Текст книги "Архипелаги (СИ)"

Автор книги: Елена Варна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

59. Мортимер

Мор не ходил на заседание суда, не спускался и посмотреть на расстрел. Убийцу отца он согласился бы увидеть только в одном случае: перед тем, как выстрелить в нее самостоятельно. Три раза, с близкого расстояния. Хотя стрелять не умел. Не умел ни держать оружие, ни заряжать… Но ему казалось, что это не сложно. Мор в задумчивости провел пальцем по стволу из вороненой стали.

Они с Мэг открыли отцовский сейф. Сестра знала шифр – на всякий случай. Вот он и наступил…

Там нашлись документы на владение имуществом, завещание, пластинка золотого сплава с отпечатками двух пальцев – отца и матери – свидетельство их брака. И вторая, немного другого оттенка – его и Эвы. Мор поймал себя на мысли, что даже не озаботился вопросом ее сохранности. Йенцы могли бы в любой момент поставить под сомнение сам факт свадьбы. Закона о взаимном признании регистрации отношений в Союзе не оказалось – он просмотрел все сборники. Вроде мелочь, потому что подобные браки заключались редко, а уж по традициям Стены – в единичных случаях. На фоне общего бесправия венси никого не интересовали такие нюансы, потому что за йенцем право на свободное перемещение по архипелагам сохранялось пожизненно. Но теперь нужно будет документально зафиксировать равноценность и той, и другой процедуры…

О чем он думает? Ему ли об это думать? На совете уже через неделю выберут человека, который озаботится и эти вопросом, и прочими, подобными.

В отцовском сейфе лежал и револьвер, который Мор сейчас вертел в руках, и две коробки патронов к нему, и какое-то приспособление, по форме напоминавшее печать, в которое эти патроны можно было вставить. Вероятно, чтобы зарядить весь барабан сразу. Мор выдвинул барабан из рамки, осмотрел и защелкнул на место.

Он взял револьвер двумя руками и прицелился в открывающуюся дверь.

Поднос с грохотом выпал из рук Мэг. По полу растеклось овощное рагу, смешиваясь с киселем и проникая в губку хлеба.

Мор опустил револьвер на стол.

– Ты дурак? – спросила сестра.

– Он не заряжен, – виновато пробурчал Мор.

– Все чем-то заняты, а ты… – Мэг умела обрывать свою мысль на том месте, которое приличия запрещали ей озвучивать.

– Я думал… я думал!

– Шел бы ты в тир думать, – проворчала она и позвала дневную служанку.

– А в Стене есть тир?!

– Да уж теперь, наверное, есть. Где-то же господин Норди тренирует своих патрульных.

– Ясно. Извини, я не хотел тебя напугать.

Мор распихал коробки с патронами по карманам, туда же поместил приспособление для зарядки, засунул револьвер за пояс и прикрыл курткой. Необходимость ходить в мэрию отпала, с места секретаря его подвинул уже отцовский заместитель, господин Эддинс. Мор и перестал надевать костюм – вернулся к удобной рабочей форме.

Мэг посторонилась, он перескочил через лужу своего несостоявшегося обеда и направился к выходу. Господина Норди он нашел в управлении патрульного корпуса, поздоровался и, едва дверь за ним закрылась, озвучил свой вопрос:

– Где бы я мог научиться стрелять?

– С какой целью? – поинтересовался глава патрульного корпуса, поднимая глаза от бумаг.

– Честолюбивой, – усмехнулся Мор. – Хочу вступить в ряды патрульных.

Норди засмеялся, не открывая рта, что придало ему сходства с фыркающим псом. Встал, поправил пенсне, снял с вешалки китель.

– И вы не были бы первым, господин Мортимер. Не первым из венси, я имею ввиду. Ищете, чем новым себя занять после неудачного опыта с инженерным бюро и мэрией? Не слишком ли распыляетесь?

– Я оценил ваше чувство юмора, – ответил Мор. – Но вы же понимаете, что я хочу защитить себя и свою семью, если нам будут угрожать.

– Вы не доверяете мои патрульным? Считаете, что у вашей семьи недостаточно охраны? Впрочем, это мой недосмотр, вы имеете право так считать, – со вздохом закончил Норди.

– Ваш. Так кто-то может заняться со мной стрельбой?

– Я сам займусь. У меня бывает свободное время, да и тренировка мне не помешает. Кабинеты расслабляют и добавляют веса. И не только в переносном смысле. А вы уже обедали?

– Нет.

– Тогда приглашаю вас к себе, моя жена учит готовить старшую дочь. Нам требуются сторонние дегустаторы, свои слишком предвзяты. А после спустимся в тир. Стрельба – не бег, голодный желудок нам тут не помощник.

Главнокомандующий прошел к двери и кивнул Мору, чтобы тот следовал за ним. Видимо, отказов не принималось.

Мор не пожалел ни об обеде, который оказался вполне съедобен, ни о последующей лекции в тире. Стреляли они мало. Затоего познакомили с устройством винтовки, которой вооружали патрульных, рассказали о разновидностях патронов, чистке оружия и, самое главное, о том, как не прострелить себе ногу. Эх, Мор надолго запомнил выражение лица Норди, когда он вытащил отцовский револьвер из-за пояса…

Уговорившись с главнокомандующим встретиться на следующий день в том же месте и в то же время, он поднялся к себе на ярус и едва не столкнулся с Эвой. Она увлеченно читала на ходу чье-то письмо.

– Важное? – спросил он, уже шагая рядом.

– Да, и новости хорошие. Помнишь, я рассказывала тебе о Катти Лавенго, моей школьной подруге и невесте Карла?

– Что-то рассказывала. Она жила в Крессильне?

– Да, я думала, что ее семью взял в плен Гаррет. Но, оказалось, Катти спаслась. Она долго скрывалась в горах у пастухов, и вот, наконец, добралась в Стену. Это письмо от нее. Хочу поскорее с ней увидеться, – Эва сложила лист и спрятала в ридикюль.

– Что может тебе помешать?

– Ничего. Думаю, мы встретимся в Алумском секторе, после совета Стены и общего заседания. С верфи написали, что новый дирижабль почти готов, и нас ждет его торжественная приемка, а потом фуршет. Пусть Катти приедет туда, развеется. Ты ведь не против?

– Я ее не знаю, с чего мне быть против?

Мысли о совете портили Мору настроение. Он вообще уже не хотел на него ехать. Показаться, что еще жив? Репутация у него настолько подмочена, что даже Норди потешается. В очередной раз побыть посмешищем?

Они зашли в дом Брайсов, и Мор помог Эве снять пальто. Она развернулась:

– Тебя угнетает необходимость ехать на собрание Стены? Ты так легко сдаешься?

– Ты копаешься в моей голове? – он недоверчиво посмотрел на нее.

Неприятных ощущений, как в тот раз, когда Эва лишила его воли, Мор не испытывал. Но ведь она не перестает делиться тем, насколько выросли ее возможности по использованию дара…

Они зашли в свои комнаты. Эва упала в кресло и вытянула ноги.

– Нет, это ты слишком громко думаешь, – она улыбнулась. – По тону и выражению лица понимаю. И по тому, что ты не появляешься в мэрии.

– Господин Эддинс сказал, что не нуждается во мне.

– А ты ему что ответил? Он кто?

– Ничего я ему не ответил, – мрачно процедил Мор. – У него нашлись бы аргументы…

– Бы, Мор. Ты даже не попытался. Я надеялась, что ты хотя бы на совете будешь отстаивать свое право. Но, видимо, зря. Ты хочешь оставить меня одну в этом болоте…

– Как будто раньше я сильно помогал, – он подошел к полкам-нишам и выложил на одну из них револьвер.

– Но все меняется. И ты тоже…

– Давай сменим тему. Я сегодня был в тире.

Он обернулся. Эва сидела, наклонившись вперед, и закрывала лицо руками. Ее плечи тихо подрагивали. Мор подошел и поднял ее из кресла, прижал к себе.

– Я не думал, что тебе это так важно. Перестань. Я завтра пойду к господину Эддинсу и мы поговорим. Хочешь, я буду твоим секретарем. Эй?

Она успокоилась не сразу. Но успокоилась. Кажется, манипулировать людьми его жена может и без помощи дара. Им – уж точно. Но в чем-то Эва права. Что он делал все это время? Включал внутреннего неудачника, опускал руки и отступал. Жалел, что «все так вышло». Изменить не пытался ничего.

Он даже к хобби своему не вернулся. Он бездельничал.

Чтобы заявиться поутру в мэрию, Мору пришлось собрать всю свою решимость. Это чем-то напоминало поход на заседание конструкторского бюро, но, к счастью, на этот раз он не мучился от похмелья. Явился Мор раньше всех, и, поскольку ключ у него был, а патрульные, вероятно, никаких новых инструкций не получали, зашел и устроился в приемной.

С момента его ухода никто даже не притрагивался к секретарскому столу. Письменный прибо покрылся пылью. Корзина для корреспонденции оказалась полна. Мор просмотрел штемпеля: шесть дней не разбирали. Чудесно, слов нет!

В восемь утра господин Эддинс не явился. Не пришел он и к девяти. В четверть одиннадцатого Мор уже пересмотрел все письма, зарегистрировал нужные в журналах, ответил на несколько звонков и отправился к господину Эддинсу домой. Ему открыла служанка, объяснила, что господин мэр еще спит.

– Господин мэр?! – переспросил он.

– Господин Эддинс просил его так называть, – смущаясь, пролепетала служанка.

Пробормотав себе под нос «ясно», Мор пошел к Эве. Главы совета Стены нет. Отстранить заместителя мэра до совета по закону не может никто. А против закона – только она, как правительница Союза.

На ярусе, где размещался ее кабинет и кабинеты советников, оказалось удивительно много патрульных. Едва ли не через каждую пару метров. Эва куда-то вышла, и не в меру суетливый секретарь предложил подождать. Через несколько минут явилась девушка с чашкой дашэ. Он едва успел открыть газету и сделать глоток.

Хозяйка кабинета ворвалась внезапно, следом за ней спешил советник по экономическим вопросам:

– Я же сказала: приму вас через час. Ровно через час, засекайте, – сказала ему Эва, когда остановилась и обернулась.

Глаза у нее горели, губы подрагивали, жесты были резкими. Кто ее так разозлил еще до обеда?

– Хорошо, что ты здесь, – бросила она Мору. – Господин Норди только что арестовал моего первого советника, Вилриджа. Убийство твоего отца устроил он.

Мор сжал пальцы на маленькой чашке для дашэ. Керамика треснула и раскрошилась, стол залил горячий напиток.

60. Кассида

Вот все и закончилось! Все, совершенно точно. Ее большое путешествие, первое и единственное… Исказитель зло смеялся в голове, Творец молчал.

Под стук копыт и поскрипывание колес Валеда оставалась все дальше и дальше в прошлом. Касси даже не попрощалась с городом. Как-таки попрощаешься, когда сидишь под тентом среди мешков, связанная по рукам и ногам? А на козлах о чем-то шепчутся Ян и мерзкая Ридингэ. Гадина! Дрянь!

Это она убедила всех остальных членов экспедиции, что у Касси шестеренки в мозгу заклинило. Убедила даже Яна… Хотя, почему – даже? Его-то как раз проще всего оказалось убедить. Как он на нее смотрит! На нее, на Ридингэ, конечно, а не на Касси! А ведь Касси когда-то подумала, что может ему нравиться… Не может. Она в этом романе – не главная героиня, а, таки – второстепенный трагический персонаж. Да пусть они в домну катятся – да, пусть!

Если Касси не упекут в больничку для умалишенных, она уедет к родителям. Найдет работу на каком-нибудь заводе, будет жить тихо, спокойно, не высовываться. Вещие сны уйдут, потому что будущее станет стабильным и определенным. Таки, нет, не станет! Потому что война, дурацкая война, в которую йенцы втянули Стену…

О-о-о, о чем она думает? Жуть же! Эва хотела, как лучше для всех. Этот псих, который революционер, там на юге – это он – враг. Молоточки застучали изнутри черепной коробки. Касси прислонила лоб к мешку с крупой.

Вчера она еще плакала. Сегодня решила, что больше не заплачет никогда. Возьмет-таки, и ни-ко-гда не заплачет.

Фургон качался, жизнь продолжалась, Часовщик присматривал за ней. Красными фасеточными глазками железной гусеницы.

Они погасли, когда Ян поднял ее на руки, отнес в заброшенный фермерский дом, усадил на стул. Он обращался с ней так осторожно и бережно, словно в Валеде Касси превратилась в фарфоровую куклу.

У Эвы в комнате, на комоде, сидела одна такая. Касси даже тайком потрогала ее волосы. И ей-таки показалось, что они – настоящие.

Спальня Эвы вдруг вспомнилась во всех деталях, словно кто-то перенес Касси на несколько мгновений в прошлое. Она прокралась туда в день, когда все заболели, подталкиваемая жутким любопытством. Таки, ее просто трясло от страха быть застигнутой в неположенном месте и желания непременно это место посетить.

Стену занимала карта мира в тонкой раме. Там, на фоне очертаний материка и всех архипелагов, одиноких мелких островков и ледяных полюсов красовались волшебные животные из сказок квени. То есть теперь-таки Касси знала, что из сказок, а тогда подумала: «Вот странность!» А на столике у Эвиной кровати стоял изумительный ночник с плафоном из разноцветных стеклянных капель. По кромке ковра, который едва-едва не занимал всю комнату, скакали коричневые лошади, топча ворсистое поле цвета дашэ с молоком.

Ян познакомил Касси с живыми лошадками. Ян показал ей цирк – ну, почти цирк. Ян показал ей Галатский округ: скалы, лесные тропки, озера… Ян показал ей Валеду. И все у нее отобрал!

– Кас, открой глаза. Тебе нужно есть.

Она открыла. Посмотрела на ложку, на Яна, на ботинки Ридингэ, потом – в хитрые голубые глазищи этой стервы.

– Развяжите меня, я поем сама. Чего-таки боитесь? Вас двое – я одна, у меня нет ни железного прута, ни даже камня.

– Нет, – ответила венси. – Придется потерпеть. Это для твоей же безопасности.

– Ри, может…

Он даже называет ее теперь «Ри», а не полным именем. В домну, оба!

– Не может. Она дернется, напугает меня – я ее прибью. Увы.

Ян шлепнул ложку в миску, встал и развернулся к Ридингэ.

– Так выйди, – сказал он. – Меня она не напугает.

Его слова прозвучали так резко, что Касси аж вздрогнула. Но Ридингэ усмехнулась и ушла. Скрипнула дверь, закрывшись за ее спиной. Шаги стихли. Ян развернул Касси, присел на корточки и некоторое время возился с веревкой. А потом, пока она растирала запястья, вдруг погладил по голове. Она насторожилась, замерла, струна внутри задрожала… В домну, к Разрушителю!

– Прости, Кас, – прошептал он тихо.

– Ни за что, – пробурчала она в ответ. – Подай мне миску, пожалуйста.

Он выполнил ее просьбу.

– Я не опасна, Ян, – заявила она, проглотив первую ложку и набрав вторую. – И я не хочу-таки ехать связанной, тем более что эта нервная всезнайка Ридингэ, – Касси вложила в слова весь яд, который нашла в себе, но прозвучало тускло. – Застрелит меня, если что, не моргнув глазом.

– Я ее саму тогда убью. Кас, мой брат тоже не опасен от приступа до приступа. Госпожа Корриа сказала, что вам можно помочь, так что, прошу тебя, потерпи немного. Я очень виноват, но постараюсь все исправить.

– Да-да, не начинай по новой крутить этот барабан. Ты передашь меня Ордену, они упекут меня в больничку, мир-таки спасен, все счастливы.

– Тебе помогут вылечиться, а потом я заберу тебя и…

– Давай без «и», – перебила она. – Хочешь искупить свою вину – отпусти меня. Никому ничего не говори. Я уеду в Ганфский сектор к родителям. И буду там жить тихо-тихо, как стенной таракан.

Ян отошел к окну. За ним стояла непроглядная темень. Пара масляных фонарей слабо освещала комнату, и профиль квени выглядел зловеще на фоне поблескивающих слюдяных квадратов.

Касси закончила с кашей, поставила миску на колени и замерла. Пусть он согласится, Творец, услышь!

– Нет.

Она молча сложила руки за спиной. А Ян взял миску и вышел.

Касси долго сидела, прислушиваясь. Потом нагнулась и распутала ноги.

Поднялась, подкралась к двери, приложила ухо и услышала отдаленное поскрипывание половиц.

Ридингэ действительно застрелит ее, если выйти? От мысли Касси бросило в дрожь. Нет, таки, жить хотелось, где угодно – но жить…

Дерево двери, на котором лежали ее ладони, вдруг стало прозрачней стекла. Стены пошли волнистой рябью, все заискрилось, свернулось, как будто в окуляре бинокля. Развернулось назад. И Касси увидела в сенцах белый зад Яна, и голые ноги Ридингэ у него под мышками, и услышала череду вдохов-выдохов, почти рычания. Словно она стояла рядом, словно держала фонарь.

И кто-то его погасил. Проснулась она под утро. Пара одеял, в которые ее завернули, надежно хранили тепло. Руки и ноги были снова связаны. Сквозь слюду брезжил серый свет.

Фургон с нестеитом уехал первым, чтобы держаться от них на расстоянии где-то в день пути. И, похоже, успел до снега. Им повезло меньше: мелкие белые ледяные звезды сыпались с утра и до самого вечера. Они шуршали по тенту, и даже залетали внутрь. За день пути Касси продрогла-таки до костей. Оставалось надеяться, что они заночуют в тепле. По пути в Валеду деревни им попадались часто, две оказались даже не заброшенными. Одна из хозяек угостила весь отряд парным молоком. Над краем кружки возвышалась пышная пена, едва ощутимый коровий запах придавал хлебу сладковатый привкус. В Стене такого молока никогда не бывало… да и в городе, наверное, тоже.

Зато в городе – в Стэнвенфе, которого больше нет – по утреннему запаху можно было догадаться, откуда дует ветер. С океана несло солью, сыростью и рыбой, с севера, из района пекарен – свежим хлебом, с юга – типографией, а от Стены пахло заводским дымом. Сколько бы фильтров не стояло в трубах – их не хватало. Вот в Алумском секторе там, где он граничил с городом, находились только верфи, ремонтные мастерские, конструкторские бюро и инженерные школы. И, хотя Стэнвенфский считался самым богатым, Алумский, таки, венси признавали самым чистым и красивым.

Широкая лестница ведет наверх, к огромным дверям с чеканкой. Пальцы Творца собирают резные шестерни, нанизывая на ось. Нижняя – самая маленькая, средняя – самая большая. Должен получиться шар. С ладони Воспламенительницы летит на дело рук мужа звездная пыль, блестящая на латуни каплями олова.

Касси помнит эту дверь. Помнит, как поднималась сюда с Юной. Давным-давно – и вот, опять. Там, за створками, зал, стены которого покрывают чеканки с историями о богах. С потолка на пол льется мягкий рассеянный свет. Днем он идет через щели в потолке и усиливается отражателями. Ночью включают электричество. Столько электрических ламп в Стене больше нигде нет. В зале проводят большие торжества. Там Касси должны были вручать серебряный жетон и документы об окончании летной школы. Давным-давно – не сейчас.

Сейчас в зале глухо шелестят голоса и юбки. Стучат по рифленому полу каблуки. На верхнем ярусе Алумского сектора собрались мэры всех секторов и губернаторы всех округов севера с женами. Пенка на молоке Стены. А вот и Эва – оживленно обсуждает что-то с женщиной в красном платье.

Касси подходит поближе. Ее не замечают.

В волосах Эвиной собеседницы зловеще светятся два рубина. Головки шпилек. Глаза-фасетки.

Касси обводит взглядом зал. Находит Мора. Он спорит с высоким усачем и покачивает бокалом, в котором плещется золотая жидкость. Ему идет костюм. Но до чего смешная шляпа! Касси улыбается и поворачивается к Эве.

А той уже на месте нет. Голубое платье с золотым шитьем на юбке мелькает у больших дверей. Что-то екает под сердцем. Скручивает предчувствием живот. И Касси бежит за ней следом.

Видит ее в конце лестницы. Видит в узком боковом коридоре. Видит голубое и красное, бархат и шелк, воду и огонь. Воспламенительницу и Разрушителя! Касси видит их вместе и пугается. Кричит – но не издает ни звука.

Эва резко останавливается, делает шаг назад. Из-за угла выходят патрульные. Из дверей за ее спиной выходят патрульные. Она бросается навстречу Касси, и Касси бежит изо всех сил. Но опаздывает.

Мужчины перехватывают Эву и накрывают чем-то ее лицо. Она виснет у них на руках ворохом голубого бархата. Касси смотрит в лицо женщины в красном. В ней есть что-то от ящерокрысы. Взгляды их встречаются… Но ничего не происходит. Откуда-то возникает мусорщик. На его тележке стоит большой бак, и Эву, как ворох тряпья и мяса, засовывают туда.

Крысолицая женщина достает из потайного кармашка брегет.

– У нас пятнадцать минут, – говорит она и облизывает губы.

Мусорщик уходит следом за патрульными, женщина в красном платье разворачивается к Касси спиной. Касси выдергивает из ее прически одну шпильку с рубином.

И спешит назад в зал.

Где же Мор? Нужно как-то рассказать ему. Находит, дергает за рукав пиджака. Открывает рот, но не может произнести ни слова. Показывает ему шпильку. Он смотрит на ее ладонь и идет к дверям. Спускается по широкой лестнице…

Пол дрожит и уходит из под ног. С жутким скрежетом рвутся перекрытия. Касси оборачивается. Двери с картиной сотворения слетают с петель, и огненный шар Разрушителя скатывается вниз, выжигая все на пути.

Шпилька оказалась зажата у Касси в кулаке.

– Ян, у меня снова был вещий сон. Нужно как-то связаться со Стеной, иначе погибнет много людей.

– Кас, не волнуйся, мы скоро там окажемся.

– Я не шучу. У меня даже есть доказательство. Посмотри, что я держу в руке.

Она разжала пальцы. Шпилька выпала на пол. Ян поднял ее и рассмотрел.

– Покажи!

Он показал ей погнутую ржавую спицу.