Текст книги "Этот мир не для нежных (СИ)"

Автор книги: Евгения Райнеш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Он такой же, как ты? В смысле, без хансанга? Тогда у нас ты его быстро найдёшь.

Лив засмеялась:

– Если только он не гостит тайком в каком-нибудь гостеприимном замке, вроде Шинга.

Джонг стал серьезен и печален:

– Этого долго не утаишь. Боюсь, что и за тобой скоро пришлют кого-нибудь.

– Кого? – удивилась Лив. – Кого могут прислать за мной? И кому это нужно?

– Юххи.

Лив нахмурилась, вспоминая, где и от кого она уже могла слышать это слово. Увидев её сосредоточенную гримасу, Джонг пояснил:

– Юххи разбираются с теми, кто остался в живых после смерти хансанга. Хотя выживают в этом случае...

– Очень редко, – донеслось из темноты. Маджонг обычно молчал, и девушка вздрогнула от его голоса.

– Да, очень-очень редко. И тогда приходят юххи и разбираются, что случилось.

– Это что-то вроде полиции? Стражников? Особого отдела? – пыталась понять Лив.

– Скорее, особого отдела, – Джонг немного подумал и добавил. – Может, ещё испытательной лаборатории.

Лив, все эти трое суток, когда гостила в замке, пребывала в некоторой приятной эйфории, включив спасительную формулу: «подумаю об этом завтра», и тут реальность угрожающе опять нависла над ней.

– Но я не сделала ничего плохого. Зачем за мной приходить и куда-то забирать? Сама уйду, честное слово. Уже и собиралась уходить.

– Дело не в том, что я не хочу, чтобы ты гостила здесь...

– Думаю, Теки видел тебя на своем поле, – донесся голос незримого Маджонга, и Лив опять вздрогнула, снова не ожидая этого.

– Конечно, я тебя не выдам, но нужно быть готовым дать отпор, – добавил Джонг и опять светло и вместе с тем печально улыбнулся.

– Я не хочу, чтобы у вас из-за меня были неприятности, – Лив не хотелось покидать гостеприимный замок и отказываться от помощи, но всевозможных бед, свалившихся на неё, и на самом деле было уже достаточно. Не хватало, чтобы полоса катастроф задела и этот симпатичный дуэт.

– Ну, жизнь без неприятностей, это жизнь без событий, – рассмеялся светлый. – Очень скучная. Что-то должно происходить. Я сам себе выдумываю события, чтобы судьба двигалась хоть в каком-то направлении. А здесь – самое настоящее приключение. Так что лично я не очень уж и переживаю.

И он хлопнул в ладоши от избытка чувств и полноты жизни. Судя по мрачному сопению, раздававшемуся со стороны невидимого в темноте Маджонга, тот относился к происходящему иначе. Словно какая-то невидимая тень, та, что гуще ночной темноты, окружила троицу, повисела секунду, холодом задев сердца, и пропала. Напряжение рассеялось, и все стало как прежде. Только благодарность Лив к рыцарям замка Шинга возросла до небывалых небес. Хотя, казалось, её признательность и до этого момента была столь велика, что не могла быть больше. Чем же, чем Лив может отплатить этим замечательным хансангам?

– Я бы хотела быть вам тоже чем-то полезной, – сказала она. – Могу, например, финансовую отчетность проверить.

Хансанги посмотрели на неё с недоумением.

– Есть же у вас какие-то документы? По производственной деятельности, по управлению недвижимостью, – девушка уже чувствовала, что говорит что-то совершенно для них непонятное, но эта сфера была именно тем, где она чувствовала себя уверенно. А вот привычной почвы под ногами ей сейчас и не хватало. И, кроме того, они же действительно должны были управлять этим огромным поместьем. – Я хороша в этом.

Она почувствовала, что очень хочет зарыться в бумаги, окутать себя привычным, уютным и бесспорным миром цифр. Чтобы отчеты, таблицы, приходы-расходы. Нырнуть в этот свой мир, уйти от того, что её сейчас окружает. От странной реальности. Но привычная работа вдруг стала мечтой.

– Становится прохладно, – заметил Джонг и обнял Лив за плечи. – Пойдем в зал. Не хватало ещё, чтобы ты простудилась.

В зале полыхали свечи в старинных канделябрах, и рыцарь Шинга непостижимым для Лив образом мог одном желанием добавлять их яркость или убавлять. Словно это были регулируемые светильники, Лив ещё вчера, при свете дня, внимательно рассмотрела все канделябры, но никакого электричества не обнаружила. Она вообще не наблюдала в замке ничего похожего на современные приспособления, делающие жизнь комфортной, а, тем не менее, в жару становилось прохладно, а к вечеру стены и пол нагревались, казалось, сами собой до приятной истомы, которая тут же доходила до самых кончиков пальцев, приятно разливалась по телу. И это происходило естественно, без всяких выключателей, пультов и рычагов управления. Лив начинала верить в сверхъестественные возможности мыслительных процессов близнецов.

– Все, что создает человек, имеет предел развития, – пытался пояснить ей рыцарь Шинга. – Бесконечны только возможности того, кто создал нас. Больше проку развивать первооснову, чем усиливать копию.

И эта невероятная эклектика средневековья и мира, к которому привыкла Лив, поражала на каждом шагу. С того момента, как она узнала на практике, какую скорость могут развивать найтеу – лошади, которыми очень гордились рыцари Шинга, – девушка уже старалась не показывать вида, как её удивляют совершенно незнакомые свойства очень даже простых предметов.

В день их удивительного знакомства, сразу же переходящего в уход от погони, они шли к замку, ведя коней на поводу. Лив тогда наотрез отказалась опять забираться верхом, даже, несмотря на то, что отчаянно хромала, и близнецы пошли пешком, по очереди поддерживая припадающую набок девушку. Она попыталась расспросить о том, есть ли в округе ещё какой-либо транспорт, кроме этих гоночных скакунов. Джонг быстро понял, что она имеет в виду, и пожал плечами:

– Лет сто назад пытались разработать такие вещи, которые ты называешь автомобилями, работающие на двигателе внутреннего сгорания. Какое-то время они даже в небольшом количестве ездили, в основном, в городе, но дальше этого дело не пошло. То, что придумывает наш разум, имеет ограничения. Удобнее усовершенствовать найтеу, ибо их возможности безграничны.

– Ты не находишь? – спросил он, совсем близко придвигая свои вытянутые к вискам глаза к лицу Лив.

Девушка, конечно, не находила, что лучше воспользоваться безграничными возможностями найтеу, но спорит не стала. Просто, наверное, потому, что и сама-то не очень понимала в двигателях внутреннего сгорания.

А ещё, наверное, потому что его лицо, такое похожее на лик из несбыточных мечтаний и снов, оказалось совсем близко от неё. Она почувствовала запах – конского пота, травы и ветра, и непроизвольно отодвинулась. У прекрасного воина эпохи Чосон не было никаких запахов. Мысли о нем были стерильны в своей чистоте, непрочности и незапятнанности земными ощущениями.

Маджонг хмурился, словно ему было неприятно, что их лица почти соприкасаются, и она тоже ощутила неловкость. Хотя любопытство и переход некой личной границы со стороны Джонга было очень непосредственным и не несло в себе абсолютно никаких неприличных мыслей. Они возникали только при взгляде на недовольное лицо Маджонга.

Эта вторая сторона её нового знакомого, мрачная тень ...

А потом сразу же она впервые увидела издалека мерцающий замок Шинга и вообще забыла обо всем на свете. Словно попала в прекрасный сон, в котором можно принцессой в сказочном платье, шагнув с высокой башни в небо, танцевать на Ириде. Три дня и три ночи она бродила по замку в мечтаниях и снах, любуясь незнакомой ей до сих пор изящной и завершенной красотой парности и великолепными видами, открывающимися со всех уголков, откуда только выходили окна замка. Но, очевидно, время, отпущенное ей на передышку, подошло к концу и приходится возвращаться к реальности.

Лив вздохнула, и Джонг, истолковавший её вздох по-своему, накинул тут же ей на плечи теплый плед. В большой зальной комнате становилось всё жарче.

– А тот человек, которого ты должна найти, он какой? – Усадив Лив на кресло, Джонг сел напротив неё, его «половинник» остался стоять немым укором за хансангом. Перед камином кресел была пара. Лив задумалась. А какой Савва? Что она знает о нем?

– Честно говоря, мы мало знакомы, – наконец ответила не сводящим с неё глаз близнецам.– Он такой... Обыкновенный. Таких много.

Она думала о Савве, как о человеке, и пыталась рассказать о нем именно в таком ракурсе. Потому что, во-первых, сложно было описывать воробья, и, во-вторых, с обликом Саввы в виде птицы, девушка была совершенно незнакома. Лив смутилась. Она сейчас сказала «обыкновенный», а это было не очень-то красиво по отношению к Савве, который все-таки пожертвовал собой ради неё. Ну, если верить словам Геннадия Леонтьевича, то получается так.

– Вообще он заботливый.

Лив вспомнила его твердые слова «Я – жертва».

– И смелый.

В голове промелькнул момент, когда в свете внезапно вспыхнувшего пламени парень показался ей каким-то неземным.

– Наверное, красивый.

Она замялась.

– Почему – наверное? – Джонг подался вперёд, казалось, её слова развлекали его.

– Потому что он вообще-то простой, я же говорила – как все. А иногда только кажется красивым. В определенные моменты.

– А, только для тебя, да? Это то, что ты назвала недавно странным словом? Чтобы рождались дети?

Лив пожала плечами.

– Если ты имеешь в виду любовь, то – нет, это совершенно не имеет с ней ничего общего. Мы вместе с ним попали в переделку, и теперь наши судьбы непонятным образом оказались связаны. Как только найду его, весь этот бред, который творится вокруг меня и со мной, должен закончиться.

Девушке показалось, что она покраснела, но очевидно просто в комнате стало очень жарко. Скорее всего, так оно и было, потому что Джонг вытер лоб ладонью, и жар спал. Щеки, кажется, тоже перестали гореть. Светлый, установив комфортный температурный режим, продолжил:

– Думаю там, откуда ты пришла, где все такие...

– Недоделанные, – с удовольствием подсказал близнецу Маджонг. Светлая сторона пары прищурилась:

– Ну, скажем так, однозначные... Поэтому по твоёму описанию, честно скажу, найти кого-то – нереально. Но у нас, другое дело. Кто-то, такой же... однозначный, как ты, сразу же вызовет уйму вопросов. Если только это не полоумный Теки. Но его все знают в лицо, и он может, наплевав на приличия и естественный порядок вещёй, разгуливать по улицам без хансанга. Все просто видят: а, это идиот Теки, и спокойно идут себе дальше. Кто-то другой... Нет.

– Поэтому я сижу здесь взаперти, будто сделала что-то преступное и прячусь? – жалобным голосом произнёсла Лив. Ей тут же резко захотелось выйти из замка Шинга, хотя до этого и мысли подобной не возникало. Но как хорошо пройтись по полю, вернуться к корневому лесу, а, может, побывать в городе, о котором иногда упоминали близнецы. – Мне совсем нельзя выходить из замка?

Глаза Джонга стали грустными:

– Тебе плохо здесь?

Лив поняла, что только что была очень грубой. Джонг не виноват, что всё сложилось таким образом. Она постаралась исправиться:

– Хотя это, конечно, самое лучшее «взаперти», что я могу себе представить.

Все молчали, пауза становилась невыносимой, и Лив решила объясниться:

– На самом деле, всего, чего я хочу, это вернуться к своей нормальной жизни. Но мне кажется, что пока я не встречусь с Саввой, возвращение домой невозможно. Поэтому так важно найти его.

Джонг задумался, и тут подала голос его темная половина. Маджонг был на удивление для себя многословен:

– – Сделаем вот что... Я просто порасспрашиваю в департаменте юххи, не попадался ли им кто-то подобный в поле зрения. У меня там кое-какие связи...

Лив вскочила с кресла, очень обрадованная тому, что появляется пусть не ясная, но все же зацепка.

– Не реагируй так бурно, – засмеялся Джонг. – Я же не обещал, что найду его. Просто попробую.

– Попробую, – темным эхом отозвался Маджонг.

***

На следующий день Джонг сделал для Лив качели в зарослях сада.

Видимо, что-то даже переборол в себе, потому что хоть доска для сидения и могла вполне себе вместить двух человек – настолько была широка, но все равно это были одни-единственные качели во всем поместье. Лив даже не нужно было спрашивать об этом у него, было и так ясно.

С таинственной улыбкой Зелёный светлый завязал Лив глаза шелковым, хорошо пахнущим одеколоном шарфом, и повел вниз, во двор, держа за руку. Сразу и смеясь, и тревожась, когда она спотыкалась на ступеньках и поворотах.

– Направо, налево, – он звонко хохотал, и тянул ослепленную шарфом Лив за руку, с одной стороны сдерживая её, с другой – весь в нетерпении, непроизвольно ускоряя свой бег. – Лив, да иди, не бойся, быстрее за мной!

– Куда ты меня тянешь? – девушка предчувствовала сюрприз, но глубинным женским наитием сразу поняла, что если немного покапризничать, это прибавит пикантности кому-то подвигу, который хансанги явно совершили для неё. Ощущение этого подвига прямо исходило от Джонга, он словно благоухал даже на расстоянии невероятным геройством.

–Да увидишь ты, вот сейчас, уже скоро увидишь! – нетерпеливо звал за собой.

Где-то сзади как всегда недовольно вздыхал Маджонг. Радость поделиться маленьким секретом или сделать сюрприз ему, очевидно, была недоступна. Он не понимал, зачем Джонг что-то ворошил в старом сарае с хозяйственными принадлежностями и садовой утварью, примерял найденные доски между двумя крепкими платанами, росшими практически параллельно, вязал невообразимые узлы на просмоленных канатных веревках. Зачем забирался на самый верх дерева и кричал темному хансангу оттуда, из под самого неба с невероятно веселой бесшабашностью: «Давай, кидай», и ловил этот канат, как всегда радуясь жизни, движению, маленькому приключению, не обращая внимания на вечное недовольство Маджонга.

– Чувствуешь, как эти корабельные канаты пахнут морем? – кричал он своему хансангу. – Прошлым и будущим приключением они пахнут, вот так-то!

Маджонг тайком от второго Шинга быстро обнюхивал грязные пыльные ладони, пытаясь почувствовать тот самый запах моря, о котором кричала ему его светлая половина, но пахло только пылью, а руки были липкие, измазанные непонятно чем, но очень неприятным.

Нет. Не было даже отдаленно ощущения моря и запаха приключений. От этих качелей вообще за версту несло неприятностями, и Маджонг удивлялся, как он вообще впутался в это дело. В такие моменты они, действительно, отдалялись друг от друга, не мог темный Зелёный разделять этого безудержного удивления и детского восторга перед жизнью, и чувствовал всегда, что есть в подобном некоторая неправильность. Он твёрдо знал, что страсть к приключениям может привести к беде. К большой беде.

Маджонгу очень хотелось переговорить с кем-нибудь из других темных хансангов о своих чувствах, взвесить, насколько он прав в этих подозрениях. Но что-то останавливало его. Темный Шинга не мог без боли даже думать о той трещине, что редко, но возникала в их монолитном сознании, словно подтачивала само их существование, делала уязвимыми и слабыми. А уж доверить свои опасения чужому хансангу...

И он плелся за жизнерадостными порывами и страстями, не разделяя их, не понимая до конца, но пытаясь принять, как неизбежную часть самого себя.

Лив постоянно чувствовала это напряжение, но Джонг, казалось, не обращал внимания на вечное недовольство своей темной половины, и она тоже решила гнать плохое настроение от себя. Тем более, что светлый зелёный в тот момент, когда легким движением сдёрнул с лица Лив повязку и увидел, как в её глазах отражаются качели, был так трогателен и счастлив!

Они, эти качели, чуть поскрипывали на легком ветру, отражая, вбирая в себя тени от крон сразу двух платанов, между которых были распяты на натянутых корабельных канатах.

– Ну, давай, давай Оливия! – глаза Джонга горели веселым нетерпением, он чуть подталкивал её, и она забралась с ногами на крепкую свежеструганную доску, и пару раз слабо качнулась на ней.

– Да не так, не так, Лив! – с каким-то безудержно счастливым отчаяньем закричал Джонг и запрыгнул на качели рядом с ней, крепко перехватил канаты, непроизвольно обнимая девушку, и с силой толкнул всем своим весом всю эту замысловатую конструкцию. Качели с Лив и Джонгом стремительно взлетели вперёд и вверх, прямо в бездонную синеву неба, чтобы тут же с не меньшим напряжением ринуться вниз, к земле, изумруду травы и мельтешащим деловитыми парами муравьям И снова вверх. И снова вниз. От ветра пахло восторгом Джонга, свежестью его футболки и молчаливым одобрением неба. Сердце Лив то замирало, то начинало бешено колотиться, падая вместе с качелями в безымянное и бесформенное «вниз». Это было состояние пограничного пространства, того самого, когда ты уже не здесь, но ещё не там. Краткий миг, когда ты нигде. Между небом и травой. Между Джонгом и Маджонгом.

Лив ненароком зацепила взглядом по обыкновению мрачное лицо темного Шинга. Что-то особенное мелькнуло в глубине его обычно невыразительных глаз. Плеснуло изнутри, обожгло девушку и пропало.

«Он всегда такой», – успокоила себя Лив и согнула колени в одном порыве с Джонгом, чтобы продолжить полет в небеса. Они толкали тяжелую доску под ногами – вперёд, выше, ещё выше, – и чем слаженней у них это получалось, тем больше захватывало дух.

Глава 3. Когда приходит Теки

Утро началось с ощущения суета. Мамин голос «Этот мир не для нежных» потащил Лив из глубокого счастливого сна в реальность. Лив по привычке сопротивлялась, желая остаться в мире неясных, тягучих образов, но опять же по чётко усвоенному ей в течение жизни закону понимала, что все сопротивление тщетно, и придётся выходить из сновидческого убежища, и отчет идёт даже не на минуты, а секунды.

Когда Лив, нехотя вынырнув из сна, открыла глаза, она тут же поняла, что:

– Во-первых, она уже давно вышла из детсадовского возраста.

– Во-вторых, она совершенно не дома, а вообще, кто его знает где.

– В-третьих, в замке творится что-то непривычное.

Действительно, пространство вокруг было наполнено суетой, и она бы сказала – беготней, если бы не знала, что в Шинга настолько мало народу, что бегать особо некому. Тем не менее, что-то явно происходило.

Лив натянула через голову свое замечательное платье, которое она носила с другим таким же по переменке, пока одно из них Нан-Сунан приводила в первозданное состояние, и выскочила в коридор, даже не умывшись, на ходу пальцами прибирая растрепавшиеся во время сна волосы. В конце коридора она увидела мелькнувшую тень кого-то из близнецов, кого именно, она не поняла, но припустила за этой мелькающей вперёди спиной. Догнав одного из хансангов почти у самого входа в большую зальную комнату, она легко дотронулась ладонью до мягкого сукна торжественного жакета. Парень оглянулся, и по его уже привычно мрачному виду, Лив поняла, что это Маджонг.

– Теки приехал с белым флагом, – пробурчал он.

Из глубины коридора появился Джонг. Он успокаивающе помахал Лив рукой:

– Спрячься, он не должен тебя увидеть.

– Вот черт! – Маджонг совсем не собирался успокаивать Лив. – Если он заметил тебя со мной на своём поле, неприятностей не миновать.

Лив сказала «Ой» и ухватилась за рукав Джонга. Он провел рукой по её все ещё растрёпанным волосам:

– Всё будет хорошо. Ты же слышала, что он с белым флагом. Так что просто не показывайся ему на глаза. И всё будет хорошо.

Он мягко развернул и легонько подтолкнул Лив в сторону её спальни. Парни, переглянувшись, твёрдо и даже как-то торжественно шагнули разом в большой зал. Лив, хотя на неё уже никто не смотрел, конечно, сделала вид, что подчинилась. Вернее, сначала она действительно подчинилась и закрылась в своей комнате, но чуть поразмыслив и придя в себя, стала изыскивать возможность напрямую узнать, что происходит сейчас в комнате переговоров. Ну, если быть совершенно честной, стала думать, как бы ей незаметно подслушать этот разговор. Между прочим, в своем отделе налоговой инспекции она была просто мастер этого дела. Никто из коллег не догадывался, что второе имя Оливии было – Большое Ухо.

Тут номер не прошел. Вернее, не совсем так, как было бы в идеале. До неё доносился только невнятный бубнёж, из которого следовало, что в зале о чём-то явно говорят, и иногда на повышенных тонах, но что имеют в виду было совершенно неразличимо. Она попыталась определить, сколько голосов звучало из переговорной, и поняла, что, как и ожидалось, скорее всего, их было четверо. Две пары хансангов. Ничего необычного. Прошел час, два, Лив устала вслушиваться и пытаться понять, о чем там шёл горячий спор. Голоса вообще слились в монотонный гул. Лив обернулась и увидела Нан-Сунан, которая несла два больших разноса, заполненных разнообразной едой и напитками. Женщины слаженно зашипели на Лив, словно две разъярённые змеи, выражая как всегда свое абсолютное неодобрение. Девушка состроила круглые умоляющие глаза, но парные служанки только презрительно отодвинули её, одновременно кивая в сторону спальной комнаты.

Застигнутая на месте преступления, Лив понуро отправилась на место, которое ей указали. Плюс ко всему она вспомнила, что не успела даже позавтракать, хотя подходило обеденное время. Девушка была голодна, сконфужена и озадачена. Обед Нан-Сунан, спустя полчаса, принесла ей в спальню. Лив сделала ещё одну бесплодную попытку выяснить, что происходит, но наткнулась на ту же молчаливую стену презрения. Она бросилась на кровать лицом вниз и зарылась в подушку. Им хорошо всем вместе, а вот когда совсем одна...

Лив попыталась представить своего хансанга. Ну, вот так, если бы она родилась уже с парой себя в этом мире. Она, та же самая, но усиленная в два раза. Скажем, она бы была ... Лив-Олив. О, точно!

Девушка с удивлением поняла, что представить это не так трудно, как ей могло показаться в начале. Тот голос, который говорит в ней, помимо её воли, часто спорит с ней, иногда заставляет совершать поступки, которых она сама от себя никогда и ни за что не ожидала бы.

– Это же и есть мой хансанг, – Лив села на кровати, и начала, по всей видимости, говорить сама с собой. – Бог ты мой! У меня точно есть хансанг, только такой... Нематериальный. Бестелесный мой хансанг.

Она задумалась, смогла бы жить с той своей стороной, которая её частенько удивляет неожиданными действиями. «Это было бы непросто», – тут же решила сама для себя. Никогда не испытывать одиночества? Наверное, в этом есть нечто ущербное, несмотря на всю кажущуюся заполненность такого сосуществования. Лив вспомнила, как иногда хочется приглушить во что бы то ни стало навязчивый внутренний голос, который вмешивается в, казалось бы, здравые мысли. А если он ещё и в образе тебя будет постоянно ошиваться рядом....

С другой стороны, бывают минуты, когда прямо вот со страшной силой хочется поговорить с кем-то близким, пожаловаться на невыносимую тяжесть бытия, а никого рядом нет. Лив вспомнила, что в таких случаях, как бы это ни выглядело странно со стороны, но она начинает разговаривать сама с собой. Девушка вдруг поняла, что и теперь, пытаясь представить, что у неё есть близнец, ходит по комнате из угла в угол. Она поняла так же, что ходит, таким образом, уже давно, потому что в комнате заметно потемнело. Очевидно, спускались сумерки. Суета, окутавшая замок с приездом посторонних людей, незаметно рассеялась.

Кажется, уже никого чужого и пугающего не было. Лив осторожно выглянула из комнаты. Тихо. Она, крадучись, прошла по коридору к переговорному залу. Там тоже было тихо. Шинга словно вымер. Даже Нан-Сунан, молчаливо снующая по хозяйственным делам туда-сюда, очевидно, уже ушла домой.

Лив захотелось вдохнуть свежего воздуха. Ощущение заточения сжалось ещё больше до размеров спальни, в которой она провела сегодня целый день. На глаза навернулись слезы, и она быстро-быстро, пока никто не видел, выбежала во двор.

Там она устроилась в одной из резных беседок, разбросанных по приусадебному саду в живописном беспорядке. Зачем столько беседок здесь, Лив так до сих пор не поняла, потому что вообще никогда не видела, чтобы кто-то из очень немногочисленных обитателей замка пользовался ими хотя бы раз. Зато она сама облюбовала одну – не очень дальнюю от входа в замок, и в то же время такую, что не видно с первого взгляда, а нужно немного поискать. Лив не знала от чьих глаз она скрывается в этой беседке, потому что замок будто вымер, но вот захотелось ей дать волю чувствам именно здесь. Пойти на качели ей в голову не пришло. Качели – для радости, которой в данный момент не осталось ни на грош.

Лив уже уронила голову в ладони, намереваясь излить душевные метания традиционным для себя в последнее время способом, как чья-то рука уже привычным мягким движением легла на её волосы. Она подняла голову, ожидая увидеть Джонга, и, конечно же, увидела именно его.

– Извини, – все так же лучезарно, хотя несколько устало улыбнулся он. – Мы часто забываем, что тебе может быть неприятно оставаться ... без ... кого-нибудь.

Он намеренно избегал слова «одиночество». Собственно и слова такого в обиходе не было. Похоже, что здесь оно употреблялось только в самом крайнем случае. Когда кому-нибудь очень нужно было крепко выругаться. «Иди ты к одному», – вот так говорили, когда хотели оскорбить, и Лив представляла, что «один» здесь – это синоним чёрта. «Один побери», – иногда она про себя в сердцах уже начинала думать так.

– Ничего, – Лив шмыгнула носом, но плакать тут же расхотела. – Я же всегда так живу.

Он сел рядом, тёплый и сочувствующий. Лив попыталась определить, что в ощущениях складывается не так, и вдруг поняла: она не чувствует присутствие Маджонга. Кажется, они впервые с Джонгом разговаривают наедине. Она повертела головой, пытаясь своим шестым чувством, как радаром, обнаружить в их радиусе тёмного хансанга, но на этом радаре возможное незримое присутствие второго близнеца всё так же застыло на отметке «ноль». Это было ... Странно. Она уже было собралась спросить Джонга, куда подевалась его копия, но осеклась. Поняла, что не нужно сейчас об этом спрашивать.

– Зачем приезжал Теки? – ещё раз шмыгнув носом и устыдившись этого непроизвольного и некрасивого шмыга, спросила Лив. – Это касается меня? Они видели?

Джонг был невероятно задумчив и рассеян. Казалось, он молчал целую вечность, глядя куда вдаль, поверх головы Лив, когда наконец-то (девушка уже собиралась прервать сама это затянувшееся молчание) произнёс:

– Теки... Ах, да. Он видел тебя, но сейчас это уже не самое важное...

– То есть, как?

– На Ириде стали происходить странные дела, Лив.

Он впервые назвал место их обитания Иридой. Но Лив так испугалась даже не его словам про странности, а растерянному тону, который прозвучал в его голосе, что на это событие даже не отреагировала.

– Это как? Что за новости? – голос прозвучал жалобно.

– Не бойся, – Джонг спохватился, что сказал лишнее. – Тебе в данный момент ничего не угрожает. По крайней мере, сейчас у меня есть все возможности, чтобы защитить. Но...

Лив замерла, ожидая, что последует за этим «но». Джонг вдруг схватил её за руку, крепко сжал.

– Но что-то происходит на высоком уровне. Теки близок ко двору, и он сказал это. Монахиня...

– Монахиня? – Лив впервые услышала о том, что тут существует какая-то власть.

– Да, тревога идёт от неё. Началась непонятная мобилизация во владениях замков. А юххи... Они перерывают все городские трущобы, и даже начинают вторгаться в поместья.

– Почему? – Лив внутренним, ещё никогда не подводившим её чутьем, поняла, что происходит что-то действительно из ряда вон выходящее.

– Ходят слухи, что сбежал.... Нет, это невозможно, но народ упорно говорит о сбежавшем хансанге. Вернее, о том, что это ещё не случилось, но вот-вот случится. Говорят об измене в одном из замков Ириды. И юххи явно готовятся кого-то искать. Конечно, банхала, выжившего. Причем, с несвойственной им яростью.

– Это плохо?

– Это непривычно. Никогда на моей памяти не поднималась такая паника на Ириде. А непривычно – это плохо.

Лив попыталась выдернуть свою ладонь из рук Джонга, потому что он, сам того не замечая, давил уже больно. Но парень только ещё крепче перехватил её пальцы. И продолжал:

– Волнения несут в себе хаос.

– Да уж, – поддакнула Лив. – В волнениях нет ничего хорошего. Они могут привести к революции, а это – море крови и кучи жертв. И поломанных судеб.

– Волнения смешивают краски, – сказал Джонг. – Нарушают границы владений. Взбунтовавшийся цвет... Мы можем держать его границы какое-то время, но если волнение идёт от королевы, мы бессильны.

– И что? – Лив не понимала.

– Подумай, что получается, если несколько красок смешать в одну?

– Грязь? – недолго думая, выпалила Лив.

– Да. Причем та грязь, которую ничем не смоешь.

Тут Джонг словно опомнившись наконец-то посмотрел на девушку. Он заметил, что крепко сжимает её ладонь, быстро отпустил руку и покраснел. Ну, так показалось Лив, потому что сумерки уже совсем опустились на землю, заполнили собой ветер между ними, и четко отследить изменения его лица, она, конечно же, не могла. Просто показалось. Она почувствовала волнение, наполнившее Джонга, но это уже не была тревога о судьбах Ириды. В сумерках она услышала, как колотится его сердце и вдруг с удивлением подумала: «Я ему...».

– Мне очень хочется тебя защитить, – сглотнув невысказанные слова, ставшие поперек горла, произнёс парень. – И больно от мысли, что с тобой что-то может случиться. Словно ты... Словно ты – часть меня.

Джонг, кажется, был поражён своими словами не меньше, чем Лив. Она собиралась ответить что-нибудь, но тут же почувствовала приближение Маджонга. Тёмный шел незримый в темноте, и даже на расстоянии чувствовалось, что он был вне себя от бешенства. Лив выскочила из беседки и, стараясь, не столкнуться с мрачным хансангом, побежала в замок. Она и так все больше и больше боялась Маджонга, а теперь столкновение с ним казалось просто катастрофой.

Ей придётся с ним столкнуться, конечно. Только пусть это будет уже завтра. Или... когда-нибудь.

Впрочем, и на следующий день, и на последующий, девушка толком не общалась ни с одним, ни с другим. И эти дни уже не казались Лив столь безмятежными, хотя она как прежде жила принцессой на Ириде. «Этот мир не для нежных», – звучал в ней мамин голос в предутреннюю пору, и она просыпалась от него. Ничего хорошего этот голос не сулил.

Лив поднималась с половины сдвоенной, огромной кровати, на которой ночевала одна, и думала о том, что вот-вот нужно предпринимать какие-либо действия. Впрочем, сейчас начало этих действий не зависело от неё, что раздражало ещё больше. Она словно опять была закрыта некой непонятной ей волей, как в поселке лесорубов. Пусть и без ужасных монстров, и с горячей водой, которая была к её услугам круглые сутки, и кучей всяких кремов, и в красивом платье. Но как можно было наслаждаться сказкой, в которую она попала, если не было никакой возможности по своей воле выйти из заколдованного круга?