Текст книги "Вызов небесам (СИ)"

Автор книги: Евгений Беляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

Глава 10. Срочный отъезд

Следующие две недели прошли относительно спокойно: с шофером Неустроевым удалось обо всем договориться, следствия по делу об аварии никто вроде и не собирался открывать, Влад, Корней и Толик, выполняя данное Полушкину обещание, еще пару раз съездили к нему в Бежецк (Петр от обследований категорически отказался), состояние Алеши стабилизировалось и больше не внушало особых опасений, его матери, наконец, разрешили с ним повидаться. Влад, по возвращении из Бежецка, в лицах представлял своим приятелям и приятельницам, как проходило обследование, как у него снимали слепки обеих челюстей, а бедного Толика заставили раздеться до трусов, понавесили на него кучу датчиков и добрый час гоняли, заставляя демонстрировать работу трех рук во всех возможных положениях. Корней отделался легче всего: ему только сделали рентген головы и выяснили, что его рога полые внутри и к ним из головы подходят мощные кровеносные сосуды. Во время последнего визита Полушкин сделал Толику рентген сломанной руки, убедился, что кости прекрасно срослись, и разрешил снять гипс. Радость Толика омрачило лишь то обстоятельство, что теперь его заставили вовсю работать всеми четырьмя руками. Как бы то ни было, со стороны медиков Бежецкой больницы подвоха ждать сейчас тоже не приходилось.

Вадим Каледин, посвященный Тверинцевым во все перипетии этой операции, уже особо не волнуясь за ее исход, наслаждался спокойной жизнью в провинциальном поселке и день за днем методично обходил дома женщин, вовлеченных в эксперимент, знакомясь с ними самими и с их чадами. Он пока еще не выбрал, с кем связать свою судьбу, но полагал, что времени впереди у него вполне достаточно. Поэтому он был немало удивлен, когда Тверинцев вдруг пригласил его на срочный разговор.

– Вадим, у нас большие неприятности, – сразу взял быка за рога ответственный представитель антропоцентристов, как только они уединились в одной из комнат дома Триллини.

– В в чем дело? Неужто открыли-таки следствие? – встревожился Каледин.

– Хуже, гораздо хуже! В Москве раньше времени заинтересовались нашим поселком. Не знаю уж, кто им на нас настучал, но в Кесарево направляют комиссию для выяснения обстоятельств финансирования поселка из президентского фонда, ну и, негласно, чтобы разобраться, что именно здесь финансировалось. Сведения точные, получены от Павла Олесина, у него сохранилось много связей и в президентской администрации, и в правительстве, и в спецслужбах. Он полагает, что если комиссия не обнаружит здесь наших детей, она в Кесареве долго не задержится. Деньги, выплачиваемые их матерям, проводились как помощь вынужденным переселенцам, оснащение лаборатории Антонио – как создание в поселке современного медпункта. Траты, в принципе, грошовые в государственном масштабе, президент вполне мог произвести их своим личным распоряжением. Проверяющим тут ловить нечего. Но детей на это время из поселка придется убрать!

– И надолго? – спросил Вадим.

– Максимум на месяц. За это время проверка гарантированно завершится, а мы как раз сумеем найти опекунов для всех наших ребят. Павел предлагает отправить их на это время в туристическую поездку. Во время школьных каникул это дело вполне нормальное и ничуть не подозрительное. Никто не станет выяснять личность уехавших в нее детей.

– Так, а какова моя роль во всем этом деле?

– А тебя я хочу отправить с ними в качестве сопровождающего.

– Почему именно меня?

– Антонио не может сейчас бросить свою лабораторию, а я занят подбором опекунов. К тому же меня слишком хорошо знают как главу Антропоцентристской церкви, и мое нахождение вместе с ребятами за пределами поселка только демаскирует их.

– Допустим, так, но мне никогда не приходилось работать с детьми!

– Мне, положим, тоже, но не боги горшки обжигают, раз надо – придется взяться и за это дело. Кстати, в поездке ты сможешь получше с ними познакомиться и выбрать, наконец, того, за кого будешь потом отвечать. Отправятся с тобой восемнадцать детей – все, кроме Стива и Алеши. Алеша, надеюсь, всю проверку в больнице пересидит, а у матери Стива скоро будет свадьба, после которой они с новоиспеченным муженьком отбудут в Соединенные Штаты, забрав с собой мальчика. В общем, по возвращении из поездки вы их здесь уже не увидите. Можешь попрощаться с ними сейчас, если хочешь.

– Ладно, уговорил. Только куда нам предстоит ехать?

– Олесин на собственные деньги приобрел вам путевки в одну гостиницу в Крыму. Она расположена в Алупке. Не бог весть что, важных персон туда калачом не заманишь, но зато там принимают детские группы. И для ребят наших будет радость – они за всю свою жизнь ни разу моря не видели, и неизвестно, когда еще увидят.

– А почему именно Крым, а не Сочи или, допустим, Анапа?

– Вадим, по понятным нам обоим причинам, появление наших ребят везде будет вызывать нездоровый ажиотаж. Рано или поздно вести об этом дойдут до властей. И тогда предпочтительно, чтобы это были иностранные власти. Властям Украины нет никакого резона задерживать юных граждан иностранного государства, даже если эти юные граждане очень необычно выглядят. За российские же власти я отнюдь не поручусь… К тому же Олесин, еще в бытность президентом России, завел близкое знакомство с нынешними властями Крыма и мэром Алупки. В случае каких-либо нештатных ситуаций у тебя будет возможность обратиться к ним за защитой. Олесин найдет способ предупредить их о вашем приезде, а тебе я дам с собой рекомендательные письма. Постарайся, раз уж выдалась такая возможность, устроить ребятам незабываемый отдых. Алупка, конечно, маленький городишко, но и там найдется, что посмотреть. Один Воронцовский дворец чего стоит! Там же расположен Никитский ботанический сад, можешь еще свозить ребят в Ялту, в Ливадию, где находится царский дворец, в Севастополь, наконец! Можешь устроить им морскую прогулку или поход по горам. В общем, смотри по обстановке. Денег много с собой дать не могу, но на месяц проживания вам хватит. Взрослых помощников у тебя не будет, если гостиница примется навязывать штатного воспитателя – не соглашайся. Услуги принимай только от их обслуживающего персонала и исключительно в рамках их профессиональных обязанностей. В работе с ребятами постарайся опираться на Марио – это очень серьезная и ответственная личность, несмотря на юный возраст. В крайнем случае, если вдруг возникнут неприятности с законом, прибеги к помощи Петра. Он, судя по всему, набрал уже такую силу, что справится со всей украинской милицией, хотя скандал тогда, конечно, выйдет грандиозный… Но это тайное оружие – только на самый крайний случай. Отъезжать вам предстоит уже завтра, так что постарайся поскорее предупредить всех ребят и их мам, ну, и сам не забудь собраться в дорогу.

Каледин кивнул и отправился собирать чемодан. В начале журналистской карьеры ему доводилось выезжать в длительные командировки, да и в турпоездках он бывал не раз, но никогда при этом ему не приходилось отвечать за целую ораву детей, пребывающих при этом в самом что ни на есть трудном подростковом возрасте. Если же вспомнить еще о необычных способностях, которыми обладали эти дети, то сложность его миссии ничуть не уступала работе дрессировщика в клетке с тиграми. Но отступать было уже поздно. Вадим срочно навестил все восемнадцать домов, где проживали его будущие подопечные, и оповестил их о скором отъезде.

Глава 11. По дороге в Крым

Добираться до места назначения пришлось на перекладных. Сперва на автобусе доехали до Бежецка, потом на местном поезде до Бологого, а там уже сели на проходящий питерский поезд. Вадиму не известно было, кто для них заказывал билеты в Питере, только те, что вручил ему в Бологом посланник Олесина, оказались в разные вагоны. Впрочем, возможно, в летний сезон да еще так срочно ничего лучше достать было и нельзя. Вместе с билетами Каледину выдали путевки, остальные документы на группу были у него при себе. Триллини, похоже, держал в уме тот вариант развития событий, при котором может потребоваться срочная эвакуация за границу, и загодя снабдил всех своих юных подопечных загранпаспортами. На территории суверенной Украины они сейчас были очень кстати. Куда больше украинских властей Вадиму следовало опасаться властей российских. Описывая достоинства выбранного маршрута, Тверинцев специально подчеркнул, что их поезд обойдет Москву стороной, свернув в Лихославле на Торжок, и далее последует в Крым через Ржев, Вязьму, Брянск, Харьков, Запорожье и Мелитополь, где самого Каледина никто ни разу не видел и потому не заинтересуется, с чего это он вдруг переквалифицировался в детские воспитатели.

Поезд в Бологом стоял недолго, и посадка проходила в большой суете. Уже в пути Вадиму пришлось пару раз пробежаться по всему составу, контролируя, как устроились его ребята, и решая проблемы с их соседями по купе и проводниками вагонов. Самых проблемных ребят, а к таковым он отнес Влада, Корнея, Петра и Василидиса, ему удалось собрать в отдельном купе, после чего он приказал им сидеть тихо всю дорогу и носу за дверь без особой необходимости не высовывать. В свое купе он взял Марио (в качестве ординарца) и Толика с его названной сестренкой Дэви. Остальная братия расселилась как попало, обычно по двое-трое в купе вместе с чужими людьми. Но общаться в столь узком кругу подопечным Вадима было, конечно, скучно. Никогда доселе не путешествовавшая в поезде и потому ошалевшая от массы новых впечатлений ребятня носилась по вагонам, то и дело заявляясь в гости к приятелям по Кесареву. Их невольным соседям это, конечно, не могло понравиться, и Вадиму теперь приходилось выслушивать жалобы на своих подопечных. К счастью, всюду следовавший за ним Марио умел наводить контакты даже с совершенно незнакомыми людьми. С первого взгляда угадывая, что от него хотят взрослые, и притворяясь по обстановке то маленьким обстоятельным мужичком, то девочкой-аккуратисткой, он талантливо их убалтывал, заставлял позабыть о прегрешениях своих приятелей и расставался с ними чуть ли не как с лучшими друзьями.

Лишь в одном из купе Каледина ждал полный порядок. Боря Кедров, Катя Ведунова и Надя Богданова успели уже уютно обустроиться, аккуратно разложили вещи, достали из рюкзаков домашнюю снедь и теперь коротали время за игрой в дурака, в которую втянули и четвертого обитателя купе – солидного пожилого мужчину. К моменту прихода Вадима Боря как раз успел остаться в дураках и теперь, смешно сморщив нос, покорно принимал от хихикающей Кати шлепки картами по этому самому носу. При появлении Каледина они прервали свое занятие и разом на него уставились. Вадим успокоил их и только для порядка осведомился у их попутчика, не докучают ли тому его подопечные. К некоторому удивлению Вадима, мужчина рассыпался в похвалах своим юным партнерам по игре, особенно отметив предупредительность мальчика, что, по его словам, «редко встречается среди современных юнцов». Каледин кивнул в согласии. Он еще при посадке в поезд заметил, как опекал Боря своих подружек и помогал им затащить в вагон их тяжелые рюкзаки.

Надо сказать, что симпатию к этому пареньку Вадим почувствовал еще при первой их встрече, когда, знакомясь поочередно с семьями «экспериментальных» детей, зашел поутру в дом к Кедровым. Время было около девяти часов, гостей в доме явно не ждали, но мать Бори Татьяна сразу кинулась накрывать на стол. Вадиму она показалась простой русской женщиной, бог весть как оказавшейся в столь сугубо интеллигентской организации, как Антропоцентристская церковь. В разговоре выяснилось, что Татьяна Кедрова родом из Кеми, маленького городка на побережье Белого моря, и ведет свое происхождение от российских поморов. В церковь ее завлек лично Тверинцев, познакомившийся с ней в ее родном городе, когда ехал с экскурсией на Соловки. Перед ученостью Николая Игнатьевича она благоговела до сих пор, но из каких таких побуждений решила отказаться от возможности завести семью, согласившись участвовать в эксперименте по рождению божественных детей, она и теперь не могла объяснить. Если у нее и были тогда любовные чувства к Тверинцеву, то за давностью лет они уже сошли на нет, и теперь Боренька был для нее единственным светом в окошке. Но на жизнь она не роптала, Тверинцеву и Триллини верила свято и даже теперь не предпринимала никаких попыток обустроить свою судьбу.

Видимо только что проснувшийся Боря вышел к гостю в одних трусах. Выглядел он, на взгляд Вадима, немного комично: тонкие длинные ножки, торчащие из широких семейных трусов, тощенькое тельце, на котором можно было пересчитать все ребра, худенькие ручки, тоненькая шейка и круглая голова со все еще по-детски пухлыми щеками, приоткрытый в удивлении рот, в котором виднелись два крупных белых верхних передних зуба, придававших мальчишке сходство с каким-нибудь крупным грызуном. На фоне инфернальной красоты Влада и безупречного телосложения Василидиса этот мальчуган ничем не впечатлял, умственными способностями он тоже особо не отличался, по крайней мере, в сравнении с отличником и полиглотом Марио, не говоря уже о супервундеркинде Стиве, но вот что-то в нем цепляло, может быть, его редкая для подростка искренность и то, что в отличие от своих приятелей, всеми силами старавшихся подчеркнуть свою самостоятельность и независимость, он и не думал стесняться матери. Во время завтрака Вадим не раз замечал, какими взглядами обменивались мать и сын, и ему вдруг почему-то захотелось расстаться, наконец, со своей привычной холостяцкой жизнью и влиться третьим членом в эту дружную семью. Но окончательного выбора он тогда так и не сделал, в конце концов, он же обещал Тверинцеву познакомиться со всеми божественными детьми и только тогда решить, кому из них он впредь будет оказывать покровительство.

Посетив, наконец, всех своих подопечных, Каледин вернулся в свое купе. Дорога предстояла долгая и однообразная. Дети, никогда в своей жизни не выезжавшие далеко за пределы родного Кесарева (если не считать недавних прогулок некоторых из них в Бежецк), сперва с интересом рассматривали мелькавшие за окнами пейзажи, особенно когда поезд проезжал очередной маленький городок, но вскоре и им это наскучило. Некоторое разнообразие внесло только пересечение украинской границы.

Поезд остановился, и по вагонам прошел украинский пограничный наряд. Из подопечных Каледина первыми с ними довелось столкнуться обитателям купе, куда Вадим поселил самых отвязных своих мальчишек. К сожалению, сам он не успел вовремя подойти к месту событий, и вся сцена разыгралась в его отсутствие. Первый заглянувший в их купе пограничник, узрев странную компанию, протер глаза. Видение не исчезло. Поняв, что представшие его взору персонажи вполне материальны, он враз охрипшим голосом попросил их предъявить документы и вещи для досмотра. Мальчишки зашевелились и принялись доставать паспорта.

– Вы что, одни путешествуете? – задал вопрос пограничник.

– Не, с туристической группой, – ответил Влад. – Вадим, наш рукводитель, наверное, у себя в купе, у него все документы на нашу группу.

– У вас в группе все россияне? – спросил пограничник, с интересом изучая паспорт Влада. Привлеченные разговором, в купе тем временем вошли и его напарники по наряду.

– Не-а, и украинец один имеется! – жизнерадостно откликнулся Корней, помахивая своей незалежной ксивой. Каких усилий стоило Триллини выбить для него паспорт суверенной Украины, известно было только самому итальянцу.

– Это ты что ли будешь, рогатый? – произнес старший пограничного наряда, с недоумением разглядывая документ родной державы. – И из каких краев будешь?

– Мама из-под Полтавы, а батя… Не знаю, я его никогда не видел!

Паспорт оказался неподдельным. Уязвленный появлением столь странного на вид соотечественника, пограничник переключился на Петра и приказал тому убрать волосы с лица, чтобы можно было сличить его личность с фотографией в паспорте.

– Не стоит этого делать, ничего хорошего вы там не увидите, – тут же встрял Влад.

– Тебя забыли спросить! – огрызнулся пограничник.

– Ну, что же, вас предупреждали… – несколько угрожающе произнес Петр и – откинул волосы.

В купе воцарилась немая сцена. Враз присмиревшие пограничники, забыв о проведении досмотра, стали бочком-бочком покидать купе. Криво усмехнушись, Петр двинулся за ними и уже в коридоре изъял свой документ. Волосы он вернул на место, но возвращаться в купе не собирался. Мальчику пришло в голову, что погранцы теперь могут изрядно попортить кровь другим его товарищам, да и самому Вадиму, и он решил эскортировать их по всему составу. Так они дальше и передвигались из вагона в вагон: впереди пограничники, чувствующие себя не в своей тарелке и потому несколько суетливо исполняющие свои должностные обязанности, а за ними облаченный в черный плащ подросток с закрытым волосами лицом. Благодаря навязчивому контролю со стороны Петра досмотр поезда прошел без всяких инцидентов и даже без единой взятки, чего на этой дороге за последние тридцать лет ни разу не случалось.

Глава 12. Первые дни в Крыму

Наутро поезд прибыл в Симферополь. До прихода автобуса, который должен был отвезти их в гостиницу, оставалось около часа, и Каледин повел своих подопечных осматривать город. В начале прогулки ребята ошалело оглядывались по сторонам и жались к нему. Скорее всего, их поразило многолюдье и толчея на улицах. После их родного маленького поселка и скромного райцентра Бежецка столица Крыма с трехсоттысячным населением показалась им мегаполисом.

– Ничего, привыкайте! – усмехался Вадим. – На Южном берегу Крыма народу и побольше бывает, в одну Ялту летом зараз до миллиона человек съезжается!

К концу юные кесаревцы немного осмелели и даже стали прицениваться к продававшимся сувенирам. Небольшие суммы в гривнах Каледин выдал им загодя. Ничего особенного так и не купили, только Василидис выбрал себе какую-то тряпицу.

Автобус подошел вовремя. Вадим предъявил его водителю документы на детскую туристическую группу и приказал ребятне загружаться. Сам он занял место экскурсовода.

– Ребята, – произнес он, – сейчас мы поедем через горный перевал к Черному морю, а потом вдоль его побережья до города Алупка, где расположена наша гостиница. Внимательно смотрите по сторонам. Такой красоты, как здесь, вы не то что в Кесареве, а может быть вообще нигде на Земле не встретите. Крымские горы, конечно, невысокие, но поскольку вы пока ни в каких горах еще не бывали, думаю, они будут вам интересны. Я рассчитываю устроить вам в Алупке восхождение на Ай-Петри. Но это попозже, когда вы здесь акклиматизируетесь. А южное побережье Крыма – это просто райский уголок, вы сами в этом убедитесь. Хотя тамошний климат не считается субтропическим, там, например, прекрасно растут пальмы и другие теплолюбивые растения. В городском парке Алупки павлины живут на вольном выпасе. А какие там старинные крепости! В одну из них – Ласточкино гнездо – я вас обязательно свожу, там теперь открыт ресторан. А Ливадийский и Воронцовский дворцы! Туда мы тоже обязательно сходим на экскурсии. Со многими местами здесь связаны очень красивые легенды. Я буду вам их рассказывать, когда мы станем проезжать мимо.

Каледин не был профессиональным экскурсоводом, но в Крыму бывал и в силу специфики своей журналистской профессии сумел многое здесь подсмотреть и запомнить. В Алупке, правда, ему приходилось бывать лишь проездом, и что представляет из себя та гостиница, в которой им предстояло проживать, он совершенно не знал. Ну да на месте разберемся! Вадим всю дорогу пересказывал местные легенды, его подопечные активно вертели головами, чтобы побольше увидеть, в итоге долгая поездка прошла для них как-то незаметно. Свернув с шоссе на узенькую улочку, автобус подъехал к высокому зданию современной архитектуры. Это и была цель их путешествия – гостиница «Лазурная».

Здесь их уже ждали. Мэр города Карпенко по просьбе своего старого знакомого Олесина лично оповестил руководство гостиницы о приезде необычной группы из России. Администратор «Лазурной» пообещал оказать всяческое содействие, хотя не слишком понял, в чем же состоит необычность данной туристической группы. Как бы то ни было, номера для нее были забронированы и дожидались своих постояльцев. Приехавшим детям, прежде чем получить ключи, оставалось выполнить небольшую формальность – заполнить анкеты для проживающих. Здесь-то и начались первые сложности…

Все ребята уже разошлись по номерам, а Марио все еще препирался с портье.

– Ну ты можешь, наконец, внятно сказать, кто ты: мальчик или девочка! – уже начинал выходить из себя тот.

– Я же вам внятно объяснил – в равной степени и то, и другое! – по-прежнему доброжелательно отвечал Марио, хотя и его этот разговор уже начинал напрягать.

– Так не бывает!

– Бывает! Вы что, ни разу о гермафродитах не слышали?!

– Слышал, что такие иногда рождаются. Но их всех оперируют в раннем детстве.

– А вот и не всех! Меня как раз не прооперировали!

– А чем докажешь?

– Мне что, раздеться?

Марио уже принялся расстегивать пуговицы на рубашке, но портье замахал на него руками:

– Да верю, верю!

– Тогда в чем же дело?

– Дело в том, что в анкете надо обязательно проставить пол проживающего, и вариантов там только два: мужской или женский. Выбирай, какой тебе больше нравится!

– Не хочу выбирать! А не мужчина и не женщина, я – истинный гермафродит!

– А в документах у тебя что, наконец, записано?!! – окончательно взъярился портье.

– То же самое! Нате, читайте!

Марио сунул портье под нос свой паспорт. Схватившись за голову, тот уставился на невозможную запись: «пол – гермафродит».

– Совсем в России люди сдурели… – подвел итог гостиничный работник, вывел в анкете слово «гермафродит» и уже почти жалобно глянул на Марио. – С кем тебя хоть селить-то? С мальчиками или с девочками?

– А с кем хотите! – произнес безжалостный подросток. – Я и с теми, и с другими отлично уживаюсь!

Одержав очередную победу в отстаивании собственного полового достоинства, Марио, подхватив рюкзак, двинулся вверх по лестнице. Портье даже забыл ему сказать, что в гостинице есть еще и лифт.

Обедать спустились в гостиничный ресторан. На взгляд Вадима, еда здесь могла быть и получше, но утомленные долгой дорогой ребята смолотили все без лишних слов. Послеобеденное время посвятили знакомству с гостиницей. Из развлечений здесь обнаружились лишь бильярд и настольный теннис, хотя гостиница была построена недавно и, казалось бы, не должна была страдать родовыми недостатками советского курортного сервиса. Каледин решил про себя, что данное заведение открыто очевидно только для вытягивания денег с отдыхающих, которых даже спартанские условия проживания не способны отвратить от желания побывать в Крыму. Собственного пляжа у гостиницы, как выяснилось, тоже не было, и ее администрация покупала постояльцам абонементы на городской, где не протолкнуться от обилия диких курортников. Вадим, тем не менее, пообещал своим ребятам сводить их на следующее утро на море.

На первую прогулку к вожделенному морю собирались основательно. Цивильную одежду ребята сменили на более легкомысленную пляжную. Поскольку на пляже все равно пришлось бы раздеваться, Толик с Дэви отказались прятать лишние пары рук под рубашками и спустились в гостиничный холл в маечках-безрукавках, поразив тем самым портье до глубины души. Выпучив глаза, он взирал на четвероруких подростков и спрашивал себя, не перепил ли он случаем вчера и не начинается ли у него уже белая горячка. Вадиму даже пришлось его успокаивать. Самого Вадима куда больше поразил наряд Василидиса, который нацепил на себя только какое-то странное платьице и резиновые босоножки.

– Что это? – спросил он паренька.

– Что именно? А! Это хитон древнегреческого мальчика! – ничуть не смущаясь, ответил тот.

– Откуда он у тебя?

– Купил вчера в Симферополе, там где карнавальные костюмы продавали.

– Но мы сейчас вроде бы не на карнавал идем.

– Ну и что! Мои предки же здесь так когда-то ходили. А почему мне нельзя?

– Окстись, Васенька, ты же сам говорил, что твои предки жили на Крите.

– Какая разница! Они же все там мореплавателями были, может и сюда кто заплывал…

– Да на тебя на улицах пальцем будут показывать!

– Ну и что, пусть показывают. Все равно этот хитон мне идет. Я и лук бы с собой взял, жаль, он в Кесареве остался. Ну, вам жалко, что ли?.. Я слыхал, тут ребята и в плавках по улицам ходят…

– А, иди, в чем хочешь! – в сердцах махнул рукой Вадим.

Путь к морю оказался не близким. К довершению всех неприятностей выяснилось, что их гостиница расположена в верхней части города, и на пляж надо долго спускаться по крутым городским улочкам, застроенным одноэтажными домишками. Из-за перепада высот нередко оказывалось, что крыша одного такого дома служит двором для другого. Затем им пришлось свернуть вбок и пробираться среди скопища огромных камней. Здесь их процессия изрядно растянулась, и пока Вадим подгонял отставших, голова колонны успела вступить в конфликт с местным населением. Когда идущий впереди всех Влад проходил под раскидистой кроной дерева, он внезапно услыхал за спиной:

– Эй, задохлик, сколько времени?

Мальчик в недоумении оглянулся. Оказалось, что дерево было облеплено местной пацанвой, самый нахальный из которых оседлал ветку, свисающую над пешеходной дорожкой. Он-то, похоже, и задал вопрос.

Влад догадался, что задохликом его обозвали из-за голубоватой кожи. В Кесареве ни один самый смелый пацан не рискнул бы так задевать Влада! Этот парень, видимо, думал, что раз от земли до его ветки метра два с лишним, то никто его там не достанет. Не на такого напал! Влад чуть присел, затем распрямился, как пружина, и в прыжке ухватился за ветку, затем раскачался на ней, как на турнике, закинул ноги, подтянулся и, наконец, встал на ней в полный рост. Обидчик следил за его манипуляциями, широко распахнув свои сливово-черные глаза.

– Значит, захохлик, говоришь… – даже не стараясь балансировать на ветке, Влад сделал шаг к пацану и оскалился во весь рот. Тот заорал дурным голосом и свалился с ветки прямо в заботливо подставленные руки подошедшего Петра.

Когда к месту событий подоспел Вадим, перетрусивший пацан уже всячески извинялся и клятвенно заверял, что никогда больше не позволит себе таких слов. Его приятели, оценив численный перевес курортников, не проявляли ни малейшего желания слезть с дерева и прийти к нему на помощь. С появлением Вадима пацана отпустили, и Влад напоследок придал ему ускорение коленом под мягкое место.

За каменной осыпью начинался роскошный городской парк, в котором ребята действительно увидели обещанных павлинов. Вадим также показал им трехтысячелетний тисс, от старости настолько погрузившийся в почвенный слой, что нижние его ветви торчали прямо из земли как отдельные деревья. Далее следовала центральная часть города, а точнее, две узкие улочки, застроенные магазинчиками и кафешками, по которым днями напролет дефилировала плотная толпа курортников. Появление юных кесаревцев вызвало здесь немалое оживление, причем наибольшее внимание привлекли не лишние руки Толика и Дэви и не голубоватая кожа Влада, а экстрвагантные наряды Василидиса и Петра. Василидис в своей тунике охотно позировал всем, кто желал его сфотографировать, и Каледину пришлось потратить немало усилий, чтобы, наконец, увести его с людного места. Длинный черный плащ и уникальная прическа Петра привлекали внимание только издали. Едва кто-либо из заинтересовавшихся им приближался к нему на незначительное расстояние, такой смельчак неизменно начинал чувствовать себя как-то не по себе и спешил отойти в сторону. Петр, рассекая встречную толпу подобно ледоколу, возглавил шествие кесаревских ребят и первым спустился на городской пляж.

Пляж к тому времени был уже основательно заполнен. Конечно, отыскать место для двух-трех лежаков можно было еще без труда, но найти кусок пляжа, где смогли бы разместиться два десятка ребят, было весьма затруднительно. В поисках свободного места Петр задумчиво двинулся вдоль самой кромки воды. Из раздумий его вырвал возмущенный мальчишеский крик:

– Куда прешь, не видишь, что ли, что здесь крепость стоит?!!

Источником шума был тощий темноволосый мальчуган лет десяти на вид. Оказывается, он со своей младшей сестренкой возводил бруствер из гальки на берегу моря, а Петр, который шел, не глядя под ноги, походя это укрепление раздавил. Не желая встревать в спор с нахальным малышом, Петр просто отвесил ему щелчок по лбу, но так сильно, что пацаненок не удержался на ногах и растянулся на гальке.

За всю его десятилетнюю жизнь с Витей ни разу еще не обходились так пренебрежительно. Хуже всего, что унизили его на глазах у пятилетней Леночки, которая восторженно почитала своего старшего брата как неизменно умного советчика и надежного защитника. Витя заоглядывался по сторонам в поисках мамы. Увы, именно сейчас она куда-то отошла по своим делам и отсутствовала в поле зрения. Оставалось решать: стерпеть ли прилюдное унижение или самому отстаивать свою честь, невзирая на превосходство противника в росте и силе. Витя всегда был храбрым мальчиком и потому выбрал второе. Он вскочил на ноги и бросился с кулаками на незнакомого парня в черном плаще, таком нелепом на летнем пляже. Витя был на голову ниже своего противника и вдвое его тоньше, но это его не остановило. На него смотрела Леночка, и он не мог позволить себе опозориться перед ней. Но добраться до Петра ему не удалось. Тот вдруг вытянул руку, и хотя между ней и Витей еще оставалось некоторое расстояние, младший мальчик внезапно ощутил сильнейший толчок в живот, согнулся, ноги его подкосились, и он бухнулся на четвереньки.

– Дурак! Скотина! – выкрикнул Витя, чуть не плача.

– Да ты, щенок, еще тявкаешь?! – взбеленился в свою очередь Петр. – Ну, тявкай, тявкай, собачкам положено тявкать, больше ты ни одного человеческого слова не произнесешь!

К Петру тем временем подошли еще несколько кесаревских ребят и с интересом уставились на конфликтующих. Петр немеренно медленно откинул волосы с лица и вперил в мальчугана взор своих огненно-красных глаз. Витя хотел еще что-то крикнуть, но из уст его вылетел лишь жалобный щенячий визг. Он попытался подняться на ноги и не смог – ноги отказывались его держать. Страшный парень, тем временем, стал приближаться к нему. Витя попробовал отползать на четвереньках, но отполз недалеко – позади сидела Леночка, которая почувствовала, что брат не способен ее защитить, и заплакала. Соседи по пляжу с недоумением взирали на эту сцену, но никто не рискнул вмешаться – облик Петра вгонял в трепет даже взрослых мужчин. Ужас настолько сковал тело Вити, что он не в состоянии был стронуться с места, лишь попытался зачем-то заслониться рукой. А монстр приближался – грозный, неумолимый… От парализующего страха Витя на какой-то момент перестал себя контролировать и пришел в себя, только ощутив, как намокли вдруг его плавочки и из-под них на камни струится теплый желтый ручеек. Это был конец! Он опозорился навек и перед сестренкой, и перед всеми этими людьми, которые его сейчас видят! Влад, что стоял чуть поодаль, не отказал себе в удовольствии прокомментировать: