Текст книги "Этот мир не для нежных (СИ)"

Автор книги: Евгения Райнеш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– Эй, ты! – Изобретатель визгливо позвал уже совершенно упавшего в блаженную дрёму жёлтого стража, и Мину пришлось спешно открыть глаза и притвориться, что закрыл он их исключительно из невероятного восхищения перед мудростью Геннадия Леонтьевича. В грудь хансангу уставился корявый указательный палец:

– Между прочим, по вашей вине я сейчас тут рискую всем, что у меня есть. Хотя я всеми вашими этими понятиями просто брезгаю. Да, да... И не смотри на меня хмурым взглядом... Нет, нет... Таким преданным тоже не смотри. Ах, чтоб тебя!

От возмущения гений зашёлся в надрывном кашле. Когда этот тщедушный человек начинал выворачиваться внутренними сотрясениями, Мину всегда казалось, что он вот-вот отлетит в мир иной. Вместе с новым приступом кашля душа изобретателя оторвётся от тела и улетит обратно в вывернутую сферу. Так казалось Мину, и каждый раз он пугался, когда Геннадий Леонтьевич вдруг давился астматическими приступами.

Хансанг начал выбираться из кресла, в котором, честно говоря, немного застрял, когда скрипнула дверь, открываясь настороженно и аккуратно, и тут же резко бабахнула о косяк, захлопываясь сквозняком. На пороге появился Джемин, сжимая полуобвисшую в его руках девицу.

Девица была растрёпанная, бордовая лицом и зачем-то облачённая в доспехи зелёных, которые лохматились обрывками тряпок, торчащих из-под них.

– И это она? Главная фишка? – Джемин наконец-то выбрался из кресла и присвистнул от разочарования. – Тю—ю—ю...

Лив ошалело разглядывала небольшую комнату, больше похожую на библиотеку, чем на что-либо иное, хотя ней не было никаких книг. На полках сплошных стеллажей, полностью скрывающих стены, плотно набились какие-то яркие ткани. Спустя секунду за стеллажами, в самом углу, она увидела в кресле-качалке второго хансанга Теки с дурацким выражением на лице и зашедшегося в приступе кашля... Геннадия Леонтьевича? Точно, это был гениальный изобретатель. Что-то внутри Лив разжалось, точно она с выстудившего тело и душу мороза зашла в прогретую комнату и тут разом упало тепло. Она даже возмущённо и неторопливо дёрнула плечом, удивительно, но тяжелая рука хансанга легко соскользнула с Лив, отпустив её на волю. Девушка метнулась к знакомому старичку, от неловкости и торопливости даже запнулась и чуть не покатилась по небольшой, но достаточно крутой лесенке, ведущей от порога вниз. Добравшись до вздрагивающего приступами изобретателя, Лив обхватила его за тощие, острые плечи, помогая подняться, но помнила о том, что старичок имеет тело довольно тяжёлое. Так же она не забыла ещё и его привычку заваливаться на неё этим самым обманчиво-тщедушным телом, и старалась держаться от Геннадия Леонтьевича чуть сбоку. Это не помешало ей кинуть гневный взгляд на близнецов Теки и повысить голос:

– Старика-то за что?! – недавнее потрясение придало Лив бесшабашной смелости. – Он разве виноват, что родился без хансанга? И я тоже не виновата, но хоть сильная и молодая, а вот его за что вы мучаете?

Она прямо вся пылала справедливой яростью, и, может, поэтому не заметила, что жёлтые стражи смотрят на неё растеряно и даже чуть виновато. Геннадий Леонтьевич, откашлявшись, вырвался из её заботливых рук. Теперь гневом пылал он:

– Глупая птица! – потихоньку, словно пробуя голос после приступа кашля, произнёс он и упёрся, по своему обыкновению, скрюченным указательным пальцем почти в нос Лив. Накал его гневной речи повышался и креп. – Какого лешего ты попёрлась на соседнее поле?! Я тебя куда привел? Куда?

Палец, было исчезнувший, опять возник у носа Лив.

– Куда?! – оторопело переспросила она. Для пленённого узника, которого собираются подвергнуть чему-нибудь очень неприятному, Геннадий Леонтьевич выглядел довольно нагло и напористо.

– Я тебя сюда привёл! Вот сюда! – Изобретатель шустро подбежал к одному из Теки, и ткнул пальцем уже в него. – К жёлтым стражам я тебя привёл, к проводникам. Какого лешего ты отправилась на зелёное поле? Цветочки нюхать? Веночки плести! Тебе проблем было мало? Приключений захотелось?

Лив, сражённая таким неожиданным напором, растерянно поглядела на жёлтых хансангов, словно искала у них теперь уже поддержки. Парни, кстати, тут же приободрились и уставились на девушку с молчаливым укором, и даже, кажется, готовы были что-то сказать о глупости и неразборчивости связей Лив. Но изобретатель перехватил эти их взгляды и решительно изменил объект своих нападок:

– А вы, дуболомы! Стражи границ называетесь! Я вам эту птицу поручил, а вы отбить не могли? На своем же поле чужим стражам отдали?! Ох вы, хансанги замка Теки, стражи жёлтого поля, мои доверенные лица! На что вы годитесь, дуболомы?! Одну маленькую, беззащитную птицу сберечь не сумели?

В общем, Геннадий Леонтьевич орал, они, все трое, стояли почему-то на вытяжку с понурыми лицами, а Лив пыталась себя утешить, что эта ситуация гораздо лучше той, в которой её догоняет толпа близнецов радужного города и разрывает на части. По опыту она знала, что изобретатель, в конце концов, выдыхается. Что и случилось через несколько минут.

Геннадий Леонтьевич, тяжело дыша, словно от тяжело проделанной физической работы, замолчал, подошел к столу и стал пить воду из красивого графина, пара к которому стояла тут же, маня отблесками свежей вкусной воды. Изобретатель пил жадно, словно это он, а не Лив, несся сейчас в неповоротливых доспехах по чужому городу, уходя от погони. Девушка сглотнула. Ей было жарко, и очень хотелось пить. Но никто не предложил.

– Я уходила от погони, – намекая на теоретическую вероятность своей жажды тихо сказала Лив.

– Погоня? – Изобретатель, чуть не поперхнувшись, бросил молнию взгляда на светлого, остановившего Лив.

– Да нет же, – жёлтый хансанг был растерян, – какая погоня? Она просто неслась, как сумасшедшее пугало, пересекающее нелегально границу поместий, и тряпки из-под доспехов зелёных развивались за ней. Но улицы были пустынны. Я думаю, юххи перекрыли толпе пути.

Изобретатель успокоился и продолжил индивидуальный, хотя и затянувшийся водопой. Лив посмотрела на свой очередной «сногсшибательный» наряд.

– Я сниму это с себя, можно? – некстати спросила она, указывая на свою походную одежду стража, которая местами топорщилась, а местами свисала с тела. Хансанги посмотрели на неё быстро и умоляюще. Геннадий Леонтьевич от такой её наглости воду пить перестал, и уже собирался что-то опять закричать, как Джемин, светлый из жёлтых, спешно произнёс, пользуясь секундным замешательством изобретателя:

– Джонг... Что теперь с ним будет? Мы можем что-нибудь сделать?

Лив, неуклюже вылезая из доспехов, метнула на него удивленный взгляд. Если они такие враги, то чего он так заботиться о рыцаре Шинга? Тем не менее, Мин продолжил мысль своей пары:

– Мы можем его переправить в тот мир, где банхал не вызовет подозрений...

– Да уж, – проворчал Геннадий Леонтьевич, видимо, то ли передумавший, то ли забывший о том, что он собирался ещё покричать на Лив, – одинокие там совершенно не вызывают подозрений. Потому что все – одинокие. Нет родственных душ под единой Луной, сколько не ищи, Теки, нет их там...

Хансанги пригорюнились. Они подумали одинаково о чем-то молча, затем светлый жёлтый произнёс:

– И будет Джонг теперь вечно бродить банхалом с чувством, что его разорвали на части? И одна сторона его тела будет все время болеть и кровоточить, словно от него отодрали с мясом кусок? Бедный Джонг, он наказан ещё больше, чем его хансанг....

– Или бабу себе какую найдет, – вдруг совсем не в тему проворчал изобретатель. – С квартирой, пышным бюстом и большой зарплатой. Эту, как её... Бизнес-леди.

Поняла всю степень его цинизма, очевидно, только Лив. Изобретатель посмотрел на её возмущенное лицо, на удивленные взгляды жёлтых, которые не поняли ни единого слова из его тирады, и махнул рукой:

– Это я так... Предположительно.

Он ещё раз обвел глазами троицу, застывшую в ожидающем недоумении, и немного стушевался:

– Ну, чего вы? Чего? Я, может, и сам... Брезгаю таких вероятностей.

Девушка перевела взгляд на Теки.

– А вы разве не враги? Вы не должны радоваться, что Шинга ... пали? – Лив задала вопрос, прозвучавший немного злобно. Она все ещё не могла понять, что происходит, почему и зачем она здесь.

– С чего вдруг? – совершенно искренне удивился Джемин.

– По-моему, – ответила убеждённая в своей правоте девушка, – вы только и делали, что ссорились и гоняли друг друга с цветных владений.

– Мы не ссорились, а соревновались, – сказал Мин. – Чувствуешь разницу?

Лив отрицательно покачала головой.

– На мой взгляд, это были типичные разборки, кто круче.

– Ну, да, – сказали хансанги удивленным хором. – Но разве это вражда?

Геннадию Леонтьевичу к этому времени надоело уточнение формулировок, и он тяжело и громко засопел.

– В общем, – сказал изобретатель, – к проблеме встречи Лив с Саввой, у нас, по милости вас троих, прибавляется ещё одна задача. Зелёный должен выжить. Вот так изменились правила. Оставшимся на Ириде рыцарем Шинга займется Джемин.

С трудом освободившись от походных доспехов Шинга и от тряпок, которыми её заботливо укутал Джонг, девушка осталась в джинсах и футболке. Этот наряд ей откуда-то тоже принесла вечно недовольная Нан-Сунан. Вспомнив домоправительницу, Лив решила, что пришло время задать вопрос, который её так мучил все это время. Девушка и очень хотела спросить, и боялась услышать ответ:

– А что случилось с Маджонгом? – с замиранием сердца произнёсла она.

– Ушел, – с досадой сказал Джемин, и выругался. – Один его возьми. Шинга всегда были немного нежнее, чем это требуется по этикету.

– Куда? И почему? – в глубине души Лив знала ответ, но она должна была услышать его со стороны.

– Это бывает крайне редко, – пояснил светлый жёлтый, – но бывает. Что-то встает между хансангами. Связь рвется. Это сначала очень больно. А потом смертельно. Он умирает, в конце концов.

– Девушка? – Лив обмерла. – Это случается, когда между хансангами встает девушка?

– Вот глупая птица, – в разговор бодро вступил изобретатель. – Эти пары так зациклены сами на себе!

Он метнул уничижительный взгляд в сторону Теки. Хансанги потупились, словно совершили что-то неприличное.

– То, о чем ты говоришь, – продолжил Геннадий Леонтьевич, – для них не имеет никакого значения. Мужская и женская двойная особь встречаются только для воспроизводства. Никакой романтики и трепета чувств. Они не ищут свою половинку, ты не поняла ещё что ли? Нет того чувства одиночества, которое заставляет людей в твоём мире связываться незнамо с кем, лишь бы не одному. У них все это есть в такой железобетонной пропорции, что тебе и не снилось. Так что никакого трепета и желания смотреть вдвоем ночью на звёзды, когда все здравомыслящие люди спят. Тут что-то другое...

Изобретатель задумался.

– Тёмный Шинга был странный, – сказал Джемин. – В нём всё было как-то ... Чересчур.

– Джонга это часто раздражало, – подхватил Мин. – Он не показывал вида... Но я знаю. Ему всегда было неудобно, когда его хансанг вдруг с самым серьезным видом начинал распевать гимны во славу монахини. Ни с того, ни с сего...

– А если это одна девушка, а не женская пара хансангов? – Лив не унималась. Тяжесть вины давила и давила на её сердце, никак не желала отпускать. – Если вклинилась просто одна одинокая девушка?

– Откуда тут одна девушка? В одиночку они вообще не выживают. Гибнут стремительнее, чем мужские хансанги.

– Тогда Шинга, может, ещё живы? – обрадовалась Лив. – Джонг был вполне себе здоровый ещё час назад.

Она тут же ухватилась за эту ниточку, ведущую к возможности исправить ситуацию, и пропустила мимо ушей искреннее удивление Геннадия Леонтьевича на её намек о некой одинокой девушке.

– Маджонг точно ушел, – хмуро покачал головой Джемин. – Ножницы монахини режут без промаха. Почему остался жив в этот же момент второй зелёный, мы не знаем. Вполне вероятно, что он уже того... Отсроченный уход. Это бывает, но длится недолго и сопровождается такой жуткой агонией, что лучше бы уж сразу. А очень-очень редко он выживает и становится банхалом. Половиной сущего. Но в таком состоянии он тоже не живет. Это такая пустота, что её нечем заполнить.

Изобретатель деловито оглядел свой немногочисленный отряд.

– А вообще, хватит болтать. Вы думаете, монахиня будет сидёть, сложа руки?

– А она-то одна... – осенило Лив. – В смысле, так же, как и я. Без хансанга, то есть... И ни у кого это не вызывает никаких подозрений.

– Вот дурья башка, – засмеялся Мин, – так на то она и монахиня... У неё высшее служение. Ей даже пара не нужна. Потому что... Потому что она – Монахиня.

Так он закончил, не внеся никакой ясности в сомнения Лив.

– Ты закончила возиться со своими тряпками? – перебил эту условно светскую беседу Джемин. – Тогда я проверю, свободен ли путь, и вы с Мином можете выдвигаться.

– А вы можете... вот так, врозь? – испугалась Лив, что она может стать участником или даже опять виновником ещё одной трагедии.– В смысле, один пошел, другой остался? На долгое время?

Хансанги торжествующе переглянулись:

– Годы тренировок. Медитация учителя. Меня так просто не порвать...

Геннадий Леонтьевич посмотрел на этих самовлюбленных чудаков и насмешливо хмыкнул.

– Или сюда, птица. Сделаю на тебе парный фокус. Надолго не хватит, но к окраине выйти успеешь. Если на высокого юххи не наткнетесь...

***

Если по узким улицам Ириды не бежать от погони, сломя голову и сдерживая все время норовящее выпрыгнуть от ужаса сердце, то они очень даже симпатичные. Спокойные и неторопливые. А ещё на удивление немноголюдные. Словно жители города вложили всю энергию в преследование Лив, и отправились отдыхать по домам, наслаждаться сиестой.

А ей это как раз было очень на руку. Ничто не мешало осматриваться, и Лив замечала даже самые мелкие детали окружающей обстановки. Впрочем, именно мелкие детали, с первого взгляда незримые, создавали ощущение обжитости, уюта и любви самих жителей к этому месту.

Яркость и красочность уже не били по глазам, как это было в самом начале её пребывания на Ириде. Лив привыкла к сочности и наполненности каждого оттенка, так же, как не удивлялась навязчивой парности. Даже у самого небольшого и скромного здания обязательно присутствовала архитектурная симметрия, и это превращало обычное в торжественное и значительное. Пара небольших, чуть завитых к верхнему портику колонн, совершенно одинаково ажурные балкончики, расположенные с двух сторон двойных подъездных дверей, симметричные горгульи, словно выдавленные лепниной наполовину из стены здания. На каждом доме было что-то такое, уравновешивающее его, делающим природно-устойчивым, основательным, и с точки зрения человека, и согласно с правилами мироздания. У многих домов в специальных «загончиках» стояли по две пары совершенно одинаковых велосипедов. Велосипеды были очень знакомые Лив, ничем не отличающиеся от таких же, что она видела в большом количестве в своем городе. Наверное, это был и здесь один из самых популярных способов передвижения. Найтеу она больше нигде и ни у кого, кроме как в замке Шинга, не встречала. Хотя, впрочем, и видела-то она довольно мало за пределами гостеприимного замка, призналась себе Лив. И вот отплатила за все хорошее, привела беду в крепость зелёных стражей. Эх, Оливия, Оливия...

Иногда за приоткрытыми воротами, прячущими внутренние дворики, мелькали разноцветными пятнами развешенные после стирки вещи, все – парные, издалека Лив казалось, что они и на ветру-то вздымаются синхронно совершенно идентичными пузырями. А, может, и не казалось. Девушка вспомнила, как у скоростных коней Шинга летали чёлки, словно в зеркальном отображении. Лив вздохнула. Где-то сейчас найтеу Джонга? И всё ли в порядке с его всадником?

– Прекрати крутить головой, – тут же шикнул на неё жёлтый. – Опять проблем ищешь?

— Мы вышли, совершенно не маскируясь, без хансангов, и идем себе открыто по улицам. Что ещё может быть проблемнее на Ириде? – огрызнулась Лив.

– Тебе же объяснили, пуганая птица, – иногда интонация Мина становилась удивительным образом похожей на ворчливый голос Геннадия Леонтьевича. – На тебя наведен парный фокус, ты у всех двоишься в глазах. А я... Ирида давно привыкла к тому, что Теки имеет право творить совершенно отвязные вещи! Я могу появляться без хансанга. Это никого уже не удивит.

Мин произнёс это с такой гордостью, что Лив, впервые с момента появления отражения монахини на площади, улыбнулась. Ну, или хотя бы ей захотелось это сделать.

– Мне говорили о тебе что-то такое...

Лив вспомнила, как Джонг объяснял: «Можешь появляться на улицах половиной хансанга, только если ты – идиот Теки»... Мин, который не догадывался, что именно имела девушка в иду, когда улыбнулась, закончив фразу, гордо выпятил грудь.

– И я могу совершенно безнаказанно общаться с любым отребьем, – ещё более хвастливо продолжил жёлтый хансанг. – У меня иммунитет.

По крайней мере, слово это, совершенно не радужное, он выговорил без запинки. Словно общался с коллегами-врачами на консилиуме. Странно это было слышать от плечистого, казалось, средневекового своей образованностью стража.

– Ты так и не скажешь мне, куда мы вместе с твоим хваленным иммунитетом отправились? – спросила Лив. Хорошее настроение, чуть показавшись, тут же пропало. Всё-таки ей тяжело было общаться с жёлтыми. Как со свидётелями или соучастниками преступления.

– А вот к отребью и пойдем, – чересчур радостно пояснил Мин. – Туда, куда не доходит государственный глаз, и где может скрыться банхал. Например, тот самый перец, которого мы ищем.

– Разве на Ириде есть места, где может скрыться банхал? – удивилась Лив. – Они же появляются раз в несколько десятков лет, и быстро погибают. Или я что-то неверно понимаю?

– Ага. Нет, конечно, ты понимаешь совершенно верно, но, с другой стороны, поверь мне, их гораздо больше, чем гласят красивые официальные легенды. Просто нужно знать места.

Лив задумалась о том, что её царапнуло изнутри буквально несколько секунд назад. Она вспомнила:

– Про какого перца ты только что говорил? Кого мы ищем?

– Да воробья этого, Савву...

– Я думала, мы найдем Джонга и вернемся с ним... Сначала в Пихтовку вернемся.

Лив поняла, что название приграничного поселения Мину незнакомо, почувствовала на себе его непонимающий взгляд, поэтому просто быстро добавила:

– По моему мнению, я и так задержалась на Ириде. Пока ещё что-нибудь не произошло, нужно скорее возвращаться.

Мин остановился на минуту, посмотрел на неё со значением, как на ненормальную:

– Ты о чём? Разве не самое важное сейчас – найти твоёго воробья?

– Конечно, нет, – ответила Лив, которой очень хотелось домой и уже совершенно не хотелось искать Савву. Честно говоря, её сейчас больше волновала судьба Джонга, а о парне из Пихтовки она совсем забыла.

Мин, кажется, немного испугался:

– Но Отшельник... Он сказал, что...

– Идёт он лесом, этот ваш Отшельник, – разозлилась Лив. – Я больше не хочу здесь оставаться. И играть в какие-то глупые, непонятные игры. Всё, что мне нужно, это убедиться, что с зелёным рыцарем всё в порядке, и вернуться домой. Всё. Я выхожу из этой глупой игры, в которую и не думала начинать играть.

– Не, – Мин завертел головой. – Чтобы тебе ни казалось, но не можешь...

И именно в этот момент из окна дома, около которого они, как выяснилось тут же, остановились совершенно случайно, раздался крик. Лив подняла голову и уставилась на выкрашенную в изумрудно-зелёный цвет мансарду, откуда и доносился отчаянный женский голос. Мин среагировал мгновенно.

– Подожди меня в переулке, – он кивнул на узкий зазор между домами. – Я должен...

– Зелёный, – прошептала Лив, уже догадываясь.

– Да, этот дом принадлежит Шинга. И там что-то происходит, – кивнул жёлтый. – Тебе лучше не отсвечивать. Спрячься, пожалуйста.

В его голосе прорезались просительные ноты, и Лив, изумленная этим обстоятельством, не стала спорить. Она юркнула в указанный им закуток, только шепнула напоследок:

– Возвращайся... Тоже – пожалуйста...

Мин легко и практически неслышно взлетел на одну из двух зелёных остекленных веранд, и скрылся за оставленной в суматохе открытой дверью. Словно призрак растворился, что было при его комплекции, манере ходить и говорить, очень даже неожиданно. Оказывается, в стражах Ириды таятся способности, которые не видны с первого взгляда. Лив в очередной раз убедилась в этом. Она ждала вся напряжённая, как струна, минуту, пять, десять. В доме никто больше не кричал, подозрительная тишина накрыла его и соседние здания невидимым куполом. Ожидание становилось невыносимым, жгло изнутри, полыхало огнем, раскочегаривая сердце, расплавляя разум. То хотелось броситься в зелёный дом вслед за Мином, то, наоборот, упасть на мостовую и никогда больше не подниматься, отключив все чувства навсегда. Стать травой, облаком, небом... Откуда возникли такие мысли? Лив прижалась горячей щекой к прохладной глухой стене дома, которая уже некоторое время, оказывается, поддерживала её. Стена была приятно шершавой, это возвращало в реальность. Немного царапала щеку, но мягко, успокаивающе. Словно гладила.

И именно она, эта странная серая стена, уходящая в сквозной, но очень узкий переулок, ощетинилась тревогой, когда на том конце второго просвета мелькнула тень. Лив не успела испугаться, и стоит ли пугаться того, кто шмыгнул где-то вдалеке, стараясь не привлекать твоёго внимания?

И почему этот кто-то прокрался мимо? Она прыгнула вдоль переулка, больше похожего на узкий лаз (у неё, кстати, очень ловко получилось), словно перелетела, отталкиваясь от стен руками, и через мгновение выглядывала уже с другого конца этого миниатюрного тоннеля.

Проём открывался в небольшую площадь с несколькими маленькими фонтанчиками, окружавшими её по периметру. Там было немноголюдно. Только пара хансангов, явно расстроенных чем-то, пересекала площадь. В ослепительно синих одеждах они брели понуро и пинали попадающиеся под ноги камни. Синие подданные были настолько не в духе, что не заметили, как их обогнал стремительный одинокий силуэт, и Лив, приглядевшись, чуть не закричала, потому что это был... Савва собственной персоной. И вовсе никакой не воробей, а самый что ни на есть настоящий увалень Савва. Только сейчас он выглядел совершенно иначе. В черном плаще, статен, тонок и благороден. Ни дать, ни взять страж какой-либо из границ.

Лив сначала замерла от восхищения, как какая-нибудь деревенская простушка перед сиятельным господином. Но тут же пришла в себя, поняла, что Савва только что её увидел и узнал, и уже собралась было кричать, бежать и хватать, как с другой стороны межстенного тоннеля опять раздались всхлипывающие женские крики. Короткие и резкие, как автоматные очереди. Лив непроизвольно оглянулась назад, а когда буквально через мгновение вернулась к прежнему обзору, никакого Саввы на маленькой площади и в помине не было. Она ругнулась, но делать было нечего. Чтобы окончательно не потеряться ещё и с Мином, что означало бы полный провал вообще всего смысла наступившей жизни, Лив осторожно прокралась к изначальному месту дислокации. И опять тихонько выглянула из своего укрытия.

Из дома зелёных несколько теней с ног до головы закутанных в такие же чёрные плащи, как на сразу исчезнувшем Савве, выводили две не очень ясные издалека фигуры. Скорее всего, это были женщины, и вероятно, это именно они кричали недавно вдвоем в один голос. Тот самый крик, который заставил Мина, прервав задание изобретателя, ринутся в дом, принадлежащий замку Шинга. И тот самый, что отвлек девушку, позволив Савве уйти совершенно беспрепятственно. Хотя вот какого лешего ему вообще избегать Лив? Чего такого она ему сделала, что Савва легкокрылой птицей бросился в бега, лишь бы не сидёть с ней за одним столом? И сейчас, на площади, что бы произошло, поговори он с ней всего минуту?

Чёрная компания создала плотное кольцо вокруг женской пары хансангов, очень было похоже, что обращаются они с дамами совсем не галантно. Лив вытянула шею, высматривая пропавшего Мина, и одновременно стараясь не попадаться на глаза чёрным плащам. Она вдруг заметила, что они очень похожи на те дождевики, которые очень любит носить в Пихтовке компания Фарса. Те самые, в которых непонятно – с головой ли укутан в нем человек или существо (Лив вспомнила Миню) или скрывается под массивным капюшоном кто-то безголовый.

В кругообразном строе чёрных кто-то случайно оступился, плотная стена сбилась, между двумя плащами образовался просвет, и Лив увидела в разомкнутом кольце отчаянно перепуганную Нан-Сунан. Домоправительницу замка Шинга, которую, вытащив насильно из дома, куда-то вели пугающие своей бесчеловечностью чёрные плащи.

Это было плохо. Очень плохо. Но ещё хуже было то, что Нан-Сунан тоже увидела Лив. И – девушка это прочитала в торжествующих глазах домоправительницы – несомненно, узнала. Надо сказать, Лив вовсе не обрадовало, что сегодня целый день её все узнают. До сих пор это причиняло только неприятности

Глава 6. Здравый смысл берет тайм-аут

Внезапно Лив почувствовала сзади чье-то дыхание. В какой именно момент это случилось, она не могла сказать точно, но явно тот, кто подошел к ней сзади, стоял так уже не одно мгновение. Когда Лив осознала это, дёрнулась, но не успела даже вскрикнуть. Что бы она непременно сделала, и не от большого, конечно, ума, а чисто инстинктивно.

Но тот, кто стоял сзади, был явно готов к подобному повороту дел. Тяжелая ладонь схватила её за плечо, а вторая тут же зажала рот. Крик, зажатый Мином (а обладатель этих хватающих и закрывающих ладоней, конечно, был он), превратился в полувздох-полуписк, выдохся ещё до начала, и ни одна фигура в чёрном плаще не повернулась в их сторону.

Выразительно вращая зрачками глаз, Оливия с темным хансангом жёлтых подавали друг другу знаки: ничего не говорить вслух, пока эта замкнутая сама на себе кавалькада чёрных плащей, не скроется из виду. Тут, кстати, наверное, впервые за все время пребывания на Ириде, Лив пожалела, что не обладает способностями хансангов думать одновременно одну и ту же мысль и понимать друг друга без всяких слов. Сейчас это очень помогло бы, потому что оставаться в неведении о том, что происходит, пока чёрные плащи удалялись, становилось с каждой секундой всё невыносимей.

Наконец, Мин догадался убрать руку, зажимающую рот Лив (хотя он мог сделать это, конечно, гораздо раньше), и выдохнул сам, потому что, казалось, дышать он тоже забыл.

– Ф-ф-ф, – сказал с облегчением жёлтый хансанг.

– Что там? – спросила его Лив. Мин оказался такой большой, что закрывал собой всю сквозную расщелину между домами, где ждала его девушка.

– Джонг жив и здоров. Это хорошая новость, – сразу поторопился изложить основную мысль Мин.

– Насколько здоров? – на всякий случай переспросила Лив, потому что с этими хансангами сложно что-либо знать наверняка. Прежде всего, нужно было сверить точность определений.

– Ты ещё спроси, насколько жив... Настолько, что как подался в бега, так и скрывается. Найтеу вернулся в Шинга. Значит, Джонг сам отдал ему этот приказ.

– Плохая тогда?

– Что плохая? – не понял Мин.

– Плохая новость, в чём она?

– В том, что юххи получили безграничные полномочия. Если раньше они имели исключительные права на банхалов, то сейчас они врываются во все дома замка Шинга, и забирают хансангов.

– Они собираются выйти на Джонга через его людей, – догадалась девушка.

Мин решительно принялся выбираться из неудобного места. Лив устремилась за ним.

– Да, – бросил тёмный жёлтый на ходу. – Это очевидно. Не знаю, честно говоря, сколько терпения и осторожности хватит рыцарю Шинга, когда он узнает, что изумруд чернеет.

– В смысле? – не поняла Лив.

– Так говорят, когда юххи в своих чёрных одеяниях наступают на какой-то цвет.

– И Джонг...

– Он, сломя голову, бросится на защиту своих людей, – твёрдо сказал Мин, и Лив поняла, что он сделал бы точно так же, не взирая на обстоятельства и на то, что в дальнейшем произойдет с ним. – Если он этого ещё не сделал, значит одно – всё только началось, и слухи ещё не дошли до его ушей.

Они вышли на площадь, где Оливия несколько минут назад видела Савву. Мин тут же потопал к одному из разноцветных фонтанчиков, конечно, он выбрал жёлтый, тут же стал жадно пить, набирая прозрачную воду прямо в свои большие ладони. Которыми он то удерживал Лив, то зажимал ей рот. Теперь он из них пил, и Лив подумала, что ладони у Мина очень многофункциональные. Когда он утолил жажду и принялся, фыркая и довольно отплевываясь, умываться всё в том же фонтане, девушка решила прервать его затянувшиеся водные процедуры:

– У меня тоже две новости. Только они, думаю, обе не очень хорошие.

Мин повернул к ней свое большое лицо, с которого стекали крупные капли:

– И?

– Во-первых, я несколько минут назад видела Савву. Прямо здесь, на этой площади.

– Твоего воробья?

– Ну да, только он совершенно не мой и не воробей. Этот перец, как ты выразился час назад, меня тоже видел, но быстро скрылся. Кажется, он не горит желанием со мной встречаться.

Лив ожидала, что жёлтый будет поражен этим обстоятельством, но тот отнесся к её словам очень спокойно. Только пожал плечами:

– Это хорошо. Значит, мы в верном направлении. А что касается его нежелания встречаться с тобой здесь и сейчас... У него есть причины.

– Тебе они известны? – тут же полюбопытствовала Оливия.

– Частично, – уклонился от прямого ответа хитрый Мин и перевел разговор на другую тему, – у тебя ещё была вторая новость...

– Да, – вспомнила Лив, – Меня узнала Нан-Сунан.

– Кто это? – удивился Мин.

– Домоправительница Шинга. Её только что забрали юххи из изумрудного дома.

– Ах, эта... Не знал, как её зовут.

– Ну, так её и зовут. Теперь знаешь. Но я прямо до ужаса боюсь. Она может рассказать юххи, что видела меня.

Жёлтый опять пожал плечами. Капли на его лице быстро высохли, взгляд стал свежий и обнадеживающий:

– Неужели думаешь, они без этой домоправительницы Шинга не знали, что ты околачиваешься где-то здесь? И если тебя до сих пор не приволокли на веревочке, как заблудшую овцу, то это только потому, что тебе кто-то помогает? И не абы кто, между прочим, а некто способный сопротивляться государственному давлению.

Мин выпятил грудь колесом, явно намекая, что прямо здесь, не сходя с этого места, таковые имеются. Это было и забавно, и трогательно, и ... Надёжно. Мин успокоил её. На самом деле, Оливия действительно всё это время была под прикрытием очень важных домов Ириды. Как туристка, может, сначала и не поняла всей значимости своих знакомств здесь, но что было бы с ней, окажись девушка в этом странном мире без поддержки?