Текст книги "Эринкаль"

Автор книги: Евгения Березенкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)

Глава 44

Сознание вернулось быстро и болезненно. Лионэль сидел рядом, водя руками над ноющим боком и что-то шепча. В голове стоял постоянный гул, словно с перепоя, а нервные окончания то и дело давали залп по мозгу, отчего тот начинал дымиться. К тому же, немилосердно ныли поврежденные запястья, и страшно мешала рана в боку. Это если не считать многочисленных синяков, сломанных ребер и ноги.

А еще был ошейник. Эта железяка давила на горло с такой силой, что не задохнулся до сих пор, наверное, только чудом. Скорее всего, так он реагировал на едва заметные для меня проявления магии эльфа, только оттого легче не становилось. С трудом заставив себя не застонать, я приоткрыл глаза и встретил обеспокоенный взгляд ярко голубых, почти совсем молодых глаз.

– Вот скажите мне только одно: зачем?

– Захотелось, – прохрипел я, пытаясь приподнять тяжелую руку, чтобы рассмотреть, что именно болит. Не вышло.

– Эринкаль, если вы не прекратите лезть на рожон, ваша жизнь закончится значительно раньше, чем устроило бы всех нас, – эльф взял себя в руки и засверкал глазами, только на меня это не произвело ровным счетом никакого впечатления.

– Моя жизнь – мои ошибки!

– Да, только стоить они будут дорого всем остальным. Вам никогда не приходило в голову, что больнее не умереть, а принести этим боль и страдания тем, кто будет мучиться и дальше?

– Почему… так больно?

– Потому что меч был отравлен. Яд гараллы.

– Ясно. Я посплю?

– Да… Эринкаль, боюсь, я ничем не могу помочь…

– Не важно, – улыбка далась с трудом. – Спасибо.

– Прости мой мальчик, – уже на пороге прошептал эльф, полагая, что я не услышу.

Наступившая тишина была мне подарком. Сознание вновь решило покинуть беспокойный организм, задержавшись лишь для того, чтобы узнать личность очередного посетителя. Им оказал очень расстроенный, и какой-то потерянный Рон. Сначала парень долго смотрел на меня, что было видно из-под чуть приоткрытых щелочек глаз, потом подошел поближе и, склонившись к лицу зашептал, что мне просто необходимо выпить крови. Нет, в чем-то он был прав, без крови, особенно ЕГО крови, у меня вряд ли получится справиться самостоятельно, скорее, сегодняшняя отключка станет последней в этой жизни. Но вот с другой стороны… я и так привязал к себе ничего не понимающего человека настолько, что уже дальше некуда, еще несколько глотков могут сделать нашу связь неразбиваемой.

Помотав головой, я все же отказался, но попал в западню собственной беспомощности. Вот что я мог противопоставить заявлению, что меня напоят без ведома, в бессознательном состоянии? Да я же в такой момент вообще ничего не соображаю – проверено уже, причем на собственном опыте, а собственные ошибки, как известно, самые запоминающиеся. К тому же некстати вспомнились слова Лионэля о дорогих и близких. В общем, мне ничего не оставалось, как только уныло согласиться на очередную «еду». Да я же такими темпами точно вампиром стану! Причем отступником!

– Пей, – Рон силком открыл мне рот, взяв за подбородок и нажав в основании челюстей. Клыки появились сами собой, а так же красноватый свет глаз. Жуть, короче! – Так, тише, не захлебнись!

Это было странное ощущение. Да, я все понимал, но остановиться не мог в принципе. Наслаждение и боль накатывали волнами, сменяя друг друга с периодичностью полос на зебре, при этом сотрясая тело в судорогах толи восторга, толи ужаса. Раны начали затягиваться на глазах, даже кости со щелчком встали на место, только боль все нарастала, постепенно затопляя сознание.

Минут пять я еще терпел, постепенно теряя контроль, а потом вдруг понял, что боль принадлежит не мне и я просто чувствую по связи ощущения Рона. В тот же момент челюсти разжались сами по себе, а я, со страхом дернувшись, почти скатился с противоположной стороны кровати. Упасть же не вышло, благодаря «помощи» Калиэля, за шкирку вернувшего на место.

Оказывается, тишина в комнате и долгое отсутствие Рона не остались незамеченными, и мои спутники решили проверить почему, всем скопом заявившись к постели «умирающего». Только вот почти труп был крайне занят поеданием ближнего своего, а по сторонам не смотрел абсолютно, почему и остался в неведении относительно прибавления числа зрителей. Осуждающих взглядов, правда, я почти не заметил, было не до того, но все равно мне до ужаса захотелось прямо сейчас провалиться сквозь землю.

Быстро проведя по руке Рона кончиками пальцев, заживляя порез, Лионэль просканировал его ауру на наличие повреждений и чуть нахмурившись грозно посмотрел на меня. Мне же и так было хреново. От ощущения сделанной гадости и такого количества недовольных, которые, как мне казалось, пронзают глазами насквозь, сначала тело покрылось испариной, от бросившейся в голову крови, потом охватила странная дрожь, нарастая все больше и больше, пока я попросту не отключился, так и не поняв происходящего.

Рэминэраль

Когда мы вошли в комнату, я сначала даже глазам своим не поверил, что такое вообще возможно, но приглядевшись, понял, что мой бывший друг действительно пьет кровь своего спутника. Первая посетившая голову мысль была убить отступника, правда, она тут же сменилась осознанием невозможности подобного поведения и ужасом оттого, что это просто необходимо. Ведь если вампир начинает пить кровь – он становится отступником, а отступников отнюдь не зря уничтожали во все времена. Один раз попробовав, такой уже не способен остановиться. И все-таки Эринкаль – Повелитель, а значит, я не могу поднять на него руку! Что же делать?

Меж тем, происходящее зашевелилось. Эрин резко вздрогнул, как будто от удара, а потом быстро стал откатываться прочь от Рона, чуть не навернувшись с кровати. При этом глаза у него были совершенно красными и даже светились в окружающем полумраке. По моей спине, да и не только по моей, судя по всему, прокатилась гора мурашек. Если бы не быстрый шаг вперед, сделанный Калиэлем, раненый с гарантией оказался на полу. Вот только взгляд все равно не стал нормальным. Нервно передернув плечами, я постарался выровнять выражение лица и отвернуться.

Лионэль склонился к Рону. Сначала заживляя его разодранное запястье (аккуратный порез мне тогда показался кровавой раной от зубов), а потом, не довольно качая головой, стал быстро что-то делать, возвращая лицу покусанного краски. Внимание всех было приковано к Рону, поэтому в первый момент никто не обратил внимания на Эринкаля. А с тем творилось что-то неладное. Сначала он стал снежно белым, потом по телу стали прокатываться странные судороги, и, в конце концов, его так затрясло, что мы вчетвером с трудом удержали взбрыкивающего Повелителя. Когда же в итоге он потерял сознание, все вздохнули с облегчением.

Вернее, почти все. Лионэль вдруг подпрыгнул на ноги и, расталкивая всех, бросился к неподвижному телу, что-то быстро шепча и через слово, проклиная себя, нас и самую большую глупость, заставляющую втемяшивать в головы молодежи заведомую ложь. Когда несколько минут спустя, мы, окончательно потерявшие ориентацию и тупо водящие глазами вокруг, все-таки сообразили спросить, какой идиотизм тут творится, в ответ услышали такое от спокойного обычно эльфа, что впали в еще больший ступор.

– Лионэль что с ним? – Рон, обеспокоенный гораздо больше других, переполз прямо по кровати, схватив друга за руку. – Раньше такого не было!

– Это не первый раз, когда он пьет твою кровь?

– Нет, – отрицательно помотал головой тот. – Почему вы так смотрите? – Тут же нахмурился человек. – Вы что думаете, он стал отступником? Нет! Он не хотел, но ему нужно было выжить, а организм и так ослаблен, с ядом не справился бы сам. Это я его заставил! Я!

– Лионэль, – первым очнулся Калиэль, – так что это было?

– По всей видимости, реакция на наше отношение. Кроме того, что ему с детства втолковывали, что пить кровь нельзя, это приводит к… в общем, к последствиям, все здесь присутствующие отнеслись к происходящему крайне негативно. А Эринкаль эмпат, причем очень сильный эмпат. Чувство вины наложилось на наше отвращение и вызвало отторжение еще не до конца усвоенной крови. Отсюда и тряска, и потеря сознания, и эта неестественная бледность, граничащая с восковым цветом.

– И что теперь?

– Посмотрим, – старый эльф устало вздохнул и сложил чуть трясущиеся руки на коленях. – Своим поведением, мы второй раз чуть не отправили его на тот свет… еще не факт, что не отправили… – Какое-то время в комнате стояла звенящая тишина. – А ведь мы все в корне не правы!

– Почему вы так считаете?

– Потому что молодой человек совершенно верно сказал – кровь была просто необходима. А вот вреда она принести не могла в принципе.

– Но ведь вампир…

– Вот именно! – Чуть повысив голос, Лионэль многозначительно ткнул пальцем в потолок (или в небо?). – Вампир! А Эринкаль не вампир!

– Но ведь у него был предок, который…

– Был, – снова некультурно отмахнулся эльф. – Только вы забываете про еще более древнего его предка, – снова тычок вверх, только на этот раз я был абсолютно уверен, что в небо.

– Значит, он не станет отступником? Никогда?

– Ну, не совсем, – тут эльф почесал кончик своего носа и вновь зачем-то провел над неподвижным телом. – Если он будет хлебать кровь на завтрак, обед и ужин, то, наверное, действительно свихнется, в разумных же пределах она усваивается исключительно как лекарство. У него даже эйфории нет.

– Выходит, мы не правы?

– Именно.

– Но почему об этом не известно?

– Этот факт не получил широкую известность по одной простой причине – запрету на разглашение. Просто один из предков Эринкаля, не помню точно, толи сын, толи внук того вампира, посчитал, что его власть и так не слишком устойчива. А если станет известно еще и то, что благодаря смешению крови Повелитель во много раз превосходит своих подданных, это может привести к бунту. Конечно, он был не прав! История имеет очень много подобных примеров, выходящих боком потомкам, но…

– Он очнется?

– Да, обязательно. Сильный организм, хоть и ослаблен изрядно несколькими встрясками подряд, но молодость играет немаловажную роль… очнется, но из-за неполного усвоения… лекарства, рана в боку затянулась не до конца, а регенерация не подействует на остатки серебра, так что выздоравливать ему теперь долго.

– Тогда, полагаю, всем стоит идти спать, – на мои слова все автоматически кивнули и медленно потянулись к выходу. Сделав шаг в сторону дверей последним, я остановился в дверях и договорил. – А я останусь тут, все равно уснуть не смогу.

Перечить мне никто не стал, даже Рон послушно кивнул и поплелся в свою комнату. А я уселся в кресло, намериваясь усиленно отчитать себя за неподобающее поведение и, вопреки собственным уверениям, моментально заснул, откинув голову на высокую спинку.

Глава 45

– Нам нужно поговорить.

– Ну, если ты так считаешь… – протянул я, лениво потягиваясь и начиная вставать.

– Нет, лежи и покажи мне свой бок.

Как бы мне не претило вести разговоры со старым другом, тем более сейчас, это сделать необходимо и уже давно. Поэтому послушно задрав рубашку, я позволил легким пальчикам дроу пробежаться по своим ребрам, коснуться рубца на боку, который до сих пор не давал нормально без боли двигаться, потом спуститься к ноге и, бесцеремонно задрав широкую штанину, ощупать сросшийся перелом.

– Ходи пока осторожно, не до конца срослась. – Я благодарно кивнул, вспомнив, что у Рэми всегда были способности к целительству. В детстве он мне столько раз залечивал всевозможные раны и ссадины, что мы со счета сбивались.

Опустив рубашку, быстро натянул ее на себя, закрыв обезображенный живот, и настороженно покосился на собеседника. Рэми тоже молчал, не начиная расспросов. Возможно, он ждал, что я начну первым, тогда зря. Немного посидев, каштанововолосый эльф, несколько странный для представителей расы дроу наружности, посмотрел на свои руки, а потом угнездил одну из них на моем многострадальном боку, отчего по нервам моментально пробежал характерный лечебный зуд.

– У меня ощущение, – наконец, начал он, – что лечебная магия проходит сквозь тебя и рассеивается этой штукой, – кивок в сторону моей шеи. – Мы попытались его снять, когда проводили осмотр.

– И почему же не сняли? – Чуть хрипловато от накатившего беспокойства и нестерпимой чесотки, поинтересовался я.

– Попытались, – нахмурился эльф, – но ты начал извиваться и кричать, чтоб мы вернули обратно, и я позволил твоей тени вернуть железку на место.

– Спасибо.

– Не знаю… что с тобой происходит? – Решился-таки поинтересоваться друг.

– Задавай вопросы конкретнее, я не знаю, как отвечать.

– Прекрати! – Рэми вскочил с места, словно его подбросили, и заметался по комнате. – Чего ты от меня хочешь? Чтобы я ползал на коленях, умоляя простить? Так я могу это сделать, если прикажешь! Просто скажи мне, чего ты хочешь? И прекрати вести себя так, словно мы познакомились вчера!

– Три недели назад…

– Что?

– Я сказал: три недели назад. Именно это время я провел в замке.

– Нет, – Рэми рухнул в кресло, схватившись за голову и старательно зажимая ее руками, – я не могу больше! Что я такого сделал? За что ты со мной так?

– Все в порядке, – я отрицательно мотнул головой, все-таки сползая на пол и немного покачиваясь. – Ты совершенно прав. Во всем прав. Рэми я совсем запутался… – ноги все же не выдержали и если бы не поддержка бывшего друга, скорее всего, грохнулся бы на пол. Силком уложив меня в кровать, он сел сбоку, не давая предпринять еще одну попытку подъема и внимательно слушал. – Я во всем виноват, только я. – Закрыв глаза, постарался убрать из голоса горечь, так и рвущуюся наружу. – Из-за меня погибли многие и я не хотел бы стать причиной гибели еще кого-либо.

– Ты поэтому лезешь в пекло? – Резкий рывок за плечи и вот я уже смотрю в светло карие глаза бывшего друга. – Эрин, тогда ты еще больший дурак, чем я думал! Ты – последний Повелитель! Да на тебя, как на фарфоровую статуэтку все дышать будут! Ты символ нашего народа, единственный оставшийся!

– Я еще и живой… вернее, – усмешка не скрыла стоящей за ней боли, – существующий.

– Эрин… я не скажу, что ты не виноват… есть и твоя вина… и моя… и старейшин, отдавших тогда власть в руки ребенка… но хоть мы и проиграли, мы все же выжили и это только ТВОЯ заслуга! Понимаешь, не бывает побед без потерь! Просто кто-то теряет мечты, а кто-то жизнь… Я должен сказать тебе, давно должен был… сразу по приезде… но не решился и зря, как показало время… – Рэми вдруг соскользнул на пол, встав на колени, а я дернулся этому помешать, но был накрепко прижат к кровати за плечи. – Нет, я должен! В тот день, там… на арене. Я говорил не то, что думал, я… прости меня, хотя такое и не прощают! Я так виноват! Это мои слова сделали тебя таким, да? Ты так сильно изменился, а я, как и раньше, не люблю признавать ошибок. Простишь?

– Рэми…

– Нет, просто подумай и дай ответ. Только не отрицай очевидного, хорошо? Я ведь тоже изменился и, поверь, прекрасно понимаю, что натворил. Просто подумай.

Дроу вскочил на ноги и вылетел из комнаты, будто за ним гнались, а я остался лежать с закрытыми глазами. И думать. Давно следовало этим заняться!

– Что ты делаешь? – Вошедший Рон явно не ожидал увидеть меня стоящим на собственных двоих.

– Мое величество изволит встать, – настроение было великолепным, почему бы не пошутить с утра?

– А мое величество тебе это запрещает! – Моментально переместившись ко мне, парень попытался заставить вернуться в кровать, на что я ответил отчаянным сопротивлением.

– Ну, уж нет, не могу больше валяться.

– Тебе еще рано вставать, ты за один вчерашний день раза три чуть не помер, а без сознания провалялся и того больше!

– Кстати, давно хотел тебе объяснить. Понимаешь, это у моего организма защитная реакция такая, – начал я, сам не зная зачем, – как только боль становится слишком сильной, мозг просто отключается. За время плена и не такие условные рефлексы выработаешь, чтобы жизнь адом не показалась.

– И как? – Рон заинтересованно приподнял брови. – Не кажется?

– Хм… пожалуй от того не зависит.

– Ладно. С тобой все понятно, только думаешь, зная эту твою… особенность, что ли… мы волноваться меньше будем? А вот и нет, сам же говоришь, происходит только при сильной боли, значит нужно постараться тебя от нее отстранить.

– Рон, ты только никому не говори, но вряд ли получится. Я много думал и понял, миру ведь тоже нужно изредка спускать пары, вот он и нашел себе мальчика для битья. Нет, я совсем даже не схожу с ума, можешь не сверлить таким скептическим взглядом. Не забывай, какая кровь во мне течет, она сама по себе притягивает всевозможные… хм, последствия… причем, как благоволение, так и отрицание. Понял?

– Хочешь сказать, что ты типа пылесборника все на себя тянешь?

– Очень похоже на то, и мне крайне интересно, что с этим делать?

– Попробовать переломить, – раздался веселый голос Лионэля и он сам вплыл в незапертую человеком дверь. – Давно догадался?

– Почти двадцать лет назад. На меня с рождения столько не сыпалось!

– Да, мне тоже так кажется. Есть правда один способ… но о нем попозже. Идем лучше обедать.

– Уже обед? – Я удивленно уставился на задернутое окно.

– Именно, – эльф ушел, оставив нас вдвоем, но ненадолго, буквально две минуты спустя явился Рэми.

– Ты как?

– В порядке, – я действительно ощущал себя почти здоровым, если бы еще бок так зверски не ныл.

– Угу, только я тоже эмпат, не ври. Бок болит? – Отрицательно помотав головой, я упрямо посмотрел на коменданта.

– Аль, ну зачем ты противишься? Тут все говорят, что комендант еще и единственный на округу целитель. Может он снимет боль?

– Почаще слушай свою «тень», дельные вещи говорит, – видимо на моем лице что-то отразилось, потому что Рэми подавился словами и предпочел откланяться. – Ээээ… ладно, пошли, поедим, раз уж все на ногах!

А я, покосившись на настороженного Рона, предпочел трусливо избежать разговора, заторопившись следом с почти идеально голодным видом. Голоден то я, конечно, был на самом деле, когда последний раз ел, сам не помню, но вот разговора по душам теперь не избежать со всей очевидностью.

Глава 46

Я стоял на своем любимом месте, то есть на крыше замка и смотрел вдаль по старой привычке. Изредка мои плечи приходили в движение, словно скидывая груз последних ошибок. Вот только ничего вокруг это не меняло. С памятного боя прошло четыре дня, и обитатели замка успели привести территорию в порядок. Бросаемые в мою сторону настороженно восхищенные взгляды, когда считается, что я не вижу, несколько нервировали и скорее отталкивали, чем доставляли удовольствие. А вот воспоминания и ночные кошмары, прочно привязавшиеся с тех пор, перебивали даже боль в не до конца заживших ранах. Но жаловаться не мой удел, не так ли?

Усмехнувшись, отчего клыки сами собой удлинились, приподнимая верхнюю губу, я вновь нервно передернул плечами и отвернулся от окрасившегося багрянцем заката. Рон стоял у самой двери, привалившись к старой серо каменной кладке и с непонятным настороженным выражением смотрел на меня в упор. Странно, что я его не почувствовал. Может быть, научился-таки экранироваться? Хотя, я ведь и не пытался разобраться в чувствах, просто завис в собственном самокопании и самобичевании. Правы, ох, как же они все правы! Нельзя постоянно обвинять себя во всех грехах, рано или поздно этот груз ляжет на тебя сверху, раздавив, как букашку.

– Ты давно здесь? – Я вновь отвернулся, не желая встречаться с другом глазами, хотя и понял, от разговора не отвертеться.

– Нам нужно поговорить? – Рон резко отлепился от стены, в два стремительных шага оказавшись рядом. – Что значит «тень»?

– Да, нам надо поговорить… – горечь скрыть не удалось.

– Аль, прекрати! Просто расскажи мне все. Давай не будем трепать друг другу нервы?

– Прости, это моя вина.

– Что именно? – Не дождавшись ответа, парень нахмурился и резко ударил по краю невысокого парапета, отчего старый камень начал крошиться и опадать вниз. – Послушай, я так больше не могу… мы друзья?

– Я не знаю, – интересно, честность всегда дается так трудно? – Зависит от того, что ты решишь.

– Тогда просто расскажи мне, что бы я мог решить хоть что-то!

– Да, мне следовало давно это сделать.

– Почему же не сделал?

– Хотел сам решить эту проблему. Знаешь, как принято у вас, у людей, если не обращать на что-то внимания, то вроде как этого и нет? Я всеми силами старался забыть… не вышло.

– Почему-то у меня такое чувство, что ты из мухи делаешь слона. При этом ни в какую не желая делить его на части.

– Ладно, – я искренне усмехнулся последнему заявлению с чисто человеческой точки зрения, – слушай. Я немного издалека начну? – И, не дожидаясь ответа, продолжил. – У нас все не так, как у людей. Престолонаследие передается только в одной ветви и не может быть захвачено. Считается, что первый Повелитель, кстати, общий на светлых и темных, эта часть истории у нас общая, еще до разделения… Так вот, считается, что он произошел от союза богини и смертного, эльфа. Ты ведь слышал, что их называют перворожденными? Да, это действительно так, только не совсем. Напомни мне, я потом как-нибудь расскажу. Кем именно был тот смертный неизвестно, по крайней мере, богиня так и не назвала имя отца своего сына, но вот воспитала его на совесть, со всеми вытекающими отсюда огрехами. Он был заносчив, эгоистичен, самолюбив, с беспредельной жаждой власти и так далее, но чего у него не отнять, так это любви к собственной земле и своему народу. В общем, каким бы он ни был, но его любили, и трон был занят вполне заслуженно. Вот от него и пошел род Повелителей – дети Богов… который почти прервался… Ну, ладно, сейчас не об этом! Пока все понятно? – Рон увлеченно кивнул. Как же он любит все эти истории! Кажется, этому мальчишке можно скормить все что угодно. – Не думаю, что стоит вдаваться в лишние детали, у нас не так много времени, – я бросил косой взгляд в сторону клубов пыли, появившихся на горизонте. – Кое-что о моем предке, вампире, ты уже слышал, но есть то, о чем известно очень немногим. Дело в том, что хоть вампиры и подчиняются нам, все же, раса у нас разная, а отсюда, как следствие, разные взгляды на все вокруг, разные пристрастия, разные традиции… в общем, ты понял. И как могла принцесса высокого дома влюбиться в простого вампира, пусть и не совсем простого у себя на родине, да еще и в столице Кэльвии… об этом спорят до сих пор и будут спорить веками, не мой взгляд. Вряд ли кому-то придет в голову, что воспитанная в строгих рамках девушка, просто решила хоть раз про эти рамки забыть и сделать то, о чем мечтала… Понимаешь Рон, у вас, у людей, в порядке вещей на первое место ставить «Я», у дроу, да и у светлых, на первом месте всегда «долг», «честь», «обязанности»… В общем много чего, отчего «Я» как-то теряется, затирается в дальний угол, постепенно обрастая пылью. Именно поэтому вы всегда считаете нас бесчувственными, потому что, у этикета нет индивидуальности. Понимаешь? Хм, как бы это сказать… привыкая жить по правилам, а они существуют на каждый вздох, ты становишься не личностью, а марионеткой. Понимаешь? Вот так и есть, для нас это обыденность и редко кто может ей противостоять.

Что? Ах, ты с нами знаком. Нет, мы как раз вышли за эти рамки, даже Лионэль, и тут есть два равновозможных варианта причин. Во-первых, прошедшая война сильно сократила не только численность населения, но и амбиции основной его части, вывела из прострации, так сказать. Во-вторых, такое происходило и раньше, если эльф по какой-то причине начинал испытывать сильные чувства. Не обязательно любовь, как ты подумал, хотя это и одно из самых сильных, нет, такой же эффект дают ненависть, зависть, боль и так далее… Хм, я опять отвлекся, а времени уже почти нет…

Так вот, принцесса Сантаналь влюбилась. Конечно, она далеко не сразу растеряла привитые веками замашки, но все равно не смогла позволить себе жить как прежде. Перерыв архивы, что именно она там искала, история умалчивает, Сантаналь совершенно случайно обнаружила старое давно не используемое заклинание невидимости. Оно и спасло ее хрупкий союз, позволив долго скрываться, прикрываясь пологом. Так стало возможным рождение ее сына. Ты знаешь, что принцесса Сантаналь так и не была официально признана Советом законной владычицей? После смерти родителя, естественной, разумеется, как он сам утверждал от горя, Сантаналь вернулась в Альваран с семьей. Да, простой народ встретил ее более чем радушно, она правила и правила настолько удачно, что сумела поднять свою страну на тот уровень, что мы сейчас… вернее, лет пятьдесят назад, занимали. Но признать за ней власть официально так и не смогли. Даже ее сын получил полную власть только в середине своего правления, то есть много позже смерти родителей.

У дроу, как я уже сказал, власть не просто способность править. Для нас это кровь. Как бы тебе объяснить… кровь Богов, понимаешь? Каждый в моем роду – наследник Богов, поэтому его нельзя сместить или занять его место, пока жив. За долгую историю разные ситуации бывали и убивали Повелителей, и с ума они сходили, и даже сбегали, пытаясь отказаться от власти… только вот все равно власть находила их, потому что от собственной крови не убежать. Даже если Повелитель не достоин править – он все равно власть. Так всегда было и, может быть, будет в дальнейшем… Словом, бывали случаи, когда недостойных, ради их же блага, удерживали от правления, назначали Наместника, и делали все, чтобы появившийся на свет наследник побыстрее занял свое место. Вот так. Род Повелителей не прерывался ни разу по воле Богов… до сих пор. Хм, – я все-таки фыркнул от пришедшей в голову мысли, – Повелитель ведь тоже живой, хоть и производит впечатление заводной куклы на публике. А некоторые из моих предков были еще и чересчур любвеобильны, так что, всегда существовала боковая ветвь, которая если вдруг что… да, именно, примерно как ты. Но на данный момент все эти ветви мертвы. И я действительно последний!

Понимаешь Рон, да? Я – последний. Только это и сохранило мне жизнь, потому я до сих пор дышу, когда мне самое место в аду. И, боюсь, ничего поделать с этим нельзя…

Ах да, – я поморщился, – ты спрашивал что такое «тень». Это одна из тех особенностей, что передалась нам от предка вампира. Кровь пить, как известно, запрещено, но не в случае Повелителя. Видимо тут виновата кровь Богов, хотя, точно не скажу, но так считает Лионэль… я ведь сам не до конца понимал, до вчерашнего разговора… В общем, когда кто либо из моего рода пьет кровь она не только не вызывает у него привыкания, но и привязывает к нему того, чью кровь он пьет. Да Рон, ты прав, именно потому и называют «тенью», не можешь уйти… Прости меня, я не…

– Молчи! Ты ни в чем не виноват!

– Не знаю, я надеялся что-нибудь придумать, разбить эту связь, но сам в нее попал…

– Да… ты же заставил меня выпить твоей крови, верно? И что теперь?

– Не знаю, – я досадливо стукнул по тому же месту, что Рон до этого, отколов при этом внушительный кусок камня. – Если бы я знал!

– Значит, – совершенно спокойно заявил парень, пожимая плечами, – все идет так, как нужно.

– Ты в этом уверен? – Даже странно, я ожидал совсем не такой реакции.

– Если бы я не был нужен тебе, Боги не свели бы нас вместе. Если бы ты не был нужен мне, они не дали бы нам этого знания…

– А ты становишься философом, – усмехнулся я, снова блеснув клыками.

– Угу, а еще я все больше верю в Судьбу!

Я уже открыл рот, собираясь возразить, но именно этот момент выбрали наши гости, появляясь на крыше. Их было девять. Рэми, Дарис и еще один из рыцарей были мне знакомы, а вот остальные шестеро, скрытые плащами от макушки до пола представляли загадку. Захлопнув рот, я отлип от парапета, принимая положенную по этикету «стойку» и сделал быстрый знак Рону, чтобы отошел подальше.

– Ты ждал меня, – произнес старческий голос, скорее похожий на скрип. И старик откинул капюшон, оголяя совершенно белую, не подходящую для дроу, голову.

На несколько секунд я замер, не решаясь поднять взгляд и встретиться с мудрыми, выцветшими, как и волосы, глазами. Собираясь с силами, сначала проводил закат, за эти минуты, показавшиеся часами, совсем опустивший солнце за горизонт. Потом глубоко вдохнул гуляющий на свободе ветер. И только затянув паузу на достаточно долгое для неудобства время, все-таки позволил себе заглянуть в мудрые глаза Старейшины. Кроме того, что Савамаль входил в Совет, он являлся еще и верховным магистром, одним из моих прошлых учителей… как же давно это было! Время почти не внесло коррективов в его внешность, она уже очень давно не меняется, отдавая нафталином и такой запредельной мудростью, что не снится ни одному истинному правителю. Когда-то я предпринимал попытки сбежать от этого старика, как от наставника, теперь же, просто с горечью смотрел в такие привычные, все понимающие глаза и думал, что смог бы отдать слишком многое, только за возможность вернуться назад, изменить… и измениться…

– Ты изменился. Стал старше. Теперь я могу гордиться собственным воспитанником.

– Нет, – я отрицательно мотнул головой и тут же вспомнил об этикете. Например, о том, что должен поприветствовать Наставника.

Совершенно позабыв про остальных, я сделал несколько шагов вперед и опустился на колени перед единственным способным мне помочь дроу. Савамаль исключительно сильный маг, пожалуй, только он сумеет справиться с моей неподдающейся силой. Тонкие и сухие пальцы коснулись сначала моей щеки, переползли на подбородок, жестко приподнимая вверх, и лишь затем коснулись тускло поблескивающего ошейника. Он ни слова не сказал по этому поводу, не задал ни одного вопроса, только улыбнулся всепонимающей, подбадривающей улыбкой.

– Ты хочешь снять его?

– Да, Наставник. Вы поможете мне?

– Почему нет? Если ты уверен, что хочешь этого.

– Уверен, – я твердо посмотрел в светло голубые, почти прозрачные глаза, в которых, казалось, тонул и вяз рассудок, потом перевел взгляд на остальных и только тогда понял то, что теперь было очевидным – все они маги. – Прошу всех присутствующих установить и держать щит вокруг нас.

– Насколько мощный щит вам требуется? – Спросил один из абсолютно одинаковых капюшонов нежным женским баритоном.

– Самый мощный, какой получится, – после минутной заминки ответил я.

Рон все также молча стоял, прижавшись к стене в самом темном месте, видимо, чтобы не выгнали. Встретив несколько настороженный взгляд Рэми, я указал ему на Рона, на что тот кивнул. Дальнейшее зависело только от меня, да еще от того, сумеет ли Савамаль придать направление моей неадекватной силе. Я какое-то время, показавшееся секундой, простоял с закрытыми глазами, настраиваясь, потом так же не открывая глаз кивнул приготовившемуся магу, прекрасно зная, что он следит за моей подготовкой. Резкий рывок, сминающий внутренние заслоны и мне в срочном порядке, прямо на ходу, пришлось ставить все новые щиты, чтобы безконтрольная сила не смела нас, а заодно и этот уголок земли с белого света.