Текст книги "Эпоха Брежнева: советский ответ на вызовы времени, 1964-1982"

Автор книги: Федор Синицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

Темпы экономического роста в СССР замедлились и в сравнении с показателями стран Запада[163]163
  Ван дер Вее Г. Указ. соч. С. 37.


[Закрыть]. В докладной записке, которую президент АН СССР М.В. Келдыш направил председателю Совета министров СССР А.Н. Косыгину в декабре 1964 г., говорилось, что это замедление «ухудшает позиции СССР в экономическом соревновании с наиболее развитыми капиталистическими странами, прежде всего с США, где за последние годы имело место известное ускорение темпов роста промышленного производства» и производительности труда в промышленности[164]164
  АРАН. Ф. 1849. Оп. 1 Д. 51. Л. 4.


[Закрыть]. Хотя уровень производительности труда в СССР по отношению к Соединенным Штатам постепенно рос, но все же оставался низким: в 1955 г. – 36 %, в 1956 г. – 38–42 %, в 1958 г. – 44–48 % от показателей Соединенных Штатов[165]165
  Плановое хозяйство. 1960. № 3. С. 55.


[Закрыть].

Оставался неизменным разрыв с США по величине ВВП на душу населения[166]166
  РГАНИ. Ф. 89. Оп. 46. Д. 2. Л. 1; Сорокин Д.Е. Указ. соч. С. 477.


[Закрыть] и по ряду других параметров, включая достижения науки и техники. В 1966 г. в США было 40 тыс. электронно-вычислительных машин (компьютеров), а в СССР – 2,5 тыс.[167]167
  Вестник Архива Президента: Специальное издание: Генеральный секретарь Л.И. Брежнев: 1964–1982. М., 2006. С. 70, 72.


[Закрыть] По оценкам 3. Бжезинского, в невоенных сферах Советский Союз отставал «в компьютерах, транзисторах, лазерах, пульсарах и пластиках, а также в важнейших областях методов управления, трудовых отношений, психологии, социологии, экономической теории и системного анализа»[168]168
  Brzezinski Zbigniew. Between Two Ages: America’s Role in the Technetronic Era. New York, 1970. P. 63.


[Закрыть].

Хотя в стране росла производительность труда, она оставалась низкой[169]169
  Амосов А.И. Указ. соч. С. 449–450.


[Закрыть], причем за годы семилетки (1959–1965) темпы ее роста снизились[170]170
  Экономическая история мира / Под общ. ред. М.Б. Конотопова. Т. 5. М., 2015. С. 5.


[Закрыть]. Так, в промышленности последний в 1951–1955 гг. составлял 8,2 %, в 1956–1960 гг. – 6,6 %, в 1961–1965 гг. – 4,6 %[171]171
  Островский А.В. Указ. соч. С. 121.


[Закрыть]. Оставался низким уровень организации и оснащения труда[172]172
  Амосов А.И. Указ. соч. С. 449–450.


[Закрыть].

Экономическая мотивация к труду[173]173
  Абалкин Л.И., Иванов Е.А. Указ. соч. С. 8.


[Закрыть] и достижению высоких результатов была слабой. Предприятие было заинтересовано в том, чтобы больше получить от государства (ассигнования, штат рабочих и служащих и пр.), но меньше дать, т. е. максимально снизить плановые задания[174]174
  Экономическая история мира. С. 6.


[Закрыть]. (Конечно, всегда есть сознательные люди, которые хорошо работают в любых условиях, но таких – явно не большинство.)

Аналогичные проблемы были характерны для социалистического блока в целом. В 1965 г. Институт экономики мировой системы социализма АН СССР констатировал, что после 1960 г. экономический рост соцстран замедлился, хотя относительный прирост промышленной продукции с 1960 по 1964 г. в целом был выше, чем в странах капитализма[175]175
  АРАН. Ф. 1933. Оп. 2.Д. 1. Л. 8.


[Закрыть]. В странах Восточной Европы произошло замедление роста с 5,6 % в 1950-х гг. до 4,9 % в 1960-х гг.[176]176
  Ван дер Вее Г. Указ. соч. С. 37.


[Закрыть] Советские экономисты обращали внимание властей СССР на «проблему обеспечения превосходства социалистических стран над развитыми капиталистическими странами в области научно-технического прогресса»[177]177
  АРАН. Ф. 1933. Оп. 2. Д. 1. Л. 154.


[Закрыть].

Хотя в рамках СЭВ было достигнуто некоторое согласование между национальными системами планирования, однако интеграция экономических систем соцстран не была достаточно развита, и вопрос создания «общего рынка» не стоял. Экономики этих стран были слабо вовлечены в мировой торговый оборот, и их доля в этом обороте снижалась – в 1963 г. она составляла 12 %, в 1973 г. – 9 %. Внешней торговле в Советском Союзе уделялось незначительное внимание, и она рассматривалась только как способ обеспечения самым необходимым[178]178
  Ван дер Вее Г. Указ. соч. С. 255–256.


[Закрыть]. Слабая интеграция в мировую экономику в условиях роста глобализации была пагубным фактором.

Кроме того, как отмечает Ю.П. Бокарев, тесные экономические отношения между капиталистическими и социалистическими странами были вполне возможны, однако подключиться к процессу глобализации социалистические страны могли, только принимая все «правила игры», сложившиеся в мировой экономической системе, т. е. ценой отказа от своего социально-экономического устройства[179]179
  Бокарев Ю.П. СССР и становление постиндустриального общества на Западе, 1970—1980-е годы. М., 2007. С. 376.


[Закрыть].

По мнению ученых, причиной экономических проблем СССР были недостатки, заложенные в самой советской системе. Выбранный руководством страны в первые десятилетия после революции комплекс экономических инструментов был относительно результативным в среднесрочном плане, однако в долгосрочной перспективе он загонял советскую систему в тупик[180]180
  Латов Ю.В. Указ. соч. С. 71.


[Закрыть]. Д. Белл писал, что после Октябрьской революции «командная экономика» работала в СССР «успешно до тех пор, пока перед промышленностью стояли достаточно простые задачи»[181]181
  Белл Д. Указ. соч. С. сххх – схххi.


[Закрыть]. Однако затем, как писал Г.А. Арбатов, сталинская модель, «созданная в период чрезвычайных условий… вдруг оказалась перенесенной в более или менее нормальные условия»[182]182
  Арбатов Г.А. Человек системы… С. 316.


[Закрыть], в результате чего к 1960-м гг. в механизме «управления страной как одним цехом»[183]183
  Погружение в трясину… С. 39.


[Закрыть] накопились многочисленные напряженности и противоречия.

Ученые высказывают мнение, что советская модель не была истинно эффективной и в предыдущие периоды. Как пишет А.И. Колганов, в 1930-е гг. в СССР сформировались бюрократические методы управления, внеэкономическое подчинение работников, фактически рабский труд во многих сферах[184]184
  Колганов А.И. Указ. соч. С. 39.


[Закрыть]. Д.Е. Сорокин отмечает, что к 1941 г. стала явной низкая эффективность производства, отставание во внедрении новой техники и вводе производственных мощностей. Хотя 4-я пятилетка (1946–1950) показала темпы роста, 5-я и 6-я – продемонстрировали снижение этих темпов. Послевоенное развитие воспроизвело те же диспропорции в структуре народного хозяйства, что и до войны[185]185
  Сорокин Д.Е. Указ. соч. С. 472, 474.


[Закрыть]. Ю.М. Самохин считает, что при Н.С. Хрущеве был совершен «возврат все к той же довоенной модели», включавшей «неконтролируемый рост тяжелой и добывающей промышленности, чрезмерное увеличение капитального строительства, давление на сельскохозяйственный сектор». Итогом стало снижение общих темпов экономического роста, увеличение товарного дефицита[186]186
  Самохин Ю.М. Указ. соч. С. 295.


[Закрыть].

Тем не менее нельзя сказать, что советское руководство сидело сложа руки. Идеи о необходимости реформ в советской экономике возникли еще в период правления И.В. Сталина. В начале 1950-х гг. было выдвинуто предложение о переводе на хозрасчет всех хозяйственных структур – от завода до главков и министерств, а также о снижении жесткости государственного регулирования и планирования. Резолюция Сталина гласила: «Я – за. Но – не время»[187]187
  Островский А.В. Указ. соч. С. 16–17.


[Закрыть].

Во время правления Н.С. Хрущева у власть имущих сохранялась уверенность в необходимости модернизации экономики. Шел поиск модели и концепций реальных экономических реформ[188]188
  Иванченко В.М. Становление и реформирование экономики России и СССР // Экономическая история СССР: очерки. М., 2010. С. 41; Абалкин Л.И., Иванов Е.А. Указ. соч. С. 14–15, 20.


[Закрыть], в том числе даже путем заимствования «лучших элементов» капитализма. Ссылки на позитивный опыт стран Запада стали вполне легитимными[189]189
  Латов Ю.В. Указ. соч. С. 72.


[Закрыть]. В Советском Союзе признавали, что у капстран развитие экономики – лучше, и «научно-техническая революция» развивается быстрее[190]190
  Hoffmann Eric Р. and Laird Robbin F. Technocratic Socialism… P. 17.


[Закрыть]. Недаром была поставлена задача «догнать и перегнать Америку», а вместе с ней – весь «капиталистический мир». В Программе КПСС 1961 г. было объявлено, что СССР ведет экономическое соревнование с США.

В Советском Союзе шел поиск модели управления экономикой, адекватной современному техническому и культурному развитию[191]191
  Абалкин Л.И., Иванов E.A. Указ. соч. С. 20.


[Закрыть], предпринимались попытки разработать модель и концепцию реальных экономических реформ[192]192
  Иванченко В.М. Указ. соч. С. 41.


[Закрыть]. В стране был совершен принципиальный поворот в экономической политике, связанный с осознанием объективной необходимости перемен, который привел к определенным успехам[193]193
  Абалкин Л.И., Иванов Е.А. Указ. соч. С. 14.


[Закрыть]. Советские эксперты пришли к выводу о необходимости создания механизма экономического стимулирования производства. Начало открытого обсуждения данной проблемы было положено 9 сентября 1962 г. публикацией на страницах «Правды» статьи харьковского экономиста Е.Г. Либермана «План, прибыль, премия»[194]194
  Островский А.В. Указ. соч. С. 19, 21.


[Закрыть]. (Характерно, что важность экономических новаций в СССР понимали на Западе, отслеживая советские научные изыскания в этой сфере и обсуждая вопросы прибыльности и рентабельности советских предприятий[195]195
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 50. Д. 679. Л. 150.


[Закрыть].) Г. ван дер Вее сделал вывод, что с 1960-х гг. в СССР и других соцстранах все же началось постепенное отклонение от сталинской модели экономического развития, в том числе ослабление жесткого централизованного контроля[196]196
  Ван дер Вее Г. Указ. соч. С. 37.


[Закрыть] (однако А.В. Островский высказал мнение, что децентрализация управления народным хозяйством как раз и была одной из причин замедления советской экономики[197]197
  Островский А.В. Указ. соч. С. 19, 21.


[Закрыть]).

На этом фоне в октябре 1964 г. в результате смещения Н.С. Хрущева к власти в стране пришел Л.И. Брежнев[198]198
  С 1960 г. он занимал пост председателя Президиума Верховного Совета СССР, до этого работал на ответственных должностях в ЦК КПСС (1956–1960), руководителем Казахстана (1954–1956) и Молдавии (1951–1953), заместителем начальника Главного политуправления Советской армии (1953–1954).


[Закрыть]. Началась новая эпоха истории Советского Союза.

Глава I
КРИЗИС ВЕРЫ

Сколько веры и лесу повалено,

Сколь изведано горя и трасс.

А на левой груди – профиль Сталина.

…

Получилось – я зря им клеймен.

И хлещу я березовым веничком

По наследию мрачных времен.

Владимир Высоцкий,

«Банька по-белому», 1968 г.

1.1. «Подрыв устоев»: соморозвенчивоние власти и усиление информационного давления из-за рубежа

25 февраля 1956 г. в СССР произошло событие, которое, несмотря на свою «засекреченность», быстро стало известным и в стране, и за ее пределами: Н.С. Хрущев на закрытом заседании XX съезда КПСС зачитал доклад «О культе личности и его последствиях». Это выступление произвело эффект разорвавшейся бомбы. Хрущев сказал о предыдущем вожде такое, что раньше в Советском Союзе никто не решился бы произнести ни с одной трибуны: «Сталину были совершенно чужды ленинские черты»; «Единовластие Сталина привело к особо тяжким последствиям в ходе Великой Отечественной войны»; «Сталин всячески поощрял и поддерживал возвеличивание его персоны». Свой доклад Хрущев завершил призывом «решительно, раз и навсегда развенчать культ личности»[199]199
  О культе личности и его последствиях: Доклад Первого секретаря ЦК КПСС тов. Хрущева Н.С. XX съезду Коммунистической партии Советского Союза // Известия ЦК КПСС. 1989. № 3. С. 128–170.


[Закрыть].

Современные ученые определяют культ личности как набор ритуалов, центральные символы которых связаны с конкретным политическим лидером и занимают значительную или превалирующую часть в общественном пространстве того или иного государства[200]200
  Marquez Xavier. A Model of Cults of Personality: Research Paper. Victoria University of Wellington, 2013. P. 4.


[Закрыть]. В архаичных обществах культ личности вождя являлся олицетворением стабильности и благополучия, а сам вождь становился своего рода точкой опоры для всей конструкции мировосприятия древнего человека. Существовал также и культ усопших вождей[201]201
  Давыдов C.A. Сакральная власть вождя // PolitBook. 2016. № 3. С. 157.


[Закрыть].

Культ личности подразумевает сакральность, т. е. «священность» личности вождя[202]202
  Marquez Xavier. Op. cit. P. 7.


[Закрыть], его непогрешимость. По убеждению древних людей, вождь наделен сверхчеловеческими способностями и в силу этого гарантирует благополучие всей подчиненной ему группы. Он олицетворяет собой мировую космическую гармонию, и в этом качестве не только способен выступать посредником между людьми и высшими силами, но даже и сам становится равным божеству[203]203
  Давыдов C.A. Указ. соч. С. 160–161.


[Закрыть].

XX век показал возможность существования культа личности и в государстве «эпохи модерна». В своем докладе Хрущев описал культ Сталина как «возвеличивание одной личности, превращение ее в какого-то сверхчеловека, обладающего сверхъестественными качествами, наподобие бога. Этот человек будто бы все знает, все видит, за всех думает, все может сделать; он непогрешим в своих поступках». Такие выводы весьма похожи на описание культа личности в древних обществах.

Причина формирования культа Сталина была традиционной для такого рода явлений – сохранение власти и облегчение управления народом. Основой культа были не только личные устремления вождя, но и недемократичная система правления, основанная на диктатуре. Западные ученые тех лет сделали вывод, что для выживания диктатуры в условиях XX в. она «должна быть триумфальным… доминированием одного набора идей, одной партии и одного лидера». Поэтому руководитель страны становится «почти мистическим символом власти, лидерства и национального величия». Народ должен смотреть на него как на мессию, а любые сомнения в этом рассматриваются как «преступление против государства»[204]204
  Roucek Joseph S. and Associates. Social Control. New York, 1947. P. 508, 512.


[Закрыть].

Большевики, пришедшие к власти в октябре 1917 г. недемократичным путем, разумеется, не желали эту власть отдавать. Тем не менее они были вынуждены допустить проведение выборов во Всероссийское учредительное собрание, которое должно было принять решение о будущем России. Однако на выборах, состоявшихся в ноябре того же года, партия Ленина получила только 24,5 % голосов, а большинство мест в Учредительном собрании досталось конкурентам большевиков – правым эсерам (51,7 %). Это означало, что по итогам работы Собрания большевики потеряли бы завоеванную в результате Октябрьской революции власть. Этого они допустить не могли – Учредительное собрание было разогнано после первого же заседания. В дальнейшем в стране была введена однопартийная система, а свободные выборы не допускались вплоть до 1989 г.

В условиях отказа большевиков от демократии сакрализация их идеологии, партии и вождей стала одним из главных инструментов удержания власти в стране и мобилизации народа на строительство «светлого будущего». Возникновение культа личности вождя является естественным результатом функционирования однопартийной системы[205]205
  Заславский В. От неосталинского государства до постсоветской России (1970–2000). СПб., 2019. С. 46.


[Закрыть].

Культ был создан и для В.И. Ленина как для «усопшего вождя» (в этом было отличие от культа личности Сталина). Почитание Ленина в тех или иных масштабах сохранялось в советском народе как минимум до конца 1980-х гг. (Характерно и абсолютно закономерно, что в своем докладе на XX съезде Хрущев не только не покусился на развенчание культа Ленина, но и постоянно ссылался на основателя Советского государства как на истину в последней инстанции.)

Культ личности Сталина в период его правления был работающим инструментом. Западные исследователи в 1940-е гг. отмечали, что «власть Сталина… стоит на уверенности [народа], что его правление представляет наиболее правильную адаптацию партийной программы к стратегическим требованиям текущей фазы революции»[206]206
  Roucek, Joseph S., and Associates. Op. cit. P. 532.


[Закрыть]. Одной из опор власти были «безмерное уважение» и «всенародная любовь к «отцу народов», любовь исступленная и почти религиозная», а также «надежда на то, что он приведет страну – не нас, так детей, внуков наших – в землю обетованную»[207]207
  Бовин А. Кризис мирового социализма. С. 44.


[Закрыть]. К «любви» и «надежде» надо добавить «почти религиозную веру в Сталина», на которой воспитывалось целое поколение советских людей[208]208
  Аксютин Ю.В., Волобуев О.В. XX съезд КПСС: новации и догмы. М., 1991. С. 223.


[Закрыть]. Вера в вождя сочеталась с верой в «светлое будущее» («рай на земле»), направлявшей советских людей на подвиги[209]209
  Вспомним стихотворение В. Маяковского о строительстве металлургического завода в Новокузнецке: «Темно свинцовоночие, и дождик толст, как жгут, / Сидят в грязи рабочие, сидят, лучину жгут. / Сливеют губы с холода, но губы шепчут в лад: / «Через четыре года здесь будет город-сад!» (1929 г.).


[Закрыть].

Таким образом, в середине 1950-х гг. сама власть в лице Н.С. Хрущева резко и неожиданно подорвала идеологические устои. Десакрализация[210]210
  Термин «десакрализация» (от лат. «de-» – приставка со значением «лишение», «отсутствие»; «sacer» или «sacratus» – «священный») в контексте данной темы мы применяем в значении «лишение ореола харизматичности, непогрешимости». В.Л. Заславский использовал также термин «демистификация Сталина». – См.: Заславский В. Указ. соч. С. 46.


[Закрыть] И.В. Сталина означала, что так или иначе была развенчана почти вся история советской власти, ведь он правил практически все время после революции – с 1924 (фактически с 1922 г.) по 1953 г., и почти все, что было сделано в Советской стране, связывалось с его именем. Как отмечал В.Л. Заславский, «нападки на культ Сталина и роль этого культа в создании советского государства ставили под вопрос» и вообще «правомерность монополии»[211]211
  Заславский В. Указ. соч. С. 46.


[Закрыть] КПСС.

Антисталинские тенденции в действиях руководства СССР были заметны уже с 1953 г., но именно на XX съезде КПСС «десталинизация» была официально санкционирована. После опубликования 30 июня 1956 г. постановления «О преодолении культа личности и его последствий» этот процесс стал набирать обороты и пришел к своему пику в начале 1960-х гг. В СССР была изменена трактовка событий сталинского периода, переименованы объекты, названные в честь И.В. Сталина, убраны его памятники, бюсты, портреты, а тело «развенчанного» вождя в 1961 г. было вынесено из Мавзолея.

Неожиданное для народа отстранение от власти самого Н.С. Хрущева в октябре 1964 г. стало еще одним ударом по власти и идеологии. Во-первых, до того ни один советский лидер не уходил в отставку[212]212
  И после, вплоть до распада СССР.


[Закрыть]. Поэтому закономерно, что некоторые люди восприняли свержение Хрущева ни много ни мало как «вторую Октябрьскую революцию в СССР»[213]213
  РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 211. Л. 288.


[Закрыть] (хотя по замыслу «заговорщиков» все должно было выглядеть как добровольный уход бывшего вождя на пенсию). Здесь опять сыграло отрицательную роль отсутствие демократии: как отмечал американский политолог Р. Вессон, в СССР не было «открытого и респектабельного метода избрания нового руководства»[214]214
  Wesson Robert G. Op. cit. P. 213.


[Закрыть], и поэтому единственным путем для этого был заговор. Госдепартамент США на примере неожиданного снятия Хрущева сделал вывод, что «неспособность оформить конституционную процедуру политической преемственности» была, «возможно, наибольшей политической проблемой для советских лидеров»[215]215
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 61. Д. 559. Л. 62.


[Закрыть].

Во-вторых, отставка Н.С. Хрущева явно была недобровольной, а объявленные властями ее причины – надуманными («преклонный возраст и ухудшение состояния здоровья»). В народе они вызвали недоумение. На партсобрании Института народов Азии АН СССР в декабре 1964 г. Г.И. Мордвинов[216]216
  В 1930-х и 1940-х гг. – советский разведчик.


[Закрыть] возмущался: «Кто поверит, что Хрущев болен и ушел с поста по старости… Неужели нас считают дураками и дают нам только такое объяснение?»[217]217
  ЦГАМ. Ф. П-63. Оп. 1. Д. 2222. Л. 45.


[Закрыть] Приход нового руководства СССР к власти в результате «политической интриги»[218]218
  Wesson Robert G. Op. cit. P. 197.


[Закрыть] нанес удар по авторитету страны и за рубежом, где положение Л.И. Брежнева и его соратников воспринималось как нестабильное. Второй секретарь советского посольства в Швеции Е.П. Рымко сообщал о наличии в этой стране «многочисленных спекуляций… по поводу [дальнейших] возможных изменений в советском руководстве». Местные коммунисты переживали «тяжелое время», так как «ничего не знали, не получали никакой информации»[219]219
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 50. Д. 679. Л. 4, 154.


[Закрыть] о событиях, происшедших в Советском Союзе.

Новое руководство страны не только отменило многие реформы и инициативы, начатые Н.С. Хрущевым, но и осуществило подрыв его авторитета. Хрущев был обвинен в «волюнтаризме», «субъективизме» и провалах идеологии. На заседании Политбюро 10 ноября 1966 г. Л.И. Брежнев заявил, что предыдущим лидером в идеологической сфере «было допущено не меньше ошибок, чем во всех областях, а даже больше. И самое главное, что эти ошибки не так просто, как некоторые другие, нам исправить». М.А. Суслов вторил генсеку: «Когда стоял у руководства Хрущев, нанесен нам огромнейший вред, буквально во всех направлениях, в том числе и в идеологической работе. Мы обманывали, развращали интеллигенцию, решали в ЦК одно, все соглашались, в том числе и он (Хрущев. – Ф.С.) соглашался, а выходил к интеллигенции или куда-то на другую широкую аудиторию – говорил совершенно другое, противоречащее тому, что было принято в коллективе». Выступил на совещании и Ю.В. Андропов, который отметил «совершенно ничем не обоснованный провал в теории»[220]220
  Вестник Архива… С. 60, 62–63.


[Закрыть], возникший в СССР. Позднее, в 1971 г., на совещании в преддверии XXIV съезда партии секретарь ЦК КПСС П.Н. Демичев еще раз обвинил Хрущева, что тот «расшатал… идейную сферу»[221]221
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 41. Л. 9, 13, 17.


[Закрыть].

Особенно опасным «деянием» Н.С. Хрущева новые власти признали развенчивание И.В. Сталина. В 1965 г. заведующий Отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС В.И. Степаков сообщил «наверх», что во время встреч с партийными активистами «почти во всех аудиториях поднимался вопрос о необходимости объективной оценки роли и деятельности И.В. Сталина… Подчеркивалось, что критика деятельности И.В. Сталина нанесла ущерб идейной закалке народа, воспитанию молодежи, а также развитию международного коммунистического движения»[222]222
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 229. Л. 4–5.


[Закрыть]. Председатель Комитета по печати при Совмине СССР Н.А. Михайлов в январе 1966 г. писал в ЦК, что особую опасность представляли произведения литературы, критиковавшие культ личности Сталина, так как «они способны дезориентировать молодежь и внушить ей неправильное отношение к идеям компартии»[223]223
  Зезина М.Р. Советская художественная интеллигенция и власть в 1950—1960-е годы. М., 1999. С. 337.


[Закрыть]. Ю.В. Андропов на совещании в ноябре 1966 г. отметил, что в сталинский период «была партия, был советский народ, столько проведено созидательной работы, а мы об этом периоде толкуем вкривь и вкось, а за нами повторяют в социалистических странах, и не только повторяют – наши враги используют это против нас»[224]224
  Вестник Архива… С. 63.


[Закрыть]. В 1971 г. Л.И. Брежнев заявил, что «XX съезд перевернул весь идеологический фронт… Там говорилось не столько о Сталине, сколько была опорочена партия, вся система»[225]225
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 41. Л. 13.


[Закрыть].

В партийной пропаганде появились противоречивые оценки культа личности И.В. Сталина, порождавшие у граждан СССР непонимание, какая из них теперь является «правильной». В начале 1966 г. люди интересовались, «не собирается ли ЦК КПСС внести ясность в оценку деятельности Сталина на XXIII съезде партии?» В том же году, уже после съезда, ситуация по-прежнему оставалась неясной, так как звучали вопросы: «В какой степени можно пользоваться в пропагандистской работе трудами И.В. Сталина?», «Какие были допущены ошибки в разоблачении культа личности Сталина?»[226]226
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 241. Л. 10–11; Там же. Оп. 58. Д. 20. Л. 72–73.


[Закрыть].

Вторым фактором «подрыва устоев» было усиление воздействия на население страны альтернативных источников информации. В 1960-х гг. в Советском Союзе, как и во всем мире, существенно расширился «поток информации». Видный советский идеолог Г.Л. Смирнов называл эту ситуацию «взрывом информации», который «гигантски увеличил» ее объем в руках общества. В результате повысилась «альтернативная» информированность советских граждан о событиях, происходивших в стране и мире, в том числе об усилении «идеологической борьбы на международной арене». Пресекать интерес людей к «альтернативным» источникам было непросто, ведь последние восполняли дефицит информации[227]227
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 216. Л. 14; Там же. Ф. 104. Оп. 1. Д. 28. Л. 1,6; Там же. Д. 35. Л. 20; Там же. Д. 41. Л. 8; РГАСПИ. Ф. 614. Оп. 1. Д. 27. Л. 6.


[Закрыть], которым страдала советская пропаганда, и граждане страны вольно или невольно «тянулись» к ним.

В первую очередь к таким источникам относились зарубежное радио[228]228
  РГАСПИ. Ф. 614. Оп. 1. Д. 27. Л. 7.


[Закрыть], газеты и журналы[229]229
  ChurchwardL.G. The Soviet Intelligentsia: An Essay on the Social Structure and Roles of the Soviet Intellectuals during the 1960s. London and Boston, 1973. P. 58.


[Закрыть]. Вещание Би-би-си на русском языке началось в 1946 г., «Голоса Америки» – в 1947 г.[230]230
  Радиожурналистика: учебник. M., 2005. С. 415–416.


[Закрыть] Хотя передачи зарубежных радиостанций в СССР «глушили», происходило это в основном в больших городах, и первые достигали пригородов, городов с населением меньше 500 тыс. чел. и сельскую местность[231]231
  Hoffmann Eric Р. and Laird Robbin F. Technocratic Socialism… P. 131.


[Закрыть]. Постоянно росла техническая доступность зарубежного радио – если в 1950 г. только 2 % жителей СССР имели доступ к приемникам с коротковолновым диапазоном, а к 1980 г. – уже 50 %[232]232
  Гайдар E.T. Указ. соч. С. 190.


[Закрыть].

В июле 1966 г. КГБ сообщил руководству СССР, что перед главным американским ведомством внешнеполитической пропаганды – ЮСИА[233]233
  USIA, United States Information Agency, Информационное агентство США – основной орган внешнеполитической пропаганды США, работало с 1953 по 1999 гг.


[Закрыть] – «поставлена задача создания реальных трудностей для сил коммунизма во всем мире». Советские спецслужбы констатировали, что против СССР расширяется «психологическая война»: «Имеющиеся данные свидетельствуют о росте числа используемых американцами антисоветских материалов и фальшивок, как якобы исходящих от «очевидцев» с территории СССР и других социалистических стран, так и фабрикуемых буржуазными корреспондентами, аккредитованными в этих странах»[234]234
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 20. Л. 50–52.


[Закрыть].

Еще одним альтернативным видом источников был «самиздат» и «тамиздат» – «нелегальная литература»[235]235
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 28. Л. 2.


[Закрыть], которая доставлялась в страну по разным каналам (иностранные дипломаты, советские и зарубежные туристы, заброска с помощью летательных аппаратов и пр.). Система «самиздата» была отлажена уже как минимум во второй половине 1960-х гг. – так, по данным, полученным одним югославским дипломатом, если в СССР попадало хотя бы несколько экземпляров какой-либо изданной за рубежом публикации на русском языке, они быстро превращались в тысячи новых экземпляров[236]236
  Едемский А.Б. Жизнь в режиме двоемыслия: реакция советского экспертного сообщества на вторжение в Чехословакию в августе 1968 г. // Imagines Mundi: Альманах исследований всеобщей истории XVI–XX вв. 2016. T. 9. № 3. С. 168.


[Закрыть].

Дефицит информации также восполняли слухи (известный социолог Б.А. Грушин указывал среди трех основных источников формирования общественного мнения в СССР молву, слухи и сплетни)[237]237
  Грушин Б.А. Проблемы методологии исследования общественного мнения: Автореф… дис. докт. филос. наук. М., 1966. С. 22.


[Закрыть]. Опрос, проведенный в Таганроге в 1968–1970 гг., показал, что 38,3 % людей получали основной объем информации от родственников, знакомых и сослуживцев[238]238
  Журналистика в политической структуре общества: Некоторые проблемы политической организации системы средств массовой информации и пропаганды. М., 1975. С. 95.


[Закрыть]. Исследование, проведенное в Ленинграде в конце 1970-х гг., выявило, что 24 % респондентов слышали слухи часто, 65 % – время от времени[239]239
  Remington Thomas Ор. cit. P. 193.


[Закрыть].

Новым веянием стало информационное воздействие участившихся поездок советских граждан за границу. На XXI съезде КПСС секретарь ЦК КПСС Е.А. Фурцева объявила, что если в 1956 г. зарубежные страны с разного рода визитами посетили 560 тыс., то в 1957–1958 гг. – уже почти 1,5 млн советских людей[240]240
  Внеочередной XXI съезд Коммунистической партии Советского Союза: стенографический отчет. М., 1959. T. I. С. 273.


[Закрыть]. В первой половине 1960-х гг. масштабы зарубежного туризма граждан СССР продолжали расти[241]241
  Орлов И.Б. Первые шаги выездного туризма в СССР (1955–1964) // Сервис Plus. 2013. № 4. С. 75.


[Закрыть]. В ходе поездок советские люди узнавали о западном, «альтернативном» взгляде на события, происходящие в стране, а также убеждались в несоответствии реалий жизни на Западе утверждениям советской пропаганды, что вызывало или усиливало недоверие к ней[242]242
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 28. Л. 10.


[Закрыть]. Побывавшие за границей граждане делились впечатлениями со своими знакомыми, и «информационная волна» шла далеко. Характерно, что советские идеологи видели эту проблему: в рукописи статьи, находящейся в архиве Г.Л. Смирнова и датированной 1967 г. (скорее всего, им был сам Смирнов), говорилось, что советская пропаганда, «акцентируя внимание на проблемах безработицы, трущоб… проблемах обнищания трудящихся масс при капитализме», вызывала «известное несоответствие между оценками нашей прессы и личными оценками некоторых советских людей, что порождало некоторое недоверие у читателя к публикуемым материалам»[243]243
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 28. Л. 10.


[Закрыть].

Масштабность потребления пропаганды, исходившей из стран Запада, была высокой. Многие граждане СССР регулярно слушали зарубежное радио, в том числе «Голос Америки», «Би-Би-Си», читали иностранные газеты и журналы[244]244
  Так, некоторые ученые и инженеры имели служебный доступ к иностранным изданиям, которые были запрещены к распространению в СССР. – См.: Churchward L.G. Op. cit. Р. 58.


[Закрыть], проявляя к этим источникам информации большой интерес. Среди молодежи слушание «радиоголосов» становилось «модным», им бравировали на публике[245]245
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 216. Л. 14; Там же. Д. 229. Л. 7; РГАСПИ. Ф. 614. Оп. 1. Д. 27. Л. 6–7; «…Отчужденное от партии состояние»: КГБ СССР о настроениях учащихся и студенчества, 1968–1976 гг. // Исторический архив. 1994. № 1. С. 183, 188, 202–204; Брутену К.Н. Указ. соч. С. 19.


[Закрыть]. Кроме радиопередач и заброски литературы западная пропаганда также осуществлялась – прямо или косвенно – через общение иностранцев, приезжавших в СССР, с советскими гражданами.

Советские идеологи отмечали оперативность западной пропаганды, «ее спекуляцию на наших трудностях и недостатках», «невероятно быстрое реагирование на всевозможные явления нашей жизни, очень умелую подборку их и преподнесение под маской объективности идей». Замечали это и «простые люди» – так, в декабре 1964 г. упоминавшийся Г.И. Мордвинов на партсобрании Института народов Азии АН СССР сказал, что эфир зарубежных радиостанций заполнен информацией о снятии Н.С. Хрущева, тогда советские СМИ об этом молчали[246]246
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 20. Л. 72; Там же. Ф. 104. Оп. 1. Д. 28. Л. 2; ЦГАМ. Ф. П-63. Оп. 1. Д. 2222. Л. 45.


[Закрыть].

Содержание пропаганды, которая шла из капстран, соответствовало общим «антисоветским» установкам и, как отмечали советские идеологи, было нацелено на разжигание «всякого рода антиобщественных, антисоциалистических явлений». В апреле 1965 г. главный редактор журнала «Политическое самообразование» А. Вишняков в своем сообщении в ЦК КПСС подчеркивал, что в зарубежной пропаганде «извращается политика нашей партии и государства, смысл мероприятий в области хозяйственного и культурного строительства, осуществляемых в СССР, приукрашивается положение масс в капиталистическом мире»[247]247
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 216. Л. 14; Там же. Ф. 104. Оп. 1. Д. 25. Л. 8–9.


[Закрыть].

Западная пропаганда имела своей целевой аудиторией все население СССР, но особый упор делала на наиболее «восприимчивые» группы. Первой из них была интеллигенция. В июле 1966 г. в своей записке в Политбюро Л.И. Брежнев отмечал, что «негативные» настроения, распространенные среди интеллигенции, «подхватываются западной буржуазной пропагандой, которая старается подогреть их, противопоставляя интеллигенцию партии и всему народу»[248]248
  Вестник Архива… С. 73.


[Закрыть]. Во-вторых, к концу 1960-х гг. западная пропаганда стала обращать больше внимания на молодое поколение. Комитет по радиовещанию и телевидению при Совете министров СССР выяснил, что если ранее «враждебные» радиостанции ориентировались на советскую техническую интеллигенцию, то в 1968 г. произошла «перестановка акцентов», и передачи стали адресоваться «главным образом студенчеству… прежде всего, гуманитарных направлений»[249]249
  Комаров А.А., Токарева Е.С., Пивоваров Н.Ю. Студенческие волнения в Европе в 1968 гг. и их восприятие в СССР // ЭНОЖ «История». 2018. Т. 9. Вып. 7. Абз. 30–31.


[Закрыть]. Молодежь стала основной целевой группой для западной пропаганды – к 1971 г. из 12 постоянных программ «Голоса Америки» – 7 были направлены исключительно на молодежь, а остальные 5 – в какой-то мере на нее же[250]250
  РГАСПИ. Ф. 606. Оп. 1. Д. 517. Л. 170.


[Закрыть].

К концу 1960-х гг. основная парадигма западной пропаганды, как отмечал Г.Л. Смирнов, состояла в распространении «идей нейтрализма, беспартийности, деидеологизации общественной жизни», что соответствовало, очевидно, установкам теорий «единого индустриального общества», «конвергенции» и другим актуальным в те годы западным идеям. Темы, которые наиболее часто обсуждали с советскими гражданами иностранцы, приезжавшие в Советский Союз, по данным КГБ, были связаны с «протаскиванием буржуазных взглядов и идеологии, на порождение у советских людей недоверия к политике и деятельности КПСС и Советского правительства». Характерно, что, по мнению КГБ, «неверные и враждебные положения»[251]251
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 20. Л. 23; Там же. Ф. 104. Оп. 1. Д. 35. Л. 14.


[Закрыть], высказывавшиеся иностранцами, на самом деле содержали удивительно точную оценку ситуации в СССР и анализ основных недостатков советской системы.

Одним из направлений западной пропаганды было утверждение об отсутствии демократии в СССР, создание «образа советского государственного строя как формы «тоталитарного правления», противоположного демократии», утверждение о «диктатуре партии и ее руководителей, действующих в условиях отсутствия критики со стороны народа, что не исключает появления в будущем нового культа личности», недемократичности советской избирательной системы, «так как советские граждане на выборах лишены права выбора и голосуют лишь за одного кандидата от избирательного округа». В своих беседах с советскими гражданами иностранцы ставили вопросы «об обеспечении свободы совести, о правах советских граждан в части избрания местожительства в СССР, выезда за границу, переписки и общения с иностранцами». Они правомерно утверждали, что в СССР профсоюзы не защищают интересы трудящихся[252]252
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 20. Л. 23–24; Там же. Ф. 104. Оп. 1. Д. 28. Л. 9.


[Закрыть].

Западная пропаганда обращалась к проблемам советской истории, по мнению советских идеологов, ставя задачу «внести сомнения в правомерность тех или иных исторических действий на пути к социализму, посеять замешательство в сознании советских людей». Особой темой был «культ личности» и другие проблемы периода правления И.В. Сталина[253]253
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 20. Л. 26; РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 28. Л. 5; Там же. Д. 35. Л. 13.


[Закрыть], что тоже было одной из «болевых точек».

Фигурировали утверждения об «устарелости» советской идеологии. Выступая на совещании идеологических работников в марте 1969 г., В.С. Степаков отметил, что в преддверии 100-летия В.И. Ленина «следует ожидать, что буржуазные идеологи будут утверждать, что… теоретические выводы Ленина не адекватны современному развитию, а потому не могут служить целям современного развития». Цель таких утверждений Степаков видел в доказывании, «что ленинское учение о социалистической революции неприемлемо для прогрессивного социального развития в капиталистических странах и тем более в странах Третьего мира»[254]254
  ЦГАМ. Ф. П-4. Оп. 158. Д. 44. Л. 13–14, 16.


[Закрыть]. (Интересно, что шведские социал-демократы считали наоборот – что советский опыт подходит именно для «Третьего мира».)

Западная пропаганда вскрывала проблемы необъективности советской пропаганды и СМИ, а также наличие цензуры, из-за которой «в Советском Союзе отсутствует подлинная свобода творчества в искусстве и литературе»[255]255
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 20. Л. 23–24.


[Закрыть].

Не обошла своим вниманием она и проблему «номенклатуры». Туристы из капстран в разговорах с советскими гражданами утверждали, что в СССР «среди творческой интеллигенции появилась «буржуазная прослойка» из числа писателей, поэтов, художников и ученых, имеющих личные дачи, машины, крупные сбережения», а также спрашивали, «имеются ли в Советском Союзе коммунисты, пользующиеся привилегиями по сравнению с другими членами общества», «где и в каких условиях живут руководители Советского правительства». Говорили на Западе и о росте имущественного неравенства в СССР, выражавшегося в «большой разнице в оплате труда людей разных квалификаций и профессий»[256]256
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 20. Л. 24–25.


[Закрыть].