Текст книги "Эпоха Брежнева: советский ответ на вызовы времени, 1964-1982"

Автор книги: Федор Синицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Таким образом, можно говорить лишь об относительном росте уровня жизни в СССР, который не удовлетворял потребности людей и не соответствовал условиям времени, в том числе уровню, достигнутому в капстранах и ряде стран Восточной Европы. Хотя, как отмечает М. Сэндл, концепция «развитого социализма», сделав акцент «на применении науки и технологий в процессе производства и планирования, предложила реальное средство преодоления дефицита и дала основу для материального изобилия при коммунизме»[1356]1356
  Sandle Mark. Op. cit. P. 184.


[Закрыть], на практике этого достигнуть не удалось. Одновременно введенная в стране система материального стимулирования внесла свой вклад в рост значимости «материального фактора» (П. Суизи считал, что эта система даже проявила себя как «путь назад к капиталистическому обществу»[1357]1357
  Sweezy Paul M., and Bettelheim Charles. Op. cit. P. 9.


[Закрыть]).

В условиях роста значимости «материального фактора» в социуме низкий уровень жизни и особенно товарный дефицит стали серьезной идеологической проблемой, нанеся ударом по авторитету марксизма-ленинизма, так как созданная на его основе советская экономическая система не смогла обеспечить граждан страны всем необходимым. Неисполнение данных народу обещаний ослабило авторитет власти, негативно влияло на морально-психологический настрой общества. Как пишет А.В. Шубин, огромные жертвы, которые потребовались коммунистам, чтобы вывести страну на достигнутый ею уровень развития, казались народу оправданными только при условии, что СССР и в действительности идет «впереди планеты всей»[1358]1358
  Шубин А.В. Указ. соч. С. 171.


[Закрыть], однако все заметнее становилось, что это не так.

Широкая информированность населения о том, что уровень жизни в СССР существенно ниже по сравнению с западным и что разрыв в уровне потребления с капстранами возрастает, привела к деморализации общества и падению трудовой дисциплины[1359]1359
  Всемирная история экономической мысли. Т. 5. С. 224.


[Закрыть]. Спровоцированное проблемой товарного дефицита формирование в СССР системы «спекуляции», «блата» и тем более «теневой экономики» способствовало разложению советской системы изнутри, вносило диссонанс в массовое сознание, подрывало и так уже расшатанные «идеологические основы».

Относительно проблемы благосостояния граждан СССР Б.А. Грушин высказал мнение об «исторической привычке к бедности»[1360]1360
  Грушин Б.А. Четыре жизни… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 1-я). С.355. '


[Закрыть]. Как выявила Г.М. Иванова, многие иностранцы, побывавшие в Советском Союзе в 1930-е и 1950-е гг., отмечали, что советский человек «привык жить плохо». Она сделала вывод, что «советское руководство явно злоупотребляло терпением народа и его неприхотливостью», что «проявлялось прежде всего в низком качестве социального обслуживания и в небольших размерах социальной помощи»[1361]1361
  Иванова Г.М. Указ. соч. С. 305–306.


[Закрыть]. Действительно, в народной среде бытовала такая присказка: «Не жили хорошо, нечего и начинать». Однако, на наш взгляд, причиной таких настроений была не привычка жить плохо, а невозможность жить лучше.

Б.А. Грушин в доказательство «заниженной планки запросов людей, их неприхотливости, готовности довольствоваться малым» приводил факт, что 40 % опрошенных социологами в те времена советских граждан не планировали никаких покупок из предложенного при опросе списка «товаров длительного пользования»[1362]1362
  Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 1-я). С. 356.


[Закрыть]. Однако, во-первых, большинство опрошенных людей (60 %) все-таки планировали купить такие товары. Во многих городах и регионах существовали очереди на приобретение холодильников, телевизоров, стиральных машин, не говоря уже об автомобилях. Например, население Пензенской обл. в 1970-е гг. выражало огромное желание приобрести набор «жизненных благ», для чего в условиях дефицита они участвовали в распределении товаров по жребию, талонам или записи[1363]1363
  Сухова О.А. Указ. соч. С. 62.


[Закрыть]. Во-вторых, причина отказа от покупок состояла не в мнимой «привычке к бедности», а в товарном дефиците («все равно ничего нельзя купить») и в недостаточном размере в сравнении с весьма высокими ценами на товары длительного пользования. Это доказывает совсем иной подход граждан к потреблению, сложившийся в постсоветское время.

С другой стороны, советского человека 1970-х гг. иногда обвиняют, наоборот, в «мелкособственнических представлениях о жизни» и «потребительстве» (например, что люди покупали вещи, «подчас не имевшие ни утилитарного, ни эстетического назначения»)[1364]1364
  Механизм торможения… С. 11–12.


[Закрыть]. Однако такое обвинение сомнительно и несправедливо. Очевидно, внешне «потребительское» поведение людей далеко не всегда являлось проявлением «вещизма», а было обусловлено дефицитом товаров. Люди иногда покупали товары, которые государство «выбрасывало» на прилавок, в независимости от действительной потребности в этих товарах, для того, чтобы в дальнейшем их продать, обменять на что-то нужное или подарить родным и близким, которым такие товары могли пригодиться.

Глава IV
ИТОГ: ИГНОРИРОВАНИЕ И ЗАПРЕТЫ

4.1. Игнорирующе-запретительный подход к проблемам общества

Нельзя сказать, чтобы руководители СССР и идеологи не понимали ситуацию, сложившуюся в сфере массового сознания. Они говорили об опасности «западнизации» советского общества[1365]1365
  Щеглов Ю.Н. Указ. соч. С. 12.


[Закрыть] и «технократических» настроений, о «социальном вреде и разлагающем влиянии» западной пропаганды, о проявлениях оппозиционности, проблеме преемственности поколений и росте карьеризма среди членов партии[1366]1366
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 25. Л. 9—10; Там же. Д. 28. Л. 1, 3–5, 8; Там же. Д. 35. Л. 14; Там же. Д. 41. Л. 15; Там же. Ф. 112. Оп. 1. Д. 16. Л. 294; ЦГАМ. Ф. П-63. Оп. 1. Д. 2500. Л. 15.


[Закрыть]. Во второй половине 1970-х гг. предметом озабоченности на высшем уровне стало массовое безразличие населения к официальной пропаганде[1367]1367
  Remington Thomas Ор. cit. P. 4—5.


[Закрыть].

Однако уровень этого понимания явно не соответствовал масштабу проблем – прежде всего, из-за превратных представлений о массовом сознании: власти, например, считали, что основной показатель «политических настроений» – это то, насколько хорошо трудится население[1368]1368
  ЦГАМ. Ф. П-85. Оп. 1. Д. 2509. Л. 47–48, 90–91.


[Закрыть]. Другой причиной была уже упоминавшаяся «лакировка» реальной ситуации во «внутренних» докладах местных чиновников, которые по идее должны были быть источником истинных, неприукрашенных сведений о настроениях в народе. Например, так звучали отчеты Московского городского и районных комитетов КПСС:

Информация о коммунистическом субботнике, 1969 г.: «Энтузиазм, трудовой и политический подъем охватил работников всех отраслей народного хозяйства района… Трудовыми успехами встречают трудящиеся всенародный праздник коммунистического труда… Застрельщиками всех интересных дел и начинаний выступают коммунисты и комсомольцы района… В цехах и отделах фабрики [им. Бабаева] у всех приподнятое настроение, обстановка деловитой торжественности. Чувствуется, что люди пришли на светлый праздник труда»[1369]1369
  ЦГАМ. Ф. П-85. Оп. 1. Д. 2238. Л. 35–37.


[Закрыть].

Сообщение об откликах трудящихся на речь Л.И. Брежнева на Совещании коммунистических и рабочих партий, 1969 г.: «Рабочие, инженерно-технические работники, служащие полностью поддерживают и одобряют позицию Коммунистической партии Советского Союза, изложенную в речи главы Советской делегации»[1370]1370
  ЦГАМ. Ф. П-85. Оп. 1. Д. 2238. Л. 69.


[Закрыть].

Информация, направленная в ЦК КПСС за подписью В.В. Гришина, об откликах трудящихся Москвы на награждение Л.И. Брежнева второй Золотой Звездой Героя ЧССР и орденом Клемента Готвальда, ноябрь 1976 г. (приведены слова «простой труженицы»): «До глубины души взволновало меня вручение в Кремле Генеральному секретарю ЦК КПСС тов. Л.И. Брежневу высших наград Чехословакии. Миллионы советских людей испытывают чувство безграничной благодарности Леониду Ильичу за все то, что он сделал и делает для людей труда. С его именем неразрывно связаны крупнейшие достижения нашей страны в ее продвижении по пути коммунистического строительства»[1371]1371
  ЦГАМ. Ф. П-4. Оп. 172. Д. 63. Л. 1 д.


[Закрыть].

Анализ настроений трудящихся Пролетарского района г. Москвы, февраль 1979 г.: «Единодушное одобрение и поддержка, энтузиазм»; май того же года: «Высокая политическая сознательность, трудовая активность, стремление преумножить богатство и мощь Отчизны»[1372]1372
  ЦГАМ. Ф. П-80. Оп. 1. Д. 1823. Л. 1–3, 41.


[Закрыть].

Конечно, была в советском обществе и поддержка власти, и сознательность, и трудовая активность – но ясно, что далеко не единодушная и не такая «пафосная», как это было отражено в докладах чиновников. Были недовольные или просто индифферентные люди, что нормально для любого общества. В социуме имелись и усиливались разного рода проблемы. Однако местные власти боялись сообщать «наверх» об этом. Даже в информации, поступавшей от КГБ, сведения о «нездоровых» и «враждебных» настроениях порой давались в порядке исключения[1373]1373
  Лксютин Ю. Эволюция общественных настроений в СССР… С. 177.


[Закрыть], а когда Комитет предоставлял руководству страны достоверные сведения о ситуации в стране, очевидно, они противоречили позитивным докладам партийных органов, и это могло снижать значимость этих сведений.

Советские идеологи зачастую неадекватно оценивали изменения в массовом сознании. Они считали, что разного рода «негативные» настроения «являются своеобразной реакцией на ошибки, связанные с культом личности (это было близко к истине. – Ф.С.), а также недостатки, имеющие у нас место в некоторых областях хозяйственной жизни, особенно в сфере обслуживания», т. е. причины таких настроений сводили к «бытовому» уровню. В проблемах видели воздействие «враждебных социализму сил» из-за рубежа и «конфликтные ситуации в нашей экономике»[1374]1374
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 25. Л. 12; Там же. Д. 28. Л. 6.


[Закрыть], но не изменения в социуме и массовом сознании.

Г.Л. Смирнов полагал, что причиной снижения приверженности «идеалам» было несоответствие советской реальности сложившимся с детства у многих молодых граждан СССР романтическим и идеалистическим установкам (приверженность «идеям равенства, свободы, утверждения справедливости во всем мире, своей причастности к общему делу»). Когда в повседневной жизни они сталкивались «с различного рода коллизиями, черствостью, оскорблениями достоинства личности, нечуткостью, бюрократизмом», у них возникал «конфликт между воззрениями и реальностью»[1375]1375
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 35. Л. 10–11.


[Закрыть]. Это так, но были и существенные «идеологические» причины для таких изменений.

Причину «деидеологизации» интеллигенции идеологи видели в стремлении просто «уйти от сложности жизни, от классовых конфликтов, проблем войны и мира, политической борьбы, замкнуться в кругу профессиональных или личных интересов»[1376]1376
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 35. Л. 14.


[Закрыть], а не выхолащивание, «выветривание» самой идеологии, ее несоответствие нуждам дня. Обвиняли людей, но не себя, не партию, не идеологию.

Власти СССР не воспринимали особенности психологии человека. Например, они считали недопустимой музыку, «проповедующую пессимизм, отчаяние, неверие в будущее»[1377]1377
  Зезина М.Р. Указ. соч. С. 335.


[Закрыть]. С такими настроениями пытались бороться, без понимания, что они – часть нормы, которая, как и другие эмоции человека, находит свое выражение в творчестве. Руководство страны хотело видеть исключительно всеобщую радость и оптимизм, а в реальной жизни так не бывает.

Произведения, посвященные любви и другим переживаниям человека, идеологи обвиняли в «мелкотемье» и уводе граждан СССР «от важнейших процессов, происходящих в нашей стране». Так, в сентябре 1968 г. секретарь парткома Министерства культуры СССР Н.М. Алещенко подверг за это критике спектакли и кинофильмы «104 страницы про любовь», «Еще раз про любовь», «Снимается кино», «Серафим, или Три главы из жизни Крамольникова», т. е. весьма популярные произведения (спектакли по пьесам Э.С. Радзинского, поставленные в 1964–1965 гг. вначале в Театре им. Ленинского Комсомола и затем в других театрах страны, фильм режиссера Г.Г. Натансона, снятый по той же пьесе в 1964 г., и спектакль по пьесе Л.Г. Зорина, поставленный в 1967 г. в Театре им. К.С. Станиславского). В феврале 1971 г. Бауманский райком КПСС сообщил в вышестоящие инстанции, что в МВТУ им. Баумана, институтах «Энергосельпроект» и ВНИПИнефть состоялись встречи с режиссером М.Н. Каликом, которые «сопровождались демонстрацией неполноценных в идейно-художественном отношении кинофильмов «Любить», выпущенного ограниченным тиражом, «Цена» – недопущенного к показу», вследствие чего «были допущены грубейшие нарушения правил проката фильмов, финансовой дисциплины, что приводило к спекулятивному обогащению режиссера Калика»[1378]1378
  ЦГАМ. Ф. П-63. Оп. 1. Д. 2288. Л. 104; Там же. Д. 2417. Л. 56.


[Закрыть].

В 1968 г. функционеры ЦК КПСС выявили, что на Центральном телевидении «допущен ряд серьезных ошибок, снижающих роль телевидения как одного из важнейших средств пропаганды, наносящих определенный ущерб идеологической работе. Имеются случаи показа по телевидению низких по своему идейному и художественному уровню передач. Некоторые телевизионные программы строятся в отрыве от современной обстановки, без необходимой классовой направленности и политической остроты. В погоне за развлекательностью Центральное телевидение нередко передает легковесные материалы, лишенные воспитательного значения»[1379]1379
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 60. Д. 28. Л. 23–24.


[Закрыть]. Таким образом, не было понимания, что «в телевизоре» люди искали отдых, тем более, что в СССР была слабо развита индустрия развлечений (особенно по сравнению с капстранами), а люди нуждаются в них.

Отсутствие понимания властью психологии масс невольно способствовало усилению «западнизации» советского социума. Изоляция страны, усиление цензуры, борьба с иностранными культурными веяниями, многие из которых изначально были идеологически безобидными (джаз, рок-н-ролл и пр.), в итоге привели, наоборот, к усилению у советских людей интереса к этим «веяниям» и «слепому подражанию, превосходящему даже образец»[1380]1380
  «…Отчужденное от партии состояние»… С. 189.


[Закрыть]. Наивный и устаревший подход чиновников к массовой культуре сохранялся и в дальнейшем – например, в «Справке о недостатках в работе дискотек Оренбургской области», составленной в 1981 г., говорилось, что «программы дискотек… вместо поэтических страниц, показов одежды и танцев под классическую музыку носили чисто развлекательный характер с пропагандой зарубежной малосодержательной рок-музыки. Танцы происходили в полумраке для создания раскованной интимной атмосферы под слабую и низкопробную западную музыку»[1381]1381
  Сербаев Р.Л. Указ. соч. С. 147.


[Закрыть]. Такие сентенции вызывают только недоумение.

С одной стороны, в СССР обращали внимание на проблемы молодежи. Идеологи признавали наличие в этой сфере новых вызовов – в том числе проблему преемственности поколений, появление «субкультур» (Г.Л. Смирнов отмечал, что «молодежь воспринимает не только нормы и принципы социализма, но и определенные стандарты буржуазного общества»[1382]1382
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 38. Л. 46; Высшая комсомольская школа при ЦК ВЛКСМ. Лекции. С. 78.


[Закрыть]). В 1967 г. впервые была сделана попытка разработки «Закона о молодежи», получившего в окончательном варианте название «О повышении роли советской молодежи и молодежных организаций во всех областях государственного, хозяйственного и социально-культурного строительства СССР»[1383]1383
  Ильинский И.М. Еще раз об истории разработки теоретических и правовых основ государственной молодежной политики в СССР, подготовке и принятии «Закона о молодежи» // Знание. Понимание. Умение. 2016. № 4. С. 11.


[Закрыть]. Термины «молодежь» и «молодежное движение» обрели статус научных понятий в новом издании «Большой советской энциклопедии», выпущенном в 1974 г. На XXV съезде КПСС (февраль – март 1976 г.) Е.М. Тяжельников поставил вопрос о необходимости принятия «Закона о молодежи»[1384]1384
  Высшая комсомольская школа при ЦК ВЛКСМ. Лекции. С. 21.


[Закрыть]. В 1977 г. была создана Рабочая комиссия по подготовке предложений о разработке проекта такого закона на уровне заместителей министров, руководителей различных ведомств и организаций, ученых и работников ЦК ВЛКСМ[1385]1385
  Ильинский И.М. Указ. соч. С. 12.


[Закрыть].

Однако адекватной реакции на ситуацию, сложившуюся в молодежной среде, не было. В феврале 1971 г. П.Н. Решетов, выступая на совместном заседании АОН при ЦК КПСС и ИОН при ЦК СЕПГ, заявил, что одной из характеристик сознания молодежи в соцстранах является «беспокойство за обстановку в мире»[1386]1386
  РГАСПИ. Ф. 606. Оп. 1. Д. 517. Л. 164.


[Закрыть]. Возможно, это и так, но явно не только такие мысли определяли настроения молодого поколения.

Власти видели корень зла в том, что «молодежь не прошла школу революционной борьбы и политической закалки», и поэтому «не у всех молодых людей достаточно знаний, убежденности, опыта, чтобы разобраться в сложной обстановке идеологической борьбы». С одной стороны, здесь звучало признание, что времена изменились, и ожидать «революционности» от нового поколения нельзя. Однако в то же время советские теоретики пытались самоуспокоительно «привязать» молодежь к идеологии, объявив, что она все равно никуда «не денется», не сможет выйти из предписанных К. Марксом схем: «В истории общественного развития не существует молодежи, не зависимой от общества. Молодежь принадлежит к тому или иному классу и участвует в его политической и экономической борьбе»[1387]1387
  ЦГАМ. Ф. П-63. Оп. 1. Д. 2500. Л. 23; Вопросы научного коммунизма. Вып. 54. Киев, 1983. С. 90.


[Закрыть].

Причиной «фрондистских идей», распространившихся среди молодого поколения творческой интеллигенции, идеологи считали препятствия, создаваемые для молодежи старшим поколением. Поэтому считалось, что «можно серьезно подорвать основы «фрондизма», если добиться оздоровления обстановки в среде научной и художественной интеллигенции, если формировать авторитет работников интеллектуального труда на основе их действительных достижений, вне зависимости от их административного положения и возраста»[1388]1388
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 28. Л. 7.


[Закрыть]. Проблема конкуренции поколений, безусловно, присутствовала, однако она не являлась главной причиной молодежной «фронды».

Не желая по-настоящему разобраться в проблемах молодежи, власти выбрали путь недоверия ей и стали с ней «бороться». В 1977 г. аналитики КГБ СССР во главе с заместителем председателя Комитета В.М. Чебриковым дали оценку молодым людям как наиболее «неустойчивой» и подверженной «чуждым влияниям» части советского населения. Они утверждали, что молодежь является основным «политически незрелым» контингентом, вовлекаемым в деятельность «нелегальных антиобщественных групп»[1389]1389
  Савин А.И. Борьба за молодежь: Советское государство и религиозные диссиденты в брежневскую эпоху // Личность, общество и власть в истории России. Новосибирск, 2018. С. 500.


[Закрыть]. Партийные власти Москвы обвиняли молодое поколение в подверженности «мишуре буржуазного ширпотреба», «неопрятности и цинизме»[1390]1390
  ЦГАМ. Ф. П-63. Оп. 1. Д. 2500. Л. 23–24.


[Закрыть]. Реакция на ширившееся рок-движение была предсказуемой – его начали активно и безуспешно «искоренять». Преследования породили рок-подполье, а также мимикрию под разрешенные властями любительские ВИА, в огромном количестве создававшиеся при домах культуры, клубах, ЖЭКах и т. п.[1391]1391
  Давыдов С.Г. Указ. соч. С. 65.


[Закрыть] А.В. Бузгалин справедливо заметил, что массовую культуру нельзя запрещать, и поэтому в СССР получили обратный результат: «запретный плод» оказался сладок[1392]1392
  СССР: Оптимистическая трагедия. С. 67.


[Закрыть]. В период перестройки рок-движение показало себя в полной силе как повелитель умов и двигатель несистемных молодежных устремлений.

В итоге в стране вообще был введен цензурный запрет на обсуждение истинного положения молодежи в стране. Слова «молодежная политика» до октября 1986 г. не употреблялись применительно к условиям СССР. Публикации на эту тему рассматривались чуть ли не как покушение на советский строй, по причине чего проект «Закона о молодежи» не был обнародован и не обсуждался широкой общественностью[1393]1393
  Ильинский И.М. Указ. соч. С. 16–17.


[Закрыть].

Аналогичное непонимание было проявлено в отношении интеллигенции, к которой, несмотря на ее ограниченную «реабилитацию», у властей сохранялось прежнее отношение. В феврале 1971 г. на совещании по вопросу подготовки отчетного доклада ЦК КПСС XXIV съезду партии председатель Госкомитета по телевидению и радиовещанию С.Г. Лапин заявил: «Большая группа творческих работников считает для себя возможным… делать все, что хочет, и вести свой курс на наших хлебах. В этом большая беда. Вот сейчас прошел пленум Союза писателей. Он был посвящен вопросам гражданственности. Как понимается гражданственность? Она понимается так, как понимали ее Некрасов, Чернышевский и другие, когда они вели борьбу против властей… Многие считают, что под лозунгом гражданственности можно делать все, что угодно, писать что угодно». (Знаменательно, что Лапин обозначил необходимость ограничить свободу творчества через негативную отсылку к почитаемым в СССР борцам за народное благо.) В том же году МГК КПСС отметил, что «отдельные коммунисты в своих «рукописях» грубо извращают советскую действительность, деятельность КПСС и правительства, нелегально размножают и распространяют свои идеологически вредные работы, чем наносят большой ущерб КПСС»[1394]1394
  ЦГАМ. Ф. П-4. Оп. 172. Д. 7. Л. 122; Вестник Архива… С. 100.


[Закрыть].

Характерным примером восприятия властями настроений творческой интеллигенции и «диссидентских проявлений» была жесткая реакция на известную выставку художников, организованную в сентябре 1974 г., которая впоследствии получила название «Бульдозерной». Первый секретарь МГК КПСС В.В. Гришин объявил причиной разгона этой выставки то, что художники «вели себя… антиобщественно, дерзко, подстрекательски»[1395]1395
  ЦГАМ. Ф. П-4. Оп. 172. Д. 37. Л. 224–226.


[Закрыть]. На примере этого события видна почти диаметрально отличающаяся трактовка одного и то же события художниками и властями[1396]1396
  См. Приложение IV.


[Закрыть].

К.Н. Брутенц отмечал «нараставшее недоверие к интеллигенции», которое дошло до введения в конце 1970-х гг. социальных ограничений приема в партию, направленных против интеллигенции[1397]1397
  Брутенц К.Н. Указ. соч. С. 37.


[Закрыть]. В 1983 г. Г.А. Арбатов в записке, направленной Ю.В. Андропову, сообщал руководителю страны, что «в разговорах среди чиновников, «в своем кругу», «интеллигент» остается почти бранным словом». Арбатов отмечал наличие «реальной болезни обюрократившихся элементов аппарата», проявлявшейся в том, что «не рабочие и крестьяне, а часть чиновничества и бюрократии (особенно руководящая интеллигенцией) противопоставляет себя интеллигенции, говорит о ней снисходительно, а подчас даже и недоброжелательно»[1398]1398
  Арбатов Г. Жизнь, события, люди… С. 158–159.


[Закрыть]. При этом власти явно недооценивали политический потенциал интеллигенции, который проявил себя впоследствии, во время перестройки.

Руководство страны не понимало или не хотело понимать причины деятельности диссидентов. В январе 1971 г. Л.И. Брежнев на совещании возмущался: «Что же хотят, какой демократии, чего не хватает Сахарову, какую он хочет демократию? Сахаров – ученый, трижды Герой, к нему было большое уважение, ему Конституция все обеспечивает. Но ему мало»[1399]1399
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 41. Л. 11.


[Закрыть]. В такой оценке звучало принижение или даже отрицание духовных мотивов поведения человека, сведение его нужд только к «материальному фактору».

Власти жестко отказались от диалога с оппозиционно настроенной частью советского общества. Распространенным обвинением в адрес диссидентов было «критиканство». В 1969 г. Г.Л. Смирнов указал на наличие «тенденции безответственного критицизма, когда недостатки отодвигают на задний план или вовсе снимают великие достижения социализма, огромную созидательную работу партии и народа». Политбюро ЦК КПСС в январе 1976 г. одобрило «текст информации братским партиям в связи с измышлениями антисоветской пропаганды о якобы нарушении прав личности в СССР и указания совпослам». В этом документе обвиняли А.И. Солженицына в «цинизме» – в том числе, что он «в своей книге «Бодался теленок с дубом» откровенно заявляет, что он всегда считал «своим главным врагом» Ленина»[1400]1400
  РГАНИ. Ф. 89. Оп. 25. Д. 42. Л. 11; Там же. Ф. 104. Оп. 1. Д. 35. Л. 10.


[Закрыть].

Руководители СССР считали, что деятельность диссидентов – это и не критика вовсе (в ее «нормальном», т. е. санкционированном властями понимании). В письме, направленном Политбюро ЦК КПСС в адрес ЦК Французской компартии в марте 1977 г., было отмечено, что «критика советскими людьми тех или иных сторон советской действительности, будучи часто острой, глубокой, – это критика в интересах народа, в интересах коммунистического строительства, в интересах миролюбивой внешней политики. «Критика» же социализма, с которой выступают «диссиденты», – это по существу отрицание социализма. Это форма борьбы с советским социалистическим строем, с коммунизмом. На деле эта «критика» переходит в организованную, направляемую империализмом деятельность, в антисоветскую борьбу. Дать свободу такой деятельности – значило бы способствовать не укреплению социализма, а его расшатыванию»[1401]1401
  РГАНИ. Ф. 89. Оп. 25. Д. 47. Л. 12–13.


[Закрыть].

Распространенным обвинением в адрес диссидентов была их «работа на интересы Запада». В 1978 г. Л.Н. Москвичев заявил, что «современный антикоммунизм делает на «диссидентов» особую ставку в своих наскоках на социалистический строй, попытках дискредитировать или даже расшатать его», рассматривает их «как канал буржуазного влияния на территории стран социалистического содружества», «возможный внутренний фактор ослабления роли социалистической идеологии, фактор «деидеологизации»[1402]1402
  Москвичев Л.Н. Созидательная сила научной идеологии и идейная нищета антикоммунизма // Вопросы истории КПСС. 1978. № 4. С. 89.


[Закрыть].

Кроме того, носителей «антисоветских, элитарно-снобистских настроений» обвиняли в «карьеризме»[1403]1403
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 28. Л. 8.


[Закрыть], что выглядит весьма странно, ведь, открыто проявляя антиправительственные настроения, карьеру в СССР сделать было невозможно. Проявлением карьеризма зачастую было обратное явление – псевдолояльность.

Отмечался и уход властей от проблемы наличия «диссидентских» настроений (наподобие запрета на обсуждение проблем молодежи). Так, в апреле 1972 г. Секретариат ЦК КПСС принял постановление не публиковать отрицательную рецензию на книгу А.Д. Сахарова, вышедшую на Западе, а «ограничиться обменом мнениями»[1404]1404
  РГАНИ. Ф. 89. Оп. 37. Д. 45. Л. 1.


[Закрыть] – очевидно, чтобы не «раздувать» этот вопрос, не привлекать к нему внимание.

Реакция властей на националистические проявления, разумеется, была негативной. В «Материалах по вопросам идейновоспитательной работы», составленных в ЦК КПСС в 1970 г., было отмечено, что «проявление национальной ограниченности и кичливости, всякое раздувание национальных особенностей, как и их игнорирование, наносят ущерб братскому сотрудничеству наций, а значит, и интересам социалистического общества в целом»[1405]1405
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 38. Л. 15.


[Закрыть].

При этом идеологи сводили причины межнациональных проблем к враждебной деятельности «империалистической буржуазии», которая «делает все для того, чтобы расшатать и ослабить социалистическое братство народов СССР – основу нашего строя», и с этой целью «усилила пропаганду национализма и шовинизма, паразитирует на националистических пережитках, устаревших традициях и обычаях, стремится воскресить недоверие, подозрительность и неприязнь в отношениях между нациями и народностями, тщится доказать наличие национального неравноправия в Советском Союзе, очернить и дискредитировать нашу интернационалистскую историю, практику и идеологию». КГБ, как это видно из справки, составленной в декабре 1976 г., за подписью Ф.Д. Бобкова, тоже объяснял рост националистических проявлений в СССР «усилением… противником пропаганды буржуазного национализма»[1406]1406
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 38. Л. 16; «…Отчужденное от партии состояние»… С. 200.


[Закрыть]. Безусловно, было и это, но основными проблемами в межнациональных отношениях в стране стали внутренние противоречия, накопившиеся за многие годы и даже столетия.

Вопросы, связанные с религиозными настроениями в народной среде, так же не были проработаны. Хотя и отказавшись от наиболее одиозных мероприятий в этой сфере (наподобие борьбы с религией, развернутой при Н.С. Хрущеве), брежневское руководство в итоге пришло к замораживанию мероприятий, способствующих нормализации отношений с верующими[1407]1407
  Белякова Н.А. Указ. соч. С. 642.


[Закрыть].

Неприятие критики, непонимание изменений в социуме и причин недовольства, отсутствие реальной связи с народом неминуемо вело к приоритету принуждения в основе внутренней политики. Хотя в 1967 г. Г.Л. Смирнов высказывал мнение, что было бы «целесообразно применять гибкую тактику в вопросах духовной жизни, делая основную ставку на идейное влияние, а не административное воздействие», в 1969 г. (возможно, не без влияния событий в Чехословакии) он же заявил, что «идейно-политическое воспитание… не может быть ограничено методами пропаганды, разъяснения или даже даже включением людей в социальную практику. Все эти меры должны быть дополнены социальным контролем определенных санкций, иначе говоря, принуждениями». Смирнов был уверен, что «никакие самые гуманные идеи и принципы не могут быть обеспечены, претворены в жизнь, если они подкрепляются мерами принуждения в отношении тех людей, которые выдвигают свои эгоистические интересы на первый план, противопоставляют обществу, общим интересам людей свою разболтанность, распыленность, недисциплинированность и т. п. Свобода личности, интересы основной массы людей требуют неукоснительного осуществления санкций по отношению к таким людям»[1408]1408
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 28. Л. 7; Там же. Д. 35. Л. 24.


[Закрыть]. В принципе, такие идеи обоснованны, однако принуждение в СССР применяли не только к нарушителям порядка, но и к критикам системы.

В какой-то мере отношение властей к политике принуждения было противоречивым – помня сталинские репрессии, руководство СССР не желало быть уличенным в возврате к тем же методам. В январе 1971 г. на совещании у Л.И. Брежнева П.Н. Демичев заявил: «Мы во всех сферах сняли административные средства, атмосфера страха давно прошла… Сейчас именно на сознании строится и демократия, все наши политические мероприятия, все меры, направленные на выполнение экономической программы». Тем не менее более эффективных методов, чем принуждение, он все равно не видел: «Как можно без воспитания людей, отменив все административные нормы, суровые драконовские законы, управлять обществом в нашей сложной, многонациональной стране… Невозможно жить в обществе, где все законы отброшены»[1409]1409
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 41. Л. 14.


[Закрыть].

Одной из форм «закручивания гаек» стало усиление цензуры, которая получила в брежневский период новое развитие. Хотя со стороны идеологов поступали предложения снять цензурные ограничения, чтобы, дав «читателю все материалы, относящиеся к предмету спора, выдвинуть нашу аргументированную, обоснованную точку зрения, теоретически, в открытом споре победить противника»[1410]1410
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 28. Л. 8–9.


[Закрыть], сделано это не было. Курс на сохранение и усиление цензуры был закономерным в условиях отказа перестройки парадигмы советской пропаганды на «правдивые рельсы», а также общего усиления идеологических вызовов для советской системы.

В августе 1966 г. Главлит вновь получил все права по осуществлению цензуры в стране. Конечно, при этом он был лишь «исполнительным» органом, так как директивные указания по цензуре исходили от идеологических структур ЦК КПСС и органов КГБ[1411]1411
  Блюм А. Как это делалось в Ленинграде: Цензура в годы оттепели, застоя и перестройки. СПб., 2005. С. 17, 20.


[Закрыть]. Как писал в своих мемуарах зам. начальника Главлита В.В. Прибытков, «вся… политика и идеология цензорного дела, весь разрешительно-запретительный механизм цензуры регулировался, отлаживался, запускался, переключался, тормозился с одного пульта управления – со Старой площади»[1412]1412
  Прибытков В. Главлит и цензура: Записки заместителя начальника Главного управления по охране государственных тайн в печати при Совете министров СССР. М., 2014. С. 35.


[Закрыть] (при этом издания самого ЦК КПСС контролю цензуры не подвергались[1413]1413
  Лавинская О. Цензура в СССР и ограничения информации о событиях в Чехословакии // «Пражская весна» и международный кризис 1968 года: Статьи, исследования, документы. М., 2010. С. 134.


[Закрыть]).

На заседании Политбюро ЦК КПСС в ноябре 1966 г. А.Н. Шелепин заявил о необходимости «поднять серьезно требовательность к министрам и председателям комитетов и всем ответственным за идеологическую работу людям» по поводу «вредных» проявлений в публичной сфере. Характерно, что необходимость ужесточения цензуры оправдывалась ссылкой на В.И. Ленина – на том же заседании Л.И. Брежнев отметил: «Когда мы говорим о том, что печатать и что не печатать в прессе, и как к этому относиться, мне вспоминается случай из истории нашей партии, когда Ленин, узнав об ошибочных взглядах Горького – этого гиганта в нашей литературе, запретил печатать его, и Горький об этом сам вспоминает с благодарностью к Ленину»[1414]1414
  Вестник Архива… С. 63–64.


[Закрыть].

Характерно, что имелся и социальный запрос на усиление цензуры со стороны людей, ратовавших за сохранение «коммунистических идеалов». Доцент П.Л. Червинский в письме, направленном М.А. Суслову в апреле 1966 г., требовал «прекратить выпускать разочаровывающие молодежь обличающие фильмы и книги типа «Чистое небо», «Тишина», «Один день Ивана Денисовича»[1415]1415
  «Чистое небо» – кинофильм режиссера Г.Н. Чухрая, 1961 г.; «Тишина» – кинофильм В.П. Басова, 1963 г.; «Один день Ивана Денисовича» – рассказ А.И. Солженицына, впервые опубликован в журнале «Новый мир» в 1962 г.


[Закрыть]. Он считал, что «такие произведения принесли огромный вред делу воспитания молодежи. Незачем гиперболически утрировать, смаковать и забрасывать в душу юношей зерно сомнения. Широкую пропаганду драматических страниц нашей истории следует расценивать как неоценимую услугу американской пропаганде антикоммунизма». Червинский высказал претензии и к советским газетам, считая, что «Известия» и «Комсомольская правда» часто печатают вредную всячину… «Известия» перепечатывают из американских газет такие заметки, как один американский солдат возбудил судебное дело против министра обороны Макнамара[1416]1416
  Р. Макнамара – министр обороны США в 1961–1968 гг.


[Закрыть] о незаконной войне во Вьетнаме. Что следует из этой заметки и какую цель преследовала редакция, помещая ее? Или печатает жалобы мамаш о том, что в школе их дочерей лишают права гулять по ночам с мальчиками и многое другое не нужное. А в «Комсомольской правде» печатают иногда вещи, которым диву дивишься, вроде таких статей, как зачем пионерам собирать металлолом, шире дорогу юношам (а кто им стал на пути) и др.»[1417]1417
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 20. Л. 11.


[Закрыть]. Таким образом, он «прошелся» и по литературе, и по кино, и по СМИ. Этот запрос шел в ногу с намерениями властей.