Текст книги "Блюз белого вампира"

Автор книги: Эндрю Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Мэлис вышел в центр кадра.

– Ну как, детки? Вам понравилось? Визуальные спецэффекты и трехмерный звук были на высоте, не так ли? Можете не стесняться, перемотать кассету и посмотреть сначала. Я подожду. – Костюм замер на месте.

Джулс словно окоченел. Он мог перечислить длинный список чувств, которые должен был сейчас испытывать. Страх. Печаль. Гнев. Ненависть. Он представил, как бьет кулаком в неподвижного Мэлиса на экране. Разбивает остатки телевизора на мелкие куски пластика и металла. Однако ничего этого он делать не стал. Он сидел абсолютно неподвижно и думал, что в телевизорах, кажется, бывает вакуумная трубка. Именно такая трубка была сейчас в нем самом. Большая вакуумная трубка, в которой нет ничего. Даже воздуха.

Наконец костюм на экране опять начал двигаться и говорить.

– Итак, у вас было достаточно времени, чтобы сбегать в туалет и взять себе еще пива. Вернемся к делу. Насколько я понимаю, Джулс, друзей у тебя осталось немного. Кого еще ты мог бы потерять? Дай-ка подумать… Остался еще приятель-таксист, правильно? И один старый музыкант. Но я не настолько неразумен, Джулс. Поэтому предлагаю тебе сделку. Я не трогаю твоих корешей, а ты делаешь мне маленькое одолжение. Я хочу схватки один на один. Как мужчина с мужчиной. Кое в чем я даже готов пойти навстречу. Выбрать время и место можешь сам. Позвони по бесплатному телефону, который увидишь в конце этой пленки, и сообщи, где и когда встретимся. Телефон в кухне, если запамятовал. Звони до пятницы, не позднее полуночи. Если нет, в этом городе станет меньше на одного таксиста и одного старого чудака с трубой. Не забывай, звонок бесплатный! Не откладывай! Звони прямо сейчас!

«Полночь. Пятница». Сейчас был четверг. Экран стал голубым, и на его ярком фоне появился местный телефонный номер. Крупные белые цифры светились поперек экрана как окончание позднего рекламного ролика. Записывать номер Джулс не стал. Он просто сидел и смотрел, как цифры танцуют на поверхности стеклянного кинескопа, до тех пор, пока они не врезались ему в память. Затем пленка кончилась, и экран заволокло рябью.

Сильный порыв ветра сдул толстый слой белой как сахар пыли с телевизора на пол. При виде останков Морин, развеянных сквозняками по всему дому, Джулс подскочил с дивана. Сейчас надо было сосредоточиться на одном – собрать как можно больше пепла. Он поплелся на кухню, чтобы найти щетку и совок. Отыскались они в маленькой кладовке рядом с холодильником. Теперь для пепла требовалось найти емкость. Что-нибудь приличней картонной коробки или мешка для мусора. На обеденном столе Джулс заметил большую стеклянную вазу с искусственными цветами из шелка. Взял ее и выложил цветы в раковину.

Стул, к которому привязывали Морин, до сих пор стоял посреди кухни. Скомканная изолента и пустое платье с чулками свисали с него немым свидетельством ее последних мучительных секунд. Джулс не позволил себе об этом думать.

* * *

Через два часа он закончил почти всю работу. Вымел прихожую с гостиной, музыкальный салон, столовую и кухню. Отодвинул диваны, переставил пианино и вычистил углы пустых чуланов. Выбил пепел из подушек и ковриков, бережно сдул его со страниц старых журналов мод и даже вычистил из желобков на подошве собственных ботинок.

Ваза оказалась заполнена почти полностью. Наверное, с останками Морин смешалось изрядное количество обычной пыли, но тут уже нельзя было ничего поделать. Теперь Джулсу предстояло выполнить последнюю часть своей миссии. Самую трудную часть. Часть, которая снова напомнила бы ему о Морин как о женщине, а не сахарно-белой пыли. Джулсу следовало снять со стула ее одежду и собрать весь пепел, который мог остаться в складках белья.

Сначала Джулс попытался смахнуть пепел с липкой ленты щеткой. Ничего не получилось – щетинки только гнулись и прилипали к ленте. Тогда он взял из косметички Морин пилочку для ногтей и стал соскребать пепел ею. Дело пошло быстрее, хоть и не намного. Собственно, ничего странного в том не было. Морин всегда отличалась редким упрямством.

Дотронуться до ее трусиков Джулс почти боялся. Ему казалось, что мстительный дух Морин испепелит первого же мужчину, который дотронется до ее белья. Ведь именно мужчины – чересчур много мужчин – привели ее к такому концу. Он поднял красный шелк так бережно, словно брал в руки Туринскую плащаницу. В хлопчатобумажной ластовице лежала целая горка пепла. Джулс поднес трусики к вазе и, наклонив, высыпал в нее пепел. Оттого, что он собирался сделать дальше, ему стало неловко. Однако он все равно это сделал. Поднес красный шелк к носу и глубоко вдохнул. Ничего. Все исчезло. Даже ее запах, и тот превратился в пепел.

Джулс открыл несколько ящиков под длинным кухонным столом, пытаясь найти фольгу, чтобы запечатать вазу. На столешнице он заметил маленькую стопку счетов и писем. Верхнее из них было адресовано Джулсу для передачи мисс Морин Ремуладе, второму выгодоприобретателю. Письмо прислал отдел выплат страховой компании.

В письме лежал чек на двадцать одну тысячу долларов.

Зазвонил телефон. Джулс сорвал трубку со стены.

– Ну что, сволочь, – сказал он, не дав собеседнику произнести ни слова, – не терпится, да? Думал, я не позвоню по твоему долбаному телефону, да? Поторопился ты, урод…

– Алло? Джулс, это ты?

Голос оказался не тем высоким и насмешливым, какой думал услышать Джулс.

– Э-э… да, это я, – ответил он немного смущенно. – А кто говорит?

– Доктор Марвин Одэй. Твой старый приятель из морга, помнишь? Надо отдать должное, вы с доком Ландрю шутники что надо. Повеселили на славу. Ночь пролетела – не успел заметить.

Джулс попытался сообразить, что означают слова Марвина, но безуспешно.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он с таким чувством, будто мозг его сворачивается, как кислое молоко. – Ты про таблетки, которые я тебе принес?

– Совершенно верно, белые таблеточки с буквой «А». Я проверил их, можешь не сомневаться. Ты меня здорово заинтриговал всеми этими разговорами про секретные, нелегальные исследования. Я думал, пару ночей буду возиться, не меньше, а хватило десяти минут.

События сменяли друг друга так быстро, что Джулс уже не успевал за ними следить. Он знал – надо поблагодарить друга, но не помнил, как это делается.

– Значит, ты выяснил, что в таблетках? Здорово, Марвин. Просто здорово. Ты даже не представляешь, как помог мне. Ну и что? У тебя получится сделать мне еще таких же?

– Основное правило любой комедии заключается в том, чтобы не пытаться выдавить из шутки больше смеха, чем она способна дать. Тебе требуется лекарство? Возьми пару баксов и дуй в аптеку. Пока, Джулс…

– Марвин, погоди! Не клади трубку! Скажи мне, что в тех таблетках!

Одэй помолчал пару секунд.

– Так ты хочешь сказать, что… док Ландрю не посвятил тебя в розыгрыш?

– Какой такой розыгрыш?! – отчаянно взревел Джулс. – Что, черт побери, в этих проклятых таблетках?

– Аспирин, приятель. Самый обычный аспирин.

Буркнув старому сослуживцу «спасибо», Джулс повесил трубку. Затем пошел в столовую, сел за стол и опустил голову на руки. «Аспирин. Обычный аспирин». Значит, вот что вернуло молодость его грузному, усталому телу? Вот что избавило его от резкой боли в коленях, спасло от одышки и вернуло бицепсам силу?

Это казалось невозможным. Самый обычный, всем известный аспирин. Однако он действовал. Действовал в точности так, как говорил док Ландрю. В этом у Джулса не было никаких сомнений. Выходит, аспирин мог не только облегчать головную боль и похмелье? Ведь доказали же недавно ученые, что он способен предотвратить повторный сердечный приступ. Может, док открыл у аспирина какие-нибудь новые, неизвестные прежде свойства?

Тут Джулсу в голову пришла еще одна мысль. Что, если док открыл что-то не в аспирине, а в самом Джулсе? Может, таблетки вообще никак не действовали? Может, на самом деле действовала его вера в то, что они помогут?

Плацебо. [34]34
  Плацебо (лат.Placebo – понравлюсь) – лекарство, которое не оказывает никакого медикаментозного действия, а прописывается больному для его успокоения.


[Закрыть]Док Ландрю подсунул ему плацебо. Вот грязный сукин сын! Ведь Джулс доверял бывшему боссу. Верил каждому его слову, а тот предал это доверие. Обвел старого друга вокруг пальца только затем, чтобы увезти с собой в Аргентину!

Однако не успел Джулс рассвирепеть основательно, как внезапное озарение ударило ему в голову словно норовистый мул копытом. Ну конечно, никакие это не таблетки! Это он сам! Он сам себя вылечил!

Все, в чем пытался убедить его Дудлбаг, оказалось чистой правдой! Джулс превращался в волка с огромным как бочка пузом, оттого что верил, будто он может стать только таким волком. Многие годы его летучая мышь не поднималась в воздух, потому что он был целиком и полностью уверен в ее неспособности оторваться от земли. Долгие десятилетия он страдал от одышки и болей в суставах исключительно из-за газетных статей и телевизионных передач, которые кричали, что человек его комплекции должен страдать от таких вещей.

Все это оказалось неправдой. Наверное, ему самому было проще и удобнее так думать. В минуту слабости у него под рукой всегда находились готовые оправдания. Однако оправдания эти были частью его старого «Я», которому следовало сгореть месяц назад вместе с домом. Теперь его тело и судьба находились в его руках. Он был первоклассным двухсоткилограммовым вампиром. Пришло время вести себя соответственно.

Джулс взял телефон и набрал номер с кассеты. Ответил незнакомый голос.

– Позови босса, – сказал Джулс. – Скажи ему, звонит толстяк.

Через пару минут к телефону подошел Мэлис Икс.

– Ну что? Сообразил все-таки, каким концом кассету в видак вставляют?

Джулс быстро обдумал пять или шесть язвительных ответов, однако для острот, удачных или не очень, настроения не было.

– Ты и я, Мэлис. Встретимся и покончим со всем этим дерьмом раз и навсегда.

– Ого-го! Да ты, похоже, серьезно. Хотя, думаю, если мужик теряет за одну ночь друга и любовницу, с ним может и не такое произойти. Называй время и место, Джулио.

– Завтра ночью. В десять. Место твое.

– В смысле, там, где я живу?

– Вот именно. Та дыра, в которую ты обычно заползаешь под утро.

Мэлис рассмеялся.

– Ты, сам того не зная, попал почти в точку, парень. А почему у меня? Не то чтобы я был против, просто интересно…

– Не хочу, чтоб ты беспокоился. Думал, будто я на тебя засаду устроил. Хочу, чтоб ты чувствовал себя как дома.

Черный вампир снова засмеялся.

– А что, Джулс, это с твоей стороны очень круто! Тупо, конечно, и все же круто. Мне нравится. Значит, договорились. Мои ребята будут наблюдать, но вмешиваться не станут, даю слово. «Устроил засаду», ха! Ты меня убиваешь, парень!

Он дал Джулсу адрес. Записывать его Джулсу не пришлось. Мэлис жил в самом сердце города, всего в миле от дома Морин. Жил в центре, спрятанный и никому не видимый. Узнав адрес врага, Джулс сначала удивился, но через несколько секунд все стало понятно.

Итак, через девятнадцать часов и двадцать три минуты ему предстояло сразиться с противником глубоко под Канал-стрит, что Джулса вполне устраивало. Это значило, что, когда он поволочет Мэлиса в ад, идти далеко не придется.

Глава восемнадцатая

Джулс глядел на чек у себя руке. Двадцать одна тысяча долларов. Такую прорву денег он не держал ни разу за всю свою долгую и часто небогатую жизнь.

Мимо с урчанием пронесся автобус, окутав облаком выхлопных газов банкомат «Ирландского банка» на углу Ройял и Бьенвиль-стрит. Джулс поставил подпись на оборотной стороне чека и вложил его в конверт. Клеевая полоса на конверте по вкусу напоминала мятное моторное масло. Джулс вставил кредитную карточку в прорезь банкомата и с упавшим сердцем вдруг сообразил, что не помнит цифровой код. После пары секунд тошнотворной паники он вспомнил, что никакого цифрового кода нет. Джулс печально улыбнулся и набрал на клавиатуре банкомата «М-о-р-и-н». Автомат сказал электронное «о’кей».

Двадцать одна тысяча долларов. С такой огромной кучей денег он мог бы сделать много хорошего. Конечно, всех мерзостей, что Джулс натворил за последние восемьдесят лет, было не искупить. Зато теперь появилась возможность помочь тем друзьям, которые у него еще оставались.

* * *

Спустя полчаса после того, как закрылся джаз-клуб «Пальмовый дворик», участок Декейтер-стрит перед ним обезлюдел. Обезлюдел, если не считать одного усталого музыканта, который укладывал инструменты в скрипучий «девиль».

– Эй, Тео! Как жизнь, старина?

Пожилой трубач опустил футляр с инструментом на дно багажника и обернулся.

– Джулс? Такое чувство, будто я нынче постоянно на тебя натыкаюсь. Как там поживает твоя новая подружка, а? Такая блондинка фигуристая…

Тео Шамбоне изобразил руками громадные песочные часы, достаточно верно описав формы Вероники. Джулс скривился.

– Ой, не вспоминай. Не женщина, а сплошная головная боль.

– Ого. Жалко. Выглядела она ничего, интересно выглядела. – Тео передернул сутулыми плечами. – Боюсь, ты поздно пришел. Ребята мои уже по домам разъехались. Хотя один шанс у тебя еще будет. Мы послезавтра ночью последний раз вместе играем. Потом я распускаю оркестр. Опять к трио возвращаюсь.

– Об этом я и хотел поговорить, Тео. У меня тут есть для тебя кое-что. Вот держи.

Джулс протянул другу чек. Тео Шамбоне посмотрел на сумму и так распахнул глаза, что они стали размером с две супницы.

– Пять тысяч долларов?! Черт, где ты достал такие деньжищи? А главное, зачем ты мне-то их отдаешь?

– Выиграл супер-приз в лотерею, – ответил Джулс. – У меня-то самого уже есть практически все, что надо, вот и хочу помочь тебе сохранить оркестр. Понятное дело, пять штук навечно не хватит, но какое-то время протянете, а потом, может, новые приглашения появятся.

Тео, по-прежнему глядя на чек, прислонился к своему автомобилю.

– Я… кхм… я даже не знаю, что тут сказать, Джулс. Мне еще никто не давал столько бабок ни за что. Не думаю я, что могу принять такой подарок.

– Ну, это не совсем подарок. Я хочу, чтобы ты вместе со своим оркестром кое-что для меня сделал.

– Ага! – Трубач приподнял бровь и бросил на благодетеля лукавый взгляд. – Вот оно какое дело. И о чем базар?

– Ничего плохого я не попрошу, Тео, – быстро сказал Джулс. – Ты ведь с ребятами играл раньше на похоронах, верно?

– Ну конечно. Почти все джазовые коллективы в городе через это проходят. А то как же!

– Понимаешь, у меня есть один друг… то есть был один друг. Очень хороший друг. Так вот она… кха… она умерла вчера ночью.

– Черт, Джулс, я тебе сочувствую, – тихо сказал Тео.

Джулс помолчал секунду, думая, что старый музыкант спросит, как все случилось. Его друг, однако, хранил почтительное молчание, и Джулс был бесконечно благодарен за то, что не пришлось сочинять какую-нибудь ложь о смерти Морин.

– Мой друг, Морин, она… она всю свою жизнь провела тут, во Французском квартале. И жила здесь, и работала, и все ее друзья – местные. Мне кажется, Мо понравилось бы, если бы у нее… на похоронах… играл местный джаз-банд. Морин всегда музыку любила. Она была танцовщицей.

– Когда похороны? И где отпевать будут? В Святом Луи или Патрике?

– Она… она хотела, чтоб ее кремировали. Похорон-то, собственно, не будет. Да и в церковь она не больно ходила, поэтому отпевания тоже не заказывали. Если честно, то последние лет двадцать она была стриптизершей в «Иезавели», и там работают почти все ее приятели. Поэтому я хочу – то есть мне кажется, Мо понравилось бы, – чтобы вы с ребятами прошли вокруг клуба, а потом мимо ее дома на Бьенвиль-стрит, между Дофин и Рампар. Завтра ночью, после полуночи. Когда всю программу отыграете. Понимаю, что это звучит чудно. Просто Мо всегда была ночной птицей. Так же, как я. Так что, если вы будете играть днем, не уверен, что она услышит.

– У нее есть какие-нибудь любимые мелодии или спиричуэлы?

– Ей нравились песни из фильмов и мюзиклов. Старые, годов сороковых – пятидесятых.

– Ясно. Подберем что-нибудь. Кстати, если ты не против, я сыграл бы кое-что из своего. Недавно совсем баловался и одну вещицу сочинил. Кстати сказать, ты на мое вдохновение повлиял…

– Конечно, я не против, Тео. Я доверяю твоему вкусу. Исполняйте все, что захочешь. Да, кстати! Как считаешь, никаких проблем у вас не будет? Все-таки играть на улице ночью…

Музыкант успокаивающе махнул рукой.

– Да нет! Мы ведь мимо многоквартирных домов не пойдем. В том районе, про который ты толкуешь, в основном ночные клубы, бары да магазины. Никому мы там мешать не будем.

– Значит, ты согласен взять чек?

Тео Шамбоне снова глянул на чек и, в очередной раз прочитав сумму, недоверчиво покачал головой.

– Ну конечно, Джулс. Я возьму чек. Если тебе охота именно так пустить свои деньги на ветер, то кто я такой, чтобы спорить?

– Отлично. Кстати, можно тебя еще кой о чем попросить? Мне позвонить надо, а мелочи нету. Не одолжишь тридцать пять центов?

Тео сделал комично-суровое лицо.

– Ну, не знаю, не знаю! Стоишь ли ты того? – Он сунул руку в карман и выудил оттуда две монеты по двадцать пять центов и две по десять. – На тебе. Сделай два звонка.

Джулс взял мелочь и пожал другу руку.

– Спасибо, Тео. Я уверен, завтра ночью вы с ребятами сыграете так, что закачаешься. И еще… тебе, наверное, непросто будет поверить, но… с тех самых пор, как ты начал играть… я был самым большим твоим поклонником.

Тео Шамбоне поскреб темно-кофейный подбородок, заросший белой щетиной. Потом хитро улыбнулся и кинул на Джулса многозначительный взгляд.

– Почему же непросто поверить? Я очень даже верю. Ты и твой «отец» – вы оба были моими поклонниками… Я страшно сочувствую твоей потере, Джулс. Слово даю, мы с ребятами проводим твою подругу в последний путь таким джазом, какого и на небесах не слыхали.

* * *

Джулс не думал, что возвращение в «Трамвайную остановку» растрогает его так сильно. Ресторанчик этот открылся всего четыре года назад. Для вампира такой срок значит немного. Кроме того, Джулс долго ворчал, когда вся его ночная компания таксистов и полицейских решила тогда сняться с места и перебраться из «Таверны святого Чарльза» к ее новому конкуренту, вверх по улице. Однако очень скоро «Остановка» стала для Джулса вторым домом. Не потому что в ней самой было что-то особенное. Такой ее делали люди, которые сюда приходили. Такие люди, как Эрато.

– Здорово, приятель. Спасибо, что пришел. – сказал Джулс.

– Не за что, – ответил Эрато и выдвинул Джулсу стул. – Сегодня все равно клиентов почти нету. Да я и волновался малость, когда ты в тот раз с демонстрации удрал. Как у тебя дела-то?

Джулс грузно опустился на стул и поставил на стол вазу.

– Бывало и получше.

– Что это за ваза? Тебе кто-то цветы прислал?

– Это… – Джулс придумал немало историй, которые можно было рассказать другу, но потом решил, что для вранья сейчас не время. – Это Морин, Эрато. Это… это ее прах.

Целую минуту Эрато не говорил ни слова. Взгляд его стал жестким.

– Так нельзя, – сказал он наконец. – Такими вещами не шутят. Ничего забавного тут нету.

Выражение лица у Джулса не изменилось ни на йоту.

– Это не шутка, Эрато. Я отдал бы все на свете, чтобы это была шутка. Погляди на меня внимательно. Похож я сейчас на шутника?

Эрато внимательно вгляделся другу в глаза. Потом медленно и неохотно на лице его вместо гнева и возмущения появился страх.

– Черт. Да ты и правда не шутишь. Как… когда… как, черт подери, это случилось?

– Я… Черт! Не могу я рассказать, Эрато. Ты мой самый лучший друг на свете. Если я и хочу кому-нибудь сказать правду, то только тебе. Однако Морин не захотела бы, чтобы ты узнал, как она умерла. Я уверен, что не захотела бы, и обязан ее желание выполнить.

Эрато уставился на руки. Джулс наблюдал, как лицо его друга становится еще темнее, приобретая густо-коричневый оттенок, а большие мозолистые ладони сжимаются в кулаки.

– Какого дьявола говорить про дружбу, если ты не веришь мне… если считаешь, я не стою того, чтобы сказать мне правду? Морин была и моим другом. Неужто я не имею право знать, что случилось?

Джулс с трудом сглотнул.

– Конечно, Эрато, ты имеешь право знать правду. Просто я не имею права тебе ее говорить. Если ты думаешь, что это не разрывает мне сейчас на части все кишки, то ты не знаешь своего друга.

Эрато медленно разжал кулаки. На его лице, сменяя друг друга, появлялись печаль, гнев, боль и, наконец, смирение.

– Ладно, – сказал он через какое-то время. – Что мне надо сделать?

– Возьми вазу, Эрато. Мне нужно, чтоб ты взял Морин с собой. Отнеси ее домой и поставь на окне с самым хорошим видом, какой есть. Там, где много солнца и где ей всегда будет тепло. Для меня это чертовски важно.

– Джулс, я… я обещал и сделаю все, что смогу, но… разве не ты должен ее забрать? Морин должна быть с тобой, Джулс. Она твоя.

– Морин должна быть с тем, кто сможет о ней позаботиться. С тем, кто никуда не пропадет. По крайней мере в ближайшее время. Сомневаюсь, что этот кто-то – я.

– Ты о чем? Куда ты собрался?

– Я не могу сказать.

Глаза у Эрато вспыхнули.

– Вот дьявол! – Он грохнул ладонью по столу. – Что, бес тебя дери, все это значит?! Сначала заставил меня сюда притащиться, потом растряс как хомяка на вертушке, а теперь ни хрена говорить не хочешь! Что за фигня с тобой происходит?!

Джулс достал из кармана второй чек и подтолкнул его через стол к Эрато.

– Возьми. Может, так легче будет ко всей этой фигне притерпеться.

Эрато потребовалось несколько секунд, чтобы рассмотреть чек.

– Двенадцать тысяч долларов. Выписан на мое имя.

– Это чтобы отправить Лукрецию в колледж.

Эрато подтолкнул чек обратно к Джулсу.

– Ты сегодня полон сюрпризов. Где ты столько денег взял?

Джулс снова подвинул чек другу.

– Возьми чек, Эрато. Я очень хочу, чтоб ты его взял. Мне будет приятно знать, что я помог тебе отправить дочку учиться в Батон-Руж. Я ведь знаю, что ты об этом давно мечтал.

Эрато не притронулся к чеку.

– Спрашиваю еще раз. Где ты взял столько денег?

Джулс вздохнул. Одно дело – утаивать от лучшего друга информацию, и совсем другое – нагло ему врать.

– Я получил страховку за дом.

– Зачем ты отдаешь деньги мне? Почему не купишь новый дом?

Джулс опустил голову. Его взгляд невольно скользнул к вазе из зеленого стекла и белому пеплу в ней.

– Вот как раз об этом я пытался сказать. Мне не надо будет нового дома, Эрато. Ни машины не надо будет, ни проигрывателя, ни кухонной посуды. Вообще ничего. Послезавтра я… короче, не будем мы больше вместе пить кофе, приятель.

Эрато схватил его за руку.

– Ты что… ты что, собираешься покончить с собой?

Джулс грустно улыбнулся.

– Да нет. Ничего такого. Просто есть один тип, который сам с удовольствием со мной покончит. Правда, не раньше, чем я надеру ему как следует задницу.

– Если у тебя серьезные неприятности, я могу помочь.

– Даже не думай. Эти парни – они тебе не по зубам, Эрато. Они даже полиции не по зубам. Я сам должен разобраться, понял? Никого не вмешивая.

– Значит, тебе самому они по зубам? Чушь собачья! Раз ты попал в неприятности и можешь из них не вылезти, значит, помощь требуется. А кто тебе поможет, если не друзья?

Джулс поднялся. Расправив плечи, он посмотрел на Эрато сверху вниз и заговорил таким тоном, каким прежде никогда бы не подумал разговаривать с другом.

– Теперь ты меня послушай. Я не дам тебе впутаться в мои проблемы. С того самого дня, как началась вся эта заваруха, я только и делал, что заставлял других людей выполнять за меня грязную работу. Я прятался и убегал, и знаешь, чем все закончилось? Двое из моих самых лучших друзей убиты. Вот так-то. А теперь ты собираешься добровольно стать третьим. Господи, Эрато, ты хоть понимаешь, что у тебя есть? У тебя есть все самое хорошее. Все, чего у меня никогда не было. Жена. Дети. Вещи, которые ты делаешь для других людей и которыми можешь гордиться. Возвращайся сейчас домой, заползай к жене в постель, а завтра утром иди с этим чеком в банк и переведи деньги на свой счет. Ты все понял?

Таксист не ответил ни слова. Просто взял со стола чек, сложил его вдвое и сунул в карман рубахи. Джулс, глядя на друга, удовлетворенно улыбнулся.

– Спасибо, Эрато. Ты отличный друг.

Джулс развернулся и вышел из «Трамвайной остановки», как ему казалось – уже навсегда.

«Линкольн» стоял припаркованный на темной окраине Централ-Сити, где они с Дудлбагом последний раз столкнулись с Мэлисом. Воспоминание о той ночи отозвалось у Джулса в груди острой болью. Если бы он тогда не побоялся убитьсородича-вампира… Если бы прострелил Мэлису сердце деревянными стрелами, когда такая возможность еще была… Морин и док Ландрю оба остались бы в живых.

У Джулса за спиной раздались шаги. Многочисленные шаги, но чересчур легкие, чтобы принадлежать людям. Он быстро развернулся, взбешенный тем, что кто-то прервал его горестные раздумья. На краю стоянки, внимательно разглядывая Джулса, стояли пять собак. Или волков.

Джулс понял вдруг, что совсем не боится. Он даже не был особенно удивлен.

– Ну что? Не могли подождать до завтра? – проворчал он, нахмурившись. – Я думал, Мэлис желает расправиться со мной лично. Хотя какая, к черту, разница. – Джулс поднял с земли палку. – Ну давайте, идите сюда! Покончим с этой историей прямо сейчас!

Волки или псы не двинулись с места. Ни один из них не зарычал и не напрягся для атаки. Хотя Джулс явно их интересовал, ни злобы, ни страха они не проявляли. Медленно виляя хвостами, странные псы смотрели на вампира, а в их глазах – на самом деле или просто из-за игры света – теплилось дружелюбие. Запах этих псов показался вдруг Джулсу очень знакомым. Почти таким же знакомым, как аромат духов, которыми пользовалась Морин, хотя вспомнить, где он его слышал, этот запах, Джулс ни за что не мог бы.

Самый крупный из псов – наверное, вожак, – отделился от стаи и медленно подтрусил к вампиру. Джулс неуверенно протянул зверю руку, раздумывая, не останется ли у него через секунду на пять пальцев меньше. Пес или волк не стал тратить время на такие формальности, как обнюхивание, и тут же радостно лизнул протянутую ладонь, словно был обычной домашней собакой. Потом положил морду Джулсу на руку и посмотрел на него серо-голубыми глазами – на удивление умными и вместе с тем ужасно знакомыми. Такими же таинственно знакомыми, как запах. Несколько секунд пес прижимал холодный, мокрый нос к руке Джулса, словно пытаясь его успокоить и убедить, что в этом огромном, жестоком мире тот не так одинок, как думает. Потом лизнул ладонь во второй раз, вильнул хвостом и вернулся к остальной четверке.

Джулс опасливо открыл дверцу автомобиля, все еще не решаясь бросить палку. Завел мотор и задним ходом выехал со стоянки. Псы-волки наблюдали, как он проезжает мимо. Развернув автомобиль, Джулс хотел посмотреть на них в зеркало заднего вида, однако странная пятерка уже исчезла.

* * *

На следующий вечер Джулс проснулся в сорок три минуты девятого. Как ни странно, отдохнул он отлично. «Выходит, теперь я выяснил секрет крепкого дневного сна, – сказал он себе. – Надо помочь друзьям и принять верное решение. Вот и все. Легче легкого. Стыдно только узнать об этом, когда для сна остался всего один день».

Он открыл холодильник и достал две бутылки калифорнийской крови из тех трех, что Дудлбаг оставил после отъезда. Выпил обе прямо из горлышка. Обидно, конечно, что последняя в его жизни трапеза состояла из водянистой, почти безвкусной плазмы. Однако, с другой стороны, и это неплохо. Пить кровь из Калифорнии – все равно что глотать противные витамины. Пить кровь из Нового Орлеана – все равно что есть рождественский окорок, от которого люди делаются вялыми и сонными настолько, что с удовольствием смотрят по телевизору выступление венского хора мальчиков. Сегодня ночью Джулсу как никогда требовались силы, поэтому совсем отказаться от еды он не мог, а наедаться под завязку не стоило.

Он выписал еще два чека из оставшейся на его счету суммы. Один чек Билли Маку, с которым до сих пор окончательно не рассчитался за «линкольн», а другой – Малышу Айдахо за сделанный им арбалет. Джулс вспомнил вдруг, что его отец после своей кончины оставил маме кучу долгов. Воспоминание вызвало неприятный привкус, как от испорченной крови. Джулс не собирался покидать этот мир, не расплатившись со всеми долгами.

Перед тем как отправиться на Канал-стрит навстречу судьбе, Джулсу предстояло сделать две остановки. Первую – возле магазинчика на углу Саут-Клейборн и Тулейн-авеню, в пыльной тени дамбы через Пончартрейн. Круглосуточные универмаги расплодились теперь повсеместно и были одним из немногих достижений прогресса, которые делали жизнь вампира легче. Покупки Джулс сделал быстро. За коробок спичек и баллон горючей жидкости для зажигалок «Квик-старт» с него запросили три доллара и сорок три цента. Джулс протянул продавцу пятидолларовую банкноту и сказал, что сдачу тот может оставить себе. Оба купленных предмета с легкостью уместились в огромных карманах пиджака-«сафари».

Джулс забрался в ненавистный «линкольн». Пять раз повернул ключ зажигания и надавил на педаль газа, и только после этого чахлый двигатель наконец-то завелся. «Не имеет значения», – подумал Джулс. Очень скоро – всего через несколько кварталов – этому несчастному корыту предстояло стать головной болью для кого-нибудь другого.

Джулс повернул на Клейборн-авеню и двинулся под гудящим пологом моста к стоянке для автотранспорта, изъятого департаментом полиции Нового Орлеана. В этой тюрьме под открытым небом стояли десятки самых разных автомобилей, начиная с драндулетов, конфискованных за неоплаченные штрафы и не развалившихся только благодаря герметику и липкой ленте, и заканчивая «портами», изъятыми у наркодилеров. От непогоды машины берег толстый потолок из надземной автострады, а от воров и вандалов – трехметровый забор с колючей проволокой поверху.

Джулс остановился и быстро обдумал варианты поведения. В будке для охранников он заметил двух полицейских, которые смотрели телевизор. Значит, вариант первый: припарковать «линкольн» и, подойдя к воротам, позвать охранников. Потом дождаться, когда они посмотрят ему в глаза, и загипнотизировать. Вариант первый был самым благоразумным. Вариант второй состоял в том, чтобы отбросить к чертям всякую благоразумность и немного повеселиться.

Джулс выбрал вариант второй.

Он проехал мимо стоянки. Развернул «линкольн» с истошным визгом старых покрышек. Затем дал газу и направил автомобиль прямо на ворота. Когда «линкольн» врезался в ворота, скорость его была не особенно высокой – всего километров тридцать. Однако крепкой станины и веса в две с половиной тонны оказалось более чем достаточно. Сам автомобиль потерял решетку радиатора и передний бампер. Воротам досталось куда серьезнее. Обе их створки разлетелись на куски и вместе с дождем искр обрушились на будку охранников.

Джулс резко свернул в пустой, поросший сорняками угол стоянки и заглушил двигатель. Потом раскрыл дверь и выбрался из автомобиля, даже не вынув ключи. Он ведь, черт возьми, собирался подарить эту тачку полиции Нового Орлеана, поэтому ключи тоже мог оставить. Дверь будки распахнулась, и на улицу выскочили полицейские. Один из них отирал с голубой рубахи только что пролитый на нее соус. «Определенно, не самые лучшие из лучших», – подумал Джулс.