Текст книги "Война времен"

Автор книги: Элизабет Тюдор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

– Новый день начался, а значит, пора приниматься за работу, – бодро проговорила она, будто бы встав только что ото сна.

– За работу? За какую ещё работу? – заворчал Мельсимор. – Я не знаю, что вы называете работой в этом чёртовом лесу! Впредь я запрещаю вам без сна и без пищи блуждать одной в лесу! – он сорвался на крик.

– Запрещаете?! – усмехнулась она. – Не припомню, чтобы я спрашивала вашего разрешения, – ледяным тоном бросила Зей-Би и, поднявшись на пригорок, вошла в лес.

– Стойте! – крикнул Герман и, взяв с земли парик и шляпу, принадлежавшие вымышленному Эрнсту, кинулся вслед за сэли.

– Что вы хотите ещё от меня? – Зей-Би шла, не оборачиваясь. – Оставьте меня в покое! Неужели мне нельзя побыть одной?

– Сколько угодно.... Только пожалуйста, наденьте это, – Герман уже говорил просительно, протягивая парик и шляпу, которые держал в руках.

– Я не хочу и не буду этого носить. С меня хватит ваших игр, – отрезала сэли.

Мельсимор снова вспылил.

– Нет уж, постойте, – догнав её, резко повернул он сэли лицом к себе. – Я не давал вам права так обращаться со мной. И это после того как... – он запнулся.

– ...вы спасли мне жизнь и приютили в своём доме, – договорила она за него.

– Да, если на то пошло!

– Прекрасно! Ценю вашу откровенность. Насчёт спасения жизни, – продолжала она, – мы с вами квиты... почти.... Вспомните набег бандитов...

Да, сэли действительно спасла ему жизнь во время нападения бандитов на виноградную плантацию.

– Что же касается вашего гостеприимства... думаю, этот долг всё ещё остаётся за мной. И лишь своим скромным "спасибо" я смогу отблагодарить и обогатить вашу казну.

Зей-Би склонила голову в знак благодарности. Она не стала долее мешкать и тотчас начала снимать с себя одежду.

– Что вы делаете? – Герман вытаращил глаза.

– Возвращаю вам вашу одежду, – ничуть не смущаясь, что уже по пояс нагая, с вызовом сказала она.

– Нет! Уж лучше оставьте её себе! – залившись краской, он отвернулся.

– Алекс, – мысленно позвала она нейрокомпа.

– Да, Зей-Би.

– Подай мне водонепроницаемый комбинезон из "уменьшителя", – приказала сэли.

– Нет, – резко и неожиданно возразил тот.

– Как это нет?! – рассердилась сэли. – Да как ты смеешь...

– Смею, – спокойно отреагировал Алекс, – я делаю это во благо тебе.

– Ещё один нашёлся благодетель...

– Твои действия связаны с эмоциями, чего никогда нельзя делать. Ты хотя бы подумала, как отреагирует этот человек, увидев тебя облачённой в свою прежнюю одежду?

– Да, ты прав, – только сейчас дошла до сэли причина непослушания нейрокомпа. – Ведь, по представлению Германа, вся моя одежда находится в замке...

– Вот именно! – подхватил Алекс.

– Хорошо, – уже одеваясь, мысленно произнесла Зей-Би, – я сделаю по-другому.

– Герман, – окликнула она своего обиженного попечителя, который всё ещё стоял к ней спиной, – я передумала... мне неловко, что я так грубо обращалась с вами...

Мельсимор не верил своим ушам.

– Я благодарна вам за всё, что вы сделали для меня. И мне не хотелось бы выглядеть в ваших глазах неблагодарной зазнайкой... поэтому я вернусь в замок и...

– Ну, вот и хорошо, – довольный таким поворотом, промолвил Герман.

– Но я надеюсь, – добавила она и, обойдя человека, заглянула ему в глаза. – Вы понимаете, что мне всё равно придётся покинуть "Голден Сиид".

– Да, я это знаю, – печально ответил человек.

Г л а в а 19.

Тяжёлая железная дверь со скрежетом отворилась, и в удушливое тёмное помещение ворвался поток свежего воздуха. Свет пылающего факела озарил серые каменные стены темницы. В маленькое зарешеченное окно под потолком еле проникал дневной свет. Воздух в камере был тяжёлым и едким.

Первый из вошедших людей, который держал в руке зажжённый факел, прошёл вдоль стены и установил свою ношу на железную подпорку. Это был высокий мускулистый мужчина средних лет. Темные, лохматые волосы и борода частично прикрывали резкие и грубые черты его лица. Под густыми бровями поблескивали холодные, цепкие быстрые глаза. Уверенная осанка и крепкая стать говорили о непреклонности, стойкости и силе.

В этой камере – камере пыток было огромное количество различных конструкций, сооружённых тут с одной единственной целью – выпытывать насильственным способом "истину" у людей.

В дальнем углу этой "обители", закованный в цепи, скукожился узник. Он трудно и тяжело дышал, а временами, издаваемые стоны говорили о его болезненных ранах. Увидев людей, вошедших в камеру, заключенный ещё больше сжался в своём уголке, как бы стараясь уменьшиться, а то и вообще исчезнуть.

– Он здесь, хозяин, – доложил рослый мужчина, и эхо от его голоса пронеслось по всей камере.

Крепкие руки охранника схватили узника за плечи и поставили его на ноги, тот пошатнулся под тяжестями цепей, но сумел восстановить равновесие.

– Есть какие-нибудь продвижения? – поинтересовался господин с длинными каштановыми волосами.

– Никак нет, хозяин. Этот упрямец или слишком силён духом или же действительно ничего не знает.

– Так как ты сказал, его зовут?

– Он назвал себя Жан Луис Броме, – ответил страж.

– Что?! Так значит этот ублюдок не только разбойник, но и к тому же ещё и француз?

– Выходит, так, – осклабился охранник и, схватив узника за шевелюру, откинул его голову назад. Тот застонал от боли. – Ну что, "монсиньор", будешь говорить или нет? – проговорил он, будто бы спрашивая у мышки "съесть тебя или нет". – Где находится ваше логово? Где ваш главарь? Говори! – крикнул здоровяк и ещё сильнее дёрнул того за волосы.

Узник от боли сжал зубы, но ни звука не произнёс.

– Да-а... крепкий орешек попался, – заключил Гарольд.

– Ничего, скоро мы расколем его, как миленький заговорит, – хмыкнул страж. – Кажется, шер ами15, тебе понравилась вчерашняя радушная встреча? язвительно спросил он, и потащил заключённого к железному стулу, стоящему неподалёку.

При виде этого орудия пытки француз застонал, а в расширившихся глазах отразились страх и мольба о пощаде. Однако это ничуть не поколебало экзекутора. Он будто бы получал наслаждение от своей работы, и стоны и мольбы заключённых тешили его. Несмотря на сопротивление, мучитель всё же доволок жертву до места пытки. Усадив брыкавшегося страдальца на стул, он умеючи щёлкнул всеми замками этого дьявольского изобретения. Затем, перейдя за стул, страж ухватился за рукоять, которая была составной частью этого орудия пытки.

– Я жду ваших распоряжений, сэр.

– Прекрасно, Вульф... а теперь, французик ты наш ненаглядный, развязывай-ка свой поганый язык, да выкладывай нам всё, что знаешь, приблизившись к узнику вплотную, посмотрел Гарольд в упор на него. – Тебе великодушно даётся право выбирать между лёгкой смертью и мучительной. Заодно хочу добавить, что смерть твоя будет настолько мучительной, какую ты не смог вообразить себе за всё время твоего жалкого существования. Даже самый кошмарный твой сон станет ничем по сравнению с тем, что произойдёт с тобой.

Гримаса исказила лицо разбойника.

– Ты будешь умирать и воскрешать, – продолжал Мельсимор, – и так будет снова и снова, пока ты сам себе не поможешь, – он умолк и так как пленник всё ещё упорствовал, Гарольд, переглянувшись с тюремщиком, кивнул головой.

Тот с готовностью приступил к выполнению излюбленного занятия. По мере того как он стал крутить рукоятку, позади стула железное кольцо на шее мученика стало сужаться, сдавливая ему горло. Из окровавленной прежними пытками раны тонкой струйкой потекла алая кровь. Экзекутор ослабил прут.

– Ну что, французик, как тебя там... ах да! Луис, – с холодным равнодушием проговорил Гарольд. – Теперь, надеюсь, ты будешь более сговорчив? Где находится логово вашей шайки? – спросил Мельсимор, прекрасно зная, кто затеял погром.

Пленник молчал.

– Ну что ж, решил строить из себя героя? – он вновь кивнул своему подручному.

Вульф не замедлил выполнить требование хозяина. На сей раз он с особым усилием стал крутить железным обручем. Заключённый до боли сжал подлокотники железного стула, не издав при этом ни единого звука. Страж крутнул "штурвал" ещё немного. Однако и это не дало желаемого результата, мученик просто стал задыхаться, уже смирившись с неизбежностью смерти. Постепенно его лицо посинело, и он издал некий звук, похожий на последний вздох.

– Кажется, что он сейчас отдаст концы, – с полнейшим равнодушием наблюдая за удушьем пленника, монотонно обратился зритель к палачу.

– Может быть, оно и к лучшему, – отозвался истязатель. – Если он ничего не скажет, то на кой чёрт мы теряем тут время.

– Пожалуй, так... – с досадой ответствовал другой. – Тогда кончай с ним...

– Что тут происходит? – донёсся властный голос, и все трое обратили свой взор в сторону двери. Это был Герман.

– Ничего особенного, – хмуро ответил Гарольд.

– Ничего особенного? – возмутился вошедший и приблизился к заключённому. По-твоему, когда твоя ручная горилла душит узника, то ничего особенного не происходит? Отпусти его сейчас же! – грозно посмотрев на палача, приказал Герман.

Глаза Вульфа злобно сверкнули и он устремил вопросительный взгляд на младшего Мельсимора, который как две капли воды был похож на того, кого он всей душой презирал.

– Отпусти его, Вульф, – не сводя глаз с брата, сдался Гарольд.

Давясь досадой, стражник нарочито медленно освободил пленника от оков. В камере повисла гнетущая тишина.

– Я-то думал, что мы с тобой заодно, Герман, – первым нарушил молчание младший из братьев-близнецов.

– Увы... – вздохнул тот. – У нас одна кровь, но разные взгляды на жизнь...

– Да ну? – притворно удивился Гарольд. – А что, интересно знать, ты делал вчера вечером в этой камере? Прибирался что ли? А может, ты рассказывал своему пленнику сказку на ночь? – с сарказмом спросил младший. – Или травил анекдоты?

Хозяин "Голден Сиид" смутился: ведь он и сам обошёлся с узником отнюдь не милосердно.

"Далеко ли я от него ушёл?" – подумал Герман.

– Да, я признаюсь, что я не ангел, – сказал "Преемник Диониса",– однако если пленнику ничего не известно, уж лучше не мучить его, как какой-нибудь живодёр...

– Он действительно ничего не знает, – раздался позади Германа голос, который смог бы он распознать из тысяч других.

– Зей... Эрнст?! – повернулся он к ней. – Что вы тут делаете?

Сэли, не удостоив его ответом, приблизилась к ним. Наступившую тишину нарушал только мерный стук её каблуков. Зей-Би поравнялась с ними и посмотрела Гарольду в глаза.

– Этот человек, – говоря ровным и спокойным голосом, начала она, – ничего не знает о той информации, которая вам нужна, сэр Мельсимор-младший.

– Можно обойтись без определений... – надменно заметил Гарольд. Обращение "Мельсимор-младший" ему никогда не нравилось. Он родился на свет вторым из близнецов, и каждый раз, когда ему напоминали об этом, он чувствовал себя так, как если бы наступили ему на больную мозоль.

– А как же мне прикажете вас величать, сэр Мельсимор-младший? – с издевкой проговорила сэли. – Гарольдом? Или Родриком?

– Для вас, – процедил тот сквозь зубы, – я сэр Гарольд Родрик Мельсимор!

– Не слишком ли громоздко? – съязвила геноконцентрат.

– Что вы сказали? – Гарольд побелел.

– Ко всем вашим "достоинствам", думаю, можно прибавить ещё и глухоту, – с насмешкой бросила Зей-Би.

– Да как ты смеешь? Да я... я размажу тебя по стенке!

– А ты попробуй, – перешла и она на обращение "ты".

– Перестаньте! – крикнул Герман.

Гарольд, замахнулся кулаком на обидчика, однако и на сей раз молниеносная реакция сэли спасла её. Схватив руку человека и стиснув так, чтобы не причинить значительной боли, сэли медленно разжала свои "тиски". Герман встал между ними, стараясь утихомирить их.

– Никак не ожидал от тебя, Гарольд, – пристыдил он брата.

– Что ты снова накинулся на меня со своими упрёками? – захорохился другой. – Это твой обожаемый дружок первым оскорбил меня. Я лишь защищал свою честь!

– Что-то я не слышал ничего такого, что могло бы задеть твою честь...

– Ты... ты... – кипя от гнева, никак не мог договорить Гарольд. – Что ты выгораживаешь этого... этого... мужлана...

– Знай, что говоришь Гарольд! – строго осадил старший брат. – Нельзя оскорблять того, кого ты совсем не знаешь...

– А ты-то сам его знаешь? – выкрикнул младший. – Не ты ли вчера говорил мне о странностях этого человека? Сегодня вновь принимаешь его сторону. Ведь ты его совсем не знаешь, – он запнулся, чтобы перевести дыхание, – а может, он шпион Бельчмана? По-твоему, с чего бы ему быть таким осведомлённым в том, что этот пленник ничего не знает? – он указал на француза. – Ну, ответь! Чего же ты молчишь?

– Не выдумывай, Гарольд, – неуверенно возразил "Преемник Диониса"

"А может быть, Гарольд прав? – подумал тот. – Может, она лазутчица, подосланная моими врагами? Но нет... Мне трудно в это поверить!"

– Ведь ты, – продолжал Герман, – сам привёз его в замок из лесу?

– Да, но откуда я мог тогда знать, что этот раненый незнакомец окажется шпионом?

– Это чушь! – раздался голос Зей-Би. – Я никогда не была шпионом и никогда им не буду!

– Хм. И как ты нам это докажешь? – усмехнувшись, спросил Гарольд.

– А мне и не надо ничего доказывать. Все и так знают, что я работаю... сэли запнулась, вспомнив, что она находится в прошлом.

"Я работаю на правительство, – вот что она хотела сказать. – Но, при нынешнем времени, правильно ли будет, если я использую то слово?"

– Конечно же, нет! – услышала она мысленное обращение к ней нейрокомпа. Я тут просматривал информационный блок и могу сказать, что, в соответствии со временем, куда ты попала...

– Не тяни, – поторопила она компа.

– В общем, осенью 1622 года страной, где ты находишься, правил король Джеймс I...

– Спасибо, – поспешно отблагодарила сэли, так как люди нетерпеливо дожидались её ответа.

– Ну... – прервал Гарольд первым затянувшееся молчание. – И кем же вы работаете, что все вас так превосходно знают? – спросил он.

– Я подданный его величества короля Джеймса I и занимаю почётную должность в его гвардии...

– И какую же должность, позвольте спросить? – поинтересовался Герман.

– В каком качестве? – подхватил Мельсимор-младший.

– Я-я... – помедлила Зей-Би, – я офицер охраны...

– И что же вы охраняете? – спросил Герман. – Личные покои короля? уточнил он иронически.

– Нет, – разозлилась сэли допросу. – Покои королевы...

– Королевы?! – братья не удержались от смеха.

– Да-а... Нелёгкая у вас работа, – с сарказмом проговорил Гарольд.

– Верно! – не замедлил подтвердить другой. – Трудно углядеть за мёртвым.

– Мёртвым? – ошарашенная этим известием, еле выговорила та.

– Да. А разве вы до сих пор не знали, что королева Анна умерла? недоверчиво посмотрев на нее, сказал Герман.

– Ум-мерла?

– Уже три года прошло с тех пор.

"Проклятье! – подумала Зей-Би. – Прежде чем сказать это, мне сначала следовало бы спросить у Алекса. Однако уже поздно что-то исправлять..."

– Конечно же, я знаю об этом, – она старалась замять свою оплошность. – Я хочу сказать, что когда-то состоял в войсках. Но сейчас, после кончины королевы Анны, я остался не удел...

– Почему же это? Вы нехорошо выполняли свой долг?

– Наверное, слишком хорошо. Раз ему дали пинка под зад, – съязвил Гарольд.

– Никто не выгонял меня, – ответила Зей-Би, задетая грубой репликой. – Я сам ушёл после смерти королевы.

– Позвольте, я кое-что спрошу у вас. Сколько вам лет? – с нарастающим чувством подозрения спросил Герман.

– Двадцать, – услышала сэли мысленный импульс, посланный Алексом, так как несмотря на её пятидесятилетний возраст, она выглядела намного моложе.

– Двадцать, – дала она подсказанный ответ.

– Да-а.... Увы, не получается, – проговорил Герман.

– Что не получается?

– Вы слишком молоды, чтобы стать офицером охраны.

– Почему же это?

– Возьмём ваш возраст. Вам двадцать лет, как вы сказали, – продолжал тот. – Королева умерла три года назад. Если вычесть этот срок из вашего возраста, то получается семнадцать, а чтобы стать офицером охраны личных покоев при дворе, будь вы даже всенародным героем, требуется по меньше, мере два года подготовки. Получается, что службу вы начали в пятнадцать лет.

– Ну и что же?

– А то, – продолжал он. – В пятнадцать лет у нас не берут на службу. Лишь с семнадцати лет.

– А я соврал про свой возраст, чтобы побыстрей поступить на службу.

– Соврали? – расхохотался другой близнец. Да вам и сейчас-то не дашь семнадцати.

– Внешность обманчива, – усмехнулась она.

– Как и нутро, – не выдержав, отозвался Герман и упорно взглянул в светло-зеленые очи сэли.

В ответ на обиду, нанесённую человеком, Зей-Би резко повернулась, и направилась к двери.

– Я не обманщик! И не стану кривить душой...

Геноконцентрат скрылась за железною дверью, отделявшую камеру от коридора, неволю от свободы.

– Стойте, Эрнст! – ринулся Герман вслед за сэли.

– Не надо, брат, – вцепившись тому в рукав, остановил его Гарольд, – пусть идёт.

Однако хозяин "Голден Сиид" ничего и слушать не хотел. Резко отдёрнув руку, устремился к выходу.

"Он совсем потерял голову из-за этого проходимца. Что же связывает Германа с ним, раз он как мальчишка гоняется за ним по всему замку?" – для Гарольда это оставалось загадкой. Его мысли прервал грубый голос подручного.

– Сэр, а что мне делать с ним? – спросил тот, показывая на пленного.

– Предоставляю это тебе, Вульф. Делай с ним всё, что захочешь, – бросил Мельсимор через плечо и вышел из камеры.

Г л а в а 20.

Герман, измученный и утомленный, вошёл в свою комнату. Голова раскалывалась от боли и единственное, что ему хотелось сделать, это лечь, отвлечься от всего, забыться... Но едва он прилёг, как донёсшийся шорох заставил его вскочить с постели.

– Кто тут?

– Надеюсь, ты не ждёшь своего дружка? – с издевкой спросил голос, исходивший со стороны кресла.

Только сейчас он увидел силуэт сидящего.

– Гарольд? Что ты тут делаешь?

– А что, по-твоему, я могу здесь делать в такое время?

– У тебя проблемы, брат? – немного помолчав, спросил Герман.

– Да, и моя проблема – это твой друг.

– Какой же друг?

– Перестань прикидываться. Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Я пришёл сюда не за тем, чтобы ссориться с тобой. Я действительно взволнован, и моя тревога связана с твоим другом. Эрнст или как там его ещё, явно что-то скрывает. У него вид заговорщика и лазутчика. Словом тёмная лошадка.... Этот человек очень опасен для нас. Я это чувствую, и моё чутьё никогда ещё меня не подводило...

Герман подошёл к окну и повернулся спиной к брату, чтобы тот не заметил его расстроенных чувств.

– Надо избавиться от него! – заключил Гарольд свои излияния.

– Уже не надо, – ответил Герман.

– Как это понимать?

– Эрнст завтра сам уйдёт, – с трудом выговорил он.

– Уйдёт? – недоверчиво переспросил Гарольд.

Герман резко повернулся.

– Я-то думал, ты обрадуешься, услышав эту новость. А в твоём голосе я слышу лишь тревогу.

– Да, так оно и есть, – признался тот.

Герман искоса посмотрел на брата и его взгляд говорил: "Все тебе не слава Богу"...

– Не смотри на меня так, – Гарольд словно прочёл его мысли. – Просто на меня подействовал его внезапный уход.

– Внезапный? – горько рассмеялся хозяин "Голден Сиид". – Да ведь ты из сил выбился, стараясь выгнать его отсюда.

– Да, и всё же, не кажется ли тебе это подозрительным?...

– Нет.

– Но, брат, послушай меня, только преступник ...

– Опять ты мелешь чепуху, – отмахнулся Герман.

– Может, для тебя это чепуха, – обиженный недоверием пробормотал тот. – Но я всё равно докопаюсь до истины! – и вышел вон.

Герман с облегчением вздохнул:

– Слава Богу!

И, рухнув на кровать, сомкнул усталые веки.

Прошёл небольшой промежуток времени, когда смутная тревога прервала его тяжёлое забытье. Какое-то наитие подсказывало ему, что Гарольду сейчас плохо.

– Гарольд! – вскричал он, вскочив с постели и, сломя голову, помчался в комнату брата.

Была уже глубокая ночь, и все в замке кроме стражников спали. Пустые и холодные коридоры отзывались гулким эхом на топот. Свернув за угол Герман, запыхавшись от бега, ворвался в покои брата.

– Гарольд, – позвал он сквозь непроницаемую мглу. – Гарольд, ты спишь?

Дрожащими руками он нашарил и зажёг свечу, стоявшую на тумбе у кровати. Тусклый ореол озарил комнату. Постель Гарольда была не тронута. Его самого не было в комнате.

– Где же он? – тревога старшего брата нарастала.

Он присел на кровать и постарался собраться с мыслями. На лбу его проступила холодная испарина. И вот! В полумраке он увидел светящиеся зелёные глаза. И вскочил с кровати, ошеломлённый видением.

– Зей-Би! – только и смог выговорить он.

Герман уже не помнил, сколько времени бежал по нескончаемо длинному коридору. Ноги машинально несли его вперёд. Лента, которой были перехвачены длинные каштановые волосы, развязалась, готовая вот-вот упасть.

Мельсимор ворвался в комнату сэли и застыл на месте, как вкопанный. Зей-Би и Гарольд расположились возле ярко пылающего огнём камина. Вернее сказать, Гарольд лежал полуголым на спине, а Зей-Би без единого намёка на одежду, присев на корточки возле него, нежно проводила ладонью по его груди. Она с таким усердием выполняла этот ритуал нежности, что Герману стало просто не по себе. Вдруг Гарольд вздрогнул и открыл глаза. При виде сэли его глаза расширились, выражая испуг. Дрожа всем телом, он попытался уползти на спине от геноконцентрата как можно подальше.

– Что тут происходит? – не выдержав, спросил хозяин.

– Герман... – еле выдавил из себя младший брат и обратил свой взор в сторону старшего.

Его глаза выражали испуг, растерянность и отчаянье.

– Герман, помоги мне... – молил он, простирая руку брату.

– Что с тобой, Гарольд?

– Я не знаю... – трясясь отозвался тот.

– Надо вызвать врача! – нервно выкрикнул Герман.

– Уже не надо... – монотонно донёсся голос Зей-Би из темноты.

– По-вашему, он безнадёжен? – с ужасом воскликнул Герман.

– По-моему, он был "безнадёжным" с рождения, – с сарказмом ответила сэли.

– О чём вы говорите? – взбеленился Мельсимор-старший

Зей-Би, накинув на себя лишь тонкое одеяние, вышла из полумрака. Видя, в каком состоянии пребывает хозяин "Голден Сиид", она оставила свой иронический тон.

– С ним всё будет в порядке, – сказала она со спокойной улыбкой на лице и присела на корточки рядом с ним.

– Вы так уверены? Вы же не доктор.

– Я знаю, вам это покажется странным, даже, возможно, и сумасбродством, но поверьте, у меня не было другого выхода, как...

– О чём это вы говорите? Я никак не могу взять в толк.

– Понимаете ли, Герман, – начала она неуверенно, – у вашего брата был сердечный приступ.

– Сердечный приступ?! – вскочив на ноги, воскликнул юноша.

– Да, но вам не стоит так волноваться. Всё уже позади. Опасность миновала.

– Миновала.... Как вы можете быть так уверены?

– Да, я уверена. Ведь это так просто. Каждый гено... – сэли умолкла на мгновенье, вспомнив, что употребление слова "геноконцентрат" повлечет за собой множество вопросов со стороны человека, – каждый должен знать о тех или иных симптомах....

– Чем читать сентенции, лучше помогли бы мне уложить Гарольда на кровать...

– Не надо этого делать, – возразила Зей-Би. Её голос выражал явную неприязнь или даже враждебность, и юноша был немало удивлён реакции незнакомки. – То есть, я хотела сказать, раз уж он может ходить, то лучше будет, если вы проводите Гарольда в его же комнату.

– Но ему нельзя двигаться в таком состоянии! – запротестовал Герман.

– Пройдите, пожалуйста, – отстранив человека, проговорила Зей-Би.

Положив ладонь на лоб больного, она на миг закрыла глаза. Гарольд, почувствовав холодок от её руки, вздрогнул и медленно открыл глаза. Сэли отошла от него и попросила Германа последовать её примеру, что тот и сделал. Каково же было удивление Мельсимора-старшего, когда его брат, с лёгкостью встав на ноги, зашагал в сторону двери. Герман хотел последовать за ним, но Зей-Би остановила его.

– Да не волнуйтесь вы так. Он прекрасно найдет дорогу и без вас.

Но Герман, ничего не ответив, метнул на неё холодный взгляд и устремился вдогонку за братом. После его ухода геноконцентрат ощутила неописуемое чувство душевной тоски, которое поглотило всё её существо. Она постаралась совладать с этим новым для неё чувством и вскоре усилием воли подавила его.

– Алекс, – позвала она вслух своего нейрокомпа, – облачи меня в водонепроницаемый комбинезон, – приказала она. – Я хочу убраться отсюда и как можно скорее.

Г л а в а 21.

В это хмурое утро холодный шквальный ветер врывался в окна, гудел в дымоходах, вздувал шторы, как паруса, колотился в дверь и от его порывов гремели железные засовы. Небо обложили пасмурные тучи. Нарастающий шквал предвещал приближение урагана.

Дворецкий в чёрной ливрее, постучавшись, вошёл в бирюзовую гостевую комнату. Заметив, что окно в комнате открыто, подбежал к нему и с трудом закрыл створки. Обратив свой взор на кавардак, царивший в комнате, он охнул и кинулся с усердием наводить порядок, и только после того, как нашёл на полу растрепанный парик, вспомнил об истинной причине своего прихода.

– Сэр Корбрайт, – прорезал его хриплый голос тишину. – Сэр Корбрайт, вы здесь? – пройдя в смежную комнату, повторил он. Но ни в одной из комнат гостя не было. Слуга, встревожившись, стрелой вылетел из комнаты и вскоре вошёл в покои Мельсимора-младшего.

– Чего тебе Франк? – сонно спросил хозяин, развалившийся в кресле.

– Сэр, – начал слуга с боязнью, – я только что был в бирюзовой комнате и не обнаружил там вашего гостя.

– Его там не было? – с полным безразличием спросил Герман.

– Да, сэр, и в комнате всё было перевёрнуто верх дном...

Хозяин насупился.

– Но ничего серьёзного не произошло, – продолжал Франк, – это из-за окна, оставленного открытым в такую непогоду...

– Какая же сейчас погода? – почесав себе затылок, спросил хозяин "Голден Сиид".

– А вы ещё не видели, сэр? С ночи ветер усилился и, кажется, не миновать нам ещё одного урагана.

– Что?! – воскликнул Герман и, тут же вскочив на ноги, подбежал к окну. Как это ещё один ураган?!

Ветер разбушевался не на шутку.

"Виноградники! – первое, о чём подумал Герман. – Господи, не дай им погибнуть! Столько труда, столько нервов.... Неужто всё пойдёт насмарку?"

– Сэр Герман, – подозвал его Франк, – кажется, сэр Гарольд приходит в себя.

Мельсимор подбежал к кровати брата. Больной медленно открыл глаза.

– Гарольд! – радостно воскликнул старший брат. – Слава Богу, ты пришёл в себя! Мы-то думали, что ты уже не жилец...

– А с чего бы это я собрался помирать? Неужто вы только этого и ждёте? ехидно бросил тот в ответ.

Видя, что предстоящий разговор с братом будет не из приятных, Герман кивком показал слуге на дверь. Тот удалился.

– Ну, я вижу, ты не очень-то рад своему выздоровлению? – также перешёл Герман на сухой тон.

– Да уж, – тяжело вставая с кровати, вздохнул близнец, – меня, наверное, уже ничто не обрадует на этом свете, – жалобно прохныкал он.

Герман промолчал.

– Сначала ты со своими нравоучениями, а потом этот твой друг...

– Гарольд, что касается моего друга, я хочу спросить тебя... Что ты делал вчера в столь поздний час в его покоях?

– В его покоях? Это наши покои, нашего замка, и я также как и ты имею полное право войти туда, когда мне угодно...

– Так-то оно так... но всё ж мы поселили его в эту комнату, и в данный момент это его покои...

– Мы?! Это ты поселил его туда. Что до меня, то я бы предоставил ему покои лишь в свинарнике, или конюшне. Тогда я бы посмотрел, как он приводил бы к себе в покои девчонок...

– Девчонок? – удивился Герман примечанию брата.

– Да. А разве ты не увидел там вчера эту необъезженную кобылку?

– Хм... нет...

– Ну да... – лукаво посмотрев на брата, молвил Гарольд. – Ты после Мелисы вообще стал незрячим. Кстати! Где эта молодая особа?

– Какая особа? – в недоумении спросил Герман.

– Да тот пирожок с начинкой, которую я вчера хотел попробовать...

– А разве ты...

– Нет, ещё не успел, – с досадой признался тот. – Только я снял с себя колет и едва прикоснулся к ней, как вдруг дикая боль в груди скрутила меня. Потом вот очнулся в своей постели. Остальную часть ночи что-то не припомню.

"Странно, – подумал Герман, – он ничего не помнит, что произошло с ним вчера".

– Скажи, если я поговорю с сэром Корбрайтом, он одолжит мне ненадолго свою пассию?

– Боюсь, что это невозможно, – заявил Мельсимор-старший.

– Почему же? – с досадой спросил другой.

– Сэр Эрнст ушёл сегодня утром, как и обещал.

– Ушёл? А его подружка?

– Эх, Гарольд, Гарольд, – устало протянул Герман. – Неужели ты до сих пор не понял, что сэр Эрнст и та девушка, которую ты видел в его покоях вчера ночью – это одно и то же лицо – Зей-Би.

Гарольд выпучил глаза. Почувствовав слабость в ногах, он сел на край кровати. Казалось, он потерял дар речи. Герман решил оставить его в покое и ушёл к себе.

Он вспоминал всё, о чём говорил с братом.

"Так значит, – размышлял "Преемник Диониса", – между ним и Зей-Би ничего не было. А я?... Я вёл себя как последний дурак! Она ушла, не смея проститься со мной.... А как же иначе? Ведь я с таким отвращением посмотрел на неё... Она, всё поняла... Конечно же, поняла. Она и без слов всё может понять.... Такая редкость – встретить того, кто может понять тебя без слов... Безусловно, в ней было немало загадочного... непостижимого.... Зей-Би ушла, и, возможно, я больше никогда её не увижу".

От этой мысли ему стало очень тоскливо, и он стал чувствовать ничем не восполняемое одиночество. Зей-Би за немногие дни успела внести в его однообразную будничную жизнь необычные волнующие краски. Хоть они и мало общались, само её присутствие придавало ему какую-то воодушевляющую энергию и стимул.

– О! Как поздно я всё это осознал, – произнёс он вслух, оставшись наедине с самим собой.

Ветер усиливался с каждым часом, обретая разрушительную силу.

– Алекс, Алекс, – кричала Зей-Би, зовя нейрокомпа.

– Да, Зей-Би.

– Что происходит? Я ещё никогда не видела столь сильного воздушного пото... – она не успела договорить, так как сильный порыв ветра сбил её с ног и протащил несколько метров. Она, пошатываясь, неуверенно встала на ноги.

– Алекс, – позвала она хрипло сквозь свист ветра. – Утяжели мою обувь...

– Хорошо, Зей-Би.

Спустя мгновение сэли почувствовала, что её обувь стала тяжелее и теперь она могла более твёрдо стоять на влажной лесной почве.

– Зей-Би, – раздался сквозь вой ветра монотонный голос нейрокомпьютера. Тебе нужно временное убежище, пока ураган не стихнет.

– Убежище? Но откуда ему здесь взяться? Я не вернусь обратно в дом к этим людям... к этим варварам... – Зей-Би запнулась, вспомнив о включённой системе записи, вживлённой в её голову. Ведь микрочип записывал всё, что она говорила и делала. Возможно, её невольные проступки по отношению к людям старейшины вионийского совета могли бы простить, однако порочащие людей слова – никогда.