Текст книги "Эпоха Брежнева: советский ответ на вызовы времени, 1964-1982"

Автор книги: Федор Синицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Разработка новой концепции идеологии преследовала несколько краткосрочных и перспективных целей: снять ответственность с нового руководства страны за провалившуюся хрущевскую программу форсированного построения коммунизма, дать советским людям приемлемый образ будущего, а также объяснить неравномерность развития социализма в разных соцстранах.

2.2. «Ленина никому не дадим в обиду»

Концепция «развитого социализма» в период правления Л.И. Брежнева стала идеологической базой советского общества. В рамках этой концепции и других исканий власти пытались дать ответ на конкретные вызовы времени. В ноябре 1966 г. на заседании Политбюро Ю.В. Андропов отметил, что необходима «единая точка зрения на базе марксистско-ленинского учения по основным вопросам внешней и внутренней политики нашей партии», в том числе «в освещении вопросов о Сталине, об Отечественной войне, о перспективах развития нашей страны и партии и т. д.». Он заявил, что это «не только наше внутреннее дело, этого просят и ждут от нас наши друзья в социалистических странах, да и все коммунистическое движение мира»[675]675
  Вестник Архива… С. 62.


[Закрыть].

Действительно, «идеологический вакуум» привел к тому, что по многим «острым» проблемам не было ясности ни в СССР, ни в «мировой системе социализма». По словам писателя А.Н. Васильева, перед XXIII съездом КПСС (1966 г.) «излишнюю нервозность… вызвали слухи о возможной реабилитации Сталина»[676]676
  «Нет парадной шумихи и крикливых фраз»… С. 105.


[Закрыть]. Аналогичная ситуация сложилась в ГДР, где в конце 1965 г. интеллигенцию «пугали» тем же – причем делали это, как ни странно, работники Идеологического отдела ЦК СЕПГ[677]677
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 20. Л. 14.


[Закрыть], т. е. априори наиболее идейные коммунисты.

Ответом руководства СССР на вызов десакрализации власти и идеологии было «восстановление ленинских основ» в том и другом. Л.И. Брежнев заявил, что курс его политики – это «ленинизм», и с его приходом к власти «партия непоколебимо встала на защиту ленинизма»[678]678
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 41. Л. 18.


[Закрыть]. С. Шаттенберг пишет, что Брежнев, «как и все партийные руководители… использовал Ленина для легитимации собственной позиции, для подтверждения новых тезисов и мер и для того, чтобы позиционировать себя в качестве его наследника»[679]679
  Шаттенберг С. Указ. соч. С. 389.


[Закрыть]. Это так, но очевидно, что Брежнев стал делать на «ленинизме» акцент сильнее, чем прежние руководители страны. Такой подход был обусловлен тем, что ко второй половине 1960-х гг. В.И. Ленин остался единственным советским руководителем, у которого сохранился некоторый авторитет среди населения СССР и других соцстран.

Новая концепция советской идеологии была напрямую увязана с именем В.И. Ленина. Кроме того, что было объявлено о ленинском авторстве самого термина «развитое социалистическое общество», власти СССР стремились сделать имя и идеи Ленина снова «актуальными», соответствующими духу второй половины XX в. На заседании Политбюро в ноябре 1966 г. Л.И. Брежнев заявил, что «нужно… соединить… эпоху между Лениным и нашими днями», собрав воедино «все лучшие идеи наших современников, всё, что сделали наш народ и наша партия за это время». П.Н. Федосеев считал необходимым принести в массы идею, что «Ленин предвидел многое из того, что развивается сейчас… при социализме и капитализме»[680]680
  Вестник Архива… С. 61, 85.


[Закрыть]. А.Н. Косыгин подчеркивал преемственность выдвигаемых им экономических реформ с идеями Ленина, в том числе указывая на «ленинские идеи хозрасчета»[681]681
  Голанд Ю., Некипелов А. Косыгинская реформа: упущенный шанс или мираж? // Российский экономический журнал. 2010. № 6. С. 52.


[Закрыть].

Л.И. Брежнев призвал защитить образ В.И. Ленина (для поддержки «сакральности» основателя Советского государства). В ноябре 1966 г. он заявил, что «мы Ленина никому не дадим в обиду»[682]682
  Вестник Архива… С. 61.


[Закрыть]. В 1973 г. при обмене партийных билетов на внутреннюю сторону обложки партбилета нового образца были помещены стилизованный портрет Ленина, его высказывание «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи» и факсимиле. Партбилет № 1 по традиции был выдан на имя Ленина, а № 2 – на имя Брежнева, что подчеркивало «преемственность» этих вождей (а также работало на формирование культа личности самого Брежнева). Прилагательное «ленинский» стало постоянно использоваться по отношению к разного рода акциям и мероприятиям[683]683
  Погружение в трясину… С. 27.


[Закрыть]. Восстановлению «сакральности» власти и идеологии, по замыслу Брежнева, должен был служить также новый учебник истории КПСС, предназначенный быть «настоящей настольной книгой каждого коммуниста, которая бы в марксистском плане излагала и фиксировала не только то, что уже завоевано нами, но и открывала бы перспективы нашего движения вперед»[684]684
  Вестник Архива… С. 61.


[Закрыть]. Этот учебник был выпущен под редакцией Б.Н. Пономарева и многократно переиздавался.

Другим аспектом восстановления авторитета партии и идеологии была попытка решения проблемы «десакрализации» И.В. Сталина, которая была признана властями СССР весьма опасной – заведующий Отделом науки и учебных заведений ЦК КПСС С.П. Трапезников отмечал, что из-за XX съезда партия пережила «смутное время». Власти решили несколько исправить, «сбалансировать» оценку правления Сталина, показать отсутствие серьезного искажения марксизма-ленинизма в ходе истории СССР[685]685
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 41. Л. 13, 15,17,20; Вестник Архива… С. 61–62.


[Закрыть], несмотря на наличие в ней «проблемных» моментов.

Однако в советском руководстве наблюдалось отсутствие единодушия и определенный «дискомфорт» в этом вопросе[686]686
  Mitchell R.J. Continuity and Change in Soviet Ideology // Current History. 1975. October. P. 139.


[Закрыть]. В 1965 г., при подготовке доклада по случаю 20-летия Победы, по воспоминаниям Ф.М. Бурлацкого, подавляющее большинство членов советского руководства, в том числе М.А. Суслов, В.П. Мжаванадзе и А.Н. Шелепин, высказывалось за то, чтобы усилить позитивную характеристику Сталина. В то же время Ю.В. Андропов предложил полностью обойти вопрос о Сталине – попросту не упоминать его в докладе, учитывая разноголосицу мнений и сложившееся соотношение сил среди руководства. В итоге Л.И. Брежнев остановился на варианте, близком к тому, что предлагал Андропов. В докладе к 20-летию Победы Сталин был упомянут только один раз[687]687
  Бурлацкий Ф.М. Глоток свободы. С. 297.


[Закрыть].

Однако «баланс» в этом вопросе найти было трудно. Даже однократное упоминание И.В. Сталина активизировало «догматиков» и в то же время вызвало недовольство советской интеллигенции, а также руководителей Польши и Венгрии (В. Гомулка и Я. Кадар в свое время сами пострадали от репрессий) и некоторых западноевропейских компартий[688]688
  Ху долей К.К. Указ. соч. С. 65.


[Закрыть].

Серьезной проблемой стала 90-летняя годовщина со дня рождения И.В. Сталина. На совещании в ЦК КПСС 12 декабря 1969 г. (за 9 дней до юбилея) А.М. Александров отметил, что «известная часть» советского населения в связи с юбилеем «будет ждать… [оценки] периода работы Сталина». Л.И. Брежнев ответил, что «этот вопрос заслуживает больших раздумий: нужно ли шевелить, не нужно ли». Александров предложил «в спокойной форме поставить окончательно точку», на что Брежнев несколько недовольно сказал: «Вот уже сколько лет мы ставим точку»[689]689
  Вестник Архива… С. 84.


[Закрыть].

Советское руководство пришло к выводу о нежелательности обострения противоречий в обществе по «сталинскому вопросу», что было бы неизбежно в случае серьезного изменения оценки деятельности И.В. Сталина в позитивную сторону. В «Правде» была опубликована «компромиссная» статья, посвященная 90-летию Сталина – она была написана в позитивном ключе, но не отменяла предшествующей критики[690]690
  Худолей К.К. Указ. соч. С. 65.


[Закрыть]. Эта акция вновь показала сложность «проблемы Сталина» и раскол в обществе относительно нее. На следующий день после опубликования статьи, 22 декабря 1969 г., московские партийные власти выявили в народе полярные мнения: «Одни считают, что статья недостаточно критично оценивает роль и деятельность И.В. Сталина», тогда как «в других откликах говорится, что несмотря на большие ошибки И.В. Сталина, его заслуги общеизвестны в самые сложные периоды нашей страны, а поэтому [он] заслуживает и другие почести»[691]691
  ЦГАМ. Ф. П-80. Оп. 1. Д. 1555. Л. 206.


[Закрыть], кроме опубликования статьи.

В итоге официальная «реабилитация» И.В. Сталина не была реализована. Еще в марте 1969 г. В.И. Степаков на совещании идеологических работников заявил, что «никакой реабилитации нет», а разговоры о ней могли быть «навеяны вышедшими книгами военачальников», которые представляют собой лишь «мемуары, личные воспоминания»[692]692
  ЦГАМ. Ф. П-4. Оп. 158. Д. 44. Л. 65.


[Закрыть], а не официальную позицию руководства страны. Очевидно, неверен вывод В. Заславского, что «для советских граждан возрождение культа Сталина являлось фактом жизни»[693]693
  Заславский В. Указ. соч. С. 41.


[Закрыть]. Л.Г. Истягин писал, что «попытки выйти на некую частичную реабилитацию И.В. Сталина оказались… карикатурными, встретили прямую обструкцию общественности и были оставлены без развития»[694]694
  Истягин Л.Г. Указ. соч. С. 232.


[Закрыть]. Отметим, однако, что не всей общественности, а ее части, и это была не «реабилитация», а попытка сгладить «десакрализацию Сталина», опасную для всей советской системы.

Тем не менее накал критики И.В. Сталина все равно существенно снизился. В проекте записки, направленной в Политбюро в июле 1966 г., Л.И. Брежнев отметил, что Сталин был «опытным деятелем», и также «в своем последнем выступлении (на XIX съезде) был прав» в определенных вопросах. Граждане СССР стали замечать, что советская печать, «публикуя некрологи в память выдающихся деятелей нашей партии и государства – жертв культа и периода беззакония – перестала указывать», что эти люди пострадали от сталинских репрессий[695]695
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 20. Л. 73; Вестник Архива… С. 75.


[Закрыть]. В новых учебниках по истории КПСС XX съезду партии – в отличие от почти всех остальных – было отказано в признании «историческим»[696]696
  Xудалей К.К. Указ. соч. С. 65.


[Закрыть], т. е. наиболее значимым.

Интересным моментом был вариант ответа на проблему «десакрализации» И.В. Сталина, предложенный в ноябре 1966 г. на заседании Политбюро председателем Президиума Верховного Совета СССР Н.В. Подгорным: он заявил, что в сталинский период всё в стране делали не только вожди, но также партия и народ[697]697
  Вестник Архива… С. 62.


[Закрыть]. Таким образом, глава советского парламента считал, что в падении авторитета власти виноват весь советский народ, и он должен нести за это свою долю ответственности (как говорится, «лучшая защита – это нападение»). В этом проявилась, как писал В. Заславский, потребность властей «усилить гегемонию… аппарата, которая пошатнулась при Хрущеве». Он справедливо отмечал, что в поисках причин снижения накала критики Сталина «не следует скатываться в сентиментальность и говорить о личной преданности некоторых руководителей памяти Сталина»[698]698
  Заславский В. Указ. соч. С. 47–48.


[Закрыть].

Колебания властей СССР относительно оценки правления И.В. Сталина были видны из-за границы. В 1966 г. иностранцы спрашивали советских граждан, «правда ли, что на XXIII съезде КПСС намечалась реабилитация Сталина, но под давлением общественности от этого отказались». В октябре 1967 г. югославская газета «Борба» писала, что, хотя в СССР подвергли жесткой критике книгу А.М. Некрича «1941. 22 июня», «эту критику… нельзя рассматривать как официальное мнение» относительно «ошибок Сталина в… войне с гитлеровской Германией». На совещании в январе 1971 г. Л.И. Брежнев отметил, что за границей ходят разговоры, «что Брежнев принадлежит… к числу тех, кто пытается реабилитировать Сталина»[699]699
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 20. Л. 27; Там же. Оп. 59. Д. 23. Л. 384, 388; Там же. Ф. 104. Оп. 1. Д. 41. Л. 17.


[Закрыть].

Власти продолжали поиски «баланса» в этом вопросе. На том же совещании Л.И. Брежнев отметил, что в 1970 г. «пришлось долго поломать голову и выбрать время для того, чтобы поставить бюст Сталину» на его могиле на Красной площади. В итоге, по его оценке, это мероприятие «хорошо… прошло», т. е. не вызвало существенных «колебаний» в советском обществе и протестов из-за рубежа. Советский лидер поставил задачу провести XXIV съезд КПСС так, «чтобы это не было похоже на XX съезд, и вместе с тем, чтобы не выглядело так, что мы хотим опрокинуть XX съезд»[700]700
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 41. Л. 17, 20.


[Закрыть], что, очевидно, было весьма сложно сделать.

В итоге руководство страны постаралось вообще уйти от этой темы, решив не акцентировать внимание на ошибках И.В. Сталина, а также и Н.С. Хрущева, и вообще на этих исторических периодах. Советские идеологи отмечали, что «культ личности нанес серьезный ущерб делу Коммунистической партии, советскому обществу… Но было бы грубой ошибкой из того факта, что был культ личности, делать вывод о каких-то изменениях в общественном строе в СССР или искать источник этого культа в самой природе социалистического строя. То же самое можно сказать и по поводу волюнтаризма»[701]701
  Касъяненко В.И. Развитой социализм: историография и методология проблемы. М., 1976. С. 111.


[Закрыть].

В рамках празднования 50-летия Октябрьской революции в 1967 г. был сделан упор на позитивное освещение советского прошлого[702]702
  Зезина М.Р. Указ. соч. С. 346.


[Закрыть]. В 1971 г. Л.И. Брежнев на совещании в преддверии XXIV съезда КПСС отметил, что «партия 53 года неизменно идет ленинским курсом»[703]703
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 41. Л. 18.


[Закрыть]. В докладе на самом съезде Брежнев заявил, что оценка деятельности Сталина больше не является актуальной, так как эти вопросы «бесповоротно отодвинуты в прошлое в результате работы, проделанной партией по преодолению последствий культа личности»[704]704
  Ху долей К.К. Указ. соч. С. 65.


[Закрыть]. Таким образом, была «поставлена точка», о необходимости которой и говорили раньше.

Несмотря на поставленную «точку», было ясно, что «проблема Сталина» не решена. Советских граждан продолжала интересовать эта тема. В 1970-х гг. они задавали партийным пропагандистам такие вопросы: «Почему очень мало пишется произведений о ближайших соратниках В.И. Ленина?» (возможно, с намеком и на И.В. Сталина, и на жертв репрессий); «Жива ли дочь И.В. Сталина и что она делает теперь?»[705]705
  ЦГАМ. Ф. П-63. Оп. 1. Д. 2417. Л. 69; Там же. Д. 2463. Л. 119.


[Закрыть] (эмиграция С.И. Аллилуевой в 1967 г. и последующая публикация на Западе книги ее воспоминаний наделали много шума).

Поэтому власти пытались искать «баланс» и дальше. На заседании Политбюро в сентябре 1979 г. Л.И. Брежнев заявил, что к грядущему 100-летию со дня рождения И.В. Сталина «проявляется широкий интерес за рубежом как со стороны наших противников, так и в коммунистическом движении. Определенный интерес заметен и внутри страны». Он предложил «разработать такие мероприятия, которые объективно оценивают как положительные, так и отрицательные стороны деятельности Сталина. Это – ленинский подход, отвечающий исторической истине». В свою очередь, М.А. Суслов отметил, что «грузинские товарищи согласились с тем, что проводить какие-либо мероприятия в республике нецелесообразно»[706]706
  РГАНИ. Ф. 89. Оп. 25. Д. 5. Л. 1.


[Закрыть]. Таким образом, в целом к «проблеме Сталина» был сохранен прежний, «балансирующий» подход.

Ответом на вызовы, связанные с процессами в советском социуме, в том числе с изменением роли интеллигенции и рабочего класса, было подтверждение, что в СССР сложилось «общенародное государство»[707]707
  Дудинский И.В. Указ. соч. С. 11.


[Закрыть]. Как известно, после 1917 г. было провозглашено, что Советский Союз – это «государство диктатуры рабочего класса». Однако в дальнейшем власти постепенно отходили от этой формулы. Поворотным пунктом стали отказ от идеи «Мировой революции» и принятие тезиса о возможности построения социализма в одной стране в середине 1920-х гг. Затем отход от концепции «диктатуры пролетариата» наметился в Конституции СССР 1936 г., был более явно артикулирован на XXI съезде КПСС в 1959 г. и закреплен в 1961 г. в новой программе партии[708]708
  Медушевский А.Н. Указ. соч. С. 629–630.


[Закрыть], которая гласила, что, «обеспечив полную и окончательную победу социализма – первой фазы коммунизма – и переход общества к развернутому строительству коммунизма, диктатура пролетариата выполнила свою историческую миссию и с точки зрения задач внутреннего развития перестала быть необходимой в СССР». Таким образом, хотя в период правления Н.С. Хрущева «руководящая роль» рабочего класса еще формально оставалась постулатом советской идеологии, ее институционализация в качестве «диктатуры» была ликвидирована. КПСС – ранее «партия рабочего класса» – получила новый статус «партии всего советского народа»[709]709
  Никандров А.В. Указ. соч. С. 22.


[Закрыть].

В середине 1960-х гг. провозглашенное в СССР «общенародное государство», в отличие от «государства диктатуры пролетариата», было признано «органом выражения интересов и воли всего народа», «классового единства»[710]710
  Бурлацкий Ф. Государство и коммунизм: Автореф. дис… док. филос. наук. М., 1964. С. 33.


[Закрыть]. Однако при этом в «развитом социалистическом обществе» по-прежнему декларировалось сохранение «ведущей роли» рабочего класса[711]711
  Бурлацкий Ф. О строительстве развитого социалистического общества. С. 4; Шкаратан О.И. Указ. соч. С. 286, 288.


[Закрыть], проявлявшееся, по мнению советских идеологов, в том, что крестьянство и интеллигенция «стали на позиции рабочего класса, восприняли идеологию рабочего класса, как свою». В дальнейшем в «развитом социалистическом обществе» должна была усиливаться «однородность социальной структуры и социального равенства» при одновременном «укреплении руководящей роли рабочего класса»[712]712
  ЦГАМ. Ф. П-4. Оп. 158. Д. 44. Л. 69; Бурлацкий Ф. О строительстве развитого социалистического общества. С. 4; В.И. Ленин и проблемы научного коммунизма. С. 131.


[Закрыть]. Уйти даже от формальной констатации «ведущей роли» рабочего класса, которая на практике явно уже не была таковой, власти СССР не решались.

В 1969 г. на совещании идеологических работников, реагируя на реплику, что в США «авангардная роль рабочего класса часто… заменяется учеными, инженерами, техниками» (с намеком, что в СССР – аналогичная ситуация), В.И. Степаков заявил: «Все равно они не обходятся без рабочих, и вряд ли можно себе представить такое положение, что появление машин, появление большого числа инженеров и техников… сводит на нет рабочий класс… Безусловно, научно-технические знания… приносят изменения в структуре общества, но не такие и не настолько, чтобы рабочему классу не оставаться ведущим». В 1971 г. Л.И. Брежнев отметил, что в СССР «и близко нет» систематического уменьшения удельного веса и роли рабочего класса (в отличие от США). Он полагал, что вместо этого наблюдается «сближение между людьми физического и умственного труда в производстве» (очевидно, это и предлагалось как решение проблемы отношений рабочего класса и интеллигенции). Советская пропаганда продолжала утверждать о росте «ведущей роли рабочего класса» с упрочением его положения «как основного производителя материальных благ»[713]713
  ЦГАМ. Ф. П-4. Оп. 158. Д. 44. Л. 61; Вестник Архива… С. 112; Мосолов В.Л. КПСС об основных направлениях идеологической работы. Л., 1977. С. 17.


[Закрыть]. Категорически отвергалось предположение о дифференциации рабочего класса, а вывод некоторых ученых об его эрозии был признан «еретическим»[714]714
  Медушевский А.Н. Указ. соч. С. 526.


[Закрыть].

Концепция «общенародного государства» была ответом и на стремление части советской интеллигенции к «демократическим ценностям», так как такое государство, по замыслу идеологов, основывает «всю свою деятельность на демократических принципах воспитания, убеждения». Ф.И. Бурлацкий в те годы писал, что в Советском Союзе «принуждение хотя еще и сохраняется, но оно не применяется к каким-либо классам или слоям населения»[715]715
  Бурлацкий Ф. Государство и коммунизм. С. 33.


[Закрыть]. Таким образом, был обозначен отход от репрессивной политики, и в то же время, косвенно указывалось на обоснованность сталинской политики как «необходимой» для существовавшего тогда в СССР государства «диктатуры рабочего класса». В этом вновь проявилась попытка сохранить «баланс», не допустив крена ни в сторону реабилитации сталинизма, ни в сторону дальнейшей «десакрализации» И.В. Сталина и советской власти в целом.

«Развитое социалистическое общество» было объявлено последним шагом к отмиранию государства, в ходе которого оно постепенно передаст свои управленческие функции «коммунистическому самоуправлению»[716]716
  Ирибаджаков Н. Указ. соч. С. 375; Коммунистическое самоуправление – это такая негосударственная форма управления экономическими, социальными и культурными процессами бесклассового общества, которая предполагает активное и непосредственное участие каждого члена общества в решении общенародных вопросов, обеспечивает наиболее полное воплощение идеалов свободы, равенства и братства людей. См.: Бурлацкий Ф. Государство и коммунизм. С. 39.


[Закрыть]. В СССР еще в период правления Н.С. Хрущева были сделаны практические шаги в сторону передачи части государственных полномочий общественности. Так, функции Министерства культуры по лекционной пропаганде перешли к Обществу по распространению политических и научных знаний[717]717
  С 1963 г. было переименовано в Общество «Знание».


[Закрыть], руководство физкультурой и спортом – к Союзу спортивных обществ и организаций СССР[718]718
  Гасанова-Файрадова У.Ш. Участие общественности в управлении народным образованием в СССР. Баку, 1968. С. 10.


[Закрыть]. Были утверждены более демократичные нормы взаимоотношений между разными структурами государства[719]719
  Истягин Л.Г. Указ. соч. С. 231.


[Закрыть].

В стране было расширено производственное и местное самоуправление. При Советах создавались постоянные общественные комиссии, имевшие право выносить обязывающие решения в адрес хозяйственных и культурно-просветительных организаций. Происходила замена штатных отделов исполнительных комитетов внештатными, общественными. Создавались общественные советы. Некоторые исполкомы на рубеже 1950-х и 1960-х гг. целиком перешли на «общественные начала». В системе образования появились общественные инспекторы и методисты. В 1966 г., по оценкам советских экспертов, численность активистов в различных самодеятельных организациях, работающих под руководством советов, составляла несколько десятков миллионов человек. Расширилось участие граждан в решении социальных проблем предприятий через профсоюзы[720]720
  Гасанова-Файрадова У.Ш. Указ. соч. С. 12–14, 16; Thompson Тепу L. Указ. соч. С. 28.


[Закрыть].

В 1972 г. был принят закон о статусе народных депутатов, который определил для них достаточно широкие полномочия.

Заметным было усиление участия граждан в правоохранительной деятельности. В судах работали народные заседатели. При исполкомах местных Советов создавались административные комиссии, комиссии по делам несовершеннолетних, наблюдательные комиссии, заведовавшие исправлением и перевоспитанием осужденных. У милиции появились внештатные сотрудники и общественные помощники. С середины 1960-х гг. в СССР создавались добровольные народные дружины по охране общественного порядка (затем их деятельность была регламентирована постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР от 20 мая 1974 г.). В дальнейшем участие общественности в делах государства расширялось. В ноябре 1979 г. были принят закон «О народном контроле в СССР». В стране работали свыше 1,3 млн групп и постов «народного контроля»[721]721
  Участие общественности в охране общественного порядка и борьбе с правонарушениями в СССР. М., 1980. С. 5–8, 10, 15.


[Закрыть]. Однако все эти новшества не касались реальной политики. Кроме того, часть общественников действительно с энтузиазмом участвовала в делах государства, но определенная (может быть, подавляющая) часть заявленной общественной работы была, как это водилось в СССР, фиктивной, «для галочки».

С другой стороны, теперь учение об «общенародном государстве» стало частью легитимации отказа от форсированного построения коммунизма, так как оно было последним этапом перед «отмиранием государства», которое в ближайшем будущем теперь не планировалось. Было объявлено, что на этапе «развитого социализма» государство все еще «безусловно необходимо» – как минимум для того, «чтобы руководить», «осуществлять контроль за мерой труда и потребления, охранять права и свободы советских граждан, социалистический правопорядок и социалистическую собственность»[722]722
  Бурлацкий Ф. Государство и коммунизм. С. 32–33.


[Закрыть].

Кроме того, провозглашение «общенародного государства» признавало интеллигенцию «равной» «главным» классам советского общества – рабочим и крестьянам (хотя в некоторых публикациях, по крайней мере в середине 1960-х гг., продолжали говорить о сохранении различий между этими компонентами социума[723]723
  Федосеев П. Диалектика развития социализма. С. 21.


[Закрыть]).

Власти пытались предоставить более достойное место интеллигенции, повысить ее официальный статус. Было объявлено, что в СССР интеллигенция стала «народной, социалистической». Были сделаны попытки вовлечь интеллигенцию в «идеологическую работу». В постановлении ЦК КПСС, принятом в декабре 1971 г., было указано на необходимость повышения роли руководящих и инженерно-технических работников «в идейно-политическом воспитании» рабочего класса[724]724
  Глезерман Г.Е. Классы и нации. С. 155; Об идеологической работе КПСС. С. 212.


[Закрыть].

Тем не менее в итоге от сталинского подхода к роли интеллигенции в СССР так и не отказались, так как только он давал возможность поддерживать краеугольную для советской идеологии догму «о ведущей роли рабочего класса, о ведомых им крестьянстве и интеллигенции»[725]725
  Шкаратан О.И. Указ. соч. С. 286, 288.


[Закрыть]. Считалось, что «абсолютизация роли интеллигенции в современном обществе» приведет к «умалению роли рабочего класса»[726]726
  Научный коммунизм. 1973. № 5. С. 108.


[Закрыть].

В то же время новая концепция идеологии давала ответ на «технократический вызов». Г.Х. Шахназаров считал, что «технократия… не угрожает социалистическому обществу», так как в СССР она и не может существовать. В то же время он заявил, что отрицание технократии «нисколько не означает отрицания растущей роли специалистов», так как «они могут по-настоящему проявить свои творческие возможности в системе государственного руководства обществом со стороны рабочего класса и Коммунистической партии»[727]727
  РГАНИ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 16. Л. 266.


[Закрыть]. Здесь опять звучала и отсылка к «ведущей роли» рабочего класса.

В свою очередь, западные «технократические концепции», в рамках которых «затушевывается классовая природа власти, обосновывается «ненужность» социальной революции», подверглись жесткой критике. Советский журналист, завотделом редакции журнала «Проблемы мира и социализма» О.Р. Лацис отмечал, что «воспетая Гэлбрейтом власть технократов по сути своей глубоко антидемократична», и «ученые-марксисты уже показали неверность его утверждения, будто к технократам перешла реальная власть, принадлежавшая буржуазии»[728]728
  РГАНИ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 16. Л. 129, 294.


[Закрыть].

Концепция «развитого социализма» пыталась дать ответ на вызов «научно-технической революции». В отличие от «технократии», концепция НТР была положительно воспринята и в СССР, и в других европейских соцстранах[729]729
  РГАНИ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 9. Л. 338.


[Закрыть], как явление, сопутствующее и способствующее социализму. Она обсуждалась, в частности, на симпозиуме ученых соцстран на тему «Соединение достижений научно-технической революции с преимуществами социализма», проведенном в Восточном Берлине в июне 1972 г.

На этом мероприятии Г.Х. Шахназаров подчеркнул, что НТР – это «неотъемлемая составная часть глубокого революционного переустройства человечества, которое завершится повсеместным переходом от капитализма к коммунизму». Было объявлено, что социализм – это «и есть ответ на вызов научнотехнической революции», а сама она «непосредственным и самым активным образом способствует развитию социалистической демократии»[730]730
  РГАНИ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 16. Л. 267, 287, 296.


[Закрыть].

Этап «развитого социализма» напрямую связывался с НТР – в том числе ожидалось, что именно на этом этапе появится «принципиально новая техника, превосходящая все существующие типы мировой техники». Важным считалось «совпадение» научно-технической революции «по времени с эпохой перехода человечества от капитализма к социализму», что рассматривалось как залог «победы социализма» во всемирном масштабе. Соответственно, это «предполагало и победу в соревновании за лучшее овладение достижениями НТР», которой была предписана основополагающая роль в борьбе с капитализмом[731]731
  РГАНИ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 16. Л. 267, 293; Глаголев В.Ф. О некоторых аспектах соревнования социализма с капитализмом в условиях научно-технической революции // Научный коммунизм. 1973. № 5. С. 81–82; Козлов Г. Указ. соч. С. 123.


[Закрыть].

Тем самым новая концепция советской идеологии, по мнению теоретиков, была приведена в соответствие веяниям времени и прогресса. Опора на НТР должна была и подстегнуть внедрение достижений науки и техники в советскую экономику, и повысить авторитет власти и идеологии среди интеллигенции[732]732
  РГАНИ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 16. Л. 287; Брегель Э. Теория конвергенции двух экономических систем // Мировая экономика и международные отношения. 1968. № 1.С. 26, 28.


[Закрыть].

Причиной положительного восприятия концепции НТР в Советском Союзе было то, что, во-первых, она соответствовала положению о «научном» характере советской идеологии и государственной системы (недаром основная идеологическая дисциплина имела название «научный коммунизм»). В 1965 г. П.Н. Федосеев объявил, что в СССР руководство осуществляется на «научной основе», а социализм – это «первая в истории общественно-экономическая формация, которая [также] строится сознательно, планомерно, на научной основе». В 1972 г. на упомянутом симпозиуме было отмечено, что «коммунистическая партия и социалистическое государство призваны с научной точностью определять реальный уровень развития страны». М.А. Суслов в 1979 г. заявил, что «главной особенностью, источником действенности, жизненной силы и эффективности всей нашей идеологической работы является ее научность». Кроме того, идеологи отмечали, что «использование достижений научно-технической революции во всех областях жизни общества вызвано потребностями современного этапа развития и само по себе не является враждебным человеку»[733]733
  РГАНИФ. 112. Оп. 1. Д. 16. Л. 292; Боголюбова Е.В., Тажуризина З.А. Буржуазный гуманизм: иллюзии и действительность. М., 1975. С. 30; Дело всей партии: Мат-лы Всесоюз. совещ. идеол. работников. М., 1980. С. 29; Федосеев П. Диалектика развития социализма. С. 22


[Закрыть].

Во-вторых, НТР стала реальностью во всем мире, включая СССР, и отрицать или отвергать ее было невозможно. В стране предпринимались попытки ускорить научно-техническое развитие, в том числе разрабатывался проект создания «Общегосударственной автоматизированной системы обработки и учета информации» (ОГАС), о чем было сообщено в печати в начале 1971 г., накануне XXIV съезда КПСС[734]734
  Островский А.В. Указ. соч. С. 32–35.


[Закрыть]. На самом съезде Л.И. Брежнев представил программу развития страны, опиравшуюся на НТР.

В-третьих, научно-техническая революция соответствовала принятому упору на развитие экономики как основе концепции «развитого социализма». В ноябре 1967 г. Л.И. Брежнев в обращении, посвященном 50-летию Октябрьской революции, подчеркнул важность «развития всего народного хозяйства на современном техническом уровне».

Учение о научно-технической революции получило статус «идеологической» дисциплины. В системе политического образования были введены курсы «Основные направления научнотехнического прогресса» и «Научные основы управленческого труда»[735]735
  Партийная жизнь Казахстана. 1979. № 5. С. 44.


[Закрыть], а в постановлении ЦК КПСС о Высшей партийной школе, принятом в 1972 г., было «признано целесообразным ввести… курс «Основы научного управления социалистической экономикой», усилить внимание к изучению… научных основ партийной пропаганды»[736]736
  Партийная жизнь. 1972. № 22. С. 3.


[Закрыть].

НТР рассматривалась как инструмент идеологической борьбы на мировой арене. В плане научно-исследовательских работ Института философии АН СССР на 1971–1975 гг. было указано на приоритет исследовательской работы в сфере «философских проблем научно-технической революции»[737]737
  АРАН. Ф. 1922. Оп. 1. Д. 1240. Л. 3; Дудинский И.В. Указ. соч. С. 13.


[Закрыть].

С другой стороны, в концепции НТР был проблемный момент – ученые стран «соцлагеря» сознавали, что аполитичная по своей сущности научно-техническая революция может «подмять» под себя идеологию. Однако эта опасность была признана малореальной, так как, по мнению идеологов, НТР не противоречила социальной революции, а, наоборот, способствовала ей, «толкая общественное развитие… в направлении к социализму», а социальная революция, в свою очередь, «ставила прогресс науки и техники на службу общественному прогрессу». Считалось, что НТР полностью подчинена идеологии[738]738
  РГАНИ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 9. Л. 287, 296, 338; Плановое хозяйство. 1980. № 2. С. 103.


[Закрыть].

Ответ новой концепции идеологии на «негативные», с точки зрения властей, проявления в социуме состоял в провозглашении итогом этапа «развитого социализма» формирования «нового человека», который будет иметь более высокий уровень «сознательности», необходимой каждому члену коммунистического общества. Ожидалось «утверждение духа коллективизма, подлинного товарищества и социалистической морали в отношениях между людьми», а также повышение «дисциплины и организованности всех советских людей». Эта цель считалась достижимой – в своей книге, опубликованной в 1972 г., Г.Л. Смирнов утверждал, что «доказана возможность формирования характера человека с коллективистскими мотивами, который избирает в качестве цели своей жизни служение общественным интересам, общему благу людей»[739]739
  Смирнов Г.Л. XXIV съезд КПСС и формирование нового человека. М., 1972. С. 47–48; Бурлацкий Ф. О строительстве развитого социалистического общества. С. 4; В.И. Ленин и проблемы научного коммунизма. С. 132; Дудинский И.В. Указ. соч. С. 11.


[Закрыть].

Разумеется, любые идеологические колебания в советском обществе считались неприемлемыми, даже под лозунгами гражданственности и демократии, и тем более аполитичности. На совещании по вопросу подготовки отчетного доклада ЦК КПСС XXIV съезду партии в феврале 1971 г. председатель Госкомитета по телевидению и радиовещанию С.Г. Лапин отметил, что народу надо объявить, «что гражданственность… мы понимаем, как партийность», и лучше всего сделать это словами В.И. Ленина, который сказал, что «идеология может быть либо социалистическая, либо буржуазная»[740]740
  Вестник Архива… С. 100.


[Закрыть].

Национальная политика в СССР получила новое идеологическое наполнение. Концепция «советского народа» была отражена в выступлениях Л.И. Брежнева на XXIV и XXV съездах КПСС. Конституция СССР 1977 г. провозгласила юридическое и фактическое равенство всех наций и народностей, а также то, что в стране «сложилась новая историческая общность людей – советский народ». Это было признанием реальности формирования в СССР политической нации, что должно было сгладить межэтнические противоречия.