Текст книги "Принц Крови (СИ)"
Автор книги: Елена Прокофьева
Соавторы: Татьяна Енина (Умнова)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 50 страниц)
– На нас напал сидхэ. Мишель мертв. Я умираю. Я люблю тебя.
Потом ее везли в машине под мерзкое завывание сирены. И врач метался над ней, причитая, что все аппараты словно взбесились.
В больнице ей принялись переливать кровь, одновременно пытаясь остановить кровотечение… Но кровотечение не останавливалось, раны, нанесенные холодным железом, нельзя было закрыть, а боль от этих ран вгрызалась все глубже в тело, словно в Ортанс воткнули три раскаленных добела лезвия и медленно их поворачивали. Врачи пытались ее спасти, не понимая, что только продлевают ее муки, что все равно она обречена, и лучше бы – побыстрее… Но они очень старались. И быстрее – не получалось. Она еще несколько раз набрала номер Лоррена, пока телефон не забрали у нее из рук. Она видела, как один из врачей что-то говорил в аппарат, но не слышала – что. Потом врач отдал телефон полицейскому, смотревшему через стеклянную стену, как Ортанс умирает несмотря на все старания врачей.
…А потом пришел Лоррен.
Он просто прошел в палату, где врачи бились над умирающей Ортанс, и никто даже не пытался его остановить.
Он был бледен, он выглядел осунувшимся, он выглядел не совсем живым… Наверное, еще не питался сегодня.
О, милый, какое роскошное пиршество ожидает тебя! А меня – избавление от боли и Остров Яблонь. Или куда там уходят наши души?
– Пусть они уйдут, – прошелестела Ортанс. – Они мне не помогут. Эти раны не заживить.
Лоррен не стал спорить. К счастью, не стал.
Он обвел взглядом всех врачей и сказал им:
– Вон.
Врачи ушли.
Надсадно пищал какой-то аппарат, подключенный проводками к Ортанс. Лоррен рванул провода. Аппарат заверещал громче – Лоррен прибил его кулаком, как крысу.
– Холодное железо. Раны от холодного железа, – с трудом проговорила Ортанс. – Их не заживить. Я умру. Неизбежно. И мне больно. Это очень больно. Прошу, возьми мою кровь. Выпей мою жизнь. Избавь меня от боли.
– Кто он?
– Имени я не знаю. Он чистокровный сидхэ. Во время войны он был среди отступников. Он уничтожал полукровок и колдунов. Он убил падре Лазара. Мы с Мишелем хотели отомстить…
Лоррен кивнул. Не стал говорить, как глупо с их стороны было даже надеяться победить сидхэ. Хотя, быть может, он не понимал?
– Сидхэ… Они сильнее всех. Они сильнее Красных Колпаков и фоморов. Будьте осторожны. Он опасен, – прошептала Ортанс.
– Тихо. Я все знаю. А сейчас я все увижу. Я увижу его и запомню. Когда я буду пить твою кровь, я прочту все твои воспоминания. Если только ты не будешь противиться этому.
– Я не буду… Я хочу этого. Скорее.
Лоррен сел на кровать, осторожно приподнял Ортанс, отклонил ее голову в сторону – и впился в ее шею. И с каждым его глотком из ее тела уходила боль, словно он высасывал смертельный яд. И тело ее становилось все легче и легче, и Ортанс чувствовала себя счастливой, совершенно счастливой в тот миг, когда оторвалась от своего тела – и полетела в круговорот ослепительно прекрасной радуги…
5.
Даже в самых обычных джинсах и светлой рубашке Тиалон был похож на фотомодель, только что сошедшую с обложки журнала и даже не утерявшую при этом обработку фотошопом. По крайней мере, «гламурная ретушь» точно была на месте. Все же что-то надо с этим делать, живые люди не могут выглядеть так. И даже неживые не могут. Вампиры очень красивы, но рядом с фэйри они выглядят какими-то слишком мертвыми, даже если сыты. Все равно как восхитительно совершенные, но холодные мраморные статуи в сравнении с солнечной поляной цветов, над которой порхают бабочки. Смерть, застывшая на века и вечный праздник лета…
– Ну, как ты думаешь, мы с Тиалоном купили подходящую одежду? – осторожно спросил Кристиан, с надеждой глядя на Филиппа.
– Да, вполне, – рассеяно ответил вампир, – Унылый цвет, идиотский покрой. То, что надо, чтобы не выделяться из толпы.
Кристиан на мгновение потерял дар речи, но решил не возражать, заранее догадываясь, какой получит ответ на все свои аргументы.
Он уселся за стол и включил ноутбук, намереваясь найти в гугле карту Франции. Фэйри и вампиры расположились рядом в креслах.
– Итак, мадам и месье, – сказал Филипп, – Сегодня нам с вами предстоит решить, каким образом мы будем спасать мир. Помощь друзей имеет значение, и, я надеюсь, все здесь присутствующие являются моими друзьями.
Возражений не последовало, и он продолжил:
– Некий сидхэ имеет намерение уничтожить наш мир. На первый взгляд это кажется дикостью, но… с точки зрения фэйри все выглядит несколько иначе, чем для нас. Для них этот мир далеко не единственный. Есть он, нет его – не велика потеря.
– Это великая потеря, – возразил Тиалон, – но Леаван считает, что ваш мир слишком искажен и его уже невозможно спасти. Он ненавидит людей… Во многих мирах есть люди, но здесь они выбрали путь настолько далекий от верного… верного с точки зрения фэйри, что даже один взгляд на то, что они сотворили, не может вызвать иных ощущений, кроме страдания. Этот мир тяжко болен, он задыхается, он молит о помощи… Леован и другие отступники несколько раз пытались очистить его от людей. Но не вышло. Люди каждый раз оказывались сильнее, и, сколь это не парадоксально, – этот мир любит их, он их защищает.
Кристиан был поражен и обижен. Вот значит как: никаких ощущений, кроме страдания! А ведь когда Тиалон гулял по городу, казалось, ему было интересно, и он даже восхищался чем-то! Зря вообще он ему что-то рассказывал… Мерзкие эльфы, ничего они не понимают, – Париж прекрасен! И этот мир прекрасен!
– Мадемуазель Вивиана призналась мне, что многие фэйри в глубине души сочувствуют Леавану, – сказал Филипп.
– Сочувствуют?! – не удержался от возмущения Кристиан, – Тому, что этот гад собирается уничтожить наш мир? Что из-за него гибнут люди? Если им так уж тяжело на нас смотреть – пусть не смотрят! Этот мир им не принадлежит, он наш!
Филипп с улыбкой посмотрел на его горящее гневом лицо.
– Он не то, чтобы совсем уж наш, детка. Фэйри пришли сюда первыми. Вот представь себе, что живешь ты счастливо и вдруг твой мир захватывают инопланетяне… Хотя нет, это не совсем верное сравнение. Выбираются из пучин морских какие-нибудь зверушки, и начинают заполонять все вокруг. Сначала они кажутся слабыми, безобидными и даже миленькими, но потом они плодятся до безобразия и начинают переделывать мир согласно своим предпочтениям. Ну, скажем, превращать все вокруг в гнилое болото, потихоньку разрушая все достижения твоей цивилизации, потому что они им не нужны, и кажутся странными, зато гнилое болото – это удобно и радует глаз. А тебе омерзительно болото и ты не можешь жить в сырости, и к тому же тебе до боли жаль Нотр-Дам де Пари или, к примеру, Лувр. Но ты ничего не можешь поделать, и вынужден оставить этот мир и идти куда-то еще, обживаться заново. Ты не хотел бы истребить мерзких зверушек?
– Не хотел бы, – буркнул Кристиан, – Любви к ним я бы не испытывал, но не думаю, что я вправе устраивать геноцид. И тем более, уничтожать их мир. Мы можем ходить, куда нам вздумается, а они к этому миру привязаны. И вообще – они тут родились. Так что этот мир – их. Ну, в смысле, – наш…
– Большинство фэйри мыслят так же, как и ты. Не испытывают к нам любви, но и не мешают жить. Кроме отдельных маньяков. Но мы отвлеклись. В ночь накануне Самайна некто Леаван открыл врата, расположенные в катакомбах под городом. Это где-то в районе шестого округа, более точных данных у нас пока нет. Что нужно для того, чтобы закрыть их?
– Я думаю, что смог бы это сделать, – сказал Тиалон, – Если бы получил те магические артефакты, что использовал Леаван. Нужно будет всего лишь отменить наложенные им заклятия, и врата закроются сами собой.
– А где находятся эти артефакты известно лишь Леавану…
– Думаю, он с ними не расстается.
– Понятно. Значит надо разыскать Леавана. Что, вероятно, не просто, учитывая, что за много лет никто не смог этого сделать… Единственное, что мы можем, – дожидаться его у вторых врат. Местонахождение которых, я надеюсь, укажет нам Тиалон. Фэйри еще не забыли, где именно они располагаются?
– В вашем мире все очень быстро меняется. Когда отсюда изгоняли фоморов, на этом месте не было даже крохотного поселения, теперь здесь город. Маги выбирали места, где проще всего стереть границы между мирами, и где заклятия имеют большую силу. Если было возможно, они использовали пещеры, если нет – строили над вратами что-то вроде капищ, посвященных здешним богам, чтобы и они охраняли это место от возможных посягательств. Очень маловероятно, что хотя бы одно из них сохранилось в первозданном виде. Что сталось с первыми вратами, мы знаем: люди построили здесь город, и зачем-то начали копать шахты…
– Здесь были каменоломни, – уточнил Филипп, – Город постепенно наполз на них, когда расширялся. Он и построен в основном из этого камня.
– Долгое время врата могли быть погребены глубоко под землей, – продолжал Тиалон, – и до них затруднительно было бы добраться. Но, увы, при разработке каменоломен их откопали. Вторые врата, те которые Леаван должен открыть на Йоль, расположены не так уж далеко отсюда. Я могу показать на карте. И наверняка, они доступны, – все врата доступны, не сомневаюсь, что Леаван убедился в этом, прежде чем начать ритуал.
Недалеко отсюда… Кристиан нашел в гугле карту Европы и пригласил Тиалона взглянуть. Фэйри успел указать место где-то в альпийских горах, но никто толком не разглядел его, потому что экран компьютера вдруг погас.
Кристиан машинально нажал на кнопку перезагрузки, но ноутбук не отозвался. Запахло паленой пластмассой.
– О, прошу прощения, – расстроился Тиалон, – Я не подумал, что мне не стоит приближаться к сложной технике…
– На нем стояли охранные заклятья, – проворчал Филипп, – Колдуны схалтурили, как всегда.
– Вирус фэйри сломал магический файрвол, – хмыкнул Кристиан.
Все посмотрели на него с недоумением, и парень развел руками, словно говоря «не обращайте на меня внимания».
– Сейчас нам принесут карту на бумаге, – сказал Филипп, – нужно немного подождать.
Он привычно отдал приказ Жаку, повелев где-нибудь срочно добыть карту Европы и заодно подробную карту Швейцарии. В доме, понятное дело, ни того, ни другого не оказалось. Кому нужны карты на бумаге, когда есть Интернет?.. Теперь придется ограбить какой-нибудь книжный магазин. Это потребует времени.
– Если это горы, то речь идет, скорее всего, о пещере, – проговорила Теодолинда, – Нам нужно поехать туда заблаговременно и разыскать ее.
– Да, разумеется, и еще нужно продумать, как лучше всего подобраться к Леавану в ночь на Йоль, когда он вознамерится…
Филипп не успел договорить, потому что дверь вдруг отворилась, но вместо кого-то из слуг с картой, на пороге возник Лоррен.
Он выглядел до крайности мрачным.
И от него одуряюще сладко пахло кровью фэйри. Кровью и смертью.
Все воззрились на Лоррена в немом изумлении, а тот смотрел на Филиппа, будто не видел больше никого вокруг. И было что-то странное в его взгляде, какая-то смесь боли, нежности и беззащитности, что-то совершенно непохожее на него, и, видимо, очень его раздражавшее, потому что уже через миг все это сгорело в сокрушительной вспышке ярости, оставившей Филиппа с неприятным звоном в голове и легким чувством дезориентации, какое бывает после ментального удара. Убитая полукровка сделала Лоррена ощутимо сильнее… И, похоже, он сам этого пока не понял. Но это, конечно, поняла Теодолинда. Да и Тиалон, наверное, тоже…
Филипп несколько мгновений молчал, в растерянности глядя на Лоррена, и панически пытаясь придумать, как спасти ситуацию.
– На тебя… напали фоморы? – проговорил он, наконец, – Ты смог убить кого-то из них?
– Нет, – сказал Лоррен.
– Нет, – тихо сказал Тиалон, – Это кровь сидхэ.
– Кровь Ортанс, – подтвердил Лоррен, – Ее убили.
– Ты убил, – уточнила Теодолинда.
– Нет, не я, – Лоррен обернулся к Тиалону, – Кто-то из ваших. Один из сидхэ, такой же, как ты. Я видел все, что произошло, когда пил ее кровь.
Филипп на мгновение зажмурился.
– Ничего не понятно!
– Несколько часов назад Ортанс прислала мне сообщение, сказала, что на нее напали на улице. Что она ранена и умирает. Я разыскал ее в больнице. Врачи пытались ее спасти, но не могли остановить кровотечение. Ортанс ранили холодным железом. У сидхэ был меч.
– Что еще за сидхэ? Откуда он взялся? – устало спросил Филипп.
– Давняя история. Из времен Второй Мировой. Когда-то этот сидхэ привел наци к Яблоневому Приюту, чтобы перебить полукровок. Вы же помните, они всех тогда пытались уничтожить… Так вот, сегодня Ортанс и ее парень случайно повстречали его в ресторане, он явился туда, как ни в чем не бывало. Под хорошим гламором. Они узнали его, хотели убить. Он опередил их.
– Леаван, – проговорил Тиалон, – Это может быть только он. Вряд ли возможно такое совпадение, чтобы в Париже находился еще один отступник. И я уверен, что Леаван был здесь во время войны, которую вы называете Второй Мировой. Это была последняя попытка отступников захватить власть над людьми.
– Ты, я смотрю, хорошо его знаешь, – сказал Лоррен, глядя на Тиалона с таким видом, будто это он был убийцей.
– Я не знаком с Леаваном лично, – ответил фэйри, спокойно глядя ему в глаза, – Но, разумеется, постарался узнать о нем как можно больше, отправляясь сюда.
Лоррен презрительно усмехнулся.
– Так значит ты – это все, на что расщедрились королевы фэйри?
– Друг мой, – холодно сказал ему Филипп, – Мы все понимаем, что ты очень огорчен произошедшим с мадемуазель Дюран, но тебе стоило бы вести себя более сдержано, – он обернулся к Тиалону, – Я прошу прощения за его слова.
Тиалон едва заметно пожал плечами.
– Где именно сидхэ напал на мадемуазель Дюран? – спросил Филипп у Лоррена.
Он постарался снова встретиться с ним взглядом, думая о том, как жаль, что он не может общаться с ним так же, как с Жаком. Тогда он сказал бы ему: «сокровище мое, я знаю, что тебе сейчас хреново. Но постарайся все же не ссориться с нашими союзниками. Их у нас и без того мало!» Оставалось только надеяться, что Лоррен прочтет эту просьбу в его глазах. И внемлет.
Лоррен назвал адрес ресторана «Серебряная башня», добавив:
– Но это уже не имеет никакого значения. Убийца там больше не появится.
Филипп согласно кивнул.
– Чертов ублюдок остался в Париже, и наблюдает за тем, как исполняется его план, – проговорил он задумчиво, – Кто бы мог подумать… И не боится, что его сожрут фоморы до того, как он закончит дело. Впрочем, у него железный меч и я полагаю, он неплохо умеет с ним обращаться. Парень Ортанс, это ведь тот самый детеныш Красных Колпаков? Он не выглядел безобидным. Что с ним сталось?
– Он был убит на месте.
– Его увезла полиция?
– Да. Но не беспокойтесь об этом, я уже отдал распоряжения. Его тело заберут из морга, и память там потрут, кому смогут. А Ортанс я сам унес из больницы. Их обоих отвезут утром в Яблоневый Приют.
На некоторое время в комнате воцарилось тягостное молчание.
– Если этот сидхэ прячется где-то здесь, может быть, можно его найти? – спросил Кристиан, – Фэйри так непохожи на людей, они заметны…
Филипп только махнул рукой.
– Леаван хорошо умеет притворяться человеком, он здесь давно, и раз до сих пор никто не смог его найти, значит и у нас не получится. Гораздо больше шансов отловить его у врат.
Тут, наконец, стражи принесли свернутые в рулон карты, остро пахнущие свежей типографской краской. Одну из них – карту Европы, вампиры расстелили на столе и, как на военном совете, все присутствующие склонили над ней головы.
Тиалон еще раз указал на швейцарские Альпы.
– Врата где-то здесь.
– «Где-то здесь» звучит несколько расплывчато, – заметил Филипп, – У нас нет времени обыскивать Альпы.
– Вы сможете найти совершенно точное расположение пещеры, если сделаете правильный расчет.
Тиалон взял карандаш и начертил на карте колесо с восемью спицами.
– Собственно, все очень просто. Все восемь врат расположены на концах спиц коловорота. Ступица расположена здесь, – он поставил точку на юго-востоке от Тулузы. – Это место маги сочли особенным, я не слишком сведущ, чтобы точно сказать почему. Вам это должно быть лучше известно. Что-нибудь важное происходило там? Может быть, какие-то драматические события?
Филипп пожал плечами.
– Неподалеку Каркассон, что-то там было в XII веке, связанное с альбигойцами, но, в общем, ничего особенного. Мест с драматическими событиями во Франции хоть отбавляй. Да и во всей Европе.
– Нет, XII век это слишком поздно, что-то должно было происходить там гораздо раньше. Но это не важно. Здесь точка отсчета. Отсюда вверх – Париж. И врата, закрытые на Самайн…
– Значит, на сорок пять градусов по окружности правее Парижа конец второй спицы и врата, закрытые на Йоль, – продолжил Филипп, – Все понятно. Мы действительно сможем определить точные координаты. Занесем их в навигатор и вуаля, – мы на месте.
– Когда отправляемся? – осведомился Лоррен.
Филипп посмотрел на него с сомнением.
– Не думаю, что тебе стоит ехать. Это может быть опасно.
– Чем это может быть опасно? – разозлился Лоррен, – Я упаду в пропасть? Или меня собьет какой-нибудь лыжник?!
– Я не знаю! – сказал Филипп с досадой, – Не знаю! И никто не знает!
Он посмотрел на Теодолинду, но та сохраняла ледяное спокойствие.
– Ладно! Хорошо! Может быть, и впрямь лучше держать тебя при себе. Отправляемся завтра, чего тянуть. До 21 декабря осталось не так много времени… Поедем втроем. Ты, я и Тиалон. Ну и Жак, конечно… Для вас, Теодолинда, у меня есть дело в Париже. Я дам вам несколько адресов, – музеев и частных коллекций старинного оружия. Подберете для меня хороший меч из чистого железа. Сможете?
– Разумеется.
– Потом кто-нибудь из моих ребят выкупит его или украдет.
– Все это я могу и сама, – заметила Теодолинда.
– Тем лучше. Тогда будем считать вопрос решенным… Что нам нужно сделать еще? Найти цель на карте и заказать номера в гостинице какого-нибудь ближайшего к ней города. За ночь доедем… День проведем в гостинице… Следующей ночью побегаем по пещерам… А дальше – по обстоятельствам.
Он обвел взглядом молчаливо внимающих ему соратников и закончил:
– Что ж, если все с этим согласны, будем считать военный совет завершенным.
К счастью, никто возражать не стал. Теодолинда отправилась на охоту, Тиалон пошел спать, Кристиан тоже отправился к себе, демонстративно поцеловав Филиппа на прощание, тот проводил его шлепком по заднице.
Когда они, наконец, остались с Лорреном одни, Филипп мысленно с облегчением перевел дух, подумав, что если бы у вампиров мог быть инфаркт, сегодня он был бы ему обеспечен.
Лоррен совершил феерическую глупость, убив полукровку. Хотя… кто на его месте поступил бы иначе? Такие возможности не упускают…
Очень хотелось надеяться, что подробности смерти директрисы Яблоневого Приюта не дойдут до Совета. И до владычиц сидхэ. Помогать никто из них не торопится, но если они вдруг почувствуют, что задеты их интересы – мало не покажется.
Лоррен снова выглядел печальным, но вряд ли оттого, что сожалел о содеянном.
– Иногда я очень жалею, что не могу напиться, – сказал ему Филипп.
– Я тоже. Чувствую себя каким-то дегенератом! Хочется то ли биться головой об стену, то ли рыдать, то ли заняться сексом. Что такое со мной происходит?
Филипп вымученно улыбнулся.
– Ортанс хотя и не вполне волшебное создание, но все же наполовину сидхэ. Забрав ее жизнь, ты забрал ее память, ее боль, ее страх, ее любовь к тебе. Все, чем она жила и чем она являлась, сейчас часть тебя. Абсолютное слияние, которого вы оба так жаждали.
Лоррен помолчал, вероятно, прислушиваясь к чему-то внутри себя.
– И как думаете, надолго это?
– Не знаю. Я не убивал полукровок. И не знаком лично ни с кем, кто бы это делал и мог бы поделиться с нами опытом.
– Я бы мог сейчас сразиться с сидхэ и убить его.
– Я это понял. Только не трогай Тиалона, очень тебя прошу…
– Да на что мне сдался ваш Тиалон?! Мне нужен тот урод, что убил Ортанс!
– Вообще-то того урода должен убить я.
– К черту эти ваши пророчества! Какая разница кто его убьет!
Филипп некоторое время молчал, глядя на Лоррена скептически.
– С убийством фэйри оно так – стоит только начать, потом трудно остановиться. Знаешь что, я думаю, к завтрашней ночи тебе полегчает. Очень на это надеюсь. А сейчас побейся головой об стену или порыдай, чего там тебе больше хочется… А мне пора идти.
Лоррен поднял на него взгляд, и что-то было в нем очень нехорошее.
– Я бы с большим удовольствием занялся сексом.
– На это нет времени. До утра еще много надо сделать.
– До утра до хрена времени! И мне плевать на то, что вам надо сделать!
Филипп не успел ничего ответить, Лоррен швырнул его на стол, сбрасывая на пол карту и сгоревший ноутбук, и прижимая его сверху.
– Какого черта ты делаешь?! – возмутился Филипп.
– Делаю то, что хочу.
– Даже прикончив полукровку, ты не стал меня сильнее!
– Правда?
Лоррен заломил ему руки наверх и прижал запястья к столу. Филипп дернулся, но не смог вырваться.
Лоррен зловеще ухмыльнулся.
– А теперь можете звать на помощь.
Филипп рассмеялся.
– Ты спятил! Отпусти меня!
Лоррен наклонился ниже и прошептал ему на ухо.
– Помните, вы говорили то же самое, когда я утаскивал вас с какого-нибудь скучного приема, от ваших женушек, которые зеленели от злости. «Ты спятил, Лоррен!» Но вам же это нравилось! Нравилось трахаться в коридоре за портьерой и потом возвращаться обратно, нарочно поправляя на ходу одежду, чтобы никто не сомневался, чем это мы с вами только что занимались!
– С чего ты это вспомнил? – удивился Филипп.
– Хочу знать, куда все делось, черт бы вас побрал?! Вы стали занудой, вроде вашего брата, короля!
– Я зануда?!
– До омерзения.
– Ты мне за это ответишь! Ответишь… когда я смогу освободиться!
– Вы сначала освободитесь.
Филипп не стал даже пытаться, понимая, что ничего не выйдет.
– Лоррен, ты уложил меня на этот стол, чтобы читать нотации? Или, может быть, еще для чего-то?
6.
Расчет был сделан, примерное расположение врат было найдено. Скорее всего, они действительно находились в какой-нибудь пещере, – по крайней мере, местность на карте, в сорока пяти градусах по окружности от шестого округа Парижа оказалась весьма скалистой.
До рассвета вампиры успели составить маршрут предстоящего путешествия. Остановиться решено было в небольшом городишке к югу от Люцерна, на берегу Фирвальштедского озера, в гостинице, расположенной за чертой города, что было удобно, потому что позволяло сохранить инкогнито. Были ли там свободные номера, утром предстояло выяснить Жаку. И если не было – тому предстояло их добыть.
Швейцария являлась вотчиной Совета и была поделена между его членами, согласно какой-то их внутренней иерархии. Дивные, чистенькие и хорошенькие, как в сказке, городки с тихой, размеренной жизнью и пейзажами, радующими глаз, не требовали пристального присмотра, там всегда было все хорошо. Не мудрено, что подыхающие от скуки старички так любили лезть не в свои дела, обращая недремлющий взор в чужие владения и выискивая, к чему бы придраться. Но вместе с тем, – стоило возникнуть какой-то серьезной проблеме и они тут же прикидывались невидимками. Швейцария избаловала их и сделала ленивыми, заставила поверить, что мир надежен и незыблем, как горы, чьи силуэты они видят в окна своих особняков… Вот будет занятно, если их разукрашенные рождественскими гирляндами городки наводнят фоморы. Хотелось бы посмотреть, как они задергаются. Жаль – ждать нельзя. Надо спасать Париж.
– Они ничего не ответили на ваше письмо? – спросил Лоррен.
– Шутишь? – усмехнулся Филипп, – Они же, как энты: «не торопись, маленький хоббит, мы будем совещаться, а разговор на языке энтов занимает много времени». А потом через пару недель они скажут: «это не наша война».
– Хм. А ведь верно. Как думаете, Толкин был знаком с кем-нибудь из членов Совета?
– Питер Джексон точно был знаком. Когда я смотрел на его энтов, чувствовал неприятное де жа вю. И они тоже очень не любят, когда кто-нибудь шастает по их территории, не известив заблаговременно о визите, года эдак за два. Мы этого не сделали, поэтому чтобы избегнуть их внимания, придется остановиться не в Люцерне, а в какой-то дыре, в гостинице с тремя звездами. Осознаешь масштаб моей самопожертвенности?
– А кому принадлежит Люцерн?
– Флоринде Бенземан. Знаешь, кто это?
Лоррен покачал головой.
– Ее настоящее имя Кава, и когда-то она была любовницей Родериха, последнего короля вестготов. Из-за нее тот сдал Испанию маврам, и потом то ли погиб, то ли вовсе сделался монахом… У этой упырицы повадки следственного судьи и мания подозрительности. А еще она совершенно больная по поводу исполнения старинных церемоний. Если она нас сцапает, потеряем кучу времени.
– Она не узнает о нашем приезде. Вряд ли у нее в каждой гостинице по шпиону. И вы же, надеюсь, не собираетесь ехать на своей машине и с эскортом? На вашей машине вообще не стоит соваться в горы…
– Конечно, не собираюсь. И не только из-за Кавы. Есть у меня нехорошее подозрение, что Леаван наблюдает за нами.
– С чего бы?
– Мне не нравится, что он ошивается в Париже. И я подумал, что на его месте я бы приглядывал за нами, не собираемся ли мы как-то помешать его планам. Пока мы ползаем, как слепые котята, он может быть спокоен. Но если он поймет, что мы едем в Альпы, вряд ли ему это понравится… Так что постараемся уехать незаметно. Возьмем какой-нибудь внедорожник из гаража. А Жак поведет фургон, по Франции такие колесят десятками, вряд ли фэйри догадается, что это наша гробовозка.
– Можно обойтись и без гробовозки. Мы должны успеть доехать до гостиницы затемно.
– Ну, уж нет! Каждый раз, когда я рассчитываю все успеть затемно, случается какая-нибудь херня и мне приходится ночевать в земле. Благодарю покорно. В дальние экспедиции я больше не езжу без гробовозки. Да и вчетвером в машине будет тесно.
Утром Жак забронировал места в гостинице, – к счастью, с этим проблем не возникло, потом Филипп велел ему отправляться спать, чтобы отдохнуть перед дорогой.
И как только стемнело, они двинулись в путь.
Лоррен уселся за руль внедорожника, Филипп и Тиалон устроились на заднем сидении. Следом за ними должен был ехать Жак в фургончике с гробами.
Они успели выехать за ворота и даже проехали пару десятков метров, когда грохнул взрыв.
Здоровенный «Ленд Крузер» подбросило, будто кто-то мощно дал ему пинка, заднее стекло разлетелось, окатив пассажиров градом осколков, словно шрапнелью. Но Филипп ничего не почувствовал. За секунду до этого на него обрушился удар, сокрушающий кости. А потом его охватило пламя.
Филипп вскрикнул от невыносимой боли и в тот же миг инстинктивно оборвал связь с ее источником – с корчащимся в предсмертной агонии слугой.
– Жак! – заорал он, выскакивая из машины, и едва не натолкнулся на стену огня.
Метрах в десяти от него полыхал фургон. То, что осталось от фургона.
Как завороженный Филипп смотрел на этот огромный костер, и на мечущуюся в пламени тень. Вокруг мельтешили люди, кто-то кричал, кто-то звал на помощь, остро пахло горящей резиной и кровью, но все это сейчас было где-то далеко, будто в другом измерении. Замерев, Филипп смотрел в полыхающие нутро кабины и вздрогнул, когда изнутри раздался удар, и искореженная дверца распахнулась, повиснув на одной петле. Последним отчаянным усилием Жак выбил ее ногами и, похожий на огромный факел, вывалился на дорогу. Он уже не смог подняться на ноги, тело его судорожно дернулось несколько раз и застыло.
Чьи-то сильные руки развернули Филиппа, заставив оторвать взгляд от горящего человека. Филипп увидел перекошенное лицо Лоррена, пламя оставляло на нем багровые отблески, злобными чертиками плясало в зрачках.
– Надо уходить отсюда! – услышал он сквозь гул в ушах, – Возвращайтесь в дом!
Лоррен встряхнул его, а потом потащил за собой.
Филипп не сопротивлялся.
Мир плавился перед его глазами, пожираемый огненным вихрем, и на его месте разверзалась пустота, затягивающая его словно в черную дыру, высасывая силы, высасывая жизнь. Что-то внутри него кричало от боли, и Филиппу казалось, будто какая-то часть его летит в круговороте огня в черную пропасть где-то за гранью мира, но он уже не мог закрыться, отбросить эту часть от себя, оставить ее умирать в одиночестве.
Захлопнувшиеся за его спиной двери дома словно отрубили вопли и грохот улицы.
Из темноты выплыли встревоженные лица стражей, и за ними бледное лицо Кристиана с расширенными от ужаса глазами.
– Забери его! – крикнул ему Лоррен, – Мне надо разобраться с полицией!
Филипп почти без чувств рухнул в объятия Кристиана.
Он не знал точно, сколько прошло времени, – там, где он был, времени не существовало, – просто в какой-то момент он вдруг понял, что боль ослабевает и отпускает смертная тоска. Зыбкая грань между мирами становилась прочнее, приобретая привычный вид обманчивой надежности. Еще немного и все кончилось. Незримая связь разрушилась, Тьма сомкнула челюсти и сожрала Жака. Его больше нет. Нет внутри Филиппа, нет нигде…
Свет электрических ламп больно резанул по глазам, в уши ворвался истошный вой сирен и чьи-то крики. Филипп обнаружил себя сидящим на диване в прихожей, рядом стояли стражи, Кристиан держал его за руку, все хорошо, все прошло… Только отчего-то было холодно, очень-очень холодно, словно Тьма лизнула его шершавым ледяным языком, прежде чем отпустить.
Кристиан смотрел испуганно и губы его дрожали.
– Что с тобой?! Тебе нужна кровь? Так пей же! Ну, пожалуйста…
Вампир отодвинул от своих губ его запястье, с удивлением замечая, что у него дрожат руки.
Кристиана, похоже, это тоже шокировало.
– Филипп… – проговорил он жалобно, – Ты… не умрешь?
– Умру? – прохрипел тот, – С какой стати?
Он согнулся пополам, будто у него болел живот или его тошнило, и на несколько мгновений закрыл лицо руками.
– Жак погиб, – проговорил он, – Сгорел. Взорвалась машина.
Кристиан не сразу ответил.
– Я понял. Видел, как она горит… – парень помолчал еще немного, потом добавил с сочувствием, – Вы были с ним так тесно связаны. Ты чувствовал все, что с ним происходит, да?
– Не долго. Дело не в этом. Это просто… как будто что-то внутри умирает. Понимаешь? Будто из тебя вырывают что-то жизненно важное, сердце или кусок души. Я сам не думал, что может быть так…
Филипп поднялся и вышел во двор. Его слегка шатало, и Кристиан отправился за ним следом, опасаясь, как бы он там не рухнул где-нибудь. Впрочем, за Филиппом вышли и стражи, ненавязчиво заключая его в кольцо.
Во дворе собрались и вампиры и люди, почти все, кто был в доме, кто слышал взрыв. Здесь же были и Тиалон с Теодолиндой, как и все смотревшие через решетку на полыхающий посреди улицы фургон. Кристиан заметил на щеке фэйри кровь.
