Текст книги "Архипелаги (СИ)"

Автор книги: Елена Варна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

21. Эва

На Эве платье из золотых нитей и водяных капель. Жемчуг путается в переплетениях воды с металлом. Оно тянет её к земле, но сероволосая няня не даёт сутулить плечи. А Эва взрослая, Эве шестнадцать.

Какая няня! Прочь от меня!

Она идёт по залу и смотрит под ноги. Через прозрачный пол виден город. Острые шпили башенок, муравейники доходных домов, университетские сады, пассажи, башня дирижаблей, Стена, ползущая вниз, к самой кромке воды. Это её город. Пол под ногами хрустит. Её любимый город. Трещины бегут по стеклу – оно ведь тоньше стенки хрустального бокала. Пол звонко лопается.

Эва летит вниз. Она раскидывает руки, она обнимает Стэнвенф. Огненный отлив катится с полей в океан. Корчатся от боли башенки. Оседают шпили. Эва летит навстречу черным развалинам и торчащим к небу печным трубам, скелетам деревьев и пепелищу. От земли понимается невыносимый жар.

Эва падает в ледяную воду. Слышит, как шипит платье из золотых нитей.

Остывает и тонет, забирает ее с собой на дно.

Ей холодно, одиноко и страшно. Вокруг темно, где-то с мерным стуком капли врезаются в камень. Она поднимается, ощущая на руках и ногах тяжёлые цепи. Так темно. Кажется, она ослепла. Так страшно, что по коже бегут мурашки. Так страшно, что шевелятся мокрые волосы, и щекочут голую спину.

Эва кричит. Она зовёт на помощь. Она зовёт папу.

Эхо подхватывает её крики и долго гуляет где-то вдали. Эва выставляет руки вперёд и идёт, ощупывая кончиками пальцев ног каждый сантиметр каменного пола. Идёт она бесконечно долго. Звенят цепи, капает вода. Может, она ходит кругами?

Выхода нет. Входа нет. Это десятое измерение?

С этой мыслью Эва и проснулась. В слезах. И долго пыталась понять: где она находится? Почему так ужасно пахнет? Кто держит ее за руку и гладит по спине?

Все встало на свои места резко, так, что она подскочила и села на матрасе. Не приснилось! Она в какой-то развалюхе в портовом районе города. Ее ищут патрульные. Рядом с ней – посторонние люди. Она не знает, что делать дальше, а хочет умыться и позавтракать. А лучше – вымыться целиком и сменить платье. И чтобы Герта уложила ей волосы. Герта, которую она бросила умирать дома…

В щели между досками, которыми было заколочено окно, пробивался яркий дневной свет. Силуэтам в комнате не хватало четкости. Она протерла глаза руками. Жирная кожа, от рук пахнет. Умыться бы…

Мор протянул ей носовой платок. Вот все люди, даже венси, носят его с собой, а она постоянно забывает!

– Ты не спал из-за меня? – спросила Эва.

– Спал, первую половину ночи. Проснулся когда рассвело и ты начала разговаривать во сне, а потом плакать. Сначала я пытался тебя разбудить, потом понял, что бесполезно.

– Я все-таки напугала тебя?

– Да не слишком. Ты же предупредила.

– Зато ты разбудила меня, – подала голос Касси, вылезая из-под грязного одеяла, которым накрывалась с головой. – И в этом самое-таки плохое, что я хочу жрать больше, чем… чем другое.

– Значит, Тори не вернулся, – расстроенно покачала головой Эва, поднялась и пошла к двери.

– Ты куда? – спросила Касси.

– Туда, – ответила Эва, решив, что афишировать цель своего визита во двор в поисках уборной не станет. – Можешь пойти со мной.

Мор не стал уточнять, просто вытащил из пазов брус. Касси нагнала ее на лестнице.

– Мне значительно лучше, – заявила она и пошатнулась. – Значит я иду-таки на поправку?

– К вечеру станет ясно. Если у тебя снова не начнется озноб – значит идешь. Я бы хотела верить, что твой иммунитет справился. Но выглядишь ты неплохо.

Венси выглядела грязной и заспанной. Но смертельную бледность сменил легкий румянец.

Эва, оглядела двор и не обнаружила того, что искала. Но Касси направилась за груду битого кирпича с таким видом, словно всегда пользовалась подобными местами для оправления нужды. Чувствуя, как кровь приливает к щекам, Эва пошла за ней следом.

– Что мы собираемся делать дальше? – спросила венси, когда они поднимались по лестнице.

– Не знаю, что буду делать я, но вам совершенно незачем рисковать и находиться со мной рядом, – ответила ей Эва, когда они уже зашли в комнату.

Мор хотел что-то сказать, но Касси его перебила:

– То есть ты нас прогоняешь, зная, что Стена закрыта, а у меня нет разрешения?

– Нет, что ты, – Эва замотала головой, и стягивающая пучок сетка свалилась с головы на грязный пол. Волосы в беспорядке рассыпались по спине. – Я не могу вас прогонять, мне неоткуда. В это место привел нас Тори. Я… я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Чтобы тебя или Мора обвинили в помощи преступнице.

– Тогда мы никуда не пойдем, так, Мор?

– Почти так, – сказал он. – Я все-таки отлучусь и куплю какой-нибудь еды. Эва, как думаешь, молоко безопасно? Сухари и вяленое мяса, или сало вряд ли заражены, я правильно понимаю?

– Да, конечно, – ответила Эва.

Она посмотрела на свои руки: под ногтями чернела грязь. Есть такими руками? Но пользоваться водой опасно.

Мор ушел.

– Хочешь, я заплету тебе косы? Я по-разному могу, и колоском, и наоборот, – Касси слегка подергала локон Эвы. – Ничего себе, как вьются. Почти как у меня. А говорят, это-таки крови квени. Ну уж не знаю, откуда бы им взяться в Стене…

Эва присела на ящик и вытащила из волос последние шпильки. Пока венси осторожно разбирала ее спутанные пряди, тяжелый комок, снова набухший в горле, тихо выливался наружу слезами. Она плакала от отчаяния, которое даже не могла объяснить.

– Эй, ты чего рыдаешь?

Она и не заметила, как Касси закончила с первой косой. Девушка сидела на корточках напротив и держала ее за руки:

– Ты жива, а значит еще всякое-таки может случиться. Уж мне-то это совершенно точно известно. Во-первых, я видела сон, где ты с женщиной из народа фэшнов бредешь по Надынской степи.

Эва горько усмехнулась и хотела спросить: что же во-вторых? Касси не дала ей даже начать.

– Ты можешь-таки мне не верить, все считают, что среди венси мистрей не рождается. Только это не первый мой вещий сон. А во-вторых… Ты же про это хотела спросить? Во-вторых я была на твоем месте! Ну, почти… Я потеряла все, даже маму с папой. То есть они теперь мне по бумагам – никто. Потому что – я тебе расскажу, думаю, ты поймешь – три года назад меня звали Кристи Форс. Я была лучшей среди юных пилотов Алумской Лётной школы! Серебряный жетон – мой пропуск на свободу – уже блестел на столе директора. Оставался-таки последний вылет, самостоятельный, с подъемом с верфи и швартовкой на башню в городе. Испытание не для каждого! За нами, лучшими выпускниками, в очередь стояли Воздушная Торговая и Западная пассажирская компании, и даже Гильдия Частных Пилотов. Представь-таки, я могла решать, где хочу строить карьеру! Я радовалась, как ненормальная, во-мне прямо клокотало желание поделиться счастьем, которое мне вот-вот достанется.

Касси прикрыла глаза, улыбнулась, и Эва ощутила ее эмоции. Как непроизвольный выход на шестое измерение, только странное. Словно глубже дороги нет. Венси дышала предвкушением, надеждами, исполнением мечты. Эва сосредоточилась, отпустила сознание Кассиды, и попыталась вспомнить, случалось ли что-то подобное с ней самой. Но ничего не пришло на ум. Значит не случалось…

– И тогда я решила, что верхом благородства будет вытянуть за собой в небо подругу детства, – продолжила Касси. – Мы-таки росли на одном ярусе, лавки наших родителей имели общую стенку, обе мы грезили полетами и играли с деревянными дирижаблями. Только со второго курса Юна – так ее звали – стала уделять учебе мало времени. Она познакомилась с племянником мэра, часто уезжала с его компанией из Стены по вечерам. Юбки-павлинки, шляпки с бисером, длинный деревянный мундштук вытеснили из ее головы мечты о море молочных облаков. Не раз она оказывалась на грани отчисления, но, вероятно, благодаря связям своего дружка Юна-таки продержалась до выпуска. Работа на линиях ей не светила, разве что обслуживание верфи. Только мне, дуре, пришла-таки в голову идея совершить жест благородства. Взять Юну с собой штурманом. Мне не требовалась ее помощь в составлении плана полета, я была уверена, что смогу вносить коррективы на ходу самостоятельно, а Юна, не напрягаясь, получит за этот экзамен корочки пилота, пусть и серые. Я и в кошмаре представить не могла, чем обернется моя затея! Не буду утомлять тебя подробностями, но Юна оказалась-таки достаточно способной, чтобы положить дирижабль на левады, где паслись лошади губернаторши Алумы. Говорят, они стоили баснословных денег! Пилота-наставника, который летел с нами, убило рухнувшей балкой. Я же просто потеряла сознание, треснувшись обо что-то головой. Да-да, мне вообще везет, – усмехнулась она, – на повреждения. В себя пришла только в лазарете. И мне долго казалось, что это – сон наяву. Я-таки очнулась преступницей, которую обвиняли в угоне воздушного судна. Моя выпускная расчетная работа оказалась полной ошибок, хотя этого просто не могло быть. А Юна-таки сделалась героиней! Это ведь она пыталась меня остановить, она, и бедный наставник, ушедший к Творцу. И ее работу признали лучшей на курсе. Когда зачитывали список преступлений, в которых меня признали виноватой, я орала, как ненормальная, дергала за прутья судебной клетки и пыталась укусить патти. Следующие полгода моей жизни прошли в тюрьме. Я потеряла надежду на свободу. Не то что на свободу в мире, даже в Стене она-таки мне не светила. Но мама с папой продали всё: лавку, дом… себя, подписав контракт на работу в Ганфских шахтах. И я вышла на нижний полустанок с маленьким чемоданчиком, с бумагами на имя Касси Флеминг и новыми возможностями. Я-таки, не могу похвастаться, что хорошо использую этот шанс. Но уж… как могу. И у тебя все образуется, ну…

Эва не знала, что ответить. Высвободила одну ладонь из хватки Касси и коснулась латунного дирижабля, который висел у девушки на шее.

– Не уверена. Потому что того, что образуется, мне мало. Я хочу – как я хочу.

22. Мортимер

Мор выбрался из неопрятного грязного района и долго искал молочную лавку. Спросить было не у кого: улицы словно вымерли. Наконец ему встретилась милая старушка, неторопливо выгуливающая на бульваре своего маленького толстого и довольно дружелюбного пса. Она покрутила кружевным зонтиком, словно кокетничая с Мором, улыбнулась во весь беззубый рот, и рассказала, что приличные люди заказывают молоко домой. Ну а кто себе такого позволить не может – довольствуется остатками на рынке. Главное, что следуя ее наставлениям, рынок он нашел.

Торговцы уже сворачивались: накрывали повозки, убирали короба, поносили провальный день и переругивались. Мору попалась навстречу одна только толстая дама в бесформенном пальто и нелепой шляпе, и пара неопрятных детей, собиравших порченные овощи, которые владельцы выбросили у забора. Он конечно, не разгуливал в поисках прохожих, а догонял молочницу, которая уже катила свой небольшой возок на выезд, заменив собой кобылу. Но та лишь подтвердила его опасения, посетовав на полные бидоны.

Что смутило Мора еще больше: он не встретил по пути ни одного патрульного. Совсем ни одного!

Мор посмотрел вслед закрытому экипажу, который медленно прокатился мимо. Коробки и чемоданы пирамидой высились на его крыше.

С башни Адагра донесся полуденный бой. Обычно в это время причаливал к башне дирижаблей длинный пассажирский корабль с белой полосой на голубом корпусе и серебристой гондолой. Мор понятия не имел, откуда тот прибывает, и не интересовался, но если оказывался снаружи в это время – любил наблюдать за его швартовкой: как плавно он проходит последние несколько сотен метров, зависает чуть выше площадки и откидывает цепи, которые невидимые снизу рабочие немедленно крепят к якорным платформам. Мор нашел глазами башню: дирижабля не было. Он мог опаздывать. Но тревога внутри только нарастала.

Мор разыскал открытую бакалейную, спешно расплатился за два свертка и отправился в обратный путь, по дороге хрустя сухарем.

Он думал, что хорошо запомнил дорогу, но улицы петляли, поворачивали вовсе не туда и порой заканчивались тупиками. Тогда Мор решил выйти на канал и найти там брошенные накануне паромобили. Нужен был какой-то отправной ориентир, теперь, когда чувство направления окончательно отказало.

Набережная увела его на площадку к заливу. С воды прилетали порывы холодного ветра, и приносили запах рыбы и гари. От огромных обугленных развалин справа местами поднимался дымок. Черные трубы напоминали пальцы каменного великана, который пробирается наверх из-под земли. Из воды у берега торчал остов задней части сгоревшего судна. Всюду валялись закопченные ведра, какой-то поврежденный огнем хлам, назначение которого было уже не угадать. По рябой от солнца поверхности бродили волны, но даже на горизонте Мор не увидел ни одного корабля.

«Хаденс» и «Детрия» исчезли. Но когда взгляд Мора упал на ограждений набережной, он вспомнил место ночной остановки. И начал подниматься вверх по переулкам. В них воняло прокисшим супом, грязными ногами, мочой. С веревок, натянутых между домами на разных этажах, свисало линялое серое белье. Квартал тонул в пыльном полумраке, в подворотнях шныряли крысы, и почти не встречалось людей. Мор все ускорял и ускорял шаг, и уже почти перешел на бег, когда старый дом нашелся.

Перебранку он услышал, еще на лестнице.

– Отстань от нее! – взвизгнула Кассида.

– П-шла вон! – ответил ей Виктор мерзким голосом.

Раздался глухой удар. Гонщик нецензурно выругался.

Мор толкнул плечом дверь.

Касси держала здоровой рукой загипсованную. Виктор стоял к нему спиной и тянулся к кобуре за револьвером. Эва резко перехватила его руку. Гонщик тут же оттолкнул ее, и девушка упала. Долго размышлять Мор не стал, перехватил поудобнее бутылку с молоком и с размаху ударил Виктора в висок. Осколки стекла брызнули в стороны вместе с содержимым. В руках у него осталось горлышко с кривой розеткой. Не нож, но сойдет.

Только на этом все и закончилось. Виктор упал ничком. Эва прикрыла рот рукой, а Касси пнула тело с торжествующей миной. Наступило время для объяснений…

Мор посмотрел на то, что осталось от бутылки. Касси выручила его, нарушив повисшую паузу:

– Вовремя ты. Этот тип едва не утащил-таки Эву в неизвестном направлении!

– Он просто… – Эва подползла к Виктору, потрогала его за шею. – Он не в себе. Он… Он жив. Ты его не убил. Я зря его защищаю.

– Точно-таки зря! Он вообще-то собрался в меня стрелять! – заявила Кассида.

– Я не буду… Виктор принял порошок.

– Еще бы ты будешь, – невпопад пробормотала Касси.

Мор швырнул осколок бутылки в угол.

– Теперь, скажи, Эва, мы будем сидеть и караулить, пока твой друг проспится, потом оправдается? А потом еще чего нибудь отчебучит? – спросил он зло.

Его взбесило поведение йенки. Он даже на секунду пожалел, что вмешался. Постоял бы за дверью, молоко уцелело бы.

– Нет, – Эва подняла на него глаза. – Теперь я соберусь и уйду из города. Одна. Потому что во всех неприятностях виновата я. Простите.

Она отвела взгляд, перевернула Виктора на спину и начала расстегивать ремень, на котором он носил кобуры. Злость Мора схлынула. Ему даже стыдно стало за резкость.

– Он сказал, что Эвин отец мертв. И брат – мертв. И что он ее увезет, иначе ее тоже убьют, – сообщила Мору Касси, подлив маслица в огонь его стыда. – Эв, я с тобой-таки пойду. У меня разрешения нет, Стена один шиш закрыта, и что мне тут делать?

Эва кивнула и вытащила из-под Виктора ремень. Обшарила его карманы, достала оттуда какую-то круглую железку, пачку лидов и странной формы ключ. Шумно сглотнула, поднялась.

– Я тоже, – сказал ей Мор. – Потому что в своих неприятностях хочу быть виноват сам.

– Ты стреляешь метко? – спросила она.

– Нет, – улыбнулся Мор. – Даже держать пистолет правильно не умею.

Эва посмотрела на Касси, но та пожала плечами:

– Я-то по твоему где могла этому научиться?

– Хорошо, – сказала Эва, застегивая ремень на себе. – Или, наоборот, плохо. Что я умею. Учил меня, кстати, Тори.

Она посмотрела на распростертого на полу гонщика. Потом на свертки у Мора под мышкой.

– Мы сможем этим перекусить по дороге?

– Вполне. Я даже начал, когда заблудился в городе.

Мор раскрыл пакет с сухарями.

И они втроем вышли в переулок. Спустились к каналу. Преодолели мост и свернули в парк. Им попались на глаза две собаки, роющиеся в куче преющий листвы, и один странно одетый тип с огромным белым флагом, который стоял посреди тропинки, что-то бормоча себе под нос. Мору послышалось, что он рассказывает собственным ботинкам о конце света.

Когда они очутились на широкой улице, разделенной надвое рельсами конки, Касси посмотрела на небо и дернула Эву за рукав:

– Смотри, дирижабли! Сразу несколько… Странно, причал-то у башни один.

Эва остановилась. Замерла, прищурила глаза.

– Действительно странно. Может, это помощь? Из Алумы, например. Они узнали, что здесь творится. Неважно. Мы все равно уходим.

Она преодолели еще квартал. Мимо промчался мужчина на велосипеде. Бледная женщина высунулась в прорезь занавесок и позвала их из окна первого этажа.

– Господа, господа, не видели ли вы мою девочку?

Эва собралась ей ответить, но в этот момент до ушей их долетел глухой громовой раскат. Громовой? На небе не было ни облачка! И почти сразу за ним последовал еще один. Женщина скрылась за занавеской.

– Что это? – спросила Кассида.

Ей ответил рокот, в такт которому затряслась земля. Эва подняла голову в небо и Мор последовал ее примеру. Неспешно и бесшумно на город опускался огненный дождь. Струи искр хвостами вились за золотыми шарами.

– Бежим! – гаркнул Мор. – Зажигательные бомбы.

– Отку… – Эва осеклась на полуслове. – Да!

И побежала. Мор последовал за ней, прочь от того места, в которое метили небесные стрелы.

Ужас заполнил все его мысли. Знай он, куда бежать – обогнал бы Эву. Но пока она неслась впереди, мелькая локтями, а Кассида держалась с ним наравне. Поднимать глаза на небо было слишком страшно. В какой-то момент их накрыла тень дирижабля.

23. Эва

Эва не раз думала, что сейчас упадет и умрет. Что сил больше нет. Что дышать больше нечем. Но продолжала бежать.

Город, который казался пустынным, вдруг ожил. Люди выскакивали из подъездов и подворотен, смотрели наверх… и замирали. Кто-то бежал вместе с ними. Кто-то падал на колени и начинал молиться Творцу и Хранительнице. Конец света, конец мира, конец Стэнвенфа. За спиной раздавались крики. Мелькали искаженные ужасом лица.

Кварталы высоких доходных домов остались позади.

Эва с разбегу перемахнула через живую изгородь, оступилась и скатилась вниз по склону к пруду, уже совсем на окраине. Полыхающий шар рассыпался искрами где-то совсем рядом, огни шипя полетели к земле. Воздуха не хватало и до падения, а после – вышел последний. Вдохнуть снова Эва не смогла. В ушах зазвенело.

Она лежала на жухлой, аккуратно подстриженной траве. На порог двухэтажного дома за прудом выскочил мужчина. Рубашка его вылезла из брюк, подтяжки нелепо болтались на груди. В одной руке он сжимал винтовку, второй тащил за собой покрытую красными пятнами ревущую девочку. Ребёнок упирался.

Пахло гарью. Мужчина поднял голову к небесам, а потом посмотрел на Эву. Ей даже показалось, что их взгляды встретились, несмотря на расстояние.

Оставив в воздухе сноп искр, в крышу дома вошёл крупный осколок. Конструкция вздрогнула и… потекла. Пламя хлынуло из окон вниз, прямо на людей, превратив их в факел. Никто даже не успел закричать. Никто: ни она, ни мужчина, ни ребенок.

Эва уткнулась лбом в землю и разразилась беззвучными рыданиями, с трудом вдыхая наконец на каждом всхлипе. Воздух щипал нос и горло.

– Вставай! Ты цела?

Мор. Он резко поднял ее на ноги. Эва развернулась и вцепилась в его куртку, продолжая дрожать.

– Пойдем.

Он погладил ее по плечам.

– Пойдем, пока мы не задохнулись здесь.

И она разжала пальцы.

До ушей доносился монотонный гул и треск горящего неподалёку дома. Воздух тёк, колебался. Глаза слезились, из носа текло.

Эва быстро шла, не оборачиваясь, не поднимая головы вверх. Слушала, как хрустят камешки под ногами Мора и Кассиды, слушала, как шуршит в листве ветер. Слушала, как скрипнула калитка, и кто-то пробежал мимо.

Позже промчались трое всадников, скрылись за поворотом. Эва смотрела только вперед. Находила точку: конец улицы, дерево у моста, дом на горизонте… который оказался развалиной. У развалины-то силы ее оставили.

Она сошла с дороги, прислонилась спиной к стене, на которой рос мох, села. И, наконец, посмотрела на город. На то, что осталось. На развалины, от которых в небеса клубами уходил серо-бурый дым. На точки над заливом, в которые превратились улетающие дирижабли. На Стену, которая ныряла в пожар и появлялась из него в Ганфских предгорьях на горизонте.

– Это просто жуть! – через какое-то время произнесла Касси, и тогда Эва заметила, что девушка сидит с ней рядом.

А Мор стоит с другой стороны. И грызет травинку.

– Это странно, – ответила Эва. – Странно, когда читаешь в книге, что уничтожение очага является последней мерой при эпидемии. И не задумываешься, как выглядит «уничтожение» на самом деле. Я бы не смогла…

– Пойдем в Оссен? – спросил Мор.

– Пока туда. Но если то, что говорил Тори, правда…

– А что он говорил?

– Он говорил-таки, что брат Эвы убит, а папа умер от болезни. Что где-то на юге произошел переворот, – встряла Касси. – Ивсех мистрей теперь будут убивать.

– Он мог и соврать, – процедил Мор.

– Вряд ли. Ладно – про Карла – да. Но про папу он бы не стал меня обманывать. И ключ от сейфа у него в кармане… – только в Этот момент Эва поняла, что Мор не слышал их разговора с Тори. – Он заявил, что видел моего отца перед смертью. И отец дал ему денег, попросив Тори спасти меня от людей, которые устроили переворот в столице, кажется, патрульных. Новая власть, сказал он, будет бороться против одаренных, и использовать старые имперские машины. А на Восточном архипелаге пока безопасно. Что правда, а что – домысел Тори, точно не скажу. Но придумать переворот ему не хватило бы фантазии. А вот это – ключ от папиного сейфа, – Эва достала из кармана ключ с головкой в форме пирамиды, повертела в руках и швырнула далеко в траву.

По щекам покатились крупные, обжигающие слезы. Прости меня папа…

Мор опустился на колени напротив нее, стер пальцем слезинку. Эва потянулась, обхватила его за пояс и прижалась к груди. Он гладил ее по волосам, а она рыдала, как маленькая. Пока слезы не кончились…

– То есть в стране сейчас новая власть? – через некоторое время спросил Мор скорее себя, чем ее. – А безопасно ли тогда соваться в Оссен?

– Я о том же думаю, – она отстранилась. – Но где еще узнать новости?

– В Стене, конечно, – заявила Кассида. – Это ведь не только йенцев касается.

– Она, кстати, права, – Мор поднялся. – И не просто «в Стене», а у моего отца. Он и спрятать тебя может, если что. Мы пройдем внутрь в Оссенском секторе и оттуда с ним свяжемся.

Эва задумалась. Сейчас внутри царила такая пустота, что каждой мысли вторило эхо. Семьи у нее больше нет. Дома – нет. Денег – нет, и она не умеет их зарабатывать. Ей вообще не хотелось сейчас думать. Ни о чем: ни о будущем, ни о прошлом. Но что ее ждет, если она примет предложение Мора? Существование приживалки у венси? Смешно.

А если не примет?

Губернатор Оссена не из тех людей, кто легко сдаст свой город. Эва помнила господина Вилриджа чересчур самоуверенным человеком, острым на слово и скорым на дело. Отец, впрочем, объяснял его поведение действительно сильными позициями. У этого человека имелся карманный патрульный корпус во главе с лучшим другом, сеть соглядатаев, опутавшая весь архипелаг и родство с Акмеоли, пусть мертвой, но очень древней фамилией, члены которой сыграли не последнюю роль в Тихой войне.

В его доме Эву ждет теплая спальня, горячая ванна, вкусная еда и хорошее платье. Библиотека, слуги. Все, к чему она привыкла. И если кто-то решит захватить Оссен, то Эвин дар пригодится губернатору, а значит, они будут почти в расчете. А потому он ее примет. И постарается беречь.

– Я хочу знать, что твориться снаружи от Стены. Если Оссен цел и господин Вилридж все еще им управляет, я поступлю, как хотел мой папа, – сказала Эва Мору, который внимательно смотрел на нее сверху вниз. – Обращусь к нему за помощью.

– Как знаешь, – пожал плечами Мор. – А пока предлагаю продолжить путь. Если на поезде до Валфи всего три часа, то пешком, я полагаю, около недели.

– Ты прав, но мы доберемся в Денну и наймем там экипаж.

Эва достала из кармана пачку лидов, которую забрала у Тори, и пересчитала. Маловато для побега на восток, но в самый раз на дорогу до Оссена. И на дорогу, и на комнаты в трактирах, и на еду.

– Денна – это где? – спросила Касси.

– Это… по дороге. Думаю, дойдем к вечеру. Раньше там был постоялый двор.

– А сейчас?

– А сейчас я всюду ездила на поезде, – ответила Эва, поднялась и спрятала деньги.

Они долго шли в молчании. Дорога нырнула под кроны сосен, и запах гари, все это время преследовавший Эву, наконец сменился ароматом прелой хвои. Над головой бойко перетренькивались клесты с овсянками. Солнце, убегая на запад, подсвечивало рыжим кустарники и большие замшелые валуны.

– А ты состоишь в Ордене? – спросила вдруг Касси.

Эва даже не сразу поняла, что девушка обращается к ней.

– Ты же мистри, так? И – я слышала – у вас есть Орден, где вы учитесь пользоваться своими способностями.

– Да, – усмехнулась Эва. – И мы все даем клятву никому не говорить об Ордене. Но кто-то ее постоянно нарушает, поэтому вокруг полно слухов. Нет, Касси, Орден – это организация людей, которые занимаются вопросами дара с научной точки зрения. Ученых, иначе говоря. Среди них есть врачи, философы, историки и даже инженеры. Они рассматривают теории организации пространства и принципов работы мозга. Только и всего.

– А где-таки вы учитесь?

– Нигде. Ребенок сам встает и делает первые шаги. А через месяц уже бегает. С даром так же: рано или поздно ты начинаешь им пользоваться. Сначала неумело, потом осознанно. А потом получаешь отдачу, потому что мироздание не терпит твоих игр: кошмары, галлюцинации, головные боли, голоса, которые никто не слышит, кроме тебя. Неодаренные считают, что ты сходишь с ума.

– И какой у тебя дар?

– Не самый безопасный. Давай сменим тему.

– Я только напоследок-таки спрошу, что мне делать? Я вижу вещие сны. Часто, но не по собственной воле. Как узнать – это дар или нет?

– А зачем это узнавать? Хочешь вызывать их по желанию?

– Ну, было бы неплохо. Только как этого достичь?

Эва едва сдержалась от пробы Касси. Ведь могла, и уже почувствовала нити ее эмоций. Провалиться не дальше пятого измерения, прикоснуться к сознанию венси, и натолкнуться на барьер. Или нырнуть в ее мысли… Но вовремя остановилась. Кошмары, галлюцинации, головные боли, голоса, которые никто не слышит, кроме тебя. Эва и так от них слишком устала. Не сегодня!

– Тренировками. Ты когда-нибудь видела цирк квени? Они – лучшие в мире иллюзионисты. Могут заставить десятки людей одновременно поверить в несуществующие вещи. Вот с кем бы я поговорила про дар.

Касси возмущенно фыркнула:

– Только они в Стене не гастролируют. Иногда мне-таки кажется, что мы похожи. Ну, с тобой, с другими йенцами. А когда ты в очередной раз говоришь о вещах, которые венси недоступны – я понимаю, какая между нами пропасть. Для тебя все вот это, – Касси развела руками, – естественно и привычно. А я-таки впервые в лесу! Я впервые, понимаешь?.. И, может быть, в последний раз.