Текст книги "Принц Крови (СИ)"
Автор книги: Елена Прокофьева
Соавторы: Татьяна Енина (Умнова)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 50 страниц)
– Все будет, как пожелает ваше величество, – поклонился Лоррен, ликуя в душе. Бесспорно, убиение Генриетты оказалось весьма удачной затеей!
Король английский не был настолько наивен, чтобы поверить в то, что его сестра внезапно скончалась от какой-то болезни. Рассказывали, что, узнав эту ужасную новость, он вскричал: «Это Орлеанский отравил ее!» Но доказательств не было. А усомниться в слове Людовика, когда тот поклялся, что яд в теле Генриетты не был обнаружен, Карл не пожелал. Ему тоже не хотелось расторгать уже подписанный союзный договор.
Таким образом, дело замяли. Генриетта была похоронена и очень скоро забыта. Людовик XIV был теперь озабочен тем, чтобы женить брата снова. В конце концов, ему же нужен наследник!
Глава 4
1.
Кандидатур на роль новой герцогини Орлеанской было несколько, но в итоге Людовик остановился на Елизавете-Шарлотте Пфальцской. Филиппу не хотелось жениться, он только что избавился от одной супруги и совсем не желал обзаводиться новой, но Людовик, сделал ему предложение, от которого Филипп не смог отказаться – взамен на послушание он обещал ему вернуть из ссылки де Лоррена.
Лизелотта Пфальцская оказалась полной противоположностью Генриетты, она была не так красива, она не мнила себя прекрасным политиком и не стремилась блистать при дворе. Острая на язык и по-немецки прямолинейная она даже понравилась Филиппу, и на протяжении всей их довольно продолжительной совместной жизни супруги умудрялись сохранять вполне дружеские отношения. Лизелотта не мешала Филиппу развлекаться, не слишком часто требовала денег для содержания своего двора, не заказывала дорогих нарядов. Она вообще ничего не понимала в нарядах, и Филипп сам с удовольствием подбирал ей гардероб. В конце концов, Лизелотта даже родила принцу сына, который благополучно пережил детский возраст. Разумеется, она тоже терпеть не могла фаворитов мужа и от всей души ненавидела де Лоррена, – его вообще трудно было не ненавидеть, потому что он и с ней вел себя нагло и по-хамски. Но Лизелотта не пыталась строить против него козни, памятуя о плачевном опыте своей предшественницы, в подробности смерти которой, ее, конечно же, быстренько посвятили при дворе. Поэтому существование ее, в общем-то, было вполне сносным.
С возвращением Лоррена вернулась радость в сердце Филиппа и возобновилось веселье в его доме и в сообществе его приближенных друзей, именуемом Темным Кругом. Впрочем, былым забавам друзья предавались уже не так упоенно – несколько наскучило, да и вышли все уже из того возраста, когда кровь горяча и бесконечно требуются развлечения.
Гибур все больше нервничал. Его собственное время уходило, – несмотря на свои колдовские способности и силу, которую он получал благодаря магическим ритуалам и кровавым жертвоприношениям, Гибур все-таки был смертным, и годы брали свое. Чернокнижник старел. Он давно был готов перейти к завершающему этапу плана, который они разработали вместе с его господином, но постоянно что-то мешало – принц Филипп или отправлялся в военный поход, который обычно длился довольно долго, или впадал в депрессию по какому-нибудь идиотскому поводу, или же сам господин повелевал Гибуру ждать. Почему снова и снова нужно было чего-то ждать, колдун не понимал, он был уверен, что Филиппа следовало обратить давно, еще в ту пору, когда он впервые посетил его дом, такой юный, бестолковый и любопытный. Принц согласился бы испробовать все, если бы только это обещало ему удовольствие. Но господин осторожничал, хотел, чтобы тот окончательно увяз в совершаемых им преступлениях, полностью доверял Гибуру и не усомнился бы в ответственный момент. Он и так не усомнился бы! Он же продал душу дьяволу, так легко и беззаботно, будто выпил бокал вина! Филипп ни во что не верил, и ни в чем не сомневался. Он и сейчас ни во что не верит, но он стал осторожнее и ленивей. Не нужно было ждать… Впрочем, у господина могли быть какие-то свои соображения, о которых Гибур просто не знал. Своим «следует подождать» тот откладывал обращение и самого Гибура, которое должно было состояться только после обращения Филиппа. Оно должно было стать его наградой. А не будучи обращенным, Гибур не был посвящен в дела потаенного мира Парижа.
В конце концов, Гибуру надоело ждать, или вернее так, – все сложилось вдруг само собой, и колдун только воспользоваться ситуацией.
Темный Круг далеко не всегда собирался в полном составе, если не намечалось никаких торжественных мероприятий. Его члены могли развлечься вдвоем или втроем, чем меньше народу участвовало в ритуале, тем больше силы доставалось каждому, а сила, как самое драгоценное вино, не каждый раз хочется ею делиться даже с самыми близкими друзьями. И все чаще Филипп с Лорреном бывали у Гибура одни.
После очередного ритуала, еще обнаженные и перепачканные кровью, они отдыхали, развалившись в креслах и попивали вино, когда Филипп вдруг отчего-то завел разговор о вечном.
Гибур как раз снимал испачканную сутану, явив всеобщему обозрению бледную плоть своего тощего тела.
– А ты стареешь, Гибур, – сказал принц, скептически оглядев его с ног до головы, – В пору нашего знакомства ты еще не выглядел таким дряхлым.
– Прошло много лет, – отозвался колдун.
– В самом деле? – Филипп тяжко вздохнул, – Мне казалось, не так уж много… И почему все напоминают мне о скоротечности времени, Лоррен? Я так плохо выгляжу? Скажи мне честно!
– Никто вам не напоминает. Вы сами завели этот разговор.
– Не я, а Гибур!
– Это вы сказали ему, что он похож на старую развалину.
– А разве это не так?
– Да нет, все верно.
– А я?! – Филипп пересел со своего места на колени Лоррену, повернувшись к нему лицом, – Попробуй только сказать мне, что я старею, и я отправлю тебя в ссылку!
Лоррен рассмеялся, и, наклонив к себе его голову, нежно поцеловал.
– Вы никогда не сделаете этого.
Гибуру безумно хотелось треснуть кого-нибудь из них магическим жезлом по голове, но он удержался, – момент был удачным, чтобы закинуть пробный камень.
– Есть способ жить вечно, – проговорил он, – Сохранив свою молодость и красоту.
Филипп обернулся к нему, удивленно приподняв бровь.
– Ты научился готовить эликсир жизни? Хочешь опробовать его на мне, прежде чем пить самому?
– Гибуру не нужна молодость и красота, – встрял Лоррен, – Он чернокнижник, а им положено внушать людям ужас и отвращение своим видом.
Гибур проигнорировал его сарказм.
– Не существует никакого эликсира, – сказал он, – Вы слышали что-нибудь о вампирах?
– О ком?! – изумился Филипп.
Гибур открыл уже было рот, чтобы рассказать, но Лоррен опередил его.
– О, я расскажу вам! – весело воскликнул он, – Моя нянька любила всю эту жуть и знала множество преданий и сказок. Вампиры это ожившие мертвецы, которые питаются кровью живых людей. Днем они спят в своих гробах, прячась от света в склепах на кладбище, а ночью выходят на охоту. Узнать вампира можно по длинным клыкам, торчащим изо рта, и красным глазам, точно угли горящим во тьме.
– Да вы просто готовый охотник на нежить, шевалье, – досадливо поморщился Гибур.
– И ты хочешь сделать из меня этакое чудище? – изумился Филипп, глядя на колдуна так, будто всерьез стал опасаться за его разум, – Чтобы у меня выросли клыки, и я переселился жить на кладбище?! В склеп?! На кой черт нужно такое бессмертие?!
– Нет, – проговорил Гибур, едва не скрежеща зубами от злости. Величие момента, к которому он готовился так много лет, превращалось в какой-то фарс, – В склепе жить совсем не обязательно! Все эти народные предания полнейшая чушь! Вампиры чрезвычайно хороши собой. Пройдя обращение, человек становится гораздо красивее, чем был при жизни. Кроме того, он получает особенные возможности, огромную силу и бессмертие.
– Гибур, я что-то не пойму, ты хочешь мне сказать, что эти твари существуют на самом деле?
Филипп слез с коленей Лоррена, чтобы налить себе еще вина. Бутылка стояла на том самом столике в углу, где некогда лежали книга и кинжал, и где стоял козлиный череп. Кинжал по-прежнему находился на своем месте, но книгу пришлось убрать, однажды ее залили вином, испортив какое-то важное заклинание – Гибур был в ярости. А у козлиного черепа теперь отсутствовал один рог, припоминая обстоятельства, при которых он сломался, Филиппу каждый раз хотелось улыбаться.
– Вампиры существуют, – сказал колдун.
– Ни за что не поверю, пока ты не покажешь мне хотя бы одного из них, – Филипп не удержался и коснулся кончиком пальца обломанного края козлиного рога.
– Они не животные из зверинца, чтобы их показывать! – воскликнул Гибур, – Эти существа во сто крат могущественней меня!
– Почему же ты сам не присоединишься к ним? Не станешь бессмертным и могущественным?
– Потому что не всех они считают достойными принадлежать к их кругу!
Такая экзальтированность показалась Филиппу странной и смешной, он иронично посмотрел на торжественное лицо колдуна, который уже оделся и снова выглядел суровым и зловещим.
– Гибур, мы все время приносим жертвы каким-нибудь демонам с вычурными именами, да, все это довольно занятно, – но мы ни разу не видели ни одного из них. Мы оскверняли распятие и глумились над телом христовым, – и никакой карающий меч не падал нам на головы, когда на следующее утро после всех этих непотребств мы посещали церковь. И ты призываешь меня поверить в каких-то живых мертвецов?
– Вы поверите, если я устрою вам встречу с ними? – спросил Гибур, как будто немного помешкав.
– Возможно, – Филипп пожал плечами и принялся одеваться, – Я поверю, если эти твои вампиры продемонстрируют нам какие-нибудь свои способности, о которых ты тут говорил. А теперь перестань мне забивать голову ерундой. Я устал и хочу спать.
Гибур только молча поклонился.
Все прошло совсем не так, как он планировал, но, однако же, дело было сделано. Филипп узнал о вампирах и согласится на встречу с господином. Если бы только теперь господин согласился встретиться с ним! Единственной проблемой, которую тот мог счесть существенной, оставался де Лоррен. Тот никак не вписывался в первоначальный замысел, но от него совершенно невозможно было отвязаться. Гибур представить себе не мог, что Филипп куда-то явится без него.
Господина, впрочем, наличие постороннего лица не обеспокоило, и вообще он достаточно благосклонно принял Гибурово самоуправство.
– Что ж, – сказал он, – значит, время пришло. Это и к лучшему, пора заняться делом. А де Лоррена я обращу вместе с принцем.
– Может быть, проще его убить? – предположил Гибур.
– Не думаю. Если их будет двое, Филиппом будет легче управлять. Он ведь ценит своего друга, не так ли?
– Больше, чем все остальное в своей жизни, – согласился колдун.
– Значит, решено.
2.
Вероятно, по поводу вампиров у Гибура была какая-то нездоровая мания, даже странно, что он так долго скрывал это. По крайней мере, уже через несколько дней он сообщил принцу, что вампиры готовы с ним встретиться.
Филипп был немало удивлен.
– Гибур спятил, – сказал он Лоррену, – долгие годы злодейств явно не пошли ему на пользу.
– Он страдает по поводу своего возраста не меньше, чем вы. Но вместо того, чтобы ныть и бесконечно разглядывать себя в зеркале, он пытается что-то предпринять для достижения бессмертия.
– Не думаю, что от его попыток больше пользы, чем от моего, как ты выразился, нытья, – обиделся Филипп.
– Вы собираетесь идти? – осведомился Лоррен, – Интересно, что за новые фокусы он хочет нам показать.
– Тебе, в самом деле, интересно? Ну, так давай посмотрим.
Филиппу было тоже любопытно взглянуть, что за существо представит ему колдун в качестве вампира. Еще любопытнее ему было понять, зачем ему понадобился этот спектакль.
Гибур разочаровал его, – зрелище оказалось вполне тривиальным, так называемый вампир выглядел обычным человеком, ни тебе клыков, ни тебе глаз, пылающих, как угли. Впрочем, колдун говорил что-то о том, что народные предания выдумка. Значит, вампир должен быть могуч и прекрасен? Но и этого Филипп как-то не углядел. Вампир оказался мужчиной среднего роста, средней комплекции и средней же внешности, несколько старомодно одетый и носящий аккуратную бородку. Он был бледен, но, пожалуй, не бледнее самого Гибура, и глаза у него были темно-карими, обычными человеческими глазами. Он стоял, облокотившись на алтарь, и тоже разглядывал Филиппа с любопытством.
– Его высочество герцог Орлеанский, – торжественно произнес Гибур, словно они были на светском приеме в гостиной какого-нибудь видного вельможи, а не в его пропахшем кровью подвальчике. После, он не менее торжественно представил гостя Филиппу, – Господин Гийом де Гибур.
– Де Гибур?! – воскликнул Филипп, – Он твой родственник?!
– Мой предок, – не очень охотно подтвердил аббат, – Вернее, старший брат моего предка… Теперь он принц вампиров Парижа.
– Вот как? У вампиров есть собственный правитель? – удивился Филипп, – Занятно. А я полагал, все французы, живые и мертвые, подчиняются королю Людовику.
– Вы удивитесь тому, сколь многого не знаете, – сказал гость, – Его величество Людовик не может управлять вампирами хотя бы потому, что не догадывается об их существовании.
– Что верно, то верно, – согласился Филипп, – Я тоже не подозревал о вашем существовании до сего дня.
– И что вы думаете теперь?
– Я думаю, что вы очень похожи на человека, – сказал Филипп и, пройдя вглубь подвальчика, устроился в своем любимом кресле, высокомерно глядя на гостя снизу вверх. Только особы королевской крови умели это делать по-настоящему правильно. Лоррен встал позади него, облокотившись на спинку кресла.
Так называемый вампир тонко улыбнулся.
– Все мы были когда-то людьми, – произнес он, – Разумеется, мы на них похожи. Но только внешне.
Прозвучало это так, будто он имел в виду не столько себя и своих собратьев, сколько господ собравшихся сейчас в подвальчике его пра-пра… Племянника? Что это значит? Он в курсе всего, что здесь происходит? Гибура следует убить. В самом деле, наверное, уже пора это сделать, – ради своего мнимого бессмертия он посвящает в их тайны всяких шарлатанов. Кстати, этого так называемого предка тоже нужно будет убить.
– Может быть, в таком случае, вы продемонстрируете мне свою… э-э… внутреннюю сущность, господин вампир? – спросил Филипп.
– Вам, в самом деле, этого хочется?
– А зачем же, по-вашему, мы здесь?
– Я с удовольствием продемонстрирую вам все, что вы захотите, ваше высочество, но прежде я хотел задать вам один вопрос: хотите вы сами стать вампиром?
Филипп расхохотался.
– Вы это серьезно?
– Дело в том, что если я предоставлю вам доказательства нашего существования, мне придется либо обратить вас – сделать таким же, как мы. Либо убить.
– Ого. Ты угрожаешь убить брата короля?
– Для меня не существует земных владык. Их правление слишком недолговечно. В лучшем случае, пара десятков лет. Что это значит для того, кто ходит по этой земле уже четыре столетия?
– Ты сумасшедший, – сказал Филипп, – Или бунтовщик. Впрочем, нет, все же сумасшедший…
Он с сочувствием посмотрел на Гибура, который отчего-то выглядел испуганным.
– И ты окончательно спятил, мой дорогой друг, как я вижу… Я ухожу.
Филипп уже начал подниматься из кресла, когда вдруг произошло нечто странное. Безумный господин де Гибур-старший, который только что находился довольно далеко от них, у жертвенного алтаря, вдруг каким-то образом оказался стоящим вплотную к Филиппу, мешая ему встать. Тот от неожиданности плюхнулся обратно в кресло.
Опершись на подлокотники и наклонившись так низко, что при желании он мог бы укусить Филиппа за нос, вампир произнес:
– Вы никуда не пойдете.
Филипп хотел было возмутиться, но заглянул Гибуру-старшему в глаза, и у него вдруг пересохло в горле. Глаза безумца перестали быть человеческими, они стали черными и пустыми, словно у мертвеца, и в глубине их разгорался багровый отблеск. Их гость вообще как-то неуловимо перестал походить на человека, его лицо стало еще более бледным, черты заострились. А главное – оно стало совершенно неподвижным, будто лицо каменной статуи. У людей не бывает таких неподвижных лиц.
Острый кончик шпаги уткнулся в горло вампира прямо под подбородком.
– Пошел прочь, – услышал Филипп спокойный голос Лоррена, – Или сейчас тебе придется демонстрировать нам свое бессмертие.
Вампир медленно поднял голову, перевел взгляд от Филиппа куда-то поверх его головы, и принц увидел, как дрогнул клинок шпаги, и как через мгновение он отодвинулся в сторону. Никогда в жизни Филиппу еще не было так страшно, на поясе под полой камзола принц всегда носил стилет, одним движением он мог бы выхватить его и вонзить в живот этому странному господину, но почему-то не мог даже пошевелиться. Спина его будто приклеилась к креслу, а руки к подлокотникам.
– Я могу заставить тебя вогнать эту шпагу себе в сердце, – проговорил вампир, – Могу заставить тебя убить принца. Что выбираешь?
Лоррен глухо зарычал, пытаясь избавиться от чар, но это была жалкая попытка, не увенчавшаяся успехом.
– Или, может быть, просто переломишь ее пополам? Какой хороший клинок, видно старую работу… Фамильное оружие, не так ли? Пожалуй, жаль его портить, оно ценнее, чем обе ваши жизни вместе взятые.
Вампир вдруг отпрянул, отпуская людей из-под своей власти.
– Достаточно я продемонстрировал вам свои возможности, господа? Или, может быть, желаете чего-нибудь еще? Я бы позволил вам проткнуть меня, шевалье, если бы это доставило вам удовольствие. Но жаль портить камзол, он мне нравится. А чего бы хотелось вашему высочеству?
Убраться отсюда и поскорее…
– Что ж, пожалуй, твои фокусы довольно впечатляющи, – проговорил Филипп иронично, стараясь, чтобы голос не дрогнул, – Я даже почти поверил в твою сверхчеловеческую природу. Однако бессмертие – это слишком. Может быть, все же позволишь себя заколоть? Сними свой камзол, раз уж он тебе так дорог… Можешь и рубашку снять. Лоррен, готов ли ты проткнуть господина… Гибура?
– С большим удовольствием, ваше высочество, – отозвался Лоррен.
Вампир впервые посмотрел на принца с интересом, он не ожидал от него такой выдержки.
– Прямой удар в сердце, – а ведь шевалье не станет размениваться на какие-нибудь мелочи, правда? – мне придется залечивать довольно долго, на это нет времени. Ночь на исходе. Вы сможете поэкспериментировать друг на друге, уже очень скоро, если вам так хочется.
– Вы все еще хотите от нас согласия стать вампирами?
– Именно так. Если вы его не дадите, то умрете.
– О Господи… Если мы согласимся, то потом вы не станете препятствовать нам уйти?
– Не стану.
Принц обреченно вздохнул.
– Хорошо. Давайте. Что надо делать?
– Филипп! – предостерегающе воскликнул Лоррен.
– Да перестань! – одернул его принц, – Ты веришь во всю эту чепуху?!
– Верить не обязательно, – согласился вампир, и Филипп вдруг увидел, как у него во рту, будто из неоткуда, появились острые длинные клыки. А ведь всего лишь мгновение назад их не было, принц готов был поклясться в этом!
– Черт! – успел воскликнуть он, прежде чем странный господин снова вдруг оказался с ним рядом и, интимно присев на подлокотник, вдруг резко запрокинул ему голову набок.
Лоррен кинулся принцу на помощь, но вампир каким-то небрежным движением отшвырнул его прочь с такой силой, что шевалье пролетел через всю комнату и врезался в столик с козлиным черепом, отчего тот разлетелся в щепки, а череп рухнул на пол, обломав и второй рог. И это все, что успел заметить Филипп, прежде чем зубы вампира вонзились ему в шею. Боль от укуса была такой резкой, что перед глазами полыхнуло алым, Филипп зашипел сквозь стиснутые зубы и вцепился рукой в шевелюру господина, пьющего его кровь, рефлекторным движением пытаясь оторвать его от себя, но тщетно. А уже через несколько мгновений принц почувствовал такую слабость, что рука его бессильно упала. Вместе с этим вдруг ушла и боль, от места укуса по всему телу начала расползаться приятная нега, и Филипп застонал теперь уже от удовольствия. Мысли путались, мечась от ужаса перед неминуемой кончиной к экстатическому желанию, чтобы вампир не отрывался от его шеи никогда, чтобы пил его кровь до последней капельки, как можно дольше продлевая это сладостное чувство. Видимо, таково было и намерение вампира, – выпить его до последней капельки… Филиппу сделалось холодно, потом в ушах его зазвенело, и перед глазами сгустилась тьма. Вдруг он почувствовал что летит, отрывается от кресла, оставляя свое бездыханное тело, и воспаряет под потолок подвальчика, видя все происходящее как будто со стороны. Это было необычно и чрезвычайно интересно. Филиппу понравилось, как он выглядит со стороны, – он очень изящно откинулся в кресле, был так бледен, и улыбка застыла у него на устах. А вампир вдруг так эротично лизнул его шею, слизывая последние капли крови с ранок, что, пожалуй, Филипп почувствовал бы возбуждение, если бы не был так безнадежно мертв.
Вампир тем временем с тревогой посмотрел на осунувшееся лицо принца и слегка похлопал его по щекам, отчего голова Филиппа дернулась из стороны в сторону, и это было уже не очень красиво и даже возмутительно. Потом он прокусил собственное запястье и приложил его к посиневшим губам умирающего.
– Пейте! – приказал он, – Ну же, скорее!
Филипп вдруг понял, что снова смотрит на мир из собственного несчастного тела, ему вдруг стало ужасно плохо, к горлу подступила тошнота, перед глазами все поплыло, и он не мог шевельнуть даже пальцем, настолько был слаб. Горячие капли крови вампира упали ему на губы, но он даже не мог слизнуть их, и на это не было сил, тогда вампир сам раздвинул принцу зубы и начал вливать кровь прямо в рот. Филипп глотнул, потом глотнул еще, кровь живительным потоком потекла в его горло, согрела пищевод и желудок, ничто на свете не могло сравниться с ней вкусом, и Филипп – откуда вдруг взялись силы? – схватил руку вампира и плотнее прижал к своим губам, мысленно умоляя его не отбирать это лакомство. Почему-то ему казалось, что вампир слышит его. Глоток за глотком выпивая его кровь, Филипп сам, казалось, ловил отголоски его чувств и эмоций, – удовлетворение от того, что все получилось, боли в руке от зубов жадно пьющего птенца – птенца?! – и остатки уже остывающей ярости из-за того, что тот его разозлил.
– Все, достаточно, – услышал Филипп и протестующее застонал, когда у него отняли кровоточащее запястье, – Мне еще будет нужно напоить твоего друга. Ты ведь хочешь, чтобы он остался с тобой?
Мысли тяжело ворочались в голове Филиппа. Лоррен… Он жив?
– Пока жив, – сказал вампир, словно прочтя его мысли, впрочем, наверное, так и было, – Но он умрет, если мы не поторопимся, похоже он проломил себе голову, когда ударился о стену.
Бедный Лоррен… Филиппа неодолимо клонило в сон, и даже тревога за Лоррена не могла заставить его шевельнуться или хотя бы открыть глаза, чтобы проследить за тем, удалось ли его спасти.
«Спи, тебе сейчас нужно спать, – услышал он голос в своей голове, – завтра с наступлением темноты ты проснешься и станешь другим».
Этот голос был таким согревающим, таким умиротворяющим и нежным, что Филипп послушался и позволил тьме поглотить себя.
3.
Гибур в чрезвычайном волнении топтался за спиной у своего предка и господина, заламывая руки.
– Вы чуть было не убили его! – воскликнул он.
– Он меня разозлил, – признался вампир, поднимая спящего Филиппа из кресла и относя его на алтарь, который по длине и ширине вполне годился для временного ложа, – Уже давно никто не смел говорить со мной столь высокомерно.
– Он брат короля и по-другому не умеет, – пожал плечами колдун.
– Теперь ему придется научиться.
– Хотелось бы мне на это посмотреть…
– Сейчас нам надо заняться вторым.
Вампир подошел к неподвижно лежащему на полу Лоррену, вокруг головы которого уже расплылась изрядная лужа крови.
– Он умер? – с надеждой спросил Гибур.
– Еще нет, – вампир перевернул шевалье на спину и откинул с его лица волосы, открывая шею, – Почему ты так хочешь, чтобы он умер?
– Потому что они вдвоем доставят вам много проблем, мой господин, – мрачно ответил Гибур, – Гораздо больше, чем принц доставил бы в одиночестве.
– Ты полагаешь, я не справлюсь с ними? – улыбнулся вампир.
– Не в этом дело, только… Я повидал на своем веку немало негодяев, но этот даст фору любому из них. Ему нравится причинять боль, и он умеет это делать так, что даже меня с души воротит.
Гибур пнул ногой безрогий козлиный череп, зашвыривая его под алтарь, и бережно поднял ритуальный кинжал, который тоже оказался на полу.
– Вот как? А по-моему, он очень храбро защищал своего господина.
Колдун громко хмыкнул.
– Любой из друзей принца защищал бы его. Кем они будут, если его не станет?
Вампир уже не слушал его, прокусив собственное запястье, он напоил Лоррена кровью, отчего тот быстро пришел в себя и дал свое согласие на обращение. Во всем остальном ритуал проходил в точности так же, как и с Филиппом.
4.
Это было самое странное пробуждение из всех, что Филипп мог припомнить, а просыпаться ему приходилось порой в самых неожиданных местах и иной раз в весьма оригинальной компании. И дело было не в том, что он обнаружил себя на алтаре в подвале Гибура. И даже не в том, что ужасно хотелось есть. Что-то было не так. Что-то было очень не так…
Филипп повернул голову и увидел рядом с собой Лоррена, тот лежал неподвижно, словно мертвец и, кажется, не дышал. Что говорил тот безумец, изображающий из себя вампира? Лоррен разбил голову о стену? Вот черт, неужели он действительно умер?
– Лоррен? – позвал его Филипп хриплым шепотом. В горле страшно пересохло. Нужно бы слезть с алтаря и найти вина. Если он не сделает этого, тоже умрет.
Филипп приподнялся и сел, потом рискнул встать на пол. Он чувствовал себя ужасно плохо, но отчего, понять не мог. Это не было похмелье, он не был ранен, у него даже, кажется, ничего не болело. Только внутри было пусто, и эта сосущая пустота была даже хуже ужасной жажды, в ней будто тонули все мысли и чувства, оставалась только тяжелая и мрачная тоска. Принц смутно помнил все, что было вчера… Или еще сегодня? Который может быть час, понять было невозможно. Филипп нашел бутылку вина и бокал, сделал глоток и тут же с отвращением плюнул. Вино показалось ему невозможно омерзительным, и, несмотря на то, что пить хотелось все сильнее, принц не мог заставить себя снова глотнуть эту гадость.
Он вернулся к алтарю и сел рядом с Лорреном. Смерть не оставила своего отпечатка на прекрасном лице его возлюбленного, он по-прежнему был чудесно красив, и даже, казалось, стал еще красивее. В подвальном полумраке, где лишь в одном канделябре, чадя, догорали свечи, его кожа будто сияла внутренним светом и волосы, там, где не были испачканы кровью из раны, блестели как шелк. Можно было бы бесконечно смотреть на него, но, увы, посмертная красота увядает быстро. Филипп вздохнул и погладил любимого по щеке. Его кожа была такой холодной, но при этом оставалась мягкой. По всему выходило, что Лоррен умер совсем недавно. Значит, скотина Гибур просто бросил его без помощи. Он ответит за это. И за все остальное тоже.
Когда Лоррен вдруг открыл глаза, Филипп от неожиданности едва не свалился с алтаря. Тот же посмотрел на изумленное лицо принца и, будто ничего особенно не произошло, произнес:
– Черт возьми, я умираю от жажды. У нас осталось вино?
– Ты жив?! – воскликнул Филипп, – Как это может быть?!
– Печально, что это вас так расстраивает, – поморщился Лоррен, слезая с алтаря, – Но я действительно жив. Хотя и не надолго, если прямо сейчас я не найду бутылку вина.
– Вино все испортилось, – сказал Филипп, – То ли прокисло, то ли… Не знаю.
Лоррен нашел бутылку и, приложившись прямо к горлышку, сделал большой глоток, но через мгновение уже плевался, как и чуть раньше Филипп.
– В самом деле, – пробормотал он, – И что это значит?
Он с сомнением посмотрел на этикетку.
– Хорошее вино. Оно не могло просто взять и испортиться.
– Ты помнишь, что здесь было прошлой ночью? – спросил его Филипп.
– Помню, что этот так называемый вампир собрался укусить вас. Я попытался ему помешать… Больше ничего не помню.
– Он, кажется, все же меня покусал, – пробормотал принц, – Посмотри, нет ли ранок у меня на шее?
Лоррен подошел ближе.
– Нет никаких ранок. Но все равно нам следует убираться отсюда. Я не понимаю, что происходит, и мне это не нравится.
Он подошел к двери и дернул ее на себя. Дверь оказалась заперта снаружи. Вот это действительно было странно и непонятно. Лоррен выругался и стукнул по двери с такой силой, что дерево загудело.
– Я убью Гибура! – воскликнул он, – Пусть только явится!
Филипп сидел с задумчивым видом, будто к чему-то прислушивался в себе. И лицо его было таким странным, что Лоррену при взгляде на него стало не по себе.
– Я, должно быть, сошел с ума, – проговорил Филипп, – Но мне кажется, что у меня не бьется сердце.
– Бросьте, – ухмыльнулся Лоррен, – Вы еще скажите, что верите в то, что вас превратили в вампира.
– Я не знаю, – жалобно пробормотал Филипп, – Я ни во что не верю и не могу думать. Мне слишком плохо, чтобы думать! Найди мне что-нибудь, чтобы я мог напиться!
Лоррен подошел к принцу и взял в ладони его лицо.
– Гибур нас чем-то отравил, из-за этого так хочется пить. Но вряд ли это смертельно. Как вы хотите, чтобы я убил его? Предлагаю сделать это медленно, очень-очень медленно, чтобы он кричал и умолял о пощаде.
Филипп слушал его заворожено, синие глаза Лоррена сияли, как звезды.
– Вы дивно красивы сейчас, монсеньор, – сказал вдруг тот, и что-то было такое в его голосе, что позволяло верить в то, что это не просто комплимент, – вы будто помолодели лет на десять. Я помню вас таким, когда меня представляли ко двору.
– Ты помнишь тот день?
– Конечно. Я никогда его не забуду. Я только что приехал из своей деревни и был перепуган до полусмерти.
– И что ты думал обо мне тогда?
– Я ничего не думал. Вы были слишком великолепны, и я боялся сделать какую-нибудь глупость или неловкость. Я хотел, чтобы все быстрее закончилось, и тогда забраться куда-нибудь в темный угол и не вылезать оттуда до конца своих дней.
– Ты хотел забраться в темный угол? – недоверчиво хмыкнул Филипп.
– Представьте себе, – улыбнулся Лоррен. И его улыбка была такой чарующей, что Филипп просто не мог не поцеловать его.
Как раз в этот момент отворилась дверь, и в сопровождении Гибура в подвал вошел их вчерашний знакомый, именовавший себя вампиром.
– Я же говорил вам, что торопиться не стоит, – язвительно произнес колдун, – Они в своем уединении вовсе не страдают.
С яростным воплем Лоррен кинулся к колдуну, явно намереваясь свернуть ему шею, но вдруг остановился, будто на ходу ударился о стену.
– Не стоит этого делать, – услышал он голос, прозвучавший, казалось, где-то внутри его головы, – Этьен нам всем еще пригодится.
