Текст книги "Польский детектив"

Автор книги: Ежи Эдигей

Соавторы: Марек Рымушко,Барбара Гордон,Казимеж Козьневский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 40 страниц)

6
Поиски на ощупь

Прошло несколько дней. Неваровный каждый вечер бывал в кафе «Марысенька», где к нему уже привыкли и считали постоянным клиентом. Майор охотно рассказывал, что он человек одинокий, а теперь судьба забросила его в Подлешную, где нет никого из знакомых. Хозяйка кафе, пани Мария Ковальская, всегда приветствовала гостя любезной улыбкой, а иногда и подсаживалась к его столику. Остальные завсегдатаи обычно ограничивались поклоном или несколькими вежливыми фразами. Можно было сказать, что местное «высшее общество» еще не приняло нового коменданта как своего, но уже мирилось с его присутствием.

Однако в разговоре никто не упоминал об убийстве старшего сержанта Квасковяка. Один лишь раз доктор Воркуцкий сообщил Неваровному, что Общество друзей Подлешной решило установить на могиле бывшего коменданта гранитный памятник. Поначалу, как пояснил председатель Общества, он думал, что это единственная возможность помочь вдове, но потом обнаружилось, что сбор средств в пользу семьи погибшего дал неожиданный результат. Неваровный просто поразился, когда доктор назвал ему сумму. Поскольку майор знал, что пани Квасковяк получила хорошую работу в Рушкове, он больше не беспокоился о судьбе семьи убитого.

Иногда майора просили о той или иной услуге, о вмешательстве с целью ускорения какого-то дела. Майор никогда не отказывался помочь, хотя это не всегда входило в его прямые обязанности. Просто он считал, что таким путем легче и быстрее войдет в местное общество. Все эти люди, в этом майор не сомневался, внимательно следят за каждым его шагом.

Чем больше Неваровный думал о совершенном преступлении, тем больше укреплялся во мнении, что оно имеет связь с местным «избранным обществом». И если большинство его представителей ничего не знают об убийце, то наверняка были и такие, кто мог бы подсказать, где искать преступника и каковы мотивы преступления.

Капитан Левандовский не разделял мнения старшего коллеги. Молодой офицер с огромной энергией искал убийцу среди местных хулиганов и лиц, которым Квасковяк так или иначе насолил. Сотрудники Левандовского периодически появлялись в соседних деревнях. Для самогонщиков наступили тяжелые времена. Каждому из них приходилось доказывать свое алиби. Папки с материалами следствия занимали уже целый шкаф, и протоколов с каждым днем становилось все больше и больше.

Поиски Романа Вятковского по кличке Черный Ромек велись по всей Польше, но пока безрезультатно. И сам он, и его дружки бесследно исчезли. Левандовский был твердо уверен, что поимка этого парня явится поворотным моментом следствия.

Между тем Неваровный снова посетил Зофью Квасковяк, надеясь как-то прояснить вопрос об утренних прогулках ее мужа.

– Не знаю, ничего не знаю, – беспомощно повторяла вдова, – это случилось так неожиданно, так ужасно, что я до сих пор не могу собраться с мыслями.

– Как давно ваш муж стал ходить на утренние прогулки?

– Да уже месяца четыре.

– И всегда так рано?

– Всегда. Он ставил будильник на четыре тридцать.

– А возвращаясь, приносил молоко?

– Обычно молоко уже стояло у дверей, когда Владек выходил из дома, но бывало, что он возвращался с бутылкой.

– Вы никогда не интересовались, куда он ходил?

– Интересовалась, спрашивала его. А он говорил: «Это служебные дела» – и чтоб я в них не совалась. Владек не любил говорить о работе. О том, что творится у них, я чаще узнавала от соседки, жены капрала Неробиса, чем от собственного мужа. Если бы он ходил в другое время, я бы подумала, что он бегает к какой-нибудь бабе.

– Вы никогда не пробовали глянуть, в какую сторону он идет?

– Пробовала. Чаще всего он шел по Резедовой в сторону леса. Иногда сворачивал на Березовую.

– К железной дороге?

– Нет. Я точно не помню, но скорее к улице Акаций.

– А в обратную сторону, к станции?

– Случалось, Владек направлялся и туда, но доходил только до улицы 15-го Декабря и сворачивал направо.

– А по какой улице он возвращался?

– Или по Березовой, или по 15-го Декабря.

– Долго продолжались эти прогулки?

– Обычно через пятнадцать минут Владек возвращался. Но иногда приходил через час, даже полтора.

– Даже так?

– Это было всего два-три раза, такие долгие прогулки.

– Муж всегда выходил рано? Как это началось?

– Владек любил порядок и время от времени проверял, все ли нормально в Подлешной, как несут службу его люди. На такие проверки он выходил рано утром, раза три в месяц. А с июня или июля стал выходить чаще. Сначала раз в несколько дней, а потом почти ежедневно.

– И те длительные прогулки происходили как раз перед его смертью?

– Нет. Недели за три до этого. Последнее время Владек уходил минут на пятнадцать, не больше. А бывало, что и через пять минут возвращался.

– Он выходил в любую погоду?

– Последнее время в любую. Даже в дождь – надевает тренировочный костюм и пошел. Раз я даже разозлилась на него: только пол вымыла, а он пришел мокрый, грязный. А он мне сказал: «Не ругайся, не мы для пола, а он для нас. Еще немного, и все кончится, буду все знать». Вот и узнал!

Негласная проверка Неваровным доктора Воркуцкого не дала ничего интересного. Опытный врач одной из варшавских клиник, имеет частную практику. При операциях ему всегда ассистирует медсестра, приезжающая из Варшавы. У Воркуцкого действительно есть темно-зеленый «фиат», единственная машина такого цвета во всем поселке. Однако никто, кроме разносчика молока, не видел ни ее, ни другой машины на улицах Подлешной в день и час убийства.

Будущий герой автогонок Анджей Белковский был в Подлешной накануне убийства. Он вдребезги разбил красавец «БМВ» и приехал уговаривать папу если не купить новую, то хотя бы отремонтировать эту. Он хотел «при случае» забрать отцовский «вартбург». Кажется, в доме разразился скандал. Анджей не получил ожидаемых денег и поздним вечером на электричке уехал в Варшаву. Это подтвердила кассирша, которая прекрасно запомнила, что продала молодому Белковскому билет на последнюю электричку.

Милиция в Подлешной пока могла похвастаться лишь успехами в кафе «Марысенька», поскольку сержант Михаляк стал заглядывать туда все чаще. Хорошенькая официантка смотрела на него благосклонно и частенько подсаживалась к его столику. Как-то майор видел их обоих, они, держась за руки, шли в сторону станции. Зато инженер Януш Белковский довольно редко показывался у пани Ковальской, и было заметно, что настроение у него неважное. Местные дамы, забегавшие в кафе съесть порцию сырника со взбитыми сливками, получили новую пищу для сплетен.

Заведующая «суперсамом» Ханна Нелисецкая частенько заглядывала в «Марысеньку». Увидев Неваровного, она неизменно замечала: «Пан майор как всегда на посту», – и уверяла нового коменданта, что, несмотря на временные неудачи, он непременно поймает преступника. Подпускала она и другие шпильки. Майор также не скупился на колкости и мечтал отыграться не только в словесном поединке. Но пока для этого не было оснований: Нелисецкая образцово заведовала магазином, выполняя все предписания вышестоящих органов и милиции. Ее просто не на чем было подловить. Как назло, даже дорожки регулярно подметались, а во дворе царил идеальный порядок.

Однажды майор застал в отделении молодого человека. При виде офицера тот встал.

– Гражданин майор, – доложил капрал Неробис, – явился гражданин Роман Вятковский.

– Хорошо, пусть подождет. – Неваровный вошел в свой кабинет.

Через минуту там появился капрал.

– Пан майор, это тот бандит, которого воеводское управление ищет со дня убийства Квасковяка.

– Да, я сразу это понял, как только вы назвали его фамилию.

– Будьте с ним поосторожнее. Оружие лучше держать наготове.

– Зачем?

– Капитан Левандовский уверен, что этот Вятковский убил коменданта, и велел остерегаться его.

– Если даже это сделал он, – усмехнулся Неваровный, – трудно предположить, что теперь он явился, чтобы прикончить меня. Сам пришел?

– Сам. Мы сидели с Михаляком, открывается дверь, и он входит: «Хочу говорить с самим майором».

– Ну хорошо, позовите его.

– Позвонить в Рушков, чтобы за ним прислали машину?

– Успеется. Сначала послушаю, что он хочет сказать.

– Хорошо, пан майор. А я на всякий случай буду стоять за дверью. Если что, крикните.

Роман Вятковский вошел в кабинет и уселся на указанный ему стул. Он молчал, майор тоже. Наконец Черный Ромек не выдержал:

– Пан комендант ни о чем не хочет спросить?

– Это у вас ко мне какое-то дело, а не у меня к вам. Говорите, если хотите, а нет – дверь открыта, я вас не держу.

– Кому вы это говорите! Я-то понимаю что к чему. Не зря фараоны гоняют по Подлешной, Рушкову и Варшаве, чтобы сцапать меня.

– Я за вами не гоняюсь.

– Вы-то нет, а другие. Понимаю, что если я отсюда выйду, то только в браслетах.

– Тогда зачем вы сюда явились? – майора начинала развлекать беседа с хулиганом.

– Зачем? Я знаю, зачем. Рано или поздно вы бы меня все равно накрыли. Слишком много денег надо иметь, чтобы долго отсиживаться. Бедному всегда ветер в глаза.

– Не рассказывайте сказки, Вятковский. Вы же автослесарь. Профессия отличная, да работа вам не по вкусу. Предпочитаете околачиваться у пивных ларьков и скандалить на станции. Было бы у вас все в порядке, никто бы вас не искал.

– К чему эти разговоры, пан комендант. Это все равно, что дрессировать кота молотком. Я же знаю, что вы шьете мне убийство Квасковяка.

– А не вы его убили?

– Чтобы я так жил! Пальцем не тронул! Как бог свят!..

– Тогда зачем же вы прятались, если не виноваты?

– А получилось так, пан комендант. Вы ведь знаете, что Квасковяк взял меня тогда у пивного ларька, когда кто-то немного помял этого типа Малиновского из Западной Подлешной. Вроде бы очки ему разбили.

– Ничего себе, очки! Разбили голову, сломали два ребра. Малиновский две недели лежал в больнице.

– Я-то тут причем. Я его не бил. А Квасковяк прискакал и взял именно меня. Дали мне четыре месяца и вдобавок пять тысяч штрафа влепили. А я не был виноват. Но раз уже вот так, ни за что, пришлось отсидеть, то и дали мне на всю катушку. Когда выпустили – дружки ждут у ворот. Надо же было обмыть это дело, разве нет?

– Вас выпустили за три недели до убийства старшего сержанта.

– Верно, – спокойно согласился Черный Ромек. – Вот я и говорю, что надо было обмыть выход на волю.

– Не слишком ли долго обмывали?

– Ребята порядок знают. Сначала я им поставил, потом все они по очереди мне. Потом я опять не хотел оставаться в долгу. Так и пролетели те деньки.

– А во время выпивки вы угрожали: «Я-то сяду, зато Квасковяк ляжет». Было так? Вы говорили это в Подлешной и накануне убийства в ресторане в Рушкове. Припоминаете?

– Может, и говорил. Если пан майор говорит, что было, значит, было. Я, пан комендант, как приму немного, очень нервным делаюсь. Может, что и болтал по пьянке. Но чтобы башку… извиняюсь, голову Квасковяку развалить, мне такое и не снилось. Что я, глупый? Прикончить легавого – верная вышка! Тут и сам господь бог не поможет!

– Тогда почему вы скрывались?

– Когда я на другой день узнал, что случилось с Квасковяком, то сразу подумал: молол языком, теперь не отвертишься. Ждать было нечего. Я смотался в полдень, а в два за мной уже пришли. Теперь что ни день, кто-нибудь обязательно и дома, и на работе спрашивает, не появился ли я. Сперва посадят, а потом станут давить, чтобы признался. А мне это ни к чему, я не новичок.

– Скажите, Вятковский, – майор не на шутку рассердился, – вас хоть раз ударили на допросе?

– Я не сказал, что будут бить, просто станут часами допрашивать и требовать, чтобы признался.

– Если вы, как утверждаете, невиновны, то в чем же вам признаваться?

– Все равно посадят, – упрямо повторил Вятковский.

– Может, посадят, а может, и нет. И то только до выяснения дела – невиновных в тюрьме не держат.

– Но я действительно говорил, что Квасковяк «ляжет».

– Это я уже знаю. А что было потом?

– Мы крепко выпили. Вышли из ресторана в двенадцатом часу. Еще буфетчица грозилась вызвать милицию, если мы не уйдем. Взяли мы еще литр на дорожку и потопали к Седому Эдзе, в Подлейшую было не на чем возвращаться. Даже если и ходили электрички, кондуктор все равно бы меня не впустил в вагон, и снова была бы заваруха.

– А кто это – Седой Эдзя?

– Эдвард Джевик. Живет в Рушкове, Смольная, пятнадцать.

Офицер милиции записал адрес в лежавший на столе блокнот.

– Дальше.

– У Эдзи снова выпили, немного пошумели. Какая-то баба вызвала милицию. Приехали они, хотели нас забрать, но потом передумали, только записали фамилии. Водка кончилась, деньги тоже – ну, мы и завалились спать. А утром – сами понимаете – болела голова, ну, я и пошел к пивному ларьку на Костельной.

– Который был час?

– А я знаю? Но вроде рано, продавец только открывал.

– Вы что-то говорили о работе. Где работаете?

– У одного частника, в автомобильной мастерской на Вольской. Зовут его Адам Годлевский, работают у него трое. И я, когда прижмет, всегда могу у него подработать. Хорошая мастерская. В Подлешной все владельцы машин там ремонтируются.

– Вот вы говорите, что не убивали Квасковяка. Ладно, поверим. А все же кто его убил?

– Только не мои ребята. Правда, комендант Квасковяк был человек твердый. Если на чем накроет – не спустит. И ведь на коллегию не посылал. Хуже делал. Велел улицу подметать, а потом вся Подлешная издевалась. И ни к одной бабе не подступишься, сразу тебе: «Не подметете ли мне пол, пан Ромек? У вас так здорово получается!» У многих на него зуб был. Но это все чепуха. Даже если он кого из пивной вытаскивал – и то руку на него не поднимали. Нет, клянусь чем хотите, никто из наших на него руку не поднимал.

– Тогда зачем же вы так долго скрывались? Сами себе навредили. Ведь у вас есть свидетель, Седой Эдзя, он подтвердит, что ту ночь вы провели у него.

– Пан майор, Седой Эдзя – старый урка. Кто ему поверит? И жена его не лучше. Тоже не раз сидела. Посадили бы меня как бог свят. И сейчас бы я не пришел, да два дня ничего не жрал. Никто из дружков не хочет помочь: сами от страху…

– Подождите, Вятковский. – Майор вышел из комнаты и вскоре вернулся с тарелкой, на которой лежало несколько ломтей хлеба, густо намазанных маслом. – Ешьте. А я запишу ваши показания.

Вятковский не стал себя уговаривать. Через пять минут полкило хлеба с маслом исчезли без следа. Между тем офицер милиции детально, страница за страницей, записывал пространные показания Черного Ромека. Кончив, прочитал вслух и спросил:

– Все верно? Вы так говорили?

– Так.

– Тогда подпишите.

Вятковский без дополнительных пояснений подписал каждую страницу отдельно и поставил в конце протокола свой несколько корявый автограф.

– Ну, что? – спросил он. – Кто меня доставит в Варшаву, Неробис или Михаляк?

Неваровный достал бумажник и вынул из него сто злотых.

– Сейчас идите домой, а завтра утром – на работу. Вам не разрешается уезжать, не сообщив милиции нового адреса. А эти деньги даю вам в долг, вернете после первой получки. Но помните, случись какой скандал, рука у меня потверже, чем у Квасковяка.

– Вы меня и вправду отпускаете? – Вятковский не верил своим ушам.

– Идите, пока не передумал.

После ухода Черного Ромека Неваровный поехал в Рушков. Показания Вятковского полностью подтвердились. Действительно, в ту ночь вызывали милицию, чтобы успокоить пьяниц в доме Седого Эдзи. Сам Эдвард Джевик подтвердил, что Вятковский ночевал у него. Продавец из пивного ларька тоже запомнил раннего клиента, хулигана из Подлешной, хорошо известного в Рушкове. По словам продавца, Вятковский и утром был в стельку пьян.

Обо всем этом Неваровный составил подробный рапорт в воеводское управление, приложил протоколы допросов и особо подчеркнул, что Вятковский пришел в милицию добровольно. По мнению майора, Роман Вятковский был невиновен в убийстве, и комендант не стал его задерживать, а ограничился подпиской о невыезде, исключая поездки в Варшаву, на работу. Свой рапорт комендант закончил словами: «В отличие от некоторых молодых офицеров, которые сначала арестовывают подозреваемого, а потом выясняют его виновность, считаю, что для лишения человека свободы надо иметь очень серьезные основания, даже если человек этот уже был под судом».

Неваровный, правда, не указал, о каких молодых офицерах идет речь, но надеялся, что капитан Левандовский прекрасно это поймет. В отличном настроении Неваровный ждал реакции на свой рапорт и не ошибся. Через два дня он получил приказ явиться в Варшаву к «старику».

Кроме Неваровного и Левандовского, были приглашены еще несколько офицеров, а также один подполковник из Главного управления.

– Изложите состояние расследования по делу об убийстве Квасковяка. Сначала капитан Левандовский, затем майор Неваровный.

Левандовский говорил довольно долго. Он подчеркнул оперативность милиции, отметил количество допрошенных. Некоторых из них задержали, но потом, из-за отсутствия улик, пришлось отпустить.

– Одним словом, – прервал полковник, – следствие, которое вы ведете, не продвинулось ни на шаг.

Левандовский не пытался защищаться.

– А вы, майор?

– У меня только одно достижение, – ответил Неваровный, – благодаря моим действиям по крайней мере один невиновный избежал ареста. Я говорю о неком Романе Вятковском, прозванном приятелями Черным Ромеком. Но это так, к слову…

Результаты моего расследования явно указывают на то, что старший сержант Квасковяк напал на след какого-то серьезного преступления. Но улик у него еще не было. Он искал их. Преступник же или преступники жили где-то поблизости от Квасковяка. Где-то в радиусе полукилометра. Я составил список таких людей. Один из них – явно убийца.

– Если бы об этом написала Агата Кристи, книжка получилась бы интересной. А в данном издании – вряд ли, – буркнул Левандовский себе под нос, но так, чтобы его все слышали.

– Панове, – вступил в разговор представитель Главного управления, – я понимаю ваши трудности и не хочу вас критиковать, но дело слишком важное. Убит начальник отделения милиции, причем всего в двадцати километрах от столицы. Прошло уже несколько недель, а мы все еще не можем успокоить общественность сообщением о поимке преступника. Сегодня я понял, что следствие стоит на месте. А речь идет не только о поимке преступника, но и о нашем престиже.

– Надо вести следствие и в иных направлениях, – заметил один из офицеров.

– Пожалуйста, – огрызнулся капитан Левандовский, – с удовольствием передам вам дело.

– Спасибо, но я не настаиваю, – поспешно ответил офицер.

– А я теперь никому не отдам этого дела, – заявил Неваровный, – разве что по приказу. Но тогда… подам в отставку!

– Панове! – вмешался полковник. – Я собрал вас не для того, чтобы ссориться, а чтобы сдвинуть дело с места. Считаю, капитан Левандовский и майор Неваровный должны и дальше вести следствие каждый своим методом, хотя, нечего скрывать, они пока немногого достигли. Так что этим невеселым резюме закончим наше совещание.

7
Боксерский матч

К своему великому удивлению, через три дня майор снова увидел Романа Вятковского в отделении милиции. Черный Ромек и на этот раз не спешил пускаться в разговоры в присутствии других милиционеров. Лишь в кабинете коменданта он вынул новенькую стозлотовку.

– Премного вам благодарен. Вы мужик что надо, другой бы упек меня в кутузку до выяснения дела.

– Милиция невиновных не арестовывает.

– Знаю я! – тянул свое Вятковский.

– Работаете?

– Хожу иногда, – неохотно подтвердил Ромек.

Неваровный посчитал, что разговор окончен, но гость уходить не спешил.

– Пан комендант, – начал он неуверенно, – не пришли бы вы ко мне домой сегодня вечерком. Часиков в семь.

– Зачем?

– Болтают, будто Вятковский бездельник, пьяница и хулиган. Но у меня есть свои понятия о чести. Вы меня тогда на честное слово отпустили. Вы и вправду человек что надо. Я кое-что знаю о Квасковяке. Точнее, не я, а один из моих корешей. Он будет у меня, и сам все расскажет. Будьте спокойны, расскажет все, как на исповеди. Вдруг это вам поможет…

– А может, лучше, чтобы этот ваш кореш сюда пришел? Вместе с вами?

– Он не из тех, кто по своей воле приходит в этот дом. Но пану коменданту он все расскажет.

Делать нечего, пришлось Неваровному согласиться на эту странную встречу. Роман Вятковский жил по другую сторону железной дороги, в самом начале Восточной Подлешной, в невзрачном домике, почти развалюхе. Капрал Неробис, которому Неваровный рассказал о предложении Вятковского, предложил на всякий случай сопровождать майора, а когда тот отказался, стал уговаривать хотя бы взять с собой оружие.

– Это, возможно, ловушка, – предостерегал капрал, – я знаю, где живет Вятковский. Надо идти по тропинке через лес, кто-нибудь спрячется за деревом и…

– И стукнет меня, как Квасковяка? Но зачем? Для убийства надо иметь серьезный повод. А у Вятковского и его компании такого повода, по-моему, нет.

– Кто их знает? Я бы ему не верил. Еще раз говорю вам: возьмите пистолет. А мы с сержантом Михаляком пройдемся той дорогой, вроде бы обход совершаем.

– Это ни к чему. Тогда ни Вятковский, ни его дружки слова не скажут. Он же не побоялся прийти сюда, а чем я хуже? Пистолет же мне только помешает.

– Дело ваше, я предупредил. – Капрал был несколько обижен тем, что его забота о начальстве оказалась неоцененной.

Точно в семь вечера Неваровный появился в доме Вятковского. Неробис не преувеличивал: найти этот домик было нелегко, и выглядел он более чем скверно. Поэтому майора особенно поразил его внутренний вид: комната и кухня. Все было скромно, но чисто – несомненно, заслуга старой Вятковской. Черный Ромек жил у «мамочки».

– Просим, просим, пан комендант. – Вятковский вскочил, приветствуя майора.

За столом сидели четверо молодых людей. Перед ними стояли две литровые бутылки водки, одна уже на три четверти опорожненная и кое-какая закуска на тарелке. Тут же стояли шесть банок из-под горчицы, заменяющие в этом доме стаканы.

– Я же говорил, что пан комендант придет! – кричал в восторге Вятковский. – Я знал, что он мужик что надо!

Между тем «мужик что надо» пожимал руки четырем верзилам.

– За здоровье пана коменданта! – Один из них поднял стакан с водкой.

Пять пар глаз уперлись в офицера милиции.

– Ваше здоровье, ребята, и чтоб иначе нам не встречаться. – Неваровный, даже не поморщившись, одним духом осушил стакан.

– Я же говорил, – повторял Черный Ромек и радовался, как ребенок. – Железный мужик!

– А теперь еще по одной. – Один из парней снова наполнил стаканы.

– Нет, панове, – запротестовал офицер, – на этот раз только пригублю. Я ведь на службе.

Никто не стал возражать, и вся компания выпила лишь по небольшому глотку.

– Панове, – кипятился Вятковский, – могу поспорить, что комендант пришел без оружия.

Прежде, чем майор успел открыть рот, два сидевших рядом с ним «кореша» быстро и ловко пробежали руками по его бокам.

– Ей-богу, пушки нет! – заявил один из них.

Неваровный рассмеялся.

– Сразу видно, несмышленыши. Будь у меня пистолет под мышкой на ремне, как носили во времена оккупации, ничего бы вы не нашли, а он сразу бы оказался у меня в руке. И делал бы я с вами, что хотел. – Майор расстегнул пиджак, чтобы показать, что и там нет оружия.

– Еще раз за здоровье коменданта! – напряжение, поначалу охватившее компанию, стало спадать.

– Здоровье хозяина, – вежливо ответил Неваровный, но и на этот раз лишь притронулся к стакану.

– Ну, – сказал хозяин, – размазня, выкладывай. Только правду.

– Я ничего не знаю, – забормотал низенький лысоватый блондинчик с крысиной мордочкой и бесцветными бегающими глазками.

– Выкладывай все, что нам говорил о Квасковяке. Хоть словечко пропустишь, я у тебя из глотки его выдеру. – Вятковский явно красовался перед майором своим авторитетом главаря.

– А ты не пугай, – огрызнулся Размазня, но послушно начал рассказывать. – Было это в июне, нет, в начале июля. Уже светало, но люди на работу еще не шли. Часа четыре было, может, чуть больше. Шел я по улице 15-го Декабря и свернул на Акаций.

– Что вы делали на улице в столь ранний час?

– Я? – Размазня растерялся, не зная, что ответить.

– Я вам объясню, – рассмеялся Вятковский. – Хотел, наверное, что-нибудь стибрить. В июле люди не закрывают окон на ночь.

– Ты болтай, да знай меру. – К рассказчику вернулся дар речи. – От девчонки я возвращался.

– Неужели и на такого, как ты, нашлась охотница?

– Зато за тобой носятся стаями.

– Панове, – прервал майор, – это неважно. Рассказывайте дальше.

– Так вот. Выхожу я на улицу Акаций и вижу: из лесу идет какой-то человек. Вижу – комендант Квасковяк. Не хотелось мне с ним встречаться, сразу начнет выспрашивать: куда, да зачем. Там – пан майор, наверное, знает, – за улицей 15-го Декабря есть маленькая незастроенная площадка. Я свернул, стал за забором и жду, что будет. Куда это Квасковяк топает и видел ли он меня?

– Как он был одет?

– В тренировочные брюки и белую футболку.

– Вали дальше, – подбодрил Вятковский.

– Смотрю, комендант идет прямо по улице Акаций. Я уже хотел дать деру, но Квасковяк прошел Березовую и свернул туда, где растут толстые сосны. Спрятался за одну из них и стоит. С улицы его заслонял толстый ствол, а я-то хорошо видел его белую рубашку. Думаю: хочешь поглядеть, куда иду, а я тебя пережду. Так мы и стояли: я за забором, а он метрах в двухстах от меня за сосной. Минут десять прошло, а комендант все стоит. Тут я усек: не на меня охота. Он бы уже понял, что я его раскрыл. Хотел было рвануть, но любопытство одолело.

– На улице было пусто? – спросил Неваровный.

– Ни души. Так мы стояли с час. Уже люди начали появляться. Кто в магазин за хлебом, кто на электричку. Несколько машин проехало…

– Помните, кто шел или ехал?

– Пани Ковальская со своей кухаркой – видно, в магазин за свежими булочками – «Марысенька» открывается в семь. Адамчик шел к станции. Инженер Белковский проехал на машине в Варшаву. Пани Розмарович перед домом мыла свою машину. К инженеру Кравецкому пришли несколько рабочих. Тот посадил их в своего «жука», и они поехали. Шли еще какие-то две женщины, не помню уж кто.

– А старший сержант?

– Все стоял за деревом, а потом вдруг вышел на улицу и пошел домой.

– Вы уверены?

– Точно. Шел по Акаций в сторону 15-го Декабря и свернул налево. А в ту сторону, где я стоял, даже не глянул. Потом я видел, как он свернул на Резедовую. А там его дом.

– Объясните мне, – Неваровный еще не успел разобраться в топографии поселка, – где растут те большие сосны?

– На месте того дома, что гитлеровцы спалили во время войны. Там жила еврейская семья. Остались лишь фундамент и кусок стены. Рядом старый забор. А сразу за ним – четыре сосны, самые большие во всей Подлешной.

– Чьи дома стоят напротив и рядом?

– Сразу слева – новая вилла пани Розмарович, у нее еще магазин в Варшаве. Напротив дом доктора Воркуцкого. Дальше, к улице 15-го Декабря, стоит дом Савицких, потом инженера Белковского. Следующая халупа Адамкевичей, а рядом пустая площадка, где и стоял Размазня. За домом доктора Воркуцкого, в сторону Березовой, еще две виллы: аптекаря Хрустиска и Марии Ковальской. Дальше уже Березовая. Сад пани Ковальской выходит сразу на три улицы: Березовую, Акаций и Розовую. Хотя вход в кафе с Розовой, на Акаций тоже есть калитка. – Вятковский выкладывал все это, как будто перед ним лежал план поселка.

– Больше ничего не заметили? – обратился майор к Размазне.

– Ничего. За кем тогда следил Квасковяк, не знаю. Стоял, стоял, а потом вдруг пошел.

– Это ценная информация. Большое вам спасибо. Мне пора. Еще раз ваше здоровье. – На этот раз майор выпил до дна. – Но помните, такие дружеские встречи – одно дело, а случись встретиться с вами по службе – совсем другое. Не рассчитывайте тогда на наше знакомство и поблажку. Закон есть закон. До свидания. – Неваровный пожал руку каждому из присутствовавших и направился к двери.

– Я провожу пана коменданта до станции. – Черный Ромек сорвался с места, – чтобы, не дай бог, не случилось чего.

– Не бойтесь за меня.

– Как же иначе! Вы ведь мой гость.

Неваровный уступил. Шли молча, в такой темноте приходилось внимательно следить, чтобы не наступить в грязь или не споткнуться о камень. Только у самой станции они вышли на улицу, освещенную фонарями.

– Спасибо. Дальше я дойду сам.

– И вам спасибо. Если что, всегда можете на меня рассчитывать. И на моих парней тоже. Дайте только знать Черному Ромеку.

Но советы и предостережения Неваровного не очень-то помогли. Два дня спустя, часа в четыре, в отделение прибежала женщина, крича, что хулиганы устроили драку у газетного киоска. В отделении в то время были все три местных милиционера. Вместе с майором они побежали на место происшествия. В ход пошли милицейские дубинки и через несколько минут порядок был восстановлен. Шестеро пылких молодых людей оказались в отделении. И Неваровный совершенно не удивился, узнав среди задержанных трех участников недавней встречи у Вятковского. Не было только Черного Ромека и Размазни.

– Предупреждал я вас? – спросил майор.

– Мы же ничего такого не сделали, – возражал один из задержанных. – Так себе, потолкались немного. А что люди разбежались, так мы не виноваты… Спорт еще никому не вредил.

– Так это вы спортом занимались?

– Так точно, пан комендант!

– Ладно, будет вам спорт! – майор мгновенно принял решение повторить прием своего предшественника. Сначала он связался с районной комендатурой в Рушкове и попросил прислать микроавтобус «Ныса», а потом позвонил в спортклуб «Факел», славившийся на целое воеводство своей боксерской секцией. Не прошло и часа, как милиционеры высадили из микроавтобуса шестерых хулиганов и провели их в боксерский зал «Факела».

– Уважаемый тренер, – сказал майор, – вот шесть молодцов, которые так любят спорт, что боксируют с людьми на улице. Дайте им перчатки и пусть они побоксируют с вашими спортсменами. Эти молодые люди сами утверждали, что не хулиганили, а занимались спортом. Конечно, если они скажут, что это не так, мы направим дело на коллегию, а потом в суд. Они ведь раз уже были задержаны, и теперь их будут считать рецидивистами. Но, раз они утверждают, что это был спорт… Так что, панове, устроим матч: «Факел» против сборной Подлешной?

Никто из хулиганов не произнес ни слова. Тренер и спортсмены молча ждали дальнейшего развития событий. История принимала интересный поворот.

– Матч будет проходить с соблюдением всех спортивных правил, – произнес тренер. – Каждый из «подопечных» майора получит соперника соответственной весовой категории. Схватка продолжается три раунда. На всякий случай – в защитных шлемах.

Через три часа шестеро хулиганов покинули помещение клуба «Факел». Они были в таком состоянии, что передвигались с трудом. Но все происходило согласно спортивным нормам и правилам. Как и предусматривают наставления Польского союза боксеров.