355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Эндрю Фокс » Блюз белого вампира » Текст книги (страница 14)
Блюз белого вампира
  • Текст добавлен: 17 октября 2016, 00:24

Текст книги "Блюз белого вампира"


Автор книги: Эндрю Фокс



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

– Может, и собираюсь. Мне тут нравится.

– Узнал меня?

– Ага.

– Ага? И это все, что ты скажешь? Да я за последние недели чуть не спятил, так за тебя волновался. Виделись мы последний раз в «Остановке», а на следующий день жена мне говорит, в новостях показывали, будто твой дом сгорел. Ну, думаю, позвонит скоро, расскажет, что случилось, мобильник не выключаю – три дня не выключал, заряжал то и дело. При всяком случае заскакиваю в «Остановку». Думаю, натолкнусь на тебя там или хотя бы что услышу. Ничего! Будто сквозь землю провалился. В конце концов иду в клуб, к твоей Морин, но она, оказывается, тоже ничего не знает. Что, дьявол побери, с тобой случилось?

Отлично! Опять он виноват. Еще немного чувства вины – как раз то, чего ему сейчас не хватает.

– Слышь, Эрато… Прости меня, ладно? Прости, приятель. Это такая длинная история, ты не представляешь. Я просто не могу ее рассказать, потому что…

– Знаю, знаю. Если расскажешь, придется меня убить.

– Точно.

– Твоя подружка мисс Дудлбаг – миленькая, кстати, девчонка – сказала, тебе сейчас дерьмово из-за неприятностей с женщиной.

– Ну да… можно и так сказать.

– Так вот слушай сюда. Ни одна женщина в мире не стоит того, чтобы залезать из-за нее в ящик. Возьми меня, например. Я люблю женщин. На одной женат, другая у меня в дочках, но честно сказать… они все сумасшедшие. С гормонами там у них это дело связано или еще с чем, не знаю. Ничего не поделать, есть у них такая чертова сила – ранить нас в самое сердце, и не могут они ею не пользоваться. Только это ведь не их вина, понимаешь? Так природа устроила. Подумай сам, ведь и у нас есть над ними такая же сила. Ну, может, не в твоем именно случае, но, в общем, так оно и бывает.

Джулс подумал немного над тем, что сказал Эрато. Смысл в его словах был. По крайней мере так Джулсу показалось. К сожалению, вылезать из укрытия от слов друга ему все равно ничуть не захотелось.

– Да уж… Ну а как там твои поживают? Все здоровы?

– Да вроде ничего. Дочка тест школьный сдала, теперь вот переживает, что не очень высокий балл получила. Она ведь в колледж Батон-Ружа пойти хотела. Я говорю, будет у тебя время пересдать этот тест, чего переживать-то? На худой конец, поступит в колледж поскромнее, в Дельгадо, пару лет поучится, подтянет отметки, а там, если захочет, попробует опять в Батон-Руж.

Джулс знал, что на самом деле Эрато переживает гораздо сильнее, чем хочет показать. Многие годы он мечтал только об одном – чтобы его дочь поступила в первоклассный колледж и сделала карьеру. В основном по этой причине Эрато и работал так много, часто разъезжая на своем такси по две смены в день. Как у человека семейного у него были такие тревоги и чаяния, которые Джулс мог представить только очень приблизительно.

– Надеюсь, она подтянет свои баллы, – сказал Джулс, – и вы оба добьетесь того, чего хотите. Я знаю, Эрато, у тебя своих забот хватает, а тут еще из-за меня хлопот добавилось. Прости, ладно? Я правда не хотел.

– Да я знаю. У тебя доброе сердце. Ну так ты вылезаешь из этого рояля или как? Ребята в «Остановке» про тебя все время спрашивают. Даже те, которые обычно пыхтят, что ты сильно много места в баре занимаешь. Чего им сказать-то?

Джулсу показалось, что он застрял. Застрял между корпусом от рояля, чьими-то ожиданиями и собственной судьбой, которая с каждым восходом луны становилась все несчастнее и несчастнее. Сначала ему казалось, будто оставаться там, где он есть, – наименьшее из всех зол. Теперь получалось, что даже это доставляет боль близким ему людям.

– Черт, если б я знал, Эрато… Просто попроси их не волноваться. Мне еще надо много чего обдумать. Не знаю, когда выйду. Если вообще выйду. Дай мне время, ладно? Так много всего надо обдумать…

– Ты, главное, сильно долго не думай. Элвис вон думал-думал, и к чему это привело? Совсем петь перестал, а потом пошел в туалет, и сам знаешь, что случилось.

– Учту обязательно.

– Давай. Я тебя тут не брошу, ясно? Скоро опять приду. Кстати, кому в голову пришла блестящая идея поставить рояль в такую малюсенькую комнату, а? Будешь там долго валяться, я подумаю, будто ты вампир или что-нибудь в этом роде. Черт, никогда в жизни не слыхал, чтобы такое вытворяли из-за женщины!

– Пока, Эрато. Береги себя.

Джулс почувствовал крохотное, но заметное желание выскочить из рояля, нагнать друга и вместе с ним отправиться в «Трамвайную остановку». Однако пока что оставить темноту и покой своего убежища он был не готов.

Дверь снова открылась.

– Джулс, это я, Дудлбаг. Судя по тому, что ты до сих пор заперт, визит Эрато особой пользы не принес, верно?

Джулс почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, и громко всхлипнул. Ему казалось, он снова шестилетний мальчик, которому в драке на школьном дворе разбили губу, а рядом впервые не оказалось мамы, чтобы его защитить. Покинутый и преданный, он был совершенно один.

– Дудлбаг, ну почему она это сделала? Почему?

Его друг вздохнул.

– Ах, Джулс… хотел бы я знать верный ответ. Хотел бы я, чтоб люди стали совершеннее и последовательнее и никогда не делали ничего необдуманного. Хотел бы взмахнуть волшебной палочкой и вернуть тебе дом с машиной и заставить твоих врагов заняться садоводством, вместо того чтобы охотиться за тобой. Жаль, но ничего этого я не могу.

– Тогда что ты хочешь сказать? Что жизнь – полное дерьмо, и надо с этим просто смириться?

– Ну… не совсем… Просто иногда люди попадают в очень трудное положение и поневоле совершают поступки, о которых раньше даже помыслить не могли. Например, от голода и отчаяния кто-то может превратиться в волка и вместе с уличной дворнягой есть сухой собачий корм. Потом этого волка могут охватить звериные инстинкты, и он взберется на эту дворнягу верхом, невзирая на отвращение своей человеческой половины. Если бы год назад ты сказал мне, что никогда и ни за что не будешь есть собачий корм и заниматься сексом с собакой, а потом случилось то, что случилось, разве ты стал бы от этого лгуном и лицемером?

– М-м… я не знаю.

– Морин было так одиноко, Джулс. Не важно, чья вина, что ты ее бросил. За столько лет она впервые осталась совсем одна. Ведь Морин не относится к тем женщинам, которые легко переносят одиночество. Ей было ужасно, катастрофически одиноко. Поэтому она сделала то, чего раньше представить не могла. То, что запрещала делать другим. Она не хотела причинить тебе боль, Джулс. Не думала, что подвергнет тебя опасности. Единственное, в чем она нуждалась, это друг. Будь к ней немного справедливее. Постарайся ее понять, Джулс. Она заслуживает твоего сочувствия.

Не хотел Джулс ни понимать, ни сочувствовать. Он хотел злиться на Морин и ненавидеть ее сильнее и сильнее. Хотел лелеять свою злость. Однако Эрато с Дудлбагом говорили правду, хотелось Джулсу это признавать или нет. Он вспомнил несчастную неделю, проведенную им в Батон-Руж. Если после его ухода Морин испытала хотя бы десятую часть той же боли и отчаяния, он не имел никакого права винить ее за желание найти и прижать к своей пышной груди нового друга. Даже если позднее этот друг превратился в такого паразита и мерзавца, как Мэлис Икс.

В соседней комнате зазвучала музыка. Она просочилась в импровизированный гроб, и Джулс прислушался, стараясь разобрать мотив. Узнав мелодию, он робко и неуверенно улыбнулся. Бикс Байдербек играл «Блюз жестяных крыш».

– Эй, Дудлбаг! Сделай погромче.

Ответа не последовало. За мелодией в корпус рояля пробрался дивный, соблазнительный аромат. Кофе. Свежемолотый кофе с цикорием – крепкий, как железная броня, и варили его в такой заманчивой близости… Если прислушаться, то можно было различить, как небесный напиток медленно появлялся на свет от союза простой воды и кофейных зерен. Кап-кап-кап…

Джулс усмехнулся. Значит, маленький хитрец пытается выманить его наружу? Отличная попытка. На пять баллов с плюсом. Наверное, было бы неправильно, если бы столько усилий пропало даром. «Какого черта! Пожалуй, пора старой гусенице вылезти из своего кокона».

Он медленно поднял крышку рояля. Свет в комнате был выключен. Вместо него Дудлбаг зажег несколько свечей. Молодчина. Не хочет, чтобы стоваттная лампочка сразу ударила Джулсу в глаза. Он стал выбираться из короба. На ноги Джулс не вставал почти трое суток, поэтому колени у него подогнулись, он потерял равновесие и, как срубленный дуб, рухнул на антикварную кушетку. Одна из ее ножек подломилась.

Из другой комнаты появился Дудлбаг.

– Джулс! Надо было меня позвать! Я бы помог.

Распростершись на кособокой кушетке, Джулс скривился и потер колено.

– Когда ты слыхал, чтобы я кого-то звал на помощь, а? Тебе самому надо было стоять рядом и ждать, когда она мне понадобится!

Дудлбаг помог другу устроиться поудобнее.

– Ну конечно, ты совершенно прав. Это было очень непредусмотрительно и эгоистично с моей стороны. – Он тепло улыбнулся. – Тебе что-нибудь принести?

– Кофе у тебя здорово пахнет. И жрать чертовски охота. И принеси мне таблетки дока Ландрю. Они в комоде, рядом с ключами.

– Слушаю и повинуюсь.

Дудлбаг принес таблетки и литр своей фирменной калифорнийской крови. Голодный до смерти Джулс сделал огромный глоток и тут же понял, что старая пословица, что гласит, будто голод делает вкусной любую еду, – это полная ерунда. Вкус у крови был просто отвратительный. Он вспомнил, как первый раз в жизни пил обезжиренное молоко – почти никакого вкуса и запаха и совершенно никакого удовольствия. Однако кровь есть кровь, а Джулс так хотел есть, что разборчивость была неуместна. Он сделал еще один глоток. Потом торопливо открыл баночку с таблетками и высыпал на ладонь сразу шесть пилюль. Джулс не знал, можно ли принимать столько таблеток сразу и не нанесет ли это вред его здоровью, но страх снова оказаться старчески беспомощным пересилил. Кроме того, док Ландрю ничего не говорил о том, что нельзя превышать дозировку после того, как не принял вовремя несколько таблеток. После недолгих раздумий Джулс выпил все шесть, проглатывая их по две штуки за раз.

– Ну как? Стало лучше?

Джулс почувствовал, как потихоньку возвращаются силы.

– Да, немного.

Он вынул ноги из корпуса рояля.

– Я вот лежал тут и все думал про то, что ты с ребятами Найта сделал. Откуда ты знал, интересно, что если они выпьют свою кровь, то с ними такая фигня случится?

Дудлбаг лукаво улыбнулся.

– A-а, ты про тот маленький трюк? Меня научили ему на Тибете. Мои духовные учителя, как ты знаешь, сами вампиры. Основа их мудрости и духовности заключается в том, чтобы избавиться от всех свойственных вампирам желаний. Особенно от жажды крови. Им всем уже многие сотни лет от роду, и ни разу за это время они не выпили ни капли крови.

– Ага, так я тебе и поверил. Если сам не врешь, значит, они тебе набрехали.

– Вовсе нет. Доказательства я видел собственными глазами. За все три года, что я у них прожил, ни один монах не пил кровь – ни людей, ни животных. Они никогда не страдают от голода.

– Ну а ты-то что ел все это время? Овсяную кашу? Только не говори мне, что три года сидел без крови.

Дудлбаг с грустью посмотрел в окно.

– Если бы так… Нет, конечно, все это время они давали мне достаточно крови. К сожалению, когда я впервые узнал об их учении, отказаться от крови стало для меня невозможно. Я пил ее слишком долго, многие годы, и уже не мог надеяться, что когда-нибудь достигнутого блаженного покоя, что и эти мирные монахи. Хотя отчасти из-за того, что я пью кровь, они и позволили мне жить с ними и учиться. Им требовался «павший» вампир, чтобы пополнять ряды своего ордена. Все эти годы именно я превращал новичков из обычных претендентов в молодых вампиров. После того, как новообращенный просыпался, он видел перед собой два предмета – набор для медитации из грубого дерева и серебряную чашу с кровью. Монахи приказывали ему выбрать один из предметов – тот, который ему хочется взять сильнее. Того, кто выбирал набор для медитации, они принимали к себе послушником. Те, кто выбирал чашу с кровью… Скажем так, неверного выбора монахи не прощали.

Джулс тихо присвистнул.

– Вот это да. Круто, ничего не скажешь. Дали бы мне такой выбор, я бы точно красной лужей закончил. Ну и как? Сколько человек прошли испытание удачно?

– В монастыре я провел тридцать девять месяцев. За это время на гору пришло тридцать шесть претендентов. Послушниками стали двое. Так что через пару месяцев мой желудок от вида и запаха красной слизи уже не выворачивало наизнанку.

– Хм… – Джулс посмотрел на своего миниатюрного друга новыми глазами. Паренек здорово повзрослел с тех пор, как тридцать лет назад Джулс разорвал с ним все отношения. В конце концов, может, он и правда сгодится в борьбе с Мэлисом Иксом. – Кстати о желудках – моему стало гораздо лучше. Как насчет того, чтобы выпить кофе, а? Зря ты его сварил, что ли? Ну а потом можно будет нанести визит мисс Морин.

* * *

– Джулс! Ты вернулся! Слава Богу и всем его ангелам!

Джулс позволил ей себя обнять, но сам даже не шевельнулся в ответ. Пусть теперь он и понимал Морин чуть больше и все же простить не простил.

Если Морин и заметила, что Джулс не ответил на ее объятие, то виду не подала.

– Господи, я так волновалась! Думала, никогда тебя больше не увижу. На работу все три дня не ходила. Дома сидела у телефона, молилась, чтобы ты пришел или хотя бы позвонил. Никто из вас обоих даже не побеспокоился сказать, где Дудлбаг остановился! Я тут с ума сходила. Самым натуральным образом сходила с ума!

Джулс молчал. На несколько долгих секунд молчание повисло в гостиной Морин, как наэлектризованное грозовое облако. Наконец Дудлбаг его нарушил.

– Я остановился в «Двенадцати дубах», в гостевом домике. Очень милое местечко. На Байю-стрит находится. У меня там собственный прудик с золотыми рыбками…

Морин не слушала. Не отрываясь она смотрела на Джулса со смесью страха и робкой надежды. Затем взяла его за руки и потянула к кушетке.

– Сядь со мной, Джулс. Иди сюда. Господи, как же я рада тебя видеть!

Они сели рядом, сразу заняв довольно просторную кушетку целиком. Морин зажала одну его руку между ладоней и постоянно гладила и мяла ее, будто голубя, который может вдруг взять и улететь.

– Что мне сделать, Джулс? Как я могу исправить то, что натворила?

– Ты можешь сделать только одно – рассказать про своего любовничка номер два. Мне надо знать про Мэлиса Икса все.

Морин быстро отвернулась, но Джулс успел заметить испуг на ее лице.

– А что… что рассказывать-то? Я его давно не видела, и время мы вместе не проводим. Никаких хороших воспоминаний у меня о нем не осталось. Выбросила его из головы с концами.

– Так не пойдет, Морин. Никаких оправданий. Хочешь со мной помириться? Рассказывай, что знаешь. Нам зацепка нужна, что-нибудь такое, что нас к нему в нору приведет. Давай рассказывай – кто он, как зовут, номер тачки, у кого он костюмы шьет, где его бабуля покупки делает, размер обуви. Все что угодно!

Эта тирада довела Морин чуть не до слез.

– Пожалуйста, не впутывай меня! Мне страшно! Он ведь на все способен. Догадается, что никто, кроме меня, рассказать этого не мог… Ну пожалуйста.

– Детка, ты и так уже впуталась, – с горечью сказал Джулс. – Ты впуталась гораздо раньше, чем я. В сторону тебе не отойти и обратно дороги нету.

– Джулс прав. – Дудлбаг опустился на колени рядом с Морин и взял ее за руку. – Пути назад у тебя нет. Единственный способ вернуть спокойствие и равновесие – идти вперед. Чем больше мы от тебя узнаем, тем скорее его найдем. Чем скорее мы с ним разберемся, тем скорее избавим тебя от любой возможной опасности.

У Морин дрогнула нижняя губа. Она посмотрела на Джулса, потом на Дудлбага, потом снова на Джулса.

– Он… он называл себя Эльдо Радо. Как автомобиль.

– Знаю, – чересчур резко сказал Джулс. – Эту драгоценную информацию я получил из вонючей пасти самого Мэлиса.

Дудлбаг от него отмахнулся.

– Успокойся, Джулс. Главное, она начала говорить. Солнышко, он называл тебе свое имя? Настоящее имя?

– Нет, кажется… Нет, не думаю. Даже уверена, что не называл. Эльдо Радо – это его кличка в банде. Он очень ею гордился. Все его так называли. Насколько я знаю, настоящего имени он никому не говорил. Не хотел, наверное, чтобы его семью как-то связывали с тем… с тем, что он делал.

– Он говорил, на какой улице вырос? В какую ходил школу?

– Как насчет имени его лучшего друга? – спросил Джулс. – Или любимого дядюшки?

– Погодите… не надо меня торопить! Дайте подумать. Я пытаюсь вспомнить. Улица, улица… нет, про улицу он ничего не говорил. Думаю, вырос он где-то в верхней части города. Точнее не знаю. Может, Централ-сити, или Ирландский канал, или даже Бродмур. Школа, школа… Господи, не помню!

– А приятели? Родственники? Он тебя знакомил с кем-нибудь?

– Джулс, ну не были мы с ним так близки. Он был очень скрытным и молчаливым. Думаю, не хотел знакомить с друзьями. Почти всегда мы встречались или в клубе, или у меня дома. Я представления не имею, где он жил. Пару раз он водил меня в другой клуб, послушать музыку…

– Какой именно клуб, помнишь?

– Ну разумеется, нет! Где-то в цветных кварталах. Маленький, грязный, неприметный. Я никакого внимания на него не обратила.

Джулс презрительно фыркнул.

– Значит, ты хочешь сказать, что обратила парня в вампира, регулярно делила с ним гроб, а знать про него самого ни черта не знаешь, так? Отлично. Просто отлично, Морин! Снимаю перед тобой шляпу. Спасибо, что помогла, детка.

– Но я ведь стараюсь! Разве не видно? Я стараюсь.

– Ладно, тогда вот что мне объясни. Почему он так меня ненавидит? Как я впутался в ваш маленький роман? Что я такого сделал этому парню, чтобы оказаться в его хит-параде под первым номером?

– Понятия не имею! Конечно, я ему про тебя рассказывала…

– Рассказывала? Например? Что ты про меня говорила? Надеюсь, не сравнивала наши размеры или что-нибудь в этом роде?

Морин бросила на Джулса испепеляющий взгляд.

– Ты за кого меня держишь?

– Тогда что?

– Ну, я не знаю… Надо же было нам хоть о чем-то говорить. Про свою семью и друзей он никогда не рассказывал, поэтому, когда мы были вместе, но не занимались сам понимаешь чем, я говорила про тебя. Когда он включал погромче радио, чтобы послушать какую-нибудь песню, я рассказывала, какую музыку ты любил. Если в клуб заглядывал таксист, я вспоминала забавную историю про тебя и рассказывала. Иногда он дарил мне цветы или что-нибудь такое. Тут я вспоминала, какие милые подарки делал мне ты – ужасно милые, как тот медвежонок с третьим глазом посреди лба, помнишь? Он до сих пор у меня хранится. И еще – я не один год вбивала ему в голову правила, которым обязан следовать каждый вампир. У тебя с этими правилами никогда никаких проблем не возникало, а он и слушать не хотел. «Чем больше ты сделал вампиров, тем меньше для тебя останется еды» – чего, казалось бы, проще? А он ни черта не понимал. Если уж ты, такой твердолобый, мог следовать правилам, как маленький ангел, то почему он не мог?

Джулс слушал болтовню Морин и падал духом все сильнее и сильнее. До этой самой минуты он надеялся, что, может, еще удастся как-то вразумить Мэлиса. Например, тот увидел бы, что у Джулса есть собственная банда, и они оба, как разумные люди, сели бы за стол переговоров и приняли взаимовыгодное решение. Теперь на такой исход не осталось никакого шанса. Черт знает сколько лет Морин ворчала, сравнивая их, а в результате, если эта война и закончится, то очень плохо.

– Святые угодники, Мо, на месте Эльдо Радо я бы тоже себя ненавидел.

– Почему? Что ты имеешь в виду? Хочешь сказать, это я во всем виновата, да? Ну, должна ведь девушка о чем-то говорить! Нельзя же, чтоб каждую ночь был один только трах-бам-спасибо-мадам. Он не разговаривал, Джулс! Пойми! Мне приходилось говорить за нас обоих!

– Да, детка. Отлично понимаю. – Он повернулся к Дудлбагу. – Пошли отсюда. Ничего полезного она нам не скажет. Наверное, надо просто прошвырнуться по местам, где я обычно бываю. Он сам меня найдет.

Джулс попытался встать с кушетки, но Морин ухватила его за руку.

– Не уходи! Я пытаюсь помочь. Правда, Джулс, я пытаюсь. У меня есть для тебя бумаги на подпись! Это страховка. Тебе выплатят деньги за дом! Я ходила в банк «Уитни», проверила твой сейф. У меня до сих пор ключ хранится, уже столько лет – с тех пор, как мы жили вместе, почти семьей, и ты во всем доверял мне. Еще с того времени, как была жива твоя мама, банк каждый месяц посылал от твоего имени чек в страховую компанию и…

Джулс направился к двери. Точнее, попытался направиться.

– Какая от денег польза, если мне воткнут кол в сердце?

Морин подтащила его к обеденному столу, где лежали документы.

– Просто подпиши, и все! – Она заставила Джулса взять ручку. – Плохо не станет. Кто знает, купишь себе новый «кадиллак» или старые джазовые пластинки вместо тех, которые в огне погибли. Как твой соисполнитель я уже заполнила все, что надо. Тебе осталось только подписать. Я поставила в нужных местах крестики, видишь? Вот и вот…

Джулс неохотно поставил подпись везде, где стояли жирные красные крестики. Дудлбаг подошел к столу.

– Морин, постарайся еще разок что-нибудь вспомнить. Любой пустяк может иметь значение. Может, он носил какую-нибудь особенную одежду? Например, рубашку с логотипом любимого бара или куртку с эмблемой школы?

Морин села за стол и уныло подперла голову кулаками.

– Я старалась, я так старалась. Ну не могу я ничего вспомнить! Хотя… Погодите-ка. Куртка! Он много раз надевал одну и ту же куртку – школьную куртку. На ней была какая-то птичка!

Джулс, продолжая подписывать бумаги, скривился.

– Ничего не скажешь, очень полезная информация, Мо. Птичка! На свете всего-навсего… Сколько? Тысяч десять разных видов птиц? Что это была за птица? Попугай? Сокол? Может, колибри?

– Я в птицах не разбираюсь!

– Какого она была цвета, помнишь? – мягко спросил Дудлбаг.

– М-м… вроде бы синяя. Точно! Синяя с белым.

– Может, голубая сойка? Или синешейка?

– Наверно, голубая сойка. Думаю, да.

– Интересно, – пробормотал Джулс, – откуда этот придурок взял куртку школы «Иезуит»?

– Ну конечно! – вскрикнула Морин. – Я вспомнила! Он говорил, что учился в «Иезуите»! Священники дали ему стипендию! Он играл в какой-то спортивной команде. Не футбольной и не баскетбольной… Не знаю. Может, в команде по боулингу.

Лицо Дудлбага просветлело.

– Вот если бы заглянуть в их школьные ежегодники…

– Мы узнали бы его настоящее имя, – закончил Джулс.

– Есть только одна проблема – сейчас лето. Все школы закрыты на каникулы.

– Но они открываются по понедельникам, – перебила Морин. – Летом все католические школы открыты вечером в каждый понедельник. Чтобы родители, которые подыскивают для ребенка школу, могли зайти и посмотреть.

– А ты откуда знаешь? – подозрительно спросил Джулс. – Ты что, когда-нибудь отдавала ребенка в католическую школу?

– У нас в клубе есть один завсегдатай, у которого слабость к ученицам из католических школ. Лето – его любимое время года. Он притворяется, будто у него есть дочь, ходит по понедельникам во все католические школы для девочек и строит там ученицам глазки. Вы не представляете, сколько раз он умолял меня нарядиться для выступления школьницей. А где я, интересно, найду школьную клетчатую юбку моего размера?

– Значит, в понедельник вечером? То есть завтра.

Широкая ухмылка медленно растеклась у Джулса по лицу.

– Дудлбаг! Я думаю, старина, самое время подыскать тебе хорошую среднюю школу, а то из-за меня ты так и не смог ее окончить.

– Но ведь «Иезуит» – школа для мальчиков.

– Так точно, напарник.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю