Текст книги "Откровения секретного агента"

Автор книги: Евгений Ивин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц)

«Роджер» начал работать в свободном полете, главная задача: только подбор кандидатов на вербовку и сбор на них информации.

Я прошел через мост с острова Замалек и оказался на центральной улице. Голова пошла кругом от магазинов, битком набитых барахлом, витрин, изобилия обуви и продуктов. Людей здесь было очень много. Было время прогулок: вечером жара спала, приятно пройтись по набережной Нила, пересечь центр, зайти в «Гроппи» съесть мороженого, его тут на выбор не менее десяти сортов, выпить настоящего апельсинового сока, понаблюдав, как на твоих глазах выдавливают этот сок. Нетерпение подстегивало меня, я начал приглядываться к европейцам – а вдруг сразу найду то, что нужно. Но мой поиск ничего не дал. Лишь часов в десять вечера повстречалась девушка в легком светлом платье с короткой стрижкой. Я решился ее остановить и, нарушая всякие инструкции, спросил:

– Я заблудился. Подскажите, как мне попасть в Замалек?

Она окинула меня внимательным взглядом и сказала:

– Говорите по-русски.

Я несказанно обрадовался. Напряжение, с которым я тут не расставался, ослабело.

– Господи! Вы наша! – воскликнул я обрадовано.

– Ваша, ваша! – засмеялась она. – А вы, наверно, только что прибыли?

– Да, но как вы догадались, что я русский? У меня такой плохой английский?

– Нет! Английский у вас отличный. Туфли у вас советские, стандартные, дешевые, со шнурками. Здесь такие не носят.

Она улыбнулась приятной, обвораживающей улыбкой.

– Давайте знакомиться. Галя! За границей мы все родные и радуемся своим. На будущее запомните, удобнее всего попасть в Замалек с помощью такси. Садитесь и скажите водителю: «Замалек». Он знает, куда вас доставить, в советскую колонию.

Уже больше двух месяцев я прожил в Каире, изучая этот противоречивый, социально неуравновешенный город. На моем счету было четверо знакомых европейцев, на которых я написал отчеты. Но, по моему убеждению, это были четыре пустышки, хотя как сказать…

Первым в моем списке потенциальным кандидатом в агенты ГРУ стал немец Юрген Линц, инженер, доставивший в Каир оборудование для спортивной школы. Я сидел в ресторане на «Седьмом небе» во вращающейся кабине телевизионной башни и смотрел на величественную панораму огромного города, залитого электрическими огнями. Здесь не экономят электроэнергию, хотя электростанцию в Луксоре построили египтянам мы. Построить-то построили, а экономить не научили, и теперь я любуюсь волнистой лентой огней, протянувшейся вдоль Нила.

Лет сорока, с приятными чертами лица, но явно не аристократическим носом, мужчина подошел к моему столику и, виновато улыбаясь, попросил извинения за беспокойство.

– Простите, вы не немец? – спросил он по-немецки. Я с любопытством на него посмотрел, и он понял, что ошибся. – Вы говорите по-английски?

– Естественно! Я – финн, – сделал я ошибку – а вдруг он оказался бы земляком?

– О, как хорошо, что я встретил европейца, – воскликнул он радостно, будто уже получил от меня то, что хотел. – Со мной приключилась неприятность: я утерял бумажник и обнаружил только сейчас, когда поужинал. Вы не могли бы мне одолжить десять фунтов, я немедленно вам верну, завтра же. Я приехал из Мюнхена, инженер, вот моя визитная карточка.

Конечно, в Советском Союзе я бы на такую просьбу ответил, что сам без денег сижу, потому что у нас жулья хватает. Но здесь особый случай. Я в засаде, а зверь сам на меня вышел. Даже если он меня обманет, потеря не велика.

– Сэр! Никаких проблем! О чем вы говорите? – Я вытащил бумажник, выдернул десятку и протянул ему. Тут же я добавил, что буду счастлив, если он составит мне компанию.

Немец озадаченно помедлил пару секунд и расплылся в довольной улыбке.

– Для вас это не обременительно? Я же без гроша.

Мы в тот вечер много пили, много – это по представлению немца. Я же чувствовал себя в форме. Мы побывали в «Голубом Ниле», снова пили. Я не торопил события, вспоминая слова Мыловара: «Не гоните лошадей, но и не давайте им плестись». Потом мы перебрались в «Оберж де Пирамид». Там был ночной клуб, внизу бар и ресторан. Посмотрели полустриптиз с тощими девицами. Я не большой знаток в этой области, но если это тощие девицы, так они тощие, и не о чем тут говорить. Одна из них потом прилепилась к немцу, позволяла ему лазить руками, где он желал, а сама в это время раз пять заказывала шампанское. Позднее я узнал, что чем больше такие девицы закажут выпивки, тем больше заработают: двадцать процентов стоимости платят им. Я следил, как немец заводился, как он наливался страстью и готов был прямо тут, в кабинке, удовлетворить свою половую потребность. А она снова хлопнула в ладоши, и официант тут же подал два бокала шампанского. Я же не пил, держал свой бокал и наблюдал. Девица только пригубляла вино. А немец пил, он совсем потерял ориентировку, бормотал: «Их либе! Их либе!», а сам все шарил руками у нее между ног.

Я решил прекратить это сексуальное развлечение и цыкнул на девицу:

– Исчезни! И счет!

Она, как гуттаперчевая, изогнулась в руках у немца и выскользнула. Сразу появился официант, а возможно, это был не официант, а содержатель борделя, одетый в просторную белую одежду и турецкую феску с кисточкой. Он сунул немцу счет, но я перехватил его и стал просматривать. Сказалась наша советская привычка не доверять этому сорту людей. Но жулье – оно и в Каире жулье: десять бокалов шампанского турок засчитал за десять бутылок. Я схватил его за грудки, ткнул в морду счет и прошипел:

– Где десять бутылок шампанского? Где? Я тебя сейчас пристрелю! – Такую глупость я сделал первый и последний раз. Очевидно, мои нервы были, как струны, – сказалась напряженка. Об этом я никогда не говорил со своим руководством и не писал в отчете. Зачем устраивать стриптиз?

Турок мгновенно преобразился, подобострастно закивал головой и зашептал:

– Три бутылки! Три бутылки!

Я расплатился, дал турку щедрые чаевые, от чего он побежал за нами и все кланялся и кланялся, приглашая посетить клуб снова.

Немец жил в «Хилтоне», в первоклассном отеле, в просторном двухместном номере. Я позвонил в ресторан и заказал содовой. Пока принесли заказ, размышлял, что же мне делать с немцем. Порылся в его вещах – это был дилетантский поступок, ничего подобного я не должен был делать. Но немец крепко спал, отвернувшись к стене, и тонко похрапывал. Я снял с него туфли, написал телефон конспиративной квартиры, которую мне предоставил на всякий случай Визгун. Приписал, что жду звонка в одиннадцать, предполагая что немец раньше и не очухается. Это была моя ошибка.

Уже в восемь утра раздался звонок:

– Леон, хочу тебя видеть! Приезжай!

Я встретился с Визгуном, но никакого толкового совета от него не получил.

– Работай, работай головой! – только и сказал он. Очевидно, немец не особенно его заинтересовал,

Юрген встретил меня как своего спасителя и стал горячо благодарить. Морда его еще носила на себе следы вчерашней пьянки. Я заказал бутылку виски, и он выпил двойную дозу, сразу налив себе еще.

– Леон, – начал он нерешительно и сделал паузу.

«Сейчас будет просить денег, – подумал я. – Придется дать, но под расписку».

– Дорогой, Леон! Я вижу – ты порядочный человек.

Конечно, я порядочный человек, но не дойная корова и государственными деньгами сорить неизвестно ради чего не собираюсь.

– Я не просто инженер, я занимаюсь ядерными исследованиями. Ты представляешь себе, что это такое? – Он заглянул мне в глаза.

– Как всякий более-менее образованный человек. Только я занимаюсь инвестициями. А что, Германия хочет построить в Египте атомный реактор? Или атомную электростанцию?

– Ничего она не собирается строить в Египте, – нетерпеливо остановил меня Линц. – Хочу тебе довериться, потому что я в отчаянии. – Он заложил руки и отразил на лице отчаяние.

– Юрген, не надо мне твоих секретов, – бросил я пробный шар. Хотя уже знал, что он все равно мне что-то сообщит. Надо было только создать видимость незаинтересованного человека. – Ты меня мало знаешь. Потом можешь пожалеть, что доверился мне, а я хочу сохранить наши добрые отношения.

– Нет, Леон, я все продумал. Сюда я приехал со спортивным оборудованием, это как ширма. А привез я микрофильмы кое-каких документов – моих исследований. Одно лицо очень заинтересовано купить их у меня. – Он подбежал к двери и резко распахнул ее. Убедившись, что никого нет, вернулся.

«Где ты, Мыловар? Тут пахнет экономическим шпионажем».

– И в чем дело? Сейчас это делается сплошь и рядом, – ответил я беспечно. – Предложил, деньги получил – и вся история.

– Ты меня не перебивай. Ты не знаешь главного.

И тут мне пришла в голову мысль, от которой я похолодел: эти номера в «Хилтоне» оборудованы микрофонами и сейчас нас прослушивают. А так как я прикоснулся к каким-то важным секретам, очевидно связанным с ядерными исследованиями, для Египта это может быть секрет номер один, «топ сикрет», значит, из «Хилтона» я могу не выбраться живым. Шутки кончились, наступает реальная опасность. Да, но думать я сейчас должен не только о своей шкуре, но и о Юргене.

Я встал, прикрыл ему рот ладонью и показал на телефон: нас, вероятно, подслушивают. Он согласно кивнул головой и в испуге округлил глаза. Я схватил лист бумаги и написал: «Надо выйти из отеля». А вслух беспечно сказал:

– Давай поднимемся на крышу в ресторан и перекусим. Там и поговорим.

Он с готовностью закивал головой и быстро собрался: пиджак, сумка через плечо, и мы вышли из номера.

Коридор был пуст, только горничная в конце несла стопку белья. Мы молча прошли до запасного выхода и побежали вниз. Моя голова работала на полную мощность. Сейчас мне казалось, что мы ушли из-под контроля и у нас есть несколько минут. Я остановился у окна между этажами и решительно потребовал от Юргена правды:

– Дружище, ты влип в какую-то историю. Так я понял?

Он согласно закивал головой, в глазах стояла тревога.

– Пойми, все это мне ни к чему. Зачем мне твои авантюры? Чисто по-дружески хотел бы попробовать тебе помочь. Но тогда лаконично изложи мне суть вопроса. И чего ты ждешь от меня?

– Ты прав! Я не должен был втягивать тебя в это дело. Но у меня не было выхода. Ты знаешь, что такое атомная бомба для Израиля? Знаешь! Они арабов поставят на колени. А если арабы будут владеть ядерными секретами, каково будет Израилю? Наступит равновесие, никто не будет размахивать ядерной бомбой. Немцы, американцы втихую оказали уже помощь Израилю в создании ядерного заряда. Чтобы арабы были более покладистыми – тут же нефть и стратегический район. А им почти полностью владеют русские.

«Что-то ты, инженер, здорово разбираешься в ситуации», – удивился я познаниям Линца.

– Тогда я решил помочь арабам. Полгода назад со мной встретился в Мюнхене один египетский генерал. Мы договорились, я получил часть денег для продолжения исследований, остальные должен был получить позавчера там, на телевизионной башне. Я два дня приходил, но никто со мной не встретился. Что произошло, не знаю. В зашифрованном абонентном ящике в аэропорту лежат мои бумаги. Шифр я перевернул, добавил спереди и сзади по две цифры, одну в середине, так что сразу бокс не откроешь.

«Хоть сто цифр допиши, – подумал я, – если за тобой была слежка, бумаг твоих уже не найти».

Но немец словно прочитал мои мысли.

– В бумагах тоже не разберутся, ключ я храню вот здесь, – показал он на свой лоб.

– Юрген, я ничего не понимаю в этом шпионском романе. Ты меня совсем запутал: шифрованный бокс, шифры, ключи, арабы, атомные бомбы, генералы. Может быть, хватит меня разыгрывать? А то я тоже заражусь шпиономанией.

– Это не розыгрыш.

– Скажи тогда, чего ты хочешь конкретно от меня? Почему ты оказался без денег там, на башне. Почему избрал именно меня?

– У меня похитили чековую книжку и всю наличность. Я был в отчаянии, и первое, что мне пришло на ум, обратиться к тебе за помощью. Ты был там один европеец да еще женщина. А сегодня я принял другое решение: рассказать все тебе. Мне. надо выбраться отсюда. Я чувствую, что меня заманили сюда. Но так как я прилетел без предупреждения, дату оговорил еще с генералом, никто не знает, что я здесь.

– А твои бумаги?

– Когда я буду в ФРГ, я дам тебе знать, и ты их заберешь из бокса. Обещаю за эту помощь сто тысяч долларов. В любом банке, который укажешь.

Вот это да! Выходит, не я вербую, а меня вербуют. Попробую взглянуть на все это с другой стороны. Почему он выбрал меня? Если я засвечен, то появление Линца не случайно. Невинное предложение ста тысяч – вроде бы не подозрительно. Если меня засветили, то они уверены, что я покажу бумаги в ГРУ. Подлинные или липовые – станет тут же известно. Такой вариант вербовки не годится. Все! Или это более глубокая операция, которой я не знаю, или Линц не врет. То, что он сказал про арабского генерала, может быть и правдой, где-то я читал, что арабские эмиссары ищут тропу к атомной бомбе. А вот здесь ли она, эта тропа? – я не знаю. Связаться бы с Шеиным. На доллары следует клюнуть. Сатана там правит бал! Люди гибнут за металл! Пусть так и будет.

– Все, мне ясно. Я согласен тебе помочь на этих условиях. Риск стоит этих денег. Пошли, Юрген! Надо выйти через подвал, поймать сразу такси, а дальше будет видно.

Мы побежали по лестнице вниз. Если нас прослушивали, то должны ждать наверху в саду. Значит, во времени есть фора. Мы спустились ниже первого этажа и вышли на задний двор. Через открытые ворота виднелся сверкающий в лучах солнца Нил. Тут же, как по заказу стояло такси, будто поджидая нас. Закон конспирации – не брать первую машину – пришлось нарушить. Надо было выбраться из «Хилтона». Мы сели в машину, и я приказал ехать к Историческому музею. Но через пару кварталов мы бросили такси, прошли насквозь через торговый центр и поймали проходящую машину. Теперь я был уверен, что хвоста за нами нет. Но береженого Бог бережет – я сказал водителю, чтобы он выехал на набережную Нила. Выбрал более пустынное место, мы вышли из машины, постояли у парапета. Я внимательно понаблюдал за проходящим транспортом, и мы поехали к кинотеатру «Наср». Задрипанный, второсортный, людей почти нет. Фильмы идут непрерывно, зрители входят, выходят. Торговцы пивом, кока-колой возят по залу тележки.

– Ты посиди, я позвоню, – прошептал я Линцу, который за все время ни разу не задал вопроса, молча воспринимая все мои действия. Он пожал мою руку, что означало его согласие.

Шеин, на мое счастье, был на месте. Без лишних подробностей я изложил ему главное и спросил:

– Могу ли я воспользоваться конспиративной квартирой, чтобы временно спрятать Линца?

Шеф помолчал несколько секунд и уточнил:

– Там твое национальное присутствие заметно?

– Заметно то, которое надо.

– У тебя нет подозрений? Что тебе чутье подсказывает?

– Черт его знает! Чутье еще не выработалось.

– Как припрячешь, так поспеши на набережную ко львам. Позвони.

Мне стало легче, словно груз сняли с плеч. Я сам принимал решения, крутился, вертелся, а хочется переложить ответственность на чужие плечи. Конечно, если Линц разведчик, то свой сценарий он разыгрывал как надо, а такое я не исключал и подсознательно тревожился. Если это разведка, то должна быть цель. Только вербовка! Тогда почему меня? А кто тебе сказал, что только тебя? Мы работаем, и против нас здесь работают. Тем более огромное поле деятельности – несколько сот военных, да еще в чинах.

Я вернулся в зал и тихо сказал Линцу:

– Поехали ко мне на квартиру. Думаю, это надежное место.

Такси остановилось возле подъезда. Впереди стоял серый «таунус», в машине сидел человек.

«Шеин уже прикрыл мою квартиру», – подумал я с благодарностью. Только сейчас я понял, что такое поддержка, чувство, что ты не один, значит, бояться нечего.

Мы вошли в подъезд, бааб – сторож выбежал из-за своей стеклянной конторки и забормотал:

– Меса ель хир!

– Добрый вечер! – ответил я ему по-английски, и мы прошли к лифту. Этаж у меня шестой, квартира угловая, и ее опоясывал сплошной полузакрытый балкон. Я бросил быстрый взгляд вокруг, все было на месте, на столике последние номера финских газет, журнал «Суоми» недельной давности. На полках несколько книг по банковскому делу и финско-русский словарь. Все как надо.

– Юрген, здесь ты как за каменной стеной. Отсидишься, пока я найду возможность переправить тебя в Европу.

– Я тебе очень благодарен и никогда не забуду. Мюнхенский адрес у тебя есть, будешь там, жду в гости.

– Не спеши, еще надо выбраться, а мы с тобой в этом вопросе дилетанты. Может быть, за тобой и слежки нет? А мы паникуем.

– Есть! – уверенно сказал он, но тут же поправился: – Мне так думается. Мне почудилось это еще в телевизионной башне.

«Ах ты гад! – ругнулся я в сердцах. – Значит, ты решил перекинуть на меня тех, кто за тобой следил, показал им, что я и есть твоя связь. Может быть, все и не так, и он говорит правду. Но уж очень фантастическая правда».

– Юрген, напиши мне шифр бокса, чтобы я не забыл.

Он без возражений вытащил блокнот, ручку и написал тринадцать цифр, показал мне и спросил:

– Какие куда поставить, помнишь? Что зачеркнуть, знаешь, или мне зачеркнуть?

– Пусть будет так, я запомню. А если тебя проследили, когда ты бумаги прятал в бокс?

– Нет! Бумаги и микропленку привезла одна знакомая две недели назад. Она была здесь как туристка. А старые туристки никого не интересуют.

– Ты прав! – одобрил я и мысленно отметил его предусмотрительность. – Надо бы проверить, может быть, бумаг там нет. – Я показал ему наполненный холодильник и ушел, включив тайный микрофон.

Проходя мимо «таунуса», показал водителю пальцем на ухо. Он едва заметно кивнул. Теперь любые разговоры в квартире будут контролироваться.

Позвонил из автомата Шеину, сказал, где меня можно подхватить. Покатался на такси по улицам, сменил машину и снова проехался по заранее отработанному маршруту. И только после этого нырнул в узенькую улочку, где одиноко притулился «мерседес» Шеина. Мы посидели минут двадцать. Я все, с сохранением деталей, изложил советнику-посланнику. Он помолчал, переваривая информацию, потом сказал:

– Он не прощупывал твои банковские дела? Что-нибудь по Финляндии, Турку? Очень, очень осторожно.

– Нет! Абсолютно никакого интереса, никаких вопросов, никакого упоминания о Финляндии! Только о своих тревожных проблемах. Сначала, когда познакомились, он рассказывал о Германии, я в отчете подробно написал Визгуну. Мне кажется, он сексуально озабочен. В «Оберж де Пирамид» до такой степени тискал шлюху, что можно было подумать – год их не видел. А сегодня – откровенность, доверие и хорошо продемонстрированный страх за свою жизнь. Сейчас сидит у меня под замком. Сказал, что будет спать. Но там есть черный ход.

– Не волнуйся, за ним присмотрят. Возможно, это разведчик, который нацелился на тебя по чьей-то наводке. Тогда надо искать, кто навел. Либо это тот удачный случай, которого разведчик может ждать и искать всю жизнь, но не найти. Начнем проверку. Сейчас едем в аэропорт, ты изымешь документы, срочно отдашь на экспертизу, и тогда будет видно.

– Да, но ключ, как он выразился, в его голове.

– Ученые хотя бы приближенно, но что-то скажут. Закажем проверку Линца по Мюнхену. Он не называл, где работает?

– Очевидно, мне придется дать ему какую-то сумму под расписку. Пользуясь этим, постараюсь выяснить название фирмы. Думаю, он не будет делать из этого секрета. Я же благодетель.

Мы выехали на трассу и вскоре уже были в аэропорту. Шеин остановил машину, не доезжая вокзала.

– Иди туда. Обратно сядешь на такси, поедешь до Замалека, я буду идти следом. Заодно проверю, нет ли хвоста.

– А если меня прихватят у бокса?

– Там есть наш человек, тебя он знает, прикроет.

Вошел в вокзал, в это время там было большое скопление пассажиров, в основном туристы. Я сразу же затерялся среди них, спустился вниз к боксам хранения багажа. Три, четыре человека толкались здесь в проходе. Лицо одного из них было мне знакомо.

Бокс легко открылся, как и сказал мне Юрген. Пакет в черном целлофане. Я схватил его и сразу почувствовал за спиной чье-то присутствие. Оглянулся, наш человек стоял в нескольких метрах от меня и держал открытой сумку. Проходя мимо, я бросил туда пакет и направился к выходу. Лишь у самых дверей не удержался и оглянулся, нашего человека уже там не было. У каждого своя роль и свой выход.

Перед мостом на Замалек расплатился с таксистом, подъехал Шеин, я сел на заднее сиденье рядом с ним в его «мерседес».

– Пока ты гулял, – сказал шеф, видимо уже зная результат, – я продумал, как вывезти Линца, если все правда. Заодно устроим ему проверку. Послезавтра из Александрии уходит наш теплоход, предложи ему воспользоваться оказией, хотя бы до Пирея. А из Греции он может улететь в ФРГ. Это международный рейс, подозрений не будет, там плавает настоящий Вавилон, так что немец там будет не один. Одесситов попросим присмотреть за ним в пути. Когда исчезнут совсем подозрения, надо, чтобы еще возникло подозрение, – скаламбурил шеф. – Твоя часть дела: завтра утром быстро в Александрию. Машина будет возле твоего дома, голубой «опель-рекорд» с каирскими номерами. Билет ему возьмешь во второй класс. Если не будет билетов, найдешь первого помощника и объяснишь нашу ситуацию, он все устроит. А послезавтра рано утром отвезешь Линца в Александрию. Сопровождение я тебе дам на всякий случай, ребята прогуляются к Средиземному морю. И вот тебе тысяча долларов, думаю, хватит на билет и на харчи. Я человек неверующий, но хотел бы тебе, Анатоль, пожелать: Господи, сохрани и помилуй!

И по тому, как он это сказал, как давал инструкции, я почувствовал напряжение, царившее с момента начала нашей операции. Я понял и другое: если все правильно, мы вышли на Клондайк.

Дальше все пошло, как спланировал Шеин. Билет нам устроил первый помощник. Я вернулся из Александрии и позвонил Шеину.

В мое отсутствие Линц сидел как мышка, не делал никаких попыток позвонить, из квартиры не выходил. Меня это порадовало, уж очень хотелось, чтобы Линц состоялся как наш агент. Но Шеин охладил меня короткой фразой:

– Особенно не обольщайся!

Утром я взял от подъезда машину, махнул Линцу, который стоял в тени холла, и мы рванули вперед. Сопровождение я заметил уже за Каиром – белый «опель-рекорд». Утром был боковой ветер, и при скорости в сто шестьдесят километров мелкий песок до металла счистил справа краску с кузова. Мы остановились у морского вокзала, до отправления было еще добрых три часа. Немец отказался от обеда в ресторане. Он оглядывался по сторонам, руки у него подрагивали. Юрген попросил меня проводить его до трапа. Я передал ему билет, деньги и небрежно спросил:

– Как насчет ключа в голове? Может быть, переложим его в мою голову?

Линц нервно засмеялся, оглянулся по сторонам и сказал:

– Леон, мой долг и ключ я пришлю тебе одновременно. Думаю, ты будешь моим представителем. Хочешь – прямо на финское посольство, хочешь – «пост рестант».

– Хорошо, Юрген. Можно «пост рестант», – согласился я на «до востребования» и подумал, если он разведчик, то очень умно загнал меня в угол с Финляндией. Известно, что все граждане любой страны стараются получать корреспонденцию на посольство – так надежнее. А я не захотел получить деньги и письмо через посольство. Почему?

Мы прошли через вокзал, на таможне высокий с черными усами араб удивился, что немец путешествует без багажа. Но это дело пассажира. Он стукнул в его паспорт печать, и Линц шагнул за границу. Я все время чего-нибудь ждал, какой-то акции. А на пирсе советские матросы занимались своими хозяйственными делами. Правда, их было здесь многовато, но это уже заботы первого помощника капитана.

Линц поднялся по трапу, приподнял руку и легонько помахал мне на прощание. Теперь все, даже батальон «командос» не вырвет Линца из лап первого помощника капитана.

Я вернулся к автомашине, осмотрел блестящий бок кузова и еще не успел принять никакого решения, как возле меня появился страховой агент.

– Извините, сэр! У вас есть страховой полис?

– Конечно! – Я предъявил ему документ, и мы договорились, что через три часа я смогу взять свою машину в полном порядке. Если бы мне это сказали в Советском Союзе, я мог бы без всякого риска заключать пари, что через три часа ничего не будет. Здесь же я передал агенту ключи, взял такси и поехал посмотреть знаменитое европейское кладбище, которое поразило меня красотой надгробий, чистотой и ухоженностью. Оно было огромным, поэтому я погулял только по ближним аллеям и вернулся назад. Три часа еще не истекли, поэтому я пошел в ресторан, плотно позавтракал, а тут и время подошло – мой голубой «опель» красовался на стоянке, будто его и не обдирали. Страховой агент вырвал из полисной книжки листок, я расписался на нем и неторопливо двинулся в обратный путь. Белый «опель» вынырнул откуда-то из узкой улочки и пошел следом…

В конце недели я собрался с ребятами на уик-энд к Суэцу на Красное море. Они пригласили нескольких девушек, которые работали по линии ГКЭС. Среди них я увидел Галю. Она поприветствовала меня как старого знакомого и показала место возле себя. Я не успел сесть, меня поймал за руку Рудаков, выполнявший роль адъютанта при Пожарском, а фактически состоявший на службе ГРУ.

– Зайди быстренько в посольство, – сказал он.

– Но там же никого, кроме дежурного, сегодня суббота, – попытался я отвертеться.

– Тот, кому ты нужен, есть.

И я, как молодой кобель, которому очень уж хотелось пофлиртовать с дамочкой, после окрика хозяина поджал хвост и поплелся в посольство.

В кабинете, кроме Шеина, были Визгун и незнакомый мне штатский. Он пожал мою руку, улыбнулся, но фамилию и звание не сказал.

– Я привез вам благодарность начальника Второго управления Генштаба.

Я знал, что это за Второе управление – это было ГРУ.

– Ваш знакомый оправдал наши надежды и возвратил свой долг, – он вытащил из внутреннего кармана небольшую пачку долларов и протянул мне. Я неуверенно взглянул на Шеина.

– Берите, берите, это ваша премия! – улыбнулся довольный советник-посланник.

– Это надо сдать начфину? – спросил я, а сам подумал: «На кой черт мне ваша премия? Сдали бы сами ее начфину, и нечего тут изображать добрых дядей».

– ГРУ перед начфинами не отчитывается, – подчеркнул гость. – Если у вас к нам вопросов нет, то пожелаем вам здоровья и успехов. Отдыхайте! Куда-нибудь поедете?

– Мы собрались на Красное море, но я уже опоздал, они уехали. Ничего, в другой раз поеду.

Шеин нажал кнопку на пульте, вошел Рудаков.

– Алексей Федорович, окажите нам любезность, – обратился к нему Шеин. – Молодой человек отстал от автобуса.

– Я в курсе, – с готовностью ответил Рудаков. – Мы догоним!

Он был вышколенный штабист и по тому, как со мной обращался советник-посланник и тепло прощался гость из Москвы, знал, что надо делать. Этот служака в чине майора был спесивый. Полковники стояли перед ним навытяжку, он мог убедить Пожарского и прервать командировку любому из них. Только переводчики плевали на него, они были независимы, потому что их не хватало, и Рудаков не смог бы ни одного отправить на Большую землю. Оттого он и ненавидел эту братию, которая при нем старалась говорить по-английски, чтобы посильнее унизить этого солдафончика.

Передо мной он распахнул дверцу автомобиля и сделал приглашающий жест. Это уже было слишком, но вряд ли его унижало, такой уж он был породы.

Через полчаса мы догнали автобус. Рудаков резко зашел ему наперед и остановился, заставив шофера-араба нажать на тормоза.

– Желаю хорошо отдохнуть! – выдал он на прощанье свою дежурную улыбку.

Водитель открыл дверь, и меня встретил шум удивленных возгласов.

– Это как же шкура барабанная согласилась тебя подвезти? – спросил за всех Борис Бушагин и сложил трубочкой свои толстые губы, ожидая ответа. Все замолчали, им было интересно.

– Я же родственник адмирала, – похвалился я.

Все дружно протянули:

– А-а-а-а!

И только Бушагин ухмыльнулся:

– Это какого же адмирала? Головина? Из царского флота?

– Борька, отстань ты от него! – прикрикнула на Бушагина Галя, и я благодарно погладил ее руку.

Красное море я видел впервые и смотрел, что делали ветераны. Они выстроились в ряд и упражнялись, кто дальше забросит бутылку с кока-колой. Потом Бушагин взял плетеную сумку, полную всякой выпивки, и пошел в море, все дальше и дальше к коралловому поясу. Там он утопил сумку и вернулся на берег. Все надели белые рубашки с длинным рукавом, застегнули пуговицы и пошли купаться в море.

– Хочешь, отвечу на все твои вопросы? – спросила Галя и села рядом со мной на теплый песок.

– Было бы неплохо, – ответил я ей с улыбкой.

– К обеду наступит отлив, и все наши бутылки будут у самого берега в песке, прохладные. А в рубашках купаются потому, что плотность воды здесь высокая, и капли на тебе, как увеличительное стекло, – могут быть ожоги. А насчет плотности – иди в воду и увидишь. Захочешь утонуть – не утонешь. – Она легко поднялась и неторопливо, кокетливо, уверенная, что я любуюсь ее фигурой, пошла в воду. Я побежал следом, обогнал ее, разбрызгивая яркое серебро воды и радуясь прекрасному дню, предстоящему отдыху и, пожалуй, тому, что моя миссия разведчика наконец-то удалась. До этого я имел знакомства с немцем, датчанином, одной англичанкой и китайцем из Сингапура. На всех я давал информацию, но сам чувствовал, что это не то, что надо. Они шли мне только в счет, а первым по-настоящему был Линц. И, видно, не случайно мне дали премию за этого немца. Я же не кретин, который не понимает, почему приехал московский гость. Безусловно, не ради меня, но и не ради Визгуна. Очевидно, моя персона имеет к этому отношение, слегка возгордился я собственной значимостью.

Генка Волошин, толстый верблюд в ластах, маске и с подводным ружьем, шел задом в глубину. А я еще не знал, какое это удовольствие – подводная охота в Красном море. Мы поплавали с Галей у самого кораллового пояса, перебрасываясь незначительными фразами. Но когда я поплыл за кораллы, Галя остановила меня:

– Не надо туда заплывать. Это опасно. Года два назад акула отхватила ногу немецкой туристке. Та просто чудом осталась жива.

Напуганный ее предупреждением, я вернулся. Если честно признаться, акулы, с которыми я никогда не встречался, кроме империалистических, вызывали у меня безотчетный страх, и я поделился своими опасениями:

– Значит, это опасное место?

– Нет, – ответила Галя, распластавшись спиной на воде и доказывая мне достоинства плотной воды Красного моря. – Почему нет – я оставлю в секрете, и ты сам догадаешься.

– Галя, у меня очень плохо с терпением. Лучше сразу скажи.

– Нет! Помнишь: лучше раз увидеть… – Она повернулась на живот и легко поплыла к берегу, красиво выбрасывая руки.