Текст книги "Война времен"

Автор книги: Элизабет Тюдор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)

– Если бы вы только помогли Риане.... Ведь вы когда-то её любили...

– Да не знаю я никакой Рианы, и никогда ещё не любил ни одной цыганки! взорвался сэр Мельсимор.

– Нет, знали! – она тоже повысила голос. – И не только знали и любили, но и страдали по ней, а может быть, и сейчас страдаете.

Дворецкий, выпучив глаза, в замешательстве наблюдал за сценой.

– Вы, очевидно, сумасшедшая?

– Это я-то сумасшедшая? Это вы с ума сошли, раз не хотите помочь своей возлюбленной!

Однако хозяин "Голден Сиид" больше не желал слушать Аделаиду. Сев в кресло за письменным столом, он кивнул дворецкому, чтобы тот избавил его от назойливого присутствия незнакомки. Франк, схватив цыганку за плечи, стал силой тащить её к двери.

– Отпусти меня, ты, напыщенный пингвин! – высвободив плечи, выкрикнула цыганка. – Я сама уйду, но не раньше, чем промою мозги твоему хозяину, заявила она и подбежала к письменному столу хозяина.

Герман понял, что просто так не отделается от назойливой посетительницы.

– Что вы хотите от меня?

– Вашей помощи, – намного тише, чем раньше, заговорила та.

– Почему это я должен помогать этой вашей Риане, если даже не знаком с нею?

– Нет, вы знали её, сэр Мельсимор, и я освежу вашу память. Вы познакомились с ней здесь, в этом доме, сэр Мельсимор-младший привёл её сюда.

– Ах! Значит это одна из подружек Гарольда! – воскликнул тот.

– Нет! Гарольд всей душой ненавидел её, а вы защитили Риану от него. Год назад, накануне праздника Дионисия, вы приютили её в "Голден Сиид".

– Но послушайте, – побледнев, обратился Герман к женщине, – вы уверены, что её зовут Рианой?

– Ах да! Я только сейчас вспомнила! Она ведь сменила своё имя, вступая в наш табор. Её имя было какое-то нецыганское. Да это и неудивительно, она ведь и не цыганка.

– Не цыганка?

– Да, она не цыганка, но мы приняли её в наш табор потому, что ей некуда было идти. Она спасла мне жизнь, – продолжала Адель, – и единственное, чем я могла отблагодарить её, это приютить у себя. С тех пор Риана жила в нашем таборе, а также занимала место в совете. Мы давали представления. Помните, более шести месяцев назад в "Голден Сиид" прибыла труппа бродячих артистов-цыган?

– Да, – кивнул, Герман, – я и сам не раз посещал их представления.

– Так вот, и Риана тогда была вместе с нами. Порой, когда мы заходили во внутренний двор замка, я не раз хотела взять её с собой, но она каждый раз отказывалась под разными предлогами. Но потом мне стало ясно, что она попросту не хотела встретиться с вами. Когда же я прижала её к стенке, Риана, в конце концов, поведала мне всю правду. Конечно же, я не могу вам всего рассказать, так как я сама ничего толком не поняла, но какой бы она ни была, у неё великое сердце...

Сказав о сердце, цыганка схватилась за грудь, жадно хватая ртом воздух, у неё подкосились ноги, и она рухнула на пол.

– Что с вами? – Герман кинулся к ней. – Врача!!! – крикнул он дворецкому, и тот вылетел из комнаты в поисках доктора.

Аделаида, превозмогая боль, ухватилась за руку хозяина:

– Мне... уже... никто не поможет... – прохрипела незнакомка. Сделав большое усилие, она приподняла голову. – Не дайте... им... погубить её... голос её становился всё тише и тише.

– Успокойтесь... сейчас придёт доктор. Лежите спокойно... всё будет хорошо, – попытался Герман приободрить женщину.

– Слишком... поздно, – сказала она. – Спасите... Риану... – цыганка запнулась... – ... я ... вспомнила... её зовут... Зей... Би...и... и ... – с последним вздохом исторгла Аделаида имя своей подруги.

Она обмякла и забилась в предсмертной конвульсии. Зрачки её расширились, и сиянье чёрных глаз угасло. Герман, отдёрнув свою руку из руки умершей, отпрянул назад. Так он простоял долго, оглушенный услышанным, потрясённый происшедшей у него на глазах смертью, и не сразу отозвался на голос дворецкого.

– А? Что?

Он огляделся и увидел доктора Оландью, склонившегося над телом женщины.

– Она уже мертва, – дал доктор заключение.

– От чего она умерла, доктор?

– Возможно, давняя болезнь...

– Умирая, она схватилась за сердце...

– М – да... Удивительно! Она, кажется, умерла от инфаркта, – ошибочно предположил медик.

– Инфаркт в таком возрасте?

– А что тут такого, Герман? Ведь и у Гарольда был в прошлом году инфаркт, – напомнил доктор. – Только я не знаю, как он тогда так быстро вылечился? Однако, сдаётся мне, что всё это благодаря твоей подружке, как её там.... Ах да, Зей-Би!

Герман оцепенел, услышав это имя. Страшная догадка потрясла его.

– Герман, очнись! Что с тобой? – махал рукой Оландью.

– Зей-Би... в беде... я должен помочь ей... – остановив на докторе невидящий взгляд, пробормотал он.

– Нет, нет, Зей-Би не угрожает никакая опасность. Это всего лишь твоё больное воображение... – попытался тот успокоить Германа.

– Хватит! – повысил голос хозяин "Голден Сиид". – Я в своём уме и знаю, что говорю! – И, перешагнув через труп, он направился к двери.

– Сэр, а что делать с телом? – спросил дворецкий, который всё это время безмолвно стоял в стороне.

– Похороните её на кладбище замка "Голден Сиид"! – велел хозяин.

– А как надписать надгробье? – в замешательстве развёл мажордом руками.

– Не знаю. Напишите только дату смерти, – бросил Герман через плечо и вышёл из кабинета.

Г л а в а 34.

В тёмном сыром помещении подземелья была гробовая тишина. Лишь изредка её нарушали писки здешних грызунов. Собравшись вокруг тарелки с тюремной пищей, мыши и их старшие собратья крысы радовались поживе.

На улице шёл дождь, и от этого в камере предварительного следствия становилось ещё холоднее. С потолка на сырой пол капала вода. Образовавшаяся лужа занимала почти половину камеры, едва не достигая вороха сена в углу, служившего подстилкой узнице.

На сене, скрестив ноги, сидела Риана. Она вошла в состояние транса, дабы расслабить тело, разум и душу. Она ещё никогда так дурно не чувствовала себя. Чувство вины за содеянное преступление толкало её на отчаянное решение – к самоуничтожению. Нейрокомпьютер неустанно уговаривал её одуматься и бежать из тюрьмы, но все попытки были напрасными. Геноконцентрат уже вынесла сама себе приговор, и если люди этого времени не уничтожат её, сэли собиралась сама покончить с собою.

Риана открыла глаза, но и короткое забытье не смогло унять бурю, бушующую в её душе. Тишину прорезал металлический звон ключей, и замок в зарешеченной двери камеры щёлкнул несколько раз. Послышался скрежет ржавых петель, дверь отворилась и в камеру вошёл охранник.

– Выходи! К тебе пришли, – объявил он грубым голосом.

– Ко мне? – удивилась узница.

– Не к крысам же я обращаюсь, – раздраженно проворчал тот.

Риана, ничего не понимая, последовала за тюремщиком.

– Здесь визиты к узникам запрещены, – заявил тот, – но этот посетитель выпросил у меня встречи с вами.

"Неужели Адель сделала такую глупость и пришла сюда? – подумала сэли. – Но нет, этого не может быть! Ей бы не разрешили встретиться со мной".

Пройдя до конца длинного мрачного коридора и повернув направо, страж остановился возле железной двери.

– Это камера для высокопоставленных лиц, – сказал мужчина, – бывает, что и они загремят в тюрьму. Так вот, эта камера именно для них, – подчеркнул он, но теперь твоё заключение пройдёт здесь, – заявил страж.

– А где же посетитель? – спросила Риана.

– Он там ждёт тебя, – уведомил тот, криво улыбаясь.

Охранник освободил её от наручников, распахнул железную дверь и велел заключенной войти в помещение. Едва Риана переступила порог камеры, дверь захлопнулась за ней. В этой камере было намного светлей и уютнее, чем в той, в которой сэли прожила неделю из своей бесконечной жизни. Эта камера походила на дешёвый гостиничный номер, но в сравнении с другими помещениями городской тюрьмы она была изумительно чистой.

Небольшая кровать с опрятной постелью, стол с двумя стульями и коврик из овечьей шкуры завершал обстановку этой камеры для "избранных". В покрывшемся копотью камине, потрескивая, горели поленья. Камин создавал некую иллюзию домашнего очага.

Около большого зарешеченного окна стоял посетитель. Увидев Риану, он сделал шаг вперёд. Свет от камина осветил его лицо, и сэли узнала в нём своего верного друга.

– Герман... – еле слышно произнесла она.

Однако Мельсимор не сразу узнал Зей-Би. Он долго вглядывался, стараясь разглядеть черты лица заключенной. Хоть Герман и приехал в тюрьму, он не был уверен в том, что это действительно Зей-Би, которую он знал... и любил. Разглядывая стоящую перед ним особу, он подходил к ней все ближе и ближе.

Длинные медно-красные вьющиеся волосы обрамляли белое лицо заключенной, цыганский балахон, одетый на стройное тело, придавал ей женственность и изящность. Ничто в этой незнакомке не напоминало ту женщину, которая занимала все эти долгие месяцы мысли и мечты именитого господина. Она превосходила Зей-Би своей красотой. Подойдя к ней на расстоянии вытянутой руки, Герман всмотрелся ей в глаза. Единственное, что было схожим в этой особе с его возлюбленной, – холодные непроницаемые зелёные глаза, такие, каких во всём свете не сыскать.

– Зей-Би! – наконец прорезал тишину трепетный возглас. Он обнял её.

– Герман... – пролепетала она.

Чувство неимоверного счастья заполнило всё существо геноконцентрата. Её ноги стали ватными, в глазах потемнело и, чтобы не упасть, она обвила ему шею.

– Зей-Би... я нашёл тебя... я, наконец-то, нашел тебя... любимая... шептал он со слезами на глазах.

Герман стал целовать ей лоб, щёки, глаза, он никак не мог остановиться. Наконец, найдя губы своей возлюбленной, прильнул к ним устами. Зей-Би, с жаром ответила на его поцелуй. В её глазах заискрился свет. Ей было так хорошо, как никогда в жизни. Голова затуманилась и разум не воспроизводил никаких мыслей. На мгновенье сэли стало страшно, но наслаждение не давало ей опомниться. Герман взял её на руки и отнёс на кровать. Он снял с неё шаль и платье, продолжая осыпать её поцелуями. Потеряв ориентацию в пространстве и времени, сэли закрыла глаза.

– Зей-Би, опомнись! Что ты делаешь? – тревожно взывал Алекс. – Твой организм может не вынести таких сильных эмоций. Нервные клетки напряжены, я больше не могу контролировать их...

Однако геноконцентрат ничего не видела и не слышала. То чувство, которым было охвачено её существо, было сильнее голоса разума. Её партнёр отлучился на две-три секунды, как ей показалось, и время в представлении сэли остановилось. И вдруг Зей-Би почувствовала на своём теле тепло человеческого тела. Инстинктивно обвив шею человека, она стала искать его уста. Найдя их, сэли стала упиваться ими, как жаждущий странник в пустыне прохладной водой. Температура её тела стала повышаться, и всё внутри неё пылало. Геноконцентрат застонала от боли и наслаждения. Всё тело Зей-Би затряслось от напряжения, и она потеряла сознание...

Г л а в а 35.

На дворе была глубокая ночь, когда Зей-Би открыла глаза. Тлеющие поленья в камине едва освещали помещение, и предметы, находящиеся там, проступали смутно. Лишь белый свет от полной луны, выглядывавшей из-за туч, изредка просачивался в камеру. Приподнявшись на локтях и оглядевшись по сторонам, Зей-Би увидела рядом с собою человека. Приглядевшись получше, она узнала в нём Германа. События минувшего дня ожили в её памяти, и у неё перехватило дыхание. Сэли закрыла рот руками, чтобы не закричать.

"Какой ужас!" – только и могла она подумать.

– Рад, что ты, наконец-то очнулась, – услышала она мысленный импульс, посланный Алексом.

– Что произошло сегодня днём?

– Может быть, прежде чем вдаваться в расспросы, сперва оденешься? предложил комп.

Зей-Би встала с кровати. Найдя свою одежду, разбросанную по всей комнате, торопливо оделась. Тем временем Алекс пересказал происшедшую амурную сцену.

– Какой ужас! Какой ужас! – никак не могла сэли успокоиться. – Надеюсь, ты не добавляешь ничего от себя в эту историю?

– Абсолютно ничего, – солгал тот.

– Ну, если всё так плачевно, думаю, лучше будет, если я буду держаться подальше от этого человека.

– Это самое разумное решение, которое я слышал от тебя за последние дни, заметил тот.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я имею в виду тот приговор, который ты себе вынесла.

– Алекс, мы ведь закрыли эту тему, – напомнила она.

– Ты думаешь, я соглашусь с твоим решением самоуничтожиться?

– Я не самоуничтожаюсь, – возразила сэли и подошла к окну. – Я предаю себя в руки закона...

– Закон закону рознь, – прервал её тот. – Ты геноконцентрат и не принадлежишь этому времени. Как же ты соглашаешься с тем, что тебя будет судить горстка примитивных людей из средневековья?

– Во все времена за убийство человека надо было расплачиваться собственной жизнью, – напомнила сэли. – Может быть, ты забыл правовые нормы нашего времени?

– Нет, но...

– Тема закрыта, Алекс, – грубо прервала она. – Я больше не хочу слышать твои нравоучения.

– Но ведь я твой советник, – напомнил тот.

– Советник, а не наставник. Не забывай, что ты, – подчеркнула сэли, приложение к моему телу, а я твой носитель, твоя хозяйка.

Алекс умолк, уязвлённый словами Зей-Би. Её мысли были заняты печальными происшествиями последних дней. Ей хотелось выговориться, но нейрокомпьютер не был тем слушателем, с которым она могла бы поделиться своими чувствами. Конечно же, он слышал все её мысли и знал о её переживаниях. Он готов был прийти ей на помощь в любую минуту, но Зей-Би жаждала чего-то другого. Ей не хватало человеческого понимания и сочувствия. Только сейчас, находясь одна средь каменных стен тюрьмы, она оценила ту жизнь, которую прожила все эти девять месяцев в цыганском таборе. Пусть они не были законопослушными, пусть у них кипела кровь, и они часто ссорились друг с другом. Зато они были свободны, они были одной семьёй, они были людьми, в обществе которых и Зей-Би почувствовала себя, хоть на какую-то мизерную долю, человеком. Сэли очень соскучилась по всем ним, а особенно по Аделаиде, с её жизнелюбием, озорством и практичностью. Эта цыганка научила Зей-Би быть женственной и привлекательной. Она была единственным другом сэли среди людей и среди женщин.

Герман, перевернувшись во сне с одного бока на другой, протянул руку, ища сэли и, не обнаружив, пробудился.

– Зей-Би? Зей-Би, где ты? – позвал он сонным голосом.

– Спи, Герман, ещё очень рано, – тихо ответила она.

– Почему же ты не спишь? – спросил он, стараясь отогнать свой сон.

– Могу ли я уснуть, когда повинна я,

И тяжкий грех мне не даёт покоя...

Иллюзий на спасение не строя,

Приму я казнь...страдая и любя... – процитировала Зей-Би слова из пьесы, в которой играла.

– Это из "Кары Богов"! – узнал Герман строки, сказанные сэли.

– Да и не только из пьесы, – с горечью вздохнула актриса.

– Что это значит? – в конце концов, одолев чары Морфея, встал он с кровати.

И, одевшись, приблизился к ней.

– Это значит, что тебе пора уходить, – холодно бросила сэли.

– О, не волнуйся, я договорился с охранником...

– Я не об этом, – не поворачиваясь к нему лицом, покачала она головой. Ты должен вернуться домой в "Голден Сиид". Тебе здесь нечего делать.

Герман был поражён её тоном.

– Ты прогоняешь меня? – наконец смог он произнести.

– Нет, я прошу тебя уйти, – поправила она его.

– Просишь? ... Я-то думал, ты попросишь меня помочь тебе... а ты... – он давился словами. – Ты просишь меня уйти... как будто бы я какой-то... какой-то залётный гость... Я приехал сюда не за тем, чтобы уезжать ни с чем. Я приехал, чтобы освободить тебя и увести с собой. А ты... Я так долго искал тебя, страдал, мечтал о будущем с тобой. А ты стоишь ко мне спиной, как к какому-то чужому человеку, и бесчувственно упрашиваешь меня уйти.

– Не драматизируй, Герман, – скрестив руки на груди, отозвалась она. – Я делаю это тебе во благо. Я виновна и готова расплатиться жизнью за содеянное преступление. Таков устав...

– Какой ещё к чёрту устав?

– Я убила человека...

– Ты убила не человека, а монстра, его и человеком-то не назовёшь. Он насиловал и убивал женщин, и когда очередная жертва попала к нему на удочку, ты прикончила его. Это же героизм, справедливость, а не преступление! – пылко оспаривал он мнение сэли.

Зей-Би повернулась к нему:

– Откуда ты знаешь все эти подробности? Об этом знала одна лишь Аделаида.

"Так вот, значит, как звали эту цыганку", – подумал юноша про себя.

– Она пришла в "Голден Сиид" и попросила меня помочь её подруге Риане, рассказал он. – Но, не зная ни её, ни её подруги, за которую она просила, я отказал ей в помощи. Но потом, когда она произнесла твоё имя, я изменил своё решение. И вот я здесь... – заключил он, умолчав о смерти цыганки.

– Аделаида приехала с тобой? – поинтересовалась Зей-Би. – Или вернулась в табор?

"Чёрт! Что же я ей скажу?..." – подумал Мельсимор, и сэли услышала его мысли.

– Что это значит? – спросила она взволнованно.

Герман прикусил губу.

– Она... она...

– Что она? – ещё больше насторожилась сэли.

– Она оставила этот мир...

– Ты хочешь сказать... – сэли задохнулась.

– Да... она умерла...

– Умерла...

Сэли закрыла глаза, пораженная печальной новостью. В комнате воцарилась гробовая тишина.

– Я не смогла ей помочь... я не спасла её... – страдальчески простонала Зей-Би.

– Ты ни в чём не виновата. Доктор Оландью сказал, что она была серьёзно больна.

– Я знаю, – опустив голову, сказала та. – Но я могла ей помочь.... В нарушение законов своего времени... – голос сэли оборвался, и она погрузилась в раздумье. – Вы отдали тело в табор?

– Нет. Я не знал, куда обращаться, и велел похоронить её на кладбище замка...

– Без имени? – изумилась Зей-Би.

– На надгробье обозначили только дату смерти....

– Ты должен немедленно ехать в "Голден Сиид". По цыганским обычаям нельзя хоронить мертвого без имени. Это грех... – печально объяснила геноконцентрат.

– Ничего уже не поделаешь. Я не уеду, пока не освобожу тебя.

Он приблизился к ней и протянул руки, чтобы обнять её.

– Нет! – сэли отстранила его. – Я уже совершила не одну ошибку. С меня хватит! Уезжай! Уезжай, Герман, пока не поздно!

– Но, Зей-Би...

– Неужели ты не понимаешь? Я прошу уйти тебя, потому что ты мне дорог. Я не хочу, чтобы и ты умер, – дрожащим голосом пояснила Зей-Би.

– С чего это вдруг я должен умереть?

– Когда-то одна цыганка нагадала мне, что я принесу горе и смерть близким мне людям.

– И ты веришь в бред какой-то гадалки?

– Конечно же, нет! Но события показывают, что её прорицание не было ложью.

– Да? – засмеялся человек. – И кто же следующая жертва её пророчеств?

Зей-Би посмотрела ему в глаза и дрожащим голосом выговорила его имя.

– Я не отступлюсь от своей любви только из-за пустой болтовни какой-то полоумной старухи! – решительно заявил Герман. – Может быть, есть ещё какая-то причина, почему ты не хочешь, чтобы я остался с тобой? – с подозрением и ревностью добавил он.

– Есть и не одна, – загадочно произнесла сэли.

– Какая же?

– Я не могу тебе этого сказать.

– Но почему?

– Когда-то и Адель задавала мне этот вопрос... – вспомнила Зей-Би. – Она клялась поверить и понять меня, истина оказалась слишком сложна для её разума. Подумав, что я ей лгу, она отвергла меня как друга и велела уйти из табора. Однако этот инцидент с насильником помирил и снова сблизил нас... и в то же время разлучил на целую вечность. Теперь, когда её нет в живых..... – сэли отошла, присела на кровати.

– Зей-Би, – ласково обратился Герман к ней, садясь рядом. – Но ведь я никогда не стану осуждать тебя. Я ведь люблю тебя и мне всё равно, каким было твоё прошлое. Я не вправе осуждать поступки других людей, так как и сам не безгрешен...

– Но моё прошлое не связано с каким бы то ни было грехом, – возразила сэли. – Просто оно настолько не связано с настоящим... Я не могу вернуться к прежнему образу жизни, и сознание этого гложет мой разум. Если бы... если бы моё будущее было бы таким, как моё прошлое...

– Так почему же ты не вернёшься туда, где твой мир... твой воздушный замок? – Мельсимор досадовал тому, что в планах Зей-Би о будущем для него не было места.

– Если бы я могла, – протянула сэли.

– Тебе не хватает средств или... решимости? – холодно проговорил он.

– Ни того, ни другого, – задетая тоном человека, она встала. – Ты думаешь, я какая-то попрошайка? Или преступница, бежавшая из тюрьмы? "Если человек совершит ошибку, его можно простить, но если это сделает геноконцентрат, ему прощенья нет!", – процитировала Зей-Би фразу "своего" устава и сразу же запнулась, поняв, что сболтнула лишнее.

– Кто они, эти... как ты сказала... гено... концертанты? – Герман переврал незнакомое слово.

– Геноконцентраты, – поправила сэли, думая о своём.

"Если он мне поверит, это будет чудом, – подумала она. – Ну, а если нет?... Тогда он уйдёт... и тем самым спасёт себе жизнь"... Кажется, она нашла выход.

– Геноконцентраты, – начала Зей-Би, – это – творения человека. Они созданы из биосинтетических волокон, с использованием генной инженерии... Люди, то есть мои современники в моём мире, создавая их и наделив нечеловеческой силой, не представляли, что разум у их творений будет почти равновеликим. Существует уже целый город геноконцентратов. Им управляют тринадцать старейшин – людей. Это ученые, от генов которых были созданы их же творения.

– И где находится этот город? – изумлённо спросил средневековый человек.

– Далеко, очень далеко, – многозначительно ответила сэли. – И в то же время совсем близко...

– Ты издеваешься?

– Нет, Герман. Это правда, которую ты хотел знать.

– Да что мне за дело до каких-то геноконцентратов? – воскликнул он. – Я просил тебя рассказать о себе, а ты...

– Так я и рассказываю о себе. Я – геноконцентрат из далёкого будущего.

Услышав эти слова, Герман вновь сел на кровать.

– Алекс, извлеки из "уменьшителя" временные часы, – сказала Зей-Би. – Это приказ!

Положив средний палец правой руки на ноготок безымянного, Зей-Би направила луч "уменьшителя" на подоконник. Тонкая вспышка озарила крону дерева, и после того, как свет рассеялся, проступили очертания требуемого предмета из "уменьшителя".

– Вот, – сказала Зей-Би, протягивая человеку изобретение Марк-Сона. Из-за этого злосчастного предмета я очутилась здесь, в этом времени.

Герман, взяв его в руки и внимательно разглядев, воскликнул:

– Это же часы! Откуда они у тебя?

– Я позаимствовала их у изобретателя...

– Ты их украла?

– Нет, я их одолжила, но без разрешения, и вот к чему привела моя неосторожность.

Мельсимор приложил часы к уху.

– Они не работают, – сказал он и протянул руку, чтобы завести пружину.

– Нет! – сэли выхватила временные часы у него из рук. – Они не работают, но всё ещё могут сработать.

Человек ехидно усмехнулся.

– И ты думаешь, я поверю тебе? Да это же просто нелепая и бессмысленная ахинея про какие-то временные часы, про какой-то неведомый город, людей будущего и их творений! Дорогая, у тебя слишком сильно разыгралось воображение, и это не только нехорошо, а просто ужасно. Любой, кому ты это расскажешь, сочтёт тебя сумасшедшей!

– И ты так считаешь? – уязвлённая до глубины души, спросила Зей-Би.

– Боюсь тебя разочаровать, Зей-Би, – сказал Герман, собирая с пола остальные предметы своего туалета. – Но если я не поверил тебе, то никто не поверит, – заключил он и направился к железной двери камеры.

И кликнул охранника.

– Я ухожу, Зей-Би, но несмотря на твой отказ уехать со мной в "Голден Сиид", несмотря на твои болезненные фантазии, я постараюсь тебе помочь выбраться из тюрьмы. Однако потом я не желаю больше видеть тебя, – сухо добавил он. – Наши пути разойдутся и на этот раз навсегда!

Г л а в а 36.

– Всем встать, суд идёт! – громко провозгласил служитель.

Присутствующие в зале послушно встали. В дверях показались судьи. Чёрные мантии с белым воротником, белые напудренные парики и важные выражения лиц подчёркивали серьёзность происходящего.

Судьи расположились на своих местах и присутствующая в зале публика села вслед за ними. Атмосфера стояла напряженная, так как предстоящее судебное разбирательство обещало быть не из лёгких.

– Слушается дело 25/87, – объявил во всеуслышание секретарь судебного заседания.

Вступительную речь обвинительного заключения окружной прокурор начал со слов:

– Боже, храни короля!

– Ваша честь, – обратился он к главному судье, – дамы и господа, обернулся он к присяжным и собравшимся в зале. – Сегодня на этом заседании будет рассматриваться дело об убийстве, – он взял в руки бумаги с заранее написанной речью и стал читать. – Двадцатого сентября 1623 года в городе Дадли нашего королевства, в заброшенном доме номер 23 на Уолл-Стрит был найден труп мужчины. На месте убийства были задержаны двое подозреваемых, присутствующие здесь, – он указал на скамью подсудимых, – эта бесфамильная женщина по имени Риана и этот мужчина по имени, как впоследствии выяснилось, Стив Брек. В момент убийства они находились в этом доме, в том же помещении. В ходе расследования, по словам подозреваемых, а вернее сказать, по словам подозреваемой, выяснилось, что это преступление было совершено ими вместе. Так как присутствующий здесь Стив Брек пребывал в невменяемом состоянии, на все вопросы во время следствия он ни разу не смог ответить. Было проведено тщательное расследование. Вина подсудимых доказана и составлен протокол о виновности вышеуказанных лиц. Данное дело попадает под статью 148 пункт (А), "Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах" уголовного кодекса нашего королевства. Учитывая результаты следствия, ваша честь и господа присяжные, я – исполняющий обязанности окружного прокурора, по делу 25/87 прошу вынести подсудимым обвинительный приговор с высшей мерой наказания – смертной казнью, – закончил он, подчеркнув последние слова. Прокурор сел на своё место и процесс был продолжен стороной защиты.

Адвокат, которого нанял сэр Мельсимор-старший, приведя много доводов, как и ожидалось, в защиту своей подзащитной, закончил свою речь просьбой вынести оправдательный приговор о невиновности подсудимой. На защиту Стива Брека было приглашено другое лицо, оплату которого производили сами власти. В своей речи он сообщил, что его подопечный раскаивается в содеянном преступлении и готов заплатить за него. В заключение защитник просил заменить смертную казнь на длительное лишение свободы.

В зал заседания был приглашён первый свидетель со стороны обвинения. Первым свидетелем был капитан, присутствовавший во время задержания подозреваемых лиц.

– Клянётесь ли вы говорить правду, только правду и ничего кроме правды? спросил блюститель правосудия, преподнеся к свидетелю Библию.

– Клянусь! – положив руку на священную книгу, ответил тот.

– Назовите себя, – обратился к свидетелю секретарь судебного заседания.

– Крис Келвин, капитан городской полиции.

– Мистер Келвин, – встав с места, обратился к нему прокурор. Присутствовали ли вы двадцатого сентября сего года на Уолл-Стрит в заброшенном доме номер 23 при задержании присутствующих здесь подсудимых?

– Так точно, сэр, – ответил свидетель.

– Расскажите нам подробно, когда и кто сообщил вам о происходящем там?

– Было около девяти часов вечера, когда в комиссариат вбежала женщина с истерическими криками о помощи. После того, как нам удалось кое-как её успокоить, она рассказала нам о происшедшем с ней злоключении.

– Если можно сэр, перескажите нам всё, что сообщила вам эта особа, попросил прокурор.

– Сэр, она говорила невнятно и сбивчиво, и единственное, что мы поняли, это было то, что её заманили в ловушку и попытались изнасиловать. Чтобы проверить достоверность этой информации, я и несколько моих подчинённых направились к месту, указанному этой женщиной.

– И что же вы увидели, войдя туда? – спросила сторона обвинения.

– Этот мужчина, – сказал мистер Келвин, показывая на скамью подсудимых, стоял возле трупа с ножом в руках, а женщина, поджав колени, сидела на полу возле противоположной стены.

– Расскажите нам немного об окружающей там обстановке, – велел прокурор.

– Ну, место было очень странным и жутковатым. К каждой стене были заколочены кандалы, единственной мебелью был стол, на котором были разбросаны камни для точения ножей, золотые украшения, небольшая сумма денег и разбитое зеркало, – вспомнил тот.

– После того, как вы увидели царившую там атмосферу, что пришло первым вам на ум? – спросил прокурор.

– Я поверил словам женщины, обратившейся к нам за помощью.

– Скажите, мистер Келвин, как звали особу, поведавшую вам эту информацию?

– Её звали Вивьен Адамс Пэри, – ответил страж порядка, и по рядам прошелестел шепот.

– И последний вопрос к свидетелю, – прокурор выдержал паузу, чтобы слушатели приутихли. – Имеет ли эта женщина какое-то родство с Карлом Адамс Пэри?

– Да, сэр, – ответил Крис. – Она его племянница, – сделал он заявление, от которого зал загудел, как улей.

– Прошу соблюдать тишину! – повысил судья голос.

– Ваша честь, у меня больше нет вопросов, – обратился прокурор к судье.

– Хорошо, – сказал тот. – Сторона защиты, у вас будут вопросы к свидетелю? – спросил он у адвокатов.

– Нет, ваша честь.

Мистер Келвин удалился из зала и несколько минут спустя пришел следующий свидетель обвинения, а вернее свидетельница – сама Вивьен Адамс Пэри.

– Да-а.... Кажется, дела наши плохи, – сокрушенно покачав головой, шепнул адвокат к сидящему позади него сэру Мельсимору. – Эта стерва не успокоится, пока кто-нибудь не поплатится головой.

Герман побледнел.

– Клянётесь ли вы говорить правду, только правду и ничего кроме правды?

– Клянусь! – положив руку на Библию, торжественно произнесла свидетельница.

Эта голубоглазая блондинка, аристократка и племянница почтенного лорда Пэри, была не только экстравагантной и вульгарной особой, но и отменной лгуньей. Навыдумав себе историю "невинной овечки", она наплела небылицу о цыганке, решившей ей погадать, о неизвестном мужчине, решившем проводить её к той самой гадалке и прочих нелогических обстоятельствах той ночи, умалчивая при этом о собственном распутстве. Прокурор важно задавал вопросы, а судьи с серьёзным доверительным видом кивали после каждого её ответа. Конечно же, этот фарс судебного разбирательства был разыгран с единственной целью, чтобы, верша правосудие, помочь мисс Пэри выйти сухой из воды.

– Хуже не бывает, – обернувшись к Герману, молвил адвокат Фридом. – И судьи, и прокурор давно уже подкуплены. Что говорить уж о присяжных? Даже не знаю, зачем продолжать слушанье? Исход сего дела и так всем ясен.

– Не сдавайтесь, мистер Фридом. Надо бороться до победного конца, попытался Герман подбодрить его, хоть у самого на душе скребли кошки.

Слово предоставили стороне защиты.

– Мисс Пэри, – встав с места, произнёс адвокат Ларри Фридом. – Если я правильно понял, мужчина, решивший вас проводить, не был цыганом?