Текст книги "Расплата за жизнь"

Автор книги: Эльмира Нетесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

– Неужели ты за все годы ничего не слышала об отце?

– Я им попросту никогда не интересовалась. Меня, как женщину, оскорбило, что он ни разу не поинтересовался тобой. Не навестил в роддоме. Правда, родился ты легко. Без особых мук. И схватки, и роды – за полчаса. Даже опомниться не успела, как ты уже возле меня лежал. Ну, а что касается твоего отца, о нем услышала лет через пятнадцать. Одна приятельница рассказала. Вроде после меня он с бабами завязал наглухо. Даже временных связей не имел. Жил в своем доме замкнуто. Старался обходиться сам во всем. А потом умерла его сестра. Он ее ребенка удочерил. Той не больше пяти лет было. Девчонка все годы с ним жила. Он ее выучил, вырастил. Дал образование. Потом она вышла замуж и ушла от него. Он через год умер. В одиночестве. Совсем глубоким стариком. Свой дом завещал дочери. Своей племяннице. Вот и все, что услышала. Правда это или нет – не знаю. Меня его судьба уже не волновала.

Петька зубами скрипел от злости. Ну почему и тут его обошла судьба? Кому–то чужому дом отдали. А его – родного – обошли! Им даже не интересовались!

– Вот и хорошо, что получил под финиш! Растил, учил, а она бросила его! Устроила свою жизнь и наплевала на дурака. Чужая, она и есть чужая! – злорадствовал Петька. Но вскоре все ж навел справки о приемной дочери отца да и самом старике.

Он, и верно, давно ушел из жизни. И тогда Петр решил встретиться с двоюродной сестрой, поговорить с нею. Попытаться забрать свою часть отцовского имущества. Любови Ивановне о том не стал говорить раньше времени. И уже под вечер, в один из выходных, решил нагрянуть в гости.

Ольга – так звали двоюродную сестру, встретила его недоуменно.

– Вы – мой брат?! Откуда свалились? Почему я никогда о вас ничего не слышала? Ни отец, ни мать ничего не говорили! – не пропускала дальше порога.

– Вы знали, что ваш отец был женат?

– Да все вы, мужики, женитесь и поджениваетесь по тыще раз в жизни! Но я в этом доме с детства живу. И никого из баб не видела здесь никогда!

– Он был женат еще до вас! И выгнал мою мать беременной мною!

– Почем вы знаете, что мать забеременела от отца? Вы хоть знаете, сколько лет ему было? В таком возрасте бабы уже не нужны!

– Я – его копия! Уж это вы не сможете отрицать! – выложил последний, как ему казалось, самый убедительный аргумент.

– Мало с кем он спал, кому кого сделал? Я о вас не знаю и знать не хочу! Где раньше был, при жизни? Чего не пришел? Иль знал, что выставит в шею? Когда он болел, лежал в больнице больше года, чего не объявился? Не хотел обузу на шею вешать? Ну, покажи метрику, где написано, что он твой отец? – напирала Ольга, выдавливая Петра.

– Они не были расписаны!

– Давай–ка отсюда, братец! Покуда я мужа не позвала! Он тебя так распишет, что не только я, родная мать не признает! Понял? – оглянулась на звук открывшейся двери. И Петька увидел за ее спиной мужика, закрывшего собою весь проход так, что в нем щелки не осталось.

– Чего горланишь? – спросил коротко.

– Да вот, братец объявился! – ответила баба и, поджав губы, отвернулась от Петьки, посторонилась, давая мужу подойти, познакомиться накоротке.

У Петьки спина взмокла. Ему стало страшно, как когда–то в детстве от сказок про чудовище. Ему сразу захотелось домой. Скорее к себе, на диван.

– Братец? Родня, значит? – двинулся мужик на Петьку глыбой. Все произошло внезапно. Петька заметил сдавленный кулак, пригнулся. Мужик ударил в стену, взвыл от боли и ярости, но повторить удар не смог. Петька был далеко. Он торопливо убегал от радушия родственников, навсегда запомнив их перекошенные злобой лица.

Он думал, что больше никогда не увидится с ними, но судьба распорядилась иначе. И через три года, когда Попов приехал на место службы, охранять зону строгого режима, лицо одного из заключенных показалось знакомым. Петька недолго порылся в памяти и вспомнил мужа двоюродной сестры.

– Так–так! Попался! Сам всплыл! – с уголовным делом родственника он решил ознакомиться из любопытства.

– Пятнадцать лет! Ого! Ну и статейка, попытка к изнасилованию малолетки! Да еще не первая! – потер ладошки, загоревшиеся жгуче. – Тут я тебе припомню все! Рад будешь не только дом отдать! – узнал, что родственник вместе с другими зэками прокладывает трассу в тайге.

Михаила доставили в зону на полгода раньше, чем туда приехал Петр. Он был таким же здоровяком, грубым увальнем. Но уже за месяц сдал наполовину.

Попов каждый день помнил о нем. И всякую вахту измывался над Михаилом. То назначал двойную норму выработки за малейшую оплошку, то заставлял лежать в снегу по два часа неподвижно за невзначай выскочившую брань, оставлял без обедов и ужинов, без бани, а на выходной бросал его в штрафной изолятор.

Он добивался лишения Михаила переписки, получения посылок, возможности отоваривания в ларьке.

Петька видел, как свирепеет родственник. Как бледнеет его лицо при встречах, как сжимаются кулаки. И ухмылялся…

Он испытывал истинное наслаждение от беспомощности Михаила и безнаказанности собственной расправы над ним.

Даже в шизо, по требованию Попова, Мишку лишали положенной ему кружки кипятка.

Петька блаженствовал, видя, как тот на глазах худеет и слабеет. Однажды Михаил упал, идя на работу в общем строю, и Петька сделал вид, что не удержал сторожевую овчарку. Та бросилась к человеку. В минуту разнесла одежду, искусала все тело. Попов даже не пытался отогнать ее. Он любовался зрелищем…

Михаила увезли в больничку, где он провалялся две недели. А Петьке начальник зоны объявил выговор.

Через полгода Михаил решился на побег вместе с другими заключенными. Попов с охраной задержали всех. Михаил за свое поплатился куда как больше остальных. Его избили так, что встать на ноги он уже не мог.

Конечно, Петька спокойно пристрелил бы его на месте, что разрешалось применять при задержании беглецов, тем более опасных преступников. Но Попов решил устроить ему жизнь хуже смерти. И убивать родственника долго и мучительно. Он гнал его к зоне, как зайца, стрелял над головой, под ноги, не давая присесть, глотнуть воды, перевести дух. За сутки – ни крошки хлеба, ни минуты сна, ни одной затяжки папиросы.

Когда Михаил падал, на него набрасывались овчарки. Он снова бежал под градом брани.

Но не доходя километра два до зоны, он не выдержал, повалился с размаху лицом в болото и потерял сознание.

Попов отдал распоряжение охране поднять его прикладами.

– Я не могу! Я не буду! Я отказываюсь!

– Пусть он сволочь, но все же человек!

– Это садизм! Нельзя так издеваться над заключенным! – возмутились солдаты–охранники, отказались выполнять распоряжение Петра и поступили по–своему, велев остальным беглецам нести Михаила в зону на плечах.

Охранники, опередив Попова, сами пришли к начальнику зоны и рассказали о случившемся. Отказались служить под началом Попова и пообещали написать жалобу на бесчинство офицера.

Петра тут же вызвали в администрацию зоны. Там его самолюбия не щадили. Пригрозили, что в случае повторения окажется на шконке рядом с Михаилом. Этого Попов боялся больше всего на свете. Он знал: Михаил, да и другие зэки, тут же расправятся с ним и их не остановят никакие угрозы. И помощи ждать будет неоткуда. Изменить свое отношение к родственнику он уже не мог. Да и что бы это дало? Пережитого не вернешь. И Петька, еле сдерживая себя, следил за Михаилом, искал повод для окончательной расправы. Тот это понимал. И когда выпал случай остаться вблизи один на один, сказал, сипя простуженными бронхами:

– Ты думаешь, я не узнал тебя? Шалишь, выблядок! Давно вспомнил. И Ольге написал, кто может помешать мне вернуться домой живым! Уж тогда она с тебя взыщет. Вывернет наизнанку подноготную. Все узнают про твое нутро!

– Молчать! – взвизгнул Попов.

– Заткнешься ты, падла! Захлебнешься! Я тебе ничего не прощу и не забуду. Здесь или на воле достану – в клочья пущу! – пообещал твердо.

Он посадил Михаила в штрафной изолятор. Но на следующий день того выпустили по настоянию врача, а Попова перевели в завхозы. Его контакт – с Михаилом оборвался внезапно и, казалось, навсегда.

Но… Через год родственника внезапно освободили. Как выяснилось, у него обнаружен туберкулез в опасной для окружающих, открытой форме. И Михаила отправили домой, поскольку ему предстояли либо длительное лечение, либо скорая смерть.

Родственник перед уходом разыскал Петьку.

– Вот ты где окопался, складская крыса?! – стоял в дверях бледный, согбенный и седой. – Уезжаю сегодня! Слышь, гнида? На волю. Не без твоей помощи! Уж расскажу в Орле, как ты тут зверствовал. Чтоб, коли что со мной, знали бы, с кого шкуру снять! Родственник! Я твою мать своими руками задавлю! Сыщу суку! А потом тебя! – закашлялся, сплевывая на пол кровяные сгустки. И, согнувшись пополам, ушел из склада.

Попов не верил, что Михаил доедет домой живым. И не испугался угрозы. Но через пять лет, когда зону было решено убрать, Петра в числе других демобилизовали, не спросив согласия, не предоставив другое место службы, иную работу.

– России сегодня нужны рабочие, а не охрана! Отпускаем вас на гражданку! Уверены, что никто не уронит звания офицера! – говорил начальник зоны, довольный тем, что успел дослужить до пенсии.

Петька не был в Орле шесть лет. Он вернулся домой с круглой суммой, кучей багажа и новой машиной.

Вскоре женился по совету матери. Тихая, послушная жена работала с утра до ночи. Помогала матери, не докучала Петьке своим присутствием. Из всей ее родни Попов сдружился с братом. Тот тоже – недавний офицер. Вот только служил в погранвойсках. С ним Петька виделся чаще всех.

Они вместе искали работу повыгоднее. Но Петьке повезло быстрее. Его взял на работу Карпов. Виктора взяли в органы милиции, и хотя душа не лежала, не мог дольше оставаться без работы.

Виктор несколько раз брал его с собой на дачу, звал на рыбалку, охоту. Но Петька отказывался.

– У меня лесник знакомый. У него на участке – лисы, зайцы, даже кабаны заходят. Давай вместе, на денек! – уговаривал Петра.

Они долго шли берегом Оки, поросшим ивняком и вербой, пока не свернули на тропу, уводившую в лес.

– Здесь уже недалеко! Всего с полкилометра! – звал Виктор и привел к избе, вставшей неожиданно в самой глухомани леса. – Входи! – открыл двери перед Петькой.

Тот переступил порог и замер от ужаса. Сразу ослабли ноги, взмокла спина, к горлу подкатила тошнота.

Попов невольно оглянулся назад. Хотел отступить, уйти, пока не поздно. Но Виктор не понял и подтолкнул вперед:

– Ты не стесняйся! Тут все свои! – вдавил Петьку в дом и захлопнул двери.

Попов оказался лицом к лицу с Михаилом.

– Не ожидал свидеться?! Думал, что сдох? Ан, хрен тебе в зубы! Живой я! И нынче здоровый! Дошло теперь? Не далось угробить меня! Как видишь, без охраны живу! И ты, падаль, в моих руках теперь!

– Так вы знакомы? – удивился Виктор.

– Еще бы! Его мне до гроба не забыть. И на том свете его ждал бы. Верно, и выжил, чтоб не минуть этой встречи! – хохотал лесник, видя ужас, застывший в глазах Петра.

– Ну что, начальник, поквитаемся за былое? Иль слабо тебе самому себе помочь? Что дрожишь, как хвост собачий? Иль силен с беззащитными? – схватил за грудки, оторвал от пола, поднял к потолку. – Прямо тут на крюк вздернуть? Однако здесь без проку болтаться будешь. Только черви и мухи разведутся. В лесу? Но какая осина захочет эдакое говно на себе держать? – сказал лесник.

– Михаил? За что хочешь его повесить?

– За яйцы! – рявкнул лесник в лицо Виктору и добавил: – Как посмел ко мне привести эту паскуду? Он и есть твой друг?

– Да. Моя сестра за ним замужем. Ребенка ждет.

– Вот так! Уже плодиться вздумал, козел? А знаешь, что ему даже дышать нельзя!

– Оставь его! Расскажи, что меж вами произошло? – попросил Виктор. И, сев к столу, ждал, пока лесник успокоится, отпустит Петьку из рук. Но хозяин не спешил. Он думал, куда сунуть Попова, чтоб тот не сбежал, пока он придумает, как с ним расправиться. Глянув на крышку подвала, открыл, сунул в него Петьку и рассказал Виктору все, что перенес и пережил в зоне от этого человека.

– Мне и без него там горько приходилось. А этот и вовсе жизнь отравил. Превратил в муки. Все за дом мстил. То я знал. Хотел, чтоб от него отказался. Да только Ольгин он – не мой! Она в нем с детьми живет и поныне. Меня не пустила после зоны. Как только услышала, чем хвораю, за детей испугалась, чтоб не заразил. И велела уйти. Я и ушел от них. Сюда. Не думал, что выживу. Да повезло, добрый человек на пути попался. Пожалел. Подсказал, как от болезни избавиться. Помогло. Уже и сам знаю – нет у меня туберкулеза. Но к своим возвращаться не хочу. Отвыкли мы друг от друга насовсем. А вот этому гаду – не прощу! – слышал Петька каждое слово лесника.

– Но ведь ты жив! Тебе помог человек?

– Конечно!

– Наверное, не для того, чтобы ты чью–то жизнь погубил? Иначе большую беду получишь от судьбы. Из нее никто не поможет выбраться.

– Я уже столько вынес, что бояться разучился.

– Не зарекайся! Не сей зло! Умей прощать.

– Ты же – мент! А говоришь, как поп! – удивился Михаил.

– Да что ж, по–твоему, в милиции зверье работает? Я уже столько там – почти два года! Ни одного человека не обидел.

– Так и поверил тебе! – рассмеялся хозяин.

– Дело твое. Но вот ты, лесник, должен только доброе делать. А что утворить хочешь? Снова за решетку угодить? Иль думаешь, что буду молча смотреть, как Петьку станешь убивать? Не дам! Плохой он или хороший, пусть сестра сама разберется.

– Выходит, меня убьешь?

– Зачем? Я тебя скручу первого за все эти два года! Заметь, сам вынуждаешь! Я после первой угрозы должен был это сделать. Но ждал, что образумишься.

Михаил долго думал. Молчал. Потом открыл крышку подвала, крикнул:

– Выходи!

Когда Петька вылез, Михаил повернул его лицом к двери, сказав на рыке:

– Вон из моей избы! Оба!

Они ушли. А уже на следующий день Попов пришел в госбезопасность и заявил на лесника, который, совершив тяжкое преступление, отбыл в зоне лишь два года из пятнадцати, а теперь, здоровый, прижился в лесниках. Чего от него ждать любителям природы? Ведь в лес по–прежнему ходят дети, случается, и без родителей…

А еще через две недели Виктор снова позвал его на охоту, сказав, что на участке работает другой лесник…

Петьке пришлась по душе оперативность чекистов. Он стал информатором. И, по поручению Соколова, подключил сейф Карпова на негласный контроль.

Попов встречался с Соколовым не часто. Давал информацию о Карпове, его сотрудниках, о своих знакомых и друзьях. Думал, что это обезопасит его от таких же информаторов. Но просчитался…

Вадим никогда не доверял Петру и проверял каждую его информацию по многу раз.

Дело в том, что с самой первой встречи, когда Попов донес на Михаила, Соколов, проверив сведения, понял, что Петр вовсе не радеет о безопасности ребятни в лесу, а опасается, и не случайно, за собственную жизнь. Но расправиться с Михаилом лично уже не мог. А потому решил разделаться с родственником руками чекистов.

Нет, Михаила не отправили отбывать срок в зону. В этом не было необходимости. Человек не был общественно–опасным. Его просто перевели на работу в лесопитомник, где тот вместе с пенсионерами–лесниками выращивал саженцы редких пород деревьев, какие потом забирали лесники на свои участки.

Михаилу в питомнике сразу понравилось. Здесь он не был одинок, никто не напоминал ему о прошлом, не упрекал и не высмеивал. Здесь о нем заботились, как о любом другом. И человек постепенно успокаивался, оттаивал сердцем к людям, реже ворошил память, переставшую беспокоить кошмарами по ночам.

Петька донес на подругу своей жены – красавицу Марину за то, что та осмеяла его за приставание и сальные намеки.

– Шибздик! Выпердыш старой потаскухи! – назвала она его в компании. А жене Петра посочувствовала: – Как ты, бедная, живешь с этой гнидой? Не мужик, не человек, зачем он тебе нужен? Да выкинь ты его с балкона. Его если и дворняга найдет, подавиться будет нечем.

О ней он сообщил, что Марина занялась темными делами – спекулирует импортом, часто бывает за границей, оттуда к ней наведываются гости. Привозят подарки, подолгу живут в ее квартире, встречаясь там с темными личностями города, каких называют нынче новыми русскими.

– Конечно, эта женщина промышляет не только спекуляцией барахлом, а и наркотиками, и оружием. В этом я убежден. Потому что своими глазами видел, как от нее среди ночи выходили «подколотые» молодчики и что–то прятали в багажники иномарок. А что можно прятать в машине среди ночи? Тем более, что выносили они эти сумки из квартиры указанной женщины с оглядкой и предосторожностями, – написал Попов в сообщении.

…Марина и впрямь дважды побывала в Польше. Но не состоялась из нее челночница. Не повезло. Решила заняться торговлей в Орле. Открыла на двоих с подругой свой ларек. Торговала спиртным, конфетами, сигаретами, жвачкой. Иногда к ней приезжали друзья, знакомые. Им она давала спиртное из дома, но уже без наценки. Ни наркотики, ни оружие никогда не интересовали женщину. Как и не были у нее гости из–за рубежа.

Маринка жила своею нелегкой жизнью. Сама за грузчика, сама за товароведа и экспедитора, за продавца и кассира, за сторожа и уборщицу. Но о том знала лишь она и подруга. Устав после работы, они возвращались домой вымученные, усталые, голодные и злые. Выплакавшись, перекуривали. И после душа валились в постель забыться до утра. А там все начиналось сначала. Труден был хлеб этих женщин. Порою непосильно горек. Но иного заработка не подвернулось. И женщины тянули лямку, скрывая от всех усталость и горечи.

– Кому пожалуешься, с кем поделишься? Расскажи правду – высмеют. В лучшем случае назовут дурой. Пожалеть и помочь некому. А вот грязью облить – все горазды. Только подставь голову! Уж лучше молчать, сцепив зубы. И назло всем говорить, что мои дела идут прекрасно, – рассказывала женщина Соколову, не зная, кто он на самом деле.

Вадим словно невзначай поинтересовался личной жизнью.

– Откуда у меня эта роскошь? Ведь ни выходных, ни праздников нет! Как проклятая кручусь. А для чего? Порой пожрать не удается за целый день. Какие уж там мужчины, дожить бы до утра!

Я давно забыла о поклонниках. За день так вымотаешься, что забывается, зачем женщины на свет появляются. Иногда мои друзья и знакомые подшучивают, что я на мужика становлюсь похожей. Не от хорошей жизни это! Не с добра! Они уносят спиртное от меня, а я прошу, чтоб незаметнее вышли из подъезда. Всякому не объяснишь и не докажешь, что без торговой наценки отдала. А среди соседей долго ли кляузнику появиться? Доказывай потом, что не ишак! Но и друзей терять не хочется! С одними – со школы, с другими – в институте дружила! И теперь хоть редко, но видимся.

– Ни с кем не ссоришься?

– Случалось изредка. Муж подруги ко мне клеиться стал. Сам – метр с кепкой ростом. Обезьяний выкидыш. А туда же – в кобели. Ну я его поругала. При всех. Так он мне пригрозил, что каждое слово отольется. Рада буду ему ноги целовать. Вот гад паршивый.

Соколов потом не раз убедился в правдивости каждого слова Марины. Но ни разу не сказал Попову, что его информация не получила подтверждения.

Вадим ждал. Внимательно следил за человечком, не подозревающим, что ложная информация всегда срабатывает против того, кто ее выдал. Пусть не сразу. Но любой чекист знает, что поставляющий ложные сведения не случайно пытается ввести в заблуждение и зачастую наводит огонь на себя…

– Все сводится к тому, что именно Петр Попов забрал коллекцию монет из квартиры Карпова, – поделился Вадим с Александром. И продолжил: – Ни милиция, ни воры не нашли ее. Следователь гоже не отыскал. О том, где она была спрятана, знал только Попов.

– Да! Но ключи от квартиры он вернул Карпову задолго до смерти, – возразил Саша.

– Это мелочь! Мог заказать дубль! На такое ума не надо! И держал у себя, выжидая время! – спорил Вадим.

– Послушай! Откуда он мог узнать о смерти Карпова, если всякое общение было прервано. И Петр давно работает в другом месте?

– О смерти Карпова весь Орел заговорил уже на следующий день. Да и журналисты постарались. В разделе криминальной хроники рассказали газеты, телевидение и радио. Так что узнал Попов о смерти Карпова уже на следующий день.

– Одно дело узнать! Другое – взять коллекцию! Сам говоришь, что Попов – малорослый, тщедушный человек. Как он сумел вынести сейф с коллекцией? Это не горсть медяков унести в кармане! Такое и двоим дюжим молодцам не под силу! Здесь же не просто утащили, а пронесли так, что никто из соседей ничего не услышал! Тут не один орудовал. Не просто силач, а люди с опытом, со сноровкой в таких делах. Не Попов! Здесь крупная рыба побывала. Зная, что берет и чем рискует! – не согласился Потапов.

– Может, он и не был в квартире Карпова. Но стал наводчиком за определенную сумму. Чувствую, что без него не обошлось!

– Вадим, ты вспомни Попова! Он никогда ни с кем и ничем не делился. Не дано ему это. Он признавал одну крайность – все мое. За такое, случалось, били. Но отнять у Попова – не получалось. Здесь же ему поневоле пришлось бы делиться. Если бы обманул – был бы теперь рядом с Карповым. Воры такое не прощают. Но он жив! Сам понимаешь, что в одиночку не справился б. Третьего варианта нет. А первые два – исключают причастность Попова к исчезновению коллекции!

– Твой вывод? – не выдержал Вадим.

– Кто–то другой украл ее. Вернее, другие… Ясно, что действовала группа…

– Но она шла наверняка. Зная, где находится коллекция!

– Успокойся, Вадим. Я уверен, что Попов не причастен к краже коллекции. Это доказывает тот факт, что из квартиры Карпова похищен сейф с коллекцией. А Петр имел возможность сделать копию ключа от сейфа. И тогда все было бы гораздо проще.

– Он тоже заботился о своем алиби. Как он сумел бы в этом случае доказать свою невиновность? Вот и сработал так, считая, что этот самый ход – козырный. И перед следствием тоже…

– Я понимаю, Попов остался единственным, кого можно подозревать в краже коллекции. Но у следствия нет доказательств, ни одной улики. Да и мы с тобою, кажется, зациклены на нем. А напрасно. Стоит подумать логически, и версия о Попове–воре сразу отметается. Хотя с самого начала и ты, и я подспудно считали его вором, – признал Потапов.

– Воры, зная, кем работает Попов, что служил в охране зоны, никогда не взяли бы Петра с собой, не воспользовались его наводкой и уж тем более не стали бы с ним говорить о его доле. Я имею в виду фартовых. А в квартире Карпова побывали именно они, а не шпана. Кто же иначе сумел бы найти и унести? Но эти воры – не орловские. И они не связаны с Поповым. Не знакомы с ним. Фартовые умеют найти и без наводки. Было бы что искать. Узнать о Карпове, коллекции и смерти нумизмата они могли точно так же, как и все горожане. Но в том их удача, что они – заезжие, как таких называют – гастролеры, вот кого искать надо, а не тратить впустую время на Петра! – говорил Потапов.

– И все же я считаю – не стоит упускать из виду Попова. Я не верю, чтобы человек спокойно смирился с тем, что кто–то обошел его на вираже. Я хорошо знаю его психологию. Именно потому предлагаю не сбрасывать его со счетов, – настаивал Вадим.

– Я согласен! Пакостный мужичонка! Но не вор! – не согласился Александр.

– Это лишь твое внутреннее убеждение. Но я с ним не согласен!

– Что ты собираешься предпринять? – спросил Потапов. И, заметив упрямую складку, прорезавшую лоб Вадима, попросил: – Ну, поделись…

– Ты говорил, что третьей версии нет. А я узнал, что Попов сдружился с двумя людьми…

– Кто они?

– Вот о них я и хочу узнать как можно больше.

– Чья информация? – нетерпеливо перебил Потапов.

– Нашей осведомительницы. Приятельницы Любови Ивановны. Она рассказала, что Петр возвращается домой позднее обычного.

– Но ведь он живет отдельно от матери, – напомнил Александр.

– Верно. Жена Попова – невестка Любови Ивановны – звонила ей, спрашивала, не у нее ли Петр. Мол, что–то долго его нет с работы. А через час он сам звонит, успокаивает, дескать, встретился с друзьями. В последнее время его задержки затягивались до полуночи. И уже Любовь Ивановна начала ругать сына за слабоволие. Мол, друзья до хорошего не доведут…

– Знаем мы таких друзей. Верно, нашел на стороне женщину, как это обычно бывает. Ну а прикрывается друзьями. Откуда они у него возьмутся?

– Вот и хочу проверить, – усмехнулся Вадим.

– Не слишком ли много внимания ты ему уделяешь? Сдается мне, понапрасну потратишь силы и время. В результате выявишь какую–нибудь бабенку, которая сама оплачивает визиты Петра. Вот и все! А нам нужно помочь следователю найти настоящего вора! Не Попова! Какой и сам–то полпуда весом! – рассмеялся Потапов. И, подозвав Вадима сесть поближе, сказал: – Знаешь, следователь сказал мне, что дело о похищении коллекции Карпова он сам постарается довести до конца. А у нас с тобой свои дела. Не менее важные. Снова на станкостроительном заводе нужно проверку провести. Поступают сигналы о хищениях. На часовом заводе уже который месяц зарплату обещают? Вот–вот забастовка грянет. Без нас не обойдутся. Там мы нужнее. А в деле карповской коллекции мы лишь добровольцы. Там нас не ждут… Согласен?

– Сань, я все понимаю. Но эта кража, само дело вызывает свой азарт. Мне по–человечески любопытно, кто сумел так ловко провести всех нас? Ведь не бывает в жизни стольких совпадений сразу. Видно, действует кто–то хорошо осведомленный либо причастный к органам. Мы должны раскрутить это дело. Иначе провалы будут преследовать нас повсюду и постоянно!

– Ну и настырный ты, Вадим! Не могу я позволить тебе заниматься коллекцией, когда сами перегружены. Не будет у нас свободного времени на ее поиски. Мы можем оказывать помощь в этом деле, но нас никто не обязывает и не спросит, за него. А вот наши – отчет потребуют…

Полтора месяца Вадим и Александр не вспоминали о коллекции Карпова.

Не было времени. Не хватало сил. Оба замотались в поездках. Виделись крайне редко, на ходу. Не успевали перекинуться словом и снова разъезжались в разные стороны. В пустующем кабинете надсадно хрипел телефон, пугая пустоту сиплой глоткой.

Кому–то понадобились чекисты. Кто–то хотел обратиться за помощью, а может, решил передать сообщение. Но некому было поднять трубку.

Потапов изредка входил сюда. Просматривал сообщения. Что–то записывал на ходу. Отвечал на пару звонков и снова покидал кабинет. Вадим здесь совсем не появлялся.

Казалось, чекисты и впрямь забыли о пропаже коллекции. О ней уже давно в городе перестали говорить. И досужие старики, сидя на скамейках во дворах, уже не закрывали наглухо двери оставленных квартир, перестали бояться воров и убийц. Теперь они судачили о политике.

Осмелевшие горожане допоздна гуляли по улицам. Их смех и песни, гомон детворы подтверждали спокойную жизнь города. Истинную цену этого покоя знали лишь чекисты. Чтобы люди спокойно спали, чтобы не свалилась на их головы новая беда, чекисты забывали об отдыхе.

Осторожно отъезжает машина веселящейся молодежи. Очередной выпускной вечер. Парни и девушки, вчерашние одноклассники, в последний раз все вместе вышли на городские улицы. Сегодня у них еще нет забот. И небо над головами такое высокое и звездное. Под ним так легко мечтать. Но сбудется ли мечта? Или останется недосягаемой звездой, погасшей внезапно в ночном небе судьбы?

Едет в машине Соколов. Смотрит на выпускников школ. Кем они станут? Конечно, не всем повезет. Может, в этот раз мальчишка и сумеет чего–то добиться в жизни, если никто не помешает, не навредит ему…

Вадим тихо улыбается. Вот и его старший сын скоро закончит школу. Наверное, уже определился, куда ему поступать;

– Надо, нора с ним поговорить по душам. Узнать, кем хочет стать. Что выбрал? – думает Соколов.

Завтра свободный день! Даже не верится! Дело закончено! Доложу с утра и отдохну со своими! Почти два месяца детей не видел! Жена рассердилась, сказала, что дети стали неделю назад спрашивать, где их отец потерялся. А я, мол, не знаю, что им ответить. А ведь и у других отцы работают, но ребятня видит их каждый день. Здесь же совсем пропал. Появляйся хоть раз в неделю.

Чтобы дети тебя не забыли. И права оказалась. Дочурка, притопав на кухню спозаранок попить молока, увидела отца, заскочившего домой за бутербродами, не узнала его, испугалась и заплакала. Жена еле успокоила ее, убедив, что это папа. И, разбудив сына, предложила поздороваться с отцом. Мальчонка враз на шее повис. А на ухо, пользуясь случаем, попросил купить велосипед, зная, что мать заранее откажет. Вадим попросил жену сходить с сыном в магазин.

– Пусть и у сына будут крылья! Не отнимай мечту! Детство быстро проходит, но долго помнится! – сказал он ей тогда.

«Даже не знаю, купила ли она ему велосипед. Если забыла, сам вместе с сыном схожу. Выберу скоростной. Чтобы с ветерком катался», – решает Соколов, радуясь предстоящему дню. А день и впрямь выдался светлым.

Вадима и Александра долго благодарили на работе за прекрасные результаты. Чекисты радовались, что сумели довести до конца сложные задания.

– Перекрыли, оборвали все возможные лазейки к хищению на военных объектах.

– Раскрыли и задержали группу похитителей и, главное, организовали надежную охрану на будущее. Выявили и покупателей! Сумели заставить вернуть все! Возместить ущерб! – говорили генералы, пожимая руки Соколову и Потапову.

В этот день Вадим, придя домой, решил хорошенько выспаться. Жена даже двери закрыла, чтобы дети случайно не разбудили отца. Но не прошло и часа, как Вадим проснулся. Дочка осторожно положила под одеяло свою любимую куклу.

– Зачем она мне? – удивился Вадим.

– Я так долго просила ее у мамы. Теперь она твоя. Играй с нею. Я тебе теперь все игрушки свои отдам. Только не уходи! А то я вовсе отвыкла! – выкатилась слезинка из глаз.

А вскоре пришел с семьей Потапов. Ему дети даже прилечь не дали. Затеребили, уговорили прийти в город на аттракционы вместе с Соколовыми. Вот и пришли. Чтобы отдохнуть всем вместе.

Александр был в хорошем настроении. Шутил, смеялся, как всегда, подтрунивал над Вадимом.

– Ну что, Вадь, отвык дома спать? Верно, дочку спросонок за шофера принял? Что ты ей сказал вместо «доброе утро»? Ну признайся честно! Она, поди, к матери прибежала с вопросом: что значит «скачи к чертям»?

Вадим виновато отворачивался. Друг хорошо знал его слабины. И решил не оставаться в долгу:

– Ладно, шутник! Меня хоть дочка разбудила. А тебя Джим за ухо из ванной вытащил. Удивился пес, зачем это хозяин в воде спит. Даже он – псина, а свою подстилку в доме имеет и до нее всегда успевает добраться. Ты же из дома устроил командировку. Уснул, как в речке или в болоте. Когда проснулся, долго не мог вспомнить, куда попал?