Текст книги "Слуга праха"

Автор книги: Энн Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

В большинстве случаев магами рождаются, однако случается, что некоторые люди становятся ими. Магические формулы помогают им, однако, повторяю, слова не имеют решающего значения. Для Бога все языки одинаковы, он их не различает. Равно как и духи. Слабым магам заклинания приносят больше пользы, чем сильным. Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду. Ведь ты обладаешь могуществом и можешь творить чудеса без всяких заклинаний. Мы оба убедились в этом сегодня. Так не позволяй никому взять над тобой власть при помощи заклинания. Да, некоторые маги способны на это, но не позволяй одурачить себя словами. Ты должен противиться любой власти, если найдешь в себе силы. Соберись, пробуди волю и произнеси собственное заклинание, ибо заклинаний боятся не только духи, но и люди. Когда будет нужда, пропой песнь силы, песнь могущества, и ты добьешься своего. Перед тобой распахнутся все двери».

Он щелкнул пальцами и, немного помолчав, продолжил:

«И последнее. Ни один человек на земле не знает, что ожидает его за порогом истинной смерти. Духам известно больше: они видят сверкающие лестницы, ведущие на небеса, любуются цветущими деревьями в райском саду, общаются с душами мертвых, видят вспышки Божественного света – поверь, он то и дело вспыхивает, правда, лишь на короткое мгновение. Но и духам не дано знать наверняка, что лежит за гранью истинной смерти. Никому из тех, кто действительно покинул землю и сонм обреченных скитаться над ней духов, не довелось вернуться. Они могут приходить и даже беседовать с нами, однако их нельзя заставить вернуться. Только Бог или сами мертвые решают, появиться здесь или нет. Так что не верь тому, кто станет утверждать, будто ему известно о небесах все. Все, что мы с тобой когда-либо узнаем о высших сферах, о духах или об ангелах, будет связано только с землей, но никак не с царством смерти. Ты понял?»

«Да, – кивнул я. – Кажется, понял. Но почему ты сказал, что цель жизни состоит в любви и стремлении к знаниям? Я имею в виду, почему так сложилось? Почему необходимо провести жизнь в неуклонном следовании этим заветам?»

«Глупый вопрос, – пожал плечами Зурван. – Какая разница, почему так должно быть, – должно, и все. Цель жизни – в любви и стремлении к знаниям. – Он вздохнул. – Давай представим, что отвечаем на этот вопрос кому-то другому… Так почему же необходимо провести жизнь в любви и стремлении к познанию? Грубого, невежественного человека, наверное, удовлетворил бы такой ответ: „Потому что это самый безопасный способ прожить жизнь“. Человеку выдающемуся я бы ответил так: „Такая жизнь принесет славу и награды“. Тому, кто ослеплен себялюбием, я объяснил бы так: „Забота о бедных, голодных и угнетенных, умение думать о других, любовь и знания принесут твоей душе мир и покой в конце жизни“. – Он снова пожал плечами. – А самих угнетенных я утешил бы так: „Ваша боль, ваша мучительная боль утихнет, страдания прекратятся“».

«Понимаю», – кивнул я и улыбнулся, ибо неожиданно испытал удовлетворение.

«Не сомневаюсь, – сказал он. – Уверен, что ты понял».

Я вдруг снова расплакался.

«Неужели нет одного-единственного слова… какого-то девиза?»

«Что ты имеешь в виду?»

«Очень трудно любить и учиться. Человек может заблуждаться, совершать ужасные ошибки, причинять боль другим. Так неужели нет предупреждающего слова? В древнееврейском есть слово „аль ташет“, что означает „не навреди, не разрушь“».

Меня душили слезы, и я с трудом выдавливал из себя каждое слово, снова и снова повторяя: «Аль ташет… аль ташет… аль ташет…» – последний раз едва слышным шепотом.

Какое-то время Зурван мрачно размышлял.

«Нет, такого слова не существует. Мы не можем распевать „аль ташет“ до тех пор, пока это не станет делать весь мир».

«А настанет ли время, когда весь мир будет петь одну и ту же песню?»

«Этого никто не знает. Ни мидийцы, ни евреи, ни египтяне, ни воины северных земель – никто. Помни, я рассказал тебе все, что мне известно. Остальное – болтовня и слухи. А теперь дай слово, что будешь служить мне, а я дам слово, что, пока я жив, ты не будешь знать боли, ибо это в моей власти».

«Даю слово, – пообещал я. – И благодарю за терпение. Мне кажется, я был добр в своей смертной жизни».

«Так почему же ты плачешь?»

«Потому что не желаю испытывать ненависть и гнев. Я хочу любить и накапливать знания».

«Прекрасно. Ты будешь любить и учиться. А теперь уже ночь. Я стар и очень устал. И хочу почитать перед сном – есть у меня такая привычка. А ты отправляйся в прах и спи, пока я не позову. Не слушай никого, кроме меня. Скорее всего, тебя никто не потревожит, но кто знает, что может прийти в голову демонам – эти злобные и завистливые ангелы способны на все. Откликайся только на мой голос. Потом мы вместе займемся делом. Если тебя все-таки вызовут, разбуди меня. Впрочем, я за тебя не беспокоюсь… С твоей силой я достигну всего, о чем мечтаю в этом мире».

«Всего, о чем мечтаешь? А каковы твои желания? Я не могу…»

«Не волнуйся, сын мой. Речь идет главным образом о книгах, – успокоил меня Зурван. – Богатство нужно мне лишь для того, чтобы создавать вокруг себя красоту. То, что ты видишь, свидетельствует о моем немалом благосостоянии. Однако прежде всего меня интересуют рукописи. Я хочу получать их из всех уголков света – от каменных пещер на севере до египетских городов на юге. И ты поможешь мне. Я научу тебя всему, и к моменту моей смерти ты обретешь достаточную силу, чтобы противостоять повелителям, которые будут ее недостойны. А теперь отправляйся в прах».

«Я люблю тебя, повелитель», – сказал я.

«Ладно, ладно, – отмахнулся он. – Я тоже полюблю тебя со временем. Настанет день, и ты будешь свидетелем моей смерти».

«Ты любишь меня? Я имею в виду именно меня… Меня ты любишь?»

«Люблю, люблю, мой юный сердитый дух. Именно тебя. Ты больше ни о чем не хочешь спросить, прежде чем я отправлю тебя спать?»

«А должен? О чем?»

«О ханаанской табличке, с помощью которой тебя сделали тем, что ты есть. Ты ни разу не поинтересовался, что там написано, не попросил меня прочесть тебе или разрешить прочесть самому. Ты ведь умеешь читать?»

«Да, умею, на многих языках. Но я не желаю ее видеть. Никогда».

«Что ж, понимаю. Иди-ка обними меня и поцелуй – в губы, как делают персы, и в обе щеки, как принято у греков. И не появляйся, пока я тебя не призову».

Тепло его тела доставило мне неизъяснимое удовольствие. Я потерся лбом о его щеку и, чувствуя себя почти счастливым, усилием воли возвратился в прах и погрузился во тьму.

10

– Как я уже говорил, эта часть повести – о двух моих повелителях – будет самой короткой. Но о Зурване, о том, кем он был и чему научил меня, я хочу рассказать полностью. Сейчас я не вспомню всех, кто повелевал мной после Зурвана, но уверен, ни один из них не обладал его силой. Но что еще важнее, ни один не испытывал такой жажды знаний и желания поделиться ими. Именно его страстное стремление обучить меня и полное отсутствие страха передо мной и моей независимостью коренным образом повлияли на все мое последующее существование, включая те времена, когда я не мог воскресить в памяти его образ, его внимательные голубые глаза и растрепанную седую бороду.

Иными словами, уроки Зурвана навсегда остались со мной и помогали даже в самые мрачные периоды моей жизни.

Благодаря щедрости Кира Зурван был богатым человеком и мог позволить себе все, что хотел. Но главными своими сокровищами он считал рукописи. Много раз по его поручению я отправлялся в путь, чтобы разыскать в тайниках редчайшие манускрипты и либо украсть их, либо сообщить о них своему учителю, и тогда он покупал те, которые его заинтересовали. Библиотека Зурвана представлялась поистине огромной, а его любознательность – неиссякаемой.

Однако после первого пробуждения мне предстояло усвоить урок гораздо более интересный, чем умение путешествовать невидимым.

Мое появление стало поистине незабываемым. В нарядной, сшитой по вавилонской моде одежде с длинным рукавом я стоял в его кабинете, и мой телесный облик ничем не отличался от облика обыкновенного человека. Лучи солнца только начали проникать в комнату, и мраморный пол светился, отражая их сияние. Я так залюбовался этой картиной, что не сразу осознал, где и зачем нахожусь, и только по прошествии времени вспомнил, что имя мое – Азриэль и я мертв.

Я отправился путешествовать по дому в поисках его обитателей. Открыв дверь в спальню, я увидел расписанные стены, однако не прекрасные фрески и не изящные арочные окна поразили мое воображение, а стайка полупрозрачных существ, с пронзительными визгами и воплями отпрянувших от меня и бросившихся к постели Зурвана. Маг, как мне показалось, все еще спал.

Рассмотреть призраков было нелегко: я видел то нечеткие силуэты, то вспышки света, то оскаленные лица и не мог составить четкое представление. До меня доносились то короткие вскрики, то рычание. В конце концов я пришел к выводу, что эти существа похожи на людей, только мельче, слабее, и ведут себя словно расшалившиеся дети.

Все они собрались вокруг постели – то ли охранять Зурвана, то ли просить у него защиты. Зурван открыл глаза и долго смотрел на меня, а потом взволнованно вскочил и вновь устремил на меня полный недоумения взгляд, как будто не верил тому, что видел.

«Разве ты не помнишь, что было вчера, мой повелитель? – удивился я. – Ведь ты, конечно, не забыл, как я пришел в твой дом, и ты отправил меня спать, пообещав, что утром снова призовешь?»

Он кивнул и замахал руками, отгоняя тех, кто столпился возле постели. Наконец обставленная по всем греческим канонам комната с чудесными фресками на стенах опустела. Я остался стоять в ногах постели.

«Что я сделал не так, учитель?» – спросил я.

«Я звал тебя во сне, и ты услышал – вот в чем дело. А это значит, ты обладаешь гораздо большей силой, чем я предполагал. Я лежал в полудреме, размышляя о тебе, и этого оказалось достаточно, чтобы ты восстал из праха. Кстати, твой прах вон там. – Он ткнул пальцем в шкатулку возле постели. – Я к нему не прикасался. Ты пробудился в ответ на мои мысли».

Зурван повернулся на бок, спустил ноги на пол и встал, завернувшись в простыню, словно в длинную тогу.

«Мы найдем применение твоей силе, однако она не станет средством достижения моих или чьих-либо еще целей».

Зурван погрузился в размышления.

«Отправляйся обратно в прах, – наконец заговорил он. – И возвращайся во плоти по моему зову. Приходи на агору в полдень. Буду ждать тебя в таверне. Я хочу, чтобы ты явился во плоти, полностью одетый, самостоятельно добрался от моего дома до агоры и отыскал меня, лишь повторяя мое имя».

Я сделал все, как он велел, однако, окунувшись в пуховую мягкость тьмы, не переставал недоумевать, почему вдруг пробудился в другой комнате – не там, где оставил Зурвана накануне… Но вскоре я заснул. Сон приходил урывками, как бывает, когда человеку не удается провалиться в беспамятство и он только дремлет, но тем не менее я хорошо отдохнул.

Почувствовав, что наступил полдень, я, во плоти и одетый как положено, вернулся в гостиную. Чтобы убедиться в том, что руки и ноги у меня на месте, а волосы и борода аккуратно расчесаны, мне достаточно было быстро провести по себе руками и мысленно пожелать этого. Но в комнате стояло большое отполированное зеркало, и я несказанно удивился, заметив собственное отражение, ибо прежде считал, что призраки и духи не отражаются в зеркалах. И тут мне пришла в голову мысль: «Да, конечно, я обязан немедленно предстать перед повелителем, но почему бы прежде не повидать еще кое-кого?»

«Ну, покажитесь вы, мелкие трусливые твари!» – крикнул я во весь голос.

И мгновенно комнату заполнили маленькие духи. Все как один они смотрели на меня с почтительным страхом. Они практически не шевелились, и застывшая масса их тел казалась многослойной, словно они смешивались, проникали друг в друга. Среди множества крохотных лиц и конечностей я отчетливо разглядел несколько высоких четких фигур, но и они поглядывали на меня с опаской.

«Покажитесь!» – вновь потребовал я, и духов стало еще больше.

Некоторые выглядели измученными и жалкими – похоже, это были духи тех, кто умер совсем недавно. Один из таких несчастных приветственно поднял руку.

«Куда идти?» – спросил он.

«Не знаю, брат», – ответил я.

Я выглянул в сад – и там было полно духов, причем я видел их совершенно ясно. Возможно, потому, что они оставались совершенно неподвижными, словно пригвожденными к месту. Мне вспомнилось, как на меня напали во дворце, в первые минуты моего приобщения к сонму духов. И как только это воспоминание всплыло в моей памяти, картина резко изменилась.

На безмолвных и неподвижных призраков с воем и воплями отовсюду налетели злобные духи – точно как те, что когда-то атаковали меня.

«Назад! – завопил я, удивляясь собственному грозному рыку. – Убирайтесь!»

Твари отпрянули. Но один дух все же сумел вцепиться в меня, однако не причинил никакого вреда. Резко развернувшись, я треснул его кулаком и выкрикнул проклятие, а потом велел ему исчезнуть и спрятаться в укромном месте, не то я его уничтожу. Он в панике бросился прочь и мгновенно растворился.

В комнате вновь стало тихо, впрочем, прищурившись, я увидел множество мелких духов, застывших в ожидании.

Но тут возле самого уха отчетливо прозвучал голос: «Я велел тебе прийти на агору и отыскать меня в таверне».

Конечно, это был Зурван.

«Мне что, карту тебе нарисовать? – поинтересовался он. – Ты забыл мой приказ? Немедленно отправляйся в путь и разыщи меня. Не смей задерживаться и не обращай внимания ни на живых, ни на мертвых».

Я занервничал, ибо понимал, что проявил неповиновение. Безусловно, я отлично помнил приказ повелителя, как помнил и сегодняшнее утро, ведь я так старательно все запоминал. Поспешно покинув дом, я вышел на улицу.

Это была моя первая прогулка по Милету. Передо мной открылся прекрасный греческий город, овеваемый свежим морским воздухом. Повсюду я видел великолепные, отделанные мрамором сооружения, просторные площади, на которых собирались люди, крохотные лавки и торговые лотки, жилые дома с глубокими нитями под алтари, фонтаны… Над всей этой красотой в небе сияли облака, отражавшие голубизну моря. Наконец я добрался до площади, на которой шумел базар, и заметил таверну под ярким, колыхавшимся на ветру навесом. Я увидел ожидавшего меня Зурвана и остановился перед ним.

«Сядь, – приказал он. – И объясни, почему, выходя из дома, ты открыл дверь, а не прошел сквозь нее».

«Я не знал, что во плоти могу проходить сквозь предметы. Ты же велел явиться к тебе в телесном образе. Ты сердишься на меня? Вокруг так и толпились духи! Я никогда не видел столько, поэтому зрелище привлекло меня и задержало…»

«Хватит болтать, – прервал меня Зурван. – Я не просил тебя делиться со мной мыслями, а лишь поинтересовался, почему ты не потрудился пройти сквозь дверь. Знай, что даже если ты в теле, это не мешает тебе проникать сквозь двери, ибо то, что делает твердым его, не делает твердой дверь. Понятно? А теперь исчезни и появись здесь снова. Таверна почти пуста, никто ничего не заметит. Ну, давай».

Я исполнил приказание. Ощущение было восхитительным, и мне вдруг стало весело.

Выражение лица Зурвана тоже изменилось, стало более доброжелательным. Он попросил меня рассказать обо всем, что я видел.

Когда я закончил, он спросил: «Ответь, а при жизни ты встречался с духами? Только говори сразу, не задумываясь и не напрягая память».

«Да, встречался», – кивнул я.

Вспоминать было мучительно, и я не смог воскресить в памяти подробности, да и не хотел. При мысли о пережитом предательстве меня душила ненависть.

«Я знал. – Зурван вздохнул. – Кир говорил мне, но речь его была туманна, и я засомневался, что понял его правильно. Кир как-то по-особому любит тебя и считает, что в долгу перед тобой. Вот что, мы с тобой отправимся в царство духов, чтобы у тебя не осталось никаких вопросов. Но сначала ты должен меня выслушать. Имей в виду, у каждого мага есть собственное представление о местах обитания духов и о том, кто они и почему поступают так, а не иначе. Но по сути своей все духи одинаковы…»

«Тебе налить вина, повелитель? – спросил я. – Твой кубок пуст».

«Почему ты осмелился перебить меня таким вопросом?»

«Потому что тебя мучит жажда», – ответил я.

«Ну что мне с тобой делать? – посетовал маг. – Как удержать твое внимание и заставить слушать?»

Я обернулся и жестом подозвал мальчишку, разносившего вино. Тот поспешно подошел, наполнил кубок мага и поинтересовался, не подать ли что-то для меня. Он обращался ко мне с поразительным почтением, даже с большим, чем к Зурвану, и я не сразу догадался, что причиной тому мой вавилонский облик: обильно украшенная драгоценными камнями и вышивкой одежда, аккуратно подстриженные волосы и борода.

Я сказал мальчику, что мне ничего не нужно, и хотел вознаградить его, но у меня не было денег. Тут я заметил на столе несколько серебряных сиклей и отдал ребенку. Он отошел от стола.

Зурван сидел, подперев голову руками, и молча наблюдал за мной.

«Да, кажется, я понимаю…» – проговорил он.

«Что именно?» – спросил я.

«Ты независим от рождения и никому не станешь подчиняться. Весь ханаанский ритуал, описанный в табличке…»

«Тебе обязательно вспоминать об этой отвратительной табличке?» – снова перебил я мага.

«Да помолчи же наконец! Неужели тебе не приходилось разговаривать со старшими, с учителями, с царем? Прекрати встревать в разговор и слушай! Будь ты неладен, Азриэль, неужели непонятно, что отныне ты бессмертен? Я могу дать тебе полезные знания. Оставь свои дерзости и не отвлекайся, а слушай внимательно. Ясно тебе?»

Я кивнул, чувствуя, как слезы подступают к глазам. Мне было стыдно, что я разгневал учителя. Достав из кармана платок, я приложил его к глазам и, к своему удивлению, увидел, что он влажный. Подумать только, влажный!

«Ну вот, наконец-то! Стоило мне рассердиться, и ты сразу стал послушным», – удовлетворенно заметил Зурван.

«А могу я уйти от тебя, если захочу?» – спросил я.

«Полагаю, что можешь, но это будет глупо с твоей стороны. А теперь соберись. Вспомни, о чем я говорил, пока тебе не пришло в голову налить мне вина».

«Ты сказал, что каждый маг будет по-своему обрисовывать границы мира духов, по-разному называть и описывать их».

Не знаю почему, но Зурван был явно удивлен моим ответом. Однако счел его вполне удовлетворительным.

«Да, правильно, – сказал он. – А теперь слушай и делай, что я велю. Осмотрись вокруг. Окинь взглядом таверну, агору, все, что есть под солнцем, и отыщи духов. Не разговаривай с ними, не обращай внимания на их призывы и приветственные жесты. Просто старайся удержать их в поле зрения. Смотри внимательно, как если бы искал что-то очень маленькое, но ценное, и не издавай при этом ни звука».

Я сделал, как он велел, ожидая, конечно, увидеть такое же множество беспокойных духов, как и в доме Зурвана. Ничего подобного! Не было ни злобных демонов, ни мятущихся душ мертвых. Я заметил лишь духов, которые бродили по таверне, то ли ища что-то, то ли пытаясь заговорить с людьми…

«А теперь, – приказал маг, – смотри дальше, забудь про обреченные на земные скитания души мертвых, на тех, кто перешел в другой мир недавно, и постарайся увидеть старых духов».

Я повиновался, и снова передо мной предстали те совершенно прозрачные, но схожие формой с людьми твари, с неподвижными взглядами и застывшими выражениями на лицах. Они заполонили всю площадь. Многие смотрели и жестами указывали прямо на меня, другие не обращали внимания. Я поднял глаза, увидел, что небо над агорой буквально кишит ими, и вскрикнул от удивления. Духи не казались взволнованными, сердитыми или растерянными – нет, они походили скорее на стражей, защитников живых, на богов или ангелов. Перемещались они стремительно. Должен сказать, что все духи не стоят на месте, только тени мертвых передвигаются неумело и неуклюже, старые духи – медленно и совсем по-человечески, а эти ангельские создания летали весело и так быстро, что я и не пытался за ними уследить.

Потрясенный красотой этих воздушных существ, поднимавшихся к самому солнцу, я не удержался от восторженных возгласов. И тут я увидел крадущегося ко мне духа, снедаемого голодом и отчаянием. Вздрогнув от ужаса, я отпрянул. Некоторые духи, наметив это, стали привлекать ко мне внимание остальных. Среди них были создания, представлявшие собой нечто среднее между духами мертвых и ангелами, и я отчетливо видел, как с ними сливаются другие, свирепые и злобные существа, беспорядочно метавшиеся из стороны в сторону, жутко гримасничавшие и указывавшие на меня. Потрясая кулаками, они явно искали драки.

Облако духов становилось все более плотным. Я уже не видел ни навеса над таверной, ни мостовой, ни домов на другой стороне агоры. Все пространство принадлежало только им, духам. Вдруг я ощутил чье-то прикосновение – теплое прикосновение живого человека: это Зурван тронул меня рукой.

«Сделайся невидимым, – приказал он, – и как можно плотнее окутай меня собой, а потом поднимайся и улетай отсюда. Я останусь во плоти, ибо не могу иначе, но ты защитишь меня и укроешь своим невидимым телом».

Я обернулся на него, пораженный живой яркостью его облика. Я начал исполнять приказание, расправляя и растягивая каждую клеточку тела и обвиваясь вокруг Зурвана, пока полностью не укрыл его собой. Вместе с ним я вылетел из таверны и начал подниматься все выше и выше, пробираясь сквозь толпы духов. Самые злобные демоны поначалу опешили, но быстро пришли в себя и принялись выть и шипеть, стараясь удержать нас, но я отпихивал их и летел дальше.

Мы поднялись над городом, и теперь он раскинулся далеко внизу. Снова я любовался видом полуострова, уходящего далеко в море, стоявшими на якоре судами с развевавшимися флагами, наблюдал за людьми, занятыми какой-то работой, на первый взгляд бессмысленной, но безусловно полезной.

«Унеси меня в горы, – велел Зурван. – На далекую и самую высокую в мире гору. Вокруг нее вращается солнце, на ее вершине обитают боги, – гору эту называют Меру. Лети туда».

Мы поднялись еще выше и полетели над пустыней. Потом я увидел внизу города Вавилонии, похожие на прекрасные цветы… Или, скорее, ловушки… Да, ловушки, привлекавшие богов и заставлявшие их спускаться с небес, подобно тому как цветы заманивают в свои объятия пчел.

«На север, – приказал маг, – дальше на север. Заверни меня в одеяла, чтобы я не замерз, и оберегай от опасностей. Ты должен лететь так быстро, как только можешь, до тех пор, пока я не закричу от боли».

Я послушно запеленал его в мягкое шерстяное одеяло, еще тщательнее окружил своей невидимой плотью и помчался на север. Мы летели все дальше и дальше. Далеко внизу виднелись только снежные шапки гор да редкие долины, в основном заснеженные и пустые, лишь кое-где паслись стада или табуны лошадей.

«Меру, – напомнил мне маг. – Ты должен отыскать гору Меру».

Я напрягал разум, но в конце концов понял, что все мои усилия напрасны.

«Здесь нет никакой Меру», – сказал я.

«Так я и думал, – вздохнул Зурван. – Давай-ка приземлимся вон там, в долине, где пасутся кони. Спускайся».

Вскоре мы оказались на земле. Я не стал снимать с него одеяло и по-прежнему укрывал его собой от посторонних глаз. Мне было приятно сознавать, что наши лица почти соприкасаются.

«Есть древняя легенда о великой горе Меру, – заговорил Зурван. – Эта гора послужила прообразом всех зиккуратов и пирамид, возведенных разными народами, хотя сами строители имели о ней весьма туманное представление. В честь этой горы создавались высочайшие храмы по всему миру. А теперь отпусти меня, Азриэль. Верни себе плотскую форму и хорошенько вооружись, чтобы в случае необходимости дать достойный отпор здешним воинам. Убей любого, кто попытается напасть на меня».

Я отпустил его и поставил на ноги. Несмотря на теплое одеяло, маг дрожал от холода. Несколько пастухов заметили нас и бросились за защитой к вооруженным всадникам – их было человек шесть, и они, видимо, играли роль стражников. Снежный покров был прекрасен, но я сознавал, насколько он холоден, и понимал, что Зурван замерз. Тогда я обнял мага и приказал своему телу греть его. Кажется, мне это удалось: Зурван почувствовал себя лучше.

Тем временем нас окружили конные воины: от них пахло хуже, чем от их лошадей. Мой повелитель обратился к ним на каком-то странном языке, которого я никогда не слышал, но тем не менее понимал каждое слово: Зурван спросил, где находится гора, почитаемая как центр вселенной.

Воины поначалу опешили, потом заспорили и, в конце концов, замахали руками приблизительно в одном и том же направлении – на север. Однако они признались, что точное местонахождение горы им неизвестно и никто никогда ее не видел.

«Стань опять невидимым, – приказал повелитель, – и унеси меня отсюда. Оставим их теряться в догадках. Они не причинят нам вреда, а что они подумают, нас не касается».

И вновь мы летели на север. Ветер сделался ледяным, и я понимал, что маг с трудом переносит такую стужу. Однако я не представлял, как еще защитить его. Мысленным приказом я создал несколько шкур и завернул в них мага, а потом как можно сильнее разогрел собственное тело, но перестарался и едва не обжег своего повелителя.

«Меру, – упорно повторял он. – Меру…»

Но это не помогло нам сориентироваться, и неожиданно Зурван отдал новый приказ: «Отнеси меня домой, Азриэль. И как можно скорее».

Я помчался в обратный путь. Вокруг стоял ужасный рев, земля под нами практически исчезла, сменившись белой круговертью. Со всех сторон на нас пытались наброситься духи, но какая-то сила – возможно, наша собственная – отбрасывала их, не позволяя приблизиться. Вскоре перед глазами возникло желтое полотно пустыни, а еще через несколько мгновений раскинулась панорама Милета, и почти сразу мы оказались в доме Зурвана. Не снимая с мага шкур и одеяла, я положил его на кровать.

Мелкие духи в почтении замерли возле ложа хозяина.

«Еды и питья», – коротко велел он.

Духи поспешно бросились выполнять приказание и вскоре принесли чашу бульона и золотой кубок с вином. Кубок был великолепен – как, впрочем, и все, что создавалось в то время греческими мастерами, – гораздо более изящный и изысканно украшенный в сравнении с изделиями Востока.

Я волновался за Зурвана, поскольку он сильно замерз. Я лег на него, чтобы согреть своим теплом, обвился вокруг, сжал в объятиях и отстранился только тогда, когда кожа мага приобрела естественный цвет и голубые глаза широко открылись.

Мелкие духи помогли хозяину сесть и принялись кормить его с ложки, то и дело поднося к губам кубок.

Я устроился в ногах, невольно испытывая гордость за то, что не нуждался в пище и практически не устал.

Прошло много времени, прежде чем Зурван повернулся ко мне.

«Ты все сделал правильно, – сказал он. – Просто великолепно».

«Но ведь я так и не нашел гору», – возразил я.

Зурван рассмеялся.

«И скорее всего, никогда не найдешь. Так же, как и я. Вероятно, ее никому не отыскать. – Он жестом велел духам убираться, и комната мгновенно опустела. – Каждый человек хранит в памяти когда-то услышанную историю, которую считает либо правдивой, либо просто очень красивой. Для меня такой историей стало предание о священной горе. И слухи о твоей силе. Я побывал на вершине мира и собственными глазами убедился, что Меру – не реальная гора, как я прежде думал, а лишь плод моего воображения, мнимый идеал».

Зурван замолчал, и к его лицу вернулось прежнее оживленное выражение, вытеснившее следы усталости. В обращенном на меня взгляде явственно читалось восхищение.

«Скажи, Азриэль, – снова заговорил он, – чему научило тебя это путешествие? Что ты увидел?»

«Первое и главное: я узнал, что это возможно», – ответил я и поведал магу обо всем, что привлекло мое внимание, и о том, что города показались мне ловушками, заманивающими богов.

Мои слова удивили и позабавили его.

«Они задуманы и построены специально для того, чтобы привлекать богов, побуждать их прервать свой вечный полет и спуститься – в храм Мардука, например. Или на гору, о которой ты говорил. Города покрыли всю землю и торчат, как протянутые руки, нет, как причудливые двери, ведущие на землю, своего рода врата – да, именно врата, это слово должно больше понравиться жрецам. Уверен, что Вавилон – Врата богов».

«Каждый город служит вратами какому-нибудь богу», – презрительно хмыкнул Зурван.

«А те веселые духи, высшие существа, что беззаботно сновали в воздухе, проникали в срединных духов и оставались невидимыми для мертвых, – кто они?»

«Я уже говорил, у каждого мага есть собственное мнение, но ты видел все своими глазами, точнее, почти все. Со временем тебе откроется еще больше, но уже сейчас ты получил доказательство своей силы и убедился в их уважительном отношении к ней. Теперь ты знаешь, что срединные, как ты их назвал, духи не могут причинить тебе вред, а демоны и вовсе глупы и трусливы – достаточно лишь грозного взгляда, чтобы они обратились в бегство. Ты сам убедился».

«Но что все это значит, учитель?»

«То, о чем я говорил вчера. И больше нам выяснить не дано. Те из срединных духов, кто весел и беззаботен, поднимаются на самый верх, слабые, жалкие, унылые остаются между небом и землей, а что касается демонов… Никто не знает, откуда они берутся. Все ли они были когда-то людьми? Не думаю. Могут ли они подчинять себе и сбивать с толку людей? Да, уверен, могут. Но запомни: ты – Служитель праха и не должен их бояться, ибо они слабее и не представляют опасности для тебя. Если они встанут на твоем пути, достаточно взмаха руки, чтобы отбросить их. Если кто-то осмелится вселиться в человека, которому ты покровительствуешь, и попытается управлять им, протяни свою невидимую руку, схвати наглеца и вышвырни вон. Увидишь, это нетрудно».

Зурван тяжело вздохнул.

«А сейчас я должен отдохнуть. Путешествие было слишком утомительным, ведь я всего лишь человек. Иди погуляй по городу. Оставайся во плоти, ходи, смотри и действуй как простой смертный. Не пытайся проникать сквозь двери, дабы не пугать окружающих. А если духи станут приставать к тебе или оскорблять, прогони их либо кулаками, либо силой своего гнева. Позови меня, если будет нужда. А теперь ступай».

Я с радостью выслушал приказ, поспешно встал и направился к двери, однако голос Зурвана заставил меня остановиться.

«Ты самый могущественный дух из всех, кого я встречал. Достаточно лишь взглянуть на тебя в этих великолепных голубых с золотом одеждах, на твои блестящие волосы, ниспадающие на плечи, и сомнений не остается. Видимому или невидимому, призрачному или во плоти – тебе по силам абсолютно все, для тебя нет ничего невозможного. Ты стал бы совершенным орудием зла».