Текст книги "Расплата за жизнь"

Автор книги: Эльмира Нетесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

– Погоди. Расскажи, за что их ненавидишь.

– Я?! Их, тудыт иху мать, весь базар ненавидит! Вы когда–нибудь поглядите, как они работают! Возникают с ранья, часов в восемь утра, когда базар открывается.

– Зачем так рано? Торговцы еще ничего не продали! Нет выручки! Зачем? – изумился Вадим.

– Это первый заход! Они забирают у торгашей все лучшее. Мясо, сметану, творог, масло, картошку. Загружают в машины и везут домой.

– Они покупают или как?

– Быковы покупают? Да что вы! Скорее базар в пыль рассыплется, чем легавые из своего кармана хоть копейку достанут! – рассмеялся человек и продолжил: – Часам к двенадцати появляются снова. И собирают первый навар со всех подряд.

– С торговцев?

– А с кого же еще?

– За что? Ведь они оплачивают свое место и весы. Какие могут быть еще сборы? – изумился Вадим.

– С ними не поспоришь. Любого, кто не доится, за шиворот выкинут с базара. И фамилию не спросят. А причину сыщут.

– К примеру?

– По новым правилам всякий продавец обязан иметь справку на свою продукцию, что он продает картошку со своего участка, мясо свиньи или коровы – со своего подворья. Яйцы, какие снесла его курица. Если этой справки нет, то продавец считается либо перекупщиком, либо вором, который украл чужую скотину и, убив, продает ее мясо. Понятно?

Чекисты кивнули.

– Ну, а неграмотные старики или деревенщина где возьмут эти справки? У кого? Вон в иных местах на все пять деревень с десяток окривелых гвардейцев, какие еще под началом Петра Первого шведа воевали. Как свинью вырастить и заколоть, они знают, а вот про то, чтобы доказать, что эта хрюшка – ихняя, родная, то не слыхали и не знают. Да и у кого эту справку взять? Это раньше в деревнях власть была. Председатели колхозов, правления, сельсоветы. Участковые. Теперь – хана! Никого нет! Вот и посудите сами! Люди живут. Не всех с земли сдернешь. Иного они не умеют.

В городах не приживутся. Растят скот, зерно, сады имеют. Излишки везут на базар. А тут – Быковы. И давят: давай справку, что это твое молоко. А не чужое! Что свою Буренку подоил, а не соседскую старуху! Ну и где этих справок на каждый день наберешься? А ведь скотину трижды в сутки доят. Иная бабка не раз слезами умоется, доказывая, что у нее эта корова еще при Сталине на подворье появилась. Но Быковым это по хрену. Гони, старая, молоко со сметаной взамен справки. А нет – вон с базара! Если у кого эта бумажка и имеется, стребуют еще десяток! Докажи официальным подтверждением, что твоя корова, свинья или курица живут в экологически чистом районе. А не вблизи химкомбинатов. Докажи, что твоя картоха не болеет радиацией. А деревенщина понятия о том не имеет. А раз так – доись! Продуктами или деньгами. Уж тут как Быковы истребуют. Не приведись кому в голову стукнет без справки из лаборатории харчишки продавать. Тут уж и вовсе крышка! Все подчистую сгребут. А если блажить вздумает, в отдел к себе уволокут. Там вместе со шкурой сдернут. Вон пасечник из Звягинок мед хотел продать. Всего три баночки литровых привез. И без анализа выставил. Увидели Быковы. Все забрали. Вместе со стариком. Три дня в милиции держали. Все выведывали, где мед взял. И почему вместо того, чтобы позолотить им лапу, хай поднял? Кровопийцы! Они ни старика, ни ребенка не обходят, чтобы свою копейку не сорвать. Вон с Кавказа люди торговать приехали. Мандарины, лимоны, яблоки. Вино привезли. Все справки имели. И разрешение лаборатории было. Так что вы думаете? Быковы у них половину выручки забрали.

– За что? – удивился Потапов.

– Все просто! В один день трейлер фруктов не продашь. И целую машину вина тоже. Значит, они хранились в машинах, а не в холодильниках. Это не положено. Снимают с продажи. Во избежание отравлений горожан. Выходит, выбрасывай продукты! Ну, кавказцам деваться некуда! Покричали, конечно. Но на ту жопу и сели. Выдоили их знатно. И азербайджанцев! Те арбузов навезли. Пять камазов! Их насухо ободрали! Все арбузы конфисковали в тот же день! Быковы их потом оптовикам сдали. А с азербайджанцев еще и за утилизацию слупили деньги! Ну не козлы? Они к вечеру так нагребают, что в карманы не вмещается. Возьмите лоточников! У этих все по закону. Все справки есть. Но Быковы их всякий день трясут. Увидели окурок вблизи киоска – плати штраф. Не приведи бутылку пустую приметят – со шкурой снимут. Или не повезет кому: вовремя урну для мусора не установят рядом. Держись! Всю дневную выручку заберут или выкинут с базара. Случалось, сами нарочно окурки швыряли возле киосков. Чтоб повод был к штрафу. Нелюди! Гадье! Шкуродеры! С говном не расстанутся! Если им что–то понравилось, все равно заберут. Отнимут, вырвут из рук. У них ни совести, ни жалости нет ни к кому! Уж сколько раз выводили из себя продавцов на рынке. Их измолотить решили. А они по рации легашам своим сообщили. Те через пять минут примчались. Целой армией. С резиновыми дубинками. Не то мясников, покупателей отмолотили, кто под руку подвернулся, все прилавки перевернули, каждого уделали. Когда мясники очухались, вокруг тихо. Ни куска мяса, ни копейки денег не осталось ни у кого. Вот так они живут. А попробуй найди на них управу. Пошли трое мужиков к начальнику на Быковых пожаловаться. И увидели: у того в кабинете Кешка сидит, вместе с начальником пиво хлещет, деньги делят. Вот и пожалуйся. Кому, на кого? У них одна кормушка. Общая на всех.

Неплохо устроились ребята, – качал головой Потапов.

– Куда лучше! Они даже нищих налогом обложили. Те им в конце дня половину, а то и больше, от подаяний отдают. Иначе не разрешат на базаре побираться. По два червонца с каждого. Такова такса, – сплюнул Филипп. И, выругавшись, продолжил: – Вот, взять, к примеру, меня. Я не торгую, не побираюсь. Но налог плачу.

Что? – изумился Вадим и спросил заикаясь: – За что?

– За то, что подрабатываю на базаре. Живу теми приработками. Потому каждый день по два целковых плачу. Иначе как бомжа сгребут в отделение. Так и предупредили. Я не один такой. Все не только себя, но и ментов кормим. Да что я? Быковы, сказать стыдно, с отхожих мест и то имеют. Установили на рынке санитарную комнату, где можно руки помыть, воды набрать. Так и там Быковы стригут. Попробуй кто–нибудь за базаром продай пучок укропа или кучку редиски! Из него Быковы такую кучку изобразят, что сам черт ангелом покажется. Туды их мать!

– И давно они на рынке хозяйничают?

– Скоро год будет.

– Как директор базара на это все смотрит?

– Он самый большой налог платит им. Они кого хотят, того и поставят бугрить. Уже троих сменили. Один на них жаловался властям. Его выдали. Вывели из конторы под руки. На глазах у всех дали пинка под зад, и поплелся старик домой. В правду уже не верят. Хоть и участник войны, и награды имеет. Вон, обратился за помощью и защитой. А что получил? По самой что ни на есть правде – коленом. Он до сих пор нос из дома не высовывает – совестно мужику.

– А второго за что выгнали?

– За тюбетейку. Казахи дыни привезли, Быковы их потрошить стали. Ну а директор пожалел людей, вступился. Стал совестить. Быковы долго слушать не любят. Взашей в ворота вытолкали. Чтобы не лез. Не затыкал своими двумя дырками одну чужую. Казахов они вытрясли. До пылинки. Да и директору мало не показалось. На его место через час нового привезли. Не знаю, надолго ли.

– Все понятно, – вздохнул Вадим.

– Да что говорить? Они не только на базаре промышляют. Быковы в две смены крутятся. Если не в три, – усмехнулся Филя.

– А где еще? – оживился Потапов.

– Сучарники данью обложили.

– Уж не притоны ли?

– Они самые! – рассмеялся Филя.

– Откуда знаешь?

– Ну, дела житейские. Где среди ночи можно керосинить? Все бухарники закрыты. Только в сучарниках можно. Я и возник к Софке по старой памяти. Когда–то флиртовал с ней. Дай, думаю, загляну на огонек. Возник к ней. Посидели. Ну старая зазноба и оттаяла. Порассказала нам про свою житуху, про Быковых. Они ее вместе с сучками чуть по миру не пустили. Установили непосильную таксу. Натурой брать уплату отказались. Только в башлях. А клиентов мало. Так Быковы велели закрыть бардак, коли он бездоходным стал. Еле вымолили отсрочку на три месяца. Уж и не знаю, чем у них закончилось. Больше не заходил, чтобы не встретиться ненароком. Иначе и меня налогом обложат, что яйца есть.

– Интересно, сколько они имеют за день? – глянул Вадим на Потапова.

– Вероятно, каждый день по–разному.

– Да что там мудрить. У них по семь лимонов на рыло каждый день выходит. Мы ради интереса как–то считали. А потом меньшой Быков как–то проболтался в пивбаре своему корифану–менту, что по семь имеют. Всяк день. Но это, как я догадываюсь, самое малое. Когда нет кавказцев, тюбетеек, хохлов, латышей и молдаван. С ними навар вдесятеро подскакивает. А они чуть ли не каждый день на базаре появляются. Вон и вчера – дагестанцы приволоклись. Сыр, вино, фрукты привезли. Сами сказали, что Быковы с них сняли. По пять лимонов с машины, не рассматривая товар. Те не стали торговаться. Выложили наличку и торгуют.

– А сколько у них машин?

– Четыре. Завтра еще две ожидают.

Филя рассказал чекистам, каким налогом обложили Быковы гостиницу при базаре.

– Черт побери! Но ведь эти деньги должны идти на муниципальные нужды, в казну. И выручку до копейки просчитывают! – не поверил Вадим.

– Зачем мне лапшу на уши вешать? Вы проверьте! Там в люксе не по двое, а по шестеро живут. А платит всяк за себя полную стоимость. Горничные, дежурные по этажам, администраторы, вахтеры, вся обслуга ресторана и даже директор отдают свой положняк Быковым каждый месяц. А это тоже навар.

– Откуда знаешь?

– Корефаню с сантехником. Он сказал про все.

Глава 6. СОМКНУТЬ КОЛЬЦО

– Бандиты! – сорвалось невольно у Вадима.

– Ну что вы? Бандиты просто дети против Быковых. Они хоть что–то оставляют на жратву! Чтобы человек не сдох. А коли что случится, чтобы было на что похоронить. Эти даже с покойного кальсоны снимут, – вздохнул Филя горько.

– Тут уж не по семь миллионов, намного больше получается, если на круг, – прикинул что–то свое Вадим.

– По семь – с базара! – уточнил Филя.

Когда он ушел, Соколов с Потаповым долго обсуждали, что может связывать Быковых с Поповым? Могли ли они украсть коллекцию из квартиры Карпова? Почему Попов постарался скрыть свое общение с Быковыми от Вадима?

– И Попов, и Быковы одного поля ягоды. Без выгоды их общение не имело бы никакого смысла. Это однозначно. И выгода должна быть обоюдной. Игру в одни ворота не потерпит никто из этих троих, – говорил Потапов.

– А может, зависимость? Ведь Попову есть чего опасаться. Может, братцы прикрывают его?

– Они скорее накроют, чем прикроют! Двое на одного – это уж слишком дорогое удовольствие. Петру не потянуть. Тут уж не «крыша». Попов – человек жадный; Копейку не потратит впустую. Надо проверить, на чем он завяз, где попал в лапы Быковых?

– Хорошо. Попробую узнать подробнее, – усмехнулся Вадим загадочно.

– Что ты придумал? – заинтересовался Потапов.

Но Соколов обещал поделиться информацией уже завтра утром, если ничего не помешает.

Вадим не решился открыть свой ход. Он вздумал прибегнуть к самому простому способу.

В доме Быковых – современной девятиэтажке – имел квартиру друг Вадима, одноклассник Валерий Горбунов. Он вернулся из Афганистана калекой. Без ноги. На работу его никуда не взяли. И жил он вместе с матерью на свою и ее пенсии. Мать Валерия слыла во всем городе отменной гадалкой. Когда в доме узнали об этом, к старушке потянулись бабы. Даже интеллигентки. А уж обывательницы тем более. Ведь именно удивительный дар женщины дал возможность купить квартиру в новом доме, куда сразу хлынули клиенты – старые и новые.

Валерка Горбунов сам рассказал об этом Вадиму и пригласил его к себе в гости на чашку кофе.

Встретились они случайно в автобусе. Валерка ехал на примерку протеза, какой заказала мать, и дал номер своего телефона. Вадим тогда ничего не пообещал. Нехватка времени не позволила давать слово впустую. А вот теперь он вспомнил.

«А что, если жена Быкова тоже навещает семью Горбунова? Все бабы одинаковы, хотят знать, что будет. И гадалкам, как правило, не врут. Раскрывают душу больше и доверчивее, чем родне!» – поразмыслив, Соколов набрал номер телефона. И через десяток минут уже ехал к Горбуновым.

Александр сразу смекнул: Вадим решил заняться поисками коллекции Карпова, но что вздумал предпринять, не поделился. И захотел подключиться, помочь.

Он до глубокой ночи беседовал со следователем по делу и выяснил, что в осмотре и в обыске квартиры нумизмата после его смерти братья Быковы не участвовали. Это подтвердили протоколы.

– Официального доступа не имели. Но это еще ни о чем не говорит, – решил для себя Потапов.

Он понимал, что вынести сейф из квартиры братья могли лишь глубокой ночью, когда все соседи спали. Но… увезти его могли только на машине, какую должны были пригнать к самому подъезду. Любой автомобиль спокойно увез бы сейф. Но следователь проверял эту версию. Никто из соседей Карпова не видел машины у подъезда помимо милицейской летучки, приезжавшей дважды и то в середине дня. Ничего не выносили милиционеры из квартиры покойного. Пробыли недолго и уехали. Кроме них был следователь прокуратуры. Тот несколько раз приезжал. Но уходил всегда с пустыми руками. Среди ночи ни одна машина не могла подъехать к дому незамеченной. В правом его крыле, со стороны въезда во двор, располагался магазин, какой охранял сторож с двумя громадными овчарками. Сторож неоднократно отвечал следователям, что и до смерти Карпова, и после ни одна машина не подъезжала к дому ночью. Все жители имеют гаражи, но не во дворе. Далеко от дома. И ночами никто не ездит здесь. Ни гостей, ни чужих сторож не видел. Тут всякая машина на виду.

– Тьфу, черт! Ну не испарился же он, на самом деле! – досадовал Потапов, перелистывая исписанные страницы дела.

Следователь поработал много. Беседовал даже со стариками–соседями из дома, что стоял напротив. Все безрезультатно. Ему рассказали, как опускались воры из квартиры через окно, сколько раз включался в квартире свет и кто в ней был. Одна бабуля даже записи вела и отдала их следователю, пообещав, что, если что увидит, обязательно перезвонит.

Потапов исподволь узнал, где находились братья Быковы и Петр Попов в последующие дни после смерти Карпова.

Попов постоянно был в Орле. И не выезжал из города в течение месяца. Дмитрий с Иннокентием тоже были в городе. Но Кешка на несколько дней уезжал в Прибалтику, в Ригу, в служебную командировку. Пробыл там пять дней.

– Интересно, какова цель командировки? Спецоборудование привез. Рации для работников милиции. Но почему в Риге? В Москве они и дешевле, и лучше. Надежные и детали есть на случай ремонта. Кому в голову взбрела эта идея? – удивлялся Потапов.

Александр внимательно вчитывался в список привезенного из Риги оборудования. Нет… ничего, ни одной зацепы, кроме интуитивного предчувствия, что это дело не обошлось без Быковых. Но даже уверенность, не подтвержденную документами, к делу не пришьешь, – вздыхает человек.

Рига? Но почему Рига? Случайно ли? А может, там он решил сбыть коллекцию? Хотя одна поездка вряд ли что решит. Нужно проверить, не поедут ли туда снова – Быковы или сам начальник. А может, и к ним кто–нибудь туда прикатит? Хотя эта поездка первая. А вот последующие уже можно взять под контроль, если они наметятся. И главное, узнать, не ждут ли в милиции гостей из Риги? В Орле им коллекцию не сбыть. В Москве– тем более. Тут же попадутся. Они не столь глупы, чтобы так рисковать. Значит, постараются избавиться от нее за пределами России. Хранить у себя годами – не станут. Страх заест. Да и деньги любят. Видно, тоже решили разделить на всех поровну– вспомнился рассказ Фили о начальнике милиции и Кешке.

В Риге уже, случалось, не раз ловили воров, сбывающих бесценные иконы и картины, украденные и вывезенные из России. Рынок там налажен. Не зря таможня с ног сбивается именно на этом участке границы. Хотя и окольных путей полно. На каждой тропинке посты не выставишь. Нужно срочно связываться со своими. Они пусть проследят. Если приедут из Риги, поездка Быкова туда была неслучайной, – Александр решил сразу связаться с информатором, работающим в милиции.

Вадим тем временем разговаривал со своим другом. Валерий Горбунов искренне обрадовался приходу Соколова, без умолку рассказывал, как жили они с матерью все эти годы, и не замечал, что друг нетерпеливо ждет, когда к их разговору присоединится мать Валерия. Она уединилась в своей комнате с какой–то женщиной и оттуда доносились лишь приглушенные голоса, слов невозможно было разобрать.

Валерка рассказывал о пережитом, о прошедшем.

– Поначалу я думал – не переживу всего случившегося со мной. Пенсии даже на хлеб не хватало. Мать все успокаивала. Мол, не в том счастье. Слава Богу, жив. А я сколько раз жалел, что живой остался. Думал, вот если бы погиб, сам бы не мучился и мать бы не изводилась. Получала бы за меня пенсию. Одной ей на жизнь хватило бы. Вот я это и высказал ей вслух однажды. Она как заплакала. И сказала, что без меня ей жизнь не нужна. А тут вечером приходит к ней знакомая. Мать ей на карты кинула. Та не поверила.

Но через неделю подруга двоих привела. Попросила погадать. Мать уважила. Те, уходя, деньги оставили. А вскоре снова пришли. Привели своих знакомых. Тоже не задарма. Так и завертелось колесо. Матери неловко было деньги брать, но куда денешься? Нужда за горло взяла. Другого выхода не было. Поначалу мы с мамкой радовались, что на жратву стало хватать. Потом и обновки появились. Люди в очередь к ней стоят. Случается, с утра до вечера ждут, чтобы попасть. И вот как–то один приехал из другого города. С Брянска. Там о ней услышали. Попросил погадать. Мать кивнула и говорит ему: «Сегодня домой не поезжай. Беда будет– разобьешься насмерть…» Мужик не поверил. Но то ли засомневался, а может, решил проверить мать. Послал водителя в Брянск сказать жене, чтобы не беспокоилась, мол, у сестры в Орле заночую. И впрямь к ней, только пешком. А на следующий день пришел и сказал, что водитель его не приехал. Жена звонила. Разбился он. Прямо на трассе… Насмерть сразу. И машина вдребезги. Зато этот человек живой остался. Кучу денег дал матери, что уберегла. Она их отложила на квартиру Стали копить. Собрали. И, видишь, купили, обустроились. Все наладилось понемногу. Протез мне сделали. Хожу, привыкаю к нему.

– С соседями познакомился? – спросил Вадим.

– С некоторыми. Через мать.

– Хорошие люди?

– Всякие есть. Но я с ними дела не имею. Не сближаюсь особо.

– У вас в подъезде Быковы живут. Он сам в милиции работает. Может, слышал о его брате, говорят, бандюгой был!

– Это ты про легавого? Так он над нами живет. Я с ним не корефаню. Сам знаешь, с детства ментов не терпел. Не верю, что среди них люди бывают.

– Его жена, наверное, к матери приходит погадать? – поинтересовался Вадим.

– Конечно! Тоська с собой всю почту приволокла. И сейчас она с матерью сидит, секретничают. Она у нас каждый день. Мать поначалу боялась ее, не доверяла. Не хотела впускать. А все из–за мужика. Кто ж поверит семье легавого? Что от них завтра ждать? Вот и гнала за двери. Но за Тоську маманю упросили. Оказалась – путевая баба! Повезло мусоряге! Ну да меня их заботы не чешут. Она к матери почти всегда в слезах приходит.

– Чего же ей реветь? Такую квартиру купили, видно, не последние истратили. Ее муж на рынке дежурный. Уж наслышался о нем! – поделился Вадим.

– Это точно! У него одна болезнь – конский геморрой! – рассмеялся Валерка и продолжил: – От обжорства и сумок, какие не всякий конь поднял бы по лестнице! Он, когда их волокет, пороги и перила на лестнице дрожат. А сам, как скотина, воняет. На площадку не выйти. Всякий день у них попойки были. Недавно угомонился. Да и то потому, что Тоська пригрозила к своей матери с детьми уйти от него насовсем.

– А сама не пьет?

– Нет. И детей от этого бережет. Хочет их людьми вырастить. К бабке с дедом возит в Зеленый Ров каждый выходной. Так она матери говорила.

– Выходит, не очень ладит с мужем?

– Черт их маму знает! – отмахнулся Валерка.

И завел разговор о девчонке, с какою недавно познакомился.

– А вот и я! – внезапно вошла в комнату Варвара Михайловна, и Валерка, увидев мать, сразу умолк о своей девушке.

– Здравствуй, Вадим! – подошла к гостю. – Совсем взрослый стал. И уже седина на висках. А я тебя еще мальчонкой помню.

– Уже сам отец. Четверо детей есть!

– Вот как! Счастливый! А мой только в госпитале четыре года пролежал. Потом в пансионате для инвалидов, опять в больнице. Три раза гангрена начиналась. Чуть не потеряла я своего мальчонку. Когда привезла его в нашу коммуналку, он руки на себя хотел наложить. Спасибо соседям – вовремя вошли. Помешали. Вытащили из петли. Я после этого из дома выйти боялась. В коммуналке мы много лет вместе прожили. Все как одна семья. Ты же был у нас там. Сам знаешь: чихни – сосед здоровья пожелает, – рассмеялась Варвара Михайловна.

Мало–помалу разговор зашел о гадании, о клиентах, о соседях, какие навещают семью Горбуновых каждый день.

– Уж как я боялась Тоськи Быковой! Один Бог знает. Впускать не хотела. Оказалось, женщина душевная, хорошая.

– Зато у нее мужик говно! – не выдержал сын.

– Какое нам дело до него. Мы с ним не видимся. Только здороваемся иногда, когда в подъезде сталкиваемся. Что делать? Сосед!

– Как же так? Она хорошая, а он – дерьмо! Одна же семья! Непрочно у них! – обронил Вадим.

– Между нами говоря, ты же ее все равно не знаешь, у Тоськи поклонник завелся. Это ей на картах выпало. Ну, я и сказала. Она вспыхнула вся.

И говорит мне: «Ничего меж нами не было!» Я ей в ответ: мол, не назвала же я его твоим любовником. А поклонников может много быть. Это не унижает, не позорит.

– Знаю, что приглянулась ему. Да только что толку с того? Муж просил этого человека встретить получше. Он приезжий. Из Риги. К мужу по делам наведался. Ненадолго. Скоро уедет и забудет меня.

– Ну я ей сказала: мол, ошибаешься, девонька. Не забудет, свидеться еще доведется. Не зарекайся ни от чего. Тоська вся покраснела, в комок сжалась: «Меня Кешка убьет, если что». Не стала я ей ничего говорить про мужа. Его плохая судьба ждет. Очень плохая.

– Да что с легавыми может случиться? Ну, измолотят его на базаре. Так ему к тому не привыкать, как на собаке заживает! Через неделю он отловит тех. Так оно и крутится. Такие беды у всех. Выживают сильные. А Быковы теперь в их числе. Из седла кулаком не вышибешь! Задница толще, чем круп кобылы. Таким все по хрену! – отмахивался Валерий.

– Не скажи, сынок! Случается такой поворот, что и крепких седоков выкидывает из саней.

И головы сворачивает. Быковы тоже не заговоренные. Жаль, что из–за них другим худо придется.

– Ты ж на Тоську гадала. При чем тут ее муж?

– Ох, сынок! Они же покуда одной семьей живут. И карта падает общая. Ты уж извини, Вадим, мы все время спорим. Давайте же чаю попьем, – предложила Варвара Михайловна.

– А мне интересно вас послушать, – отказался Соколов от чая.

– Да брось ты, Вадька! Ну их к черту, эти бабьи забобоны! – запротестовал Валерий, соскучившийся по общению с другом. Но Вадиму хотелось получить как можно больше информации о Быкове.

– Не бабьи забобоны, сынок! Вот ты что думаешь? Познакомился с женщиной, а я про то не знаю? – усмехнулась Варвара Михайловна. У Валерия беззвучно открылся рот. – Знаю, только у нее ребенок имеется. Она с мужем разошлась. Мальчонке лет пять. Не больше. Отца ему ищет. Свой кобель был. Пил. Колотил ее. Она теперь серьезной стала. И тебе не враз поверит. Хотя видеться будете. Но если поженитесь, то не скоро.

– Варвара Михайловна! А почему жене Быкова не сказали, что ее мужа ждет? Или нельзя говорить? такое? – заинтересовался Соколов.

– Можно сказать. Но пока не стоит.

– Почему?

– Не время. Не выдержит баба. Сорваться может. Надо, чтобы сама поняла, к чему все идет.

– И поймет?

– Да кто ж ее знает? Она теперь беременна. Третьего ребенка под сердцем носит. Уже на второй половине. Скажи ей правду – дитя скинет. А это – жизнь. На нее, кроме Бога, никто прав не имеет.

– А что может случиться в семье, где муж семью обеспечивает, как никто другой? – удивлялся Валерий.

– Не в сытости счастье, сынок. Жирные куски всегда поперек горла стоят. Не весь свет в пузе, коль в душе темно. Иной хлеб водой запивает, а живет в радости. Тоська каждую ночь подушку слезами поливает. Кешка всякий день лишь под утро возвращается. Каково беременной бабе с этим смириться?

– Видно, работает много? – вставил Соколов.

– Гуляет он от нее. И пьет! В том его дело.

Ну да недолго ему осталось. Ох, недолго конь без уздечки ходит. И этому хомут на шею натянут. Тяжкий. Вот тогда ему отрыгнутся ее слезы.

– Интересно, с чего он пьет? С какого горя?

– Жир в заднице завелся лишний. И еще кое–что. Оно ведь как – что отнято и украдено, никогда

не пойдет впрок.

– Украдено? – деланно удивился Вадим.

И заметил, как смутилась Варвара Михайловна, прикрыла рот рукой, сказав:

– Это я уже лишнее болтнула. Хотя отнятое и украденное – в картах одно и то же. Вы не очень обращайте на меня внимание. Просто бабу жаль.

– А чего ей не уехать в Ригу вместе с поклонником? Быков – небольшая потеря.

– Тот человек семейный. Он своих не оставит.

Не та натура, не тот возраст. А что Тоська приглянулась, сердцу не прикажешь. Но и у него мало доброго впереди. Зря он с Быковыми свелся. От них никакого добра не будет…

Вадим решил разузнать, что за человек приехал к Быковым из Риги. Какие дела его могут связывать с Кешкой? И утром, придя на работу, рассказал Потапову обо всем.

– Теперь меня выслушай. Мы с тобою вышли на одну и ту же информацию. Да, к Быковым приехал из Риги человек. Но он не по служебным делам, не работник милиции. Он – перекупщик. Имеет знакомства всюду. И с ворами, и с воротилами. Занимается перепродажей оружия, драгоценностей, валютой. Он сегодня в шесть утра уехал в Ригу. Собирается приехать к Быковым через неделю. Видно, получил заказ. Какой, пока не знаю. Одно точно: никаких монет он с собою не вез. И не имел их. Самого и багаж проверили самым тщательным образом на таможне.

– С какой целью приезжал?

– Это мы узнаем сегодня.

– Коллекцию не доверили. А может, он решил вначале глянуть на нее? Убедиться, что сможет ее сбыть и за какую цену? – предположил Вадим.

– Он, если будет думать, то лишь о том, как привезти ее в Ригу. И уже в следующий приезд этого гостя ни на секунду нельзя упускать из виду. Быковых тоже. Думаю, нам разрешат подключить их телефон на прослушивание, – говорил Потапов.

Уже вечером Александр и Вадим узнали, что гость из Риги привез в Орел оружие, три пистолета–автомата израильского производства и два японских пистолета.

Этими приобретениями Кешка похвалился перед Димкой. Тот попросил у него пистолет–автомат. Иннокентий сказал, что оружие им обоим скоро пригодится для дела. Но его нельзя никому показывать.

Димка обиделся:

– За кого держишь меня? Я что, баба? Но чтобы пользоваться, его надо освоить, пристрелять, привыкнуть к нему! – пытался убедить брата, добавив, что в деле новое оружие не должно промазать или дать осечку.

– А пристреливать будешь за городом? Тебя там и увидят. Не спеши. Всему свое время. Будет тебе мишень. В нее не промахнешься.

Димка понял, что Кешку не уговорить. И ушел, обидевшись.

– Кого избрали они своей мишенью? Уж не того ли гостя из Риги? – сказал Потапов, прослушав запись. Вадим очень порадовался, что сумел установить из квартиры Горбуновых микрофон, записавший разговор братьев Быковых. Вадиму удалось это сделать быстро и незаметно.

Оставалось уточнить имя и фамилию, адрес рижанина, цель его последующего визита в Орел и дату прибытия.

«Марков Анатолий Фомич, проживает по улице Вилиса Лациса. В частном доме», – эти сведения чекисты получили в гостинице, где всякий приезжий заполнял анкету прибытия. Марков лишь одну ночь провел у Быковых, следующие две – в гостинице «Орел». Почему не заночевал у Быковых, оставалось лишь предполагать.

Чекисты связались с Ригой. Сделали запросы на Анатолия Фомича. И вскоре получили ответы на все вопросы.

Марков Анатолий Фомич проживает в Риге более двадцати лет. Работал на военном заводе, выпускавшем оружие. Считался хорошим специалистом. Работал на сборочном конвейере. Но… Пять лет назад оружейный завод стал сворачивать производство, и Марков остался без работы. Продукция завода перестала пользоваться спросом, и специалисты остались не у дел. Марков пошел работать на валютную биржу. Но не поладил с руководством. Ушел на вольные хлеба. Занялся антиквариатом. Перепродавал его за рубеж. Скупал в России, продавал в Германию. За это имел неприятности с полицией. Приходилось выплачивать штрафы. Но последняя встреча, где ему пригрозили уголовной ответственностью, отбила охоту к антиквариату, и Анатолий Фомич более двух лет занимался ремонтом иномарок, покупал машины у туристов и, доведя их до хорошего состояния, продавал новым русским. Его хорошо знали все водители Риги и часто рекомендовали гостям города обращаться с ремонтом машины именно к нему.

Поскольку этот человек жил своим трудом, местные власти оставили его в покое и не тревожили Маркова, дав возможность жить и кормить семью.

Александр и Вадим теперь лишь хотели узнать одно: когда Марков собирается приехать в Орел. Но ни телефон, ни магнитофон не давали ответа на последний вопрос.

Быковы говорили о чем угодно, но не о Маркове. А время шло… Прошли четыре дня. Вадим с Александром уже разработали план операции.

– Пора! Я сам доложу руководству! Надо брать Быкова вместе с Марковым. Тут и дураку понятно, что затевается, – заторопился Потапов к генералу – начальнику управления федеральной службы безопасности. Тот выслушал внимательно. И сказал, чеканя каждое слово:

– Торопитесь, Потапов! В нашем деле всякая спешка – пагубна!

– Коллекцию потеряем!

– С чего вы взяли, что она в их руках, если не знаете, не доказали, что именно Быковы завладели ею! Все материалы дела отвергают вашу гипотезу! А внутренний голос не является доказательством! Не бегите впереди паровоза! Это опасно не только для вашего реноме, но и для жизни. Я не только не одобряю – полностью отвергаю операцию. Она – плод вашего воображенья!

– Я ручаюсь за результат! Я готов отвечать за него в случае провала! – горячился Потапов.

– Эти жертвы никому не нужны! Вы не сами по себе! Вы – чекист, сотрудник самой серьезной организации, где ни одно решение не принимается в спешке! И я не позволю никому ставить под угрозу честь нашей организации, ее имя!

– Я говорю как чекист! Я хочу сберечь для России эту коллекцию, какая может уйти за рубеж из–за вашей медлительности и недоверия!