. Вы как одна большая семья.

В комнате на секунду воцарилась тишина, и каждый, наверное, ощутил ту же мысль.

– А что, так и есть, – просто сказал Сашка, обнимая спящую дочь. – Так и есть.

Разговор тёк неспешно, переходя от работы к планам на выходные, от обсуждения прошедших боев к воспоминаниям о Москве. Лев откинулся на спинку кресла, смотрел на этих людей, своих людей, и чувствовал глубочайшую, выстраданную благодарность. Этот крепкий, надежный тыл был его главным достижением. Более важным, чем любое авторское свидетельство или орден.

Неделя пролетела в вихре деятельности, которая теперь была подкреплена мощным финансовым тылом. СНПЛ-1 напоминал разворошенный улей, где каждый трудился не покладая рук.

Лев стоял у себя в кабинете перед небольшой аудиторией: Арсений Ковалев и Михаил Баженов докладывали о первых результатах и проблемах.

Ковалев, его худое лицо осунулось еще больше от бессонных ночей, но глаза горели.

– Лев Борисович, по тиамину успех! Получили устойчивые образцы витамина B1. Чистота высокая. Начинаем доклинические испытания на животных. Но с аскорбиновой кислотой… – он развел руками, – полный провал. Мы конечно можем полностью повторить синтез Уолтера Хоуорса, но более чистый продукт… Промышленный синтез уперся в нестабильность на этапе восстановления. Получаем не кристаллы, а какую-то коричневую кашу. Теряем до 60% продукта. Нужны недели, а может, и месяцы на перебор условий.

Затем слово взяли Катя и Миша. Катя говорила четко и по делу, Миша бормотал себе под нос, глядя в собственные записи.

– Синтез дифенгидрамина идет, но мы уперлись в проблему очистки, – доложила Катя. – Получаемое соединение содержит примеси, дающие сильный токсический эффект на лабораторных мышей. Стандартные методы перекристаллизации не помогают. Нужно искать другой подход.

– Да, да, – подхватил Миша, не глядя ни на кого. – Побочный продукт реакции… полимеризуется при нагревании… забивает все выходы… нужен другой растворитель, может, спирто-водная смесь с определенным рН…

Лев слушал, скрестив руки на груди. Он видел не неудачу, а нормальный рабочий процесс. Наука это не только озарения, но и 99% упорного труда, проб и ошибок. Но время было слишком ценно, чтобы тратить его на все ошибки подряд.

Он подошел к доске, взял мел.

– Коллеги, спасибо за четкий доклад. Проблемы ясны. Давайте порассуждаем. Арсений Павлович, – он посмотрел на Ковалева, – вы абсолютно правы, мы можем повторить синтез Хоуорса. Но давайте подойдем к проблеме с другой стороны. Вы говорите, проблема на этапе восстановления. Что если мы изменим не катализатор, а… сам восстановитель? Вместо сернистого газа попробуем гипофосфит натрия в слабокислой среде? Или даже электролиз? Это должно дать более мягкое и контролируемое восстановление, без побочных процессов, которые дают вашу «кашу».

Ковалев замер, его глаза расширились. Он мысленно проигрывал реакцию.

– Гипофосфит… Да, это… это может сработать! Он селективен к нитрозной группе! Электролиз… это сложнее, но чище… Лев Борисович, вы гений! Это же надо было додуматься!

«Не додуматься, а просто знать», – с легкой грустью подумал Лев, вспоминая, что промышленный синтез витамина С в итоге пошел по пути, близкому к модифицированному методу Рейхштейна, где как раз использовалось каталитическое гидрирование. Но подтолкнуть их к этому через гипофосфит или электролиз – логичный и безопасный первый шаг.

Он повернулся к Мише и Кате.

– А вам, Михаил, насчет растворителя ваша идея верная. Но проблема, скорее всего, не в полимере, а в том, что у вас образуется смесь изомеров или рацемат. Они имеют очень близкую растворимость. Попробуйте не просто спирто-водную смесь, а дробную кристаллизацию с резким перепадом температур. Охлаждайте не постепенно, а сразу выносите на ледяную баню. И посмотрите литературу по разделению оптических изомеров с помощью виннокислых солей. Возможно, ключ там.

Миша уставился на Льва, его мозг уже прошивал предложенные условия.

– Дробная кристаллизация… Резкое охлаждение… Виннокислые соли для разделения энантиомеров… Да! Да, это имеет смысл! Мы же не проверяли оптическую активность! Катя, пойдем, надо все пересчитать и поставить новые опыты! – Он уже тянул за рукаву слегка ошарашенную Катю к выходу.

Через пятнадцать минут кабинет опустел. Лев снова остался один. Он подошел к окну. Во дворе грузовик разгружал новые автоклавы, за которыми Сашка лично ездил на завод. Рабочие, пыхтя, устанавливали тяжеленное оборудование. Было шумно, грязно и суетно. Но это был судьбоносный, созидательный хаос.

Он положил руку на холодное стекло. Финансирование было получено. Триумф отгремел. Теперь начинались будни: трудные, напряженные, полные препятствий. Но он был готов. У него была команда. У него был дом. У него была цель.

Самое сложное было не начинать. Самое сложное продолжать, день за днем, не сбавляя темпа. И он знал, что не сбавит. Потому что время было их главным противником. И оно неумолимо утекало.

Глава 8
Фундамент будущего

Апрельский вечер медленно опускался на Ленинград, окрашивая небо в сиреневые тона. В квартире Борисовых на Карповке пахло свежей выпечкой и домашним уютом. Андрюша, устроившись на коленях у деда, Бориса Борисовича, с серьезным видом пытался засунуть ему в рот деревянную ложку.

– Нет уж, внучек, это твой секретный инструмент, – с непривычной мягкостью сказал отец, аккуратно отводя руку внука. – У меня свой есть.

Анна Борисовна, наблюдая за этой сценой с дивана, где она сидела рядом с Катей, улыбалась. Ее лицо, обычно хранившее следы вечной усталости от больничных будней, сейчас светилось безмятежным спокойствием.

– Смотри-ка, Боря, он у тебя уже инспекцию проводит, – пошутила она.

– Зря смеешься, – отозвался Борис, но в его глазах тоже плескалось неподдельное умиление. – Мужчина растет. Надо ему саблю деревянную к лету сделать. Для стратегических маневров в песочнице.

Лев, разливая по бокалам крепкий, душистый чай, чувствовал, как накопленное за неделю напряжение понемногу отступает. Эти редкие, тихие вечера с родителями становились для него островком нормальности в бушующем море дел, тревог и ответственности.

– Как дела на фронте медицинской науки? – спросила Анна, принимая из рук сына бокал.

– По всем направлениям наступление, – устало улыбнулся Лев. – Иногда кажется, что мы бежим впереди паровоза, а он вот-вот догонит и переедет.

– С финансированием-то проще стало? – вступил в разговор Борис Борисович, усаживая Андрюшу на ковер рядом с пирамидкой.

– И да, и нет, – честно ответил Лев. – Деньги есть. Но их сразу же разобрали на проекты, как голодные крокодилы… ну или саранча, – поправился он, заметив недоуменный взгляд отца. – Теперь каждый отдел требует больше, лучше, дороже. Спектрографы, автоклавы, дополнительные руки…

Борис Борисович кивнул, его лицо приняло привычное, сосредоточенно-строгое выражение.

– Так и есть, Лёва. Большие деньги это не свобода, это большая ответственность и, главное, большое внимание. К тебе теперь относятся как к директору крупного, стратегически важного предприятия. За тобой выстроится очередь: одни с протянутой рукой, другие с каленым железом. Проверяющие из Наркомздрава, ревизоры из Наркомфина… Документы должны быть идеальными, а сроки железными. Любая оплошность, любая бумажка, подписанная не глядя, будет стоить тебе репутации. А в наше время репутация это не просто слово.

Он помолчал, давая словам усвоиться.

– И еще. Не распыляйся. Выбери два-три главных, самых важных направления и бей в одну точку. Остальное по остаточному принципу. Критически важное в приоритет. Перспективное, но не срочное – в резерв. Нельзя тянуть на себе все повозки сразу. А то сломаешься.

– Я стараюсь, отец, – вздохнул Лев. – Но трудно. Каждая задача кажется критической.

– Учись. Руководитель это не Дед Мороз, чтобы всем раздавать подарки. Ты командующий. И от твоих решений, кому дать резервы, а кому отказать, зависят жизни. Говоря о жизни… – Борис Борисович понизил голос, хотя кроме своих в комнате никого не было. – В верхах чистка продолжается. Ты наверно слышал…

Лев насторожился. Катя и Анна тоже перестали перешептываться.

– Пятнадцатого марта расстреляли Ягоду, – почти без интонации произнес Борис. – Того самого. Теперь очередь за его преемником. Наши копают под Ежова.

В комнате повисла тяжелая пауза. Даже Андрей, почувствовав напряжение, перестал стучать в ладоши и уставился на взрослых.

– Николай Иванович? – негромко переспросила Катя. Ее лицо побледнело. Она помнила времена, когда имя этого человека вселяло ужас в миллионы.

– Он самый, – кивнул отец. – Нарком, который боролся с «врагами народа», возможно сам окажется врагом. Впрочем, это не наше с тобой дело, Лёва, – он строго посмотрел на сына. – Твое дело это твоя лаборатория. Твои шприцы, твои лекарства. Будь как капитан на мостике корабля в шторм. Не смотри на волны, смотри на компас и веди свой корабль. Чем лучше ты это делаешь, тем прочнее твоя позиция. Твои успехи они как броня. Но помни: броня не делает тебя неуязвимым. Она просто дает шанс.

Разговор постепенно перешел на более спокойные темы: здоровье Анны Борисовны, новые успехи Андрюши, который начал пытаться ползать, городские новости. Борис рассказал о торжественной встрече в Москве полярников с Папанинской экспедиции. Это была светлая, объединяющая новость, которой гордилась вся страна.

Проводив родителей, Лев и Катя еще некоторое время молча убирали со стола.

– Что ж творится… Тебе не страшно, Лёв? – тихо спросила Катя, ставя тарелки в мойку.

Лев обнял ее за плечи.

– Не совсем так. Скорее я чую еще большую ответственность. Отец прав. Я должен быть не ученым в башне из слоновой кости, а командующим. А командующие не имеют права бояться. Они должны принимать решения.

Позже, когда Катя уснула, прикорнув на диване с книгой, а Андрей сладко посапывал в своей кроватке, Лев заперся в кабинете. Он достал из потайного ящика стола толстую, в кожаном переплете тетрадь. На обложке было выведено «План „Скорая“».

Он перечитал свои старые, наспех набросанные тезисы, которые казались ему тогда абстрактными кошмарами из другого времени:

*«1. Массовая гибель медиков на поле боя. Санитаров, врачей целят в первую очередь. Нужно: а) Знак Красного Креста – не защита, а мишень. Искать альтернативы? б) Ускоренная подготовка санитаров-добровольцев. в) Защита для хирургов полевых госпиталей?»*

«2. Эвакуация раненых. Санитарный транспорт, недостаток анестетиков в пути. Шок при транспортировке.»

«3. Эпидемии. Вши, тиф, дизентерия. Разработать мощные инсектициды, упрощенные методы обеззараживания воды.»

*«4. Психологические травмы. „Контузия“. Не лечили вообще. Нужна хоть какая-то система.»*

Некоторые пункты уже обретали плоть. По пенициллину и сульфаниламидам работала Ермольева, по переливанию – своя группа. Но другие висели мертвым грузом. Он взял карандаш и вывел новый, четкий тезис:

«5. АНАЛЬГЕТИКИ. Острая нехватка морфия. Синтетический заменитель – Промедол? И неплохо бы хотя бы ибупрофен до кучи начать делать.»

Взгляд снова уперся в пункт один. «Гибель медиков». Эти слова жгли бумагу. Он не мог просто констатировать факт. Он должен был действовать. Но как? Одиночка, даже гениальный, ничего не изменит. Нужна система. Нужны люди. Особые люди. Ученые, организаторы, практики.

Он закрыл тетрадь. Решение созрело. Завтра же он начнет закладывать следующий камень в фундамент своего плана спасения.

Кабинет профессора Жданова в стенах Ленинградского Медицинского института всегда был для Льва местом силы. Здесь пахло старыми книгами, качественным табаком и интеллектуальной смелостью. Дмитрий Аркадьевич, несмотря на свою молодость для профессорского звания, был одним из немногих, с кем Лев мог говорить почти на равных.

– Ну, рассказывай, коллега, – Жданов откинулся в кресле, выпуская струйку дыма из дорогой, на тот момент, папиросы «Казбек». – Как Москва, какие впечатления. Метро опробовал, говоришь? Подземные дворцы для трудового народа… Зрелище, должно быть великолепное.

Лев, удобно устроившись в кожаном кресле напротив, с удовольствием делился впечатлениями. Рассказал и про роскошь «Арагви», и про аскетичное величие деревянного Мавзолея, облицованного лабрадоритом. Да про встречу с Булгаковым не забыл упомянуть.

– Да, – кивнул Жданов, когда Лев закончил. – Страна страна растет, чего уж тут. И сам я давненько Москву не навещал, все в заботах… Ермольеву встречал, поздравлял с финансированием. Молодец ты. Вырвал у государства солидный кусок. Теперь главное не подавиться им. – улыбнулся он

– Об этом и речь, Дмитрий Аркадьевич, – Лев перешел к сути визита. – Деньги есть, но время сжимается. Нужны не просто сотрудники, а таланты. Люди с горящими глазами и холодным умом.

– Есть кто-то конкретный на примере? – Жданов притушил папиросу.

– Химик-органик. Молодой и перспективный. Я присмотрел одного в Москве, Николай Простаков. Работает в институте органической химии, публикации сильные, но, по слухам, ступил на пятки какому-то маститому академику. Карьерный потолок. Мой прагматик Сашка пытался его «купить», предлагал хорошую зарплату, квартиру служебную. Но не вышло. Говорит, «не в деньгах счастье». Видно, не с той стороны я к нему пытался зайти.

– Так а что ты, собственно, от него хочешь? – с интересом спросил Жданов.

– Я хочу создать в структуре СНПЛ-1 отдел синтетических анальгетиков. Для войны. Морфия не хватит на всех раненых. Нужен свой, советский, сильный и не вызывающий привыкания анальгетик. Я хочу предложить Простакову возглавить это направление. Дать ему не просто работу, а лабораторию, ресурсы, команду и стратегическую задачу государственной важности. Но моего имени и авторитета для такого шага, видимо, маловато. Хотя возможно он и просто оскорбился предложением.

Жданов долго молчал, глядя в окно, за которым медленно плыли апрельские облака. Его лицо было непроницаемым. Затем он резко повернулся, взял со стола тяжелую черную телефонную трубку.

– Агата, соедините меня с Москвой, Институт органической химии имени Зелинского. С директором. Да, я жду.

Лев замер. Он не ожидал такой скорости.

Раздался щелчок. Жданов изменил голос. Он стал не просто официальным, а властным, стальным.

– Николай Иванович Шуйкин? Жданов Дмитрий Аркадьевич беспокоит. Здравствуйте. Да, спасибо, все в порядке. Слушайте, мне нужен ваш сотрудник, Простаков Николай Сергеевич. Нет, не консультация. В Ленинграде Лев Борисов, вы, наверняка, слышали его имя, разворачивает новое направление – синтез анальгетиков для нужд обороны. Простаков нужен ему лично. Для руководства отделом. Так что готовьте документы для перевода. Командировку и все формальности оформлю я со своей стороны. Да, я понимаю. Да, но приоритеты меняются. Спасибо за понимание.

Он положил трубку, не дав директору возможности для возражений. Пальцы вновь набрали номер.

– Соедините с лабораторией, с товарищем Простаковым. Да.

Пауза затянулась. Лев видел, как Жданов смотрит в пространство, собирая в кулак всю свою волю и авторитет.

– Простаков Николай Сергеевич? С вами говорит профессор Жданов. Из ЛМИ. Да, тот самый. Слушайте меня внимательно. В Ленинграде Лев Борисов создает новое направление, синтез анальгетиков для фронта, которого еще нет, но который неизбежен. Он просит вас лично. Это не предложение о работе. Это предложение возглавить отдел. Бросьте все, что можете бросить. Приезжайте завтра же. Командировку и все необходимое оформлю я. Вам нужно будет только быть здесь. Вопросы есть?.. Нет? Отлично. Ждем вас.

Он повесил трубку. В кабинете воцарилась тишина.

– Но… вы же с ним лично не знакомы? – осторожно спросил Лев.

– А зачем? – Жданов снова достал портсигар. – Таланты не привлекают, Лев. Их мобилизуют. Особенно в такое время. И для такой цели. Я ему не сладкие пряники сулил. Я ему бросил вызов. И дал шанс. Настоящий талант всегда выберет вызов и шанс вместо теплого, но тесного угла. Он будет здесь завтра-послезавтра. Готовьте ему лабораторию и готовьтесь встречать.

Лев вышел из кабинета Жданова с чувством, что только что увидел мастер-класс по управлению реальностью. Он не просил, не уговаривал. Он констатировал факт и ставил задачу. И мир подстраивался под его волю. Этому, понимал Лев, ему еще предстояло учиться.

На следующий день в кабинете Льва собралось ядро команды: Сашка, Катя, Миша и Арсений Ковалев. В воздухе висело ожидание. Все знали о визите «московского гостя».

Когда дверь открылась и в кабинет вошел Николай Простаков, первое впечатление было обманчивым. Молодой человек, лет двадцати, в скромном, чуть поношенном костюме, с робкой, почти застенчивой улыбкой. Но за стеклами очков глаза горели цепким, живым интеллектом.

– Коллеги, знакомьтесь, Николай Сергеевич Простаков, – представил его Лев. – С сегодняшнего дня он возглавляет в нашей структуре новое направление – отдел синтетических анальгетиков.

Сашка, прагматик до кончиков пальцев, оценивающе осмотрел нового сотрудника. Катя с любопытством изучала его лицо. Миша, погруженный в свои мысли, кивнул вежливо, но без интереса. Ковалев скептически хмыкнул – еще один претендент на новые ресурсы.

– Николай Сергеевич, – Лев подошел к доске. – Задача вашего отдела сформулирована на государственном уровне. Критически важная. Нам нужен свой, советский, мощный анальгетик. Морфий дорогой, вызывает зависимость, и его не хватит. Вы должны создать синтетический препарат, не уступающий ему по силе, но лишенный этих недостатков.

Простаков слушал, затаив дыхание. Его скромность куда-то испарилась, осталась лишь сосредоточенная серьезность.

– Это возможно, – тихо сказал он. – Есть работы в Германии, в США… Но путь долгий. Годы проб и ошибок.

– У нас нет столько времени, – жестко парировал Лев. – У нас есть месяцы. Максимум год. Поэтому мы не будем искать вслепую.

Он взял мел и провел на доске несколько лаконичных формул, общие контуры молекул.

– Мы будем двигаться не от простого к сложному, а от перспективного – к реализуемому. Сконцентрируемся на двух классах соединений. – Он обвел одну группу формул. Во-первых, производные пиперидина. Это наша главная цель, наш «морфий для бедных». И во-вторых… он нарисовал другую структурную формулу, – производные пропионовой кислоты. Задача попроще, но не менее важная. Нестероидный противовоспалительный препарат. Для жара, для менее интенсивной боли, для массового применения. Представьте такой препарат, мы назовем его ибупрофен… в общем идея ясна? Ваша цель – здесь. – Он ткнул мелом в центр нарисованных структур. – Все ресурсы, которые вам потребуются для синтеза и испытаний, вы получите в приоритетном порядке.

В кабинете повисла тишина. Миша первым нарушил ее, подойдя ближе к доске и уставившись на формулы.

– Интересно… – пробормотал он. – Очень изящное направление. Пиперидин… да, логично. А пропионовая кислота… это же гениально просто! Почему до этого никто не додумался?

Простаков смотрел на Льва с благоговейным ужасом и восторгом. Ему только что не просто поставили задачу. Ему показали карту сокровищ, где крестом был отмечен клад.