Текст книги "Пройти по Краю Мира"

Автор книги: Эми Тан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

– Да, я сошел с ума! Я без ума от нее!

И вот он уже рядом с ней, на коленях, говорит ей о своей любви и о том, как все время ее любил и теперь хочет на ней жениться. Ну а Дотти? Она тоже скоро кого-нибудь полюбит, например почтальона. И все сложится как нельзя лучше. Рут вздохнула. Это было возможно.

В тот день Вэнди пошла домой вместе с Рут. Лу Лин работала в дневную смену в детском саду, и ее еще часа два не должно было быть дома. В четыре они оказались во дворе и увидели, как Ланс подходит к ма – шине, посвистывая и раскачивая ключи на пальце. Вэнди отошла от Рут, которая побежала за свой дом, где могла спрятаться, но в то же время видеть все, что происходит. Она едва дышала. Вэнди шла навстречу Лансу.

– Здравствуйте, – обратилась она к нему.

– Привет, девчушка, – ответил он. – Что скажешь?

И тогда Вэнди развернулась и бросилась наутек. Рут расплакалась, но, когда Вэнди вернулась, она утешила Рут, сказав, что у нее есть план получше.

– Не переживай, – говорила подруга. – Я разберусь. Я что-нибудь придумаю.

И придумала.

– Жди здесь, – сказала Вэнди и с улыбкой побежала к заднему крыльцу коттеджа.

Рут бросилась в свой дом. Через пять минут дверь коттеджа, ведущая на заднее крыльцо, распахнулась, и оттуда выбежала Дотти. В окно Рут видела, как Вэнди ей помахала, потом развернулась и быстро зашагала прочь. Тут же раздался громкий стук в дверь. Рут открыла, и Дотти, стоявшая на пороге, схватила ее за руки. Она смотрела на Рут со странным выражением на лице, а потом спросила осипшим голосом:

– Такты правда?..

Рут в голос разрыдалась, и тогда Дотти обняла ее за плечи и стала утешать, а потом сжала так крепко, что Рут показалось, что у нее вот-вот затрещат кости. Ей было больно, но почему-то стало легче.

– Ублюдок, этот грязный, мерзкий ублюдок, – повторяла Дотти сквозь зубы.

Рут была шокирована тем, что та произносит это слово на «у». Мало того, она поняла, что Дотти сердится не на нее, а на Ланса.

– Твоя мама знает? – спросила Дотти.

Рут покачала головой.

– Так, ладно. Сейчас мы пока ничего не будем ей говорить. Сначала дай мне подумать, что мы предпримем в этой ситуации. Хорошо? Будет нелегко, но я придумаю, что делать. Не волнуйся. Со мной случилось то же самое пять лет назад.

Так вот почему Ланс на ней женился! А где тогда их ребенок?

– Я знаю, что ты чувствуешь, – продолжала Дотти. – Правда знаю.

И Рут расплакалась еще сильнее. Сердце ее переполнилось чувствами, о существовании которых она и не подозревала. Кто-то сердился на ее обидчика. Кто-то знал, что делать дальше.

В тот вечер мама Рут готовила, и окна были открыты. Громко шипело масло на сковороде, но голоса, доносившиеся до них из хозяйского коттеджа, были еще громче. Рут, делая вид, что читает «Джейн Эйр», изо всех сил старалась прислушаться к доносившимся до нее крикам. Единственное, что она разобрала в визгливом крике Дотти, было: «Ты, грязный ублюдок!» Голос Ланса звучал низким урчанием, почти как мотор его «понтиака».

Рут прошла на кухню и полезла под раковину.

– Пойду вынесу мусор, – сказала она.

Лу Лин приподняла бровь, но продолжила молча готовить.

Подойдя к мусорным бакам, которые располагались у стены хозяйского коттеджа, Рут замедлила шаг и прислушалась.

– Ты думаешь, что такой красавчик?! – кричала Дотти. – Скольких еще ты трахал?! Да ты ничего собой не представляешь, настоящее трндцатисекувдное чудо, да! Сунул, вынул и пошел!

– А ты-то почему себя чертовым экспертом считаешь, хотел бы я знать?

– А вот считаю! Я как раз знаю, что такое настоящий мужчина! Дэнни… да, он! И он был хорош. Дэнни – настоящий мужчина. А ты? Тебе обязательно надо натянуть маленькую девочку, которая еще ничего не соображает!

Голос Ланса взвился и стал ломаться, каку мальчика:

– Да ты чертова шлюха!

Рут вернулась в дом, дрожа. Она не ожидала, что все будет происходить так страшно и уродливо. Неосторожность может принести кошмарные последствия, но иногда человек совершает ошибку, сам того не желая.

– Эти люди хули-худу, – пробормотала мать. Поставив тарелку с дымящейся едой на стол, она добавила: – Совсем с ума сойти, ругаться из-за ничего. – И с этими словами закрыла окно.

Несколько часов спустя Рут лежала в кровати без сна. Внезапно приглушенные крики смолкли. Она подождала, не начнутся ли они снова, но слышала только храп матери. Рут встала и в полной темноте пошла в ванную. Забравшись на унитаз, она выглянула в окно, выходившее во двор. В хозяйском коттедже все еще горел свет. Что там происходило? И вдруг она увидела, как Ланс выходит из дома с вещевым мешком и швыряет его в багажник автомобиля. Спустя мгновение машина с ревом и шумом проворачивающихся на гравийной дорожке колес рванула с места. Что это значило? Он что, сказал Дотти, что собирается жениться на Рут?

На следующее утро, в субботу, Рут едва коснулась рисовой каши, приготовленной матерью. Она с нетерпением ожидала возвращения «понтиака», но все было по-прежнему тихо. Пока Рут лежала на диване с книгой, мать складывала грязное белье в сумку на колесиках и считала монеты для автоматической прачечной.

– Пойдем, время стирки.

– Мне нехорошо.

– Ай-ай! Заболела?

– Кажется, меня вырвет.

Мать засуетилась и принялась мерить Рут температуру, спрашивать, что она ела и как ходила в туалет по-большому. Она заставила Рут снова лечь на диван и поставила рядом с ней ведро, на тот случай, если ее действительно начнет тошнить. Наконец она ушла в прачечную по меньшей мере часа на три. Она всегда ходила в местечко в двадцати минутах от них, потому что автоматы там стоили на пять центов меньше, чем в ближних прачечных, а сушильные машины не пересушивали белье.

Рут надела куртку и поплелась на улицу. На крыльце она опустилась на стул, достала книгу и стала ждать. Через десять минут Дотти открыла заднюю дверь, спустилась с крыльца в четыре ступени и направилась к ней через двор. Ее глаза распухли, она была похожа на лягушку, и, когда она улыбнулась Рут, верхняя часть ее лица по-прежнему выглядела трагично.

– Как дела, малышка?

– Нормально, наверное.

Дотти вздохнула, села на крыльцо и оперлась подбородком о колени.

– Он уехал, – сказала она. – Но он за все заплатит, ты не беспокойся.

– Мне не нужны деньги, – запротестовала Рут.

Дотти было засмеялась, но потом замолчала.

– Я имела в виду, что он сядет за решетку.

– За что? –  испугалась Рут.

– За то, что он сделал с тобой, разумеется.

– Но он же не специально. Он просто забыл…

– Забыл, что тебе всего одиннадцать? Господи!

– Я тоже была виновата. Мне надо было быть аккуратнее.

– Милая, нет! Нет! Не надо его защищать. Честное слово! Ни ты, ни ребенок ни в чем не виноваты… Так, слушай, тебе надо будет обратиться в полицию…

– Нет! Нет! Я не хочу!

– Я знаю, что тебе страшно, но то, что он сделал, – неправильно. Это называется насилие над несовершеннолетним, и он должен быть за это наказан… В общем, в полиции тебе, скорее всего, будут задавать много вопросов. Тебе просто надо сказать им правду: что он сделал, где это произошло… В спальне?

– В туалете.

– Господи! – Дотти горько покивала. – Да, ему и правда там всегда нравилось… Так, он отвел тебя в туалет…

– Я пошла сама.

– Хорошо, тогда он пошел за тобой, и что потом было? Он был одет?

Рут была потрясена.

– Нет, он остался в гостиной смотреть телевизор, – тихо ответила она. – Я была в туалете одна.

– Так когда он это сделал?

– Передо мной. Сначала он пописал, потом я.

– Погоди минутку… Он что сделал?

– Пописал.

– На тебя?

– На сиденье в туалете. А потом пошла я и села на него.

Дотти встала, ее лицо исказилось от ужаса.

– О нет! О господи! – Она схватила Рут за плечи и встряхнула. – Так дети не делаются! Через мочу на туалетном сиденье! Как можно быть такой глупой? Для этого мужчине надо всунуть в женщину свой член!

Из которого выходит сперма, не моча. Ты хоть понимаешь, что наделала? Ты обвинила невинного человека в том, что он тебя изнасиловал!

– Я не обвиняла, – прошептала Рут.

– Обвинила, и я тебе поверила! – С этими словами Дотти решительно пошла к дому, рассыпая на ходу ругательства.

– Мне очень жаль! – крикнула Рут ей вслед. – Я говорю, мне очень жаль!

Она по-прежнему не понимала, что сделала.

Дотти развернулась и бросила:

– Да ты понятия не имеешь о том, что такое сожаление!

Потом она вошла внутрь и хлопнула дверью.

Несмотря на то что она больше не была беременной, Рут не ощущала облегчения. Все по-прежнему было ужасно, может, даже хуже. Когда мать вернулась из прачечной, Рут лежала в кровати под одеялом, делая вид, что уже спит. Она чувствовала себя глупой, и ей было страшно. Неужели она попадет за решетку?

И хоть теперь она и знала, что не беременна, умереть ей хотелось еще сильнее, чем раньше. Но как это сделать? Она представила, как ложится под колеса «Понтиака», как Ланс заводит машину и переезжает ее, даже не зная об этом. Если она умрет, как ее отец, то они встретятся с ним на небесах. Или он тоже решит, что она плохая?

– Хорошая девочка, – промурлыкала мать. – Спи, и скоро поправиться.

Позже в тот же день Рут услышала, как «понти-ак» въехал во двор. Она выглянула в окно. Мрачный Ланс вынес из коттеджа несколько коробок, два чемодана и кошку. Потом, прижимая к носу салфетку, оттуда вышла Дотти. Не глядя друг на друга, они сели в машину и уехали, а когда час спустя «понтиак» вернулся, из него вышел только Ланс.

Что Дотти сказала Лансу? Почему она уехала? Может, Ланс с минуты на минуту ворвется в их домик, чтобы рассказать Лу Лин, что наделала Рут, и выгонит их из дома? Рут была уверена в том, что Ланс ее ненавидел. Она думала, что беременность – худшее, что могло с ней случиться, но сейчас было гораздо хуже.

В понедельник она не пошла в школу. Лу Лин со все нарастающим страхом стала думать, что призрак пытается отобрать у нее дочь. Иначе почему Рут была все еще больна? Лу Лин что-то говорила о зубах из челюсти обезьяны. Она все повторяла, что Драгоценная Тетушка должна знать о проклятии. Оно якобы стало наказанием за то, что ее семья сделала много лет назад. Она поставила поднос с песком на стул возле кровати Рут и стала ждать.

– Мы обе умирать? – спросила она. – Или только я?

«Нет, – написала Рут. – Все о’кей».

– Что окей? Тогда почему она болеть? Нет причины!

Во вторник Рут уже не смогла выносить материнских хлопот и сказала, что достаточно хорошо себя чувствует, чтобы идти в школу. Перед тем как открыть дверь, она выглянула в окно. О нет! «Понтиак» все еще стоял во дворе! Она дрожала так, что, казалось, вот-вот развалится на части. Сделав глубокий вдох, Рут бросилась к двери, прокралась тропинкой, дальше всего обходившей коттедж, и пошла мимо «понтиака». А потом она свернула налево, хотя в школу надо было идти направо. – Эй, малявка! Я тебя ждал. – Ланс стоял на крыльце и курил. – Надо поговорить.

Рут застыла на дорожке, словно вросла в нее ногами.

– Я сказал, нам надо поговорить. Тебе не кажется, что ты должна кое-что мне объяснить? Иди сюда. – Он бросил горящую сигарету на лужайку.

Рут на дрожащих ногах двинулась в его сторону, но ей все еще очень хотелось сбежать. Добравшись до крыльца и подняв голову, она пискнула:

– Простите… – У нее так дрожал подбородок, что рот приоткрылся сам собой и из него вырвались булькающие всхлипы.

Тихо, тихо, – сказал Ланс и нервно оглянулся вокруг. – Да ладно тебе, не надо так. Я просто хотел поговорить, чтобы мы поняли друг друга. Я не хочу, чтобы это случилось снова. Хорошо?

Рут шмыгнула носом и кивнула. — Ну ладно тогда, успокаивайся. И не веди себя так странно.

Рут вытерла слезы рукавом свитера. Худшее было позади. Она пошла обратно.

– Эй, ты куда собралась?!

Рут снова замерла на месте.

– Нам все еще надо поговорить. Разворачивайся. – Его голос уже не был мягким.

Рут увидела, что он открыл дверь, и у нее перехватило дыхание.

– Заходи, – велел он.

Она прикусила губу и повернула в его сторону, прошла мимо него и услышала, как он закрыл дверь за ее спиной. В комнате сразу стало темно.

В гостиной пахло выпивкой и сигаретами. Занавески были задернуты, а на кофейном столике лежали пустые упаковки из-под замороженных блюд.

– Садись. – Ланс жестом указал в сторону шершавого дивана. – Содовой хочешь?.

Она покачала головой. В комнате стоял полумрак, и единственным источником света был телевизор, по которому шел какой-то старый фильм. Рут была рада, что в комнате не было тихо. Когда она взглянула на экран в очередной раз, там показывали рекламу, в которой мужчина продавал машину. В его руке была бутафорская сабля. «Мы рассекли свои цены надвое! Так что приходите к Руди и его “шевроле” и просите продемонстрировать вам рассеченные цены!»

Ланс тоже сел на диван, только уже не так близко, как в тот вечер. Он взял из ее рук книги, и она тут же почувствовала себя беззащитной. Слезы начали жечь глаза, и Рут постаралась плакать как можно тише.

– Она ушла от меня, знаешь?

Из груди Рут вырвался всхлип. Она попыталась снова сказать, что сожалеет, но смогла только издать какой-то невнятный писк.

Ланс рассмеялся.

– Вообще-то, это я ее выгнал. Да, ты в каком-то смысле оказала мне услугу. Если бы не ты, я бы не узнал, что она спит со всеми подряд. Нет, я какое-то время что-то подозревал, но сказал себе: мужик, надо уметь доверять. И знаешь что? Оказалось, что она мне не доверяет. Представляешь? Мне! Вот что я тебе скажу: если нет доверия, то нет и брака. Ты меня понимаешь? – Он посмотрел на нее.

Рут отчаянно закивала.

– Да нет, ты еще не будешь этого понимать лет десять. – Ланс закурил очередную сигарету. – Знаешь, через десять летты оглянешься назад и скажешь: «Боже, какой я была глупой и не знала, как делаются дети!» – Он фыркнул, потом поднял голову, чтобы посмотреть на ее реакцию. – И что, ты даже не рассмеешься? Мне самому-то это кажется смешным. А тебе? – Ланс потянулся, чтобы похлопать ее по руке, но она инстинктивно отпрянула от него. – Эй, в чем дело? О, только не говори мне… Ты мне не доверяешь. Ты что, такая же, как она? После того, что ты сделала и чего я точно не делал, ты считаешь, что я заслуживаю такого обращения?

Рут надолго затихла, не в силах заставить свои губы двигаться. Наконец она произнесла надтреснутым голосом:

– Я тебе доверяю.

– Да? – Ланс снова похлопал ее по руке, только на этот раз она так глупо не дергалась. Он продолжил говорить усталым, но очень убедительным тоном: – Слушай, я не буду на тебя кричать и все такое, ладно? Так что расслабься. Ладно? Эй, я спросил: ладно?

– Ладно.

– Ну-ка улыбнись.

Она заставила губы раздвинуться.

– Вот она, улыбка! Ой, снова исчезла! – Он взял сигарету и постучал ею о портсигар. – Ну что, мы с тобой снова друзья? – Ланс протянул руку, чтобы она ее пожала. – Вот и хорошо. Было бы ужасно, если бы мы не были друзьями, мы же соседи.

Она улыбнулась ему, и на этот раз улыбка получилась естественной. Она попыталась вдохнуть через заложенный нос.

– А раз мы соседи, то должны помогать друг другу, а не обвинять невинных людей в плохих поступках…

Рут кивнула и вдруг поняла, что у нее все еще сжаты пальцы на ногах. Она постаралась расслабиться. Скоро это закончится. Рут видела, что под его глазами залегли темные круги и от носа ко рту пролегли глубокие складки. Смешно. Теперь он казался ей намного старше, чем раньше, и уже совсем не красивым. А потом она поняла, что это потому, что больше его не любила. Надо же, как странно! Она-то думала, что это была любовь, но ошибалась. Любовь не могла пройти, потому что была навсегда.

– Ну что, теперь ты знаешь, как на самом деле делаются дети, да?

Рут перестала дышать и наклонила голову.

– Так знаешь или нет?

Она быстро кивнула.

– Как? Расскажи.

Рут заерзала, ее мысли вихрем заметались в голове. Вспомнились ужасные картинки: коричневая сосиска, из которой брызжет желтая горчица. Она знала такие слова, как «пенис», «сперма» и «вагина», но как отважиться их произнести? Тогда эта мерзкая картинка придет им обоим на ум.

– Ты сам знаешь, – пискнула она.

Он строго смотрел на нее, как будто видел ее насквозь.

– Да, – наконец произнес он. – Я знаю.

Он замолк на несколько секунд, потом заговорил более дружелюбно:

– Нет, ну какая же ты была дуреха! Дети через туалетное сиденье, боже!

Рут не поднимала головы, но отважилась поднять на него взгляд. Он улыбался.

– Надеюсь, ты в свое время лучше объяснишь своим детям, откуда берется жизнь? Туалетное сиденье? Моча?

Рут захихикала.

– Ха! Я знал, что ты можешь смеяться. – Он пощекотал ее пальцем под мышкой. Она вежливо взвизгнула. Он пощекотал снова, палец опустился вниз, прошелся по ребрам, и она вся сжалась в ответ. Вдруг его вторая рука оказалась у второй ее подмышки, и Рут захохотала, беспомощная, слишком испуганная, чтобы просить его остановиться. Он щекотал ей спину и живот, а она сжалась в комок и упала на ковер, заходясь ужасным смехом и задыхаясь.

– Тебе многое кажется смешным, да? – Он водил пальцами вверх и вниз по ее ребрам, словно они были струнами. – Да, я теперь это понимаю. Ты рассказала обо всем своим подружкам? «Ха-ха! Я чуть не посадила того парня в тюрьму!»

Она хотела крикнуть: «Нет! Остановись! Прекрати!» – но так смеялась, что не могла вдохнуть достаточно воздуха, не могла управлять ногами и руками. У нее задралась юбка, но она не могла ее поправить. Ее руки были как у куклы на ниточках: дергались к тому месту, за которое он ее щипал, стараясь защититься от его пальцев, которые шарили везде: по ее животу, по груди, по попе. Из глаз лились слезы. Он щипал ее за соски.

– Ты всего лишь маленькая девочка, – с придыханием говорил он. – У тебя и сисек даже нет. Зачем мне с тобой возиться? Черт, да готов поклясться, что у тебя даже волос внизу еще нет… – И только когда обе его руки двинулись вниз, чтобы стянуть с нее трусики в цветочек, к ней вернулся голос, и она завизжала. Снова и снова из ее груди вырывался резкий, неистовый звук, который непонятно как там образовывался. Казалось, что в ней прорвалось на волю другое, новое существо.

– Эй! Эй! – воскликнул он и поднял руки так, словно его грабили. – Ты что творишь? Возьми себя в руки… Да успокойся ты ради всего святого!

Рут продолжала кричать как сирена, отъезжая на попе прочь от него, натягивая трусики и поправляя платье.

– Я не причиню тебе вреда. Я не причиню тебе вреда. – Он повторял это до тех пор, пока вместо криков не стали раздаваться всхлипы и сипы. А потом она стала просто часто дышать.

Он с неверием покачал головой.

– Мне что-то кажется или ты хохотала всего минуту назад? То мы с тобой веселимся, то вдруг ты ведешь себя так, словно, ну, не знаю, сама скажи как? – И он прищурился, глядя на нее в упор. – Сдается мне, что у тебя, кажется, есть одна очень большая проблема. В твоей голове внезапно появляется дурацкая мысль, будто люди делают тебе что-то плохое, и, не успев разобраться, ты уже обвиняешь их и ведешь себя так, что вокруг тебя все рушится. Ты же так делаешь?

Рут встала. У нее тряслись ноги.

– Я пойду, – прошептала она. Ее ноги совсем не слушались.

– Никуда ты не пойдешь, пока не пообещаешь не распускать чертовы лживые слухи. Ты меня поняла? – Он подошел к ней. – Не смей говорить, что я сделал с тобой то, чего я не делал! Потому что если ты это сделаешь, я так разозлюсь, что заставлю тебя об этом горько пожалеть. Ты меня поняла?

Она кивнула.

Он с отвращением выдохнул носом.

– Убирайся отсюда! Пошла вон!

В тот вечер она попыталась рассказать матери о том, что произошло.

– Мам? Мне страшно.

– Почему бояться? – Лу Лин гладила, и в комнате стоял запах утюга и пара.

– Этот мужчина, Ланс, был очень груб со мной…

Мать нахмурилась и заговорила по-китайски:

– Это потому, что ты всегда к нему лезешь. Ты думаешь, он хочет с тобой играть? Не хочет! Ну почему ты всегда устраиваешь неприятности!

Рут затошнило. Мать зачастую видела опасность там, где ее не было, а теперь, когда произошло что-то на самом деле страшное, – была слепа. Если бы Рут рассказала ей правду, она бы просто сошла с ума. Она бы заявила, что не хочет больше жить. Так какая тогда разница? Рут была одинока, и никто не мог ее спасти.

Час спустя, когда Лу Лин вязала и смотрела телевизор, Рут сама сняла с холодильника поднос с песком.

– Драгоценная Тетушка хочет тебе кое-что сказать – объявила она матери.

– А? – переспросила мать. Она тут же встала и выключила телевизор, чтобы с готовностью усесться за кухонный стол. Рут разгладила палочкой песок, закрыла глаза, открыла их снова и начала.

«Вы должны переехать, – написала Рут. – Сейчас же».

– Переехать? – воскликнула мать. – Ай-ай! И куда?

Об этом Рут не подумала.

«Далеко», – наконец определилась она.

– Куда?

Рут представила себе это «далеко», и перед ее глазами возник океан. Она увидела залив и мост, вспомнила долгие автобусные поездки, в которых она засыпала.

«Сан-Франциско», – вывела палочка.

– Какая часть? Где хорошо? – Лу Лин выглядела взволнованной.

Рут задумалась. Она не настолько хорошо знала Сан-Франциско, только Чайна-таун и пару других мест: парк «Золотые Ворота» и развлечения «Фан Хаус» на Лэндз Энд. И вот так к ней пришло вдохновение, быстро передавшееся руке.

«Лэндз Энд», – написала она. Край земли.

Рут вспомнила первый день, когда сама прошлась по пляжу. Он был почти пуст и безлюден, и песок передней был чист, на нем не было следов. Она бежала и попала в это место. Она чувствовала, как волны, холодные и сильные, хватали ее за щиколотки и норовили утянуть за собой. Она вспомнила, как плакала от облегчения, когда эти волны ревели вокруг нее.

Теперь, тридцать пять лет спустя, она снова почувствовала себя тем одиннадцатилетним ребенком. Она выбрала жизнь. Почему? Сейчас, ступая по песку, она чувствовала покой, исходящий от воды, от ее постоянства и предсказуемости. Всякий раз, когда волны отступали, они уносили с собой оставленные на песке следы. Она вспомнила, как, стоя впервые на этом пляже, подумала, что он напоминает гигантский поднос для письма. Поверхность была чистой и готовой к любым записям. И в тот момент жизни она была полна решимости, истовой надежды. Больше ей не надо выдумывать ответы. Она спросит сама.

Рут привычно наклонилась, подняла осколок раковины и написала на песке: «Помогите». А потом стояла и смотрела, как волны уносили ее мольбу вдаль.