Текст книги "Эпоха Брежнева: советский ответ на вызовы времени, 1964-1982"

Автор книги: Федор Синицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Кроме того, было введено понятие «общественная материальная заинтересованность», представленное как новация социалистического общества. Предполагалось, что она присуща только этому строю и «находит свое конкретное проявление в систематическом возрастании уровня потребления, реальных доходов трудящихся по мере роста производительности общественного труда», т. е. совокупности труда всех граждан страны. На совещании в ЦК КПСС в феврале 1971 г. Г.А. Арбатов отметил, что принятый в СССР «потребительский подход» подразумевает «упор на производство. У нас поставлен вопрос о потреблении как вопрос о производстве»[1474]1474
  Вестник Архива… С. 111; Мальцев Н.А. Указ. соч. С. 9.


[Закрыть], т. е. чем лучше развивается экономика страны, тем шире будут возможности потребления для людей, в чем и состоит их заинтересованность.

Понятие «общественной материальной заинтересованности» было апелляцией к «сознательности» – к тому, чтобы человек не требовал от государства больше, чем оно может дать (а дать в плане потребления оно могло не так много), но при этом работал как можно лучше. На пленуме ЦК КПСС в июле 1970 г. Л.И. Брежнев заявил, что трудящиеся несут «гражданскую ответственность» за «прибыльность производства»[1475]1475
  Breslauer George W. Ор. cit. Р. 188.


[Закрыть].

Было провозглашено, что «общественный интерес» имеет в СССР первенство «во всех основных, коренных вопросах общественной жизни», но при этом должен «правильно, разумно сочетаться» с «личным интересом», который, если он остается в «разумных границах», тоже полезен для всего общества, ведь он «имеет своей целью развитие… сил и способностей» человека[1476]1476
  Бромлей Н.Я. Указ. соч. С. 3; Смирнов Г.Л. Советский человек… С. 199; Он же. XXIV съезд КПСС и формирование нового человека. С. 48: Федосеев П. Диалектика развития социализма. С. 22.


[Закрыть].

В дополнение вводилось понятие «интерес личности», который включал в себя и ее «личные», и «общественные интересы»[1477]1477
  Смирнов Г.Л. Советский человек… С. 199.


[Закрыть], и был более «прогрессивным», чем схожий по звучанию «личный интерес»: указание на «личность» как бы «облагораживало» это понятие, ведь «личностью» может считаться только духовно развитый человек.

Высшей точкой этой концепции было утверждение, что «общественное» в социалистическом обществе – это и есть «личное» (как еще в 1965 г. писал П.Н. Федосеев: «То, что выгодно обществу, должно быть выгодно и… для отдельного человека»).

В январе 1971 г. Высшая партийная школа при ЦК КПСС выдвинула идею «отработать и поднять на уровень партийной программы правильное понимание соотношения «общественного» и «личного». Эксперты ВПШ предлагали «покончить с укоренившейся практикой противопоставления общественного и личного» и даже с применением вроде бы логичной с точки зрения советской идеологии формулы «сначала общественное, а потом личное». Они указывали, что «люди, применяя эту формулу, превращают общественное… в какое-то казенное, чуждое им, с тем, чтобы потом целиком отдать себя своему, «личному», собственному, самому дорогому». По мнению идеологов, «только в «общественном», а не в «личном», – действительная гарантия и полное обеспечение «личного» для всех и каждого, то есть для масс, а не для отдельных удачников, вырывающихся вперед, поднимающихся над всеми. Нехорошо, когда «личное» отвергается во имя какого-то «общественного»[1478]1478
  РГАНИ. Ф. 80. Оп. 1. Д. 100. Л. 8; Федосеев П. Диалектика развития социализма. С. 23.


[Закрыть].

Профессор Высшей партийной школы 3.А. Барбешкина считала важнейшим моментом, что в социалистическом обществе «с самого начала жизни маленького ребенка человек связывается с коллективом» (очевидно, имелось в виду помещение детей в ясли и детские сады). В.А. Мосолов писал, что «высшей чертой коммунистической нравственности в отличие от буржуазной морали является осознанная готовность общественному служению, ярко выраженное чувство коллективизма»[1479]1479
  РГАСПИ. Ф. 606. Оп. 1. Д. 517. Л. 85; Мосолов В.А. Указ. соч. С. 32.


[Закрыть]. Так проявилась попытка «реанимации» угасшего в СССР духа коллективизма. Однако в условиях 1970-х и 1980-х гг. эта установка уже не могла быть действенной.

Проблематичным для советской идеологии было объяснение сущности понятия «общенародная», «социалистическая собственность», которая как бы принадлежит каждому человеку, но одновременно и всем остальным. Эта задача была трудновыполнимой, если реальной вообще. В феврале 1971 г. на совместном заседании АОН при ЦК КПСС и ИОН при ЦК СЕПГ профессор Е.П. Ситковский заявил, что в советском обществе «еще очень сильно распространено» отсутствие понимания, «что… даже тогда, когда я не могу с предприятия унести к себе домой те часы, которые я сделал, и если эти часы идут в продажу в магазине, то это тоже мое… Воспитание этого – дело трудное». На симпозиуме, организованном АОН при ЦК КПСС в ноябре 1971 г., в число характеристик «психологии социалистического общества», которых в СССР «очень сильно не хватает», были включены «подлинно социалистическое отношение к социалистической собственности, ликвидация отчужденного сознания человека по отношению к… своей фабрике, качеству продукции, сохранности техники»[1480]1480
  РГАСПИ. Ф. 606. Оп. 1. Д. 417. Л. 19–20; Там же. Д. 517. Л. 77.


[Закрыть]. Действительно, в стране наблюдалось отчуждение людей от «общественной собственности» (это проявлялось и у селян по отношению к колхозной собственности – хотя она должна была быть для них даже более «близкой», чем государственная)[1481]1481
  Столетова А.С. Особенности хищений государственной собственности в РСФСР 1960—1980-х годов // Научный диалог. 2019. № 12. С. 381.


[Закрыть], что являлось препятствием для распространения «социалистической сознательности» и коллективизма.

Тем не менее власти наигранно провозглашали, что наличие в советском обществе «сознательности» – это реальность. Пропаганда на протяжении всего брежневского периода утверждала, что «сознание людьми того, что они работают не на эксплуататоров, а на себя, на свое общество… порождает трудовой энтузиазм, творческую активность и инициативу народа», что «большинство трудящихся рассматривает свою работу как выполнение общественного долга, а не просто как средство к жизни». На заседании ученого совета АОН при ЦК КПСС в 1966 г. было объявлено, что «каждый знает, что работать в нашем обществе – дело чести, славы, доблести и геройства». В 1970 г. при обсуждении «Материалов по вопросам идейно-воспитательной работы к XXIV съезду КПСС» сотрудник Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС Л.А. Вознесенский обозначил, что «главным стимулом» труда советских людей «постепенно становится сам труд, высококвалифицированный, творческий, осмысленный, который становится главным делом жизни все большей и большей массы людей», а также есть еще один стимул – «участие реальных людей в управлении общественным производством и общественными делами». П.Н. Демичев в январе 1971 г. заявил, что «сейчас именно на сознании строится и демократия, все наши политические мероприятия, все меры, направленные на выполнение экономической программы». Власти считали, что текучесть кадров в СССР происходит по причине поиска людьми лучшего применения своих знаний, а не ради возможности получить жилплощадь и более высокую зарплату[1482]1482
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 38. Л. 50; Там же. Д. 41. Л. 14; РГАСПИ. Ф. 606. Оп. 1. Д. 383. Л. 15; Вестник Архива… С. 86; Мальцев Н.А. Указ. соч. С. 10; Соболева Р.Д. Указ. соч. С. 8.


[Закрыть].

Руководствуясь задачей снижения значимости «материального фактора» в жизни советских людей, упор в стимулировании труда пытались перенести на «моральную» основу. Еще в конце 1960-х гг. во властных кругах обсуждалась идея о совмещении материального и морального стимулирования – в частности, за это выступал Л.И. Брежнев. В марте 1968 г. он отметил, что «следует правильно сочетать» такие стимулы, и «было бы неправильно все сводить только к материальной заинтересованности, [так как] это обеднило бы внутренний мир советского человека». Тематика статей для центральных газет и журналов, принятая в том же году, включала в себя «сочетание материальных и моральных стимулов к труду». Пропагандисты указывали, что о необходимости такого сочетания говорил сам В.И. Ленин[1483]1483
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 60. Д. 19. Л. 79; Брежнев Л.И. Ленинским курсом; Речи и статьи. Т. 2. М., 1973. С. 209–210; Сибирев А.И. Указ. соч. С. 21.


[Закрыть].

Однако в те годы противоречие материального стимулирования и «идеалов» не было решено. Неясность этого вопроса проявилась в жесткой критике ученых, которые открыто констатировали реально сложившуюся ситуацию – существенное превалирование материального стимулирования «в ущерб» моральному. В начале 1967 г. тиражом 30 тыс. экз. была издана брошюра советского экономиста И.Н. Буздалова «Прибыль и материальная заинтересованность работников сельского хозяйства». Он писал, что именно «через материальный интерес людей достигается развитие общественного производства», и поэтому не следует «переоценивать роль» моральных стимулов, так как такое «стимулирование, не подкрепленное материальным интересом производителей, имеет формальное значение, действие его на результаты производства в таком случае малоэффективно»[1484]1484
  Буздалов И.Н. Указ. соч. С. 53, 76.


[Закрыть] (фактически он «принизил» значимость награждения трудящихся орденами, медалями, почетными грамотами и пр.). В июне того же года Отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС объявил, что труд Буздалова «содержит ряд грубых теоретических ошибок и путаных положений»[1485]1485
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 59. Д. 30. Л. 179.


[Закрыть]. По решению Комитета по печати при Совете министров СССР почти весь тираж этой брошюры был уничтожен[1486]1486
  Куликов И.М., Пошкус Б.И. Указ. соч. С. 404.


[Закрыть].

Начиная с 1970 г. политика поощрения за труд была скорректирована – было объявлено о «резком скачке значения моральных стимулов». В октябре того же года на круглом столе в Праге сотрудник редакции журнала «Проблемы мира и социализма» Б.Н. Ладыгин предложил вернуться к вопросу, что «при социализме на всех ступенях его развития необходимо сочетание моральных и материальных стимулов». В ноябре 1970 г. М.А. Суслов заявил, что «забвение моральных факторов способно нанести не меньший народнохозяйственный и политический ущерб, чем игнорирование принципов материальной заинтересованности»[1487]1487
  РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 38. Л. 50; Там же. Ф. 112. Оп. 1. Д. 9. Л. 317; Суслов М.А. Указ. соч. С. 237.


[Закрыть].

Во-первых, власти пытались отрегулировать порядок выплаты материального стимулирования с целью пресечь его неправильное распределение или злоупотребление им, что было вполне обоснованной мерой. Премирование стало применяться более «точечно», в соответствии с указанием Л.И. Брежнева об «умелом применении экономических рычагов»[1488]1488
  Thompson Terry L. Ideology and Policy… P. 56–57.


[Закрыть]. Была поставлена задача избегать «несоразмерности» стимулирования результатам труда. На совещании в феврале 1971 г. Брежнев заявил, что «мы распределять будем только то, что заработаем»[1489]1489
  Вестник Архива… C. Ill; Александров А.И. Указ. соч. С. 19.


[Закрыть]. Одновременно был усилен нажим на трудовую дисциплину и перевыполнение плана[1490]1490
  Breslauer George W. Op. cit. P. 254.


[Закрыть].

Во-вторых, была расширена роль морального стимулирования[1491]1491
  Thompson Terry L. Ideology and Policy… P. 56–57.


[Закрыть], которое включало участие в «социалистическом соревновании» (его победители заносились на доску почета, награждались «переходящим Красным знаменем» и почетными знаками), вручение правительственных наград, «флагов трудовой славы», почетных грамот, дипломов, памятных подарков, поздравительных писем, медалей, вымпелов, присвоение почетных званий, занесение в книгу почета или трудовой славы, вынесение благодарностей, присвоение права «самоконтроля» (выпуск продукции с личным клеймом). Считалось, что «в социалистическом соревновании развивается… сознание трудящимися того, что они являются социалистическими собственниками и производителями»[1492]1492
  РГАСПИ. Ф. 606. Оп. 1. Д. 517. JI. 7; Александров А.И. Указ. соч. С. 17–18; Терешков И.И. Указ. соч. С. 35–36.


[Закрыть].

Тем не менее власти понимали, что одни только моральные стимулы не сработают, и от материального поощрения полностью уйти нельзя. С целью завуалировать этот факт оба вида стимулирования стали показывать, как единый «принцип управления в социалистическом обществе», равноправные «инструменты воздействия на людей», которые нельзя ни «отождествлять», ни «противопоставлять». Лучшим решением считалось сочетание материального и морального поощрения, их «справедливое и точное применение» «соответственно конкретным условиям». Однако эти «условия» были слабо проработаны. Б.Н. Ладыгин отмечал, что «количественное соотношение» морального и материального стимулирования «подсчитать нельзя», так как «здесь необходим качественный анализ». Очевидно, предполагалось применение такого анализа индивидуально в каждом конкретном случае. На практике совмещение материального и морального стимулирования осуществлялось, например, в гласности при получении премий за трудовые успехи[1493]1493
  РГАНИ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 9. Л. 317; Александров А.И. Указ. соч. С. 4, 19: Терешков И.И. Указ. соч. С. 36.


[Закрыть].

Реализация этой задачи была противоречивой – несмотря на заявления о «совмещении», идеологи пытались пресекать подкрепление морального стимулирования материальным. Например, была признана недопустимой «практика, когда вручение почетных грамот, вымпелов передовикам сопровождается мелкими денежными премиями». (Так было, например, на Московском нефтемаслозаводе, где «тринадцатая зарплата» работника, награжденного в течение года грамотой, увеличивалась на 10 %, а получившего благодарность – на 5 %. На других предприятиях коллективы, получившие звание лучших, также поощрялись денежными премиями[1494]1494
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 67. Д. 110. Л. 7; Моторин И. Указ. соч. С. 19.


[Закрыть]). Очевидно, идеологи стремились сделать так, чтобы материальное стимулирование не затмевало моральное, ведь было понятно, что первое действует на работников намного сильнее. Таким образом, баланса между двумя видами поощрения достичь не удавалось.

Во второй половине 1970-х гг. произошел новый пересмотр политики, с целью найти этот баланс и одновременно усилить контроль за распределением материального стимулирования. Власти понимали, что для выполнения плана и договоров между предприятиями такой вид поощрения необходимо сохранять, однако к нему были ужесточены требования, и теперь оно стало распределяться менее свободно и щедро[1495]1495
  Thompson Terry L. Ideology and Policy… P. 49, 59–60.


[Закрыть].

Кроме того, проявилось стремление выдать материальное стимулирование за «моральное». Было объявлено, что зарплата – это еще и «мощный моральный стимул, так как [она] дает возможность поощрять тех, кто больше и лучше трудился». В число форм морального стимулирования включили присуждение Государственной премии СССР[1496]1496
  Мальцев H.A. Указ. соч. С. 10; Александров А.И. Указ. соч. С. 18; Соболева Р.Д. Указ. соч. С. 8; Государственная премия СССР была учреждена в 1966 г.


[Закрыть], хотя она выплачивалась деньгами.

Власти рапортовали об успехах системы морального стимулирования. В июле 1977 г. ЦК КПСС похвалил Московскую областную парторганизацию за «развертывание социалистического соревнования на предприятиях легкой промышленности». В 1981 г. было объявлено, что «социалистическое соревнование» охватило в стране более 100 млн чел.[1497]1497
  Об идеологической работе КПСС. С. 297; XXVI съезд Коммунистической партии Советского Союза. С. 76.


[Закрыть]

Однако на самом деле результаты развития этой системы были слабыми. К началу 1980-х гг. значительная часть работников высказывала свое неудовлетворение моральным стимулированием – в основном, из-за того, что оно «строится без надлежащего учета таких особенностей как пол, возраст, образование, стаж работы»[1498]1498
  Терешков И.И. Указ. соч. С. 42.


[Закрыть]. Очевидно, что причины недовольства лежали еще глубже – в изначально невысокой действенности такого вида стимулирования, особенно по сравнению с материальным поощрением.

Второе направление ответа властей СССР на проблемы роста уровня жизни – «практическое» – состояло в попытке поставить под контроль, «подмять» потребление. Еще в середине 1960-х гг. было объявлено, что в «плановом обществе» потребление не может быть «стихийным», и поэтому государство должно контролировать его «через планирование производства материальных благ, уровня доходов и установление определенной системы распределения». Кроме того, был признан обоснованным «некоторый разрыв между потребностями населения и возможностями общества их удовлетворить»[1499]1499
  Бромлей Н.Я. Указ. соч. С. 17; Планирование народного потребления в СССР. С. 7.


[Закрыть]. Таким образом, советские идеологи уже тогда пытались «подстраховаться», оправдать имевшийся дефицит промышленных товаров и продуктов питания, а также возможное усиление его в будущем.

В 1970-х и начале 1980-х гг. с пропагандистскими целями было подтверждено, что социализм и коммунизм «отнюдь не против потребления», государство обязано удовлетворять материальные потребности человека, ведь это является «основным экономическим законом социализма». Однако одновременно идеологи заявили, что удовлетворение потребностей – это непростая задача[1500]1500
  Бельчук В.И. Указ. соч. С. 39; Бузляков Н. О рациональных нормах доходов и потребления в долгосрочной перспективе // Плановое хозяйство. 1974. № 6. С. 21; Герасимов Г. Указ. соч. С. 14; Комаров В.Е., Чернявский У.Г. Указ. соч. С. 76.


[Закрыть] (особенно в условиях снижения темпов роста экономики и усиления проблемы товарного дефицита).

Власти взяли курс на искусственное ограничение потребления, что в корне отличало СССР от стран Запада, где рост потребления был залогом развития экономики. (Характерно, что советские эксперты критиковали капстраны за то, что причиной роста уровня жизни их населения является заинтересованность «в поддержании покупательной способности трудящихся»[1501]1501
  Иовчук Л. Указ. соч. С. 310.


[Закрыть], хотя непонятно, что в этом плохого.)

С целью удержать потребление в необходимых границах, во-первых, были разработаны и широко пропагандировались его «научно обоснованные (рациональные) нормы», которые, как считалось, должны были полностью удовлетворять «разумные потребности людей»[1502]1502
  Комаров В.Е., Чернявский У.Г. Указ. соч. С. 76; Саркисян Г.С. Указ, соч. С. 5.


[Закрыть]. Таким образом, в СССР было фактически введено планирование не только производства, но и потребления[1503]1503
  Wilczynski J. Op. cit. Р. 89.


[Закрыть].

Эти нормы были приняты в качестве одного из ведущих ориентиров при разработке долгосрочных социальных планов еще в конце 1950-х – начале 1960-х гг. В 1970-х гг. было объявлено об усилении «проблемы сознательного и планомерного регулирования роста потребностей»[1504]1504
  Бузляков Н. Указ. соч. С. 20; Плановое хозяйство. 1975. № 2. С. 154.


[Закрыть], что усиливало значение этих норм. «Нормирование» касалось продуктов питания и основных «товаров народного потребления», а также многих других сфер[1505]1505
  Wilczynski J. Op. cit. Р. 90.


[Закрыть]. Советская пропаганда оправдывала введение норм тем, что «разумный уровень», установленный ими, является «достаточно высоким»[1506]1506
  Бузляков Н. Указ. соч. С. 21.


[Закрыть].

Характерно, что «нормы потребления» были разными для разных регионов страны[1507]1507
  См. Приложение III.


[Закрыть]. Идеологи объясняли это тем, что нормы отражают «сложившиеся различия» в потреблении в разных республиках. Так, в 1972 г. потребление мяса и мясопродуктов в среднем по стране составляло 52 кг, а в Прибалтике – 74–78 кг, молока и молокопродуктов – 296 кг и 421–453 кг, соответственно; тканей: по стране – 31,3 м², в Латвии – 40,26 м², в Таджикской ССР – 33,56 м²[1508]1508
  Бузляков Н. Указ. соч. С. 23.


[Закрыть]. Однако очевидно, что и в России люди хотели бы больше есть мяса, пить молока и покупать тканей, однако этого всего не было в магазинах в достаточном количестве. Из-за дискриминации в сфере «норм потребления» и снабжения распространялись слухи, что другие союзные республики живут лучше, чем средняя полоса России.

Негативные тенденции в советской экономике, зафиксированные в 1970-х гг., повлекли за собой переоценку «норм рационального потребления» в сторону их существенного снижения, что, кроме всего прочего, вело к ухудшению структуры рационального питания граждан СССР. Тем не менее и сниженные нормы не были достигнуты[1509]1509
  Клинова М.А. Указ. соч. С. 76.


[Закрыть]. В оправдание этого идеологи сделали абсурдное заявление, что «рациональные нормы» – это всего лишь «представление с позиций сегодняшнего дня о достаточно высоком уровне потребления благ, реально достижимом в период 15–20 лет»[1510]1510
  Бузляков Н. Указ. соч. С. 22.


[Закрыть]. В таком случае было непонятно, зачем эти нормы ввели и пропагандировали сейчас, а не через 20 лет.

Во-вторых, с целью «задавливания» потребления власти СССР пытались сдержать рост доходов граждан. После начала «Косыгинской реформы» у советских экономистов стал вызывать беспокойство рост уровня зарплат в стране, если он опережал рост производительности труда. В сентябре 1968 г. Совет министров СССР принял постановление о недопущении таких фактов. С 1970 г. предприятиям были установлены предельные ассигнования на содержание аппарата управления. В 1971 г. был восстановлен плановый показатель «производительность труда»[1511]1511
  Голанд Ю., Некипелов А. Указ. соч. С. 58–59.


[Закрыть], вследствие чего без достижения определенного уровня этой производительности выплата премий не производилась или ограничивалась.

Власти декларировали борьбу с неравномерностью благосостояния людей, вызванной политикой самого государства. Было объявлено, что «материальное стимулирование труда не должно порождать необоснованный разрыв в уровне оплаты труда работников различных категорий», и поэтому в СССР осуществляется ликвидация подобных «излишеств», пересматривается «необоснованно завышенная заработная плата»[1512]1512
  РГАСПИ. Ф. 599. Оп. 1. Д. 274. Л. 21; Терешков И.И. Указ. соч. С. 8.


[Закрыть]. Таким образом, речь шла об ограничении доходов людей, что противоречило курсу самого государства на рост уровня жизни и вело к «уравниловке», неприемлемость которой была провозглашена в «развитом социалистическом обществе».

Тем не менее на практике власти избегали резкого сокращения неравенства доходов, которое по-прежнему рассматривалось как «меньшее зло» (считалось, что «полное равенство в потреблении будет достигнуто на второй фазе коммунизма, когда наступит изобилие материальных и духовных благ»). Кроме того, звучали оправдания, что «существующие… высокие оклады заработной платы далеко не так велики, чтобы могли образовываться миллионные состояния», и вообще «один дом, одна дача, одна автомашина» «никак не может говорить о миллионных доходах их владельцев». Было объявлено, что «необоснованный разрыв в уровне оплаты труда работников различных категорий» устраняется путем повышения оплаты труда низкооплачиваемых работников[1513]1513
  РГАСПИ. Ф. 599. Оп. 1. Д. 274. Л. 22; Терешков И.И. Указ. соч. С. 8.


[Закрыть], а не снижения оплаты труда высокооплачиваемых. (В любом случае, к 1980 г. мизерная часть населения СССР – 1,3 % – получала доход свыше 250 руб. на члена семьи[1514]1514
  Шубин А.В. Указ. соч. С. 163.


[Закрыть].)

В-третьих, были приняты меры по выкачиванию «излишков» денег у населения. Власти были обеспокоены тем, что у советских граждан в виде сбережений накапливаются миллиарды рублей. А.Н. Косыгин считал, что «этот груз дезорганизует всю систему товарного обеспечения в стране и в случае изменения спроса может сделать дефицитом все, что угодно»[1515]1515
  Попов Г.Х. Указ. соч. С. 214.


[Закрыть]. Поэтому в СССР поддерживались высокие цены на «товары длительного пользования» – транспортные средства, мебель, бытовую и электронную технику, мебель, а также на многие виды алкогольной продукции. Австралийский экономист Дж. Вилчински считал, что в Советском Союзе «с помощью контроля над ценами сдерживается чрезмерный спрос»[1516]1516
  Wilczynski J. Op. cit. P. 90.


[Закрыть] – однако на самом деле не «чрезмерный», а самый обычный спрос.

Решение о массовом производстве в СССР легковых автомобилей, продажная цена которых была достаточно высока, помимо всего прочего имело целью вывод в оборот большой массы наличных денег, накопленных гражданами страны[1517]1517
  Попов Г.Х. Указ. соч. С. 215.


[Закрыть]. В 1969 г. референт Л.И. Брежнева Е.М. Самотейкин предлагал генсеку превратить автомобиль из «предмета роскоши, доступного лишь высокооплачиваемым слоям населения» в вещь, доступную всем гражданам страны. Он считал целесообразным «продавать автомашины вне очереди и в рассрочку рабочим и колхозникам, выделяя для этого ежегодно, скажем, 10–15 процентов продукции автомобильной промышленности»[1518]1518
  Вестник Архива… С. 88.


[Закрыть]. Однако владение автомобилем оставалось малодоступным для граждан, а цены на автомобили – высокими.

Жилищно-строительные и гаражно-строительные кооперативы, а также хозрасчетные поликлиники и другие платные услуги также можно считать одним из инструментов изъятия «излишков» денег у населения. (Характерно, что иностранцы, приезжавшие в СССР, недоумевали, «чем можно объяснить существование платных поликлиник… при наличии бесплатного медицинского обслуживания»[1519]1519
  РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 20. Л. 28.


[Закрыть].)

Кроме того, с 1968 г. в СССР практически ежегодно повышались средние розничные цены, причем, как указывал в докладной записке, направленной в декабре 1974 г. на имя Л.И. Брежнева, его помощник В.А. Голиков, «на самые важные, самые необходимые для человека товары, как продовольственные, так и непродовольственные». В 1968–1973 гг. цены выросли таким образом: мясо и птица – на 3,1 %, колбаса – на 5,6 %, рыба – на 6,9 %, хлеб и хлебобулочные изделия – на 5,2 %, овощи – на 9 %, фрукты – на 11,5 %, водка и ликероводочные изделия – на 27,3 %, телевизоры и телерадиолы – на 10,4 %, холодильники – на 13 %, верхний трикотаж – на 22,3 %, нижний трикотаж – на 24,8 %[1520]1520
  Подсчитано по: Вестник Архива… С. 177.


[Закрыть]. Повышали цены и на другие необходимые людям товары: например, в 1970 г. – на лесоматериалы и оконное стекло[1521]1521
  ЦГАМ. Ф. П-80. Оп. 1. Д. 1555. Л. 66.


[Закрыть].

С января 1977 г. были повышены цены на ковры и ковровые изделия, ткани из натурального шелка, изделия из хрусталя, книги, с апреля того же года – введены новые тарифы на пользование такси и воздушным транспортом, с марта 1978 г. – повышены цены на ювелирные изделия, ремонт и техническое обслуживание легковых автомобилей, запасные части к ним, на бензин, натуральный кофе, шоколадные кондитерские изделия, с июля 1979 г. – на изделия из драгоценных металлов, ковры, легковые автомобили, мебель, а также выросли цены в ресторанах и кафе в вечернее время. Наряду с этим происходило повышение цен на импортные и отечественные товары под видом улучшения их качества, прекращались производство и поставка в торговлю дешевых товаров[1522]1522
  Кирсанов Р.Г. Указ. соч. С. 37.


[Закрыть]. Надо отметить, что бывало и снижение цен – так, в марте 1978 г. были снижены цены на телевизоры, холодильники, текстильные изделия из капроновых тканей и искусственного меха, обувь из синтетической кожи, моющие синтетические вещества, а также некоторые товары для детей и женщин[1523]1523
  ЦГАМ. Ф. П-85. Оп. 1. Д. 2509. Л. 12.


[Закрыть]. Однако это не перекрывало и не отменяло более широкое повышение цен, тем более, что, как указывал В.А. Голиков, цены зачастую снижались только на неходовые и залежалые товары[1524]1524
  Вестник Архива… С. 174.


[Закрыть]. Повышение розничных цен в итоге помогло властям немного уменьшить избыточную денежную массу[1525]1525
  Кирсанов Р.Г. Указ. соч. С. 37.


[Закрыть].

Таким образом, в СССР произошел отход от политики снижения цен на товары или как минимум поддержания этих цен на одном уровне., которая раньше рассматривалась как одна из форм материального стимулирования. В период правления Н.С. Хрущева люди воспринимали снижение цен как обязанность правительства и выражали резкое неудовольствие, когда такое снижение не происходило[1526]1526
  Попова О.Д. Указ. соч. С. 78.


[Закрыть]. Повышение цен на мясо-молочную продукцию в 1962 г. вызвало протесты со стороны населения.

В брежневский период повышение цен, разумеется, продолжало плохо влиять на настроение людей. В декабре 1968 г. они спрашивали у партийного руководства: «Ожидается ли отмена Постановления о временном повышении цен на мясо, мясные продукты, масло и т. д., если да, то когда?» В 1978 г. повышение цен на шоколадные кондитерские изделия вызвало неудовольствие, так как, по мнению некоторых граждан, «в основном, эти изделия покупаются для детей»[1527]1527
  ЦГАМ. Ф. П-63. Оп. 1. Д. 2288. Л. 122; Там же. Ф. П-80. Оп. 1. Д. 1788. Л. 15.


[Закрыть], и тем самым государство «обидело» именно их.

Кроме того, в стране распространялись слухи о новом повышении цен, в том числе на продовольственные товары, проезд на общественном транспорте, меха, ковры, мебель и золото. Люди тревожились, «не вызовет ли повышение цен на лесоматериалы повышение цен на мебель»[1528]1528
  ЦГАМ. Ф. П-63. Оп. 1. Д. 2417. Л. 19; Там же. Ф. П-80. Оп. 1. Д. 1555. Л. 67; Там же. Ф. П-85. Оп. 1. Д. 2509. Л. 12, 93, 126.


[Закрыть].

Повышение цен иногда вызывало резкий рост спроса на товары. Так, в марте 1978 г. были отмечены большие очереди в ювелирных магазинах[1529]1529
  ЦГАМ. Ф. П-85. Оп. 1. Д. 2509. Л. 17.


[Закрыть]. По данным В. Заславского, были случаи, когда толпы людей, встревоженных слухами о грядущем повышении цен или девальвации рубля, в панике осаждали магазины, скупая все, что попадалось под руку, в результате товары заканчивались, образовывались бесконечные очереди[1530]1530
  Заславский В. Указ. соч. С. 177.


[Закрыть].

Граждане СССР считали, что повышение цен должно было компенсироваться одновременным ростом заработной платы.

Так, в 1971 г. они задавали партийным пропагандистам вопрос: «Реальные доходы возросли на 33 % – учтено ли здесь некоторое увеличение цен на товары, в том числе на рынках?», или возмущались: «Что толку от повышения денежной зарплаты, если повысились цены на многие промышленные товары?» И наоборот, люди искали связь между введенным в стране повышением зарплаты и одновременным ростом цен[1531]1531
  ЦГАМ. Ф. П-63. Оп. 1. Д. 2417. Л. 19–20; Там же. Ф. П-85. Оп. 1. Д. 2509. Л. 159.


[Закрыть] (хотя советская пропаганда утверждала, что так бывает только в капстранах).

Критика повышения цен звучала и со стороны представителей власти. В феврале 1971 г. на совещании по вопросу подготовки отчетного доклада ЦК КПСС XXIV съезду партии были упомянуты события 1962 г.: «Мы провозгласили, что мы быстро придем к коммунизму, а через год повысили цены и знаем, какой это имело резонанс»[1532]1532
  Вестник Архива… С. 112.


[Закрыть]. Глубокая оценка этой проблемы содержалась в упомянутой записке, направленной Л.И. Брежневу В.А. Голиковым, в которой последний напоминал о предусмотренной в решениях партии необходимости поддержания стабильного уровня цен, а также их снижения. Однако снижение цен на неходовые и залежалые товары, по мнению автора записки, было лишь «свидетельством бесхозяйственности, расточительности, плохого планирования производства, а не торжеством политики партии».

В то же время, как отмечал В.А. Голиков, в нарушение задач, поставленных партией, руководители Госплана и Министерства финансов СССР решили закрыть «свою бесхозяйственность, неумение руководить экономикой… «добычей» одного или двух миллиардов рублей за счет повышения цен». Он полагал, что «повышение цен на какие бы то ни было товары… ничего не дает народному хозяйству нашей страны, не может излечить имеющиеся недуги, избавить от определенных трудностей. В условиях нашего государства смысл повышения цен всегда один – из одного кармана государственного берем, в другой государственный карман перекладываем. У нашего государства, у его предприятий и у нашего народа карман всегда один. У нас нет предпринимателей и эксплуатируемых. Все у нас живут за счет средств государства, за счет одного государственного бюджета… Политически, идеологически (как во внутреннем, так и в международном плане) мы от такой политики проигрываем невероятно много».

Автор записки подчеркивал, что повышение цен ведет к инфляции и девальвации: «Такой путь – это путь капиталистического развития. Ведь в том-то и дело, что социализм принципиально отличается от капитализма стабильностью цен, их систематическим снижением… А если цены постоянно растут, деньги обесцениваются, периодически осуществляется девальвация, то это уже не социализм, а чистейший капитализм». Он был уверен, что «при нашей плановой, централизованной экономике, при абсолютном господстве государственной собственности и т. п. мы можем, больше того, мы обязаны идти противоположным, совершенно здоровым экономическим путем – путем снижения цен. Да, снижение цен – это здоровый путь, а повышение цен – это свидетельство нездоровья нашего хозяйственного механизма»[1533]1533
  Вестник Архива… С. 174–176.


[Закрыть]. Тем не менее такие аргументы не были услышаны, и повышение цен в СССР продолжалось.

В-четвертых, власти вели борьбу со «спекуляцией», «нетрудовыми доходами» и другими противоправными (по законам того времени) проявлениями «частнособственнической психологии». Была поставлена задача «полностью закрыть все каналы для хищений социалистической собственности, устранить условия, способствующие совершению взяток, обманов покупателей и других нарушений правил советской торговли». Присутствовал и социальный запрос со стороны граждан, которые призывали власть принять меры «по борьбе со спекуляцией, которая принимает все больший размах»[1534]1534
  ЦГАМ. Ф. П-63. Оп. 1. Д. 2463. Л. 110; Там же. Ф. П-80. Оп. 1. Д. 1788. Л. 38.


[Закрыть].

К работникам системы торговли, виновным в обмане покупателей, завышении розничных цен и т. д., применялись административные и дисциплинарные меры, а также «общественное воздействие». Людей, которые извлекали «нетрудовые доходы» из дачных участков, исключали из членов садоводческих товариществ. Коммунисты, «вставшие на путь хозяйственного обрастания, злоупотреблявшие своим служебным положением при получении и застройке садовых участков», привлекались к партийной ответственности[1535]1535
  ЦГАМ. Ф. П-4. Оп. 172. Д. 27. Л. 205: Там же. Ф. П-63. Оп. 1. Д. 2463. Л. 114.


[Закрыть]. (Характерно, что в период правления Н.С. Хрущева позиция властей была гораздо жестче – был выпущен нормативный акт о возможности изъятия дач у граждан, живущих «не по доходам», без доказательства их вины. Однако затем, после протестов со стороны юристов, этот указ был отменен[1536]1536
  Тишков С.В., Алабердеев Р.Р., Латов Ю.В. Указ. соч. С. 66.


[Закрыть].)

При наличии состава преступления виновных привлекали к уголовной ответственности по нормам УК РСФСР, в том числе по статьям, включенным в главу 2 «Преступления против социалистической собственности», а также ст. 153 «Частнопредпринимательская деятельность и коммерческое посредничество», ст. 154 «Спекуляция», ст. 156 «Обман покупателей», ст. 176 «Дача взятки» (и аналогичным нормам уголовного законодательства других союзных республик).