Текст книги "Сын скотьего Бога(CИ)"

Автор книги: Елена Жаринова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Ну наконец-то, Волх Словенич! – обрадовался Клянча. – А мы уж подумали, что ты сбежал.

– Не мы, а ты, – возразил Мичура. – Больше никому такая чушь в голову не пришла. Что стряслось, Волх Словенич? На тебе лица нет. Мы искали тебя полночи.

– Хорошо, давайте отложим подробности на потом, – сдвинул брови Бельд. – Народ беспокоится. И Хавра я нигде не вижу. Тянуть нельзя.

Волх молча кивнул и легко побежал вниз по лестнице. Догнав его, Бельд быстро спросил:

– Ты не видел Сайми?

– Кажется, видел.

– Кажется?!

Но Волх уже вышел на крыльцо. Город встретил его дружным ревом. Волх не задумывался, что сказать, слова должны были прийти сами – как вчера. Прислушиваясь к себе, Волх сжал руками ворот рубахи. Что-то острое впилось в ладонь. Волх опустил глаза…

На месте третьего конца оберега был свежий скол.

Это случилось не накануне и не сейчас. Ночью. Этой ночью? Важное событие? Волх едва не расхохотался.

Бельд нахмурился. Волх мешкал, и это было некстати.

– Молчи тогда, я сам, – буркнул он и прокричал в толпу:

– Словене! Хотите ли вы князем Волховца?

– Нет! Нет! – отозвалось людское море.

– Хотите ли вы князем Волха?

На мгновение над площадью повисла тишина – это толпа набирала воздух в легкие, ставшие едиными. Это мгновение показалось Волху вечностью – но вечностью в предвкушении триумфа. Сейчас они разразятся оглушительным «Да! Да!» И дружина Словена поклянется служить новому князю. И ненавистные русы уйдут. И…

– Ой, мамочки… – нарушил тишину чей-то сдавленный возглас.

Вчерашний рябой мальчишка, стоя у самого крыльца, тыкал пальцем куда-то за спину Волху. Тот обернулся и, уже не слыша горестного выдоха толпы, увидел Хавра. Рус со скорбным лицом нес на руках Волховца. Руки мальчика беспомощно мотались туда-сюда, задевая за перила.

Хавр положил Волховца к ногам Волха. Шея у мальчика была свернута так, что, лежа на спине, он лицом уткнулся в доски. И все же Волху понадобилось время, чтобы понять: его младший брат мертв.

Вслед за Хавром на крыльцо выбежала Шелонь.

– Куда? Куда? – смешно закудахтала она. Потом застыла, медленно поднося руки к вискам. Она тоже только сейчас поняла…

– Вот, княгиня, – мрачно сказал Хавр. – Твой сын мертв. А вы, словене, видите, что сотворили с вашим законным князем? – и, не понижая голоса, он печально продолжал: – Зачем, Волх Словенич? Чего ты испугался? Уж все было решено…

– Что – зачем? – тупо спросил Волх. Тишина на площади стала гробовой. Слышно было, как кричат на реке утки.

– Зачем ты убил своего брата Волховца? – громогласно воскликнул Хавр.

Волх почувствовал, как рушится в пятки сердце. Вот дурак… Беспечный, самонадеянный дурак… Одним движением Хавр накрыл его, как зверя – ловчей сетью.

Самое ужасное, что все молчали. Мать, друзья – все застыли в ужасе, но не спешили опровергать страшный навет. Значит, они тоже думают, что он мог…

Да пошли они к лешему, если так думают! Волх с вызовом посмотрел прямо в глаза – сначала скорбно застывшей Шелони, потом всей площади.

– Я не убивал Волховца! – крикнул он.

– Чем докажешь? – донеслось из толпы.

– Правильно, – подтвердил Хавр. – Тут одних слов мало. Да и о чем говорить? Кому, кроме тебя, нужна эта смерть? Бедный мальчик, – страдальчески покачал головой рус.

Гул на площади сменился молчанием. Ледяная логика Хавра была непробиваемой. В самом деле – кому, кроме Волха? Но именно эта очевидность таила в себе разгадку… Да Хавр сам и убил! – озарило Волха. Ну, или приказал кому-то из своих подручных.

Площадь молчала все более грозно. Волху стало жутко. Хавр сделал беспроигрышный ход. Братоубийцу не простят, ему никто не поверит, его никто не станет судить! Толпа, которая вчера ела у него с ладони, разорвет его в клочья, затопчет, забьет камнями насмерть.

– Хорошо, давайте разберемся, – выступил вперед Бельд. Его рука успокаивающе легла Волху на плечо. Но только Волх почувствовал, что она дрожит. – Скажи нам, Волх, где ты был этой ночью.

– Где был, там меня нет, – угрюмо ответил Волх. Страх боролся в нем с гонором. Почти с ненавистью он вглядывался в разинутые от любопытства рты. Вчерашний прилив любви к людям пропал без следа. Это сброд, а он – он! – должен перед ними оправдываться. И все же он должен что-то сказать…

– Я был пьян, – нехотя признался он. – Я где-то ходил… по городу…

Хавр расхохотался. Потом, спохватившись, снова сделал скорбное лицо.

– Детский лепет! Где-то ходил, а потом заглянул к брату…

– Волх, вспомни, где ты ходил, – устало попросил Бельд.

– Я не помню! – заорал Волх.

– Совсем ничего не помнишь? – укоризненно спросил звонкий женский голос.

На крыльце появилась Сайми. Она чуть не споткнулась о тело Волховца и с трудом удержала равновесие.

– Как мы встретились у дверей трапезной, не помнишь? И как пошли потом… вместе… к тебе… И что делали там до рассвета, тоже не помнишь?

Толпа ахнула – и тут же загудела, заулюлюкала, заржала. Сотни взглядов со скабрезным интересом остановились на Сайми. Бельд побледнел и закрыл глаза. Сайми, напротив, покраснела до слез, но стойко держала удар.

У Волха голова шла кругом. Сайми врала… или не врала… или врала наполовину… Но она опять спасала ему жизнь, и может быть, не случайно сломался оберег…

– Что орете? – подбоченилась Сайми. – Как будто никто не знал, что я его любовница, что я в мужском платье ушла за ним из Словенска. И эту ночь мы провели вместе, вот так! Клянусь богами, – дерзко добавила она и вздернула подбородок еще выше.

Сейчас Волх боялся только одного: что толпа под горячую руку разорвет и Сайми. Но поглумившись вволю, народ начал рассуждать.

– Девка правду говорит, не стала бы она на себя наговаривать.

– И княжич смутился. Он молчал, чтобы ее не позорить. А видишь, как все открылось-то!

– Но если Волх с девкой ночь провел, то кто же молодого князя убил?

– Кто? Кто?!

Окаменевшее лицо Шелони обмякло. Она наконец опустилась на колени перед телом младшего сына и подняла на Волха измученный взгляд.

– Кто же это сделал, сынок?

И тогда Волх очень громко и отчетливо крикнул:

– Это сделал Хавр!

Снова вздох изумления, ропот, протестующие крики…

– Я?! – негодующе взревел рус. Он выпрямился во весь рост, черный мех плаща топорщился за плечами, словно шерсть на бычьей холке. – Я?! Сына моего друга и господина? Да как у тебя язык повернулся! И потом, словене, – Хавр выразительно развел руками, – посудите сами, зачем мне убивать Волховца?

– И в самом деле, – Клянча озадаченно почесал кудри. – Зачем? Волх Словенич, я не сомневаюсь, что это не ты. Но Хавр? Да он пылинки должен был сдувать с твоего брата! Не понимаю…

– А я понимаю! – Бельд улыбнулся своему озарению. – Хавр его подставил. Отличный способ уничтожить Волха чужими руками.

– Именно, – Волх благодарно хлопнул Бельда по плечу. – Я утверждаю, – снова крикнул он на всю площадь, – что Хавр это сделал либо сам, либо велел кому-то из своих людей. И я берусь это доказать.

– Как?!

– Да, очень интересно, как? – оскалился Хавр. Он презрительно щурил глаза, но Волх чувствовал его с трудом сдерживаемый гнев.

– Как полагается между воинами, – холодно ответил он. – В поединке. Мы будем биться с тобой на мечах, пока один из нас не падет от руки другого. И если боги будут на моей стороне, пусть город признает меня своим князем, а русская дружина уйдет из Словенска. А если нет… Что ж, тогда мне будет уже все равно.

– На мечах, говоришь? – усмехнулся Хавр. – Хорошее дело. Только у тебя откуда взяться мечу? Ты клялся не носить в Словенске оружия.

– Я клялся не тебе, а брату, – надменно возразил Волх. – Но он мертв – а вместе с ним умерла и клятва. Дайте кто-нибудь меч! – потребовал он.

Ответом была тишина и смущенный ропот. Кроме русов, мечи были только у старой дружины. Отдать меч Волху значило открыто его поддержать – против Хавра. Время шло. Хавр хранил ядовитую ухмылку. Волх держал лицо – но чувствовал, что все пропало. Толпа начинала терять терпение…

– Держи, Волх Словенич! – к крыльцу, прихрамывая, протолкался Мичура. Он протянул Волху меч. – Не княжеский, конечно, но чем богаты… Помогай тебе боги, сынок!

Волх принял меч и, едва сдерживая торжество, направил острие в сторону Хавра. Тот пожал плечами и слегка приподнял в ножнах свое оружие.

Толпа прервала молчание, оживленно и облегченно загудев.

Идея поединка пришлась по вкусу всем. Дружинникам-«старикам» понравилось обращение к традиции. За годы существования Словенска никто еще не доказывал свою правоту этим древним способом. Они оживленно обсуждали, где соперники будут драться. Русы тоже были довольны. Они не сомневались в силе своего старшего воеводы, а поединок считали легким путем к власти над Словенском. Ибо, убив претендента на княжеский престол, кто как не Хавр сам становился князем? Молодая дружина, напротив, после событий в Новгороде свято уверовала в непобедимость Волха.

Попробовали вмешаться старейшины – дескать, нужны ритуалы, очистительный пост и молитвы, иначе это не суд богов, а просто драка. Но их никто не слушал. Биться решено было немедленно. Вслед за Волхом и Хавром весь город устремился на Перынь – туда, где боги могли непосредственно принять участие в поединке.

Сосредоточенный, молчаливый, Волх шагал впереди. Он не слышал хвастливых подначек русов, слов друзей, бессвязных причитаний Шелони. В бесприютности холодного дня он пытался нащупать присутствие богов. А вдруг они заняты сейчас чем-то другим? А вдруг он все же ошибается, и Хавр тут не причем? Тогда – только меч против меча, сила против силы, один на один, и ничье плечо не окажется рядом. Даже царю Леониду было легче в Фермопилах – рядом с ним стояли верные триста…

Непогода крепчала, и вчерашнее лето уже всем казалось сном. Излучина реки покрылась рябью, словно серебристой чешуей. На волосах и одежде оседала холодная морось. Сайми убирала с лица непослушные влажные пряди, но они липли снова и снова – точь-в-точь как страшная мысль: она опять накликала беду. И теперь он может умереть прямо сейчас, на ее глазах. Такова будет плата за волшебную майскую ночь, которую они провели вместе.

Поляна перед капищем Перуна была изрыта корнями сосен. Волх походя отметил это: вот глупо будет просто-напросто споткнуться. Зрители образовали круг, в центре которого остались только двое соперников.

Хавр сбросил бычью шкуру на руки одному из своих дружинников, затем ленивыми движениями расстегнул кольчугу. Он только что не зевал, всем своим видом показывая презрение к противнику. Волх тоже остался в одной рубахе. На фоне могучего, высокого руса он казался совсем мальчишкой, которому даже меч великоват.

Играя мечом, Хавр то кошачьей поступью двигался по кругу, то останавливался, широко расставив ноги и насмешливо скалясь. Эта улыбка раздражала Волха. Какая-то мысль – или воспоминание? – вертелась совсем близко, мешая сосредоточиться на движениях противника. Поэтому Волх едва не пропустил первый, молниеносный выпад. Меч Хавра со страшной силой ударился о его клинок. Волх чудом устоял на ногах под этим напором. Хавр снова оскалился.

– Ну, змееныш? Где же твой скотий бог? Или он так же жалок, как и ты? Не рискнет тебе помогать, побоится возмездия Перуна?

– Я сам… справлюсь, – прорычал Волх, отбивая новый удар.

– Проклятый рус, – прошептал Клянча стоящему впереди Бельду. – Он ведь старый, а верткий, как молодой. Даже глазом не уследишь.

Бельд ничего не ответил. Он покосился на Сайми – у той в лице не было ни кровинки, а плечи опустились, как у старухи. Обнять бы эти плечи, да развернуть дурочку к себе на грудь, пусть плачет… Но это вчера она была общая подруга. А сегодня – чужая женщина. И это навсегда определило границы. Чужого Бельд отроду не брал.

Хавр теснил Волха к краю круга. Он еще успевал театрально потрясать мечом в сторону зрителей, так что первый ряд с испуганным возгласом шарахался назад, наступая на ноги позади стоящим. Волх, тоже рассчитывавший на свою молодую ловкость, был обескуражен почти неуловимыми прыжками и выпадами руса.

– Справишься? Со мной?! Не смеши, мальчишка! И не проси у меня пощады. Тебе не стоило становиться у меня на пути.

Дождь лил все сильнее и сильнее, превращая траву под ногами бойцов в жидкую кашу. В переменчивых струях лица деревянных богов казались живыми, даже взволнованными.

– Не надейся, я не убью тебя сразу, – пообещал Хавр. – Когда ты не сможешь встать, я отволоку тебя на жертвенник и по капле выпою Перуну твою змеиную кровь. Он давно ее ждет!

Волх молчал. Он не хотел тратить силы на препирательства. Бой оказался гораздо труднее, чем он легкомысленно себе представлял. Честно говоря, он ни разу еще не сталкивался с таким сильным противником. В мощи ударов, которые обрушивал на него рус, было что-то противоестественное. Иногда боковым зрением он видел серые лица друзей. Одобрительные возгласы давно стихли, и в этом была какая-то особенная безнадежность. Волх вдруг отчетливо понял, что ему не победить, а значит, не выжить. Утратив веру в себя, он заранее проиграл. Как глупо… Неужели боги вернули его в Словенск для того, чтобы он погиб на потеху кровавому Перуну?

Еще один страшный удар. Волх пошатнулся. Меч едва не вылетел из его руки. Оружие удалось удержать, но в плече что-то хрустнуло, и рука вдруг ослабла, повисла беспомощной плетью. Меч стал неподъемно тяжелым – как для старика или ребенка. Волх мог биться левой рукой, но хуже, и надо было время, чтобы приспособиться к праворукому противнику. А Хавр не собирался ждать.

Рус кружил все ближе и ближе, как будто змея сжимала кольца, как будто зверь готовился к последнему прыжку. Дождь странно искажал его лицо, скрадывал движения темным мороком. Р-раз! Серебристое острие летело Волху прямо в грудь, он отпрыгнул в сторону, ноги заскользили на мокрой траве… Смешно взмахнув руками, пытаясь удержать равновесие, Волх рухнул навзничь.

– Во имя Перуна!

Хавр шел прямо на него. Тело отчаянно трусило смерти. Бежать, уползти, забиться в нору, оттянуть неизбежное хоть на миг… Но сил хватило только на то, чтобы притянуть к себе меч и не сводить глаз с ухмыляющегося лица врага. С видимым удовольствием Хавр наступил ему на поврежденную руку. От боли и ярости Волх замычал.

– Это нечестно! Дай ему встать! – крикнули из толпы.

– Что это изменит? – пожал плечами Хавр. Но ногу убрал и сказал, сплюнув:

– Вставай, если сможешь. Если хочешь помучаться еще.

Действительно, кому нужна эта агония? Но Волх догадывался, какое представление Хавр рассчитывал устроить из его смерти. Надо во что бы то ни стало умереть в бою. Перекатившись на четвереньки, Волх встал. Громко захохотали русы – наверно, потому что он был мокрый и грязный.

– Ну, давай, зови своего ползучего папашу! – глумился Хавр. – Зови на помощь всех лесных тварей – хорьков, муравьев и землероек!

Рука очень болела. Но Волх перехватил поудобнее меч и следил исподлобья за Хавром. Тот уже был совершенно уверен в победе, он приближался к противнику, беспечно открытый для удара. Ой, не напрасно ли?

Не спешить, – велел себе Волх. Пусть подойдет еще ближе. Сердце Волха отчаянно стучало. Он стоял неподвижно, согбенно, слегка покачиваясь. Пусть Хавр решит, что он едва держится на ногах, – тем более что это так и есть. Еще, еще ближе… Сейчас!

Хавр бешено зарычал, хватаясь за раненое плечо. Промазал, разочарованно простонал Волх. Но зато теперь они с противником были на равных – оба вынуждены драться левой рукой.

– Я же говорил – сам справлюсь, – в первый раз позволил себе усмехнуться Волх.

– Размечтался! – новый натиск руса был ужасен. Клинок просвистел в пол-ладони от Волховой головы. – Настоящий бой только начался, червячонок.

Червячонок? Где-то он уже слышал это дурацкое прозвище. Где-то… И вражий взгляд при этом так же сверлил его насквозь. Так же? Нет, тот же! Тот же взгляд! Это Хавр вышел на него огромным медведем в последней стычке за Новгород. Это он привел оборотней, своих страшных Безымянных…

Хавр понял, что Волх догадался. Черный морок окутал его с головы до ног. Рус не превратился в быка, но словно сделался выше ростом и шире в плечах. Окровавленная рубаха придавала ему совсем жуткий вид.

– Во имя Перуна, которому служу! – проревел он, и голос его разнесся над Перынью небывало мощным эхом. Как будто само небо отразило этот рев, как будто могучее небесное божество отозвалось на призыв.

– Во имя Велеса, – прошептал Волх и вытер лицо рукавом, но только размазал новую грязь. Он уже понял, что свой маленький шанс на победу он бездарно потерял. Но звать отца на помощь не стал. Все равно боги сами решают, чью сторону занять, – затем и нужны поединки. И если он ошибся, обвиняя Хавра в убийстве брата, то тут зови не зови…

Дождь беспощадно сек истекавшую водой землю. Где-то в небесах начиналось ворчание, слабый сполох сверкнул над лесом – как будто боги тоже ввязались в схватку. Шла первая гроза.

Меч в руках руса отплясывал грозные коленца, стремительное острие рисовало сверкающие линии. Они сбивали с толку, отводили взгляд. Голос Хавра звучал словно отовсюду:

– Жалкий дурак, ты думал, что можешь бросить вызов Перуну? Твой скотий бог не даром трусит встречи с великим громовержцем! Один взмах небесного копья – и он будет корчиться в предсмертных муках, совсем как ты! А твои соплеменники, принося Перуну обильные жертвы, забудут вас обоих.

– Не надейся! Никто не станет молиться твоему людоеду! – тяжело дыша, выкрикнул Волх. О, как ему сейчас не хватало бесшабашной веры в свои силы и в поддержку отца! Но в этом бою – как и много раз в жизни – он снова был одинок.

– Будут, еще как будут, – усмехнулся Хавр. – Они поклонятся сильнейшему – так всегда поступает быдло. Перун – бог воинов и князей, а Велес – бог смердов и холопов, бог жалких дикарей, не державших в руках меча.

– Хромает, как старая цапля! Добей его, Хавр! – гоготнул кто-то из русской дружины. А следом и все русы захохотали.

Этот смех как хлыстом огрел Волха. Он представил себя со стороны: вот он стоит в грязи и в крови, припав на колено раненой ноги, опираясь немощной рукой меч, – и это на глазах у всего города. Друзьям, должно быть, стыдно за него, а враги радостно ржут. Он собрался умереть героем, а вместо этого его осмеяли, как дурака. Будь он зверем, у него шерсть на холке встала бы дыбом от ярости и обиды.

– Бедолага, – удовлетворенно осклабился Хавр. – Видишь? Ты просто смешон. Какая жалкая смерть! Даже рука не поднимается тебя прикончить.

Он повернулся к Волху спиной и торжествующе потряс мечом. Русы отозвались одобрительным рыком.

– Эй, словене! – продолжал красоваться Хавр. – Как поступить мне с ублюдком вашей княгини? Зарезать его на жертвенном камне? Или сделать своим холопом? Хороший ошейник пойдет ему на пользу. Пусть…

Вдруг рус захрипел, зашатался и тяжело рухнул на колени. И словене и русы охнули от неожиданности. Из груди Хавра торчало острие меча. Дождь смывал густую кровь, стекавшую по краю.

Волх стоял позади. Его трясло от бешенства, он, кажется, не понимал, что сделал. Он даже не смог удержать меча, рукоятка которого качалась в спине умиравшего Хавра. Из толпы послышались первые крики:

– Нечестно! Не по правилам!

– Он должен был его окрикнуть! Нельзя со спины!

– Убийца!

– Какие, у лешему, правила! – заглушил крики басовитый голос Клянчи. – А мальчишку ночью удушить – это по правилам?

– А ты попробуй докажи!

– Хорошо, каких еще доказательств вам нужно?! – хрипло воскликнул Бельд. – Если бы боги не были на стороне князя Волха, он ни за что бы не победил!

– Это не победа! – твердили в ответ. – Это не честный бой!

Волх тяжело дышал и смотрел исподлобья на взволнованную толпу. Хавр на коленях стоял у его ног, понурив косматую голову. Он был уже мертв, но меч не давал ему упасть. Волх резко вырвал меч из спины убитого, и тело мешком рухнуло в траву. А Волх едва не закричал от боли в поврежденном плече. В глазах у него мутилось, и лица друзей и врагов неразличимо сливались.

– Ну?! Кто еще хочет от меня доказательств? – прорычал он и, как слепой, побрел по кругу с угрожающе выставленным мечом.

Русы загудели, хватаясь за оружие, но принимать вызов никто не спешил. Бельд выбежал в круг, став рядом с Волхом. Дождь неистово лупил по головам и по лицам.

– Все, что вершится в круге, происходит по воле богов, разве нет? – настаивал он.

– Тебя, холоп чужеродный, не спросили! – крикнул кто-то.

– Хорошо, спросите своих людей, свободных и почтенных, – холодно ответил Бельд. – Тихо, тихо, – прошептал он Волху, который рванулся было ответить на оскорбление. – Вон, дружинников своих спросите. Разве я не прав? Мичура? Малюта? Волобуй?

Он обращался к уважаемым людям, и те озадаченно теребили бороды. С одной стороны, в таком ударе со спины не было воинской доблести. С другой стороны, сакс совершенно прав. Это боги допустили, чтобы Хавр вел себя, как опьяневший от легкой победы подросток. И боги дали Волху силы и дерзость этим воспользоваться. Но самое главное – страшный Хавр мертв. Гипнотическая сила его взгляда рассеялась. Многие впервые за долгое время почувствовали, что освободились от гнетущего страха.

Бельд первым почувствовал, что настроение толпы снова изменилось. Замешательство – значит равновесие. Надо воспользоваться, надо подтолкнуть…

Он вернулся на свое место и уже оттуда крикнул:

– Волха! Волха хотим в князья! А вы что тупите? – толкнул он Клянчу в бок.

– Волха! – спохватившись, заорал тот.

Эти крики раскачали толпу, как маятник. Сначала сторонникам Волха вторило несколько голосов, потом они слились в общий гул и рев:

– Волха хотим! Волха!

Бельд, торопливо схватив друга за руку, потащил его к идолу Велеса. Волх едва поспевал за ним, хромая.

– Давай, поговори с ними! – шептал по дороге сакс. – Еще немного, и все решится. Тебя либо признают князем, либо порвут на части. Жаль, что ты Хавра так, сзади…

– Ах, тебе жаль?! – вскинулся Волх. – Может, ты жалеешь, что это не он меня убил?

– Если бы он тебя убил, я сам дрался бы с ним до смерти, – холодно ответил Бельд. – А после меня – Клянча и все наши. Но мне жаль, что тебе теперь до конца твоих дней придется доказывать, что ты по праву стал князем…

Волх хмуро покосился на сакса. На языке вертелись обидные слова, но сейчас было некогда препираться. За спиной у него уже вырос деревянный Велес.

Отец! Хотя бы сейчас! – наконец взмолился Волх. – Я твой сын, и мой позор – это твой позор. Не допустишь же ты, чтобы меня побили камнями, как собаку? Пусть они признают меня!

Мичура неуклюже опустился на одно колено:

– Присягаю на верность князю Волху. Волх Словенич, клянусь служить тебе верно, как служил твоему отцу!

Волх ничего не успел сказать, но Бельд уже наступил ему на ногу, шепнув:

– Только не возражай!

Но Волх и сам догадался проглотить едва не сорвавшееся с языка: «он мне не отец».

Вслед за Мичурой Волху присягнула вся дружина Словена. Последнее слово осталось городским людом, и оно тут же было сказано:

– Волх – князь! Правь нами, Волх Словенич!

Как ни странно, никакого триумфа Волх не испытывал. Пронзительный восторг, с которым совсем недавно он выходил на крыльцо княжеского терема, исчез. Боль, усталость, скучные расчетливые мысли – как похмелье после праздника. Тогда какая-то волна мгновенно вознесла его над обыденностью, наделяя божественными полномочиями. Сейчас он сам себе казался узурпатором, хитростью занявшим чужое место.

– Надо решать, прямо сейчас, – шептал в ухо Бельд.

– Что? – встрепенулся Волх.

– С русами надо решать, князь. Отошли их прочь, как собирался. Прямо сейчас, пока они не опомнились от смерти Хавра. Связаться с этими кровожадными хищниками было большой ошибкой со стороны твоего… Словена, – заявил Бельд.

– Не умничай, – раздраженно ответил Волх. Честь Словена он стал бы отстаивать в последнюю очередь. Но Бельд, как всегда, много на себя берет. Он хулит поступки словенского князя, как будто имеет на это право. И пусть его советы, умные и рассудительные, – это советы верного друга. Если он сейчас последует совету Бельда, то никогда не научится княжить самостоятельно.

– Русы, – обратился он к угрюмым наемникам. – Помните прошлое лето? Мы с вами были врагами и проливали кровь. Потом мы заключили перемирие, а сами только и думали о мести. Но души погибших в том бою давно обрели свою судьбу. А нам осталась память о том, что произошло, – волей-неволей поделенная пополам. Во имя этой памяти я предлагаю вам выбор. Или идите с миром, ищите себе другого хозяина. Или признайте меня князем и оставайтесь на тех же условиях, на которых вы служили Словену. Решайте быстро, прямо сейчас.

Бельд заорал шепотом:

– Ты что?! Даже не думай! Эти наемники ночью зарежут тебя в твоем же тереме!

– Я не Волховец, чтобы меня можно было застать врасплох и зарезать, – с горечью ответил Волх. – Не суетись, Бельд, – добавил он каким-то новым тоном. – Я все решил.

И Бельд сразу обмяк, хотя долго еще сокрушенно качал головой.

– Ну, что вы надумали? – спросил Волх у русов. – Кто будет говорить за всех?

– Я Дёрруд, старший после Хавра.

Вперед вышел седобородый наемник. Он посмотрел на Волха в упор, и его прямо-таки перекосило. Со зловещим пафосом он добавил:

– Под Новгородом я потерял двух братьев. Я никогда не стану служить у их убийцы. Сегодня боги отвернулись от Хавра – что ж, значит, на то есть причины. Но боги отвернулись и от Словенска. Потому что русы сегодня уйдут навсегда и предоставят его судьбе.

– Кто уйдет, а кто и останется! – вмешался Мар. Он стоял, окруженный взволнованными молодыми русами, и вдруг заговорщически подмигнул Волху: – Хочу взять с тебя пример, князь. Не слушать больше стариков. Они любят дрязги и тошнотворные древние обряды. А мы любим деньги и хорошую службу. Я и мои люди остаемся, если ты будешь платить нам столько же, сколько твой отец платил всей русской дружине!

Бельд закатил глаза, но промолчал. Волх кивнул:

– По рукам.

– Ого! Вот это здорово! Слава! Слава новому князю Словенска! – закричали молодые русы. К ним присоединились горожане.

– Слава! Слава! – рокотал Клянча.

– Слава! Слава! – ударяло в уши Волху. Он стоял под этими криками, как дерево на ветру. Город отдавался ему в хмельном энтузиазме:

– Правь нами! Правь Словенском!

Волх ни на грош не разделял этот энтузиазм. Он не хотел править этим городом. Он никогда не хотел княжить в городе Словена. Крикнуть бы, как его бедный братишка: пожалуйста, пусть кто-нибудь другой будет князем! Я больше не хочу!

Но тут в голову Волху пришла мысль получше. Шальная, хулиганская мысль… Он улыбнулся, как в детстве, придумав какое-нибудь злое озорство, которое спасало его от скуки. А что? Князь он или нет? Как скажет, так и будет.

– Нет больше Словенска! – громко объявил он. – Отныне и во веки веков этот город – будет зваться – Новгород!

Толпа захлебнулась на полуслове, а Клянча радостно пробасил:

– Ну ты даешь, Волх Словенич! Так мы, значит, снова новгородцы? Это ты здорово придумал!

Молодые дружинники, друзья и побратимы Волха, ликовали. Словенск встретил их как незваных гостей, но теперь они снова стали хозяевами, вернувшись в Новгород, свой город.

Волх наконец ощутил умиротворение и благодарность. Впервые после возвращения из леса он снова совершил чудо: теперь душа его погибшего города как бы переселится в Словенск, вместо того чтобы гнить на дне озера вместе с остовами домов. Волх получил подарок.

Но долг платежом красен. И если судьба к тебе добра, стоит внимательно отнестись к ее знакам. Волх задумчиво погладил деревянный оберег. У бывшего коловрата остался только один конец, за который он был подвешен на тесемке.

– И еще, – сказал он хмуро. – Моей женой и новгородской княгиней станет Сайми.

– О! Это дело! – загоготал Клянча. Бельд деревянным голосом сказал:

– Хорошо.

И только Сайми молчала, как оглушенная, – как будто ей только что вынесли смертный приговор.