Текст книги "Блюз белого вампира"

Автор книги: Эндрю Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

– Ну, как идет обучение? У меня в клубе часовой перерыв, вот я и заскочила посмотреть, как вы тут управляетесь.

Она стала спускаться вниз по лестнице, а Джулс упрямо хранил молчание. Может, из-за усталости, а может, из-за нежелания иметь с ней дело – он и сам не знал. Дудлбаг поторопился нарушить мертвую тишину.

– Джулс делает заметные успехи. Правда, последние пару часов ему пришлось несладко, но это и неудивительно. Так со всеми бывает. Сейчас у нас небольшой перерыв.

– Ты заставлял его боксировать с коровьей тушей? – Она промурлыкала музыкальную тему из фильма «Рокки» и пару раз по-девчоночьи двинула кулаком в воздух. Джулс даже не поднялся с пола. Не заметив на его лице ни тени улыбки, Морин остановилась.

– Господи… да он сам выглядит как коровья туша.

Она приблизилась к Джулсу. Тот лежал на спине, безрезультатно пытаясь восстановить дыхание.

– Слушай, а ты зачем в моих побрякушках рылся, а?

Такой неожиданный вопрос заставил Джулса откликнуться.

– За каким бы… дьяволом… мне сдались… твои побрякушки?

– Понятия не имею. Сегодня вечером я искала кое-какие вещички, которые давно не носила, и обнаружила, что пропали твои молочные зубы.

Джулс все же уселся, набросив на колени рубаху.

– Чего-чего? Какие еще молочные зубы?

– Молочные зубы вампира. Твои зубы. Разве не помнишь? Я собрала их в пузырек от таблеток и хранила все эти годы. Они такие милые! До сих пор помню ночь, когда ты потерял их, – через двенадцать месяцев после того, как стал вампиром. Помнишь? Ты так перепугался. Просто в ужасе был. Думал, у тебя клыки больше не вырастут. Носился по всему дому и вопил так, будто у тебя пиписка отвалилась. Это было смешнее, чем Толстяк Арбэкль и Чарли Чаплин вместе взятые.

– Помню, помню. Ты была прямо натуральная мать Тереза. Ну так что там с моими молочными зубами?

– Они исчезли. Говорю же тебе, я хранила их в пузырьке из-под таблеток, а пузырек – в коробке для сценических драгоценностей. Кроме меня, никто туда не лазил.

– Я, во всяком случае, их не брал.

– Но ты единственный знал, где они хранятся.

– Да за каким дьяволом мне сдались собственные молочные зубы? Мне вторая пара клыков нужна как корове – седло. Ты их просто потеряла, вот и все.

– Может быть. В принципе никакого значения это не имеет.

Морин взяла складной стул, который стоял у стены, раскрыла его и села. Стул охнул как вьючная лошадь на последнем издыхании.

– Ну давай, вундеркинд, покажи себя. Дай поглядеть, чему тебя Дудлбаг научить успел. Порадуй старушку Мо.

Джулс вытер лоб рубахой.

– Даже не думай. Я на ногах не стою.

– Да ладно тебе, Джулс! Я из клуба всю дорогу пешком шла и…

На этот раз в голосе Джулса зазвенела сталь.

– Сказал ведь – даже не думай. Я всю ночь котелком о бетон долбился. Единственное, на что я сейчас способен, это пойти и поглядеть какой-нибудь фильм с Джоном Кэрредином. [25]25
  Джон Кэрредин (1906–1988) – американский актер.


[Закрыть]

Морин скрестила руки на груди.

– Ничего не скажешь, отличный настрой. Наверное, Джон Кэрредин научит тебя, как за десять шагов выбраться из дерьма, в которое ты вляпался.

Дудлбаг почувствовал, что надвигается буря, и встрял в беседу.

– Морин, Джулсу правда пришлось сегодня ночью очень нелегко. Он здорово поработал, и сейчас не лучшее время, чтобы…

Джулс накинулся на Морин так, будто Дудлбага там и в помине не было.

– Это сколько же надо иметь наглости, чтобы вот так заявиться и наговорить мне всяких гадостей, когда тебя самой тут не было и ты не видела, как я пахал! Ты же знать не знаешь, о чем говоришь!

Морин сдаваться не собиралась.

– Да неужели? А я вот думаю, что способна отличить победителя от труса и неудачника! Когда победитель устал, он не заползает на диван смотреть старые фильмы «ужасов». Он бьется до тех пор, пока не выиграет окончательно!

– Ну спасибо! На меня сразу такое вдохновение нашло! Пойду прямо сейчас да запихну кол твоему экс-любовничку в задницу!

Морин побледнела, но голос у нее не дрогнул.

– Я смотрю, как меня обвинять, так из тебя энергия ключом бьет. Лучше бы ты силы туда тратил, где от них хоть какая-то польза будет. Например, учился и пытался стать лучше, а главное – умнее.

– Черт возьми, Морин, а почему ты сама не попробуешь, а? Думаешь, это так просто? Давай-ка! Превратись одновременно в волка и летучую мышь. Или лучше в трех балерин. Нет, в четырех! Я ведь тут не один, кто не страдает нехваткой веса.

– Верно. Вот только ярко-красное «яблочко» на одном тебе нарисовано.

– Благодаря тебе нарисовано! Благодаря твоим неуправляемым сексуальным аппетитам и…

Наверху раздался телефонный звонок, прервав первый раунд боя на звание чемпиона в супертяжелом весе. Морин с полыхающим лицом поднялась со стула.

– Извини, Джулс. Продолжим эту… дискуссию, когда ты будешь в состоянии вести себя приличнее.

Она бросила в Джулса его брюками и отправилась наверх, однако уже через пару минут опять просунула голову в дверной проем.

– Это тебя, красавчик, – бросила она Джулсу с ядовитой, кипучей смесью гнева, боли и презрения в голосе.

Джулс изумленно уставился на Дудлбага.

– Но… но никто ведь не знает, что я здесь. Разве нет?

Дудлбаг пожал плечами. Джулс снова повернулся к Морин.

– Кто это?

– Понятия не имею. – Она дернула носом, будто уловила до неприличия отвратительный запах. – Какая-то женщина.

Джулс наконец натянул брюки и, разрываясь от волнения и любопытства, торопливо взобрался по лестнице. Заусенцы на деревянных ступенях искололи ему все ступни. Морин оставила трубку на кухонном столе. Джулс взял ее, задыхаясь одновременно и от беспокойства, и от быстрого подъема по лестнице.

– Алло?

– Джулс? – Он тут же узнал голос. – Это я, Вероника.

От ее хрипловатого голоса с южным акцентом в голове у Джулса будто взорвалась граната. Сотни вопросов замелькали один за другим как шрапнель. К сожалению, рот у Джулса способен был пропустить только одну фразу зараз, поэтому результат его мысленной сумятицы оказался похож на плотину озера Пончартрейн во время циклона.

– Что… как… ты хотела… ты…

– Нам необходимо встретиться. Это очень важно.

Джулсу удалось все же выдавить из себя членораздельный вопрос.

– Как ты узнала, что я здесь?

– Я все о тебе знаю.

– Что за фигня происходит, а? Кто ты вообще такая?

– Я понимаю, что многое должна объяснить. И не только объяснить… Я хочу рассказать тебе всю правду, Джулс, только не по телефону.

В дверном проеме появилась Морин и уставилась на Джулса, как ястреб – на упитанную полевую мышь. Дудлбаг пристроился рядом с ней. Джулс старался говорить потише, но сделать это было нелегко.

– Какого дьявола тебе нужно?

– Нам надо встретиться.

Уязвленное мужское самолюбие взяло верх, и все намерения Джулса говорить потише вылетели в окно.

– Ты вообще сбрендила или как?! Я что, похож на недоразвитого?! Или на дебила слюнявого? Ты меня пыталась убить! Пригласила к себе в номер, будто… будто сама знаешь зачем… Я думал, что нравлюсь тебе!

– Милый, я все могу объяснить…

– Объяснить? Что объяснить? Что ты какая-то там чокнутая охотница на вампиров? Видел я твой маленький арсенал! И все равно, как полный придурок, полез в ванну. Вот и поплатился! Господи, да ты ж меня как лангуста сварить пыталась!

Судя по отвратительному качеству связи, Вероника говорила или по дешевому мобильному телефону, или по одному из уличных таксофонов – битому и увечному. Несмотря на это, Джулс все-таки расслышал в ее голосе отчаяние.

– Пожалуйста, поверь мне! Я должна была это сделать! У меня не было выбора! Они все время следят за мной. Давно сомневаются в моей преданности. Я должна была хоть что-то сделать, но выбрала самое слабое орудие из тех, что они дали. Мне совсем не хотелось этого делать, понимаешь? Я все глаза выплакала, когда ты из гостиницы ушел. Ненавидела себя, что поддалась им и пыталась навредить тебе.

Голова у Джулса пошла кругом.

– Погоди минуту… Какие такие «они»? О ком ты говоришь? Кто сомневался в твоей преданности кому? И что ты вообще в ванну налила?

Ее голос зазвучал чуть легкомысленнее.

– Ах, это… это была святая вода. Малюсенький пузыречек святой воды. Поэтому тебя жгло, а я ничего не чувствовала.

Джулс думал, что она продолжит объяснения, но Вероника замолчала. Несмотря на ее слезные извинения, он все еще сердился.

– Спрашиваю второй раз. Какие такие «они» заставляли тебя делать все эти гадости?

Ее голос снова стал серьезным.

– Я ведь говорила, по телефону нельзя. Слишком опасно. Нас прямо сейчас могут прослушивать.

Морин стояла в дверях, упершись кулаками в крутые бедра.

– Джулс! С кем ты там, черт подери, разговариваешь? Это мой дом, и мне совсем не нравится, что ты раздаешь мой номер телефона всяким потаскухам!

Джулс прикрыл трубку ладонью и уставился на Морин.

– Помолчала бы минуту, а?! Не видишь, я тут выяснить пытаюсь…

– Только не по моему телефону! И не смей говорить, чтоб я помолчала, ты, бабский иждивенец!

Оказаться меж двух упрямых женщин – хуже, чем очутиться меж двух огней.

– Значит, так, – сердито сказал Джулс в трубку. – Или ты объясняешь все прямо сейчас, или разговор закончен. Даю тебе две секунды, а потом кладу к чертям трубку. Раз…

– Погоди! – Несколько долгих мгновений Вероника молчала. – Я… я не могу сказать, кто они такие, по телефону, но имей в виду – им известно, что это ты убил тех людей в Ковингтоне.

У Джулса упало сердце. Он уже почти забыл о том маленьком несчастном случае.

– Ты про сторонников Найта, что ли?

– Да. Мой шеф возглавлял расследование этой бойни. Они в течение двух суток выяснили, что преступник – ты.

– Как…

Он снова шел ко дну. Цепкие болота, что лежали глубоко под улицами и тротуарами Нового Орлеана, опять засасывали его – теперь, когда он только-только начал подниматься наверх, к свету.

– Я помогу тебе, Джулс. Мы оба можем помочь друг другу. Я многое знаю про эту операцию, потому что участвую в ней последние полтора года. Я признаю, что пыталась навредить тебе, и все же я не враг, Джулс. Только позволь, и я стану твоим союзником.

Ее слова опутывали Джулса как шелковые сети. Он понял, что выбора нет. Ему необходимо было выяснить, что известно Веронике.

– Ну ладно. Где встретимся?

– Давай через полчаса в «Пальмовом дворике». Идет?

– Идет.

Джулс положил трубку с таким чувством, будто он заключенный, которому только что отказали в последней отсрочке смертного приговора.

Морин все так же стояла, уперев кулаки в бедра, однако теперь руки у нее подрагивали.

– Значит, собираешься навестить свою маленькую шлюшку, да?

Джулс побрел обратно в подвал за остальными вещами.

– Не лезь не в свое дело, Мо.

Дудлбаг схватил его за предплечье.

– Что там такое с Натаном Найтом? Я слышал краем уха…

Джулс, стряхнув его руку, стал спускаться вниз по лестнице.

– Мне надо провести кое-какое расследование, но пойду я один.

Вслед за Джулсом в подвал бросилась Морин.

– Расследование! Знаю я, где ты будешь проводить свое расследование! У той потаскухи между ног – вот где!

– Неплохо бы, – пробормотал Джулс себе под нос, натягивая рубаху.

Следом за Морин спустился Дудлбаг.

– Не нравится мне это. Раз ты собираешься куда-то идти, значит, я пойду с тобой.

Зашнуровывая ботинки, Джулс бросил на приятеля ледяной взгляд.

– Черта с два ты со мной пойдешь. Иногда бывает так, что мужчина просто должен сделать то, что он должен. Именно так я и собираюсь поступить.

– Но…

– Никаких «но». Сегодня ночью ты не у дел, Дудлбаг. Попробуй только за мной увязаться. Отправлю паковать вещи и полетишь обратно в свою Калифорнию. Это дело не для двоих. Одинокий Странник отправляется в прерии, а его лучший друг Тонто сидит в своем вигваме. Вот так-то.

Джулс стал подниматься вверх по лестнице, а Морин снова увязалась следом.

– Джулс! Послушай меня! Если ты сейчас выйдешь за дверь… если ты только выйдешь за дверь… я никогда в жизни с тобой больше разговаривать не стану!

Джулс взялся за дверную ручку. «Если честно, дорогая, мне наплевать», – мелькнуло у него в голове. Однако, поскольку эту фразу уже говорил Кларк Гейбл в «Унесенных ветром», Джулс решил не повторяться, пусть даже в ущерб лаконичности. Он повернулся к Морин.

– Знаешь, Мо, я сейчас понял одну вещь. То, что я могу с кем-то переспать, заботит тебя гораздо сильнее, чем то, что меня могут убить. Успокойся и не забивай свою маленькую головку. Сегодня ночью может случиться и то, и другое.

* * *

Спустя полчаса Джулс уже стоял у дверей «Пальмового дворика». От дома Морин к месту свидания он добирался перебежками – от одного темного переулка к другому. Когда он протиснулся в дверь клуба, официанты уже начали переворачивать стулья и составлять их на столы. Почти все поздние посетители разошлись по домам. Несколько молодых музыкантов да пара ветеранов средних лет, которых Джулс не раз видел на сценах города, чехлили инструменты. Тео Шамбоне стоял у дальнего конца барной стойки и горячо спорил с человеком помоложе, в котором Джулс узнал владельца клуба по имени Родди Брейтуайт.

Старый музыкант заметил, что Джулс входит в зал, и глаза его вспыхнули радостным светом. Он бросил спорить на полуслове, чтобы подозвать друга.

– Джулс! Эй! Иди-ка сюда, старина! – Он опять повернулся к хозяину заведения. – Вот тебе человек, который помнит, какую музыку играли в прежние годы. Джулс, ну-ка расскажи, что у меня были за оркестры в сороковых – пятидесятых.

– Э-э… Тео, это ведь был не я, а мой отец, Джулс-старший. Вспомнил?

Трубач раздраженно отбросил со лба волосы.

– Да брось! Нет у меня сейчас времени на эти глупости. Род говорит, я не могу больше играть с моим оркестром. Требует, чтоб оставил один квартет или даже трио! Представляешь?!

Хозяин клуба ужасно смутился.

– Э-э… мистер Шамбоне немного расстроен…

– Расстроен! Ты хочешь, чтоб я распустил к чертовой матери пол-оркестра! Пойми, Род, я вечно жить не собираюсь. Как эти пацаны завтра станут музыкантами не хуже, чем Тео Шамбоне, если сегодня они не будут играть в моем оркестре?!

Мистер Брейтуайт уставился в пол.

– Будь этот мир идеален, Тео, я нанял бы тебя вместе со всем оркестром – пусть бы он был хоть из двадцати человек – с сегодняшнего дня и до конца времен. Ты прекрасно знаешь, что я люблю музыку. Но я еще и бизнесмен, и у этого бизнесмена недавно появилось четыре новых конкурента во Французском квартале. Ну не могу я теперь платить целому джаз-банду. Может, некоторые из твоих ребят смогут приходить, играть на выходных…

– Да не могут мои ребята играть за бесплатно! Им на учебу копить надо. Ну скажи ты ему, Джулс! Ты же тут постоянный посетитель. Скажи, как людям мой оркестр нравится…

Тут Джулс заметил в дальнем углу зала Веронику. Она махнула рукой.

– Тео, ты извини, но мне правда идти надо. Давай как-нибудь в следующий раз, а? Посидим, подумаем, что делать…

Старый трубач рассерженно замахал на Джулса руками.

– Ну и черт с тобой! – Он тут же переключил свой гнев обратно на хозяина клуба и, размахивая для пущего эффекта шляпой, принялся в очередной раз расписывать невзгоды, с которыми столкнутся уволенные музыканты.

Джулс угрюмо побрел в конец зала к столику Вероники. Тяжело опустился на стул и через плечо посмотрел на миниатюрного музыканта, искренне надеясь, что того не хватит удар.

– Слава Всевышнему, что ты пришел!

Джулс неохотно повернулся к собеседнице.

– Пришел, пришел. Давай представь по-быстрому, что ты орех, и колись.

Вероника опасливо оглядела пустеющий на глазах клуб. Потом нервно переплела пальцы и придвинулась поближе к Джулсу.

– Ты слышал когда-нибудь о стратегическом фонде «Гелий»?

– Нет.

– На самом деле никто не слышал. А что такое дирижабль, ты знаешь?

– Ну, что-то вроде воздушного шара, только с мотором.

– Верно. Так вот во время Первой мировой войны американское правительство решило создать для морской авиации разведывательную флотилию из летательных аппаратов, которые были бы легче воздуха. Немцы использовали для своих дирижаблей водород, но он гораздо взрывоопасней гелия. Помнишь, у них в 1936 году пассажирский «Гинденбург» загорелся? В Соединенных Штатах построили единственный в мире крупный завод по производству гелия. Когда война закончилась, федеральное правительство решило создать этот самый стратегический фонд «Гелий», чтобы у военных всегда был достаточный запас этого газа.

Джулс заерзал на стуле.

– Лекция по истории – это, конечно, интересно, только за каким чертом она мне сдалась?

– Сейчас поймешь. Теперь вспомни, когда морская авиация последний раз использовала свои дирижабли?

– Не знаю… Может, во Второй мировой?

– Совершенно верно. Последний дирижабль, «Акрон», отправили на покой вскоре после Второй мировой войны. Во время самой войны несколько аэростатов служили для противовоздушной обороны. К концу сороковых дирижаблей на вооружении совсем не осталось. Однако федеральное правительство год за годом продолжало финансировать фонд «Гелий». И сейчас финансирует, хотя военные уже лет пятьдесят гелий не используют.

Джулс потер кончик носа.

– Наверное, теперь я должен спросить, какого черта они это делают, так?

Вероника понизила голос до шепота.

– Кое-кто в вооруженных силах и федеральном правительстве использует этот фонд в целях, которые они предпочитают не афишировать ни перед Конгрессом, ни перед общественностью. Например, вероятное вторжение на Землю инопланетян, или таинственное расчленение скота, или необъяснимые атмосферные явления, из-за которых на несколько дней могут выйти из строя радарные установки.

Джулс, начиная понемногу понимать, хмыкнул.

– Всякие странные вещи, которые по ночам появляются, да? Такие, как я, например.

– Вот именно. Такие, как ты. Последние полтора года я работаю на стратегический фонд «Гелий». Меня наняли специально для твоего дела.

К их столику подошла официантка в красной юбке.

– Можете сделать последний заказ, ребята. Что будете?

– Мне то же самое, – сказала Вероника, подтолкнув к официантке полупустой бокал. – Клубничную «Маргариту». Только попросите бармена сделать ее немного послаще.

– Хорошо. Вам, сэр?

– Мне кофе, – ответил Джулс, не отрывая от Вероники глаз. Он подождал, когда официантка отойдет. – Теперь я, видимо, должен спросить, как так получилось, что ты мне все это рассказываешь? Если судить по тому, что было спрятано у тебя в номере под умывальником, ты собиралась меня убить. И разве я могу тебе доверять? Мне что, тебя обыскивать? Хотя никакого смысла в этом все равно нет. Откуда я знаю, может, тут за каждым углом стоит по федеральному агенту с крестом и деревянным колом, и все ждут, когда я выйду с тобой из клуба?

– Я хотела тебе кое-что показать.

Вероника достала сумочку. Когда она раскрыла ее, Джулс испуганно отпрянул от стола. Вероника рассмеялась.

– Не бойся. Чесночный спрей я доставать не собираюсь.

– Чесночный спрей? У тебя есть чесночный спрей?!

– Естественно. Агентство не отправило бы меня на задание, не снабдив всем необходимым. Вот держи.

Она протянула Джулсу фотографию. На ней была молодая, довольно стройная женщина в вечернем платье. К пышной груди она прижимала какой-то приз.

– Кто это?

– Это я. Фотографию сделали меньше двух лет назад. Я как раз выиграла конкурс красоты в нашем штате.

Джулс снова взглянул на фотографию, на этот раз внимательнее. Действительно, это была Вероника с ее крохотной ямочкой на подбородке. Однако Джулс никак не мог поверить что, что полненькая симпатичная девушка на фото и пышнотелая богиня, сидящая сейчас перед ним, это один и тот же человек. Неужели фотографии всего два года? Никто не может располнеть так сильно за такой короткий срок. Даже сам Джулс.

Официантка вернулась с заказанными напитками. Как только она ушла, Вероника положила ладонь Джулсу на колено.

– Не верится, да? Не верится, что нормальная девушка могла превратиться в такую… уродину, как я сейчас.

Джулса поразило, сколько в ее голосе звучало отвращения к самой себе.

– Детка, ты совсем не уродина…

Вероника закрыла глаза и стиснула Джулсу колено.

– Ты не представляешь, что они со мной сделали. Все, чего я хотела, это поступить в хороший университет. Сделать неплохую карьеру – может быть, в сфере торговли. Сразу после того конкурса красоты мне предложили работу в агентстве. В то время я понятия не имела, что весь конкурс проводился на их деньги. За пять лет службы мне посулили золотые горы. Все, что требовалось, это согласиться на кое-какую… экспериментальную операцию.

Вероника провела руками по телу – от грандиозно массивной груди до округлых бедер. Несмотря на усталость и настороженность, Джулс почувствовал, что его маленький солдат отозвался, будто проснувшись на утреннюю побудку.

– Мое тело… оно… ненормальное. Неестественное. – Вероника сделала глоток «Маргариты». – Мои наниматели знали, что ты предпочитаешь полных женщин. Поэтому и разработали это тело, а я теперь ношу его, как соблазнительную приманку. Основная его часть искусственная. Это все имплантаты. Около шестидесяти процентов моих… форм создано с помощью легких гелиевых имплантантов. Весят они куда легче, чем настоящая плоть того же объема. Иначе я, наверное, с места бы не сдвинулась…

Вероника смахнула слезу, продемонстрировав отменный маникюр.

– Они… они обещали, что через пять лет извлекут их обратно. Только недавно я выяснила, что все это сплошное вранье. Со мной связалась одна женщина. Она тоже когда-то работала на агентство в одном из их «проектов», и ее превратили в такую же уродину, как я. Когда она стала не нужна, они врали ей много лет подряд, покупали молчание тем, что обещали снова сделать из нее нормальную женщину, да так своих обещаний и не выполнили. Она постепенно старела. Ее организм все труднее переносил эти кошмарные изменения. Она совсем перестала выходить из дома, и теперь ей осталось только ждать смерти. Я не хочу так закончить, Джулс. Я просто не могу так закончить!

Джулс сидел, затаив дыхание. Рассказ Вероники обрушился на него как силиконовая бомба.

– Ну… а я-то тут при чем? Я-то что сделать могу?

Вероника заглянула Джулсу в глаза, и тому показалось, что Венера Милосская, Рита Хейуорт и Джейн Мэнсфилд соединились в ней одной.

– Я не хочу стареть. Я не хочу превратиться в такую жалкую развалину, как она. Я хочу навсегда остаться молодой. Сделай меня своей королевой, Джулс. Преврати меня в вампира.

* * *

В ту гостиницу, где остановилась Вероника, Джулс ехать отказался. Даже одурманенный близостью ее тела, он не забыл о мерах предосторожности и настоял на том, чтобы отправиться в другой отель. Как только дверь гостиничного номера закрылась за их спинами, Вероника обвила шею Джулса мягкими руками и запечатлела на его губах сладкий поцелуй.

– Дорогой мой. – Вероника медленно отстранилась. – Как же я голодна! Давай устроим маленький праздник! Закажем в номер еды. Я просто обожаю такие ранние завтраки! Жаль, конечно, что ты не можешь ко мне присоединиться. Твой завтрак будет чуть позднее. Все расходы запишем на счет правительства, верно?

Джулс сел на край мягкой кровати и расстегнул воротник.

– Естественно. Зря я, что ли, налоги плачу, – пробормотал он оцепенело.

Вероника позвонила портье и заказала все до одного блюда, что входили в меню их завтрака. Потом села рядом с Джулсом.

– О, Джулс, я так волнуюсь! Как это вообще – быть вампиром?

– Как быть вампиром? – Джулс не знал, что ответить, но никакого значения это, в сущности, не имело. – Неплохо. Тебе понравится.

– А я смогу превращаться в летучую мышь, как в кино показывают?

– Ясное дело!

Вероника снова поцеловала его.

– Я буду летать над городом на собственных крыльях! Там очень красиво?

Джулс постарался вспомнить, как последний раз поднимался в воздух. Кто был тогда президентом? Кеннеди?

Столько лет прошло, однако Джулс все равно помнил, как Новый Орлеан выглядит с высоты птичьего полета. Помнил, как мерцают его огни, и город лежит в объятиях Миссисипи – нарядный, как рождественская витрина.

– Да, детка, там очень красиво.

Воспоминания Джулса оборвал стук в дверь. Вероника поднялась, чтобы открыть.

– Ну, разве это не великолепно?! – воскликнула она, пропуская в номер официанта, который бережно толкал перед собой тележку, нагруженную тарелками с горячими фруктовыми пирогами, яйцами вкрутую, золотистым, мелко нарезанным картофелем и клубникой со сливками.

Вероника дала официанту щедрые чаевые, а затем накинулась на клубнику со сливками, подхватывая ложкой крупные ягоды по две зараз.

– Я всегда говорю – начинать надо с десерта! – Она снова подняла на Джулса ясные глаза. – О, Джулс! Представляешь, какой я стану от всего этого сладкой? Столько месяцев меня заставляли изучать твои вкусы и привычки, и никто понятия не имел, что я просто потеряю от тебя голову. – Она съела последнюю клубнику, а потом поднесла чашку к губам и выпила остатки сливок. – М-м… объедение! Дома я часто мечтала о тебе ночи напролет, лежа в кровати.

Джулсу до смерти хотелось наброситься на Веронику прямо сейчас, чтобы насладиться ее телом, а после напиться крови. Только сверхъестественным усилием воли ему удалось напомнить себе, что единственная цель этой операции – сбор сведений.

– Ты… э-э… ты по телефону сказала, будто твои боссы выяснили, что это я прикончил тех придурков в Ковингтоне. Не знаешь, как они умудрились на меня выйти?

– Ну, неужели обязательно говорить об этом прямо сейчас? – Вероника недовольно надула губки и потянулась к горке оладий с голубикой и запеченными яблоками. – Хотя ладно. Раз уже тебе так хочется… Они взяли ту жижу, которая на полу осталась, и сделали какие-то анализы. Обнаружили там слюну, а потом сравнили ее с образцами твоих тканей.

С образцами тканей? Какие такие образцы могли быть у правительства? В больницу после Первой мировой он ни разу не ходил. Кровь не сдавал минимум лет восемьдесят. Док Ландрю? Конечно, док не раз колол его из научного любопытства, но поверить в то, что бывший начальник – предатель, Джулс не мог.

Вдруг он вспомнил – молочные зубы! Его пропавшие молочные зубы! Ну конечно, так оно и есть. Кто знает, когда они пропали? Если это действительно зубы, то федералам их передала или сама Морин, или ее бывший хахаль. Неужели Морин спрашивала, куда они пропали, специально, чтобы отвести подозрение? Джулсу не хотелось так думать, но исключить этого было нельзя.

– Слушай, детка, ты говорила, парни из этого агентства рассказывали тебе, что я люблю, чего не люблю, какие у меня привычки. Откуда они могли все это узнать, как думаешь? Я ведь ни на каком веб-сайте ничего такого про себя не размещал.

– Да не волнуйся ты! – беззаботно сказала Вероника. – Как только превратишь меня в вампира, вместе уедем в Мексику, а раз на территории Штатов тебя не будет, агентство закроет дело.

Мексика? Ну почему каждому встречному и поперечному так хочется, чтобы он уехал из города?

– Просто сделай мне приятное, ответь на вопрос.

– Ну ладно, ладно. Я не особенно в курсе, куда и зачем мои боссы нос совали, и все же кто-то как-то мне говорил, будто один человек из вашего местного самоуправления попросил заняться тобой ФБР. Когда федералы поняли, что это не их уровень, они передали дело в наше агентство.

– Из местного самоуправления? В смысле, кто-то из мэрии Нового Орлеана?

– Вроде да. Думаю, должность у него довольно высокая. Член совета или что-нибудь вроде того.

Интересно, у кого из его знакомых есть связи в городской мэрии? У Морин вроде нет. Хотя… она часто посещала балы на карнавалах Марди-Гра [26]26
  Марди-Гра (от фр.«вторник на масленицу») – народный праздник в Новом Орлеане, сопровождается красочными гуляньями.


[Закрыть]и вполне могла завести там знакомства среди политиков. У дока Ландрю связей в местных политических кругах было хоть отбавляй. Вся жизнь Амоса Ландрю заключалась в политике, но Джулс по-прежнему отказывался верить, что бывший патрон мог его предать. Значит, оставался один Мэлис. Какие связи мог иметь торговец наркотиками в городской мэрии? Хотя постойте-ка, из лаборатории Элайшы Рэдо он стянул черный блокнот, а в нем был список покупателей, среди которых значились даже советники мэра!

– Ах да! Вот еще что вспомнила, – воскликнула Вероника. – Мой шеф как-то упомянул, что у него тут свой человек по этому вопросу. Какой-то парень. Они встречались по средам в местном баре.

Джулс кое-как удержался, чтобы не выдать волнения.

– А бар как назывался?

Вероника подцепила вилкой очередную оладью и отправила ее в свой хорошенький ротик.

– М-м… забавное такое название… «Бей и сиди»? Нет, не так. «Бей и иди», что ли?

– А может, «Бей и беги»?

– Наверное. Да, по-моему, так.

Есть! Завтра как раз среда. Теперь они с Дудлбагом могли выйти на Мэлиса, не дожидаясь, пока тот сам найдет Джулса. На этот раз элемент внезапности, вместо того чтобы действовать Джулсу на нервы, окажется на его стороне.

– Детка, это же просто класс! – Он обхватил ее за пухлые плечи и горячо поцеловал в шею.

Виктория улыбнулась и вытерла капельку сиропа в уголке рта.

– Я могу предложить и кое-что поинтереснее. Кое-что такое, от чего у тебя мурашки по телу побегут. Давай так – за каждый съеденный кусочек я буду снимать что-нибудь из одежды, а когда на мне совсем ничего не останется, придет твоя очередь завтракать.

Какие удивительные развороты, оказывается, способна делать судьба! Всего пару часов назад он, обливаясь потом, лежал на бетонном полу подвала и выслушивал от Морин всякие гадости.

– Ух ты! Вот так сделка! Выгодней, чем у колонистов, которые купили Манхэттен за несколько бусин!

Сначала Виктория расправилась со сваренными вкрутую яйцами и расплатилась за них, сняв туфли и чулки. Рогалик стоил ей блузки и льняного жакета. За последние несколько оладий она рассчиталась, сбросив юбку и яркий шелковый шарфик. В конце концов на Веронике остались только лифчик и трусики. На тарелке же лежала только половинка грейпфрута.

Распутно улыбаясь, Вероника погрузила ложку в сочную розовую мякоть.

– Стой! – закричал Джулс, сбросив любовную истому. – Не надо его есть!

– Почему?

– Больно он кислый. У тебя от него кровь кислиц будет.

– Но я так люблю грейпфруты… И потом, на мне ведь белье осталось.

– Давай я сам о белье позабочусь. Только не ешь его, ладно?

– Ах ты, проказник! – Вероника захихикала, бросилась в нетерпеливые объятия Джулса и прижалась губами к его рту.

Спустя минуту Джулс почти жалел, что не позволил Веронике съесть треклятый грейпфрут, чтобы она сама сняла чертов бюстгальтер. Какого дьявола производители дамского белья делают свои изделия настолько сложными? Крючки на этой штуковине поставили бы в тупик Томаса Эдисона, Альберта Эйнштейна и Джо Ди Маджио вместе взятых. Наконец застежка поддалась. Взору открылась такая картина, что Джулс немедленно позабыл о своем минутном раздражении.

Вот она – компенсация за все его страдания. Еще в детстве он догадывался, что плохое в этом мире уравновешивается чем-нибудь хорошим и наоборот. Только весомость плохого и хорошего не всегда одинакова. Сколько Джулс себя помнил, он только и делал, что ждал целого ливня из дерьма, который всегда приходил вслед за чем-то приятным, но малозначительным, вроде найденного на дороге четвертака. На этот раз ливень из дерьма пришел первым. Если вселенная и теперь сыграет по установленным правилам, то компенсация за него будет значительней, чем сам ливень. Сегодня ночью он занимался любовью с прекрасной молодой женщиной, которая хочет стать его королевой, значит, завтра они с Дудлбагом прихлопнут его смертельно врага, как мерзкого таракана, кем тот, собственно говоря, и являлся.