Текст книги "Принц Крови (СИ)"
Автор книги: Елена Прокофьева
Соавторы: Татьяна Енина (Умнова)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 47 (всего у книги 50 страниц)
И одного раза – недостаточно.
Все будет повторяться снова и снова. Во всех мельчайших подробностях. Бешеный стук сердца под ладонью. Пальцы, вцепившиеся в его запястья. И полные слез глаза, в которых уже нет страха, а только отчаяние и обида, потому что хуже всего, больнее всего не умереть, а осознать, что тебя предал тот, кому ты веришь и кого любишь.
«Ты не сможешь…»
Конечно, я смогу.
Значит вот именно это и останется с ним, а вовсе не то, что хотелось бы. Ночью он будет помнить его живым, а, закрывая глаза на рассвете, будет видеть мертвым. Что ж, наверное, так и должно быть…
День уже был в самом разгаре, когда отчаянный вопль заставил Филиппа открыть глаза.
Одного мгновения ему хватило, чтобы оказаться в соседней комнате, где Лоррен лежал на диване перед тихо бубнящим телевизором, прижимая ладони к лицу. Филипп слышал, как сильно колотится его сердце.
– Что?..
– Ничего… Просто сон.
Лоррен рывком сел, и нажал кнопку на пульте, выключая телевизор.
– Уснул и не заметил как…
Филипп опустился с ним рядом на край дивана.
– И что тебе снилось?
– Это жуткое место… Никогда его не забуду. Узкий каменный мост, по обе стороны – пропасть, и за спиной Анубиса темно. Мост уходит в темноту, и что там дальше – не видно. Кажется, что тоже пропасть. Ветер очень сильный, горячий… Ветер в спину… И вроде бы стоишь на месте, но чувство такое, что подвигаешься все ближе и ближе к краю. И мимо все время кто-то идет. Я их вижу, а они меня нет. Или им просто неинтересно… Они куда-то смотрят дальше, за темноту, смотрят с надеждой, может быть, что-то видят в ней. А я не вижу, но знаю, что там. И знаю, что оно меня ждет и получит, как только Анубис отойдет в сторону. Он же не будет стоять вечно.
– Во сне он отошел?
– Мост обрушился.
– А на самом деле как было, помнишь?
– Кто-то встал перед Анубисом вместо меня. Теперь, я, конечно, знаю, кто… И тут же ветер стих, я понял, что могу пойти назад.
– А Кристиан… Он ушел дальше?
– Я не видел, не оглядывался.
Лоррен поднялся с дивана и отправился к холодильнику, выбрал одну из бутылочек с каким-то спиртным, открутил крышечку и выпил из горлышка сразу половину.
– Черт, какая же дрянь… – поморщился он, – У меня часов нет. Скоро стемнеет? Хочу скорее убраться отсюда.
– Здесь темнеет рано, но все равно еще часов пять подождать придется. Мне бы тоже хотелось поскорее уехать, но, увы, это невозможно, пока мы заперты солнцем.
Глава 3
1.
Вечером вместе с одним из служащих гостиницы, согласившихся быть его проводником, Филипп отправился в какой-то местный магазинчик и купил для Лоррена одежду. Практически первое, что попалось под руку. Какая, в конце концов, разница, в чем он долетит до дома? Да и вряд ли здесь можно было бы найти что-то приличное, потрать на это хоть всю ночь. Лучше поскорее убраться отсюда.
Часов в одиннадцать вечера они вылетели в Париж и к пяти утра уже были дома.
На сей раз, в доме никто не спал, все ждали их возвращения, и вампиры и люди. Они не знали, для чего принц отправился в Египет, но многие слышали из уст Теодолинды имя Анубиса в ту ужасную ночь, когда Филипп вернулся из Альп в сопровождении гроба с костями Лоррена, и слухи ходили самые разные, один другого удивительнее.
Люди старались не попадаться принцу на глаза без особой надобности, а дежурные стражи были на своих постах, и им первым предстояло увидеть результат визита их господина в Египет. Не все и не сразу поняли, что произошло, и было даже занятно наблюдать, как меняется выражение их глаз в момент осознания, – кто удивлен и потрясен, кому любопытно и кому просто наплевать.
Гарен сообщил, что за истекшие двое суток ничего особо скверного не произошло, в городе все без перемен и даже охотники после последней неудачи в катакомбах, несколько поутихли.
– Есть и совсем хорошая новость, – добавил командир стражей, – на ваш электронный адрес пришло письмо с приглашением посетить магазин оружия в Нантере…
Что ж, это означало, что наемные убийцы все же решили проявить благородство во имя мира во всем мире. Славные ребята. У Филиппа даже мелькнула мысль, что все, возможно, налаживается, но он отогнал ее, чтобы не сглазить.
– Это, надеюсь, не заставит вас ослабить бдительность? – спросил он.
– Разумеется, нет, монсеньор.
– Вы проследили сообщение? Откуда оно пришло?
– Из Асунсьона. Это столица Парагвая.
– Надо же, в Парагвае есть Интернет?
– Мы тоже удивились, – улыбнулся Гарен.
Он принялся рассказывать какие-то подробности о том, по каким серверам путешествовало сообщение, прежде чем дойти из Парагвая в Париж, и Лоррен не стал это слушать, отправившись наверх.
В коридоре третьего этажа он наткнулся на Катрин, которая, вероятно, поджидала своего приятеля, чтобы расспросить о Египте.
– Кристиан! – машинально воскликнула девушка, и тут же осеклась, понимая, что видит что-то не то. Теперь она смотрела на него растеряно, открыв рот и хлопая глазами.
Лоррен едва подавил в себе желание свернуть ей шею. И то, просто потому, что опасался, что ничего не получится: его тело было слабым, помимо того, что оно было живым, оно было еще и хиленьким даже по человеческим меркам, не тренированным. Лоррен подозревал, что эти руки боевую рапиру не удержат, не говоря уж о том, чтобы кости ломать. Тоска…
Поэтому он просто сказал дуре:
– Уйди с дороги.
Услышав его голос, Катрин вскрикнула и резко отшатнулась, ударившись спиной о стену. Лицо ее вдруг смертельно побледнело, взгляд утратил осмысленность, и она осела на пол.
Лоррен выругался сквозь зубы, перешагнул через нее и собрался идти дальше, но тут на лестнице появился Филипп.
– Вот черт, – пробормотал он, подходя к Катрин, – Бедняжка. Ты ее напугал.
– Надеюсь, до смерти? – мрачно спросил Лоррен.
Филипп опустился рядом с девушкой на корточки и несколько раз шлепнул ее по щекам, приводя в чувства.
– Придется искать нового врача, – вздохнул он, – Все время какие-то проблемы… Что ж такое?
Как только сознание вернулось к ней, Катрин дернулась и закричала, с таким ужасом, будто увидела занесенный над собой нож.
Филипп закрыл ей рот ладонью.
– Спокойно. Посмотри на меня, Катрин…
Вместо этого Катрин отыскала взглядом Лоррена и уставилась на него, как на привидение.
Филипп повернул ее голову к себе.
– Смотри на меня!
Ослушаться приказа было невозможно, Катрин послушно посмотрела ему в глаза.
– Теперь слушай. Ты работала в доме очень богатого человека, ухаживала за его больной матерью… Она умирала от рака, – говорил Филипп, импровизируя на ходу, – Но вот теперь она умерла, и тебе пришлось уволиться. Ты хорошо работала. Хозяин был тобой доволен. И в благодарность он переведет тебе на счет приличную сумму денег. Ее хватит на пару лет, чтобы спокойно закончить ординатуру и найти приличную работу. Возможно, потом он даже порекомендует тебя на какое-нибудь хорошее место. Если не забудет. Но ты не особенно в это веришь, поэтому будешь искать сама. Об этой работе у тебя остались хорошие воспоминания, но она закончена, и ты не будешь о ней думать. Поняла?
Девушка медленно кивнула.
– Сейчас ты соберешь свои вещи и отправишься домой. Тебя отвезет шофер. Подробностей о бывшей работе ни матери, ни знакомым не рассказывай, – в них нет ничего интересного. И, Катрин, разумеется, ты не видела ничего сверхъестественного, никаких вампиров, оборотней, фэйри и прочей чепухи.
Он поднялся и помог Катрин встать на ноги.
– И ты никогда не была знакома с парнем по имени Кристиан.
Катрин продолжала смотреть на него застывшим взглядом.
– Иди, – велел ей Филипп.
– Мне надо идти, – подтвердила Катрин, развернулась и отправилась в свою подсобку собирать вещи. Смена одежды, сестринская форма и несколько журналов, – собственно, это было все. Когда Катрин спустилась со всем этим вниз, ее уже ждал шофер, который почему-то смотрел на нее с сочувствием. Он открыл перед ней дверь и проводил к машине.
По дороге домой Катрин было грустно, она думала о том, как жаль, что милая женщина, за которой она ухаживала почти три года, умерла… Бедняжка была так измотана лечением, а в последние недели почти все время находилась под действием сильных обезболивающих, что, может быть, это и к лучшему. Сын ее много работал, и Катрин приходилось проводить со своей подопечной почти все свободное время, иногда ночи напролет. Она ей много читала, причем пожилая дама почему-то предпочитала нормальной прозе фэнтази и ужастики самого низкого пошиба. Какой-то кошмар… Катрин почти ничего не помнила из прочитанного, сюжеты были примитивными и какими-то неприятными, но тягостное ощущение от них осталось. Она подумала, что ей следует поскорее забыть это все…
– Давно надо было выставить ее, – сказал Лоррен, когда Катрин ушла, – Эта девка вела себя нагло и занималась чем угодно, только не работой.
– Она нравилась Кристиану, – ответил Филипп, – Ему было бы скучно без нее… И – все, давай закроем эту тему! Скажи лучше, чем ты собираешься заняться днем?
– Не знаю. Надо съездить в офис, посмотреть, как идут дела… А, черт! – простонал Лоррен, – С этим тоже теперь проблема!
– Проблема, – согласился Филипп, – Вот и определились планы на сегодня. Пиши завещание. Кому предпочитаешь оставить свое имущество? Младшему брату? Племяннику?..
Лоррен посмотрел на него с очень несчастным видом.
– Я выгляжу малолеткой. Сотрудники не будут воспринимать меня всерьез. Не говоря уж о партнерах…
– О, милый, я думаю, ты с этим справишься, – улыбнулся Филипп, – Убедишь всех очень быстро, что внешность обманчива…
Он потянул Лоррена к себе, чтобы поцеловать, но в это самое время в коридоре появился Тиалон.
Фэйри почти взлетел по лестнице, будто торопился на пожар, и теперь застыл на месте, глядя на вампиров с выражением ужаса и скорби на лице.
– Еще один… – пробормотал Лоррен, – Но от этого так просто не избавиться…
– Теодолинда сказала мне! – воскликнул Тиалон с отчаянием, – Но я не верил! Не мог поверить, что правильно понял ее! Это совершенно чудовищно, Филипп… Как ты мог решиться на такой темный ритуал?! Это хуже всего, что могло случиться, страшнее всего!
– Что тебя так уж напугало? – поинтересовался Филипп.
– Неужели ты сам не понимаешь? – разозлился Тиалон, – Действительно не понимаешь?!
– Нет.
– Насильственное изъятие души из тела и замена другой, это худший вид некромантии, это зло, к которому никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя обращаться! Это не пройдет бесследно для вас обоих!
– Что, неужели мы погубили свои души? – усмехнулся Филипп.
Тиалон смотрел на него с холодной яростью.
– Ты погубил гораздо больше.
Филипп скрипнул зубами с досады.
– Скажи мне, а о чем ты думал, когда снимал с костей амулет? Когда говорил, что еще не все потеряно, что его можно вернуть? Ты думал не о некромантии? О чем-то другом?
– Я не мог предположить… такое!
– Представь, я тоже!
– Нужно было оставить все, как есть!
– Знаешь что, вот это не тебе решать! – прошипел Филипп, – И не тебе указывать мне, что делать!
Фэйри смотрел на него с болью и сожалением, он был похож на архангела, запершего райские врата перед грешником и искренне не понимающего, почему тот грешил, хотя мог бы этого не делать, – чего, казалось бы, проще? – и тогда рай не был бы для него потерян.
– Я ошибался насчет тебя, – сказал он тоном, от которого вянут цветы, и птички с деревьев падают замертво.
– Это очень печально, – ответил Филипп, – Но надеюсь, ты переживешь это разочарование. Еще три дня назад я предлагал тебе вернуться домой. Предложение в силе.
– Я не могу уйти. Хотел бы, но не могу. Я должен быть здесь, пока все не закончится. Без меня ты не закроешь врата, и все жертвы окажутся напрасными.
Филипп пожал плечами.
– Мне жаль…
– А мне жаль тебя. Жаль тебя даже больше, чем этого, мальчика, которого ты убил! Для него все закончилось. А вот как ты сможешь со всем этим жить?
– Как-нибудь смогу. И если это все, что ты хотел сказать, то можешь уже избавить себя от нашего общества.
Тиалон на мгновение задумался, будто действительно размышлял, все ли он сказал или нет, и потом произнес:
– Сегодня вечером цверги принесли меч. Они его перековали.
– Вот и прекрасно! Отдай его Теодолинде!
Теперь, видимо, Тиалон действительно сказал все, что хотел, потому что он развернулся и, наконец, убрался восвояси.
Филипп с возмущением посмотрел на Лоррена.
– Он ошибался насчет меня! Ты только подумай! Какая-то трагикомедия, не знаю, то ли злиться, то ли смеяться!
– Радуйтесь, что он в своем разочаровании не счел, что вы такое зло, которое непременно нужно уничтожить. Прямо здесь и сейчас.
– Ну, нет… Спасение мира прежде всего. А потом, – кто его знает… Черт бы побрал этих фэйри, никогда не получается понять, что у них на уме!
Они, наконец, вошли в свои апартаменты, и тут в открытую дверь спальни Лоррен увидел стоящий на кровати гроб. Он замер, потрясенный этим зрелищем, наверное, как мог бы быть потрясен человек, который, прогуливаясь по кладбищу, совершенно неожиданно наткнулся на собственную могилу.
– Что это такое… – выдохнул он, – Зачем вы поставили это здесь?
Филипп посмотрел на него мрачно, хотя и несколько смущенно. Нужно было убрать отсюда гроб перед отъездом, – он не подумал об этом…
– Давай еще ты расскажи мне обо всем, чего я не должен был делать! – проворчал он, – Это мои кости! Куда хочу, туда и ставлю!
– Рехнулись вы, что ли?! – возмутился Лоррен, – Что значит – ваши?
– Конечно, мои. Кому же еще, по-твоему, могут принадлежать твои кости?
Лоррен смотрел на него молча и с таким выражением лица, что Филипп добавил:
– Ладно… Допустим, теперь они принадлежат тебе. Но пока ты был усопшим…
– Хватит! – оборвал его Лоррен, – Уберите их отсюда и все! Вы же не собираетесь оставить их здесь, я надеюсь?!
– Естественно, не собираюсь. Мы их упокоим, как полагается… Не знаю только где. В вашей фамильной усыпальнице? Или на Пер-Лашез?.. Нет, это не то… Может быть, в Сен-Дени, где-нибудь рядом с моими костями? Ты заслуживаешь этого больше, чем Генриетта и Лизелотта. Хотя, там ведь не мои кости…
– Фамильный склеп подойдет лучше всего, – подумав, сказал Лоррен, – Там уже стоит мое надгробие трехсотлетней давности, пусть теперь там лежат и останки.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга.
– Как-то все это грустно, – сказал Филипп.
– Не то слово, – согласился Лоррен, – Я даже не знаю, хочу ли участвовать в этом… захоронении.
– Надо отдать дань телу, служившему тебе верой и правдой столь долгое время. Оно было… Ладно, оставим речи для церемонии.
Лоррен тяжко вздохнул.
– Я сейчас разрыдаюсь.
– Мне тоже будет его не хватать. Но это новое тело – тоже ничего. Очень даже неплохо, если быть точнее.
– Мне оно не нравится.
– Ты привыкнешь. Тебе будет проще, когда ты станешь вампиром… Я уже не могу себе представить, каково это быть человеком.
– Херово, честно вам скажу!
Филипп рассмеялся.
– Завтра я обращу тебя, сегодня нет уже времени. Потерпи один день. Только, умоляю, никуда не ходи! Попадешь под машину, пристрелит какой-нибудь грабитель, рояль упадет на голову. Если хочешь полюбоваться солнышком, можно и через окно… Человеком быть так опасно!
– Какое солнышко? – поморщился Лоррен, – На улице дождь и адский холод. Мы с вами не в Майами. Я пойду сейчас звонить нашим юристам, пусть едут сюда, будем переоформлять бумаги…
– Не хочешь, наконец, изменить имя? Не очень хорошо, что твоя фамилия пишется, как название провинции. Это пробуждает у людей нездоровый интерес.
– Можно мне оставить хоть что-то мое? – разозлился Лоррен.
– Оставляй, – поспешил согласиться Филипп, – Я не настаиваю. Просто это был бы удобный повод…
2.
Лоррен не проявил особенной фантазии в выборе нового образа, он решил стать своим младшим братом и даже имя выбрал принадлежащее некогда его настоящему младшему брату, виконту де Марсан. Теперь он должен был зваться Шарль Лоррен.
Юристы, работающие на темную сторону, привыкли ко всему и ничему не удивлялись и, главное – они привыкли свое удивление никак не выказывать. Профессионализм во всем. Желание клиента закон. Вы переселились в новое тело? Очень хорошо. Поздравляем. Все будет устроено для вас в лучшем виде.
Переоформление всей собственности дело нудное и долгое, они провозились с утра и почти до самого вечера, и когда, наконец, закончили, Лоррен чувствовал себя измученным до состояния полного отупения.
Несмотря на заявление о своем равнодушии к солнышку, он все-таки вышел на улицу ближе к закату. Потому что это тело жаждало свежего воздуха, а еще потому, – что так полагалось. Все киношные вампиры, получив каким-то неправедным путем возможность прогуляться при дневном свете, делали это с наслаждением и трепетом, и все они непременно грустили о том, что скоро им снова предстоит погрузиться во тьму и о своем человеческом прошлом. Конечно, ведь фильмы о вампирах всегда снимают люди…
К концу дня дождь прекратился, тучи начали рассеиваться, и в прорехи были видны островки голубого неба, сквозь которые порой прорывались лучи солнца. Лоррен перешел через дорогу к Сене, и некоторое время сидел на парапете, глядел на проплывающие мимо кораблики, честно пытался настроиться на романтический лад. Но ничего не получалось. Отвлекал пронизывающий холодный ветер с реки, наверное, он оделся несоответственно погоде, к тому же было просто уныло: человеческое восприятие не могло уловить и сотой части оттенков цветов, звуков и ощущений, к которым Лоррен привык в вампирском обличии, он видел сейчас только картонную декорацию мира, зная, что на самом деле тот совсем другой.
Ко всему прочему, этот светлый мир и эти солнечные блики, скачущие по серо-зеленой ряби воды, вызывали у него плохо контролируемое чувство паники. Так, наверное, человек, обзаведясь вдруг надежным огнеупорным покрытием, все равно не слишком охотно полезет в раскаленную топку доменной печи. Просто потому, что привык, что огонь это зло.
С чувством выполненного долга Лоррен вернулся домой.
Через пару часов сядет солнце и вскоре после этого он перестанет быть человеком. Хотелось бы надеяться, что теперь уже навсегда.
– Ты все делаешь мне назло, – проворчал Филипп, когда они встретились после заката, – Я же говорил тебе: никуда не выходи. Что, если бы… Ну, ладно, теперь уже все равно. Как тебе солнечный мир?
– Скверно. Если бы не было так скверно, я пожил бы лет десять человеком, чтобы не выглядеть, как малолетка.
– В этом есть свои преимущества. На вид такой милый и славный, а на самом деле… Я видел членов Совета, которые выглядят очень юными. Ты сам знаешь, что внешний облик не имеет значения…
Лоррен помрачнел.
– Имеет значение сила. Да, я в курсе.
– Все будет, милый. Это я тебе обещаю. Я знаю, о чем ты думаешь, знаю, что ты устал, знаю, что тебе надоело умирать, но, на сей раз, твоя смерть хотя бы будет приятной. Я убью тебя нежно.
И Филипп подтолкнул Лоррена в сторону спальни.
Гроб с кровати унесли, Лоррен не стал спрашивать, куда. Ему вообще не хотелось о нем вспоминать. Он просто улегся на его… на свое место.
– Вот это я, пожалуй, не прочь пережить – удовольствие от укуса, – сказал он, – С господином Гибуром нам не очень повезло в этом плане.
– Я уже тебе завидую, – промурлыкал Филипп, склоняясь над ним, – Говорят, что это ни с чем не сравнимо…
Он прикоснулся губами к его шее, вдохнул его запах.
– Как сладко ты пахнешь…
– Голодный вампир, – пробормотал Лоррен, зарываясь пальцами в его волосы, – запах крови…
– Запах крови, запах кожи, запах твоего сегодняшнего дня, усталости, раздражения и грусти, запах реки и ветра. Мне так нравится, как ты пахнешь… А сейчас я еще узнаю все твои мысли и чувства.
– Здорово. Кусайте уже.
Филипп вонзил зубы в его шею и сделал первый глоток. Ему самому было интересно, что он почувствует, когда будет пить кровь из этого тела теперь, когда в нем другой человек. Чувство было странным, кровь еще хранила прежний вкус, но в него вплетались новые нотки, острые и сильные, отпечаток новой личности поверх того следа, что оставила старая. Очень необычно…
Несколько долгих глотков и Лоррен застонал, теснее прижимая к себе его голову.
– Заебись… – выдохнул он, – Это, правда, лучше, чем секс, Филипп. Каждый ваш глоток, как оргазм, и раз за разом сильнее… Ох…
Филипп постарался пить медленнее, чтобы продлить ему это удовольствие. Не отрываясь от его шеи, он расстегнул Лоррену брюки и сжал пальцы на затвердевшем члене.
А потом лизнул ранки, чтобы кровь перестала течь.
– Не останавливайтесь, – прошептал Лоррен, – Все, что хотите – только не останавливайтесь…
Филипп взглянул ему в глаза, они были совсем безумными из-за расширившихся зрачков, они горели страстью и жаждой, демоническим огнем, выдававшим монстра, заточенного в человеческом теле.
– Я хочу сделать эту ночь длинной, милый, – протянул Филипп, целуя его, – Ты ведь не против, правда?
Лоррен хрипло выдохнул, его улыбка была похожа на оскал.
– Да, мой принц…
Филипп стянул с него штаны и, продолжая ласкать его член, вонзил клыки в бедренную артерию. Несколько глотков, долгих и неспешных, чтобы сладкий яд успел раствориться в венах, потом снова лизнуть ранки, и взять его член в рот, скользя от основания к головке губами и клыками, слегка царапая нежную кожу, немножко боли добавит остроты ощущениям. И самому возбуждаться до дрожи, до судорог, слыша стон сквозь стиснутые зубы.
Их чувства слиты воедино, и оргазм накрывает обоих одновременно, хотя Филипп испытывает его только ментально, это особенная привилегия вампира, пить все ощущения вместе с кровью и знать лучше самого человека, чего именно он хочет в данный момент.
Медленно-медленно подниматься губами выше, вверх по животу, по груди, пока сладость еще разливается в его крови, снова прильнуть к шее. Дождаться, когда яд начнет растворяться и вонзить зубы туда, где едва-едва затянулись ранки. Минут через десять, если не жадничать и не забирать слишком много крови, у Лоррена снова встанет.
Но увы, ничего нельзя продлить до бесконечности, силы уже оставляют его, он почти не может шевелиться, но по-прежнему шепчет: еще-еще-еще. Секс и смерть. Всегда на одной ноте.
Эрекция уже не такая мощная, все же сказывается потеря крови, и вот сейчас самое время приподнять его от дивана и войти в него сначала очень медленно. А потом начать двигаться быстрее, сильнее. И услышать его вопль, когда наслаждение дойдет до нужной точки, до самой последнего пика экстаза, чтобы кончить самому.
И вонзить клыки в его шею снова. В третий, в последний раз.
Кровь уже течет медленно, кожа теряет чувствительность, делается холодной и бледной, губы приоткрываются, дыхание становится поверхностным и хриплым.
В глазах гаснет свет, жизнь ускользает.
Филипп наклонился к уху Лоррена, убирая прядь волос.
– Ты хочешь стать вампиром, любимый мой?
– Да…
Одно короткое слово – переход через грань, Тьма слышит его, она оборачивается и обращает на него свой взор. Это самый завораживающий момент обращения, непонятное таинство, удивительная магия.
Филипп прокусил запястье и приподнял голову Лоррена от подушки, чтобы тому удобнее было пить. Несколько судорожных глотков из последних сил, а потом Тьма пришла и остановила его, последний вздох, и грудь остается неподвижной, закрываются глаза, кровь уже просто наполняет рот и стекает по щекам.
Таинство обращения… Оно совсем не похоже на смерть, рождающийся вампир с самого начала выглядит красивым, тогда как мертвец красивым не бывает… Щеки запали и стали глубже тени под глазами, но кожа становится жемчужно-матовой, черты лица делаются изящнее и тоньше, в них появляется волшебная, завораживающая привлекательность, волосы отливают шелком, а губы остаются розовыми и мягкими…
Все это Филипп видел не один десяток раз, но только сейчас в груди особенно больно и сладко, и хочется плакать. И он думает о том, что сейчас между ним и Лорреном рождается что-то новое, чего не было раньше, особенная связь мастера и птенца… Как это будет? Можно просидеть с ним рядом эти сутки, не отводя глаз, наблюдая за каждым изменением, и все дела подождут, потому что нет ничего важнее и прекраснее этого.
Но спустя несколько минут Филипп отправился одеваться.
Сегодня ночью ему предстояло сделать еще кое-что важное.
Теодолинда уже вернулась с охоты, – она предпочитала сама искать себе пищу, и каждый раз Филипп думал с сожалением о том, что не может себе такого позволить. Охота сама по себе удовольствие и к тому же предоставляет возможность выбора. Но на это почему-то никогда нет времени. Да и статус не позволяет. Хотя этим как раз, иногда можно и пренебречь…
– Тиалон отдал тебе меч? Я хочу взглянуть на него, – сказал Филипп.
Прорицательница пригласила его в свои покои.
Меч она хранила у изголовья, рядом со своим. Выглядел он уже не ржавым и не таким невзрачным, в нем появилось какое-то хищное изящество и зловещая красота. Цверги не даром славились, как великие мастера по металлу! Этот меч хотелось как можно скорее взять в руки… И никогда не выпускать. Им хотелось владеть. Им хотелось сражаться.
Ножны были покрыты тончайшим узором: сначала Филиппу показалось, что это – орнамент, но, вглядевшись, он увидел множество маленьких фигурок, сражающихся между собой, убивающих, наступающих, погибающих… Ножны его нового меча украшала целая битва! И сами по себе они были драгоценностью и произведением искусства.
И цверги все это сделали за одни сутки?!
– Вам нравится? – спросила Теодолинда.
– По-моему, меч великолепен, даже не верится, что это та самая ржавая железка. Как думаешь, цверги не откажутся оказать мне еще одну услугу?
Вопрос застал прорицательницу врасплох, и несколько секунд она молчала, глядя на него с сомнением.
– Зависит от того, какого рода услуга. И готовы ли вы будете заплатить назначенную цену.
– Организуй мне встречу с ними. Надеюсь, мы договоримся… Если конечно, цверги выставят счет в чем-то простом и материальном. А не придумают нечто извращенное, как вы…
– Цвергов интересуют драгоценные камни. Лучше необработанные.
– Чудесно! Вот ребята, с которыми приятно иметь дело!
3.
Новорожденные вампиры редко просыпаются сразу же после заката, новая нежизнь входит в них медленно, постепенно освобождая от оков сна, похожего на смерть. Обычно люди тяжело привыкают к произошедшим с ними изменениям, и первые минуты осознания своей новой сущности для них самые трудные.
Когда ты становишься вампиром не в первый раз, – наверное, все несколько иначе.
Но совершенно определенно одно, новорожденный вампир всегда чувствует зверский голод, который не позволяет ему думать больше ни о чем другом. Очень важно сразу же накормить его. И очень важно дать ему убить свою первую жертву, одновременно с магией крови сразу же дать «новорожденному» магию смерти, это как-то сразу закладывает возможности для более высокого магического потенциала. Поэтому еще прошлой ночью Филипп предупредил своих людей о том, что им придется позаботиться о трупе.
Филипп ждал, когда Лоррен проснется, чувствуя все, что с ним происходит.
Из бездонного темного колодца душа монстра потянулась в мир живых, подталкиваемая самым основным инстинктом, мучительным голодом. Вампир открыл глаза и резко повернул голову в сторону сидящего рядом с ним мастера, глаза его на бледном лице отсвечивали красным.
– С возвращением, – сказал Филипп.
Одновременно стремительным и плавным движением Лоррен поднялся с постели. Губы его растянулись в довольной и хищной улыбке, явив острые клыки. Он провел по ним языком, словно пробуя остроту.
«Так лучше?» – прозвучал насмешливый голос в его голове.
Лоррен удивленно посмотрел на Филиппа.
– Читаете мои мысли? – его голос звучал хрипло, будто горло пересохло.
– Да нечего там читать, – лениво ответил принц, – одни примитивные инстинкты, ничего интересного.
– Мне лучше. Гораздо, – ответил Лоррен на его вопрос, – Но дико хочется жрать.
Через закрытую дверь спальни Лоррен слышал немного замедленный стук сердца завороженного человека, делающий голод совершенно невыносимым, почти неконтролируемым. Это было непривычно и даже как-то пугало.
– Это нормально, – сказал Филипп, – Так со всеми бывает после обращения. Иди, он твой. Можешь его убить.
Через миг Лоррена в комнате уже не было.
Филипп последовал за ним и успел увидеть, как Лоррен с силой вонзил клыки в шею сидящего на диване человека. Тот сдавленно охнул и начал заваливаться на бок, но вампир не позволил ему упасть, удерживая так, чтобы пить было удобно. Он сосал быстро и жадно, и не столько для того, чтобы скорее удовлетворить свой голод, – он предвкушал последний, самый длинный глоток и судорожную агонию умирающего, которая подарит ему настоящее насыщение и экстатическое удовольствие, которая наполнит его силой.
«Аккуратнее! – мысленно приказал ему Филипп, по почти безотчетной менторской привычке, – Ты похож на гуля!»
– Отъебитесь, – бросил ему Лоррен, на миг отрываясь от жертвы и снова всаживая клыки в ее шею.
Филипп фыркнул.
От дальнейших комментариев он воздержался, позволив Лоррену закончить. Это не заняло много времени. Сделав последний глоток, его новообращенный птенец удовлетворенно застонал и выпустил из рук труп, который рухнул на пол, ему под ноги.
– Вот теперь совсем хорошо, – сказал он и улыбнулся Филиппу.
Еще несколько мгновений его рот и подбородок были перепачканы кровью, как у монстра из фильма ужасов, но кровь быстро впиталась.
Филипп ничего не отвечал. Он смотрел на него с восхищением.
Превращенный в вампира, этот новый Лоррен с внешностью Кристиана был потрясающе, завораживающе красив… Возможно, это несоответствие внутреннего и внешнего: ангельской внешности и демонической сущности, хрупкости, изящества, и вместе с тем хищной чувственности и жесткости давало такой убийственный эффект. Единство противоположностей, чудовищное совершенство.
Лоррен принципиально отказывался общаться с Филиппом ментально, но он видел свой образ в его мыслях и чувствовал его эмоции, тем более, что тот совершенно не пытался их скрыть. Он подошел к зеркалу и критично осмотрел себя, привычно избегая собственного взгляда.
– Охуенно, вы правы. Я бы себя трахнул, – сказал он, обреченно покачав головой, и вдруг ударил кулаком в стекло, отчего то разлетелось на сотню осколков.
– Лоррен! – воскликнул Филипп, в миг оказываясь с ним рядом и перехватывая его руку, – Ну что ты делаешь?!
Он развернул его к себе и посмотрел в глаза.
– Ты – это ты. На самом деле, ничего не изменилось. Ты привыкнешь… Постарайся. Пожалуйста.
Лоррен некоторое время смотрел на него молча.
– Привыкну, вы правы, – с усилием проговорил он, – Никуда не денусь.
Филипп поднес его руку к губам и поцеловал уже зажившие костяшки пальцев.
– Иди, оденься. Мне нужно обсудить с тобой нечто важное.
