Текст книги "Эпоха Брежнева: советский ответ на вызовы времени, 1964-1982"

Автор книги: Федор Синицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Отвечая запросам населения, некоторые средства массовой информации сами отдавали предпочтение не пропагандистским, а более популярным публикациям. Особенно это касалось телевидения – партийные руководители возмущались, что «показ творческих портретов артистов и режиссеров стал на телевидении традицией», в то время как «передачи, посвященные рабочим, инженерам, колхозникам, врачам, учителям, – явление редкое, и готовятся они на низком уровне»[466]466
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 60. Д. 28. Л. 23–24.


[Закрыть]. Уровень политизации телепередач не был настолько высоким[467]467
  Щеглов Ю.Н. Указ. соч. С. 19.


[Закрыть], как бы этого хотелось властям. Характерно, что советские граждане воспринимали телевидение как развлечение, а не «инструмент воспитания»[468]468
  Hoffmann Eric Р., Laird Robbin F. Technocratic Socialism… P. 133–134.


[Закрыть], в чем проявлялось нормальное стремление к отдыху после работы и в выходные дни, а также усталость от пропаганды, которая сопровождала советского человека повсюду – на улице, на учебе и работе и т. д. В то же время партийные активисты выдвигали предложения повысить политизированность СМИ, в том числе «создать специально для телевидения курс истории партии»[469]469
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 34. Д. 118. Л. 29.


[Закрыть].

Необходимо отметить и проблемы эффективности советской пропаганды, направленной на население зарубежных стран. Так, в январе 1965 г. сотрудник советского Посольства в Швеции Л.Ф. Соцков выяснил, что количество слушателей передач Московского радио на шведском языке «невелико, и они не дают желаемого эффекта». Секретарь Компартии Швеции У. Карлссон даже высказался, что «было бы гораздо целесообразнее использовать большие деньги, которые затрачиваются на подготовку и ведение этих передач, на пропагандистскую работу [шведской ком] партии». В октябре 1967 г. аналогичная критика поступила и с «противоположной» стороны – от шведских социал-демократов. В разговоре с послом СССР В.Ф. Мальцевым секретарь Социал-демократической рабочей партии Швеции А. Тунборг дал совет: «Было бы важно, чтобы советская пропаганда на Швецию учитывала шведские условия, а также незнание, а иногда и неправильное понимание многими шведами таких терминов, принятых в СССР, как «рабочий класс», «классовая борьба» и др. Когда рядовой швед читает такие термины, он не знает, куда ему следует отнести «чиновников», «лиц, живущих на зарплату», поскольку он привык к шведской терминологии»[470]470
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 50. Д. 680. Л. 1; Там же. Оп. 59. Д. 370. Л. 205.


[Закрыть].

Важное место в системе контроля массового сознания занимала система «политического образования», целью которой было «повышение уровня марксистско-ленинского образования кадров»[471]471
  Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях… Т. 11. С. 240.


[Закрыть]. Государство мотивировало граждан получать и совершенствовать «политическое образование» практически на протяжении всей жизни. Эта система была построена по иерархическому принципу, хотя переходы между ее уровнями могли быть непоследовательными[472]472
  Mickiewicz Ellen Ргоррег. Soviet Political Schools: The Communist Party Adult Instruction System. New Haven and London, 1967. P. 18–19.


[Закрыть] (т. е. можно было попасть на верхний уровень, не проходя предыдущие).

На вершине системы «политического образования» находилась Академия общественных наук при ЦК КПСС (АОН), созданная в 1946 г. как партийное высшее теоретическое и учебное заведение. В рамках АОН работала трехгодичная аспирантура. Кроме того, Академия принимала участие в обеспечении системы пропаганды – в частности, ее ректорат проводил всесоюзные семинары для секретарей обкомов, крайкомов и ЦК компартий союзных республик по пропаганде[473]473
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 61. Д. 31. Л. 5.


[Закрыть].

Высшая партийная школа при ЦК КПСС (ВПШ) и другие партийные школы (очные и заочные) с 1946 г. готовили руководящие кадры. Продолжительность обучения составляла от 2 до 4 лет (очное) и от 3 до 5 лет (заочное), в зависимости от уровня образования слушателя. Также с 1944 г. работала Высшая комсомольская школа. В регионах местные партийные власти создавали заочные отделения по подготовке пропагандистов, которые работали по принципу консультационных пунктов Заочной ВПШ при ЦК КПСС (по несколько сокращенной программе)[474]474
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 61. Д. 31. Л. 18.


[Закрыть]. Нижестоящие уровни включали «университеты марксизма-ленинизма», школы «молодых коммунистов», «основ марксизма-ленинизма», «научного коммунизма», теоретические и методологические семинары.

Несмотря на свою масштабность, система «политического образования» имела существенные проблемы, что было отмечено в постановлении ЦК КПСС «О мерах по дальнейшему развитию общественных наук и повышению их роли в коммунистическом строительстве», принятом в августе 1967 г. Одной из них был низкий уровень образования слушателей. Так, образование большинства зачисленных в 1966 г. в Ленинградскую политшколу коммунистов не превышало 7 классов. Уровень знаний многих слушателей после окончания начальных политшкол не повышался, из-за чего их дальнейшее обучение было невозможным. В 1968 г. секретарь Башкирского обкома КПСС З.Н. Нуриев в своем сообщении в ЦК партии предлагал «для этой категории слушателей… рекомендовать последующую иную форму учебы в среднем звене, чем школы основ марксизма-ленинизма». Помимо того, контингент слушателей был «возрастным» (старше 45 лет и с партстажем более 10 лет)[475]475
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 4. Д. 127. Л. 18–19, 36–37; Там же. Оп. 60. Д. 23. Л. 23; Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях… Т. 11. С. 242.


[Закрыть].

Как и система пропаганды, «политическое» образование страдало формализмом и очковтирательством, особенно усилившимся после расширения его сети. На совещании в ЦК КПСС по вопросу о работе системы политического просвещения в марте 1965 г. заведующий отделом пропаганды Ленинградского обкома партии Е.Я. Зазерский сообщил, что «непомерное расширение сети политического просвещения привело к ослаблению идейно-теоретического уровня занятий, качества занятий». Так, на Балтийском заводе было создано 170 кружков и семинаров, где обучалось 5700 чел., на Металлическом заводе им. XXII съезда КПСС – около 200 кружков, школ, семинаров и пр. с 5600 обучающимися. Зазерский задавал риторический вопрос: «В состоянии ли был партком, если даже у него есть и хороший актив, контролировать качество проведения занятий в такой огромной сети? Конечно, нет». Он сделал вывод, что «погоня за широким охватом… породила элементы очковтирательства. Эта большая отчетность, особенно в начале учебного года, каждый друг перед другом старается как можно больше напридумывать форм. Товарищи записываются. Но то, что есть в отчете, в самой жизни – большая разница в ряде случаев». Зазерский отметил, что особенно это было заметно в «комсомольском просвещении». В Ленинграде было организовано 799 комсомольских кружков, однако после проверки оказалось, что работают только 150, причем «если посмотреть эти 150 работающих, качество их работы, то, конечно, окажется значительно меньше». В 1966 г. выяснилось, что в Ленинграде «значительное количество комсомольцев по существу нигде не занимается»[476]476
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 4. Д. 127. Л. 55; Там же. Оп. 34. Д. 118. Л. 10–11,13.


[Закрыть].

Возможно, что люди проявляли интерес, записывались на занятия в «политических» кружках, но в итоге оказывалось, что эта «учеба» неинтересна, и они бросали ее. Действительно, проблемой системы «политического образования» было низкое качество обучения, скучность и устарелость содержания занятий[477]477
  Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 2-я). С. 543–544.


[Закрыть], которые отличались начетничеством, механическим зазубриванием материала. О состоянии учебы судили только по количественным показателям. Многие слушатели прямо заявляли, что не получают на занятиях никакой новой информации. Даже в Заочной высшей партийной школе при ЦК КПСС наблюдалось снижение требовательности к качеству знаний слушателей[478]478
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 59. Д. 23. Л. 97; Там же. Ф. 5. Оп. 60. Д. 23. Л. 23; Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях… Т. 11. С. 375; Мартынов В. К новым успехам в подготовке советских и партийных кадров // Бюллетень ЗВПШ при ЦК КПСС. № 8 (25). М., 1968. С. 10; Механизм торможения… С. 258–259.


[Закрыть].

В марте 1967 г. около 30 % слушателей системы политобразования в Челябинской области заявили, что «не получают на политических занятиях никаких новых знаний». В Пензенской обл. 50 % слушателей отметили, что не получают «необходимых… знаний современного общества, мировой системы социализма, международных отношений, внешней и внутренней политики партий и государств». В Таганроге система партийно-политической учебы давала горожанам только 2–5 % получаемой ими информации[479]479
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 59. Д. 23. Л. 97; Массовая информация в советском промышленном городе: Опыт комплексного социологического исследования / Под общ. ред. Б.А. Грушина, Л.А. Оникова. М., 1980. С. 352.


[Закрыть].

Одним из итогов ситуации, сложившейся в этой системе, была пассивность слушателей. Секретарь Владимирского обкома КПСС С.И. Сурниченко в 1965 г. отмечал, что в кружках политучебы «соберутся, послушают, разойдутся… Иногда самообманом занимаются, числясь самостоятельно изучающим [и]». В Заочной ВПШ отмечали «несерьезное отношение к учебе некоторых слушателей» вплоть до того, что некоторые из них приезжали на госэкзамены неподготовленными[480]480
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 34. Д. 118. Л. 62; Мартынов В. Указ. соч. С. 10.


[Закрыть].

Типичное описание лекций, собраний и других мероприятий приведено в материалах наблюдений советских социологов под руководством Б.А. Грушина в одной из «Школ основ марксизма-ленинизма»: «Пропагандист не всегда мог ответить на вопросы слушателей, а если и отвечал, то понять его было очень трудно из-за его явно недостаточной грамотности и неумения ясно и четко формулировать свою мысль. Так как его сбивчивые ответы не могли удовлетворить слушателей, в ход занятия был вынужден вмешаться парторг цеха, который отвечал за пропагандиста почти на все поставленные слушателями вопросы. В целом качество занятия получилось очень низким… Теоретическая конференция свелась к 2—3-минутному вступительному слову ведущего и серии докладов, которые все зачитывались по конспектам. Все вопросы темы рассматривались вне всякой связи с жизнью, с текущими событиями современности. Такие доклады могли быть сделаны 60 и 100 лет назад, поэтому аудитория откровенно скучала, и во второй половине занятия в зале вообще начался шум, обсуждение новостей кино и театра, чтение газет, в углу играли в шахматы… Председатель из президиума подавал знаки прекратить разговоры, разбудить дремлющих, когда фотограф наводил на них объектив, и т. д. В целом наблюдение за ходом конференции оставило тягостное впечатление. Явно неудовлетворенными ею остались и слушатели».

Наблюдения с другого мероприятия: «Пропагандист свободно владеет темой и излагает материал очень живо, постоянно обращаясь к слушателям с вопросами, активно стараясь наладить беседу. Однако беседа так и не состоялась. Проявив внешнее внимание к рассказу пропагандиста, слушатели остались совершенно пассивными, когда речь зашла об их участии в занятии. Обсуждавшаяся тема их явно не интересовала». На многих других собраниях и заседаниях царило безразличие или даже иронические замечания в адрес докладчиков. Еще один характерный пример: «Доклад – занудное изложение «принципов партийного руководства комсомолом» – никто не слушает… Многие зевают и дремлют. По докладу ни одного вопроса»[481]481
  Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 2-я). С. 543–545, 622–628.


[Закрыть].

Тенденцией, говорившей о непопулярности системы «политического образования», было стремление местных руководителей объединить его с профессионально-техническим обучением, что на практике приводило к подмене первого вторым[482]482
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 34. Д. 118. Л. 7; Повышать уровень марксистско-ленинской учебы // Партийная жизнь. 1965. № 16. С. 3.


[Закрыть] – очевидно, намного более востребованным людьми.

Аналогичная ситуация сложилась с преподаванием «идеологических» дисциплин в вузах, где преподавание истории КПСС и основ марксизма-ленинизма часто было поставлено с упором на зазубривание. Уже при Н.С. Хрущеве неразрешимой проблемой были начетничество и догматизм – лекторы читали «по бумажке», повторяя одни и те же штампы, что явно не способствовало росту интереса студентов к общественным наукам. Часто преподаватели не могли дать исчерпывающего убедительного разъяснения по интересующей учащихся проблеме. В этой сфере царил формализм – хорошие оценки по «марксистско-ленинским» дисциплинам далеко не всегда соответствовали наличию у студентов «коммунистического» мировоззрения. Студенты относились к общественно-политическим дисциплинам «как к набору фактов, как ко второстепенной нудной обязанности», рассматривая их как «не предмет», «болтовню» и саркастически называя «Законом Божьим»[483]483
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 216. Л. 123; Там же. Оп. 34. Д. 118. Л. 62; Там же. Д. 127. Л. 1; «…Отчужденное от партии состояние»… С. 177–178, 180–181; Конохова А.С. Колеблясь вместе с линией партии: изменения в преподавании общественных наук в вузах СССР в 1953–1964 гг. // Новейшая история России. 2014. № 2 (10). С. 68.


[Закрыть].

Кроме того, ярко проявился «интеллектуальный разрыв» между беспартийными и партийными студентами. В некоторых вузах студенты-коммунисты в подавляющем большинстве были демобилизованными солдатами, «отстающими по общему развитию от основной массы студентов» (возможно, многие из них вступили в КПСС, как раз находясь в армии). Поэтому в студенческой среде принадлежность к партии стала ассоциироваться «с недостаточным умственным развитием». Другие коммунисты, с которыми сталкивалась молодежь, тоже иногда были «менее умными и начитанными, чем студенты»[484]484
  «…Отчужденное от партии состояние»… С. 182, 184.


[Закрыть], что снижало действенность их идеологического влияния.

Оставалась актуальной проблема принуждения к участию в «политучебе», особенно в школах и вузах. Молодежь неохотно принимала участие в скучных партийно-комсомольских мероприятиях, воспринимала их с сарказмом, подвергала насмешкам. Работа комсомола сводилась к сбору членских взносов, а посещение комсомольских собраний часто было принудительным[485]485
  «.. Отчужденное от партии состояние»… С. 186–187; Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 1-я). С. 59, 65–66, 111.


[Закрыть].

Система дополнительного образования, созданная в СССР, в основном относилась к научно-технической сфере, но также была и частью сферы политико-идеологической. Одним из основных институтов в этой сфере было общество «Знание», основная деятельность которого заключалась в проведении лекций и издании научно-популярной литературы. IV съезд общества, состоявшийся в мае 1968 г., заверил ЦК КПСС, что оно «и впредь будет верным помощником партии в коммунистическом воспитании советских людей, формировании у них марксистско-ленинского мировоззрения»[486]486
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 59. Д. 30. Л. 8; Там же. Оп. 60. Д. 39. Л. 8–9.


[Закрыть].

В стране работали «народные университеты» по различным отраслям знаний, созданные «на общественных началах» на предприятиях, в колхозах и совхозах, при учреждениях культуры, школах, в вузах и НИИ. Профили «народных университетов» включали в себя в том числе идеологические вопросы – государство и право, «научный атеизм», международные отношения. В 1964–1965 учебном году работали около 13 тыс. «народных университетов» с 2,5 млн слушателей (общество «Знание» курировало 2456 таких учреждений, имевших 490 тыс. слушателей). В них преподавали более 120 тыс. ученых, учителей, врачей, инженеров, юристов, работников культуры и искусства, новаторов производства. С привлечением более 800 ученых и других специалистов было создано 50 примерных учебно-тематических планов и программ[487]487
  Сборник документов о развитии народных университетов в СССР. М., 1971. С. 31–33.


[Закрыть].

Дополнительное образование было наименее «слабым звеном» идеологической системы. Тем не менее и здесь наблюдались проблемы. В мае 1968 г. секретарь Башкирского обкома КПСС З.Н. Нуриев сообщал в ЦК КПСС, что многие «народные университеты», «школы коммунистического труда», «школы социалистической дисциплины труда» и т. д. «превратились по существу в те же лектории и циклы лекций» (очевидно, власти ожидали более интерактивную работу со слушателями). В октябре 1968 г. деятельность «народных университетов» подверглась критике со стороны ЦК КПСС – в том числе за то, что учебно-воспитательная работа в некоторых из них «находится на недостаточном уровне… Недостаточно используется в их работе кино, радио и телевидение, мало им помогает печать. Отрицательно сказываются разобщенность и параллелизм, отсутствие единого центра по координации работы народных университетов»[488]488
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 60. Д. 23. Л. 23; Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях… Т. 11. С. 375.


[Закрыть].

Социальный состав слушателей в системе дополнительного образования был не таким, как этого хотелось властям. ЦК КПСС констатировал, что в числе слушателей «мало рабочих, колхозников и, особенно, молодежи», т. е. как раз тех, кому образование было более необходимо, чем уже образованным инженерам и пр. Очевидно, учиться шли по большей части люди умственного труда, которые желали повысить свою квалификацию или просто имели тягу к получению новых знаний. Власти отслеживали ситуацию с составом обучающихся – так, в 1969 г. из Казахстана в ЦК КПСС докладывали, что более 40 % слушателей системы дополнительного образования – рабочие, увеличилось количество слушателей из числа колхозников, более половины слушателей – в возрасте до 30 лет[489]489
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 61. Д. 31. Л. 8; Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях… Т. 11. С. 375.


[Закрыть].

В итоге, хотя проблемы в советской системе контроля массового сознания в той или иной степени присутствовали и ранее, теперь ситуация существенно усложнилась, так как граждане СССР стали осознавать эти провалы гораздо сильнее и глубже. У людей росло недоверие к официальным источникам информации[490]490
  Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 2-я). С. 853; ЦГАМ. Ф. П-63. Оп. 1. Д. 2222. Л. 45.


[Закрыть]. В мае 1967 г. на конференции «Основные факторы и особенности развития социалистического сознания на современном этапе» Г.Л. Смирнов сообщил о неожиданно тревожных результатах изучения мнения народа о партийной пропаганде в Ленинграде и Пензенской обл.: «По всем параметрам… дается в подавляющем большинстве самая негативная, отрицательная характеристика», при этом «правдивость берется под сомнение, конкретность берется под сомнение, эмоциональная окрашенность… также берется под сомнение»[491]491
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 25. Л. 14.


[Закрыть]. Было выявлено, что материалы советской печатной пропаганды вызывали у читателей отрицательные эмоции, не задерживали на себе внимание, пропускались как «бессодержательные»[492]492
  Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 2-я). С. 606.


[Закрыть], а устную пропаганду люди «плохо слушали». В составленной ЦК ВЛКСМ в 1967 г. докладной записке был сделан вывод, что провалы в пропаганде и агитации вели «к инфляции морально-политических ценностей»[493]493
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 241. Л. 19; Там же. Оп. 59. Д. 24. Л. 67, 69; Там же. Д. 30. Л. 151; Там же. Оп. 60. Д. 39. Л. 13; РГАСПИ. Ф. 614. Оп. 1. Д. 27. Л. 5.


[Закрыть] в стране.

Из-за запаздывания и неполноты освещения советскими СМИ событий в стране и за рубежом[494]494
  Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 2-я). С. 460–461.


[Закрыть] в стране царил информационный голод. В мае 1968 г. В.И. Степаков сообщал в ЦК КПСС, что людьми «особенно остро и настойчиво ставятся вопросы об оперативности пропаганды», делаются «резкие критические замечания по поводу отставания в освещении» событий, «плохой информации в нашей стране»[495]495
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 60. Д. 39. Л. 13.


[Закрыть]. Граждане СССР призывали власть «систематически информировать трудящихся о положении дел» на местном уровне, в стране и за рубежом, причем «делать это… без показухи, по чести и совести», «рассказывать обо всем правду, и только правду»[496]496
  Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 2-я). С. 460–461.


[Закрыть]. Особенно опасным в условиях нарастания информационного давления из-за рубежа было то, что за границей сведения о событиях в Советском Союзе часто публиковались раньше, чем в самой стране[497]497
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 63. Д. 88. Л. 124.


[Закрыть], причем о наиболее «острых», интересных событиях.

Кроме того, обострилась проблема «обратной связи» между населением и властью. Можно сказать, что в Советском Союзе того времени общественное мнение ровным счетом ничего не значило[498]498
  Советская внешняя политика в годы «холодной войны»: новое прочтение. С. 327.


[Закрыть]. Советские и хозяйственные руководители на местах (председатели исполкомов, директоры предприятий) проявляли мало желания информировать население о своей работе[499]499
  Вестник Архива… С. 108.


[Закрыть]. Опрос, проведенный в Таганроге 1968–1969 гг., показал, что «мнения и потребности населения учитываются слабо», «выявлением общественного мнения по различным вопросам городской жизни местные руководящие органы фактически не занимаются». Слабым было внимание местных властей к критике. Таганрогцы считали, что «критика как таковая редко имеет место, с ней выступают… [только] вышестоящие товарищи», имеет место «зажим критики», «к критическим высказываниям городское и районное начальство относятся с враждой. Связанные круговой порукой, они все вместе преследуют тех, кто пытается устранить в интересах государства допускаемые ими недостатки» и «очень часто покрывают лиц (руководителей предприятий и общественных организаций), на которых поступают жалобы от населения»[500]500
  Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 2-я). С. 622, 704–705, 707–708.


[Закрыть]. В этих условиях вопросы, которые задавали советским гражданам иностранцы – о том, можно ли в СССР «критиковать правительство» и «кто критикует руководство партии, если оно делает ошибки»[501]501
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 20. Л. 25.


[Закрыть], – приобретали особенно острый характер.

Проблемы советской системы контроля за массовым сознанием способствовали снижению приверженности граждан СССР догмам официальной идеологии.

1.5. Выход социума из-под партийного влияния и контроля

После XX съезда КПСС власти страны получили «аванс общественного доверия»[502]502
  Сорокин Д.Е. Указ. соч. С. 487; «…Отчужденное от партии состояние»… С. 184.


[Закрыть]. В связи с этим Н.С. Хрущев, очевидно, надеялся, что «десакрализация» И.В. Сталина не пошатнула общую веру в партию и идеологию.

Однако это было не так – в массовом сознании произошел надлом, который в основном касался наиболее политизированной части народа – интеллигенции, однако на «неосознанном» уровне так или иначе охватил более широкие группы населения. «Десакрализация» И.В. Сталина «пробила брешь» в образе мыслей советских людей[503]503
  Брутену К.Н. Указ. соч. С. 18–19.


[Закрыть]. Как писали Ю.В. Аксютин и О.В. Волобуев, для многих граждан СССР «принять откровения XX съезда КПСС было довольно трудно, а кое для кого крушение идеалов юности стало подлинной трагедией»[504]504
  Аксютин Ю.В., Волобуев О.В. Указ. соч. С. 223.


[Закрыть]. В советском обществе проявилось «понимание критики культа личности… как перехода от периода «веры» к периоду «безверия»[505]505
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 28. Л. 5.


[Закрыть]. К.Н. Брутенц отмечал, после XX съезда «от слепой веры в марксизм-ленинизм… отошли» даже работники «идеологической сферы»[506]506
  Брутенц К.Н. Указ. соч. С. 18–19.


[Закрыть]. Некоторые люди, верные коммунизму, «привыкли к обойме Маркс – Энгельс – Ленин – Сталин» и после XX съезда «выкинули ее сразу всю»[507]507
  Фирсов Б.М. Указ. соч. С. 396.


[Закрыть] без разбора: признание «негодным» одного элемента советской идейно-политической конструкции дало разрушительный эффект «ложки дегтя в бочке меда».

Особенно сильно это проявилось среди молодого поколения. Стихийно выражая поддержку хрущевских инициатив (в том числе самостоятельно убирая из школ и библиотек портреты И.В. Сталина), представители молодежи начали сомневаться в верности политического курса Советского государства[508]508
  Козлов Д. Социализация советской молодежи периода «Оттепели»: варианты альтернативных идентичностей (на примере Архангельской области) // Laboratorium. 2012. № 2. С. 121.


[Закрыть]. Уже в 1950-х гг. в вузах были выявлены массовые прогулы лекций и семинаров по общественным наукам. В умах студентов подспудно присутствовала идея об отсутствии необходимости изучения марксистско-ленинской теории[509]509
  Конохова А.С. Указ. соч. С. 69.


[Закрыть]. Венгерские события осени 1956 г.[510]510
  Вооруженное антиправительственное восстание в октябре – ноябре 1956 г., которое было подавлено при помощи советских войск.


[Закрыть] вызвали у студентов Советского Союза сильный интерес, а иногда и сочувствие. В частности, в Ленинграде было зарегистрировано несколько случаев распространения листовок в поддержку венгерского народа, а также всплеск «нездоровых» настроений в связи с кровавым исходом событий[511]511
  Конохова А.С. Указ. соч. С. 67.


[Закрыть]. В 1962 г. КГБ сообщал в ЦК КПСС, что «участились случаи изготовления советскими гражданами анонимных документов враждебного содержания»[512]512
  РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 211. Л. 260.


[Закрыть].

Снятие утратившего популярность Н.С. Хрущева в октябре 1964 г. вначале несколько оздоровило обстановку в стране. По данным КГБ, в 1965 г. число лиц, занимавшихся изготовлением и распространением антисоветских анонимных листовок, уменьшилось более чем в два раза по сравнению с предыдущим годом. На 23 % сократилось количество выявленных антисоветских документов (всего было обнаружено 9697 таких документов, в том числе 8429 листовок). Уменьшилось также количество листовок и писем, направленных «против отдельных руководителей партии и правительства»[513]513
  РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 211. Л. 296–297.


[Закрыть] (очевидно, ранее многие из них были нацелены против Хрущева).

Однако затем власти выявили, что на самом деле «идеологическая» ситуация в стране еще более усложнилась. В массовом сознании остро проявились процессы, вышедшие из-под «партийного влияния и контроля», в том числе «переоценка ценностей» и «изменение некоторых психологических установок». Советские идеологи сделали вывод, что основными причинами «различного рода колебаний» в обществе теперь стали и «последствия культа личности Сталина (а также его разоблачения. – Ф.С.)», и «субъективистские ошибки»[514]514
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 216. Л. 14; Там же. Ф. 104. Оп. 1. Д. 25. Л. 20; Там же. Д. 28. Л. 1–2, 10.


[Закрыть] правления Н.С. Хрущева.

Советские граждане стали открыто выражать негативизм по отношению к этому лидеру, задавали партийным руководителям «вопросы, так или иначе связанные с деятельностью Н.С. Хрущева»: «Кто конкретно виноват в серьезных недостатках в управлении народным хозяйством?», «Почему ЦК КПСС раньше не освободил Хрущева от занимаемой должности?», «Почему с ним обошлись очень мягко?», «Почему до сих пор не отдают его под суд и не исключают из партии?». «Волна», поднятая снятием Хрущева, долго не стихала. Даже через два года после этого люди продолжали интересоваться его судьбой, спрашивая:

«Где он и сколько получает пенсии?»[515]515
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 229. Л. 4–5: Там же. Оп. 58. Д. 20. Л. 73–74; ЦГАМ. Ф. П-63. Оп. 1. Д. 2222. Л. 45.


[Закрыть]. (Трудно сказать, был ли это простой интерес или вопрос с подвохом – а не слишком ли много льгот оставили свергнутому лидеру?)

На встречах с партийными лекторами граждане СССР высказывали мнение, что «Хрущев… создавал свой культ», «нанес огромный ущерб КПСС и международному [коммунистическому] движению… игнорировал теоретические вопросы строительства коммунизма, культивировал очковтирательство… разорил сельское хозяйство»[516]516
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 241. Л. 10–11; Там же. Ф. 5. Оп. 58. Д. 20. Л. 74.


[Закрыть].

Люди обвиняли Н.С. Хрущева, что он «самовольно… выступил с докладом о культе Сталина». Власти констатировали, что «десакрализация» И.В. Сталина привела к расколу в обществе. У одних людей положительная оценка тех или иных сторон его деятельности рождала опасение, что происходит «восстановление» культа. У других – наоборот, критика ошибок Сталина вызывала отрицательную реакцию, так как они видели в ней «негативное отношение к периоду 30-х – 40-х годов в целом». По утверждению Л.И. Брежнева, перед XXIII съездом КПСС (1966 г.) в партийные органы пришли «сто тысяч писем» от граждан страны: «В одних писалось о том, что ожидается обеление Сталина (авторы писем выступали против этого – Ф.С.), в других – о том, что надо дать о Сталине положительный отзыв». П.Н. Демичев отмечал, что «XX съезд размежевал наше общество… и [партийные] кадры, на два лагеря – на правых и левых»[517]517
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 20. Л. 74; Там же. Ф. 104. Оп. 1. Д. 28. Л. 5; Там же. Д. 41. Л. 9, 16–17.


[Закрыть] (не в традиционном смысле, а по степени «консервативности» или «либеральности» в рамках марксистско-ленинской идеологии.)

Люди осуждали действия Н.С. Хрущева в отношении и других видных деятелей Советского государства, соратников И.В. Сталина, с которыми, по их мнению, Хрущев обошелся несправедливо. На семинаре пропагандистов Свердловского района Москвы в сентябре 1966 г. прозвучала просьба сообщить «относительно [судьбы] Молотова и его товарищей, о восстановлении их в партии. Ведь во многом [они были] правы»[518]518
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 20. Л. 73.


[Закрыть].

Волновали советских граждан и последствия внешнеполитической деятельности Н.С. Хрущева. Они прямо призывали признать его ошибки в отношениях с Китаем[519]519
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 241. Л. 12; ЦГАМ. Ф. П-63. Оп. 1. Д. 2222. Л. 23.


[Закрыть] (еще памятна была советско-китайская дружба, и некоторые люди переживали из-за разлада между двумя великими державами, начавшегося в период правления Хрущева).

В итоге явно недобровольная отставка Н.С. Хрущева нанесла удар по авторитету всей власти. Хотя для этого лидера не было создано такого культа, какой был у Сталина, и вряд ли можно говорить о сакральности его личности, однако Хрущев был лидером страны, вождем, «назначенным» на этот пост партией, и вдруг его «сняли», что в глазах людей могло означать, что партия опять ошиблась, а страна все 11 лет хрущевского правления шла в неверном направлении.

Граждане СССР стали брать «под сомнение различные периоды истории» страны и деятельность ее руководителей, выражая сомнение, что недостатки правления И.В. Сталина и Н.С. Хрущева «не будут повторяться» при Л.И. Брежневе, в том числе что он не станет создавать свой культ, как делали первые двое[520]520
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 229. Л. 4; Там же Д. 241. Л. 10–12; Там же. Оп. 34. Д. 118. Л. 61; РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1.Д. 25. Л. 20; Там же. Д. 41. Л. 13: «…Отчужденное от партии состояние»… С. 184–185.


[Закрыть](надо признаться, люди не ошиблись, так как действительно это произошло). Таким образом, разрушалась харизма советских вождей, и народ стал воспринимать их как обычных людей, а не олицетворение символа власти[521]521
  Щеглов Ю.Н. Указ. соч. С. 10.


[Закрыть].

Даже в публичных высказываниях людей появились «нотки сомнения, настороженности», неверия обещаниям властей. В 1965 г. на собраниях, организованных партийными органами, раздавались реплики: «Ни во что нет веры. Неужели наша земля не может уродить столько, чтобы на год хватило?» (критика дефицита продовольствия); «О заработках механизаторов – одни разговоры» (критика проблем уровня жизни на селе); «Теперь за 50 процентов надбавки к цене на сверхплановую пшеницу – весь хлеб начисто выкачают» (весьма жесткая критика государственной политики по отношению к колхозам). Нередко скептицизм и недоверие власти выражались в таких высказываниях: «Хорошие слова мы слыхали»; «Политика в сельском хозяйстве сводится к ошибкам и их исправлениям»; «Поживем – увидим» (по поводу этих высказываний В.И. Степаков сообщал руководству КПСС, что «в народе… обострено отрицательное отношение к старым, отжившим методам командования колхозами и совхозами, грубому вмешательству в управление их делами»). Кроме того, недоверие проявлялось, например, в сомнениях по поводу того, «будут ли погашены облигации государственных займов в установленный срок, как было обещано»[522]522
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 229. Л. 5; Там же. Д. 241. Л. 9; Там же. Ф. 104. Оп. 1. Д. 25. Л. 14.


[Закрыть].

Власти выявили, что в среде интеллигенции и вузовской молодежи крупных городов распространяются «критиканские настроения»[523]523
  Зезина М.Р. Указ. соч. С. 335. '


[Закрыть], выражавшиеся в том числе в «откровенном очернительстве социализма и политики партии», разочаровании в советском строе вплоть до сравнения его с фашистским. Среди молодежи циркулировало мнение, что члены КПСС – это «ни в коем случае не лучшие из лучших». Очевидно, ранее у некоторых молодых людей бытовали радужные, наивные представления о «партийных» людях, и вдруг они осознали, что «коммунист может быть и пьяницей, и развратником, и беспринципным человеком». Такие идеи порождали мнение о необходимости «чистки» партии[524]524
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 25. Л. 9—10; Там же. Д. 28. Л. 1, 3–5; «…Отчужденное от партии состояние»… С. 184–187.


[Закрыть].

Критика власти народом стала более распространенной и жесткой. Если ранее в массовом сознании наблюдалось разделение центральной (непогрешимой) и местной (ошибающейся) власти, то теперь такое противопоставление размылось. В письмах людей, направленных в органы власти, содержалась очень жесткая оценка деятельности руководителей страны и всей системы[525]525
  Попова О.Д. Указ. соч. С. 74.


[Закрыть]. Люди проявляли неудовольствие разными аспектами советской политики и практики[526]526
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 20. Л. 72.


[Закрыть].

Некоторые люди прямо и открыто осуждали советскую внешнюю политику[527]527
  Чернявский А.В. Внешняя политика СССР в общественном мнении советских граждан, 1964–1982: Автореф. дис… канд. ист. наук. М., 2017. С. 202.


[Закрыть], другие, более лояльно настроенные, – выражали сомнения в ее правильности, все чаще задавая вопрос: «Ради чего мы идем на жертвы?» (имелась в виду советская материально-техническая помощь «братским» странам). В 1966 г. граждане интересовались у представителей партии: «Как долго нашему народу нужно будет строить коммунизм в стране, имея в виду, что к лагерю социализма будут постоянно примыкать менее развитые страны, требующие еще длительного социалистического развития и нуждающиеся в помощи?» Среди молодежи распространялись настроения, «что надо кормить собственную страну, а не «неблагодарных братьев»[528]528
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 32. Л. 10; «…Отчужденное от партии состояние»… С. 190; Вестник Архива… С. 77.


[Закрыть].

Одной из причин снижения авторитета КПСС и советской власти было недовольство народа усилением «элитарности» «номенклатуры»[529]529
  «Номенклатура» в данном смысле – это должностные лица в партийно-государственном аппарате и общественных организациях СССР, утверждение и назначение которых относились к компетенции партийных органов разного уровня, а также члены их семей.


[Закрыть], которую люди с горькой иронией стали называть «советской буржуазией». Молодежь открыто выражала неприязнь к образу жизни высших партийных работников. Очень характерен пример из жизни Одессы, описанный неизвестным студентом в эссе о настроениях молодежи, направленном в КГБ в 1968 г.: он сообщал, что столкновение с провинциальной номенклатурой «происходит у студента всюду – начиная от футбола, на который мимо него мчатся машины с белыми занавесочками («персональные» автомобили партийных и советских руководителей. – Ф.С.), и кончая цветочным магазином, в котором студенты, пришедшие купить подарок на студенческую свадьбу, слышат гордое заявление продавщицы: «Сегодня свадьба у дочери Синицы[530]530
  М.С. Синица – член ЦК КПСС, первый секретарь Одесского обкома Компартии Украины в 1961–1970 гг.


[Закрыть], и он скупил цветы во всех магазинах. Можете не искать»[531]531
  «…Отчужденное от партии состояние»… С. 185.


[Закрыть].

Некоторые советские граждане считали чрезмерным «создание материальных стимулов для руководящего состава – дач-поместий, высоких окладов, особого снабжения». По их мнению, это противоречило принципам «порядочности, честности, самоотверженности», «ленинской скромности, ленинского бескорыстия»[532]532
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 241. Л. 10; Там же. Оп. 58. Д. 20. Л. 73.


[Закрыть]. Факты злоупотреблений конкретных партийных деятелей вызывали чувство раздражения[533]533
  Попова О.Д. Указ. соч. С. 73, 79.


[Закрыть], особенно отталкивающе действуя на молодежь. Появление и открытое существование «советской буржуазии» сыграло большую роль в восприятии советскими людьми тезиса западной пропаганды о «перерождении партии»[534]534
  Брутену К.Н. Указ. соч. С. 41; «…Отчужденное от партии состояние»… С. 185–186.


[Закрыть].