Текст книги "Расплата за жизнь"

Автор книги: Эльмира Нетесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

Это подружка моих мальчиков. Они давно друг дружку знают. Приехала к нам погостить. А Димы и Кеши дома нет. Наверное, на рыбалку сбежали от вас…

– Я чуть не задохнулась от злости. Ее козлов милиция повсюду ищет, а она нас обсирает. Бросила шмотки своего хорька да как кинулась на свекровку. Всю морду ей изодрала, все тряпки в клочья пустила, кудерки ее проклятые ободрала. И кричу во все горло:

– Мало Димка надо мной изгалялся столько лет, теперь ты вздумала изводить, старая сука? Всяких блядей принимаешь с коньяком. Мы еще живы. А ты замену нам нашла? А кто детям нашим помогать будет? Она? Или ты? Твоих выблядков милиция ищет по всему городу. Ты хоть об этом знаешь, курва?

– И хорошо сделали, что ушли от вас. Пока молоды, не поздно им жизнь заново начать. С умными, порядочными девочками, а не с чучелами. Как вы! – свекруха мне в ответ.

Я ее за горло прихватила. Тут эта шлюха ко мне бросилась. Вцепилась в волосы, от свекрухи отнимает. Я тут как с ума сошла. Хватила ее за все вырезы разом. Как тряхнула. Глядь, а в доме уже милиция. Когда и как вперлись, я не видела. Только все хохочут. Никто в нашу свалку не полез. Та сучонка, увидев мужиков, в халат свекрухин нырнула. В нем так и отвезли в ментовку. А меня прямо у свекрухи и допросили.

– А о чем? – спросила Тоська.

– Все про козла. Сколько с ним жила, как он относился к семье? Часто ли выпивал? Когда возвращался с работы? С кем общался? Кто его друзья? Сколько денег приносил домой? Бил ли меня и детей? Давно ли испортились отношения со свекровью и почему? Ссорились ли мы перед его последним уходом? Просили подробнее вспомнить тот день.

– Они хоть нашли их? – спросила Тоська.

– Если бы нашли, с нами не говорили бы…

– А за что их ищут?

– Ничего мне не сказали. Только попросили, если появятся, тут же сообщить им. Я, конечно, сказала: мол, когда придет, я его по башке утюгом огрею, и сама его к вам принесу в зубах! – расхохоталась баба звонко и беззаботно. – Ну и посмеялись легавые, как им ответила. Спросили: «Видно, допек тебя муж, что ни жалости, ни любви к нему не осталось?» Я и ответила им, что столько чаю не пила, сколько слез пролила. Каждый день мята и клята. Всякий кусок поперек горла стоял. Все, что в девичестве купила, то и носила. От него ни хрена за все годы не видела. Если бы не дети, давно бы от него ушла. Опротивел, надоел, хуже собаки стал. Пусть бы его поймали поскорее да в каталажку. Да на подольше! Чтобы наши глаза его не видели. Мы хоть отдохнем от него. И я, и дети. Мне дважды не повезло. И с мужем, и со свекрухой. Вот она, небось, точно знает, где эти кобели шелудивые прячутся. У каких проституток. И эту, нынешнюю, скрутите в жгут! Пусть вякнет все! Такие просто так не заявляются к свекрухе. Может, у нее они? Глянула на свекровь, а у нее аж морда зеленой стала. И как шарахнется мордой об пол! Обмороки с нею приключились! С хрена ли? Видите ли, в точку попала! Ее водой начали обрызгивать. А мне – смешно. Сама очухается, говорю, пугало болотное. Ну мне и сказали, что я могу домой идти, а они остались. Со свекрухой. Так я чего приезжала! Эта сучка, что у свекрови была, оказалась с Прибалтики. Уж и не знаю, зачем она в Орле? Но сказала, будто тебя знает и навестит.

– Может, у нее Кешка с Димкой живут?

– Вот ни хрена! Тебе их жаль? – удивилась Верка и искренне покрутила пальцем у виска.

– Я не знаю, что случилось?

– Да уж ни с хрена не убегают из города! Значит, такое отмочили, что хуже некуда. Говорят, что человека убили, кого–то из Прибалтики. И за городом закопали. И машину его взяли. На ней уехали, – говорила Верка.

– Неужели Маркова? Анатолия Фомича? Он и впрямь бывал у нас в гостях. Но за что? Он очень хороший человек.

– Все они хорошие! Когда в гробу лежат! Тихие да смирные. Но покуда живы, нету среди мужиков порядочных. Это точно! Все козлы вонючие! Скоро сама поверишь! Ты бы только глянула, кого они прислали к свекрухе! Жуть, срам! Как у нее глаза не лопнули! Вот с такими им, нашим гадам, хорошо было! Так пропади они пропадом! Когда к тебе придут легавые, не жалей никого! И эту блядищу, что к нашим мужикам пристроилась. Навряд ли ты ее знаешь…

– Нет, у меня нету таких знакомых, – ответила Тоська, порывшись в памяти.

– Я знала всегда! Ты не станешь дружить с лярвой. И верно сказала: врет сучонка! Зажмите, чтобы правду сказала!

Тоська тогда не придала значения услышанному. Верку, жену Дмитрия, она всегда недолюбливала.

Скандальной и горластой была младшая невестка с начала. У нее ни с кем не сложились отношения. С Димкой она поскандалила уже после того, как он привел ее к себе. Верка не захотела жить со свекровью и закатила громкий скандал:

– Ты чего меня привел к этой жабе? С хрена ли я стану жить по ее указке! Покуда не ополоумела!

– Да тише, Верка! – пытался успокоить женщину, но та только набирала обороты.

– Чего рот затыкаешь? Я что, подзаборная или тебе на шею повисла? Или ты меня с панели снял? Чего эта кикимора следом за мной ходит? Я без ее бельм переодеться не могу. Вылупится бараном и стоит, не отвернется! Я – в ванну, она тут как тут. Вчера в моем белье копалась! Чего она там забыла? Зачем в спальню по ночам заглядывает? Каждый кусок хлеба считает! Почему ты ей виски не надерешь? Я не согласна жить с дурковатой!

– Угомонись, Верка! – просил муж.

– Чего меня успокаивать? С ней – старой дурой – разберись! Я дня тут жить не стану. Себя не прокляла!

– Потерпи немного! Квартиру обещают!

– Когда получил бы, тогда б и женился! Привел на издевательства! – собирала свои вещи в чемоданы.

– Куда ты?

– К отцу и к матери! Ухожу из змеюшника! А тебе мои братья башку свернут за все! И отец с работы тебя выкинет!

– Остановись! – откинул в кресло.

Верка вскочила фурией. Влепила звонкую пощечину. Едва Димка попытался оттолкнуть, схватила со стола тяжеленную хрустальную вазу, разбила на голове мужа и принялась швырять в него все, что попадало под руку.

Свекровь, увидев семейную бурю, скользнула в свою комнату, сидела тихо, как мышь, чутко прислушиваясь, что еще разбила невестка, подсчитывала убытки.

Верки Димка боялся неспроста. И женился на ней не случайно. Думал, облапошит, натешится простушкой, сдобной, веселой девчонкой, а потом, как и прочих, забудет навсегда. Но просчитался. У Быкова взыграло самолюбие. Решил добиться своего силой. И вот тогда получил такой отпор, что с неделю не мог разогнуться. А тут еще Веркины братья встретили. Добавили. Пригрозили, что если увидят возле сестры, снесут голову.

Другой бы забыл имя девчонки. Но не Димка. Он всегда добивался своего и, взрослея, не знал отказов. Его ни одна не отвергала… А тут…

Едва прошли синяки и шишки, снова отыскал Верку. Извинения просил, угостил мороженым, предложил встретиться. Она отказалась. Целый месяц носил ей цветы. Привыкал к Верке незаметно для себя. Так долго ни за одной не ухаживал. А на второй месяц уговорил ее погулять с ним в парке.

Едва под руку взял – тут же улетел в кусты, Верка не спеша уходила по аллее. Он нагнал ее. В тот же день объяснился ей в любви. Сам не знал зачем. В ней его подкупила недоступность, умение постоять за себя. Надоели податливые. Эти, как ему казалось, всю жизнь станут изменять. Коли ему отдавались бездумно, то и другим уговорить труда не составит.

– С этой я спокоен! Верной будет! Не опозорит! – говорил матери.

– Сколько же ей лет? – поинтересовалась она тогда.

– Моя ровесница!

– Вот это да! Почему же помоложе не нашел? Столько лет в девках! Знать, не стоит ничего, коль до сих пор ее замуж не взяли?

– Она неприступная! Сама выбирает!

Еще через месяц они расписались… А через неделю ушли от матери на квартиру. К чужим. Полтора года ждали свое жилье. За это время Верка родила дочь. И была на пятом месяце беременности вторым ребенком. Потому и получил Димка трехкомнатную квартиру.

Верка считала себя полновластной хозяйкой и с первого дня запретила свекрови приходить к ним. Димку она не любила. Это понимали все, побывав в этой семье хоть однажды.

Она, случалось, неделями не разговаривала с мужем. Никогда за все годы не готовила ему завтраки. Ни одного доброго слова не сказала. Она не верила ни одному его слову. И даже детей, как говорила, родила для себя.

Глава 8. ПОИСК УЛИК

Когда Димка возвращался домой пьяным, Верка встречала его с утюгом или с каталкой. Он все годы носил на теле следы побоев.

– Думала, жена его удержит лаской, теплом, заботой. А он на ком женился? Не женщина– быдло. Грубиянка и хабалка базарная! Мальчик совсем опустился! В семье – бобылем живет! Сиротою. Неприкаянно, не обласкано мое дитя, – жаловалась мать старшему сыну. И Кешка с самого начала советовал Димке оставить Верку, уйти от нее.

– А чем другие лучше? Бабы все одинаковы. Поверь, лишь до росписи покладисты! Потом все феи в ведьм перерастают. Это их бабья особенность, – отмахивался Димка. И напоминал о тесте.

В последние годы ему удалось взять верх в семье. И он, пользуясь положением кормильца и хозяина, частенько бил жену, детей; но уважения так и не добился.

Верка не знала о работе Димки. Он никогда ей ничего не рассказывал, не доверял. Да она и слушать не стала бы. Все знала от своего отца – майора милиции. Даже дома, при детях и соседях, обзывала мужа легавым, мусорягой, никогда не называла его по имени.

Дети Дмитрия унаследовали от матери презрительное отношение к работе отца. И на вопрос, кем он работает, старались не отвечать, стыдливо опуская глаза. Именно из–за этой обстановки в семье Димка никогда не приводил домой друзей и сослуживцев. Знал, что опозорится перед всеми, или выгонит их Верка скопом, не спросив, зачем пожаловали.

Дмитрий никогда не стремился домой, к семье. Он был завсегдатаем городских притонов и кабаков, где его знали все. Там он находил свою отдушину, чувствовал себя человеком, мужиком, нужным и любимым. Пусть за деньги. Но он получал полное удовольствие без скандалов и качалки.

Постепенно он перестал видеть в Верке жену и женщину. Да и она не горела желанием ложиться с ним в одну постель. Спала с детьми в одной спальне. В комнату Димки, случалось, не заглядывала по нескольку дней. А если и заходила, то только чтобы убраться, сменить белье.

За все годы она ни разу не поздравила его с днем рождения. А в последний год даже не накрывала ему на стол.

Они жили под одной крышей, все больше отдаляясь друг от друга. И эта пропасть между ними росла с каждым днем.

Кешка не раз рассказывал Тоське о Верке. Жалел брата, сетовал на его невезенье. И говорил, что, видимо, они разбегутся, как только подрастут дети.

Верка была у Тоськи несколько раз. Но к себе никогда не приглашала. Она считала, что все до единого Быковы – дряни и негодяи. Что Тоська тоже невестка, не хотела и вспоминать. И вдруг пришла… С чего бы?

– Кто эта женщина, которую избила Верка? Любовница Димки? А может, Кешки? Иначе с чего бы ее принимала у себя свекровь, да еще угощала коньяком? А может, они прислали ее сказать, где теперь находятся? Но почему прячутся? Что случилось? Почему прислали бабу? Может, потому, что она не вызывает подозрений? Может, за домом свекрови следит милиция? И не только за нею? – думала Тоська.

– Чего это ты киснешь? Чего задумалась? – подошла Евдокия к дочери. Та рассказала ей о встрече с Веркой, разговоре.

– Выбрось из головы. Не хотела тебя тревожить, но уже весь город говорит, что Быковы убили человека, их повсюду милиция ищет. Так вот от невестки сама услышала. А пустых слухов не бывает. Забудь его. Поймают Кешку и засудят. На много лет. Может, расстреляют. Сделанное не воротишь. Коль не виноват, не прятался бы, – говорила Евдокия уверенно.

А через неделю к Тоське приехал следователь.

Баба не на шутку испугалась сухого, официального тона человека, оглядевшего ее холодно, вприщур:

– Где ваш муж? – спросил сразу.

– Не знаю. Пропал.

– Как так? А почему никуда не заявили, не попросили помощи у розыска? – недоверчиво скривился рот в усмешке.

– Мы поссорились. Я уехала от него навсегда. И больше к нему не вернусь. Я устала…

– От чего?

– От всего! От пьянок и шабаша, от его левых связей с женщинами. Он не создан для семьи. Я запоздало это поняла. Но лучше теперь. Тянуть дальше не могу, – расплакалась Тоська.

– Вы знаете его друзей?

– Брат Дмитрий, еще был Петр Попов. И вся милиция…

– Анатолия Фомича Маркова знаете?

– Да, он бывал у нас.

– Вы говорили по телефону с его дочерью?

– Да, она несколько раз звонила из Риги. Справлялась об отце. Иногда просила передать, чтобы срочно звонил домой.

– Когда вы в последний раз видели Маркова?

– Года полтора назад…

– Он был у вас десять дней назад.

– Я уже жила здесь… Приехала туда в квартиру. Там никого. Два дня пожила с детьми. Поняла, что опять загулял Кешка. И уехала. Теперь навсегда.

– Иннокентий Быков не говорил вам о поездке в Ригу, о своих отношениях с Марковым? Что их связывало?

– Он велел мне встретить его хорошо. Это было давно. В первое знакомство. Но кто он и зачем приехал, ничего не говорил.

– Вы искали мужа?

– Да, звонила жене Дмитрия. Она и своего, и моего по всем падежам просклоняла

– Скажите, муж не объяснил вам, почему Маркова надо встретить хорошо?

– Говорил. Что от него многое зависит. Я приняла Анатолия Фомича за Кешкиного начальника. Потом – за друга.

– Они часто встречались в Орле?

– Нет. По телефону говорили. Виделись маю.

– В общении возникали между ними ссоры?

– Нет, никогда! Анатолий Фомич очень воспитанный человек. Такие не ругаются. И ни с кем не спорят.

– Скажите, если бы довелось, где бы вы сегодня искали мужа?

В притонах. Но я и искать не стану.

– А есть ли у него друзья или дальние родственники, где он мог бы жить все это время?

– Его друзья – потаскухи, – отвернулась Тоська и спросила:

– Это правда, что Кешка убил Маркова?

– Анатолий Фомич убит. Это верно. Его опознала дочь, приезжавшая из Риги. Кстати, она останавливалась у вашей свекрови. И отрицает версию об убийстве своего отца вашим мужем. Исключила полностью даже намеки. Убеждена, что это дело рук рэкетиров города. И что они убили не только отца, но и Быковых. Ведь не случайно их нигде найти не могут. Ни в Орле, ни в Прибалтике. Она, как и ваша свекровь, утверждает, что Быковых, вероятнее всего, убили. А врагов у них было больше чем достаточно. Это нам известно.

– Но я слышала про очевидцев!

– Мы не можем верить словам. Только фактам. Пока мы нашли Маркова. Быковых надо искать. Кем мы их сыщем? Убийцами или жертвами? Это покажет время.

Тоська после его ухода залилась горючими слезами:

– Может, ни в чем не виноват, может, лежит где–нибудь в земле или в реке? А его все проклинают ни за что. И даже свои отвернулись. От мертвого! Вон даже следователь сомневается. А я сплетням поверила. Чужая баба, дочь Маркова, та не поддалась слухам. Не то что я! Выходит, права свекровь, сказав Верке, что нет у нас ни души, ни сердца…

– Чего воешь? – тряхнула Евдокия дочь за плечо. Та рассказала, о чем говорил следователь.

– Ну и хрен с ним. Убили – тебе легче! Одной горой меньше. Подбери сопли, дурочка! Тебе какая разница, живой он или сдох?

– Муж он мне! Отец моим детям! Ты его всегда ненавидела! Даже мертвого.

– Молчи, дурочка! Глянь, кто к нам идет. Вот сейчас и узнаем, жив твой Кешка или нет его? – бросилась открывать калитку Алымихе.

– Тебя сам Бог прислал! – пригласила в дом старуху.

– Все говорят, что меня черти носят! – не поверила бабка, шагнув через порог. Увидев заплаканную Тоську, спросила: – Ты кого это оплакиваешь? Уж не пса ли своего – Кешку?

– Говорят, их убили вместе с Димкой.

– Набери воды в стакан, золы насыпь. И дай свечу! Теперь иди ко мне! – шептала Алымиха над стаканом. И когда в нем осела муть, подозвала Тоську, – Глянь! Твой покойник жирует, живей тебя! Вишь, за застольем сидит. Не с чертями, где заждались. А с бабой! И Димка при них. За сторожа. Может, она одна на обоих! Нынче все в свете перевернулось! – подала стакан Тоське, та охнула. – Ну что? Обсохли сопли? Сиди у мамки! И не суйся никуда!

– А что же дальше будет? – спросила Тоська Алымиху. Бабка трижды повернула стакан. Но в нем ничего, кроме мути, не увидела.

– Не скоро прояснится эта карусель. Не враз судьбы определятся каждого! Жди…

И, попросив у Евдокии семян огурцов, вскоре ушла. Тоська о слезах и жалости забыла.

… Ленка первой услышала, что Быковых разыскивает милиция. Савва рассказал ей все, придя за обещанной любовью. Ленка не промедлила. Да и то сказать, целых три месяца следил за Быковыми, не спуская глаз с братьев. А тут через неделю услышал о дочери Маркова, опознавшей отца, отвергшей всякие подозрения от Быковых. Узнала о том Елена и враз охладела к Савве. Тому досадно стало. Он понимал: милиции удобнее поверить в смерть Быковых, чем согласиться, что в ее рядах работали убийцы. И решил сам разыскать братьев.

Он следил за их квартирами по ночам. Не спускал глаз со старухи Быковой. С каждого, кто входил и выходил от нее. Но кроме редких соседок–старух никто не навещал мать Быковых. Савва сделал все, чтоб телефон в ее квартире замолчал. И тогда кто–то из Быковых обязательно попадет в клетку. Но не везло. Савва чувствовал, как постепенно угасал интерес к делу Как следствие пошло по своему пути, разыскивая Быковых среди покойников.

За городом и впрямь нашли двоих милиционеров. Убитыми. В канаве пролежали, слегка присыпанные землей. Без документов. Головы рассечены на части. Кто они? По телам лишь родные их могли узнать. Пригласили Верку, га наотрез отказалась приехать в морг. Тоську Евдокия не пустила. Привезли старуху–мать Быковых. Та, едва глянув, взвыла. Сразу опознала своих. И заблажила во весь голос:

– Сыночки мои! Кто же вас отнял у меня? Зачем доверились? Как же мы, горемычные, без вас остались?

Савва внимательно следил за старухой. Он не верил ни словам, ни слезам. Его душу не могли разбудить даже самые отчаянные вопли. За годы своей работы он немало их наслышался. И сталкивался с самой грязной изнанкой жизни.

– По каким признакам вы можете узнать своих сыновей? – спешно накрыл обоих простынями.

Старуха смотрела, обезумев, на Савву, не понимая, что хочет от нее этот человек.

– Были ли у них родимые пятна и родинки, швы на теле? Вы, как мать, должны их помнить. Опишите! – потребовал сухо. И добавил: – Может, при жизни помните травмы, оставившие след на теле каждого?

– Я родила их здоровенькими. Родинки считать было некогда. Чтобы вырастить их, работала сутками. Сама на ноги подняла. Умоляла, чтобы ушли из милиции. Не зря боялась! Мало было убить, еще и опозорили их имена! И меня с ними! За что?

Савва и тогда не поверил. Но когда старуха принялась целовать ноги покойных, судмедэксперт умолк и поверил. Знал, работая многие годы, что не только чужих – своих умерших брезгуют целовать родные люди. На такое даже под принуждением не заставишь согласиться.

Поникнув головой, поверил, что и впрямь убиты Быковы. Что и на их жизни нашлись охотники. Поймали и поступили так, как они с Марковым.

Но милиция не верила Савве. И обоих мертвецов хоронили с почестями. Не как убийц, а как героев, пострадавших от рук бандитов во время несения службы.

На могиле братьев отгремели последние залпы из оружия. Громадный памятник утонул в цветах. И прокурор с начальником милиции уходили с кладбища молчаливые, довольные и успокоенные.

Никто во всем городе не станет порочить ничьих имен, распускать грязные слухи. Сохранены имена живых и мертвых. И на мундирах, и на совести – ни одного пятна. В том, что они похоронили Быковых, никто не усомнился.

По всей Орловской области, кроме Быковых, никто не пропал.

А эти – ушли…

– Земля им пухом, – обронил генерал, оглянувшись на могилу у ворот кладбища.

Верка даже на похороны не пришла. И уже через неделю получила справку о смерти мужа, оформила пенсию на детей. Облегченно вздохнула, что сумел уйти человеком, не оставив детей без помощи.

Тоська была на похоронах. Но на сороковой день мать велела ей снять траур. Алымиха, проходя мимо, обронила:

– Рано отпели. Не спешите. Чего по чужому покойнику плачете? За своего – живого – ручьи прольете. Это горе – не ваше…

На этот раз бабке не поверил никто.

Тоська убедилась, что милиция знала, кого хоронит. Впереди гробов несли портреты Быковых. Горожане, уступая путь процессии, облегченно вздыхали:

– Слава Богу! Двумя гадами на земле стало меньше!

О Быковых как–то разом умолкли все сплетни и разговоры.

Не забывали о них лишь чекисты.

– Вполне возможно, что их убили. Но… Даже если это и они похоронены, нельзя оставлять без наказания убийц. И, конечно, необходимо установить причину смерти. То, что они умерли насильственной смертью, в том нет никаких сомнений. Но за что? Может, это результат воровства коллекции Карпова? Роковая кубышка? Сколько жизней унесла! Ни у кого в руках не прижилась, не признала никого хозяином. Словно своего часа ждет! – говорил Александр Потапов.

– Но кто на этот раз мог ею воспользоваться? Вероятнее всего – удачливый покупатель. Решил и монеты взять, и деньги за нее не отдать, – предположил Вадим Соколов. И добавил: – Не было у них коллекции, Сань! Я все записи их разговоров прослушал. У Горбуновых. Хотели они ее найти, но не смогли. Везде провалы. Последняя их попытка у Поповой тоже нулевым результатом закончилась.

– Это у Поповой! А вот после нее могли напасть на след…

– Ага! Маркова! И тут же попались на глаза Савве. Если он не врет и не сводит счеты за любовницу! Я не склонен верить человеку, способному оклеветать любого, лишь бы добиться своего! – поморщился Потапов и, сверив сводки, просмотрев сегодняшние, задумался: – Странно! Очень странно! Пропали два человека еще два месяца назад. А родственники только сегодня спохватились и подали в розыск, – сказал тихо.

– Кого ищут? – насторожился Вадим.

– Двоих водителей. Шоферов. Они работали на КамАЗе. Уехали в рейс и не вернулись. Ни самих, ни машины с грузом.

– К сожалению, теперь это не диво! На «дальнобойщиков» давно охотятся на дорогах!

– Я знаю! Не они ли похоронены под фамилией Быковых? – задумался Потапов.

– Но мы с тобой обыскали всю Россию и Прибалтику. Нет их нигде. А ведь искали наши чекисты.

– Они искали Быковых. А те, не сбрасывай со счетов, работали в милиции. Имели запасные документы. Вот только на какие фамилии?

– Забыли нас с тобой предупредить! – рассмеялся Потапов.

– Их фото разосланы повсюду!

Вадь! Что внешность? Нынче ее изменить ничего не стоит. Вон в той же Грузии, хочешь, такой нос пришьют – не сгибая руки почешешь, надоест – срежут его до самых бровей! – рассмеялся Потапов.

– Понимаешь, коллекцию они не заполучили. Это ясно из их разговора с Марковым, где они сказали о полном провале. Теперь, если Быковы живы, в Орле долго не покажутся. Пока все стихнет. Если и решат вернуться, то к матери. Жены их уже не ждут. Но придут они только за коллекцией. Снова станут искать ее. Но где? У кого?

– Честно говоря, я сам не знаю, куда она делась? – вздохнул Потапов.

– Быковы, это у меня есть на пленке, проговорились, что коллекция у Попова, но им не удалось узнать, где он ее спрятал. Он мог доверять только матери. Но там не оказалось.

– А если дома держал?

– Я думал. Но отпадает возможность. Попов очень трусливый человек. Боялся острых ситуаций. А держать в квартире такое сокровище – это жить в постоянном страхе, с пистолетом под подушкой ложиться спать. К тому же о коллекции, что она у них в доме, обязательно узнала бы жена. И сокровище давно бы попало в руки Быковых. Валентина Попова не стала бы рисковать из–за нее жизнью ребенка, да и своею. К тому же истинной цены монет она не знает. И если даже Быковы не пошли к ней, искать там нечего. Петр не доверял жене даже зарплату, – рассуждал Вадим.

– Но коллекцию взял?

– Да!

– Общался только с Быковыми?

– В последнее время только с ними.

– Если не с ними взял, не у них, у кого мог хранить монеты? – спросил Александр.

– Весь вопрос в том, с кем он их взял. Там и хранятся. Если целы! – глухо ответил Соколов.

– Но с кем? Он никому такое не доверил бы. А сам не смог бы в одиночку справиться.

– Я часто задумывался, почему Попов предпочел иметь своей крышей Быковых. Для чего они ему понадобились? Если бы он не терроризировал Митрошина, мог бы спокойно жить. И Михаил его не тронул бы. Кто–то толкал Петра на все мерзости. Словно заинтересован был в том. И, конечно, знал, что добром не кончится. Кто–то должен был погибнуть. И вот тут освобождался путь к монетам…

– Если они до сих пор в Орле! – буркнул Потапов.

– Думаю, что да! Во всяком случае, ни одна из них не объявилась.

– Золотые переплавить могли на всякую муру, на зубы!

– Э–э–э, нет! Вор не столь бездарен. Он понимал, что монеты ценились не из–за металла. Расплавить их мог лишь полный идиот. Да и немного там золотых монет. Их ценность в редкости – в старине!

– Значит, укравший должен был в том разбираться? – спросил Александр.

– Само собой разумеется, – подтвердил Вадим.

– Выходит, нам надо поискать среди нумизматов, тех, с кем общался Попов? С кем скооперировался, чтобы провернуть это дело.

– Верно!

– Но прежде чем довериться, Попов должен был знать, что коллекционер не только разбирается в монетах, а и способен выкупить ту часть коллекции, какая стала принадлежать Попову, – говорил Вадим.

– Вот так? Ты предполагаешь, что коллекция в руках нумизматов?

– Если не у Быковых, не у матери, где ее еще искать? Только у людей сведущих и непременно состоятельных, – добавил Соколов смеясь. И продолжил: – Кстати, только после исчезновения коллекции у Попова появились деньги на новый «Мерседес». Да и жил не но средствам!

– Все верно! Но кому из нумизматов мог мешать Митрошин? Где взаимосвязь Михаила и коллекции? – напомнил Потапов Вадиму.

– Кто–то хорошо знал психологию Петра. Использовал его недостатки в своих целях. Ну посуди, где Михаил и кто против него Петр?

– Это как сказать! У Попова имелось оружие. А у Митрошина только злоба и кулаки. Нельзя заранее предугадать, чей верх возьмет?

– Можно! Потому что Михаил знал об оружии и напролом не полез бы. А вот Петр не мог предвидеть, где его подкараулит Митрошин. О результате такой встречи можно догадаться заранее. Вот и подставили Попова под расправу. Но не без помощи.

– А зачем? – не понимал Потапов.

– Неужели не дошло? Я не знаю во всей России человека, способного выкупить хотя бы третью часть коллекции. Сумасшедшая сумма! Сам знаешь. А потому взявший у Попова монеты знал, что не сумеет быстро рассчитаться, или вовсе не хотел сдавать деньги, а Попов их, по всей вероятности, требовал постоянно. Ему их отдавали частями. И делали все, чтобы петля вокруг шеи Петра скорее затянулась. Его подзуживали. Толкали на риск.

– Да. Для Попова его поведение по отношению к Митрошину было вызывающим. И беспечным для Петра! – согласился Потапов.

– Этот нумизмат, скорее всего, неофициальный. Подпольщик какой–то. Я интересовался у знатоков. Мне рассказали, что в Орле, как и повсюду, таких немало развелось. Они скупали у стариков за гроши царские деньги, какие те берегли. А потом, выезжая за границу под видом челноков, сбывали царские рубли десятками за баснословные деньги. Тем же коллекционерам в Германии, Франции, Норвегии. Там спрос на эти монеты очень велик. Конечно, не гнушаются и подделками. Наши фарцовщики за наличку что хочешь изобразят в металле.

– А почему у нас не продадут?

– Сань! В России царские монеты стоят намного дешевле! Мы свое, как всегда, не ценим. Так вот этот подпольный нумизмат знает, что коллекция Карпова разыскивается. И появляться с нею где бы то ни было опасно. Надо ждать. Со временем ее цена растет. Вот и затаился. Ему опасаться за свой товар не приходится. Беспокоил лишь расчет. Но он и здесь нашел выход, столкнув Попова с Михаилом, – объяснял Вадим.

– По–моему, этому подпольщику приходилось оплачивать заодно и Быковых? Но зачем ему они?

– Тут все продумано. Петр неслучайно не сказал братьям, где находилась коллекция. Какая ему, по всей видимости, уже не принадлежала. Он держал их на интересе. Ведь отними у Быковых надежду на коллекцию, Петр перестал бы их интересовать. А кто защитил бы? Он не надеялся на самого себя. И держал Быковых как пугало, не только для Митрошина, а для подпольного нумизмата. И когда тот отказывал или подолгу не давал денег, Попов ему, конечно, грозил крышей, по–видимому, говорил, что расскажет им все.

– Ну и паук этот Петр! – крутнул головой Потапов, спросив:

– Как ты только разгадал этот ребус?

– Я разговаривал с Валентиной Поповой. Умная женщина. Очень спокойный человек. Прямая противоположность мужу.

– Когда ты с нею успел увидеться?

– Вчера. Созвонился. И сразу после работы к ней, – ответил Вадим.

– Это она о нумизмате рассказала?

– Не совсем так. Я ее, не торопясь, расспросил обо всех, с кем Петр общался незадолго до смерти. Мы с тобой знали всех, кроме двоих. И она никогда не видела их в лицо. Но слышала, как Петр звонил им. Называл имена. Правда, говорил он с ними, уходя в другую комнату. Иногда просил, а чаще требовал деньги. Называл большие суммы. И два раза даже пригрозил им крышей. После чего вскоре уезжал.

– Но ведь нумизмат мог при желании причинить Петру множество неприятностей. Мог напомнить, что коллекция краденая. Почему не заявил?

– Сань, от этого всего проиграл бы сам подпольщик. Коллекцию тут же пришлось бы вернуть государству, а Быковы вместе с Поповым отблагодарили бы его по–своему. И, как думаю, окончательно. Так что ему было что терять и над чем задуматься. Он не успел бы сделать звонок, как над ним учинили бы расправу, – усмехнулся Вадим.

– А что еще рассказала Попова?

– Поделилась, что муж никогда не брал с собой записную книжку. Была у него такая, особая. Он ее от всех прятал. Она эту книжку поищет. В его шкафу. Правда, ключей нет. Но она попросит у Митрошина.

– Чего же ты не помог? – удивился Потапов.

– Рано. Спешить нельзя. У меня с ней через два дня следующая встреча назначена. Попова обещала отдать мне эту записную книжку мужа. Ей она не нужна.

– Интересно ее заполучить.

– Я просто уверен, что с нею мы разыщем коллекцию. Обязательно найдем.

– Кстати, я тебя тоже удивлю, – глянул на Вадима Потапов: – Эксгумация трупов Быковых назначена!

– Как? Почему их будут выкапывать из земли? Сомнения появились?

– Вполне оправданные. Все сведения подтверждают, что трупы, найденные в канаве, – водителей КамАЗа. Брянская милиция арестовала банду рэкетиров, занимавшуюся бандитизмом на Московской магистрали. Они указали, в числе прочих, эту канаву, в какой закопали водителей.

– А милицейская форма как там оказалась? – изумился Вадим и продолжил: – Подбросили. Не иначе как Быковы! Выходит, переквалифицировались?