Текст книги "Колесница Гелиоса"

Автор книги: Евгений Санин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)

– Но, Лад, такое вино!..

– Все! – отрезал сколот, отставляя кувшин в дальний от грека конец стола. – Кто с нами пьяными разговаривать будет? И так все косятся, что мы рабы… Вспоминай лучше, кому подарен этот твой купец…

– Сейчас, – кивнул Эвбулид. – Значит, так! Афинодор и Аполлодор отпадают?

– Отпадают!

– Тогда им может быть Гермодор… Нет, не Гермодор! Пандор… Палладор…

– Это уже было! – напомнил Лад.

– Мы искали Аполлодора – подаренного Аполлону, а это – дар Палладе! – пояснил Эвбулид.

– Еще одна богиня?

– Нет – прозвище Афины, значит «воительница»!

– О, боги! – совсем по-эллински ужаснулся Лад. – Еще и прозвища…

– Нимфодор… Асклепиодор… Афродитодор… – не слушая его, бормотал Эвбулид, и вдруг лицо его страдальчески сморщилось. – Нет, не могу! Ну прямо вертится на языке, и только вроде вспомню, как ускользает. Слушай, а может Диодор?

– Это ты меня спрашиваешь? – поднял глаза на грека Лад.

– Или Никодор… – угасающим голосом добавил Эвбулид. – Дар богине победы…

– Ну хорошо! – успокаивающе сказал сколот. – Вот только доедим, и отправимся искать этих твоих Диодоров и победителей!

Он вытер о полу одежды запачканные в жире пальцы.

– Лад! – укоризненно остановил его Эвбулид. – Мы же здесь с золотым статером, а не с горстью медяков!

Показывая пример, он аккуратно вытер пальцы о мякиш хлеба и положил его в пустую миску.

– Чудно! – удивился Лад, но тоже помял хлеб пальцами и, покосившись на занятого своими мыслями Эвбулида, отправил его себе в рот.

Через полчаса, выйдя из харчевни, они уложили в повозку кувшин с недопитым вином, миски с оставшимися кусками мяса и салатами, расспросили прохожих и поехали на поиски нужного купца среди полутора десятков Диодоров и семи Никодоров.

– Как там Домиция? – вздохнув, спросил Лад у Эвбулида, вышедшего с разочарованным лицом из первой же лавки.

– Уже заскучал? – устраиваясь поудобнее, так как путь теперь лежал в другой конец города, усмехнулся грек.

– Понимаешь… – не принимая его иронии, задумчиво сказал Лад. – Она такая гордая, добрая и цену себе знает, совсем как девушки моей тверди. Как по такой не скучать?

– Так и женился бы на девушке из своей тверди! – мягко посоветовал Эвбулид, вспоминая Фемистокла.

– Нет, – покачал головой сколот. – Они хорошие, но такой, как Домиция, у нас нет. Сколько я не видел эллинок и здешних девушек, все они какие-то ветреные, легкомысленные, поверишь, некоторые готовы броситься в объятия любому мужчине!

– Эх, Лад, Лад! – с улыбкой глядя на сколота, заметил Эвбулид. – Ты не видел наших гетер!

– А кто это?

– О, это образованные женщины, они умеют петь, играть на арфе и кифаре, умно поддерживать любую беседу. Ими восхищаются, о них пишут драмы, им воздвигаются золотые статуи. Но… – Эвбулид хитро посмотрел на внимательно слушавшего его сколота. – Они имеют один маленький недостаток.

– Понимаю, у них вздорный характер?

– Да нет, как раз мягким норовом боги их не обделили!

– Значит, они неверны своим мужьям?

– В некотором роде! – кивнул Эвбулид. – И хотя мужей у них не бывает, верностью они никогда не отличались. Они продают себя, – объяснил он и, поймав недоуменный взгляд сколота, добавил: – Ну, торгуют своим телом за деньги!

– И после этого им воздвигают золотые статуи? – изумленно воскликнул Лад.

– Увы! – развел руками Эвбулид и, в свою очередь, с удивлением взглянул на сколота: – А разве у тебя на родине таких нет?

– Конечно, нет!

– Разве у вас нет девушек, которые живут в полной нищете и умирают от голода?

– Есть, особенно в ненастный год, – хмуро отозвался Лад. – Но чтобы выжить таким позорным способом… Да они скорее убьют себя, чем пойдут на это! Я знаю, у некоторых племен скифов есть древний обычай, когда хозяин из гостеприимства укладывает с гостем свою жену или дочь, смотря какой у него возраст. Или здешние рабыни отдаются мужчинам, потому что этого требует природа. Но торговать своим телом женщине, которая поет, играет на кифаре, которая может поддержать разговор мужей…

– Ну, у нас есть и продажные девицы, которые не умеют ничего этого! – сказал Эвбулид, пораженный чистотой и непорочностью племени Лада. – В Афинах их называют «пешими телочками».

– Телочки, да еще пешие? – качая головой, переспросил сколот.

– Так их зовут в честь пехотинцев, которые, в отличие от конницы, сопровождаемой музыкантами, выступают в поход без музыки! – объяснил Эвбулид.

Лад с минуту молчал, вдумываясь в смысл сказанного, а потом вдруг захохотал, запрокинув голову, и повозка принялась дергаться из стороны в сторону, пугая встречных прохожих.

Эвбулид хотел было вырвать вожжи из рук друга, но тот хохотал с такой заразительностью, что и сам он невольно сначала усмехался, а потом засмеялся громко, во весь голос, чего не было с ним за все время, проведенное в рабстве.

Успокоившись, они вытерли выступившие на глазах слезы и поехали дальше, думая каждый о своем.

Лад долго молча правил мулами, шевеля губами, словно решая важный для себя вопрос, и перед тем, как остановить повозку около нужной лавки, весомо сказал успевшему задремать Эвбулиду:

– Конечно, во многом нам еще далеко до вас, эллинов. Но и вам, эллинам, тоже далеко до нас!

6. «Сюда бы твои миллионы!»

«О боги, вразумите хоть вы меня, подскажите, что делать? – взывал к богам Демарх, не видя и не слыша, как обступившие Постума заговорщики засыпают его вопросами о Риме. – Я знаю, что Эвдем негодяй, знаю с того самого дня, как побывал в его подвалах. И все мои сегодняшние мысли о благодарности к нему за спасение порождены лишь одним: страхом!»

Он даже не заметил, как улеглись страсти вокруг Постума и на середину мастерской вышел Прот.

– Да что это с тобой действительно сегодня? – зашипел Кабир, выводя Демарха из оцепенения.

– Нет-нет, ничего! – поспешно ответил тот, видя, что взоры всех заговорщиков устремлены на смуглого человека, приехавшего из Сицилии.

– Может, сходим после собрания в харчевню, развеемся? Как раз вчера один чудак эллин дал мне целую горсть монет за то, что я подвез его вещи к алтарю Зевса!

Демарх отрицательно покачал головой и, забывая про Эвдема, во все глаза стал смотреть на человека, жившего в царстве рабов, о котором вот уже несколько лет только и разговоров было среди бедноты Пергама.

Какими только слухами и невероятными подробностями не обрастали события в Сицилии!

Говорили, что Евн огромного роста, чуть ли не в десять локтей, с тремя глазами, один из которых он постоянно держит закрытым, потому что может прожечь им человека насквозь.

Что его полководцы, едва освободившись от рабства, наголову разбили опытных, испытанных в боях с испанцами, эллинами, сирийцами римских преторов.

Что сам Евн держит в своей спальне живую Астарту, с которой советуется, прежде чем приступить к важному делу. Кого слушать? Кому верить? И вот теперь появилась редкостная возможность узнать всю правду из первых уст.

Сам же Прот, почувствовав себя в центре внимания, обратился ко всем с приветствием ленивым, не терпящим возражений тоном, приобретенным им в то счастливое время, когда он был одним из богатейших жителей Тавромения.

– Да хранят вас, уважаемые, все подземные и небесные боги! – важно сказал он, кланяясь одному лишь Аристонику. – Я пришел сюда, чтобы поведать вам, какая опасность нависла над Пергамом.

– Да это мы и сами знаем! – зашумели вокруг. – Ты нам про Сицилию давай! Как там Тавромений – держится?

– Не знаю! – ответил Прот. – Я был последним человеком, который вышел живым из этого города. Но я…

– Про Евна! Про Евна теперь!.. – снова опередили его.

– Это правда, что он из жалкого раба превратился в настоящего базилевса?

– Правда! – усмехаясь одними губами, кивнул Прот. – Но я пришел, чтобы сказать, что мой господин Луций Пропорций…

– Что нам твой Пропорций? – еще громче зашумели заговорщики. – Хватит с нас всех тех Сульпициев, Маниев и всяких Гаев, чем наводнили Пергам!

– Ты нам про Евна, про Евна давай!

Окончательно сбитый с толку Прот оглянулся на Артемидора, ища поддержки, и тот, ободряюще улыбнувшись ему, посоветовал:

– Расскажи им все по порядку!

– Ну, хорошо… – пожал плечами Прот, обвел глазами скульптурную мастерскую, повсюду ловя на себе жадные взгляды, и начал свою бесхитростную историю.

Притихшие заговорщики, затаив дыхание, слушали, как он попал на остров восставших рабов и отправился на поиски несметных сокровищ Тита Максима.

– И нашел?! – вскочил со своего места Кабир, поедая глазами рассказчика.

– Нашел… – с горечью усмехнулся Прот, вспоминая, как слуги Серапиона вносили во дворец и ставили перед троном обитые бронзой ящики, в которых было золото, серебро, драгоценные камни.

– Нам бы сюда эти миллионы! – воскликнул Кабир. На него зашикали, но он горячо воскликнул: – Представляете, сколько на них можно было бы купить оружия?!

Дождавшись тишины, Прот стал говорить, как по совету эллина Фемистокла он перехитрил Евна, взяв с него царское слово и клятву Астарте, и Демарх даже вздрогнул – так были созвучны эти слова с его мыслями об Эвдеме.

«Конечно же, его тоже надо перехитрить! – осенило его – Но как? До сих пор заговорщики живы моим молчанием. Дважды мне удавалось обмануть Эвдема, рассказывая о разных мелочах, касающихся торговцев этой лавки. Эвдем верил… А может, делал вид, что верит? – задумался Демарх. И страх снова сковал все его тело. – Надо подробно вспомнить последний разговор с Эвдемом. Значит, так, он сказал мне о том, что здесь должно состояться собрание. Кто же мог выдать это место? Возможно, что кто-то из тех несчастных в его подвалах. А может, здесь помимо меня сидят его люди? И Эвдем проверяет меня? – Демарх обвел настороженным взглядом увлеченных рассказом Прота людей, но тут же отогнал от себя эту мысль. – Нет, этого не может быть. Иначе Эвдем точно знал бы день этой встречи. Но все равно, сегодня он потребует от меня ответа. И что я ему скажу на этот раз? Ах да, перехитрить… Может, сказать, что здесь собираются купцы, чтобы обсудить цены на хлеб нового урожая или на оливковое масло?.. Не поверит. Тогда… что смотрели и обсуждали новую статую Артемидора? – Он покосился на статую Селены в углу мастерской, которой не видел раньше, но тут же отогнал и эту мысль. – Нет, он только посмеется в ответ, и после этого смеха мне придется горько плакать. Тут надо что-то другое. Такое, чтобы он поверил мне. Но что? Что?!»

7. Артемидор!

Тем временем Эвбулид выходил из лавки очередного Диодора.

– Все! – объявил Лад, едва только взглянул на его лицо. – На сегодня хватит!

– А может, еще в одну лавку? – предложил грек. – Вот она, прямо через дорогу!

И он показал рукой на яркую вывеску: «Здесь Никодор предлагает хозяевам и гостям Пергама лучшие вазы столицы!»

– Ну, если только через дорогу… – соглашаясь, проворчал сколот, и Эвбулид, сделав несколько шагов, оказался в просторной лавке.

Все прилавки были уставлены действительно прекрасными вазами и амфорами, каких он еще не видел в Пергаме. Лучшие из них были покрыты красочными рисунками, изображающими жизнь богов и героев.

Все эти Гераклы, Гермесы, Нимфы и амазонки потускнели, едва он увидел хозяина лавки. Маленький, сгорбленный человечек, высоко задрав на него голову, оскалил крошечные неровные зубы:

– Твой господин послал тебя за подарком для своей жены? Правильно сделал, ведь самые лучшие вазы в Пергаме – у меня.

– Нет, я… – замялся Эвбулид.

– Понимаю, – перебил его хозяин. – Ты разбил господскую вазу и теперь, опасаясь наказания, хочешь купить взамен на свой пекулий недорогую? Тогда тебе повезло – один из моих мастеров не углядел, и вот пожалуйста: две вазы соприкоснулись в средней части печи, и на лице эфеба, как видишь, отпечаталась нога лошади. Мастера я, конечно, наказал, теперь он будет выполнять у меня самую тяжелую работу…

Эвбулид вышел из лавки с тяжелым сердцем и несколько кварталов ехал молча. Лад, покосившись на него, с удивлением спросил:

– Что с тобой?

– Да так… – пробормотал Эвбулид. – Ничего!

– Подумаешь – не та лавка! – попытался успокоить его сколот. – Главное, что мы знаем теперь, что он не Афинодор, Диодор и этот, как его – Аполлодор!

– У нас, кроме богов, случается еще дарят младенцев людям! – глухо проронил Эвбулид, сидя с низко опущенной головой.

Лад метнул на него сердитый взгляд, но, пересилив себя, по-прежнему мягко сказал:

– Ну и что? Значит, будем искать еще месяц, даже год, но обязательно найдем!

– Да-да, найдем… – бесцветным голосом отозвался Эвбулид.

– Да что это с тобой, Перун тебя порази! – взорвался, не выдержав, сколот. – Ты же сам на себя не похож! Может, отхлебнешь вина?

– Не хочу! – оттолкнув рукой кувшин, протянутый Ладом, покачал головой грек, и сколот не на шутку встревожился:

– Может, ты заболел?

– Нет, сейчас пройдет! – отмахнулся он от расспросов.

Как он мог сказать Ладу, своему бывшему рабу, которого когда-то приказал бить истрихидой и подвешивать за руки к крючьям, что этот владелец лавки с прекрасными вазами напомнил ему, каким он сам был в Афинах. Армен – не в счет. Он был хоть и бесправным, но все-таки членом его семьи. А вот о пытках чужих рабов, казнях, жестоких наказаниях за их малейшие провинности он слушал ежедневно от своих приятелей, как о само собой разумеющемся. И еще, глупец, раздуваясь от важности, как тот павлин, которого он принес в прощальный вечер в дом, доказывал Фемистоклу, что прав афинский закон, запрещающий кормить раба, если тот не работает, и что каждое обращение к рабу должно быть приказанием!

Не ведая этих мыслей, но стараясь отвлечь Эвбулида, Лад воскликнул:

– Смотри! Вон еще одна лавка с вазами, может, зайдем?

Эвбулид бегло взглянул на вывеску и угрюмо заметил, что ее хозяина зовут Леонид.

– А вон девчушка! Да какая странная – словно ее только что вытащили из печки! – не унимался сколот. – Я видел темных египтянок, сириек, но эта – эта же совсем черная! Ты только посмотри!

– Обычная нумидийка! – скользнув глазами по идущей с корзиной девочке, отмахнулся Эвбулид. – У них всегда такая кожа, курчавые волосы и толстые губы…

– Чудно! – покачал головой Лад.

– Ничего чудного! – желчно возразил грек. – Нашел, чем меня удивлять. У нас в Афинах знаешь сколько таких? А некоторые ремесленники даже на вазах… – Стой! – внезапно закричал он, хватаясь за вожжи. Если бы не быстрая реакция Лада, мулы вынесли бы их на пешеходную часть улицы.

– Чего это ты? – изумился сколот. – То сидишь, как будто пришибленный, а то, как оглашенный…

Эвбулид не дал ему договорить, соскочил с повозки и бросился вслед за девочкой, которая уже успела скрыться за поворотом.

– Эвбулид! Куда?! – только и успел крикнуть ему вдогонку ошеломленный Лад.

Не видя и не слыша ничего, налетая на прохожих, грек добежал до поворота, огляделся и, увидев в толпе черные руки и шею, бросился дальше. Догнав африканку, он ухватил ее за корзину и, задыхаясь, спросил:

– Скажи… твой хозяин торгует вазами?

– Да, – удивленно ответила африканка, не понимая, зачем она понадобилась незнакомому рабу.

– А он ваяет статуи?

– Да!

– А тебя ваял?

– Да. Однажды! – охотно ответила девочка и с гордостью добавила: – И чаши, которые копируют с той статуи, самые дорогие в нашей лавке!

– Имя! – только и смог выговорить, не веря в неслыханную удачу, Эвбулид. – Как его имя?!

– Его зовут Господин!

– О святая простота! Я спрашиваю, как называют его жена и друзья!

– У него нет жены, – пожала плечами африканка. – А господа, что бывают у нас, называют его Артемидором!

– Артемидор!.. – прошептал, ударяя себя по лбу Эвбулид. – Конечно же, Артемидор! И как же я это не вспомнил?..

Девочка с удивлением посмотрела на странного раба и робко спросила:

– Я могу идти?

– Идти? Куда? – испугавшись, что она вдруг исчезнет, схватил ее за руку Эвбулид.

– На рынок… – попятилась африканка. – Мне велено купить беленького поросенка. Сегодня у нас начинается обжиг новых ваз, и его принесут в жертву. Пусти, а то я закричу!

– А далеко ли еще до рынка? – ослабляя пальцы, спросил Эвбулид.

– Да, – вздохнула девочка. – Жертвенные поросята бывают только на Нижнем рынке!

– И тебе потом придется еще нести его наверх? – посочувствовал Эвбулид.

– Да… А что же делать?

– Как что? У нас есть повозка, и мы отвезем тебя на рынок. Там ты быстренько купишь поросенка и с ним поедешь назад, к лавке Артемидора!

– А вы не грабители? – испуганно спросила девочка, переводя глаза с Эвбулида на могучего Лада, восседающего в подъезжающей повозке. – А то учтите, у меня всего лишь две драхмы!

– Ну что ты, какие же мы грабители? – с трудом сдерживая нетерпение, улыбнулся Эвбулид. – Я давний приятель твоего господина, а это, – он оглянулся на Лада, – мой друг!

– Тогда едем! – решилась девочка. – Я еще никогда не ездила в повозке!

– Едем! Лад, гони на Нижний рынок!

– Это до конца квартала, а потом прямо и прямо! – объяснила девочка, забираясь с ногами в повозку и восхищенно оглядываясь вокруг.

– Что ты задумал? – проворчал сколот, косясь на нее. – Зачем нам она?

– А затем, – растягивая удовольствие, не сразу открыл всю правду Эвбулид, – что это рабыня купца, который торгует вазами…

– Ну и что? – пожал плечами Лад.

– И ваяет скульптуры…

– Ну…

– Бывает в Афинах!

– Ну! – заторопил Эвбулида Лад, почувствовав, что сейчас услышит что-то важное.

– А еще его зовут Артемидор, и это тот самый купец, который нам нужен!

– Ну?!

– Вот тебе и ну, Лад! – радостно обнял сколота Эвбулид. – Мы спасены!

8. Хитрость Демарха

В самый разгар рассказа Прота потайная дверь громко заскрипела, и взоры всех заговорщиков устремились к ней.

На пороге, явно кого-то сдерживая, стоял начальник охраны Пифон.

Из-за плеча его выглядывал грек Лимней, в обязанности которого входило охранять вход в лавку и сразу же сообщать обо всем подозрительном.

– Артемидор! – взмолился Пифон, не выдерживая натиска и впуская в мастерскую сердитого Лада, а следом за ним и Эвбулида. – Эти сумасшедшие грозились разнести лавку, если я срочно не пропущу их к тебе!

– Мы испугались шума и пропустили их, господин, – добавил Лимней и показал рукой на Эвбулида: – Тем более этот эллин утверждает, что он твой друг и что ты приглашал его к себе в гости!

– Я? – удивленно вскинул бровь Артемидор, оглядывая непрошеных гостей и строго спросил их: – Кто вы такие и что вам от меня надо?

– Артемидор! – бросаясь вперед, вскричал Эвбулид. – Ты не узнаешь меня?!

– Нет! – покачал головой купец.

– Меня зовут Эвбулид, но ты этого, конечно, не знаешь. Я тот, что покупал у тебя на афинской сомате чашу и колбу, а ты еще советовал мне купить сколотов и приглашал в гости посмотреть твои статуи! Вот он я, пришел…

Брови Артемидора узнавающе дрогнули, хотя разум отказывался признать в этом поседевшем, изможденном, по-рабски сложившем руки на груди человеке того счастливого, полнолицего афинянина, который расспрашивал его о привозе рабов на сомату и, кажется, действительно купил что-то из товаров. Он перевел глаза на продолжавшего стоять у двери рослого раба и, признав в нем пленника из той самой партии, что он предложил купить греку, горестно покачал головой:

– Ай-ай, что судьба может сотворить с нами! Так, выходит, ты сам теперь раб?

– Да, Артемидор! – воскликнул грек.

– И у кого же?

– У Эвдема…

– Ай-ай, к кому тебя угораздило попасть! – снова покачал головой купец. – А этот твой… бывший раб тоже теперь у этого вельможи, преданного царем и проклятого нами?

– Да, он управляющий его загородным имением…

– Загородным? – встревоженно включился в разговор Аристоник. – И он что же, в разгар страды отпустил тебя в гости?!

– Да нет… – замялся Эвбулид, смущенный властным взглядом одетого в бедный хитон человека. – Мы сами…

– Значит, сбежали? – с облегчением вздохнул Артемидор, обмениваясь с Аристоником взглядом.

– Вроде того… – развел руками Эвбулид.

– Что же мне теперь с вами делать? – задумался купец.

Артемидор замолчал. Демарх тем временем ошеломленно глядел то на Лада, то на Эвбулида.

«Здесь рабы Эвдема! – быстро соображал он. – Беглые рабы! Но ведь Эвдем приказал мне выдать преступников – подозрительных людей или… беглых рабов! О боги, неужели вы решили помочь мне и спасти и моих друзей, и семью? Я теперь могу выдать Эвдему этих двоих, а про остальных скажу, что все они – любители скульптур, которые ваяет Артемидор! И все – Мелитина, Дасий, Саранта, Аристоник, Кабир, Анаксарх будут спасены, а эти… – Демарх, сощурившись, посмотрел на рабов. – Эти получат по заслугам. И поделом: один из них управляющий, а это звери, что хуже своих господ! Да и эллин, раз так запросто с ним, скорее всего, тоже из надсмотрщиков! Хватит мучить других в угоду Эвдему, пускай теперь сами от него помучаются!..»

Он встал и, воспользовавшись тем, что Артемидор был занят с беглыми рабами, а все остальные смотрели на Прота, рассказывающего о том, какая роскошь и рабы окружали его, когда он был одним из самых богатых людей Тавромения, незаметно выскользнул из мастерской.

Выйдя из лавки, Демарх бегом направился ко дворцу Эвдема и застал вельможу в своем кабинете, беседующим с Протасием о хозяйственных делах в имениях.

– Господин! – задыхаясь, сообщил он. – Я нашел преступников!

– Так-так, – бросая на стол испещренные цифрами листки, воскликнул Эвдем. – Говори!

– Как ты и приказал мне, я внимательно следил за каждым человеком, приходящим в лавку Артемидора! – начал обдумавший по дороге все, что надо ему говорить, Демарх.

– Хорошо! – одобрил Эвдем.

– Сегодня среди них были и купцы, и ремесленники.

– И все они сейчас в лавке Артемидора? Прекрасно, Демарх! Я подумаю, как наградить тебя за то, что ты предоставил в мое распоряжение всех преступников!

– Но преступники не они, господин! – побледнел Демарх, никак не ожидавший такого поворота дел.

– Что? – не понял Эвдем. – А кто же?!

– Твои беглые рабы!

– Мои рабы! В стане заговорщиков?!

– Да какие там заговорщики! – через силу улыбнулся Демарх. – Они собрались для того, чтобы обсудить Селену…

– Какую еще Селену, что ты мелешь?!

– Селену – богиню Луны. – Это новая статуя Артемидора!

– И рабы все еще там?

– Да, господин… – поклонился Демарх.

– В таком случае, мы немедленно пойдем туда, и ты покажешь их нам! – решил Эвдем.

– Господин, пощади! – в страхе попятился Демарх. – Ведь меня убьют за это!

– Убьют? – с усмешкой переспросил Эвдем. – За то, что ты помешаешь обсуждать статую? И кто – любители высокого искусства?!

Демарх молчал.

– Подожди за дверью! – коротко бросил Эвдем и, как только они остались наедине с Протасием, убежденно сказал: – Это заговор! Их надо немедленно накрыть всех вместе, перевязать и выдать Атталу!

– Но ты нарушишь закон, и тот же Аттал может казнить тебя за это! – предупредил Протасий. – Что, если они действительно все как один станут на следствии говорить, что обсуждали статую?

– У меня есть повод – в лавке Артемидора мои беглые рабы! – отрезал Эвдем. – И довольно разговоров, я слишком долго ждал этого дня! Вызывай всю мою охрану!

…В ту минуту, когда Эвдем с вооруженной охраной и Демархом, подгоняемым Протасием, вышли из дворца, Прот закончил свой рассказ, и Артемидор приказал ему:

– А теперь давай самое главное!

– Как? – удивился Анаксарх. – Разве он не все нам сказал?

– Вы перебили меня! – напомнил Прот. – А ведь я три месяца добирался сюда. Мой корабль разбился в бурю о скалы, немногие счастливчики высадились в Сирии, и чтобы снова не стать рабами, мы шли по ночам, голодные, замерзшие. И вот я здесь…

Обращаясь больше к Аристонику, чем к остальным, он рассказал все, что знал о своем бывшем господине, Луции Пропорцие, который год назад отправился в Пергам, чтобы заставить Аттала завещать царство Риму, а затем отравить его.

– Год назад? – удивленно переспросил Аристоник. – Не может такого быть, ведь Аттал жив, да и Пергам по-прежнему остался пергамским!

– Ты живешь в Левках и потому не знаешь новых порядков, которые ввел во дворце твой брат! – заметил Артемидор. – Теперь простому смертному к нему и не пробраться! Так что не удивительно, что римский посланец пока ничего не добился. Но меня настораживает другое.

– Что именно? – нахмурился Аристоник.

– Мне докладывают о каждом прибывшем к нам римлянине, но я не помню такого имени. Анаксарх, а тебе оно о чем-нибудь говорит?

– Нет! – отозвался дородный купец. – Не было такого!

– Значит, он приехал в Пергам под чужим именем… – задумался Аристоник. – И наверняка за год успел втереться в доверие к брату, и как знать, может, это завещание уже написано и брат пребывает в смертельной опасности!

– Пергам пребывает в этой опасности! – вскакивая с места, воскликнул Кабир. – И пока мы не найдем этого Пропорция…

– Постой! – услышав знакомое имя, привстал с лавки Эвбулид и обратился к Проту: – Ты сказал – Квинт Пропорций?

– Нет, Луций… – пожал плечами Прот.

– Так это же брат Квинта! – громко воскликнул Эвбулид.

– Погоди! Ты знаешь Пропорциев? – удивленно спросил Артемидор.

– Еще бы! – в свою очередь, удивился грек. – Эти братья похожи как две капли воды.

– Они близнецы! – подтвердил Прот.

Артемидор поднялся со своего места, подошел к греку и обнял его за плечи:

– Эвбулид, сами боги послали тебя нам! У нас есть подкупленные люди во дворце, я договорюсь с ними, мы выкупим тебя у Эвдема и продадим Атталу. Так надо, Эвбулид!

– Надо? Кому?!

– Мне! Аристонику! – показал глазами на побочного брата царя купец. – Тебе, Пергаму, всем нам! Во дворце ты опознаешь этого Луция Пропорция, или кто он там теперь – Марк, Гай, Публий, и немедленно сообщишь нам об этом!

– Хорошо… – разочарованно пожал плечами Эвбулид. – Хотя я думал, ты поможешь мне, и я стану свободным, а не опять рабом, хоть и у самого царя…

– Ты будешь свободным, Эвбулид! – поднялся со своего кресла Аристоник.

– И я? – подал голос Лад.

– И ты!

– И Домиция?!

– Все будете – и купцы, и ремесленники, и рабы! – пообещал Аристоник. – И если только нам удастся отстоять Пергам от Рима, то, клянусь Гелиосом, я превращу это царство в такой же остров Тапробана, какой описан в старинной книге Ямбула.

– Расскажи нам о ней, Аристоник! – попросил Кабир, и все как один стали просить его:

– Расскажи!

– Что это за остров?

– Неужели там все свободны?!

– Там более чем свободны! – охотно ответил Аристоник. – Жители острова Тапробана поклоняются богу Солнца и потому они самые счастливые на земле!

– Мы тоже будем поклоняться ему! – воскликнул Кабир.

– Правда, правда, – подтвердил Артемидор. – И это поможет нам объединить сирийцев и тавров, понтийцев и египтян, ведь у каждого народа бог Солнца в особом почете!

Аристоник благодарно кивнул Артемидору и продолжил:

– Законом на этом острове положено жить до ста пятидесяти лет.

– А кто не желает жить так долго? – спросил изможденный ремесленник, сидящий поблизости от Эвбулида.

– Тот ложится на траву и засыпает навеки приятным сном! – объяснил Аристоник. – Люди там не знают болезней, хотя и слышали, что они существуют. Живут они мирно, ни с кем не ссорятся и ни с кем не воюют, хотя знают, что на земле бывают войны. А им воевать незачем: почва у них плодородная…

– Как у нас в Пергаме! – снова встрял Кабир.

– …плодов родится больше, чем нужно для пропитания, – кивнув ему, продолжил Аристоник. – Вода сладкая, всего вдоволь. Питаются они умеренно, работают по силам. Есть у них и азбука из двадцати двух букв. Но свои книги они пишут сверху вниз. Вот так! – жестом показал он и с улыбкой закончил: – Таких островов на свете семь. Все они находятся на одинаковом расстоянии друг от друга, и везде люди боготворят Солнце!

– Наш Пергам будет восьмым таким островом! – послышался чей-то восторженный крик, и в мастерской воцарилось шумное веселье.

– И мы тоже будем жить до ста пятидесяти лет! – кричал Кабир, обнимая натянуто улыбавшегося ему Артемидора.

– И тоже поклоняться Гелиосу! – вторил ему долговязый крестьянин.

– А колесницу его поведет перед нами Аристоник!

– И все мы будем зваться гражданами государства Солнца – гелиополитами!

– Ге-ли-о-по-ли-ты! Ге-ли-о-по-ли-ты!! – закричали бедняки, недружно поддерживаемые купцами и зажиточными ремесленниками.

Аристоник вместе со всеми с серьезным и счастливым лицом, поднятым кверху, как бы призывая в свидетели Гелиоса, громко восклицал:

– Гелиополиты!

– …Он похож на Фаэтона! – вдруг услышал Эвбулид голос наклонившегося к самому его уху Лада.

– Что? – переспросил тот.

– Я говорю, как бы он не стал похож на того Фаэтона, о котором ты мне рассказывал! – прокричал сколот, показывая глазами на обнимавшегося с Анаксархом и Кабиром Аристоника. – Ведь такое царство даже не колесница Гелиоса! И соседи сразу будут страшнее скорпионов и тельцов! Ему придется крепко держать вожжи в своих руках, а он какой-то мягкий и добрый, хоть и брат царя!

– Он теперь брат всем обездоленным, потому что живет в их кварталах, увидел все их беды, – возразил Эвбулид. – И сделает все, чтобы они были счастливы и…

Он не договорил.

Дверь неожиданно распахнулась, и в мастерскую ворвалась группа вооруженных людей в блестящих кованых доспехах. Остриями мечей и пик они принялись оттеснять опешивших заговорщиков в глубь мастерской.

Несколько мгновений длилась растерянность собравшихся.

Вдруг кто-то негромко воскликнул: «Аристоник!» – и тотчас же все они образовали вокруг своего кумира плотное кольцо, готовые до последнего защищать его от непрошеных гостей.

Последними в мастерскую вошли Эвдем с Протасием и едва передвигающий ноги Демарх.

– Что это значит, Эвдем? – увидев вельможу, гневно закричал Артемидор. – По какому праву ты врываешься в мою лавку и направляешь оружие на моих друзей?!

– По праву начальника следствия! – властным голосом отозвался Эвдем, тщетно выглядывая в разношерстной толпе своих рабов. – И по праву человека, которому небезразлична судьба нынешнего правителя Пергама!

– Бывшего начальника! – с усмешкой поправил Артемидор и успокаивающе подмигнул своим друзьям: – А насчет права человека, кстати, тоже бывшего, расскажешь Харону дня через два после того, как я напишу жалобу Атталу. Да-да! – повысил он голос. – Я напишу царю о том, как ты помешал нашей беседе, какую новую статую изваять, чтобы усладить его взор!

Эвдем метнул на Артемидора яростный взгляд, и этим только раззадорил его.

– А, кстати, Эвдем, – улыбаясь, спросил купец, – как тебе нравится моя Селена, может, именно ее мне подарить царю? Мне очень интересно знать твое мнение, ведь когда-то ты был очень близок к Атталу!

– Меня больше интересует, – справившись с собой, спокойно возразил Эвдем, – что делают в твоей мастерской мои беглые рабы?

– Твои рабы? – деланно удивился Артемидор.

– Демарх! – вместо ответа приказал Эвдем. – Иди ко мне.

Демарх, ощущая на себе прожигающие взгляды своих друзей, покорно сделал несколько шагов. Остановился.