Текст книги "Расплата за жизнь"

Автор книги: Эльмира Нетесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

– Успею добраться! – глянул на часы, прикинув, сколько времени займет путь от железнодорожного вокзала до окраины Москвы, где жил закадычный друг Сашки – Юрка Баргилов. С ним связывали долгие годы дружбы.

Потапов всегда приезжал к нему внезапно. Не звонил, не предупреждал о приезде заранее. Знал: тот, как всегда, будет бесконечно рад встрече.

Юрий Баргилов работал в аппарате комитета безопасности уже не первый год. Он был старше Сашки и по возрасту, и по званию, но никогда не кичился и не подчеркивал этого.

Юрий всегда тепло относился к Потапову. Когда он приезжал, Баргилов усаживал его на диван, поил чаем, кофе, иногда могли выпить. И долгими часами слушал рассказы Сашки, как ему живется и работается.

Юрий слыл молчуном, некоммуникабельным человеком. Но с Сашкой – другое дело… Человек преображался. Весь светился улыбкой и суетился, чтобы накормить, устроить поудобнее.

Сашка знал: Юрку, несколько лет назад оставила жена. Ушла к другому, забрав с собой дочь. Пользуясь отсутствием мужа, прихватила мебель. Будь квартира не ведомственной, и ее бы забрала. И ушла навсегда… С тех пор у Баргилова не было женщин. Он не верил ни одной…

Когда Потапов приехал из Одессы, он тоже ночевал у Баргилова. Тот слушал Сашку до трех ночи. Смеялся и вздрагивал от услышанного:

– Выходит, во все тяжкие пошли, лишь бы тебя обломать? Ну и дела! Нельзя тебя забирать из Одессы! Это очевидно. Не я это решаю! Но ведь и дураку понятно: после твоего отъезда там снова все вернется на круги своя…

– Значит, я и впрямь не нужен!

– Не в тебе дело. Видно, оттуда упросили. Иначе, с чего через несколько месяцев – перевод?

– Знаешь, может, все к лучшему!

– Жаль сил твоих, – вздохнул Баргилов. И, словно вспомнив, обронил: – А Петьку Щелокова я недавно видел. В Подмосковье зацепился. Купил дом с участком. Работают вместе с женой. Все у них в порядке. Он даже счастлив, что не в органах теперь. По своей специальности устроился. Заработок, хвалился, вдвое больше, чем у нас. Радуется, что под суд не попал тогда. И тебе благодарен: мол, помог покой обрести.

– Случайный человек! – обронил тогда Сашка.

– Такие и в аппарате имеются! – буркнул глухо Юрий. И добавил: – Зачем тебя по перифериям швыряют? Не пойму! Проверить тебя? Так одесские результаты все доказали. Может, опасаются? Скорее всего!

Потапов успокоил друга, сказав, что работать в Москве он и не хотел бы…

– Это в старости хорошо сидеть на одном месте. Пока молод – нужно набраться опыта.

– Везде нужны честные люди. Вот это ни годами работы, ни опытом не получишь. Это либо есть, либо нет. А в нашем деле качество – главное!

– В свое время, по юности, казалось, что все люди хорошие. Недостатков замечать не хотелось. Да вот пришлось. От прежнего доверия ничего не осталось, – сознался тогда Потапов.

– Я тоже доверял. Да видишь, что из того получилось? Теперь ни на одну не смотрю.

– Вот это – зря! Женщин одинаковых не бывает. Пригляделся бы! Все ж нужна хозяйка в доме. А то могу из Одессы какую–нибудь прихватить. Там бабы – огонь! Цепкие! Коль приметила – не отвяжется!

– Иль любовницу завел? – ахнул Баргилов.

– Это не для меня! Я Люське своей не изменяю. Хотя возможностей хватало, – усмехнулся Сашка и рассказал: – Стояло на рейде торговое судно. Свое. Вернулось из загранки. Без проверки их к швартовке не допускают. Ну а морякам домой поскорее хотелось. К семьям, детям. У меня, как на грех, – времени в обрез. Помимо еще пароход осмотреть надо. Испанский. Он раньше пришел. А у одесситов нетерпенье. Решили выманить меня от испанцев любыми путями, – рассмеялся Сашка.

– И что отмочили? Свою повариху подбросили в голом виде?

– Нет! Не угадал! Они оригиналами оказались.

– Значит, на абордаж испанцев взяли. И закинули к ним на борт батальон портовых сучонок!

– Нет. Они действительно подошли вплотную к испанскому судну. Стали с левого борта. Пришвартовались. И на всю катушку включили ламбаду. У меня в ушах заломило. Не могу сосредоточиться. Оглушают динамики. Невозможно стало работать. Тут и попросил испанцев, чтоб музыку выключили. Думал, они решили повеселиться. Ну, пошел глянуть: что, откуда? Вижу, испанские моряки куда–то с судна своего исчезли. На проверку забили. Я – на палубу. Глянул, а на одесском судне вся испанская команда и наши под ламбаду танцуют. Увидели меня, за руки, за ноги и поставили среди двух девчат. Они ко мне впритирку. И подбадривают – пляши! А сами отчалили от испанца, но с их моряками уходить стали. Те и не заметили. Азартные, озорные ребята. Ну и наши им спуску не дали. Так плясали, словно где–то в Испании родились. Откуда такие навыки? Меня оттерли к самой рубке, где и не видно, что судно отошло. Словно на карнавале оказался.

– Ты хоть не упустил свое? – смеялся Юрий.

– Знаешь, я тогда впервые растерялся по–настоящему. Ситуация оказалась необычной. Куда ни повернись – улыбки от уха до уха. Все пляшут, хохочут, жмутся друг к другу. Меня затискали те девчата. Пришлось испанцам уступить. Взяли верх одесситы. А девчата и после проверки, когда уже разрешение на швартовку подписал, глазки строили. Мол, давай еще потанцуем! Но уж куда? Я бегом с судна! На что выдержки не занимать, но та ламбада мне долго помниться будет…

– А судно это нормально прошло проверку? – поинтересовался Юрий.

– Чисто! Все по декларации… Сам проверял. Да и команде скрывать было нечего! Просто у кэпа сын родился, пока он был в плаванье. Малыша хотел увидеть поскорее. Вот и пошел на мелкую хитрость, чтобы ускорить встречу.

– А у меня еще смешней получилось. Сел в электричку. Народу, как всегда утром, битком. Еле втиснулся. Не то повернуться, дышать нечем, так сдавили. А мне очки вздумалось протереть. Запотели, ничего и никого, вокруг не вижу. Кое–как выдернул руку, полез в карман за платком, шарю, вдруг слышу: «Нахал!». Не подумал, что это ко мне относится. Но и не пойму, что в руках у меня оказалось, где платок? Не вижу ни хрена. Тут – остановка. Но не моя. Народ как хлынул в двери, я и потерял равновесие. Плюх! И… Прямо на колени. И слышу: «Вначале за грудь хватал, теперь и вовсе на колени сел. Ну и мужики пошли нынче!» Люди в электричке смехом зашлись. Я извиняюсь перед женщиной. А она и говорит: «Я–то думала, что ты с серьезными намерениями!» Тут все мужики за животы похватались. А я – дай бог ноги. От стыда сгорел. Другой электричкой на работу добирался. И теперь боюсь с той женщиной встретиться. Вот так опозорит ни за что на весь город…

… – Уважаемые пассажиры! Через пятнадцать минут наш состав прибывает… – загремел в динамике голос проводника.

– Слава Богу! Приехали домой! Прощай, Кавказ! Уже больше никогда не вернусь к тебе, ни сердцем, ни памятью! – вздохнул старик–попутчик.

– Глаза б его не видели! – буркнул его сын зло. И полез помочь Ирине достать чемоданы. Та смотрела в окно, по щекам покатились крупные слезы.

– Что с вами? – участливо спросил Сашка.

– Не обращайте внимания. Это снова память осечку дала. Сколько времени прошло. А все не верится, что я дома – в России. И никто не назовет нас захватчиками, оккупантами, не станет бомбить и стрелять. Не скажет: вон отсюда! Я дома! Это счастье – самое большое на свете…

– Вот меня встречают! Муж и дочка! – спешно вытерла слезы со щек.

Потапов пропустил ее вперед. Пусть побыстрее забудется прошлое. Ведь и сегодняшней ночью Ирина опять кричала во сне: «Ребята, сюда! Скорее! Там «духи»!» А потом завизжала, застонала и просила невидимых: «Оставьте, прошу вас! Не убивайте! Федя, беги! Я прикрою тебя!»

Потапов проснулся от ее криков. И больше не смог заснуть. Утром, когда Ирина спросила, мешала ли она попутчикам, Потапов ответил не сморгнув:

– Нет. Вы спали спокойно…

Он пощадил Ирину, чтобы та не чувствовала себя неловко. Зачем ей извиняться перед ним и попутчиками? Разве виновата, что выпала ей нелегкая, неженская судьба. Там, где она была, умирали мужчины. Такое и солдатам не забыть. А женщине – до смерти не забудется пережитое…

Поезд слегка дернулся, остановился у платформы. Потапов взялся за чемодан, ступил на перрон. И, пройдя всего несколько шагов, услышал:

– Сашок! Милый! – это была Люся.

– Я узнала, когда ты выехал, и специально приехала в Москву, чтобы встретить! – прижалась к Сашке, как когда–то давным–давно…

– Поехали к Юрке! Переночуем. А завтра пойду в комитет. Узнаю, куда нас распределят. Обещали оставить в России, – сказал задумчиво.

– Я у Баргилова эту ночь была. Он нас ждет.

– Как дети? – глянул Сашка на жену.

– С матерью. Они уже давно сдружились. Бабка – в доме голова!

Через пару часов давки в электричках Потаповы были у Юрия Баргилова.

Пока Люся накрывала на стол, хозяин позвал Сашку в дальнюю комнату, предупредительно закрыв за собою двери.

– Я вот о чем хотел поговорить. В комитете сейчас чистка началась. Кадровая… Понимаешь? Не в самое удачное время приехал. Хотя, может быть, и наоборот. Но выпихнули уже многих. Даже генералов. Ни на звания, ни на стаж не смотрят. На награды внимания не обращают. Если у кого был малейший прокол – вон из органов! Такие вот дела! Интересуются жизнью каждого. По средствам ли живешь? Как обставлена квартира? Имеешь ли дачу, машину?

– Нам с тобой опасаться нечего! У тебя пустые углы, у меня их вовсе нет, – отмахнулся Сашка.

– Прежде всего смотрят на профессиональные качества, на результаты работы. Малейшее – и все! Под задницу гонят! Иным до пенсии оставалось по два–три месяца– выбросили! А других и вовсе… Лишь за то, что родня устроилась в коммерцию! Короче, достаточно малейшего повода. Старых опытных чекистов уже половину повыгоняли. Не просто кадровая чистка, а сокращение штата. И на местах то же творится. Друг на друга фискалят, чтоб самим уцелеть. А с работой теперь ох и трудно. Выкинут, попробуй устройся. Вон со мною Геннадий в одном отделе двенадцать лет, а общего стажа – под тридцать. И знаешь, за что выкинули? Не смог объяснить, за какие средства съездил во Францию. И прожил там три недели… Так вот он нынче еле устроился в охрану коммерческого банка. Иначе пенсии, какую дали в органах, на хлеб не хватит, не только на Францию. Обидно мужику. Ведь всего–то один раз в жизни за рубежом побывал, отцовский дом в деревне продал. Да не поверили.

– Может, повод нашли, чтоб избавиться? – спросил Потапов.

– Но ведь человек всю жизнь на наших глазах работал! Обидно!

– А новых берут? – спросил Потапов.

– За целый месяц только двоих взяли. Но с периферии – своих, на повышение. Передвижка. Зато убрали – не счесть! Вон и Савельева Володьку помели за отказ от командировки. Он и впрямь ехать не мог. Мать на операцию в онкологию только положил. А его на три месяца хотели отправить к черту на кулички. Уперся мужик, объяснительную написал. Даже не глянули, не стали читать. Что творится, ума не приложу! – разводил руками Баргилов.

– Обо мне ничего не слышал?

– Нет. Не просачивается. Пытался через секретаря узнать. Да где там!

– Меня куда–нибудь в глушь заткнут, чтобы глаза не мозолил. Или – в пекло, где мало не покажется. Для меня всегда две крайности, какую выберут – не угадаешь, – вздохнул Сашка с грустью. И, посмотрев на друга, невольно пожалел. – Не переживай. Юрка! Тебя не тронут. Ты весь на ладони.

– Как знать… Другие не хуже меня. А выгнали. Один наш, может слышал, Виктор Татаринов, получил трудовую на руки и покончил с собой… Не стало смысла в жизни. Он нашему делу всего себя отдал… За что вот так с ним обошлись, черт их знает!

– Ну, я на себя руки не наложу, в случае чего – пойду работать по прежним специальностям. Руки и голова на месте. Зато и семья обрадуется, что вместе будем всегда.

– Знаешь, думал я, что тех, кто вернулся из Сумгаита, увольнять не станут. Ведь вы там через ад прошли. Да просчитался… Еще как метут. В благодарность за риск. За то, что ни головы, ни жизни не жалели! Сколько в твоем подчинении ребят было?

– Двенадцать. Вместе со мной.

– Ты один – сотни стоишь! Но сам вдумайся! Ведь не дали мятежу выплеснуться за пределы города. Сдержали, гасили, как могли. Свои головы подставили, скольких спасли! А теперь…

– Не надо кликушествовать, Юрка. Мы просто работали. А уж оценку не нам давать. Без армии, как видишь, не справились. Не сумели предупредить беспорядки. А они – жизни унесли. Вот потому невысоки оценки.

– Самое обидное, что выгоняют без предоставления жилья и другой работы…

– Ладно! Не пропадем! И не в такой переделке уцелел! И это переживу! – отмахнулся Александр и напомнил: – Там Люся! Я ее три месяца не видел! Одну оставили. Неловко, – открыл двери, не пожелав продолжать разговор.

Жена уже давно накрыла на стол. Ждала, когда мужчины переговорят. Раз ушли в другую комнату, значит, от ее ушей подальше. Не стоит им мешать.

До полуночи просидели за столом. Вспоминали общих знакомых, коллег, всякие смешные и грустные случаи.

– Вчера твой Семен уехал в свою Сибирь.

Сашка невольно вздрогнул:

– Неужели и его выгнали?

– Нет. Новое назначение получил, повысили в звании. Ну и насмешил он руководство. Часа два хохот стоял. Стены дрожали.

– Что отмочил? – выдохнул Сашка трудно.

– О его службе в Сумгаите знали по твоим данным. Много не спрашивали. Но кому–то в голову взбрело поинтересоваться, скольких людей он лично спас. Тот давай вспоминать да подсчитывать. Несколько раз сбился. А потом махнул рукой, да и ответил: «До хрена! Одних баб под сотню!», «Что ж ты с таким гаремом делал?» – спросил его наш кадровик. «Всех рассовал, прятал. У себя в доме. У надежных людей. Иных с детьми и стариками – на погранзаставу увел ночью вместе с Потаповым» – «И долго их у себя держали?» – «Да я бы всю жизнь не отказался б от такого малинника. Век такого ухода не знал. Да бабы своей боялся. Она у меня – вечный ефрейтор! Засекет чужих баб в доме, не посмотрит, что вокруг беспорядки, враз покажет, не зря носит фамилию – Суворова. Она из меня такое слепит, азербайджанцы сами из Сумгаита убегут в горы» – «Значит, строгая?» – «Еще бы! Она приехала, когда беспорядки уже закончились. Началось расследование. И на нас, чекистов, начались облавы. Она меня каждую ночь с работы встречала. Хуже чем бандиты, стерегла от греха». Начальство посмеивается. А меня к телефону позвали. Возвращаюсь, слышу, хохот. А Семен выходит из дверей в смущеньи. И говорит:

«Работать умею. А вот с начальством разговаривать – не привык…» Вскоре его позвали. Послали в Тюмень. Там он – у себя дома. Теперь в звании капитана. Радовался, как мальчишка.

– Это справедливо. Семена я хорошо знаю. Чистый человек. Таких, к сожалению, немного.

…Утром друзья поехали в комитет, оставив Люсю дома. Та без слов поняла: переживает Сашка. Да и Юрий неспокоен. Наступают новые времена. Что ждать от них?

Увольняют чекистов. Отправляют из органов за давние промахи, мелкие ошибки и недоработки. Так поняла еще вчера из слов Баргилова. Да и Сашка всю ночь спал беспокойно. Несколько раз вставал, курил. Значит, переживал. Она уже под утро обняла его:

– Не тревожься, Сашок! Поедем к маме на Украину. Там устроимся. Будем работать. Руки на месте. Без крыши и хлеба не останемся. Не переживай!

– Я тебе позвоню, как только что–то прояснится! – пообещал жене уходя. Та улыбалась так светло и чисто, что Сашке с трудом пришлось заставить себя пойти к двери.

– Сашок! Я люблю тебя! – сказала она уже в спину, звонко. Он оглянулся… шагнул через порог, сказав тихое:

– Жди…

В комитете уже знали о приезде Потапова. Потому приема не пришлось долго ждать. Доклад Александра об обстановке в Сумгаите был выслушан внимательно.

Ему были заданы вопросы, ответы на них знал только сам Потапов.

– Трудно вам пришлось. А тут еще и обстановка осложнилась тем, что закавказские республики решили выйти из состава Союза, требуют самостоятельности, вывода войск. Короче, решили жить сами. А значит, обратно возвращать вас не будем. Но опыт, полученный в Сумгаите, всегда и везде нужен. Работать будете в России! Никаких национальных республик! У вас уже неплохой стаж и опыт. Можно доверить работу уже посложнее прежней. И не в заштатном городишке, а в сердце России наводить порядок будем. У себя дома! Кстати, вчера я подписал приказ о присвоении вам очередного звания – полковника! На новом месте будет проще еще и потому, что мы всегда рядом. Поможем и поддержим. Там и с жильем устроитесь. Будет работа для жены. Но… Хочу предупредить заранее: обстановка у нас очень сложная. И работу вам поручаем самую ответственную. Раньше никто представления не имел, как расцветет в России экономическая преступность. Она бьет по карману государства, по престижу. Иные города уже захлестнули рэкетиры, киллеры, вымогатели и деляги. Вам придется пробыть в Москве месяц, чтобы подготовиться к предстоящей работе, знать круг своих обязанностей. Вы пройдете кратковременную подготовку здесь. Времени у вас мало. К сожалению, так случается часто, но опыт наберете на месте – в работе. За это время для вашей семьи подготовят жилье.

– Все понятно! Я могу идти?

– Хочу предупредить вас, Александр, уж извините за неофициальное обращение, что сегодняшние преступники – не вчерашние. Они много жестче, опытнее, изворотливее и коварнее. Они отлично вооружены. Зачастую очень богаты. Имеют не только иномарки, но и охрану. А главное – умело используют киллеров… Знаете, это наемные убийцы… Они уже убили некоторых наших ребят. К сожалению, не все убийцы сегодня пойманы. Большинству все же удалось скрыться… Я к чему говорю? В городе, где вам придется работать, орудуют подобные молодчики! Целые банды. Убивают конкурентов, неугодных, иногда– друг друга. Будьте осмотрительны. Не хочется вами рисковать. Но кто, кроме вас, справится с таким заданием?

Сашка кивнул головой:

– Понял!

– Вы, Потапов, рисковый человек! Любите доводить все до конца самостоятельно, не обращаясь за помощью ни к кому. Оставьте эту привычку. Ибо в одиночку легко лишь умирать. А я не хочу, чтобы вы погибли! Для нас каждый чекист дорог. Особо такой! – положил руку на плечо Сашке генерал. И продолжил: – В молодости, в вашем возрасте, я тоже был смел до крайнего. Но и на меня нашлась пуля. Еле выжил. А мог и умереть. У меня тогда тоже двое детей росли. Как–то забылся на секунду. Поплатился дорого. С тех пор не смелость – разумные решения предпочитаю. Хотя… О чем сейчас говорить? На месте сориентируетесь. А ситуации – всякую наперед не просчитаешь…

– Это верно, – выдохнул Сашка вставая.

– Я полагаюсь на здравый смысл и разумный подход к решению каждого задания. Они могут быть одинаковы по сути. А каждое потребует индивидуального подхода! Что ж! Успехов вам на новом месте! – пожелал генерал.

– Люся! Я скоро буду! Еду домой! – позвонил жене, как и обещал. Та по тону, по голосу поняла, что у мужа все в порядке.

– А чем ты будешь заниматься в Орле? Что тебе поручили? – спросила Люся, как только прошел миг первой радости. И с тревогой вгляделась в лицо.

– Город спокойный, тихий. Нет того разгула, как на Кавказе…

– Если так, зачем бы тебя посылали? В спокойное место едут старики, кому до пенсии считанные месяцы остались. Нам о таком не помечтать…

– Тогда зачем спрашиваешь?

– Думаю, можно ли туда с собой детей взять или лучше пусть поживут у мамы?

– Нет! Только вместе! Я сам буду растить своих детей! – заупрямился Потапов. И рассказал Люсе, что в Орле для них готовят квартиру, а ей уже есть работа в областной больнице по специальности. Дети в школу пойдут. Кстати, Аленка обрадуется! Мединститут есть! И не один! С хорошей репутацией, базой, прекрасные преподаватели.

– Что ж! Поедем к рысакам! – смеялась Люся, видя, что муж спокоен. Но вскоре удивилась. Месяц в Москве на подготовку? Тебе? И это после Сумгаита?

Женщина ничего больше не сказала, но по душе, по всему телу мурашки побежали, будто кто–то безжалостный окатил ее ледяной водой из бездонной бочки. А тут еще Баргилов, вернувшись вечером с работы, узнал о новом назначении и нахмурился. От ужина отказался:

– Там двоих наших ребят киллеры угробили! – забыл о Люсе. Та побледнела.

– Так и в Сумгаите могли убить. Да и в Одессе. Вон у вас, в Москве, среди белого дня убивают.

– Это ворюги меж собой разборки устраивают! – отмахнулся Юрий.

– Какие ворюги? Целую семью в квартире вырезали, а потом сожгли. Там двое малолетних детей…

– Сейчас везде одинаково!

– Вот и я говорю. Можно на войне уцелеть, а ночью, в городе, в люк попасть! И там кончиться! Без врагов и посторонней помощи.

– Это ты верно сказал! И все же об Орле кое–что знать должен! Народ там тяжелый, злой!

– Везде есть свои гении и подонки. Как говорят на Кавказе, нет города без собаки! В Орле, насколько я знаю, все известные писатели родились. Тринадцать из них – с мировой известностью! Развита там промышленность, сельское хозяйство!

– Потому славится испокон веку эта земля недородами, а жизнь – голодухой! – вставил Юрий мрачно. И добавил: – Не зря их, орловских, еще и дубинниками лают. У них из–за засухи голод был. Видно, разум помутился у мужиков. Они с дубинками за солнцем гонялись. Чтоб прогнать…

– Это давно было!

– Верно! Теперь там вместо дубинок наганы, пистолеты, автоматы заимели. Уже не за солнцем, за конкретными людьми ходят…

– В Орле двоих убрали. А в Москве? Каждый день убивают. Стариков – в их квартирах, чтобы жильем завладеть. Целую кампанию развернули. Сегодня о том услышал. В метро, – уводил Сашка Баргилова на другую тему, решил пощадить жену.

Баргилов понял:

– В Москве и мы, и милиция, и спецназ. А там – в Орле? У нас каждый случай на счету. На местах такие сведения стараются замять, чтобы не выглядеть среди других чертовой колыбелью. Вот и посуди, что хуже.

– В Москве «малины» в открытую свои разборки делают. Среди бела дня. Милиция даже пальцем не шевелит. Откуда–то взялись новые русские. Эти тоже не отстают от бандюг. И тоже – расправы… У всех оружия больше, чем на войне у солдат. Никто не проверяет даже документы на него. Законное или нет? В Орле, насколько знаю, бандитизм, рэкет не расцвели столь махрово. Как и во всех провинциальных городах…

– Коли так считаешь, дай тебе Бог удачи! – пожелал Баргилов.

Потапов целый месяц изучал новое для него дело. Общался с теми сотрудниками, кто успел столкнуться с рэкетирами, киллерами, знал их методы не понаслышке.

Вот тогда он и познакомился с Вадимом Соколовым, с ним ему предстояло работать в Орле.

Их представили друг другу. Вадим подал руку. Улыбнулся открыто, по–мальчишечьи озорно. И предложил пообщаться.