Текст книги "Блюз белого вампира"

Автор книги: Эндрю Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Эндрю Фокс
Блюз белого вампира

Маме, которая купила мне комиксы «Могила Дракулы». Отцу, который сводил меня в кино на «Возвращение графа Йорга» и «Могилу Дракулы».

И отчиму, который снял со стены моей комнаты портрет Бела Лугоши после того, как у меня начались из-за него ночные кошмары.

Жизнь в Новом Орлеане великолепна и полна чудес. Роскошно одетый вампир, проходя вечером в свете газовых фонарей, привлекает к себе не больше внимания, чем сотни других диковинных созданий. Если привлекает вообще…

Энн Райс «Интервью с вампиром»

– Воистину вы поразительны, – весело сказал молодой человек. – Никак не думал, что такое возможно, однако вы снова прибавили в весе. Это когда-нибудь кончится? В вашей тучности есть что-то невероятно пошлое.

Игнасиус встал на ноги и ткнул молодого человека в грудь пластмассовой саблей.

Джон Кеннеди Тул «Заговор остолопов»

Глава первая

Джулс Дюшон был настоящим новоорлеанским вампиром. Он появился на свет и вырос в одном из рабочих районов Биг-Изи, [1]1
  «Биг-Изи» – принятое у джазовых музыкантов название Нового Орлеана. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]а позднее, после рокового укуса, там же обрел бессмертие.

Пересекая Французский квартал на своем такси – «кадиллак-флитвуд», модель середины семидесятых, – Джулс застрял в пробке на Декейтер-стрит. Автомобили плелись один за другим подобно веренице скучающих верблюдов. Хотя сиденье водителя Джулс сдвигал назад до предела, за рулем огромного «кадиллака» он умещался с трудом.

Чертов голод. Толстые пальцы, вздрогнув, крепче обхватили потертый руль. Всего лишь девять вечера, совсем рано. В прежние времена он такого голода вроде бы не испытывал. Может, это диабет? От диабета страдает половина жителей Нового Орлеана старше сорока, а Джулсу много больше. Не заехать ли в больницу для обследования?

– Да, пожалуй, надо бы, – сказал себе Джулс и почесал нос. Затем опустил солнцезащитный козырек и неохотно взглянул на пришпиленную там газетную вырезку. «Исследования доказали, что новоорлеанцы – самые тучные жители Соединенных Штатов». Вот еще новость. Открыли то, что всем давно известно. Этим ученым, поди, за такое фуфло еще деньги платят!.. Джулс глянул в зеркальце и, разумеется, своего отражения не увидел. Да и зачем?! Он и так знает, как выглядит. У него по-прежнему изысканно-бледный цвет лица. В дни его молодости женщины с ума сходили по изысканной бледности. Тогда они сказали бы, что Джулс похож на Рудольфо Валентино. Теперь он скорее напоминал пончик из известной рекламы.

«Диабет диабетом, – подумал вампир, – но если не кинуть чего-нибудь в брюхо, то можно запросто отбросить копыта».

Остановившись у светофора, Джулс обдумывал план действий. Улицы Французского квартала, сверкавшие после недавнего дождя, кишели туристами. Это плохо. Не годится, когда вокруг столько глаз.

На светофоре загорелся зеленый. Джулс пересек Канал-стрит и направился в менее оживленную часть города.

Через пару минут он неторопливо ехал мимо приюта для бездомных. Сам приют и бесплатная столовая для бедных притаились в тени надземной автострады – скоростное шоссе отделяло центральную часть города от бесконечных трущоб. Покусывая нижнюю губу, Джулс разглядывал длинную очередь. Перед дверями приюта на разбитом тротуаре толпились людские отбросы. В конце очереди Джулс приметил одну женщину. Он уже не раз видел ее в городе. Видел, как она сидела на крытых автобусных остановках и попрошайничала у закусочных. Женщина с широкой костью, как сказала бы его матушка. Толстая шоколадно-коричневая шея почти скрывалась под пестрой мешаниной из металлических бус, оставшихся с прошлогоднего карнавала, а обильная плоть выпирала из чересчур тесной безрукавки. Да, эта подойдет.

Джулс остановил «кадиллак», нажал на ветхий переключатель, отчего боковое стекло, нехотя дернувшись, опустилось, и высунулся на влажный ночной воздух.

– Слышь, детка! Как насчет того, чтобы поужинать?

Негритянка обернулась и удивленно приподняла редкие брови.

– Ты это мне, что ли?

– Ага. Есть, спрашиваю, хочешь? По-моему, хочешь.

Женщина сделала шаг в сторону белого автомобиля, взглядом оценив его внушительные размеры, затем оглядела столь же внушительные размеры белого водителя.

– Чего-нибудь продаешь, мистер? Для наркоты у меня денег нету.

Джулс тяжело вздохнул. Голод стремительно усиливался.

– Разве тут кто говорил о наркоте? Просто хочу угостить тебя ужином.

Женщина скрестила полные руки на пышной груди.

– Я и здесь ужин получу. Бесплатно.

– Брось. Ты же не хочешь хлебать тутошние помои? Я предлагаю настоящий ужин. Сандвичи с жареными устрицами и всякой всячиной. Устроим себе праздник, а? Музыку послушаем… Дай одинокому парню шанс. Ну так как?

Мысль о жареных устрицах смягчила выражение непреклонности на лице толстухи. В нерешительности она обернулась к старой беззубой женщине, стоявшей неподалеку.

– Что скажете, мисс Глория?

Мисс Глория смерила «кадиллак» испытующим взглядом и подтолкнула товарку к дороге.

– Поезжай, Бесси, дорогуша. Это лучшее предложение, что ты получила за всю неделю.

Бесси шагнула к пассажирской дверце. Металлические бусы на ее шее зазвенели в такт. Джулс наклонился, чтобы открыть ей дверь. Прежде чем сесть в машину, Бесси заявила:

– Одно условие. Если я поеду с тобой, после найдешь мне уютное местечко для ночевки. Договорились?

Джулс облизнулся, жадно разглядывая ее крупные формы в тусклом свете фонаря.

– Само собой, детка. Сегодня ночью будешь спать как никогда в жизни. Обещаю. Давай залазь.

«Кадиллак» развернулся и покатил через безлюдные улицы к авеню Святого Чарльза. Перед отелем «Колибри» Джулс остановился. Кирпичное здание гостиницы, выстроенное больше века назад, прежде было частью богатого квартала. Его стены, когда-то безупречно чистые, теперь покрывала въевшаяся за несколько десятилетий грязь. Рокочущие кондиционеры усеивали фасад здания словно металлические прыщи. Джулс любил «Колибри». Кормили здесь дешево, не закрывали на ночь, а расцвет этого заведения остался далеко в прошлом.

Электрические замки на дверцах «кадиллака» щелкнули.

– Приехали, детка.

Бесси, судя по всему, была разочарована.

– Вот черт, – протянула она, недовольно скривив рот, – я-то думала, мы поедем в какое-нибудь приличное место.

Джулс выбрался из машины.

– Это и есть приличное место. Кормят здесь отлично. Сама увидишь. Айда.

Джулс изо всех сил пытался вести себя как джентльмен. Он открыл дверь ресторана и пропустил даму вперед. Бесси неторопливо вошла и двинулась через фойе вразвалочку, будто ожиревший тюлень. Возле темной узкой лестницы в номера она помедлила. Джулсу пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не вцепиться зубами ей в шею.

Столик Джулс выбрал поближе к кухне и как можно дальше от окна. Ничто не должно отвлекать Бесси от еды. Пока они ждали, когда принесут меню и столовые приборы, Джулс развлекался, перечитывая надпись над телефоном возле кассы «ЗАПРЕЩАЕТСЯ РАЗГОВАРИВАТЬ С НЕСУЩЕСТВУЮЩИМИ СОБЕСЕДНИКАМИ». Джулс как создание некоторым образом несуществующее посчитал это предписание забавным. Выходит, когда официантка подойдет, чтобы принять заказ, и заговорит с ним, она нарушит здешние правила.

Пару минут Джулс украдкой любовался своей спутницей. Наконец его терпение лопнуло. Он привстал со стула и громко щелкнул пальцами. Одна из официанток удостоила Джулса вниманием.

– Милочка, мы сюда поужинать пришли. Нам что, ждать до завтрака?

Официантка махнула рукой:

– Не дергайся, дорогуша. Ты у меня не один. Придется подождать своей очереди.

На дверях кухни висел список предлагаемых блюд, и к тому времени, когда официантка принесла меню, Джулс успел сделать выбор.

– Дама будет сандвич с жареными устрицами, порцию красных бобов, копченые колбаски и кукурузный хлеб.

Бесси в знак протеста стукнула кулаком по столу.

– Эй, ты чего?! Я разве не могу заказать сама?

Джулс умиротворяюще похлопал ее по руке.

– Детка, это же круто, когда мужчина делает заказ для своей дамы. Ты какой сандвич будешь?

Чуточку смягчившись, Бесси повернулась к официантке:

– С соусом, майонезом, помидорами и солеными огурцами. И главное, чтоб устриц побольше!

Официантка нацарапала что-то в блокноте.

– Как скажешь, дорогуша.

Затем снова повернулась к Джулсу:

– Что-нибудь еще?

Джулс сдвинул брови.

– А мне просто кофе. Доброго горячего кофе.

Бесси удивленно раскрыла глаза.

– Так ты что, будешь просто сидеть тут и пялиться, как я ем?

– Я сыт, – наврал Джулс сквозь острые зубы, – а поглядеть на красивую женщину за едой – тоже удовольствие.

– Ну, дело твое.

Бесси глотнула воды и посмотрела на Джулса поверх кромки стакана.

– Знаешь, – сказала она, – из всех белых, что я видела в жизни, ты – самый белый.

Джулс усмехнулся, старательно пряча зубы.

– Знаю. Мне часто об этом говорят. Кое у кого из родни был рак кожи, поэтому стараюсь на солнце не вылезать.

Официантка принесла корзинку с хлебом и поставила ее перед Бесси. Джулс глянул на поданное к хлебу масло и скорчил недовольную гримасу.

– Эй, милочка!

Официантка вернулась к столику.

– В чем дело, дорогуша? – поинтересовалась она.

– Забери-ка это низкокалорийное дерьмо и принеси нам настоящего масла. Идет?

Официантка, удивленно приподняв брови, забрала масло со стола.

– Идет… Просто в наше время некоторые заботятся о своем весе…

На этот оскорбительный выпад Джулс решил внимания не обращать. Он с жадностью отхлебнул кофе и принялся смотреть, как Бесси намазывает масло толстыми слоями на хлеб. Через несколько минут притащили сандвич размером с огромный ботинок. Дюжины зажаренных устриц, как следует сдобренные соусом и майонезом, покоились между толстыми ломтями французского хлеба. Гигантскую порцию сладких бобов дополняли, едва помещаясь в тарелку, копченые колбаски. Толстый слой жира на поверхности бобов отражал мерцание зеленой неоновой вывески за окном.

Очень скоро от сандвича почти ничего не осталось. Джулс прикрыл глаза, с удовольствием предвкушая собственную трапезу. И все же где-то глубоко в подсознании настойчивый голос снова и снова повторял ему заголовок той самой злополучной статьи. «А ведь в самом деле, – подумал Джулс, – нельзя же так со своим здоровьем». Однако восхитительное предвкушение погребло под собой голос разума. Черт возьми, он всегда успеет сесть на диету. Не обязательно сегодня.

Джулс допивал третью чашку кофе, когда Бесси окончательно расправилась с ужином и смахнула с губ последние крошки. На ее тарелке крошек не осталось вовсе. Джулс отодвинул чашку и потрепал даму по пухлой руке.

– Черт меня побери! Люблю смотреть, как едят женщины. Ты точно наелась? Может, будешь что-нибудь на сладкое?

Бесси похлопала себя по круглому животу и ухмыльнулась.

– He-а. Больше ничего не влезет.

– Ладно, – Джулс взял чек со стола, – тогда пошли.

Он расплатился у кассы. Бесси приостановилась у лестницы в гостиничные номера.

– Может, наверх поднимемся? Я бы чуток полежала.

– Нет, детка. Давай немного прокатимся. У меня есть отличный домик на берегу озера. Там мы с тобой и полежим.

* * *

Подъезжая к автостраде, Джулс облегченно вздохнул. Огромный «кадиллак» чувствовал себя на хайвэе как рыба в воде, и вампиру казалось, будто он ведет яхту в открытом море. Они миновали западные пригороды. Искусственные огни цивилизации остались далеко позади, и на небо высыпали звезды. Такие ночи просто созданы для музыки. Джулс потянулся к приемнику.

– Тебе нравится старая музыка?

Бесси ухмыльнулась.

– Само собой. Мне любая музыка нравится.

Приемник Джулса всегда был настроен на волну местной радиостанции, где крутили только старую новоорлеанскую музыку. Вскоре он уже постукивал пальцами по рулю в такт Дикси Капе, Кларенсу «Фрогману» Генри и Фэтс Домино. Бесси глядела в окно, наблюдая за далекими огоньками рыболовецких судов и нефтяных платформ на Пончарт-рейн. Джулс подумал, что она, должно быть, нечасто выбирается из города.

– Как тебе поездка?

– Высший класс. – Она повернулась к Джулсу. – А водить такси интересно?.

Джулс немного убавил звук. Зря он начал разговор. С пищей дружеских отношений заводить не следует.

– Да вроде ничего. На жизнь заработать можно.

– Ты всегда этим занимался?

– He-а. Раньше служил в офисе коронера. Много лет служил. Хорошее было местечко, выгодное. Потом вместо моего шефа выбрали другого парня, тот привел своих людей, и после двадцати семи лет службы мне дали пинка под зад.

Джулс замолчал. Грустные воспоминания вырвались наружу и наполнили салон автомобиля горечью. Док Ландрю, шеф Джулса, был его лучшим другом. Почти с самого начала Ландрю знал, кто Джулс такой, и многие годы позволял ему утолять голод кровью недавно умерших. Замечательное было время. Однако город постепенно менялся. Старожилы уехали, на их место явились другие люди, которые и голосовать стали по-другому. Тогда Джулс и понял, что все в этом мире когда-нибудь заканчивается. По крайней мере все хорошее.

По радио Би-Би Кинг пел, что «Блюз – это прекрасно». Песня рассказывала о грусти, но голос Кинга, полный радости, любви к жизни и огромного воодушевления, развеял печаль Джулса. Он снова принялся барабанить пальцами по рулю. Впереди показался поворот на север, к озеру Морепа, и Джулс свернул с автострады.

Ночью дорога совсем обезлюдела. Белый «кадиллак» мчался в полном одиночестве. Свет его фар скользил по стенам рыбацких лачуг и стволам сонных кипарисов. В зарослях болотной травы аллигаторы бесшумно охотились на жирных водяных крыс и нутрий. Джулс старался не пропустить нужный поворот, откуда дорога вела к самому берегу, превращаясь в узкую грязную тропу. До ближайшего жилья там не меньше полумили. Заметив поворот, Джулс мягко сбросил скорость и двинулся в сторону заводи. Огромный белый капот навис над спуском с дороги. Джулс почувствовал, как Бесси сжала пальцами его колено.

– Мы что, почти приехали?

– Вообще-то да, – ответил Джулс, – но, знаешь… ты, наверное, прибьешь меня. Я только сейчас вспомнил, что оставил ключи от дома в городе.

Бесси отдернула руку.

– То есть как это оставил? И что, черт возьми, мы теперь делать будем?!

Влажная галька хрустела под колесами «кадиллака». Джулс подъехал к берегу и остановился у самой кромки мутной воды.

– Не бери в голову, детка. Гляди, заднее сиденье тут не меньше Аляски. Вот увидишь, никто нам не помешает, будто мы и правда в уютном домике.

– Что за дерьмо, – ворчала Бесси. – Каждый раз одно и то же. Всегда на заднем сиденье.

Джулс выключил зажигание.

– Эй! Но ужин-то был что надо? Разве не так?

– Правда твоя, – неохотно признала Бесси, – ужин был очень даже ничего.

Джулс повернул ключ зажигания так, чтобы работал приемник, открыл дверь и тяжело выбрался из машины. Воздух оказался неожиданно прохладным. «Это потому что близко вода», – подумал Джулс.

– Вылезь-ка на минутку, – сказал он Бесси, – я отодвину сиденье вперед.

Она даже не шевельнулась.

– Тут, поди, змеи есть?

Джулс тяжело вздохнул. К этому времени его уже трясло от голода, а выпитый кофе, казалось, прожигал дыру в пустом желудке.

– Нету здесь змей. А если и были, то испугались шума и расползлись. Давай выходи.

Бесси опасливо раскрыла дверь и вылезла из автомобиля. Джулс нажал кнопку, переднее сиденье ожило и поползло со скоростью тяжело раненной улитки. Через пару минут оно замерло, упершись в приборную доску.

– Можно залезать обратно? – спросила Бесси.

Джулс подошел к багажнику.

– Подожди еще минутку.

Из багажника он достал сложенный в несколько раз брезент и огромный противень. Затем открыл заднюю дверь и стал неуклюже застилать брезентом сиденья. Противень поставил на пол, после чего обогнул машину и открыл Бесси дверь.

– Какого черта ты сюда брезент постелил? – более чем недовольно спросила она.

– Сиденья из натуральной кожи. Беречь надо, а то ни черта от них не останется. Твоя мама разве не закрывала хорошую мебель чехлами? Это то же самое. Мы с тобой оба не худенькие, наделаем тут дел. Так что с сиденьями надо поосторожнее.

Бесси обиженно задрала нос, но в машину все-таки забралась. Сняла свои карнавальные бусы и бросила их на пол.

Хотя переднее сиденье плотно прижималось к рулю, места внутри было не так уж много. Бесси принялась вертеться с боку на бок, пытаясь устроиться поудобней, и рукой задела противень.

– А эта штука какого черта тут делает?

Джулс вгляделся в темноту.

– Какая штука? Ах ты, дьявол меня побери. Поди, кто-то из пассажиров оставил. Вот придурок! Ладно уж, нам ведь это не помешает, верно?

Джулс подождал, когда Бесси перестанет вертеться. Теперь предстояло самое сложное – надо было на нее взобраться. Джулс приступил к делу. Ему казалось, что, хватаясь за неверные опоры, он карабкается вверх по скале из студня.

– Ай! Осторожней коленями маши, кретин.

– Прости, детка.

Наконец с огромным трудом Джулсу удалось занять удобное положение. Сердце его бешено колотилось. Задыхаясь от усталости, он уткнулся холодным носом в теплую ароматную шею Бесси. Что за чудесный запах! Джулс попытался определить, из чего он состоит. Определенно корица, затем немного шоколада или масла какао и, вне всякого сомнения, острый душок копченых колбасок, которые Бесси съела час назад. Джулс поцеловал ее шею, чувствуя, как рот быстро наполняется слюной. «Боже, благослови Новый Орлеан, – подумал Джулс, – за лучшую еду на всем проклятом свете».

– Ах, милый, – проворковала Бесси, – обещаю, тебе понравится.

– Да, детка. Я уже так давно, так давно…

Голос Ареты Фрэнклин [2]2
  Арета Фрэнклин (р. 1942) – американская певица, которую называют королевой соула.


[Закрыть]вырвался из динамиков и поплыл над окрестными топями. «У меня есть то, что ты хочешь», – пела она. Безумный голод отчаянно требовал утоления, и Джулс сдался. Он куснул влажную шею Бесси, пытаясь найти яремную вену. Ничего не получилось. Он кусал все сильнее и сильнее, но чувствовал одну только плоть. Воротник из толстого слоя жира делал эту шею почти неуязвимой.

– Да, милый, кусай, кусай…

– Да, детка, да, – бормотал Джулс, и в его голосе отчетливо звучал ужас.

Бесси завертелась под ним.

– Слышь, а одежду-то снимать будем? Мы же тут с тобой как селедки в бочке. Ни рукой не пошевелишь, ни ногой.

– Давай я сам чего-нибудь придумаю, ладно?

Вот черт! Что же делать? На то, чтобы вернуться в город и начать все сначала, сил у него уже не осталось. Рубашка взмокла от пота, хотя в спину из открытой двери дул прохладный ветерок. Целуя Бесси, Джулс лихорадочно искал выход. Она снова застонала, на этот раз еще громче, и складки жира колыхнулись под пересохшими губами Джулса. У него возникла идея. Отчаянная идея, но вдруг сработает? Он забрался Бесси под платье с надеждой, что еще не забыл, что и где там должно находиться. Ноги ее слегка раздвинулись, но самое сложное для толстых пальцев Джулса было впереди. Это напоминало игру в жмурки среди зыбучих песков. Ага, вот и трусики. Значит, двигается он в правильном направлении. Только бы вспомнить, только бы… Есть! Судя по всему, он попал в яблочко. Бесси застонала сильнее, спина ее выгнулась от удовольствия, шея напряглась, и на ней, словно Атлантида из морских глубин, показалась толстая вена. В эту же секунду Джулс впился в нее зубами как можно сильнее.

– Да, милый, да!

Оказалось, недостаточно глубоко. «Вот черт, – думал Джулс, – шкура будто у слона». Но первая благословенная струйка крови все-таки попала ему в рот. Из последних сил он стал погружать острые клыки все глубже и глубже.

– М-м-милый, х-х-хватит! Мне бо-о-о…

Кровь хлынула будто из пожарного шланга. Джулс старался глотать как можно быстрее, но кровь хлестала так сильно, что выплескивалась на брезент и стекала в стоящий на полу противень. Удивительная кровь с таким полным, богатым вкусом. Амброзия и манна небесная. Джулс хватал ее ртом, глотал и, обезумев, на какое-то время даже забыл, что надо дышать. Пьяняще-свежая кровь разливалась по его телу блаженством, как чистейший наркотик. Голова у Джулса пошла кругом, в ушах зазвучала божественная музыка, и среди ангельского хора отчетливо послышался голос мамы. Его любимой, давно скончавшейся мамы. Теплое тело под ним судорожно вздрагивало, словно растворяясь, и наполняло Джулса бесконечным, вездесущим наслаждением.

Сколько времени все это длилось, Джулс не знал. Когда он окончательно пришел в себя, тело Бесси совсем остыло. Джулс не сразу понял, что звуки, которые привели его в чувство, издает он сам, всасывая последние драгоценные капли крови и громко отрыгивая. Единственное, чего он хотел в ту минуту, – уткнуться лицом в мягкую, прохладную шею Бесси и лежать так вечно. Джулс посмотрел на часы. Засыпать нельзя, это будет самоубийством. Он застонал, сетуя на Землю с ее непрерывным вращением и на то, что ночь так коротка. Сонные мускулы с трудом пришли в движение. Джулс кое-как заставил себя приподнять увесистый зад и выполз из «кадиллака».

Кровь заливала все сиденье. Он постарался не задеть противень, до самых краев наполненный драгоценным новоорлеанским нектаром. Потом медленно подошел к багажнику. В голове все еще стоял туман. В багажнике лежал домкрат, запасные покрышки, пачка старых газет, которую Джулс давно собирался выбросить, две измятые запасные рубашки, пистолет, картофелина и ящик с пустыми стеклянными банками из-под маринада. Пистолет и картофелину Джулс положил сверху на пустые банки, поднял ящик и поставил его на выпирающий живот. Затем развернулся и тут же понял, что ослабевшие колени не удержат одновременно и его самого, и груз. Джулс раздраженно и нетерпеливо заворчал, а затем, опустив ящик на мокрую гальку, поволок его по земле к открытой дверце автомобиля. Дважды картофелина скатывалась с ящика и плюхалась в воду. Дважды Джулс, извергая страшные проклятия, ее вылавливал. Затем плюнул и решил оставить и картофелину, и пистолет у кромки воды. Добравшись до двери, он отодвинул застывшие ноги Бесси и устроился на краешке сиденья. Из ящика достал пузырек с цитратом натрия и добавил несколько капель раствора в противень с кровью, чтобы не дать ей свернуться и потерять свежесть. Этому трюку его научил док Ландрю. Потом Джулс вынул банки, открутил крышки и одну за другой стал осторожно погружать их в кровь.

Через пять минут кропотливой работы восемь банок оказались заполнены. Девятую он зажал между коленями, бережно поднял противень и слил несколько последних бесценных капель. Держа банку в левой руке, а крышку – в правой, Джулс колебался. Густая жидкость, поблескивая в лунном свете, казалась почти черной. Он передернул плечами.

– Какого черта! Мне ведь нужны силы, чтобы покончить с этим делом, правильно? Немного подкрепиться не помешает.

Он поднес банку к перепачканным губам. Кровь успела немного утратить свежесть и теперь напоминала не божественный нектар, а всего-навсего выдержанное шардонэ. Несколько минут Джулс парил в облаках, но, вернувшись на землю, почувствовал стыд и раскаяние из-за того, что не смог вовремя остановиться. Эта банка помогла бы ему продержаться без свежей крови еще пару ночей. С отвращением к самому себе Джулс зашвырнул пустую склянку как можно дальше в топь. Жалкий поступок, хотя об этом он предпочел не думать. Из последних сил Джулс поднялся с земли.

– Ночь темнее не становится, приятель, – сказал он самому себе. – Пора приниматься за работу.

Через десять минут, обливаясь потом и задыхаясь от напряжения, Джулс вытащил тело Бесси из «кадиллака» и подволок к воде. Потом с невнятным бормотанием тяжело опустился на покрытую водорослями гальку. Поднял дешевый, купленный в ломбарде пистолет тридцать восьмого калибра. Вместо глушителя – мокрая картофелина. Джулс вглядывался в лицо Бесси. Оно застыло с выражением болезненного удивления, став не темно-коричневым, а молочно-шоколадным. С автострады изредка доносился отдаленный рокот автомобилей. Неожиданно, сидя рядом с мертвой женщиной посреди пустынных топей, Джулс почувствовал себя нестерпимо одиноким. В глазах у него все поплыло, накатила легкая тошнота. А кто, думал Джулс, заварит ему ромашковый чай, чтобы успокоить желудок? Долгие десятилетия, тех пор, как умерла мама, никто не заваривал и не приносил ему чай в постель. Никто, кроме Морин – его единственной большой любви, женщины, чей укус изменил его навсегда. Но Морин не разговаривала с ним уже лет десять.

Какое-то время Джулс раздумывал, не положить ли Бесси обратно в машину и не отвезти ли домой. Пусть природа сделает свое дело. Из Бесси получилась бы неплохая подружка. Конечно, собеседник она не блестящий, зато музыка им нравится одна и та же. И в постели она очень даже ничего. Джулс опустил пистолет и еще раз глянул на Бесси. Потом нахмурился. Ну уж нет. О чем это он, черт побери, думает? Да у Бесси аппетит больше, чем у него самого. И вдобавок никакой силы воли, никакого самообладания, слишком мягкое сердце и пустая голова. Стань она такой, как Джулс, и этот город наводнят толпы новообращенных вампиров, состоящих в основном из маленьких бездомных старушек. В общем, не успеешь опомниться, она таких натворит дел, что мало не покажется. Нет, надо с этим кончать.

За все годы бессмертного существования Джулс создал только одного вампира. Морин долго и тщательно разъясняла ему, как важно держать численность вампиров в Новом Орлеане под неусыпным контролем и ограничивать ее, регулируя соотношение хищников и жертв. Поэтому Джулс сделал это только однажды, когда ему смертельно нужен был друг. К сожалению, закончилась эта история совсем не так, как хотелось бы Джулсу.

– В нашем деле необходима беспощадность, – сказал он вслух. – Одного пожалеешь, другого, а там, глядь, и кол в сердце.

Охая от резкой боли в пояснице, Джулс перевернул Бесси на живот, потом насадил картофелину на короткий ствол пистолета и приставил его к голове женщины. Чтобы труп остался трупом, учила его Морин, стрелять нужно в основание черепа, туда, где проходит ствол мозга. Да, с их последней встречи прошло столько лет… Оружие в те времена выглядело куда элегантнее. Джулс спустил курок. Раздался приглушенный выстрел.

Стеная от боли в коленях, он закатил тело в воду и как следует оттолкнул от берега. Оно подплыло к зарослям высокой травы и наполовину скрылось в ней. Если повезет, труп опустится на дно прежде, чем взойдет солнце. Если же кто-нибудь увидит его, то шума все равно много не будет. Полицейские решат, что дело тут в наркотиках, или подумают, это шлюха, которая пыталась обвести сутенера вокруг пальца. Вот что хорошо в Новом Орлеане. Трупами здесь никого не удивишь.

Джулс стянул брезент с сиденья и тщательно выполоскал в воде. Потом свернул его, засунул под мышку и поволок ящик с полными банками обратно к багажнику. Чертовы колени болели ужасно. Он открыл багажник, стащил окровавленную рубаху, бросил ее на покрышку и надел другую, сравнительно свежую.

На дне багажника внезапно блеснуло что-то серебристое. Из-под покрышки выглядывал набалдашник трости. Джулс вынул ее. Это была хорошая старая трость. Он купил ее давно, в дни своей молодости, когда тонкая франтовская тросточка с серебряным набалдашником казалась подходящей спутницей для новоиспеченного вампира. Сейчас мода никакого значения не имела, но в такие ночи, как эта, трость могла пригодиться.

Проклятое слово опять всплыло в голове Джулса. «Диета». Самое неприятное, что забыть это слово невозможно. О нем снова и снова напоминала проклятая боль в коленях. «Ради собственного здоровья, – подумал Джулс, – мне придется немного сбросить вес».

* * *

Обратно в город Джулс ехал в мерзком, подавленном настроении. Музыку слушать не хотелось, и радио вампир выключил. Ну почему удовольствие не может быть просто удовольствием? Почему все в этом мире так сложно и запутанно, и то, что любишь больше всего на свете, приносит столько вреда? Газетная вырезка, даже скрытая от глаз поднятым солнцезащитным козырьком, словно издевалась над ним. «НОВООРЛЕАНЦЫ – САМЫЕ ТУЧНЫЕ ЖИТЕЛИ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ». Джулсу захотелось разорвать эту вырезку на сотни мельчайших кусочков, вышвырнуть в окно «кадиллака» и увидеть, как обрывки опускаются на дно Пон-чартрейн. Но делать этого не имело никакого смысла. Проклятый заголовок в любом случае остался бы стоять перед глазами.

В городе, по пути к Французскому кварталу, Джулс выехал на Тулейн-авеню. Вскоре перед ним возникла внушительная громада церкви Святого Иосифа – крупнейшего храма во всем Новом Орлеане. В детстве мама водила его сюда на мессу каждую Пасху. В сравнении с приходской церковью в их районе собор выглядел бесконечно огромным. Маленький Джулс в жизни не видел ничего грандиознее. Витражные окна возносились к сводам на немыслимую высоту, и ему казалось, что все католики штата Луизиана, а заодно и штата Миссисипи, могут разместиться здесь без особого труда.

Усталый и подавленный Джулс притормозил у обочины тротуара перед церковью. В прежние времена это был роскошный район. Здешние особняки по своему великолепию соперничали с домами на авеню Святого Чарльза. Теперь ближайшими соседями великолепного собора стали магазинчик дешевой мебели и круглосуточная забегаловка, куда заглядывал в основном персонал расположенной неподалеку больницы. В конце шестидесятых, после Второго Ватиканского Собора, он приходил сюда к вечерней службе. Мессы стали проводить иначе, и ему было интересно взглянуть на эти сомнительные нововведения. Что ни говори, а мама воспитала его правильно. Даже полвека в облике вампира ничего, по большому счету, не изменили. Джулс скучал по тому времени, когда регулярно ходил в церковь. Теперь мессу не служили на латыни, и ему это категорически не понравилось. Голос священника вызвал у Джулса болезненную тошноту и ничего больше. Кожа у вампира не задымилась, а волосы не вспыхнули.

И все-таки почему он остановился перед собором Святого Иосифа этой ночью? Джулс прислушался к отдаленному гулу автомобилей с надземной автострады, пытаясь понять, в чем дело. Может, чувство вины за содеянное?.. Он опустил боковое стекло и сплюнул на тротуар. Это просто смешно! Смешно настолько, что даже подумать стыдно.

– Все должны чем-нибудь питаться, так ведь? – сказал он себе. – Разве любители бифштексов чувствуют вину перед коровами? Разве вегетарианцы обливаются слезами, нарезая морковку? Нет, черт побери! А я-то чем хуже?

Джулс включил зажигание. Ночка выдалась тяжелая, и пора было возвращаться домой. Он решил ехать через Французский квартал, мимо городской больницы и современных многоэтажных гостиниц, выстроившихся по обе стороны Канал-стрит. Едва вывернув на темную Декейтер-стрит, Джулс пожалел о выбранном маршруте. В этот час улица просто кишела вампирами. Не настоящими вампирами, разумеется, а костлявыми молокососами, которые строили из себя невесть что.

– Чертова шпана. Макаки! Весь квартал запрудили! – бормотал он себе под нос, медленно объезжая глубокие причудливые рытвины, непременно возникающие в каждом городе, выстроенном на болотах. Вдоль узких, залитых неоновым светом тротуаров толпились подростки в черном. Джулс угрюмо разглядывал их бледные, покрытые слоями пудры физиономии, густо подведенные темным карандашом глаза и волосы, выкрашенные в иссиня-черный цвет. Когда местная писательница Агата Лонгрейн пошла в гору со своими книгами о вампирах, а в Новом Орлеане один за другим стали снимать фильмы «ужасов», город заполонили орды тронутых на чертовщине подростков. Сначала Джулсу казалось это забавным. Теперь нет. Липовые вампиры торчали на улицах и на телевизионных экранах. В городе даже появилась особая панк-группа, и ее солист, неподражаемо демонический Куран Л’Анфан, пил на сцене кровь живых крыс и, подвешенный на тросе, парил в воздухе, с крыльями летучей мыши за спиной.