Текст книги "Принц Крови (СИ)"
Автор книги: Елена Прокофьева
Соавторы: Татьяна Енина (Умнова)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 50 страниц)
Глава 2
1.
Былые развлечения, которые так пугали матушку и Мазарини, были надолго оставлены. Филипп и его свита наслаждались своим новым положением, но, как известно, рано или поздно приедается все. Бесконечные праздники тоже имеют свойство надоедать, жизнь требует новых ощущений и ярких эмоций. Даже тот, кто не нуждается в средствах, не убережется от скуки, если, конечно, не наделен богатой фантазией. Пришло время, Филипп с друзьями снова начали устраивать свои ночные вылазки в город в поисках приключений, но былого удовольствия почему-то не получали. И это наскучило.
Кому именно пришла идея усложнить игру и создать тайное общество, Филипп впоследствии не мог припомнить, – наверное это был д`Эффиа, маркиз всегда умел придумать что-то новое и занятное, когда, казалось бы, все уже приелось. А может быть, эта идея возникла сама собой, после одной занимательной истории, что рассказал однажды д`Эффиа, когда вместе с другими особенно приближенными друзьями Филиппа, они отдыхали в покоях принца, попивая вино и скучая.
– Третьего дня, а точнее сказать, ночью, я принимал участие в настоящей черной мессе, господа, – заявил он, – Это было весьма забавно. Один мой друг решил избавиться от надоевшего дядюшки, но подсыпать старику яд никак не удавалось, тот был подозрителен и тщательно следил за тем, что за пищу ему подают. Тогда моему другу дали совет обратиться к одному аббату-чернокнижнику, который якобы мог все устроить наилучшим образом.
– Призвав дьявола, который задушил бы старикашку? – хмыкнул Вард.
– Или просто перепугав его до смерти своим видом, – добавил Беврон.
– Не смейтесь, господа, лучше послушайте, что было дальше. Мой друг попросил меня отправиться к чернокнижнику вместе с ним, что я и сделал, потому что, признаюсь, мне было очень любопытно на него взглянуть. Да и принять участие в настоящем ритуале черной магии показалось забавным.
– И что же?
Филипп слушал его с интересом. История была необычной. Об отравителях по дворцу ходило немало слухов, но о том, чтобы для устранения надоевшего родственника обращались за помощью к черной магии, – это было что-то новенькое.
– Сразу после захода солнца мы отправились на встречу с чернокнижником, мой принц. И я скажу вам, что этот аббат-расстрига произвел на нас неизгладимое впечатление. Он сам был похож на демона во плоти. Такой бледный и мрачный, и в глазах будто прячется адское пламя. Как вспомню его взгляд – до сих пор мороз по коже.
– Вот уж не думал, что вы так впечатлительны, Анри, – сказал кто-то, – Или, может быть, этот демонический аббат пробудил у вас особенный интерес? Ну, знаете, тот самый, какой испытывают ведьмы на Лысой горе к демоническому козлу?
Мужчины разразились хохотом.
– Ничего подобного! – возмутился Эффиа, – Никогда не испытывал интереса к козлам, ни в животном ни в человеческом обличии! А этот еще и страшный, как черт…
– И что же потребовал от вас этот аббат для своей черной мессы? Полагаю кругленькую сумму?
– Не такую уж большую. Его главным условием было то, чтобы мы предоставили для ритуала юную девственницу, которая должна быть принесена в жертву демону.
– Ого, это уже интересней! Полагаю, вам пришлось повозиться?
– Еще бы! Если бы речь шла о какой-нибудь шлюхе, привести ее не было бы никаких проблем, но девственницу добыть гораздо сложнее.
– Но вы, конечно, справились с этой задачей?
– Конечно. Пришлось похитить девчонку помоложе, чтобы уж наверняка.
– И вы принесли ее в жертву дьяволу? – спросил Филипп, – Зарезали на алтаре?
– Все было, как полагается, – и черные свечи и алтарь и ритуальная чаша, в которую аббат собрал жертвенную кровь. Потом он поставил чашу с кровью в середину пятиконечной звезды, внутри которой были начертаны какие-то символы, прочел молитву, очень ловко задом наперед, и пробормотал еще какие-то особенные колдовские формулы, долженствующие, как я понимаю, призвать демона. Дальше было особенно интересно: свечи вдруг вспыхнули ярче и кровь из ритуальной чаши испарилась во мгновение ока. Тогда наш колдун сказал, что дело сделано и вскоре дядюшка моего друга умрет. Вы не поверите, но так и произошло! Бедняга скончался нынче утром, и теперь мой друг получит все его состояние и графский титул.
– А что же демон? Он к вам явился?
– Демона мы не видели, – признался Эффиа, – Но мы не за этим туда приходили, нам нужно было, чтобы он исполнил дело, – и он его исполнил!
Глядя на скептическую улыбку Филиппа, он добавил:
– Клянусь честью, все так и было, мой принц!
– Только болван может поверить в правдивость такой истории, – лениво сказал Вард.
– Ты сомневаешься в моем слове?! – возмутился Эффиа, по привычке протягивая руку к поясу, на котором в данный момент не было шпаги.
– Я сомневаюсь в том, что в смерти старика поучаствовал кто-то потусторонний. Этот ваш колдун как-то обстряпал дельце, а вас просто ловко провел.
– К чему же было устраивать возню с ритуалом и девственницей? Мой друг заплатил бы ему те же деньги, если бы он просто пообещал избавить его от старика!
– Может быть, ему нравится резать девственниц? – промурлыкал Филипп, – Полно вам ссориться, господа. Даже если смерть старика простое совпадение, все равно это весьма забавно. Я хотел бы сам присутствовать на черной мессе. Ты сможешь это устроить для меня, Эффиа?
– Боюсь это слишком опасно, ваше высочество.
– Ах, оставь, – махнул рукой принц, – Твоя история занятна, но для того, чтобы я поверил в черную магию нужно нечто большее. Как зовут этого твоего чернокнижника?
– Его имя Гибур.
– Так вот, ты сможешь доказать правдивость своих слов, если устроишь для нас черную мессу. Мы попросим у демона чего-нибудь эдакого. И если он этого не исполнит – Вард вызовет тебя на дуэль и прикончит.
Вард хищно улыбнулся.
– Это мы еще посмотрим, кто кого прикончит, – мрачно сказал Эффиа.
– Не дуйся, я пошутил, – Филипп склонился к нему и игриво дернул за аккуратно завитый локон, – Ты же знаешь, как я люблю тебя. Если я захочу от тебя избавиться, то прикончу сам.
2.
Эффиа все устроил наилучшим образом. Уже через пару дней Филипп в сопровождении нескольких особенно преданных дворян явился в неприметный особнячок, расположенный в тупике одной из парижских улиц. Их встретил слуга и проводил в подвал, где придворных ждал сам загадочный чернокнижник.
Аббат Гибур действительно оказался довольно колоритен, тут Эффиа почти не преувеличил. Было в этом человеке что-то гадкое и отталкивающее, хотя его совсем нельзя было назвать уродом. Гибур имел довольно заурядные черты лица, был высок ростом, костляв и бледен, примечательными в его внешности были только пронзительные черные глаза, умные и внимательные. На вид ему было лет пятьдесят или немногим больше. Казалось бы, обычный буржуа, но близко подходить к нему почему-то не хотелось, тем более не хотелось прикасаться.
Дворяне явились к колдуну инкогнито, но у Филиппа сложилось впечатление, что этот странный аббат при желании может очень легко узнать их имена. А может быть, он и сейчас уже их знает. Все это было действительно интересно, и принц почувствовал приятное волнение, какого не испытывал уже довольно давно. Он не верил в черную магию и в то, что по желанию какого-то жалкого человечишки к ним на зов может явиться кто-нибудь из обитателей Ада. Но ему нравился антураж этого места: нравились холодные каменные стены, и едва ощутимый запах крови, въевшейся в камень, нравились горящие по углам черные свечи и укрытый темной материей приземистый стол, длинною в рост человека. Нравился даже скалящийся череп козла с длинными изогнутыми рогами, стоящий на столике в углу по соседству со старинным фолиантом, чашей и кинжалом. Все это было атрибутами игры, и в то же время, ставкой в этой игре были человеческие жизни. В книге наверняка описывались зловещие ритуалы, а кинжал не раз испробовал крови. А рога этого козлиного черепа… Впрочем, может быть, череп и не участвовал в ритуалах, а только взирал на происходящее пустыми глазницами. Это следует исправить, колдун может просто не догадываться, как интересно можно было бы его использовать.
– Рад буду оказать вам услугу, монсеньор, – сказал Гибур, слегка поклонившись.
– И что ты можешь? – высокомерно спросил Филипп, – Можешь вызвать демона или какое-нибудь чудище?
Аббат посмотрел на него с удивлением.
– Вы пришли сюда именно за этим? Хотите увидеть демона?
– Я пришел сюда поразвлечься, – пожал плечами Филипп, – Ты сможешь меня развлечь?
– Я не стал бы призвать демонов без особенной на то надобности. Это опасно, непросто, да и… не особенно, признаться, увлекательно. Но я могу помочь вам совершить жертвоприношение силам Тьмы. Повелителям Ада угодны жертвы, которые вы готовы им принести, и они не останутся в долгу.
– Вот как? – Филипп приподнял бровь, – Чем же они расплатятся?
Гибур едва заметно пожал плечами.
– Тем, что будет для вас предпочтительнее, монсеньор. Откроете душу перед Тьмой, и она прочтет в ней самые сокровенные желания и, может быть, исполнит их.
– Может быть? – Филипп надул губы.
– Может быть, – Гибур криво улыбнулся, – Желаете попробовать?
– Пожалуй, раз уж мы здесь, – Филипп обернулся к своим друзьям, которые никак не вмешивались в их разговор, – Надеюсь, вам не страшно, господа?
Господа всем свои видом продемонстрировали презрение к силам Тьмы.
– Что нужно делать? – осведомился Филипп.
3.
Казалось бы, во всем этом не было ничего особенного и необычного, свечи горели, потрескивая и чадя, было жарко и очень душно, и Гибур в полном священническом облачении читал заклинания из книги, стоя у изголовья страшного ложа, на котором билась, пытаясь освободиться от пут молодая женщина. Не девственница, просто какая-то горожанка, подвернувшаяся на пути вышедшим на охоту дворянам. Она была обнажена, и мужчины стояли вокруг нее нагие, слушая протяжные гортанные звуки неизвестного языка, на котором произносил свою дьявольскую молитву колдун.
Гибур сам сделал жертве надрез на груди и смочил в ее крови припасенные облатки, после чего каждый из дворян подошел к нему, склонил колени и причастился. Женщина была еще жива, разрез был недостаточно глубоким, чтобы убить ее, и она продолжала биться, пыталась кричать через кляп, и кровь текла по ее коже, ручейками сбегая по бокам на покрывало алтаря, собираясь под ее спиной лужицей. Запах крови в замкнутом помещении был тяжелым и совершенно одуряющим.
Кровавая облатка имела соленый и терпкий вкус, у Филиппа почему-то закружилась голова, и мир вокруг как-то незаметно начал меняться. Вдруг исчезли все посторонние раздражающие мысли: о том, что здесь нечем дышать, и что босым ногам неприятно стоять на каменном полу, и что свечи слишком чадят. Сознание как будто слегка затуманилось, и дышать стало легче, показалось даже, свечи вдруг вспыхнули ярче, рассеяв полумрак. Все чувства обострились и немного изменились, отвергая все, что мешает полностью отдаться ритуалу, и воспринимая что-то новое, прежде неведомое. Даже стоявшие рядом давние друзья – Эффиа, Гиш, Вард и Беврон – стали казаться Филиппу какими-то другими, переменившимися и немного незнакомыми, какими-то слегка потусторонними. Колдун продолжал что-то говорить, его голос то затихал до едва различимого шепота, то разносился раскатами грома под низким потолком, он был почти осязаемым, скользил по коже и впитывался порами, каждой клеточкой тела.
– Вашу жертву готовы принять, монсеньор, – услышал Филипп, – Убейте ее сами, позвольте Тьме прикоснуться к вам.
Филипп взял кинжал и приблизился к истекающей кровью женщине. От сладостного предвкушения сводило солнечное сплетение, и верилось, – что-то сейчас произойдет. Что-то особенное. Не просто похоть, кровь и смерть, как обычно. Здесь должно быть что-то еще.
Он посмотрел в глаза страдающей от невыносимой боли женщине, как будто выпивая, впитывая в себя ее отчаяние и ужас, и крохотную толику надежды, – как ни странно, она еще надеялась, что все прекратится, что ее мучители одумаются и отпустят ее, не станут убивать. Она продолжала надеяться даже сейчас, когда смотрела в глаза человека, занесшего над ней кинжал. Филипп читал мысли своей жертвы, они были похожи на яркие серебряные искорки, которые вспыхивали во тьме и гасли. Принц провел ладонью по спутанным, влажным от пота волосам, по мокрой от слез щеке, по нежной шее, чувствуя, как судорожно трепещет под кожей жилка, по залитой кровью груди, такой мягкой и теплой. Через несколько мгновений это тело забьется в предсмертных судорогах и затихнет. Как же хочется продлить этот миг, последний миг между жизнью и смертью, последний вздох, последний взгляд, продлить на целую вечность эту сладкую агонию.
Филипп услышал какой-то скрежещущий звук и на миг оторвал взгляд от жертвы. Он увидел побелевшие от напряжения пальцы Гиша, вцепившиеся в окровавленное покрывало алтаря, ногти разрывали плотную ткань и царапали дерево, глаза сияли как звезды, и они не были сейчас голубыми, они были совершенно черными. Зубы тесно сжаты и дыхание со свистом вырывается из легких, неровное в такт песнопению колдуна. Филипп окинул взглядом остальных, – все его спутники сейчас выглядели дико, словно голодные волки, сгрудившиеся над телом раненой лани. Они готовы были вгрызться в нее зубами, по малейшему знаку вожака. Нет, скорее они были похожи на языческих богов, совершенно прекрасных и безжалостных. И у всех была эрекция. С глухим рычанием Вард засунул руку в промежность женщине, то ли лаская, то ли терзая, та дернула ногами, рефлекторно пытаясь закрыться, но путы не позволили. Она была полностью в их власти, открытая и доступная, абсолютно беспомощная.
Возбуждение было так велико, что, казалось, могло вылиться оргазмом в любой миг, Филипп судорожно вздохнул и вонзил кинжал в грудь женщины по самую рукоять, наваливаясь сверху и чувствуя всем телом предсмертный трепет жертвы. Кровь толчками била из раны, заливая ему грудь и живот, обжигая кожу. Когда кто-то подошел к нему сзади и обнял, прижимая к себе, Филипп почти тот час кончил и оргазм был таким бурным, что на миг у него потемнело в глазах. Никогда раньше такого не было, никогда…
Это было похоже на наваждение, на сбывшийся сон, ведь только во сне бывает так, чтобы чувства обострялись до предела, и каждая клеточка тела трепетала от удовольствия. Что было потом, Филипп помнил не очень отчетливо, но если пробуждаясь от сладостного сна, ты чувствуешь разочарование от того, что все испытанное было только фантазией, то сейчас тело помнило все, что происходило с ним, оно хранило в себе послевкусие страстных ласк и буйных соитий, наслаждения и боли, и оно жаждало крови, как магического эликсира. Пережив подобное однажды, невозможно было не попробовать еще раз, и еще и еще… Это были чары, ответный подарок Тьмы, – так говорил Гибур. Отдавая что-то Богу, ты почти никогда не получаешь ничего взамен, Дьявол же всегда щедр с теми, кто служит ему.
После очередной черной мессы кто-то и предложил создать тайное общество, которое вовлеченные в него назвали Темный Круг. Их связало служение злу и необычайно яркое наслаждение, и необходимость тщательно хранить тайну – ведь если на обычный разврат, пусть даже со смертоубийствами, общество могло закрыть глаза, то на сатанинские ритуалы едва ли. Если бы только церковь прознала о том, что творится в подвальчике старинного особняка на одной из парижских улиц, всем было бы несдобровать, несмотря на все хорошее отношение короля к своему брату.
Правила сообщники придумывали вместе, каждый привносил что-то в меру своей фантазии, в которой тоже вдруг открылись новые горизонты. Все просто фонтанировали идеями, придумывали все новые и новые развлечения, стараясь делать их все более ужасными и богопротивными.
Однажды они продали свои души дьяволу, как будто и в самом деле захотели превратиться в демонов, кем когда-то называли их парижане.
Это был особенный ритуал, который сообщники тоже придумали сами. Гибур заявил, что нет никакой специальной клятвы, и она может быть произнесена в вольной форме, главное – дающий ее должен быть искренним. Но так было не интересно. Продажа души дьяволу должна быть обставлена торжественно и даже пафосно. Поэтому Филипп с Эффиа сами сочинили текст клятвы, после чего каждый из сообщников, а было их в ту пору всего пятеро, написал ее на листе бумаги пером, смоченным в собственной крови. Подпись не ставили из соображений безопасности, отпечатка ладони, по общему убеждению, должно было стать достаточно. Ритуал, как обычно, производился в подвальчике Гибура. Колдун отслужил черную мессу и каждый из дворян прочел свою клятву, отрекаясь от Бога и вверяя свою душу Аду. На сей раз, они жертвовали Тьме самих себя. И это было самое большее, что они могли бы отдать.
Филипп прочел свою клятву первым и первым поставил отпечаток ладони на бумаге.
– Готово, – произнес Гибур.
Принц прислушался к себе и не почувствовал никаких изменений. Собственно, он их и не ждал. На самом деле, и сам Филипп и его друзья были совершенно уверены, что во всех этих магических ритуалах нет ничего сверхъестественного. В то, что Дьявол или, как говорил Гибур – Тьма, получает от них какие-то жертвы, они тоже, разумеется, не верили. Для всех это было новой игрой и ничем сверх того. Лишь факт особенной мерзости этой игры, того, что она заставляла преступать самые глубинные, заложенные еще в раннем детстве запреты, ну и, конечно, еще реальная угроза нешуточного наказания в случае разоблачения, делали ее настолько привлекательной. Продажа души и прочие богопротивные деяния никому из членов Темного Круга не мешали заходить в церковь, уныло простаивать мессы и принимать из рук священника обычную, сухую и хрусткую священную облатку. Никого не поразило громом, никто не начинал биться в корчах и пускать пену изо рта. Ничего не изменилось.
Каждую неделю, в ночь с четверга на пятницу, члены Темного Круга служили черную мессу, заканчивающуюся оргией. Нередко оргия сопровождалась жертвоприношением. Далеко не каждый раз это были девственницы, чаще просто женщина или мужчина, их должно было изнасиловать прежде, чем зарезать.
Однажды Эффиа припомнил, что в жертву дьяволу принято приносить еще и некрещеных младенчиков, но Филипп вышел из себя, и пригрозил его самого принести в жертву за такие идеи. Эффиа признал, что сказал глупость и долго вымаливал прощения. К тому времени у Филиппа было уже двое собственных детей, он души в них не чаял, и маркиз мог бы догадаться, что эти трепетные чувства распространяются на всех детей вообще. Были у Филиппа такие слабости, непонятные для его друзей… Но почитаемые ими, как и все, что исходило от принца.
Четыре раза в год – в день зимнего и летнего Солнцестояния, на Вальпургиеву ночь и в ночь накануне Дня Всех Святых, у Темного Круга совершалось большое жертвоприношение, для которого жертву готовили за сорок ночей: это непременно должна была быть девственница и все сорок ночей ее насиловали на алтаре и подвергали всевозможным пыткам, но так, чтобы она непременно оставалась жива. До самого жертвоприношения. Если же девушка умирала, не выдержав истязаний, можно было заменить ее юношей, которого приносили на алтарь непосредственно в торжественную ночь. Алтарь должна была оросить девственная кровь – и юношу оскопляли. Затем насиловали. И если он не истекал кровью сам – ему перерезали горло. Филипп находил все это очень забавным. И оригинальным. По крайней мере, развлечениями такого рода он не пресыщался.
Членство в Темном Круге не было только чередой удовольствий – так было бы не интересно – оно накладывало и определенные обязанности: например, член общества обязан был участвовать во всех оргиях и жертвоприношениях, а так же обязан был сам привести одну из жертв для большого жертвоприношения. Еще в число обязанностей для новичков входило усладить всех членов Круга – но это большинство из них прошли задолго до вступления. Еще они давали клятву не вступать в сношения с женщинами иначе, чем в браке – но это входило опять же в обязанности новичков, тех, кто еще не привел в Круг ни одной жертвы.
Если неофит не был старшим сыном и наследником, ему приходилось отказаться от права самому лишить невинности свою супругу: он обязан был предоставить ее на одну ночь Кругу. В Круге было несколько дворян, которые так и поступили. Правда, потом им приходилось ограждать своих жен от какого бы то ни было общения, из боязни огласки, а особо строптивых приходилось убивать. И брать новых. Но члены Круга были богаты и считались завидными женихами, так что особых проблем с женитьбой у них не случалось и, в конце концов, находилась женщина достаточно робкая и покорная, чтобы смириться со своей участью и не жаловаться. Старшие сыновья, а так же единственные наследники, были избавлены от обязанности предоставлять своих жен кругу: их женам предстояло произвести на свет продолжателей рода, посему другие мужчины не вправе были их коснуться.
Для тех, кто нарушал законы Круга, предписывалось довольно суровое наказание: изменника должно было ослепить, дабы он никого не узнал в лицо, вырвать ему язык, дабы не мог выдать тайн, отрубить руки, дабы не мог ничего написать, и оскопить. Затем его следовало отдать на поругание Кругу, а утром вывезти и бросить обнаженным на пустынной дороге, предоставляя на милость Судьбе. Впрочем, за все время существования общества не оказалось никого, кто пожелал бы из него выйти, так что предоставлять Судьбе никого не пришлось. Быть членом Темного Круга было не только чрезвычайно весело, но еще и выгодно. Возможности у этого тайного общества были практически всеобъемлющие, и услуги, которые Темный Круг оказывал своим членам, могли быть очень даже ценны. Члены круга могли получить что угодно. Женщину. Мужчину. Деньги. Поместье. Драгоценность. Все! И сотворить могли что угодно, причем безнаказанность им гарантировалась. Поэтому, несмотря на всю конспирацию, количество членов тайного общества неуклонно росло.
