Текст книги "Эпоха Брежнева: советский ответ на вызовы времени, 1964-1982"

Автор книги: Федор Синицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Не решалась проблема формализма, царившего в пропаганде. В докладной записке, составленной ЦК ВЛКСМ в марте 1967 г., звучали ценные идеи – авторы этого документа полагали необходимым снизить «чрезмерность» наглядной агитации, верно указывая, что «слово, фраза или истина, повторяемые слишком часто и без нужды, теряют смысл, не достигают цели». Они призывали дать «научно обоснованные рекомендации по содержанию и характеру… агитации», ввести «дифференцированный принцип ее применения», а также прекратить «громадный поток некачественной продукции… выпускаемой различными кустарными мастерскими». Однако за следующие семь лет почти ничего изменилось – в принятом в январе 1974 г. постановлении ЦК КПСС «О состоянии и мерах повышения роли наглядной агитации в коммунистическом воспитании трудящихся» содержалась та же критика состояния дел в этой сфере. Единственным реальным шагом по исправлению ситуации было решение «создать специализированное издательство по выпуску печатных средств наглядной агитации». В том же году было создано издательство «Плакат», однако кроме усиления централизации издания наглядной агитации кардинальных изменений в этой сфере не произошло. Пропагандистские акции, по мнению представителей молодежи, продолжали страдать «излишней традиционностью, несовершенством, примитивизмом и не несли в себе необходимых условий для полного раскрытия личности»[1032]1032
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 59. Д. 24. Л. 65, 69; Об идеологической работе КПСС. С. 243; «…Отчужденное от партии состояние»… С. 206.


[Закрыть]. Применявшиеся в СМИ штампы («трудовые подарки», «внутренние резервы», «светлый праздник» и т. п.) по-прежнему вызывали у читателей отрицательные эмоции, не задерживали на себе их внимания[1033]1033
  Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 2-я). С. 606.


[Закрыть].

Конечно, власти видели эти проблемы, регулярно критикуя сохранение в пропаганде «серого, «казенного» стиля», формализма, дефицита информации, «лакировки», «показухи» и излишнего пафоса. Советские идеологи понимали необходимость сделать СМИ информативными и правдивыми[1034]1034
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 28. Л. 9; Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях… Т. 13. С. 335–336.


[Закрыть]. Однако ничего из этого достигнуто не было. Б.А. Грушин писал, что на критику неразумных «переборов» с объемом информации в СМИ, а также их деятельности вовсе вхолостую, от ЦК КПСС не было никакой реакции. Не волновал властей и подсчет выбрасываемых при этом на ветер материально-технических, финансовых, человеческих ресурсов[1035]1035
  Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 2-я). С. 496.


[Закрыть]. Кроме того, партийная идеологическая работа была крайне бюрократизирована. Процветали «бумажные» организации – разнообразные идеологические комиссии, советы и пр.[1036]1036
  Remington Thomas Ор. cit. P. 4.


[Закрыть], эффективность деятельности которых стремилась к нулю.

В последние годы правления Л.И. Брежнева руководство страны сильнее озаботилось этими проблемами. В феврале 1978 г. было принято постановление ЦК КПСС «О состоянии и мерах улучшения лекционной пропаганды»[1037]1037
  Об идеологической работе КПСС. С. 306.


[Закрыть]. На пленуме ЦК в ноябре того же года Брежнев подверг жесткой критике состояние идеологической работы[1038]1038
  Remington Thomas Ор. cit. P. 5.


[Закрыть]. В апреле 1979 г. вышло постановление «О дальнейшем улучшении идеологической, политико-воспитательной работы». Было объявлено, что от ее успехов «все больше зависит ход экономического, социально-политического и культурного развития страны»[1039]1039
  Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях… Т. 13. С.337.


[Закрыть]. В очередной раз прозвучала критика пропаганды за «сглаживание», «замалчивание», формализм, «склонность к словесной трескотне», были повторены призывы «усилить», «развить» и т. д. Это постановление обсуждалось на низовом партийном уровне, в Советах народных депутатов, творческих союзах, профсоюзных и комсомольских организациях[1040]1040
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 77. Д. 120. Л. 1.


[Закрыть], после чего был реализован каскад «показушных» реорганизаций, что привело систему пропаганды к еще большей бюрократизации[1041]1041
  Remington Thomas Ор. cit. P. 4–5.


[Закрыть].

Ход выполнения постановления был рассмотрен в октябре 1979 г. на Всесоюзном совещании идеологических работников, где с докладом «Дело всей партии» выступил М.А. Суслов, не сказав практически ничего о каких-либо реальных сдвигах в системе пропаганды. Его речь состояла из привычных призывов («усилить деловитость, конкретность и эффективность пропаганды и агитации, ее связь с жизнью, с решением хозяйственных и политических задач», «развивать боевой наступательный характер, партийную страстность пропаганды и агитации» и пр.). «Переливание из пустого в порожнее» по вопросу о пропаганде содержалось и в речи Л.И. Брежнева на XXVI съезде КПСС (февраль – март 1981 г.)[1042]1042
  Дело всей партии. С. 33–35; XXVI съезд Коммунистической партии Советского Союза. С. 94–95.


[Закрыть].

Повторялись разного рода указания в постановлении ЦК КПСС «Об очередных задачах по дальнейшему улучшению идейно-воспитательной и организационно-партийной работы в современных условиях», принятом в октябре 1981 г. Реализация этой работы была вновь раскритикована за «недостаточную связь с жизнью, с актуальными проблемами, волнующими людей, проявления формализма и словесной трескотни». Была поставлена задача «добиваться глубины, реалистичности и взвешенности партийной пропаганды», «активнее разоблачать идеологические диверсии империализма»[1043]1043
  Об идеологической работе КПСС. С. 352, 354–356.


[Закрыть].

Однако улучшить пропаганду так и не удалось. Мало того, советские идеологи даже не выработали единого подхода к ее концепции, что выяснилось во время обсуждения учебного пособия «Основы политической пропаганды» в 1980 г., когда сотрудник Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС Н.Б. Биккенин выявил, что, в то время как «одни товарищи считают, что в пропаганде надо делать упор на рациональность, рационалистические аспекты», «другие товарищи… подчеркивают, что в пропаганде должен быть высокий эмоциональный накал»[1044]1044
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 60. Л. 1–2.


[Закрыть].

Реакция властей на недостатки системы «политического образования» также была пустословной и, в основном, ограничивалась принятием разного рода постановлений и указаний[1045]1045
  См., напр.: Об идеологической работе КПСС. С. 350; Партийная жизнь Казахстана. 1979. № 5. С. 43.


[Закрыть], исполнение которых «повисало в воздухе». В этой системе продолжали царить формализм и начетничество. Несмотря на призывы с мест предотвратить «непомерное расширение сети партийного просвещения»[1046]1046
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 34. Д. 118. Л. 11.


[Закрыть], она, наоборот, еще больше расширилась – численность ее слушателей за время правления Л.И. Брежнева выросла почти в три раза. При этом их интерес к «политучебе» все более утрачивался[1047]1047
  Ильина И.В. Указ. соч. С. 259–260.


[Закрыть].

В 1978 г. ЦК КПСС издал постановления о мерах по совершенствованию подготовки партийных и советских кадров в высших партийных учебных заведениях, республиканских и межобластных высших партийных школах. В мае 1981 г. вышло постановление «О дальнейшем совершенствовании партийной учебы в свете решений XXVI съезда КПСС», в котором было указано, что «не до конца изжиты проявления формализма и начетничества», «на занятиях нередко отсутствуют живой обмен мнениями, творческие дискуссии», идет «механическое повторение известных положений» (в этом не было ничего удивительного, принимая во внимание низкий уровень образования значительной части слушателей). Кроме того, выяснилось, что 119 тыс. работавших в этой системе пропагандистов не имели высшего образования[1048]1048
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 84. Д. 89. Л. 3; Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях… Т. 13. С. 235–237, 259–261; Об идеологической работе КПСС. С. 346.


[Закрыть].

Показательны критические выводы о системе «политического образования», сделанные «по горячим следам», в период перестройки. И.В. Ильина писала, что «жизнь выдвигала все новые проблемы, однако… политучеба продолжала топтаться на месте», и «нигде не было столько формализма, сколько» в этой системе. Как отмечали Ю.А. Левада, Т.А. Ноткина и В.Л. Шейнис, «главное, чем были озабочены идеологи и пропагандисты, – это подтвердить пошатнувшееся было представление о единственно правильном пути и благотворном характере его результатов… Эти слова произносились тем громче, чем меньше вкладывалось в них смысла»[1049]1049
  Механизм торможения… С. 258–260; Погружение в трясину… С. 27–28.


[Закрыть].

Одновременно нарастал поток «альтернативной» информации, направленной на граждан СССР. Советские идеологи осознавали эту проблему, называя ее «информационным взрывом». Г.Л. Смирнов еще в 1969 г. в своей статье «Некоторые актуальные вопросы идейно-политического воспитания» писал о об этом «взрыве» так: «Современная техника делает возможным сообщать всему миру практически обо всех более или менее существенных событиях, фактах, явлениях, научных открытиях и т. п. Это гигантски увеличивает объем информации, находящейся в руках общества». Он отмечал, что в связи с этим нарастает «проблема отбора информации, определения критериев ее полезности». Интерес к «информационному взрыву» выражали и граждане страны[1050]1050
  РГАНИ. Ф. 104. Он. 1. Д. 35. Л. 20; ЦГАМ. Ф. П-63. Оп. 1. Д. 2463. Л. 119–120.


[Закрыть]. Однако власти справиться с этим «взрывом» не смогли.

Зарубежная пропаганда по-прежнему оказывала на советских людей сильное воздействие. В 1971 г. Отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС сообщал, что к тому времени, когда начинает поступать информация о том или ином событии от властей СССР, «часть населения уже имеет сложившееся мнение, которое не просто изменить» – и мнение это было сформировано зарубежными СМИ. В том же году Л.И. Брежнев возмущался действенностью «альтернативной» информации (если «каждый день тебе будут шептать, в конце концов поверишь»). В постановлении ЦК КПСС «О дальнейшем улучшении идеологической, политико-воспитательной работы», принятом в апреле 1979 г., было объявлено, что «империалистическая пропаганда непрерывно ведет яростное наступление на умы советских людей». Участники обсуждения учебного пособия «Основы политической пропаганды», организованного в Отделе пропаганды и агитации ЦК партии в 1980 г., отмечали, что политическая «сфера является сегодня одной из самых доходчивых, одной из самых восприимчивых, и… голоса, направленные на нас, в значительно меньшей мере занимаются проблемами теоретическими, нежели проблемами ежедневного политического… подстрекательства и всякого рода политического безобразия»[1051]1051
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 63. Д. 88. Л. 124; Там же. Ф. 104. Оп. 1. Д. 41. Л. 8; Там же. Д. 60. Л. 31; Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях… Т. 13. С. 336.


[Закрыть], т. е. именно предоставлением актуальной информации, что и было нужно людям.

Попутно с сохранением проблем в системе пропаганды и «политического образования» все более эфемерным становился контакт между властью и народом. Функции средств массовой информации как канала выражения общественного мнения, вопреки изначальным намерениям руководства СССР, были ослаблены[1052]1052
  Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 2-я). С. 749.


[Закрыть]. В 1970-х гг., по сравнению с серединой предыдущего десятилетия, снизилось количество писем, поступавших от граждан в органы власти и СМИ, в которых содержалась постановка общественно значимых проблем[1053]1053
  Щеглов Ю.Н. Указ. соч. С. 23.


[Закрыть].

Приметой времени и второй натурой поколения 1970– 1980-х гг. была «самоцензура»[1054]1054
  Горяева Т.М. Политическая цензура в СССР. 1917–1991 гг. М., 2009. С. 347–348.


[Закрыть] (чего и добивались власти) – многие люди «автоматически» понимали, что «можно» и что «нельзя» писать или говорить. В стране распространялось «политическое двуязычие» – симуляция предписанного образа мысли с помощью клише и стереотипов «официального политического кода»[1055]1055
  Заславский В. Указ. соч. С. 83.


[Закрыть] (оно же было и проявлением «псевдолояльности»), либо царило молчание – советские социологи во время проведения опросов слышали такие высказывания: «За правду карают, поэтому говорить ничего не буду»[1056]1056
  Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 2-я). М., 2006. С. 461.


[Закрыть]. (Власти же уверяли, что это не так. В марте 1977 г. в письме в адрес ЦК Французской компартии руководство КПСС заявило, что критика в СССР «повсюду… осуществляется свободно, на всех уровнях. И партия это всемерно поддерживает и поощряет… Каждое из таких критических выступлений… обязательно рассматривается, по нему принимаются меры», и таким образом идет учет общественного мнения. В начале 1980-х гг. советский идеолог Р.А. Сафаров объявил, что критический характер общественного мнения присущ «зрелой политической культуре народа»[1057]1057
  РГАНИ. Ф. 89. Оп. 25. Д. 47. Л. 12; Сафаров Р.А. Общественное мнение в политической системе развитого социализма. С. 162.


[Закрыть], каковая, по его мнению, имелась в наличии в СССР.)

Власть не смогла или не захотела воплотить на практике заявленную «открытость» к критике. Наоборот, происходило либо ее заглушение, либо она подменялась «обязательным», «аккуратным» указанием на «отдельные недостатки», в рамках чего реальные процессы в обществе примитивизировались[1058]1058
  Щеглов Ю.Н. Указ. соч. С. 19.


[Закрыть]. Еще в 1969 г. В.И. Степаков отмечал, что «в некоторых газетах хватает храбрости остро покритиковать буфетчицу, продавца, управдома, парикмахера, а если приходится затронуть кого-нибудь повыше, то критика становится весьма и весьма обтекаемой». Однако не только СМИ боялись публиковать критику – сама власть проявляла острое ее неприятие. В феврале 1975 г. первый секретарь Бауманского райкома КПСС В.Н. Макеев отнес «критиканство» к явлениям, несущим «социальный вред и разлагающее влияние»[1059]1059
  ЦГАМ. Ф. П-4. Оп. 158. Д. 44. Л. 54; Там же. Ф. П-63. Оп. 1. Д. 2500. Л. 15.


[Закрыть].

Общественное мнение, особенно критическое, в СССР по-прежнему не играло практически никакой политической роли. Его изучение, поставленное под контроль государства, изначально имело манипулятивную направленность. Б.А. Грушин отмечал «неприкрытую незаинтересованность органов управления в производстве объективного социального знания» и их «более чем настороженное отношение к любой мало-мальски серьезной информации». По этой причине и была задавлена «неподконтрольная» деятельность ученых-социологов: «Разоблачавшая многочисленные мифы о коренных преимуществах социалистического общества и, сверх того… постоянно ставившая власть перед необходимостью совершения каких-то действий, принятия каких-то решений, такая социология была одновременно и опасна, и неудобна»[1060]1060
  Грушин Б. Институт общественного мнения «Комсомольской правды» // Мониторинг общественного мнения. 2003. № 1. С. 73.


[Закрыть].

Советская пропаганда утверждала о практическом использовании данных об общественном мнении, в том числе «через представление для всенародного обсуждения проектов государственных планов социально-экономического развития, а также важнейших законодательных актов»[1061]1061
  Ложков Д.В. Указ. соч. С. 158.


[Закрыть]. Однако, даже если это и происходило, использование мнений населения было ограниченным – многие люди опасались открыто высказывать критические идеи, и вносимые ими предложения в основном были «косметическими» (если и вообще шли «от души», а не «по разнарядке» – например, в рамках созываемых властями разнообразных «собраний трудовых коллективов»).

На самом деле власти стремились использовать данные о настроениях людей не для реальных и глубоких перемен в политике, а для контроля за ситуацией – чтобы, во-первых, проводить «профилактику» нежелательных настроений и, во-вторых, предотвращать выход нежелательной информации о состоянии советского общества наружу. По мнению Б.А. Грушина, в 1960-х – 1970-х гг. само употребление термина «массовое сознание» в СССР было затруднено, так как «признание… факта существования массового сознания как сознания эксгруппового (надклассового, внеклассового) уже само по себе ставило под сомнение, если вовсе не перечеркивало… фундаментальнейшие принципы марксизма»[1062]1062
  Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 1-я). М., 2003. С. 45.


[Закрыть]. Поэтому изучение общественного мнения, организованное властями, было не таким, каким оно должно быть. Эта деятельность была фактически провалена, что и признал Ю.В. Андропов в известной речи на пленуме ЦК КПСС в июне 1983 г.: «Мы еще до сих пор не изучили в должной мере общество, в котором живем и трудимся»[1063]1063
  Материалы Пленума Центрального комитета КПСС, 14–15 июня 1983 года. М., 1983. С. 19.


[Закрыть]. (Соответственно, не было и эффективной реакции на проблемы, которые волновали людей.)

Таким образом, власти СССР ожидали от пропаганды «автоматическую» эффективность. В этих условиях оставалось только довести ее материалы до «потребителя». Поэтому основной упор в СССР был сделан на техническое развитие системы пропаганды, ее расширение, охват ею как можно большего числа советских граждан (то же относилось и к системе «политического образования»). Очевидно, так пытались решить и проблему роста потока информации, который «обрушился» на население страны, – нужно было «загасить» этот поток, «задавить» его объемами информации, идущими от властей СССР.

Однако такой подход был изначально тупиковым, так как базировался на «показушном» увеличении, «раздувании» пропаганды по формальным критериям, а не на коренном изменении всей ее системы, которая перестала соответствовать запросам времени. Можно говорить об общем кризисе системы пропаганды и «политического образования», задавливании критики, отсутствии внимания властей к общественному мнению. Не говоря уже о том, сколько терялось бесценного времени из-за многочасовых заседаний, докладов, лекций на «политические темы» и других пропагандистских мероприятий.

В последние годы правления Л.И. Брежнева власти проявили повышенное беспокойство ситуацией в этой сфере. Но «воз» был «и ныне там». Реакция руководства СССР на проблемы эффективности пропаганды, которые к тому же постоянно усиливались из-за других важных факторов – торможения советской экономики, усиления товарного дефицита и старения руководства страны, – была слабой. Особенно это проявилось в формализме и «чрезмерности», отсутствии оперативности и правдивости в системе массовой информации и пропаганды, неинтересности и устарелости «политического образования». Создается впечатление, что власти были в определенной растерянности, не зная, какую информацию можно давать населению и каким образом это делать в условиях жесткого противостояния с информационным воздействием из-за рубежа (вести контрпропаганду зачастую намного сложнее, чем пропаганду).

3.4. «Видать, коммунизм не скоро построится…»: расширение несистемных тенденций в массовом сознании

Хотя снятие Н.С. Хрущева с должности генсека в 1964 г. внесло свой вклад в расшатывание «идеологической ситуации» в стране, смещение утратившего популярность лидера предоставило новому руководству СССР определенный «аванс общественного доверия»[1064]1064
  Сорокин Д.Е. Указ. соч. С. 487.


[Закрыть] (по аналогии с «авансом», который получил сам Хрущев после XX съезда КПСС). Кроме того, представления о позитивном для советской системы состоянии массового сознания в стране породили у руководства страны соответствующие ожидания от настроений населения. Идеологи из СССР и соцстран утверждали о превалировании «социалистического образа жизни», идейного и морального единства общества, управляемости процессов социальной интеграции в стране[1065]1065
  Руткевич М.Н. Интеллигенция в развитом социалистическом обществе. М., 1977. С. 88, 90; Ангелов С., Георгиев Д. Развитое социалистическое общество и проблема комплексного исследования личности // Вопросы философии. 1975. № 11. С. 61, 63.


[Закрыть], прогнозировали единодушие, лояльность и приверженность народа власти и идеологии[1066]1066
  Грушин Б. Институт общественного мнения «Комсомольской правды». С. 73. '


[Закрыть]. Пропаганда создавала радужное представление о высокой сознательности и трудовой активности рабочего класса[1067]1067
  Механизм торможения… С. 260.


[Закрыть].

Действительно, в массовом сознании в определенной степени сохранялись предыдущие позитивные для системы тенденции – ощущение «стабильности», «торжества социальной справедливости» и «социальной устойчивости»[1068]1068
  Щеглов Ю.Н. Указ. соч. С. 11.


[Закрыть]. Часть советского населения сохраняла верность коммунистическим идеалам[1069]1069
  Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 2-я). С. 859.


[Закрыть]. Не исчезла полностью мифологема «светлого будущего»[1070]1070
  Щеглов Ю.Н. Указ. соч. С. 11.


[Закрыть], были распространены пафицистские настроения[1071]1071
  Чернявский А.В. Указ. соч. С. 202.


[Закрыть] (одна из основных доминант массового сознания – боязнь новой войны – была порождена, с одной стороны, памятью о Великой Отечественной, с другой – реалиями холодной войны, а также нагнеталась пропагандой[1072]1072
  Ликсутов А.А. Развитие общественного сознания в СССР в контексте геополитического противостояния двух сверхдержав // Известия высших учебных заведений. Северокавказский регион. Общественные науки. 2010. № 4. С. 83.


[Закрыть]).

Опора советских идеологических исканий на баланс в оценке прошлого, с одной стороны, подчеркнула отход от репрессивной политики. С другой – была до определенных пределов «восстановлена» роль И.В. Сталина в победе в Великой Отечественной войне и других достижениях страны в 1920-х – начале 1950-х гг.

Кроме того, было косвенно указано на обоснованность сталинской политики как «необходимой» для существовавшего тогда в СССР государства «диктатуры рабочего класса». Это в некоторой степени смогло «успокоить» советское общество. Как пишет В.А. Козлов, такой подход хотя и разочаровал интеллигенцию, «в то же время позволил «вывести из игры» гораздо более многочисленную группу недовольного режимом «простого народа»[1073]1073
  Крамола… С. 48.


[Закрыть]. Тем не менее была «успокоена» и часть интеллигенции, которая с пониманием восприняла поиск «баланса». Так, в 1966 г., реагируя на события XXIII съезда КПСС, поэт Е.А. Долматовский отметил, что доклад Л.И. Брежнева «послужил своеобразным «клапаном для выпуска пара», способствовал «нормализации той обстановки, которая сложилась под воздействием слухов в канун съезда о возможной реабилитации Сталина». По мнению писателя А. Васильева, «выступление Егорычева, которое оценивается очень положительно, сняло… нервозность». Кинорежиссер С.А. Герасимов высказался, что «известные опасения по поводу реабилитации культа не оправдываются»[1074]1074
  «Нет парадной шумихи и крикливых фраз»… С. 105.


[Закрыть].

Основная масса советских людей поддерживала внешнюю политику советского руководства, считая любые успехи мирного урегулирования, снижения международной напряженности заслугой лидеров СССР[1075]1075
  Чернявский А.В. Указ. соч. С. 201, 205; Щеглов Ю.Н. Указ. соч. С. 13.


[Закрыть]. В массовом сознании сохранялась система «Свои (соцстраны, страны «Третьего мира», «братские компартии») и чужие (США, НАТО)». Люди с большим сочувствием относились к событиям в Чили[1076]1076
  Щеглов Ю.Н. Указ. соч. С. 10, 13.


[Закрыть], где в 1973 г. в результате переворота было свергнуто дружественное СССР правительство С. Альенде, а сам он погиб. У советской молодежи вызывал опасения один из главных оппонентов СССР – Китай, который, как считалось, «рано или поздно начнет войну». Люди интересовались, «есть ли в Конституции США статья, аналогичная нашей 29[-й]»[1077]1077
  ЦГАМ. Ф. П-80. Оп. 1. Д. 1823. Л. 52; «…Отчужденное от партии состояние»… С. 190.


[Закрыть], признавая тем самым важность миролюбивой направленности советской политики, закрепленной в этой правовой норме[1078]1078
  Статья 29 Конституции СССР (1977 г.) гласила: «Отношения СССР с другими государствами строятся на основе соблюдения принципов суверенного равенства; взаимного отказа от применения силы или угрозы силой; нерушимости границ; территориальной целостности государств; мирного урегулирования споров; невмешательства во внутренние дела; уважения прав человека и основных свобод; равноправия и права народов распоряжаться своей судьбой; сотрудничества между государствами; добросовестного выполнения обязательств, вытекающих из общепризнанных принципов и норм международного права, из заключенных СССР международных договоров».


[Закрыть].

Однако при более пристальном рассмотрении ситуации, сложившейся в массовом сознании граждан СССР, возникают менее позитивные выводы. Лояльность населения продолжала терять свою глубину, становилась все более «внешней». Неисполнение властями данных ими обещаний, которое выразилось в торможении реального роста благосостояния[1079]1079
  Щеглов Ю.Н. Указ. соч. С. 10–11,21.


[Закрыть], а также нерешенный кризис идеологии привели к снижению эмоционально-психологического тонуса советского общества, нарастанию неуверенности в завтрашнем дне и даже безысходности[1080]1080
  Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 2-я). С. 867.


[Закрыть].

В массовом сознании расширялось беспокойство по поводу наличия в стране нерешенных вопросов, усиливались негативные оценки положения дел едва ли не во всех сферах жизни[1081]1081
  Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 2-я). С. 862.


[Закрыть]. Г.А. Арбатов сделал вывод, что у интеллигенции «преобладало плохое настроение в сочетании с цинизмом»[1082]1082
  Арбатов Г.А. Человек системы… С. 337.


[Закрыть] (предпосылки к этому КГБ выявил уже в середине 1960-х гг., отмечая, что в среде интеллигенции и вузовской молодежи циркулируют антисоветская литература и магнитофонные записи, «проповедующие пессимизм, отчаяние, неверие в будущее»[1083]1083
  Зезина М.Р. Указ. соч. С. 335.


[Закрыть]).

Часть граждан СССР разуверилась в возможности победы коммунизма[1084]1084
  Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 2-я). С. 858.


[Закрыть], чему невольно способствовала сама концепция «развитого социализма», «отодвинувшая» построение коммунистического общества в далекое будущее. В фильме «Премия», снятом в 1974 г. режиссером С.Г. Микаэляном, из уст одного из героев прозвучала фраза: «Видать, коммунизм не скоро построится…» Хотя так было сказано о моральных и производственных проблемах, сложившихся в конкретном рабочем коллективе, в этой фразе отразился сам дух эпохи.

Итогом стал рост апатии в советском обществе, которая проявилась в снижении социальной и политической активности людей, распространении имитации трудовой деятельности во многих отраслях производства и услуг[1085]1085
  Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 2-я). С. 843, 859, 869; Механизм торможения… С. 261.


[Закрыть].

Усилению апатии способствовало серое, скучное бытие, которое было характерно для многих населенных пунктов СССР. Как пишет А.В. Бузгалин, «вырождение социализма… началось с того, что наши города и деревни стали некрасивыми, серыми, грязными, противными»[1086]1086
  СССР: Оптимистическая трагедия. С. 68.


[Закрыть]. Проблемой оставалась низкая мобильность населения. В 1970-х гг. многие деревенские дети школьного возраста не бывали даже в ближайшем областном центре, не говоря уже о «столицах», и знали о том, что такое музей и театр, только «из телевизора»[1087]1087
  Смирнова Т.М. «Дети – наше будущее»: Власть и общество в решении проблем детства. 1917 – начало 2000-х годов // «Советское наследство»: Отражение прошлого в социальных и экономических практиках современной России. М., 2010. С. 144.


[Закрыть].

В стране нарастала не только атомизация общества[1088]1088
  Заславский В. Указ. соч. С. 86.


[Закрыть], но и еще более опасное для советской системы расширение «глубинной трещины между населением и властью», противоречившее вездесущему лозунгу «Народ и партия едины»[1089]1089
  Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 2-я). С. 304, 781.


[Закрыть]. Одной из причин этого явления было пренебрежение чиновниками нуждами людей. Привычной особенностью жизни стала «недоступность» власть имущих (пропускная система, охрана, вахтеры, «секретарши», особые приемные дни и часы, очереди на прием), а также грубость, хамство с их стороны, стремление поставить «простых людей» в положение униженно просящих помощи в решении любых бытовых, жилищных и иных проблем. В итоге на безразличие властей к конкретному человеку люди стали отвечать встречным безразличием и равнодушием, а иногда и сарказмом[1090]1090
  Щеглов Ю.Н. Указ. соч. С. 9, 11–12.


[Закрыть].

Критичность в обществе усиливалась – особенно среди интеллигенции, у которой росла «аура оппозиционности»[1091]1091
  Крамола… С. 47.


[Закрыть]. Эта социальная страта, наряду со студенчеством, была наиболее склонна к таким настроениям – в Венгрии, Польше и Чехословакии оппозиционное движение начиналось именно со студентов и интеллигенции. В США, по данным 1968 г., 40 % молодежи было не удовлетворено ценностями американского общества, причем большинство «недовольных» составляли студенты гуманитарных и творческих специальностей[1092]1092
  Harrington Michael. Op. cit. P. 180, 362.


[Закрыть].

На расширение оппозиционных настроений в советском обществе повлияли чехословацкие события 1968 г. По данным Госдепартамента США, хотя народ в СССР принял данное властями обоснование интервенции, проявления скептицизма все же были распространены[1093]1093
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 61. Д. 559. Л. 63.


[Закрыть]. Среди интеллигенции циркулировали идеи, что ввод войск в Чехословакию нанес «страшный удар прогрессивным силам во всем мире и в Советском Союзе», обозначил «окончательное завершение периода, начатого XX съездом [КПСС], и… возвращение к сталинизму». Считалось, что этой акцией были «развенчаны иллюзии», и дальше «предстоят тяжелые дни давления на реформу, любое демократическое устремление, творчество, свободу»[1094]1094
  Едемский А.Б. Указ. соч. С. 163.


[Закрыть]. Разочарование в возможности социалистического обновления сверху способствовало радикализации взглядов части либерально настроенных представителей интеллигенции[1095]1095
  Зезина М.Р. Указ. соч. С. 374.


[Закрыть].

В СССР изменился формат «фронды» и выражения «оппозиционных» настроений. Если до 1965 г. в этом поле превалировали, по терминологии КГБ, «идейно порочные художественные произведения» (не имевшие открытого политического подтекста. – Ф.С.), то к 1970 г. стали распространяться документы «программно-политического характера», пропагандировавшие теорию «демократического социализма» и идеи, связанные с «ограничением или ликвидацией монопольной власти КПСС, созданием в стране лояльной социализму оппозиции». За это пятилетие органы КГБ выявили свыше 400 имевших хождение в стране «самиздатовских» публикаций, посвященных экономическим, политическим и философским вопросам, «в которых с разных сторон критикуется исторический опыт социалистического строительства в Советском Союзе, ревизуется внешняя и внутренняя политика КПСС, выдвигаются различного рода программы оппозиционной деятельности»[1096]1096
  РГАНИ. Ф. 89. Оп. 55. Д. 1. Л. 2–3.


[Закрыть]. Объемы самиздата росли – так, только в 1975 г. на Запад попало около 6 тыс. страниц таких изданий[1097]1097
  Wesson Robert G. Op. cit. P. 201.


[Закрыть]. Очевидно, еще больше их циркулировало внутри самого СССР.

Отход части интеллигенции от приверженности государственной идеологии проявился в распространении элитистских представлений, восходивших к дореволюционной традиции («народники», С.Н. Булгаков). Сторонники таких идей «предлагали» себя народу на собственных условиях, главным из которых являлось перевоспитание народа, смена его поведенческой модели[1098]1098
  Гайда Ф.А. Указ. соч. С. 136.


[Закрыть] (явно не по советскому образцу). Сохранялись и технократические убеждения, проявлявшиеся в подчеркивании важности технической интеллигенции – в частности, некоторые люди недоумевали, почему зарплата инженера «порою ниже зарплаты рабочего», ведь работа первого напрямую влияла на эффективность производства[1099]1099
  ЦГАМ. Ф. П-80. Оп. 1. Д. 1823. Л. 3.


[Закрыть].

Расширялись критические настроения и среди «простого народа» – в основном они не имели отношения к «политике», а были спровоцированы недовольством различными аспектами повседневной жизни. На совещании по вопросу подготовки отчетного доклада ЦК КПСС XXIV съезду партии в феврале 1971 г. М.В. Зимянин обобщил причины жалоб, поступавших со стороны народа: «Первая и основная группировка – это квартирный вопрос, вторая позиция – прокуратура, милиция, третья – несправедливость»[1100]1100
  Вестник Архива… С. 103.


[Закрыть].

Практическим выражением таких настроений был отказ от участия в выборах либо голосование «против». Количество таких фактов было небольшим: так, на выборах в Верховный Совет 12 июня 1966 г. было подано 345 643 голоса против в Совет Союза, а также было выявлено 412 негодных бюллетеней (0,24 % голосовавших), 289 298 голосов против и 381 негодный бюллетень – в Совет национальностей (0,2 %). Некоторые люди отказывались голосовать без объяснений, другие – открыто говорили о причинах своего решения. Так, в Бауманском районе Москвы во время выборов 1966 г. в голосовании не приняли участие 8 избирателей: «Четверо из них отказались голосовать, ссылаясь на то, что им не была предоставлена новая жилая площадь. Двое просто отказались принять участие в голосовании… Один избиратель мотивировал свой отказ тем, что считает неправильным осуждение своего сына. Последний мотивировал свой отказ неправильным присуждением ему выплаты алиментов». На выборах в местные Советы в марте 1969 г. были отказы от голосования «по жилищным мотивам»[1101]1101
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 61. Д. 559. Л. 61; ЦГАМ. Ф. П-63. Оп. 1. Д. 2247. Л. 71; Там же. Ф. П-80. Оп. 1. Д. 1555. Л. 30–32.


[Закрыть] (т. е. неудовлетворенность жилищными условиями).

Недовольство со стороны рабочего класса проявлялось в забастовках, которые власти СССР скромно именовали «фактами коллективного отказа от работы». В частности, в 1969 г. в таких акциях приняли участие свыше 1 тыс. чел., в том числе в Белоруссии было пять забастовок (460 человек), на Украине – 11 (350 человек), в Иркутской области – одна (140 человек), в Туркмении – одна (74 человека), в Сахалинской области – три (57 человек). Так, 7 и 8 июля 1969 г. на Минском радиозаводе отказались от работы 280 рабочих участка монтажа шасси телевизора «Горизонт». В Приозерном леспромхозе Архангельской области было 13 случаев невыхода на работу целыми бригадами.

Как выяснили власти, причинами забастовок были нарушения нормирования и оплаты труда, отсутствие нормальных производственных и бытовых условий, а также «перебои в торговле продуктами питания». Причиной невыхода на работу 22 рабочих механосборочного цеха Минского автозавода было «отсутствие в течение двух недель воды в душевой, где они отмывают стеклянную пыль, вредную для здоровья». Администрация Харьковского кожевенного завода № 7 удержала из заработка рабочих от 10 до 40 рублей в связи с перерасходом фонда зарплаты, в результате чего 35 человек отказались приступить к работе. 140 работников Черемховской чулочно-носочной фабрики (Иркутская обл.) не вышли на работу в связи с тем, что им на 7 дней была задержана выдача зарплаты[1102]1102
  РГАНИ. Ф. 89. Оп. 16. Д. 10. Л. 3–5.


[Закрыть].

Забастовочная активность стала возрастать в 1979–1980 гг., одной из важнейших причин чего была отмена льготных пенсий, использовавшихся как фактор привлечения работников на производство. В 1980 г. это вызвало отказ от работы на Краснодарском заводе измерительных приборов и Шебекинском химзаводе. Среди других причин забастовок были требования повышения зарплаты, сохранения льготных отпусков, сокращенного рабочего дня, отмены пересмотра норм выработки[1103]1103
  Шубин А.В. Указ. соч. С. 166.


[Закрыть]. По данным В. Заславского, в конце 1970-х гг. были попытки создания рабочими независимых профсоюзов, однако они были быстро подавлены[1104]1104
  Заславский В. Указ. соч. С. 109.


[Закрыть].

Требования бастующих были консервативными и сводились к выполнению администрацией своих обещаний и сохранению прежних условий, которые привлекали работников на то или иное предприятие. Как правило, конфликты удавалось быстро прекращать путем переговоров между лидерами и работниками разветвленной социальной инфраструктуры предприятия (партком, профком и др.)[1105]1105
  Шубин А.В. Указ. соч. С. 166.


[Закрыть].

Постепенно критические настроения в обществе все более политизировались. Советологи считали, что процент инакомыслящих был значительно выше, чем тот, который проявлял себя во время выборов[1106]1106
  Zaslavsky Victor, Brym Robert J. The Functions of Elections in the USSR // Soviet Studies. July 1978. P. 366.


[Закрыть]. (Действительно, некоторые люди опасались раскрывать свои убеждения даже в ходе анонимного голосования.) На основании социологических данных Б.А. Грушин сделал вывод, что в период правления Л.И. Брежнева критика народом властей приобрела системный характер – произошло ее углубление, обобщение и принципиальное расширение поля объектов[1107]1107
  Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 2-я). С. 863.


[Закрыть]. В высказываниях людей звучало разочарование политикой руководства страны[1108]1108
  Аксютин Ю. Эволюция общественных настроений в СССР. С. 188.


[Закрыть], неприятие существовавшей системы управления и давался скрытый намек на необходимость решительных изменений в данной области[1109]1109
  Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 1-я). С. 304.


[Закрыть].