Текст книги "Пасынки фортуны"
Автор книги: Эльмира Нетесова
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)
Было шесть утра, когда Руслан, предъявив пропуск и сдав дежурному пистолет, прошел сквозь кованые ворота следственного изолятора. Мрачными коридорами разводящий провел его в отведенный ему кабинет. Привинченные к полу стол, стул и табурет – вот вся обстановка. Руслан сел, закурил и, помедлив минуты две-три, нажал кнопку вызова, вмонтированную в ножку стола. Вошел маленький худой мужичонка. С острым, желтым, сморщенным, как печеное яблоко, лицом. Глаза его заскакали по столу, стенам. Потом застывшими шильцами замерли на зарешеченном окне. И вдруг – перескочили на следователя.
– Проходите, садитесь, – предложил Машуков.
Мужичонка просеменил к табурету. Не мигая, уставился в пол.
– Имя, фамилия? – спросил Руслан.
– По ксивам иль по фене?
– То и другое, – потребовал жестко следователь. Назвав себя, вор откашлялся и добавил:
– А еще Блоха я. Так-то оно сподручней. Следователь согнул голову. Поморщился.
– Ну и кличка, – вырвалось невольное.
– А что? Я ее не стыжусь. Она мне родней своей шкуры, файная кликуха, – растянулись в улыбке тонкие губы-змейки.
– За что ж ее получили?
– Блохин был такой. До войны. В Ростове жил. Миллионер. Подпольный, конечно. Многие фартовые тряхнуть его хотели. Да не получалось. А мне удалось. И, заметьте, чисто, без мокрого дела. С того дня я – Блоха, навроде тезки тому Блохину. Чего ж мне стыдиться?
– А миллион свой отдал Шефу?
– Какому еще Шефу? Я сам по себе. Да и не миллион, поменьше куш сорвал.
– Где срок отбывали? Сколько судимостей? – посуровел Руслан.
– На Колыме, гражданин начальник. Дознались про Блохина. Хоть он и помалкивал. Ну и закатали. А вторично в сороковом году лично вы меня законопатили. Вы-то, может, и забыли, а я помню, по чьей милости второй срок мучился. Вы тогда совсем зеленым были. Кличками не интересовались.
– Значит, старый знакомый? – усмехнулся Руслан, поняв, что «не узнавать» вора не имеет смысла.
– Старый, старый! Как же, я вас, как маму родную, каждый день на Северах вспоминал.
– Тем более, значит, и говорить будем начистоту.
– Вы говорите, а я послушаю, – наглел Блоха.
– Видно, и последняя отсидка ничему не научила?
– Почему ж, там поневоле поумнеешь, – сжал Блоха руки в кулаки.
– А зачем же снова с фартовыми связался? Иль иначе жить не можешь, по-человечески?
– Где уж нам уж… – хрипло рассмеялся Блоха.
– Опять на Шефа работал?
– Вспомнили? Но то тогда было. Давно. Нынче никаких Шефов над собой не признаю. Всяк своей башкой жить должен. Вот я, к примеру, захотел сладко жить – горько подыхать буду. Так оно завсегда.
– Философ! Ну, а кто все же организатор? Шеф был с вами в магазине? Кто еще участвовал в нападении?
– Я сам себе организатор. И никакого Шефа не знаю. Больше ничего не скажу. С вами откровенничать нам закон не позволяет, – ухмылялся Блоха.
– Одному из ваших он тоже не позволил. Умереть своею смертью. Дамочке! Вот и ты «малине» нужен лишь до времени, покуда в общак приносил. А теперь ты будто мертвый для Шефа. Жмур, по-вашему. Для него пусть сдохнет сто кентов, лишь бы жила «малина». Так, что ли? К чему тебе жить по этим законам стаи? Ведь ваши «малины» обречены. У них нет будущего. Как и у тебя, если и в нынешнем своем положении ты укрываешь сообщников. И прежде всего – Шефа.
– Я все сказал. Никакого Шефа не знаю. Нас двоих, меня и Кроху, заловили, вот и судите. Никого с нами больше не было. За покушение на кражу – ведь мы ничего взять не успели – больше червонца не дадут. А это мы переживем как-нибудь.
– Ошибаешься! – повысил голос Руслан. – Убийство сторожа – это не покушение на кражу, а бандитизм. Поскольку действовали вы сплоченной группой.
– Какого сторожа? Я его в глаза не видел, – опешил вор.
– Ты так упорно убеждал меня в том, что вас было только двое, что сейчас остается лишь установить, кем, тобой или Крохой, убит сторож. А, может, оба и убили?
– У меня не было оружия!
– Но оружия не найдено и у Крохи. А сторож убит, – возразил следователь.
– Нет. Я «мокрое дело» брать на себя не буду. Были с нами еще люди. А сколько, кто, не скажу. Сами дознавайтесь.
– Шеф, повторяю вопрос, участвовал в нападении?
– Шеф был с нами, – выдавил Блоха. – Но это я вам устно говорю. Показании о Шефе подписывать не буду.
– Где можно взять Шефа? Где укрывается твоя «малина»? Вопросы повисли в воздухе. Вор так больше ничего и не сказал…
Кроха вошел уверенно, спокойно. Сел на табурет., сцепив руки за спиной.
– Кто, кроме тебя и Блохи, в деле был?
– Никого, – не сморгнул вор.
– На общак Шефа работали?
Кроха отвернулся. Молчал. Руслан знал, что хоть и молод вор, но опытен. Этот ни одного слова случайно не обронит. Среди кентов рос. За малый рост кличку получил. Но авторитет среди воров у него большой был.
– Всегда считал, что на убийство вы не способны. И теперь так думать хотелось бы. Но приходится подозревать именно вас в убийстве сторожа универмага. Тот после удара ножом уже ничего не смог сказать, – умолк Машуков. Он заметил, как побледнело лицо Крохи. Этому не стоило много разъяснять. Вдвоем – значит, взять на себя все. Решится ли? И Руслан ждал.
– При нас оружия не нашли. Никакого. Ни у меня, ни у Блохи. Да и накрыли в магазине. А старик – снаружи… Как же мы сумели бы?
– Выходит, перед проникновением в универмаг управились.
– Но чем? Ножей не нашли.
– Кто ж такую улику с собой носит?.. Впрочем, найдем, возможно.
– Мы не «пришивали» сторожа. Нас в магазине попутали. Мусора! Какой тут нож поможет? Это дураку понятно.
– Так кто был с вами?
– Я уже сказал.
– Что ж, ты, как подозреваемый, можешь вообще не давать показаний.
– Я не виноват! – закричал Кроха, истолковав по-своему слова следователя.
– А я и не утверждаю, что именно ты убил. Но кто-то же сделал это!
– Не знаю! Не знаю, кто! – нервничал Кроха.
– Ну, это ты оставь! Кому ж такое еще известно? Две «малины» на одно «дело» не ходят. Только одна шайка, и кенты друг друга хорошо знают. Кто на стреме должен стоять, кто «на деле» работать. Или скажешь, что без стремача обойтись решили? Так тебе известно, что я не первый раз вора вижу. Знаю ваши законы. Кто на стреме был?
– Не знаю.
– Сколько вас было?
– Двое.
– Что ж, как знаешь, подпиши протокол допроса, только прочти его сначала, – предложил следователь.
– Не буду, – отпрянул Кроха.
– Почему?
– Подумать надо, – сник вор.
– Думай. Но живее.
– Послушайте, гражданин начальник, я действительно не знаю тех, которые с нами были, – выпалил Кроха.
– Сколько их было?
– Двое.
– Всего четверо? – уточнил Руслан.
– Да.
– Опиши внешности тех. Кроха развел руками:
– Темно было. Не разглядел.
– Кто их послал с вами? Шеф? Как он их называл?
– Не помню, – выдавил вор.
– Ладно, но когда я сам увижу, кто был с вами…
– Даже я их не знаю, – прервал Кроха.
– Ну, а Дамочку знал?
– Он с нами не был, – усмехнулся вор.
– Это мне известно. Я о другом. Кто ему помогал? Кто его оставил на пороге больницы?
– Какая теперь разница? Накрылся Дамочка. Это все, что я знаю. Все! Век свободы не видать, если я убил. Нет! Это нас убивают! Как Заура! Я – честный вор! Мало вам меня как зверя за решеткой держать! Еще и «мокрое» дело клеите! Я Заура к больнице привез! Спасти хотел! Я боюсь крови! И
смерти! Даже чужой… – Началась истерика. Кроху увели.
* * *
Новый универмаг усиленно охранялся. Именно здесь впервые в городе была установлена система сигнализации. Она-то и сработала. Кто-то из воров задел ее…
Руслан внимательно осматривал помещение. Откуда же проникли воры? Трудно определить. Хотя… Приоткрыта дверь в подсобку. Значит, отсюда? А дальше? Склад. Здесь на пыльных ящиках и коробках следы посторонних рук. Торопливых. Вон наборы ложек перевернуты. Серебро не подошло. А вот эти, чайные, из золота. Брали.
Машуков включил свет. Улыбнулся. Кое-что становилось понятным. Вот Влас «расписался». Старый вор. Сидел. Освободился несколько лет назад. И все ж со старым ремеслом не расстался. Хитрее стал. В перчатках работал. Но от прежней привычки так и не избавился, пустые коробки закрывал и ставил так, будто они с товаром. Забывая, что снятый им шпагат сразу выдавал отсутствие в ящиках и коробках содержимого.
Следователь нагнулся. Все верно. Как и раньше, Влас затолкал куски шпагата между коробками. Руслан доволен. Один известен.
А этот? Тоже знакомый почерк. Дубина был. Громадный мужик. Не поместился меж ящиков. И сел на один. Продавил. Вон и тот, снятый со штабеля ящик, что рядом поставил. Такой только Дубине под силу удержать. Вон и чеканки смотрел. Падок мужик на блестящие штучки.
– А это кто? Третий? Да! Незнакомый. Длинный мужик. Худой. Вон в каком узком проходе поместился. До верхней полки свободно достал. Руки длинные, сильные. Подсвечники смотрел. Но не польстился – сразу понял: медные. А вот кольца. Вместе с футлярами взял. Значит, уже не четверо. А пятеро. И, конечно, хоть одного на стреме оставляли. Получается, шестеро. Выходит, лгал Кроха, хотя… Что ж от него ждать?
Машуков медленно шел вдоль ящиков, полок, стеллажей. Внимательно присматривался. Стоп! Начало? Да. Вот они, следы отмычки на внутреннем замке дверей склада. Воры проникли сюда через служебный вход. Наружный замок сорвали ломиком. Это – тема будущих допросов… Подошел к прилавкам. На стеклах витрин ни одного следа от рук. Чисто работали Блоха и Кроха. Нигде и ничем себя не выдали. Только вот результат: на витринах пусто. Особо – эти две старательно очищены. Без «автографов»: видно, не спешили. Значит, стрема была надежной. Но кто из этой пятерки задел сигнализацию? Кроха и Блоха были далеко от нее. Дубина как сидел на ящике, потрошил коробки, так и не двинулся дальше. Опасность почувствовал
– дверь рядом. И Влас – тем же путем. Остается тот, пока неузнанный. А где, собственно, была задета сигнализация? Как она вообще расположена?
В кабинете директора, – будто подслушав мысли следователя, обронил Арамисов. И указал на боковую дверь. Возле нее в нерешительности топтались понятые. Руслан увидел на внутреннем замке уже знакомые царапины. Ясно: той же отмычкой оставлены. А сигнализация? Ага! Вот здесь! Сейф, а к нему и была подключена сигнализация. Но изнутри. О ней все работники универмага знали. Значит, в неведении были тут воры. Не имели осведомителя и никого из своих не засылали предварительно в универмаг, рабочим склада, например. Но кто открывал сейф?
Следователь осмотрел его дотошно. И вдруг узнал: Шеф. И хотя самого ни разу в глаза не видел, работу его знал. Вот и снова – «гусиной лапой» действовал. Сейф как консервную банку пытался вскрыть. И отодвинуть его пытался, но не сумел. Сил не хватило? Страх отнял их? Вот носком ботинка упирался в плинтус пола. Черный тупой след отпечатался чуть выше на стене. Ну и ноги! Цапля позавидует. А вот побелка на стене стерта рукавом. Пытался руку с ножом за сейф просунуть. Чтобы шнур сигнализации обрезать. Не смог. Вернее, не успел. Ведь она уже сработала. Вот он и ринулся напрямик к окну. Руслан повторял путь Шефа. Что-то зазвенело под ногой. Нагнулся. Часы. Старый будильник. Чей? Ах да, стоял на сейфе. Стекло выбито. Стрелки замерли на пяти утра. Да, как раз в это время сработала сигнализация. Руслан пошел дальше к окну. Его металлическая решетка раздвинута. Конечно, все той же «гусиной лапой», универсальное воровское приспособление: значит, и наружный замок дверей склада был сорван не ломиком. А тут… Взгляд Машукова скользнул по пятнам крови на асфальтовой дорожке. Здесь был убит сторож. Вероятно, его внимание привлек звон разбитого стекла, когда Шеф выпрыгнул в окно. Вот и встретились. Шеф бил ножом без промаха. Прямо в сердце. Эксперт уже дал заключение, что раневой канал такой же конфигурации, как и у прежних жертв Шефа. К тому же он – левша. Это уже известно. И направление удара всегда одинаково: снизу вверх, слева направо. Но почему Шеф не предупредил Кроху и Блоху, находившихся в зале, о сработавшей сигнализации сейфа? Времени не было, самому бы спастись? Но нет, видимо решил этих двоих оставить милиции, чтоб других не искали. На них и сторожа свалить. Знакомый прием. А Кроха и Блоха – старые воры. Знают, что такое групповое нападение да еще с «мокрым делом». Чем больше участников, тем хуже. Но ведь эти двое – не убивали. Взяли их в магазине. А сторож был снаружи. И убит после проникновения обоих в торговый зал. Значит, у них только покушение на кражу? Если не будет доказано, что они сознательно допускали убийство сторожа. И кто это сделает – для них не имело значения. Но оба утверждают обратное! Да и Дубина умел оглушать кулаком тех, кто мешал ему. А потому иметь нож считал для себя излишним. И никогда никаким оружием не пользовался. Влас был матерым вором. Но тоже – не убивал. Придерживался старого воровского правила: повезло – украл, не повезло – сел. К тому же стар был Влас. Вряд ли на этот раз решился изменить своему принципу. А вот Шеф… На его совести много чего накопилось. Сомнений нет: убит сторож его рукой. Тот же удар. Точный, единственный. А Кроху и Блоху решил сделать козлами отпущения. Хитер мерзавец! Надумал сбить следствие со своего следа: мол, отдавайте пойманных под суд как убийц и прекращайте дело. Вам же, дескать, меньше забот: не будет нераскрытого убийства… Руслан сцепил кулаки: «Нет, квалификация действий каждого будет строго индивидуальной. А материалы против Шефа – в отдельное делопроизводство». Не заметил, как сказал это вслух. Арамисов лишь кивнул одобрительно.
* * *
У родителей Дамочки появилась квартирантка. Полногрудая бойкая бабенка. Она ловко управлялась с уборкой квартиры, ухаживала за стариками. Сама ходила за продуктами на рынок и в магазины. И еще – работала дворником в этом же доме.
Старики объяснили соседям, что Зина, их квартирантка, вдова. Муж погиб. Детей нет. Ну, а жить ей негде. Вот и взяли. Она работящая. И паркет мастикой натрет, и поесть приготовит, сердечная. Да что ни говори, чуть меньше печаль по сыну. Хоть и чужая, а живет в его комнате. Как о родных беспокоится.
Вскоре дом и двор привыкли к женщине. А та жила спокойно. Никому не мешая. Однажды, когда прошло десять дней со дня прихода ее к старикам, ночью в дверь квартиры тихо постучали. Никто не отозвался. Стук повторился. Потом еще раз – сильнее. К двери подошел отец Дамочки:
– Кто? – спросил он удивленно.
– Открой. Свои. Старик открыл.
– Чужих нет в доме? – спросил голос из прихожей.
– Квартирантка, Зина. Но она своя, – дрогнул голос хозяина.
– А где она?
– Да спит. Ей на работу рано вставать.
– Вот как? Ну, пойдем в комнату. Поговорить надо. Да дверь закрой. Гость и хозяин прошли в комнату стариков. Скрипнул стул. Гость начал не сразу:
– Значит, не грабили? – простонал старик.
– Да нет же, говорю тебе! Нет! Милиция хочет концы спрятать. За наш счет. Так ты того, не очень с ними. Пока мы на свободе своего добьемся. Докажем, кто виноват.
– Вот оно что! – послышался голос хозяина.
– К тебе лягавые приходили? – спросил гость.
– Приходил один.
– Кто?! – подскочил гость.
– Заура велел из морга взять, – осекся старик.
– О чем спрашивал?
– Про сына.
– И что ты сказал?
– Что знал. Говорил, что рыбаком был. На севере работал. Зарабатывал хорошо.
– Дурак! – грохнул гость по столу.
– Что?! – крикнул хозяин.
– Кто тебя просил? Хотя… Ну и что дальше?
– Убирайся вон отсюда! – распахнул старик дверь комнаты.
– Заткнись! – рванули его в комнату злые руки, и голос гостя забубнил – Что о нас сказал, старая курица?
– Пусти, – хрипел хозяин.
– Кого выдал?
– Пусти его, – завизжала старуха, но вдруг гулко ударилась о стену.
– Продал нас? Про Севера трепался? Кто просил? Никто в комнате ничего не успел сообразить, понять.
Вмиг погас свет. И в кромешной тьме не своим голосом взревел Дубина. Завернутые за спину руки были прочно взяты в наручники. Он лежал на полу, не в силах встать или пошевелиться…
Было далеко за полночь, когда милицейская машина с погашенными фарами тихо, совсем неслышно, въехала во двор и, забрав Дубину, так же незаметно исчезла. Старики, родители Дамочки, оторопело смотрели на спешно переодевавшуюся квартирантку. Вот она уходит.
– Зина! Погоди! Куда же ты? – схватил старик за руку.
– Какая Зина? – повернулся Арамисов к хозяину и засмеялся.
– Ох, прости меня. Ну зачем уходишь?
– Теперь спокойно живите, – ответил Сергей и добавил: – Ни один зверь не вернется туда, где хоть раз был поставлен на него капкан.
– Спасибо тебе, – мать Дамочки уткнулась заплаканным лицом в жесткое сукно милицейского мундира.
В кабинете у Машукова было шумно с самого утра. Сергей Арамисов делился опытом домохозяйки. Сознался, что когда приготовил по просьбе стариков хинкали, то едва не лишился квартиры. «Особенно старуха бранилась, – рассказывал парень, – дескать, кто же так их делает? Только продукты переводишь! Руки у тебя не с того места растут, что ли? Так, мол, до стари во вдовах останешься. Никто тебя замуж не возьмет…» От дружного хохота оперативников вздрагивали стекла.
– А если честно, ребята, – заметил он и вмиг посерьезнел, – то мне это перевоплощение нескольких лет жизни стоило. Главное, разуверился было,
что придет кто-нибудь от Шефа…
* * *
Допрос шел медленно, тяжело. Дубина не торопился с ответами. В его громадной голове мысли ворочались трудно. Он собирал их в пучок, но они разбегались и тогда вор сжимал в гири пудовые волосатые кулаки. Старался говорить меньше, отвечать короче.
Следователь внимательно следил за его выражением лица, реакцией на вопросы. А их было много:
– Давно в «малине»?
Дубина крутнул головой. Подумал.
– Не помню, – ответил, прищурясь.
– А сколько самому исполнилось? – спросил Руслан.
– Не считал. Ни к чему. Мне на пенсию не идти, – тот хохотнул нервно.
– До пенсии вам, Кудрин, двенадцать лет. А рабочего стажа и года не наберется.
– Вы мою жизнь лучше родной мамы знаете.
– Приходится. Часто встречаемся.
– Подарил бы эти встречки… – стиснул вор кулаки.
– Кому?
– Вашим кентам.
– У нас таких нет.
– Знаю, одни мусора. Ох, извините, гражданин начальник.
– Вот видите, хоть один толк от наших встреч есть. Извиняться научились.
Дубина, хмыкнув, в пол уставился.
– Все с Шефом работаете?
– Чего?
– Да хватит, кольцо смыкается. А слух, как мне известно, у вас превосходный. Не стоит глухим притворяться, Кудрин.
– Никакого Шефа не знаю.
– Ну, а деньги, которые вы должны были передать отцу Дамочки, где взяли?
– Подсунули мне их, – усмехнулся вор.
– Кто?
– Ваши. Эти – му… Ну, мильтоны.
– Вас обыскивали в присутствии понятых…
– В машине подкинули. Когда везли.
– И прямо за пазуху? – улыбнулся Машуков.
– Не знаю.
– Так почему старику деньги не отдал? Пожадничал? Себе решил оставить?
– Не знаю ничего про деньги. Не было. Подсунули– отрицал вор.
– А деньги эти у вас еще в квартире у стариков из-за пазухи вылетели. Это родители Заура видели.
– Брешут!
– Зачем им врать? Они же не знали, какие это деньги.
– Знали. Иначе не фискалили б. Озлились, что в руки им не попали. Поторопились.
– Ну, а почему не отдали? Другие планы были, свои? – интересовался следователь.
– Какие планы, когда браслеты нацепили?
– Так наручники были позже. А до этого? Зачем самому деньги понадобились?
– А кто от них откажется? Они всякому нужны бывают, – ухмылялся вор.
– Значит, на черный день?
– Теперь что о том…
– Ну, а деньги Шеф все равно бы потребовал с вас, – сказал Машуков.
– Какой Шеф?
– Если бы стариков убил. Кто ж мертвым деньги отдает или оставляет? А раз не хотел отдавать, значит, убить решил. Так? Ну, Шеф деньги и потребовал бы. А попробовал бы присвоить, тот же Шеф мог нож в ход пустить. И разделался б чище, чем вы со стариками хотели. Это уж точно! – уверенно говорил Руслан.
– Это он-то?! Со мной? – рассмеялся вор.
– С кем же еще? Он вам деньги дал для стариков. На дело. Ну, а коль без них обошлось, вернуть полагается. Так по вашим законам? В общак положить. За невозврат что бывает на сходах?
Я пуганый. И сходу не отчитывался бы! Так-то!
Подумать только – пришить самого Дубину! Да со мной пяток «малин» не управятся! – разговорился Кудрин.
– «Малинам», может, и не под силу. А у Шефа на такие случаи финка и пистолет имеются. Скольких он ими убрал?
– Они «малины» сыпали. Я – иное дело.
– Но вы нарушили б устои «малины», ее законы.
– А кто их теперь соблюдает? Все норовят свою мошну набить потуже, – махнул рукой Дубина.
– Ну, а Шефу барыш на дележ все отдают, вы же, наоборот, от него забрать хотели.
– С него и так хватит, – нахмурился вор.
– Искать вас теперь будут. А как узнают, что с деньгами попался, из закона выведут. За жадность, – говорил следователь.
– Плохо знаете, гражданин начальник. За это не выводят из закона. За откол, за измену «малине» и кентам. А меня знают хорошо. Деньги люблю? А кто ими в нашем деле брезгует? На то мы и воры. Жизнь любим. А она без денег вкусу не имеет, – философствовал Дубина. И добавил, подумав: – Свое взял. На эти деньги я все права имел. За риск и работу. А «малине» не до жиру. Ей результат подай.
– Какой?
– Молчок. Чтоб тихо. А деньги или кулак – это уж на мое усмотрение. Так-то. А всякая работа оплачиваться должна. Так по вашим законам? – прищурился Кудрин.
– Да. За такую работу – годы строгого режима. Или особого, как суд решит, – пояснил Машуков, улыбаясь. Вор сразу умолк. Помрачнел.
– Можно мне вопрос задать? – спросил Сергей у Машукова. Тот согласно кивнул.
– Где сейчас Шеф находится?
– Он мне не отчитывается, тетка Зина! Тебе при таких способностях его отыскать проще. Шеф до баб охочий. Особо до тех, у кого вместо сисек наганы растут, – хохотнул вор. И добавил зло: – Твое счастье, что на меня нарвался, милиция в юбке! Я до краль уже давно не хожу. А Шеф, услышь от старика, прежде дела к тебе наведался б. Проверить. Все ли у тебя всамделишное. А проверяет он под финачом. Не то, что я, лопух. Мне не надо, потому не зашел. А зря! Стоило б тебя ощупать, – наглел Дубина.
– Негодяй! – покрылось пятнами лицо лейтенанта.
– Успокойся, – повернулся к нему Руслан. И, глянув на вора, сказал: – Мы тоже не вас там ждали, а…
– Шефа?! – догадался вор.
– Именно его, – подтвердил следователь.
– Ну и зря ждали.
– Почему же? – деланно удивился Машуков.
– Он на такие мелкие дела не ходит, – буркнул Кудрин.
– Верно, такое он шестеркам поручает, – не сдержался Сергей.
– Ну и дамочка у вас, гражданин начальник. Никакого понятия о нас не имеет. Да кто ж из шестерок в законе ходит? Эх-х, темнота! Вот у нас был Дамочка…
– А за что ему эту кличку «малина» дала? – Руслан был само внимание.
– Тоже переоделся. Бабой. Не хуже этого. Ну, и взял на примету. Почтамт. Под Новый год. Дождался своего часа. Подвалил к старику. Прикинулся бабой. Тот инкассаторов ждал. Ну, а тут… Развесил уши. Дамочка хлоп его по башке! И ходу. Денег приволок кучу. За то и кличку получил. Удачно провернул дело. Везучий был. А этот, ваш, с чего в бабу обрядился? Ни червонца за позор, за срам свой мужичий не имел. Эх, Зина! В любой «малине» за такое бесстыдство с пустым карманом тебя бы в пацаны вывели, – качал Дубина лохматой головой. И продолжил: – Нет нашего Дамочки, потому и рассказал я о том, что с ним было. Подучиться иным у него стоило, – стрельнул он взглядом в лейтенанта.
– У каждого своя цель. Кому деньги, кому – их добытчики, – отпарировал тот.
Дубина умолк. Да и что на это ответишь? Вор тяжело вздохнул.
– Так где ж теперь твой Шеф? – повторил вопрос лейтенант.
– Скоро узнаете. Сами. Только его вам никогда не взять. Он – не я, – куражился Дубина.
– Ничего, у всякой веревочки есть конец, – заметил Сергей.
– Э, руки у вас устанут эту веревку тянуть.
– С чего бы? Нас много. А Шеф теперь лишь с Власом остался. Тот – старик. На что способен? Придется скоро главарю в одиночку самого себя кормить. А одному легко ли? На стреме и то некого оставить. Так что один у него путь – в домушники. Иль в карманщики. А на этом долго не поработает, – говорил Руслан. Очень хотелось, чтобы вор проговорился, сколько у «Шефа» осталось сообщников.
– Шефу – в домушники? Ну и насмешили! Хоть и много вы наших замели, да ведь и вернуться кое-кто должен. После срока куда пойдет? К Шефу. Другого пути нет. Так что «малина» будет всегда. А то как же? Иначе куда ж мне потом… – вор осекся, выдав затаенное.
В это время в кабинет зашел прокурор. Он подсел к столу. Заглянул в протокол допроса.
«Сколько человек у Шефа? Кого ждет он к себе? Уж не Дядю ли?», – вспомнил Руслан разговор с родителями Дамочки. «Кто этот Дядя?»
– Не знаю. Ничего не знаю, – замкнулся Кудрин.
– Где живет Шеф?
– Где встречаетесь?
– Где «общак» прячете? Сколько награбили?
– Где Влас?
– Кто был с Дамочкой, когда сельмаг ограбить хотели?
– Кто участвовал в налете на универмаг?
– Кто убил сторожа? Кто стоял на стреме?
– Знал ли ты о сейфе? Кто его взламывал? Шефу в этом кто-нибудь помогал?
– Какие дела еще Шеф замышляет?..
Начался активный перекрестный допрос: ни Руслан, ни прокурор не скупились на вопросы. А Кудрин отвечал однозначно: «Не знаю», «Не помню», «Докажите сначала» и, наконец, «В гробу я все это видал…».
– Ладно, подпишите свои показания, – предложил Машуков, когда прокурор, многозначительно посмотрев на часы, вышел.
Дубина взял протокол. Стал читать внимательно. Потом вернул Машукову.
– Брехня тут все, гражданин начальник. Ничего такого я не говорил. Зачем мне на самого себя клепать? Не работал я с Шефом. Я не кент ему. Я сам по себе.
– Значит, отказываетесь от своих показаний, данных до прихода прокурора?
– А я их и не давал, – ухмылялся вор.
– Ну и тип! – удивился Сергей.
– Шефа вы, как бандита, рецидивиста ловите. И меня к нему пристегнуть норовите! Но не выйдет! Я его не знаю. Слышал о нем. И все. А говорят мало ли что! Я ни за кого не ответчик! – умолк Кудрин.
Его увели.
– Снова срыв. И этот, видишь, кое-что сказал, а подписать отказался. Как выйти на этого Шефа, ума не приложу.
Сергей молчал, наморщив лоб. О своем думал и плохо слушал Машукова.
– Сергей, – окликнул Руслан. Но лейтенант уголовного розыска не слышал. Он смотрел перед собой и ничего не видел.
– Сергей, где ты? – повысил голос следователь. Лейтенант вздрогнул. Извинился и заговорил спокойно:
– А мне кажется, Руслан, что мы один след упустили. Но на него опять нужно выйти. Не все так мрачно. Не все потеряно.
– Что ты имеешь в виду? – насторожился Руслан.
– Видишь ли… Ты знаешь, я – горец. И леса у нас… Короче, когда я охотился, ходил по следу зверя…
– Давай сразу к делу, – перебил Машуков.
– Здесь нельзя без аналогии. Так вот, чем ближе я подходил к зверю, тем хитрее он становился. Петлял. Путал следы. А медведи и лисы так те даже восьмерку делали. Идешь по следу, думаешь: вот настигнешь! Ан, глянешь, ты на прежнем месте, откуда след взял. А зверь уже за твоей спиной оказался. И не страшен уже ты ему, – умолк Арамисов.
– А в чем аналогия? – не понял Руслан. И добавил: – Ведь троих воров мы взяли. И каких! Думаю, что хребет «малине» Шефа мы уже сломали.
– Эти трое нас со следа сбивают. С основного. Лиса тоже может вывести на зайца. Или прикинуться хромой, чтобы от норы увести.
– Да говори ты нормально, как работник угрозыска. Меня охота не интересует.
– А зря. Так вот для Блохи, Крохи и Дубины легче пойти под суд по «мокрому делу», чем выдать Шефа. Их нора – это награбленное годами, общак. Выдав Шефа, они лишаются надежды, вернувшись после заключения, найти общую воровскую кассу если и не пополненной, то хотя бы целой. А ведь в ней – солидная доля каждого…
– А знаешь, ты, пожалуй, прав! Наивными мы с тобой были психологами. Ведь стена молчания вокруг Шефа – это не страх перед ним. А страховка, – согласился Руслан. – Значит, допросы ничего не дадут и впредь: Шеф с этой стороны неуязвим пока…
– Вот именно, – оживился Сергей. – Да наши душеспасительные беседы с Дубиной о пенсии, которой не будет, ему смешны. Пока Шеф на свободе, он спокоен за свою старость. Душу из Шефа вытрясет, а возьмет свое.
– Что ты предлагаешь?
– Нужно найти самое главное звено. В этой цепи круговой поруки воров. Помнишь, я говорил тебе о стороже кладбища? Ты тогда не придал значения, отмахнулся…
– Уж не решился ли ты переквалифицироваться в могильщика? – улыбнулся следователь.
– Нельзя. Он меня как ударника видел. И, конечно, запомнил. А вот как с ним законтачить, буду думать.
– Стоит ли? Зря время потеряем. Ну кто он такой, чтобы ему Шеф доверял? – сомневался Машуков.
– Сейчас «малине» не до жиру. За считанные дни четверых потеряли. Покуда новых найдут! А этот, возможно, из бывших. Свой в доску.
– Послушай, Серега, а что это нам может дать конкретно? Дамочка похоронен. Теперь Шефу на кладбище делать нечего. Да и он ли был тогда? А другие, так они на Шефа не выведут. Уж если он ворам в законе не доверял, то остальным и тем более. Кто они для него?
– Погоди, Руслан! Я ведь ничего не утверждаю. Но это моя оперативная
работа. Я сам доподлинно выясню. Если будет толк – доложу…
* * *
Стояла ночь. Темная, бархатно-непроглядная. Здесь, вдали от города, была такая тишина, что собственное дыхание казалось слишком громким. Все спало. Деревья над могилами стояли не шевелясь. И были похожи на черные облака, прилипшие к крестам, памятникам и могилам.
Лейтенант осторожно и медленно шел по погосту. Кругом ни звука, ни голоса. Сергей подошел к сторожке. Прислушался. Но и оттуда – ни звука. И свет в окнах не горит. Так – уже который день.
Прождав около двух часов, Сергей решил, что можно уходить. Опять не повезло… Но только сделал шаг, как дверь распахнулась, и сторож кладбища, оглядевшись, юркнул в темноту. «Куда это его понесло в такое время? Да столь проворно?» – обрадовался лейтенант. И, прислушиваясь к шагам, скользнул следом за сторожем. А тот нырял под кусты, перешагивал могилы. Вот он остановился. Огляделся, прислушался. И, шмыгнув за ограду кладбища, пошел к дому, стоявшему неподалеку. Ключом открыл дверь. Вошел. Сергей замер у дерева. Ждал. Вот в окнах дома зажегся свет. Чьи-то тени скользили по занавескам. Но людей через них нельзя было разглядеть. Кто они? Чей этот дом?
Лейтенант, крадучись, приближался все ближе к окну. И вдруг замер, пригнулся к земле. Старался не дышать. Чьи-то ноги, еле слышно ступая, остановились на секунду совсем рядом с Арамисовым. Человек чутко вслушивался. А потом, успокоившись, пошел к дому.
Сергей глядел ему вслед. А тот, промелькнув тенью, скрылся в доме. Едва он вошел, свет в окнах погас. Лейтенант, стараясь не шуметь, осторожно влез на дерево, росшее под окном. Но и здесь ничего не было слышно. Зато появилась луна. Лейтенант хотел уже слезть с дерева, чтобы не быть обнаруженным, но внезапно раздвинулись занавески. В темном проеме показалось лицо сторожа. Он открыл окно. Выбросил окурки из пепельницы. И тут же ушел вглубь комнаты. Сергей замер, притаившись за стволом. Теперь его могут заметить, стоит только шевельнуться. Говорили трое: