Текст книги "Блюз белого вампира"

Автор книги: Эндрю Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Он бережно извлек кассету из футляра и вставил в магнитолу. На приборной доске загорелась кнопка воспроизведения записи. В конце концов, может, его новый «линкольн» не такой уж убогий. Он надавил кнопку в предвкушении доброго блюза, который облегчит муки его израненной души… Ничего не последовало. Джулс опять взглянул на приборную доску.

– Ах ты, дьявол! Ну все как по заказу, черт побери!

Никаких звуков, кроме невнятного стрекота шестеренок, автомагнитола «линкольна» издавать категорически не хотела.

* * *

К тому времени, когда Джулс добрался до окрестностей Батон-Ружа, ливень превратился в мелкую изморось. Вдоль дороги выстроились бесконечно однообразные магазины, дешевые мотели, рестораны быстрого обслуживания и игорные дома. «Вот, значит, во что, к чертовой бабушке, успела превратиться вся страна, пока я своими делами занимался», – подумал Джулс. Правда, ему уже приходилось о чем-то таком слышать, но поверить он не мог, пока не увидел собственными глазами.

Небо на востоке стремительно делалось серовато-розовым. Оставалось минут десять, самое большее – пятнадцать на то, чтобы найти крытую стоянку и устроиться там надень. Джулс обвел глазами мириады безликих зданий по обеим сторонам автострады. Земля в Батон-Руже, судя по всему, стоила недорого – все коммерческие и промышленные здания имели открытые стоянки. Джулс насупился. Он не был уверен, что багажник «линкольна» не пропускает дневного света. Да и мысль печься двенадцать часов в металлической коробке под солнцем Луизианы энтузиазма не вызывала. Он представил, как медленно варится в собственном жиру. Картина получилась не из приятных.

Сильно потея от нервного стресса в сочетании со стопроцентной влажностью, вампир решил ехать в центр города, где расположены старые правительственные здания. Подвесной знак указывал, что нужная улица в двух милях отсюда. Кажется, Джулс оказался на верном пути. С востока розоватое небо становилось зловеще оранжевым.

Впереди на автостраде показалась развилка, и Джулс свернул налево. Перед спуском с эстакады он увидел то, что принял сначала за ужасающее предвестие своих вечных мук. С восточной стороны горизонт стягивали железным корсетом бесчисленные дымовые трубы. Серно-желтые клубы ядовитых паров окрашивали облака в неземные маслянистые тона. Это не преисподняя, напомнил себе Джулс, а всего-навсего нефтеперерабатывающий комплекс. Он растянулся по берегу Миссисипи между Батон-Ружем и Новым Орлеаном и был причиной особого привкуса и аромата местной воды из-под крана.

На Сент-Луис-стрит Джулс приободрился – во Французском квартале тоже была улица с таким названием. От воспоминаний глаза у него повлажнели. К счастью, не успев раскиснуть окончательно, он увидел автостоянку. Случилось это как нельзя более кстати – в воздухе запахло подгорелыми гренками с корицей, и Джулс точно знал, откуда идет запах: от него самого.

При въезде на стоянку широкие бока «линкольна» царапнули по стенкам. Джулс выхватил талон на парковку из автомата. По крайней мере дневные цены были здесь относительно невелики – почти вдвое меньше, чем в центре Нового Орлеана. Это хорошо. Джулс не мог предвидеть, насколько здесь застрянет, и чем дольше удалось бы тянуть оставшиеся двадцать девять долларов, тем лучше.

Он припарковался в самом уединенном и темном закутке, какой сумел отыскать. Стоянка оказалась надземной. Кое-где сквозь щели в металлических стенах просачивался утренний свет. Джулс выключил зажигание и выбрался из автомобиля. Редкие солнечные лучи жалили его, как крохотные снаряды, и уворачиваться от них было непросто. Тело у вампира жгло так, что он перестал отличать старые световые укусы от новых. По полу гаража заскользил ядовитый синий дымок – то ли из выхлопной трубы «линкольна», то ли от кожи самого Джулса.

Он распахнул багажник. Земля с его родного двора осталась сырой и в слабом утреннем свете поблескивала, как черная патока. Пиджак он снимать не стал. Какой смысл? Плюхнулся в багажник, как клетчатый мешок цемента. Прохладная земля немного успокоила горящую кожу. Потом дотянулся до крышки и захлопнул ее. Немного повертелся в напрасной попытке устроиться поудобнее и наконец успокоился.

Никогда за всю свою долгую жизнь изгнанный, бездомный вампир не радовался темноте сильнее, чем сейчас.

* * *

– Нет… Нет! Нет! Уйди от меня! Уйди!

Чьи-то ласковые руки взяли его за плечи и потрясли.

– Джулс! Джулс, проснись! Это сон, слышишь? Просто сон!

Джулс открыл глаза. Моргнул один раз. Потом второй. Розовые стены и белые кружевные занавески исчезать отказывались. Он лежал на мягкой как пух кровати с пологом. В воздухе плавал аромат апельсина. Джулс повернул голову. Рядом с ним в белом полупрозрачном неглиже – великолепная как никогда – сидела Морин.

Она ласково провела кончиками пальцев по морщинкам на его лбу.

– Бедный мальчик, – сказала Морин, и в ее глазах засветилось сочувствие. – Ты кричал так, будто тебе оборотень в горло вцепился. Что, страшный сон, да?

– Я… Мне снилось, будто я в Батон-Руже. А там было как… как в аду. Я все потерял – все, что было. И все ненавидели меня. Будто целый мир на меня ополчился…

– Тс-с! Сейчас не нужно ничего говорить.

Морин улыбнулась и погладила Джулса по волосам, затем провела пальцами по его подбородку, по шее, по голой груди…

– Сейчас твоя маленькая Морин все поправит.

Она медленно опустилась на Джулса всем своим роскошным телом.

– Думаю, смогу убаюкать тебя как следует…

Ее гладкая, как атлас, кожа ласкала вампиру ноги, грудь, живот. Морин придавила его всем весом, и каждая клеточка в теле Джулса запела от удовольствия. Вдыхании Морин слышался аромат мяты и свежей крови.

– Ну-ка поцелуй мамочку…

Ее губы, как великолепное нескончаемое пиршество, одновременно и утоляли голод, и вызывали его с новой силой. Она погрузила язык Джулсу в рот и стала очень чувственно водить им по зубам страдальца. Он ощущал, что с каждой секундой под искусным руководством Морин в него возвращаются силы, гордая уверенность и твердость. В следующий момент она подняла руку и расстегнула молнию на собственном затылке.

– Салют, Джулс! Думал, я забыл про тебя, да?

– А-а-а-а-а-а-а!

Мэлис Икс облизнул Джулсу лицо и обжег горячим чесночным дыханием.

– М-м, как вкусно! Что до меня, то я всегда предпочитал белое мясо.

– Нет… Нет!!!

Джулс попытался столкнуть с себя вампира, но сильные черные руки сомкнулись на его лодыжках и запястьях. Сердце у Джулса колотилось, как отбойный молоток.

– Чего… чего тебе надо? – пролепетал он. – Ты мне столько уже сделал.

Мэлис Икс злобно ухмыльнулся, обнажив длинные клыки.

– Ну что вы, мистер Дюшон! Мы с вами только начали.

Он вытащил из-за спины правую руку, и в ней Джулс увидел деревянный кол – заточенный, как витой бараний рог. Ухватив кол обеими руками, Мэлис поднял его над головой. Потом сдавленно усмехнулся и пронзил Джулсу его стиснутое ужасом сердце.

– Не-е-ет!

Джулс распахнул глаза. Вокруг была полная темнота. Он схватился руками за грудь, где болезненно стучало сердце. Никакого кола. Ни витого, ни обычного. Все, что нащупали его пальцы, это сырые лацканы пиджака, вздымающаяся грудная клетка и комья земли. Пахло сухой тиной и кислым потом. Джулс протянул руку, чтобы исследовать непроницаемо черное пространство. Далеко тянуться не пришлось – пальцы уткнулись в преграду и нащупали знакомые стенки багажника.

Джулс устроился поудобнее и надавил кнопку на корпусе часов. Загорелись голубые цифры – 19:52. Солнце село двадцать минут назад. Значит, он мог спокойно выбираться из того тесного склепа ужасов, в который превратился багажник «линкольна».

Джулс потянул за трос, который отпирал багажник изнутри. Крышка лязгнула и медленно поднялась. Внутрь просочился влажный вечерний воздух вперемешку с парами бензина. Джулс приподнял голову и оглядел пустую стоянку. Теперь требовалось разработать какой-то план. Последние девятнадцать часов его занимала одна мысль – выбраться из Нового Орлеана. Теперь, после удачного побега, следовало решить, что делать с остатками своего бессмертия, черт его побери.

После беспокойного сна в неудобной железной коробке голова у Джулса работала с трудом. О том, чтобы использовать «линкольн» как такси, речи быть не могло. Во-первых – всего две двери, во-вторых – кто в здравом уме согласится платить деньги за проезд в таком корыте. Значит, потребуется новый автомобиль. Неплохо бы «флитвуд» – модель конца шестидесятых, в сносном состоянии, один из тех красавцев с шикарными квадратными фарами и смехотворно маленьким пробегом.

Чтобы подкопить денег, надо было найти какую-нибудь несложную ночную работу здесь, в центре Батон-Ружа, в круглосуточном ресторанчике или кафе. В таких заведениях всегда требуются мойщики посуды. Конечно, мыть посуду – занятие не его уровня, но на какое-то время, пока нет денег на новую одежду, придется довольствоваться этим.

Потом благодаря незаурядным талантам в оказании услуг его могли бы повысить до официанта или ночного менеджера. Кстати, постоянные клиенты круглосуточных забегаловок, как правило, самая легкая добыча.

Теперь, когда у Джулса появился план, ему здорово полегчало. «Как говорила мама, планируй работу и работай по плану, – сказал себе вампир, отряхивая с брюк землю. – Я как старый хитрый котяра – сколько ни сбрасывай с крыши, все равно приземляюсь на ноги».

Со сведенной, согнутой под углом в тридцать градусов шеей, зато уверенным шагом, он спустился с рампы, желая побыстрее узнать, что готов предложить ему Батон-Руж. Миновав несколько кварталов, Джулс почувствовал разочарование. Предложить город мог немного. Заколоченные витрины вдоль Конвеншн-стрит, Северного бульвара и Флорида-стрит напомнили Джулсу старую улицу Дриад в Новом Орлеане, где вся деловая активность в конце концов свелась к обмену зеленых бумажек на белый порошок. И на самом деле здешние улицы казались еще безрадостнее, чем новоорлеанские. Здесь даже торговцев наркотиками не было, и ночные бабочки не прогуливались по тротуару, предлагая свои услуги.

Наконец на Флорида-стрит Джулсу попалось заведение, которое не выглядело как призрак со слепыми окнами. Называлось оно «Кафе у Ришо» и было закрыто, хотя, судя по всему, иногда все-таки открывалось. Выцветшая реклама «Кока-Колы» над входом в кафе призывала Джулса сделать паузу и немного перекусить. Он вспомнил «Трамвайную остановку» на авеню Святого Чарльза; суетливое братство таксистов, которые толклись там и днем, и ночью; неплохой, если не сказать отменный, кофе… Джулс вгляделся сквозь темное окно – может, часы работы написаны где-то там? У него за спиной раздалось громкое лязганье.

– Ты смотришь, где покушать? – спросил голос.

Джулс обернулся. За ним стоял крохотный седоволосый негр с разбитой магазинной тележкой, наполовину заполненной смятыми консервными банками.

– Ищешь, где поесть? Тут открывают только в семь тридцать утра. И тут дорого.

– Да, я перекусить собирался, – сказал Джулс. – Не знаешь тут недалеко какое-нибудь местечко, где допоздна открыто?

– He-а, нету такого. – Старичок грустно покачал головой. – Но в парке монашки скоро начнут раздавать кофе и сандвичи.

– В парке? Где это?

– Вон там, вверх по улице, – сказал негр и мотнул головой в сторону реки. – Я как раз туда иду. Хочешь, айда вместе.

Джулс передернул плечами и, не говоря ни слова, отправился вслед за старичком и его шаткой магазинной тележкой по Флорида-стрит. Там, где есть один бездомный, рассуждал он, наверняка будут и другие. Денег на новый «кадиллак» они, конечно, заработать не помогут, зато голодать среди бродяг не придется.

Парк Лафайет-стрит оказался зеленым, заросшим дубами участком земли между набережной Миссисипи и старым Капитолием. Джулс с удовольствием отметил, что здесь обосновалась довольно крупная колония бездомных – человек двадцать или двадцать пять. Сейчас почти все они толпились вокруг большого фургона у самой границы парка. У открытой задней дверцы автомобиля несколько человек разливали кофе по стаканчикам и вкладывали сандвичи в нетерпеливо протянутые руки. Спутник Джулса направил тележку прямо к толпе и ускорил шаг.

– Они петь заставляют, – сказал он с застенчивой улыбкой. – Я нисколечко не против. У меня вообще псалмы петь хорошо получается.

Старичок заторопился к очереди у раздаточной, а Джулс свернул в глубь парка. Оттуда ему пришлось вытерпеть «Иисус наш друг» и «Иди вешай с горы» в нестройном хоровом исполнении. Одна из женщин-добровольцев заметила Джулса среди деревьев и помахала ему рукой, предлагая присоединиться. Он сделал вид, что не заметил. Никогда в жизни он не принимал подачек и сейчас, черт их всех побери, делать этого тоже не собирался. Особенно от каких-то жалких баптистов, которые принимают свою консервированную ветчину за манну небесную.

Он дождался, пока фургон уедет, и стал наблюдать, как разношерстные обитатели парка разбредаются с едой по любимым скамейкам. Некоторые из них опасливо сбивались в небольшие группы. Джулс подумал, что это напоминает одну из передач «Дикая природа», где стая гиен нервозно охраняла наполовину обглоданную и оставленную львом тушу. Впрочем, одна белая женщина выглядела неплохо. Она казалась поупитаннее остальных (Джулс напомнил себе, что недостаток железа в крови жертвы на пользу вампирам не идет) и держалась в стороне. Мелкими быстрыми шагами женщина приблизилась к скамейке рядом с набережной и села.

Джулс подошел как бы ненароком и сел на другом краю скамьи. На вид женщине было лет тридцать пять или сорок. Одежда ее смотрелась чище и опрятнее, чем у остальных обитателей парка. Она несколько раз оборачивалась к Джулсу по-птичьи пугливыми движениями, но когда он пытался поймать ее взгляд, также быстро отворачивалась. Со скамьи, однако, не уходила и продолжала есть сандвич.

Джулс улыбнулся ей самой теплой и дружеской из улыбок.

– Привет, красавица, – сказал он, лихорадочно соображая, с чего бы начать. – Как это такая симпатичная девушка, как ты, очутилась в таком скверном месте?

Она бережно опустила сандвич на колени и первый раз посмотрела Джулсу в глаза.

– Ты ведь из офиса губернатора, так?

Джулс немного растерялся.

– Э-э… Нет. Вообще-то я из Нового Орлеана. Приехал сегодня утром.

– Но у губернатора же есть офис в Новом Орлеане, разве не так? – выпалила она в ответ. – Губернатор ездит везде в огромном черном лимузине. Там у него стоит телевизор, и по этому телевизору он видит, что у меня в голове делается.

– Э-э… Понятно…

Джулс нервно кусал ногти и пытался сообразить, как бы применить явное душевное нездоровье дамы себе на пользу.

– Ну, по правде говоря, я действительно из офиса губернатора. Видишь ли, губернатор, он… он велел мне найти тебя и сводить на экскурсию вон в тот красивый большой дом.

Джулс показал на старый Капитолий, который светился, окутанный вечерней дымкой, как белый рыцарский замок из грандиозных эпопей Сесила Де Милля. [18]18
  Сесил Де Милль (1881–1959) – американский продюсер и кинорежиссер.


[Закрыть]

– Правда? – спросила она и немного подвинулась к вампиру.

– Правда, – ласково ответил Джулс и, пользуясь моментом, пересел поближе. – Если хочешь, пойдем прямо сейчас.

– Я так и знала! Губернатор был моим любовником. Я жила там когда-то – в том замке. Потом сказала губернатору, что не буду больше за него голосовать. Он меня выгнал.

– Ну да. Но теперь он передумал и опять разрешит тебе жить там, а голосовать можешь за кого угодно.

Джулс протянул женщине руку. Бедняжка замерла и уставилась на протянутую ладонь, будто она заразная.

– Ты хочешь меня подкупить, так? Хочешь, чтобы я снова за него голосовала, так?

– А?

– У тебя в руке полно денег! Полно грязных денег!

Джулс уставился на свою пустую ладонь. Рука, полная грязных денег. Было бы неплохо!

– Ну что ты, детка, ничего подобного! Просто небольшая экскурсия и все.

– Нет! – Она широко раскрыла глаза и отодвинулась от Джулса, заворачивая сандвич в подол платья. – Он хитрый! Он что угодно сделает, чтобы я за него голосовала.

– Нет, милая, нет! Ты успокойся…

– Не приближайся ко мне!

Несчастная порывисто встала и попятилась от скамейки.

– Он хочет подкупить меня! – закричала она группе бездомных на ближайшей скамье. – Пытается соблазнить погаными деньгами! А потом шпики придут, за мной следить будут! Подавись своими деньгами! Подавись!

Все, кто был в парке, уставились на них двоих. Джулс поднялся со скамьи и отступил в сторону.

– Ну ладно тебе, ладно! – Он протянул руки, пытаясь успокоить полоумную собеседницу. – Я ухожу, видишь? Ухожу. Боге ней, с экскурсией. Ты, главное, успокойся…

Теперь все смотрели на Джулса так, словно он ходячая бомба замедленного действия. Надежды перекусить этой ночью не осталось. Не в силах думать о чем-то другом, он вышел на набережную и стал наблюдать за разноцветными столбами дыма из устьев высоких заводских труб. Несколько часов Джулс простоял, считая поезда, которые проходили по мосту через Миссисипи. Стук их колес эхом спускался по травянистому склону набережной, и тут он впервые почувствовал, как ледяные пальцы настоящего отчаяния сдавили сердце.

* * *

Через три дня у Джулса начал иссякать набор проклятий, которые он то и дело бормотал себе под нос. Он изменил первоначальное мнение о Батон-Руже и теперь был уверен наверняка – это действительно самый настоящий ад. Он собрался было поохотиться на территории университетского городка – поймать за общежитием какого-нибудь зеленого первокурсника, – но охранники его выгнали. Он вернулся в парк на набережной, чтобы утолить растущий голод бесплатным кофе, однако баптистские миссионеры не дали ему ни капли, когда Джулс отказался петь их церковные гимны. Что касается бродяг, то они по-прежнему сторонились его, как заразного.

Даже среди изгоев он оказался изгоем. Невыносимая горечь этих раздумий разъедала несчастную душу Джулса, и он бесцельно бродил по пустым, унылым улицам города, мотаясь с одного разбитого тротуара на другой, как скомканный лист вчерашней газеты. Он не имел представления, сколько времени бродил и куда направлялся, когда за спиной у него раздались чьи-то шаги. Топ-топ-топ. Кто-то или что-то преследовало его.

Джулс не испугался и сам удивился своей храбрости. Удивился тупо и вяло. Говоря по правде, он почти надеялся, что это окажется Мэлис Икс с витым колом в руке.

Он обернулся. Оказалось, это не вампир и не призрак. Это была собака. Обычная дворняга – с висячими ушами, тусклой спутанной шерстью и грустными глазами.

Она остановилась сразу, как только Джулс обернулся. Собака смотрела на него с робкой надеждой и быстро-быстро виляла хвостом.

При виде испуганного существа, полного веры в человека, сердце у Джулса оттаяло. Он никогда особенно не любил собак, но сейчас ему встретился такой же бродяга, такой же грязный, голодный и одинокий. Бродяга, который сам потянулся к нему.

Джулс опустился на колени, не обращая внимания на боль, и протянул руку.

– Иди ко мне, девочка, – прошептал он, боясь, что она напугается и убежит. – Иди. Я тебя не обижу, маленькая. Клянусь. Просто поглажу.

Медленно, замирая, собака приблизилась. Джулс задержал дыхание, не смея двинуться. Время будто замерло, пока он ждал прикосновения холодного собачьего носа к кончикам своих пальцев.

Наконец собака понюхала протянутую руку и, втянув носом незнакомый запах, завиляла хвостом чуть увереннее. Джулс дал ей немного привыкнуть, а затем осторожно потрепал по голове. Обнюхав пальцы, собака быстро скользнула носом по рукам Джулса, потом по коленям, потом между его ног и с каждой секундой махала хвостом все увереннее.

– Хорошая девочка, хорошая. Нравится, как от меня пахнет, да?

Он осторожно похлопал ее по макушке. В ответ собака лизнула руку. Джулс отбросил все сомнения и стал чесать ее за ушами и энергично скрести облезлые бока.

– Вот умница, вот хорошая. Ты ведь не такая противная, как все остальные, правда? Ты очень славная…

Гладя собаку по бокам, расчесывая тусклую шерсть, он почувствовал, как из-под тонкой кожи псины выпирают ребра. Джулс поднялся с колен.

– Надо тебе еды какой-нибудь найти, милая. Ты, похоже, голоднее меня, а голод штука мерзкая, не так ли?

Вместе они бродили по улицам до тех пор, пока не наткнулись на закрытый на ночь универмаг. Джулс вгляделся сквозь стекло витрины. На одной из полок стояло полдюжины мешков с собачьим кормом.

Он посмотрел вниз, на своего нового друга. Собака ответила ему таким же внимательным взглядом и с надеждой завиляла хвостом. Джулс опять взглянул на витрину.

– Да гори оно все, – пробормотал он. – Ну, отправят меня в тюрягу. Там все равно куда удобнее, чем в долбаном багажнике.

Джулс обошел здание магазина. Окно на заднем дворе было зарешечено, но дверь из подгнивающего дерева и с разболтанной ручкой крепкой не казалась. Он собрался с силами и навалился на нее плечом. Старая древесина скрипнула и слегка поддалась. Он отступил на пять шагов назад и повторил штурм с разгона. Под натиском энтузиазма и двухсот килограммов живого веса дверь сдалась, разлетевшись на пять обломков. Тут же взвыла сигнализация. Под ее блеяние и мычание Джулс поднялся с пола и, растирая ушибленное плечо, отправился к полке с собачьим кормом. Сгреб в охапку несколько пакетов – сколько поместилось в руках – и заковылял обратно к выходу. Резкие трели сигнализации преследовали его, как разгневанные гарпии. На весь этот шум и суматоху задорно разлаялась собака. Джулс, задыхаясь, умолял ее успокоиться, да без всякого толку. Он свернул в один из темных переулков и бросил пакеты с ворованной собачьей едой на изорванный, грязный матрас. Потом прислонился к стене и сполз на землю. С минуты на минуту должны были появиться патрульные машины, вой сирен и вспышки красных сигнальных огней.

Ничего этого не случилось. Когда сердце у Джулса немного успокоилось, он забрался на матрас и разорвал один из пакетов. Хотел высыпать сухие гранулы, но не успел. Собака сунула голову прямо в пакет и набросилась на еду. Набросилась с такой жадностью, будто ела первый и последний раз в жизни.

Джулс смотрел на нее и впервые за последнюю неделю чувствовал, что счастлив. «Гляньте только на это», – подумал он умильно, а через секунду желудок его издал такой громкий и горестный стон, что даже сигнализация зазвучала тоскливее.

Джулс вдруг подумал, что с удовольствием присоединился бы к собачьей трапезе. «Эдак она все сожрет», – прикинул он почти с завистью. Эта случайная мысль натолкнула его на идею. Неприятную, даже отвратительную, но все-таки идею. Ведь он и правда мог присоединиться к собаке!

Джулс вспомнил время, о котором обычно думать очень не любил. Время, когда он оказался в таком же отчаянном положении, как сейчас. Тогда его уволили из офиса коронера, и легкая жизнь, которую ему обеспечивала эта работа больше тридцати лет, внезапно кончилась. Он оказался на улице и с ужасом понял, что за годы, проведенные в морге, на крови свежих покойников, успел растерять все охотничьи навыки. В полном одиночестве Джулс сидел дома и едва не умирал с голоду. В один из этих безрадостных вечеров он заметил, как в мусорной куче на соседском дворе валяются несколько наполовину пустых пакетов с собачьим кормом. Отчаявшийся, почти безумный от голода Джулс превратился в волка и набросился на объедки. Конечно, на ресторанную эта еда не походила, зато пару недель протянуть помогла. Потом Джулс придумал план с такси, и пища стала ему за себя платить.

С тех пор прошли годы. Джулс надеялся, что никогда больше в такую передрягу не попадет. Одно воспоминание о днях на псиной диете было оскорбительно. Питаться в зверином обличье – ниже вампир упасть просто не может. Кроме того, неизвестно, вынесет ли его волчий желудок твердую пищу. В человеческом облике Джулс ее давно не переносил. Собака все чавкала и чавкала, а истерзанный голодом желудок ее спасителя умолял – нет, требовал! – хоть какой-то еды. Любой еды! Джулс вздохнул, отполз к краю матраса и прислонился к стене. Потом закрыл глаза и мысленно представил полную луну.

Собака на секунду оторвалась от еды и жалобно заскулила. Воздух вокруг Джулса загустел, закрутился мелкими вихрями, и очертания его тела стали меняться. Через несколько мгновений он вцепился в пакет с кормом волчьими клыками, разрывая упаковку. «Удивительно, – подумал он, – до чего вкусно!» Может, вся эта реклама, в которой говорят, будто «наш собачий корм – просто объедение», не такое уж вранье? Первый пакет Джулс опустошил, забыв скинуть одежду. Второй проглотил с той же скоростью, что и первый. У содержимого третьего пакета вкус был изумительный, а у четвертого – почти такой же. И все-таки к тому времени, когда длинный нос Джулса добрался до середины мешка, из его брюха раздавалось громкое урчание. Покончив со своим кормом, он имел наглость сунуть нос в пакет подружки. Пара злобных укусов за морду и хвост быстро напомнили наглецу, что скромность – одно из украшений храбрости.

Наконец-то сытый, совершенно обессиленный от того, что съел так много и так быстро, Джулс почувствовал, как лапы разъезжаются в стороны, и под бременем невероятно раздутого брюха шлепнулся на матрас. Господи, как хорошо! Так хорошо ему не было с тех пор, как… как… в общем, не помнил он, когда ему в последний раз было так хорошо.

В блаженной полудреме сытости Джулс покачивался из стороны в сторону, мысли о еде отступили на второй план, и по-волчьи обостренные чувства стали улавливать сигналы из внешнего мира. Высоко над головой, в водосточных трубах, били крыльями сотни крохотных насекомых, и звук этот напоминал шум далеких рукоплесканий. От матраса исходили десятки неповторимых запахов – моча разных людей и животных, куриный жир, сперма… и еще один… Сильный, мускусный, он затмевал собой остальные запахи, сквозь ноздри пробирался Джулсу в вены, в мышцы, в кости и сводил с ума. Просто сводил с ума…

Джулс не мог почувствовать этого раньше, человеческим обонянием, но у его новой подруги, оказывается, была течка.

«Надо срочно превратиться в человека, – думал он, обнюхивая ее зад с таким вожделением, какого не знал никогда в жизни. – Надо срочно превратиться. Прямо сейчас, пока не наделал глупостей…» Однако не успел Джулс сосредоточиться на превращении, как оказался на сучке верхом.

Собака, сильно уступавшая ему в размерах, взвизгнула от боли, когда на спину легла такая глыба. Она попыталась вырваться, однако сильные волчьи лапы сдавили ей бока и не дали ускользнуть. Джулс никогда не думал, что способен двигаться так быстро. Тело его железными тисками сдавили гормоны. «Щенков! – кричали они. – Делать щенков!» Человеческая же часть сознания мучилась раскаянием. «Прости, детка. Прости меня. Я заглажу вину, честное слово. Тебе больше никогда не придется голодать…»

Все закончилось почти так же скоро, как бывало и в человеческом обличье. Джулс сполз с собачьей спины и обессиленно растянулся на матрасе. Он думал, псина станет злиться. Покусает, наверное, а потом убежит. В конце концов, другого он не заслуживал.

Странно, и все же ничего подобного не произошло. Вместо того чтобы броситься наутек, собака ткнулась в него носом, а потом лизнула в морду. Джулс удивленно замер. Переполненный чувствами, он тоже принялся облизывать собаку огромным языком и вылизывал до тех пор, пока шерсть ее не стала чище, чем была когда-либо. Они тесно прижались друг к другу. Собака грелась на матрасе у огромного волчьего брюха, и через пару минут Джулс заснул так глубоко и безмятежно, как не случалось уже многие годы.

Через несколько часов в переулок въехал грузовик с почтой. Джулс проснулся и обнаружил, что его подруга исчезла. Охваченный паникой, он бегал по улицам квартала и пытался найти знакомый запах. Все напрасно. Ее нигде не было.

Тогда он завыл, и каждому обитателю окрестных улиц стало понятно – кто-то только что потерял единственного друга.

* * *

– Пожалуйста, опустите тридцать пять центов, – сказал механический голос.

Джулс порылся в кармане пиджака и выудил оттуда горсть мелочи. Потом вынул из бумажника потрепанный клочок бумаги. Прищурился, чтобы разглядеть в янтарном свете люминесцентных ламп поблекшую надпись. Набрал номер, чуть не забыл о трехзначном междугородном коде, но вовремя спохватился.

– За разговор с абонентом, номер которого вы набрали, необходимо предварительно внести два доллара и двадцать пять центов. Пожалуйста, опустите дополнительно один доллар восемьдесят центов. Благодарим вас за пользование услугами «Батон-Руж-Телеком».

Джулс опустил в щель семь монет по двадцать пять центов и одну по десять. Металлические кругляши провалились в телефонное нутро, как монеты, которые бросают, загадав желание, на дно фонтана. Раздались длинные гудки. После четвертого она сняла трубку.

– Алло.

– Мо, ничего не говори, ладно? Дай мне сказать. Ты меня, наверное, ненавидишь, я знаю. Думаешь, я такой же подонок, как и остальные на всем этом проклятом свете. Но, детка, мне просто не к кому больше обратиться.

Голос у Джулса дрогнул. Его начало трясти, он тяжело навалился на стену телефонной будки, из последних сил пытаясь собрать остатки достоинства и самоконтроля.

– Я дошел до ручки, Мо. Это конец. Последние две недели у меня не жизнь, а какой-то ад. Я потерял все, что у меня было, и теряю опять и опять. Я не знаю, что делать, Мо. Просто не знаю, что делать.

– Джулс, послушай…

– Дай мне договорить, Морин! Дай договорить, а потом кричи сколько хочешь! Представляешь, как это трудно – звонить тебе вот так? Думаешь, это приятно? Но я в полном дерьме, детка. Ты меня создала. Ты мне почти как родная мать. Если ты мне не поможешь, я…

– Джулс, успокойся! Успокойся, милый, и возвращайся домой.