Текст книги "Архипелаги (СИ)"

Автор книги: Елена Варна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

8. Кассида

– Что ты обычно слушаешь? – спросила Эва, перебирая цилиндры с записями.

– Ничего. У меня отродясь не было фонографа, – ответила Касси, и отправила в рот крошечное печенье. – Я читаю. Ну, чаще-таки по работе, конечно. Чертежи и учебники. Но иногда – романы.

Романа она прочла за всю жизнь только два. Один драматический, где в конце умер главный герой. И Касси пожалела, что столько времени потрачено зря. Ведь она всю книгу надеялась! А второй – любовный: там все обрели счастье, и оттого Касси стало не менее печально, потому что ей подобного не светило. В отличие от героини, она не была ни красавицей, ни умницей. Хотя дар-то у нее имелся, но… сомнительный очень дар. И она совершенно не умела им пользоваться. Считалось, что среди венси одаренных не бывает. Но вещие сны-таки тогда как объяснить?

– Я тебе поставлю оперу «Путешествие за край земли». Она сейчас очень популярна. Я сама ее слушала недавно – обсудим потом впечатления.

– Это вряд ли. Я в музыке одно только понимаю: красиво звучит или нет.

Эва надела цилиндр на барабан, щелкнула запором, отпустила пружину. Из рупора полились нежные звуки струнных, чуть позже к ним присоединились трубы и скрипки.

Поведение йенки настораживало. Эта девушка вела себя так, словно они были подругами. И еще так, словно Касси – не из Стены. Может, она-таки и впрямь не понимала, как венси живут, а может – придуривалась.

Стена делила на две половины центральный остров Северного Архипелага. Ширина её местами достигала километра. Эта гигантская постройка времён Венсианской империи представляла собой комплекс заводов полного цикла, с шахтами, скважинами, цехами и мастерскими. Как пятнистая ящерица, ржавые чешуйки которой чередовались с блестящими, Стена сползала с Ганфских гор к Малому океану, изгибаясь в виде знака тильды.

После окончания Тихой войны, за которой последовало варварское и безжалостное уничтожение имперского наследия, Северный Архипелаг достался южанам. Победители безжалостно казнили венси по суду и без него. Тех же, кто выжил, поселили внутри Стены. Их единственной задачей стал непрерывный труд во имя процветания нового государства. Железная крепость превратилась в тюрьму для целого народа.

Каждый их шаг контролировался Правительственным Патрульным корпусом. Любые попытки выбраться наружу без особых разрешений жестоко пресекались. Караулить венси не представляло особой сложности, достаточно было одного взгляда на человека, чтобы почти безошибочно определить, кто перед вами. Светлая кожа, низкий рост, и все возможные в природе оттенки рыжих волос отличали их и от йенцев, и от фешнов.

Статус обитателей Стены был весьма неопределённым: они не являлись ни рабами, ни свободными людьми. Решением внутренних вопросов железной крепости занимались мэры-венси. Шахтами, скважинами, заводами, лавками, банками, которые находились на территории Стены и обслуживали её жителей, владели венси. Однако нажитые ими капиталы ни в какое сравнение не шли с состоянием обеспеченных йенцев. Свободные граждане жалели каждую копейку, когда платили за труд венси. И только цены на продукты, которыми они снабжали Стену, с каждым годом неизменно росли.

Столица Союза Архипелагов находилась далеко на южных островах. Правители его почти не интересовались делами венси до тех пор, пока в Стене не вспыхивало очередное восстание. Оно быстро и жестоко подавлялось. Буря стихала, жизнь угнетённого народа возвращалась в прежнее русло.

Венси обслуживали Мореходную, Железнодорожную, Телеграфную и Газовую компании, Воздушный торгово-пассажирский альянс. Они ремонтировали водопровод и газопровод. Они выполняли заказы на изготовление паромобилей и лифтов, окон и кирпича, домашней техники и больничного оборудования… Но даже к своим беднякам йенцы относились с большим уважением.

– Можно я возьму еще печенья? – спросила Касси.

– Конечно, все блюдо – для тебя. Даффи очень старалась, она любит гостей. А у нас их почти не бывает.

– Я-таки не гостья.

– А кто? – Эва развернулась, шелестя юбкой подошла к кровати, и присела на край. – Прости еще раз, что так вышло. Я обычно очень внимательна за рулем. А тут замечталась. Такая погода стояла чудесная, знаешь. Почему ты убегала от патрульного, раз у тебя было разрешение?

– Я забыла о нем. Замечталась, – почти передразнила Касси. – Ну и рванула, а потом-таки подумала: я остановлюсь, а он меня, все одно, арестует. За неисполнение требования законника. Впаяет мне штраф. А я только что все деньги родителям отослала. У меня папа болеет.

Эва опустила голову, уставилась на одеяло.

– Еще раз прости. У нас есть друзья в Патрульном управлении. Мы уже попросили их восстановить твою бумагу. Может, я смогу чем-то помочь твоему папе? Лекарствами, например?

– Нету таких лекарств, – буркнула Касси и потянулась за чаем. – У папы туманная лихорадка. Он на шахте трудился, в Ганфском секторе.

– О! Мы сейчас работаем над ним, – оживилась йенка. – Мой отец работает. Я пока просто веду записи. Мы думали уже, что нашли, а потом, через две недели, все лабораторные свинки погибли. Мы их вскрыли, а у них почки похожи на решето. Нефроз. Но самое досадное, что папин коллега уже сдал статью в медицинский журнал. Отозвать ее он не успел. Впрочем, мы теперь решили снизить дозу и кое-что изменить в рецептуре. Так что шансы есть.

Касси и половины не поняла в Эвиной речи, но, когда услышала про шансы, решила уточнить:

– И как долго вы будете менять рецептуру?

– Уже поменяли. Ввели новой партии зараженных свинок. Но нужно дождаться результатов эксперимента. Это где-то месяц. Я частенько бываю в виварии, и пока все идет отлично.

– За месяц папа может умереть, – расстроилась Касси. – Или оглохнуть, если выживет. Это у вас всегда так долго? Эксперименты?

– Это еще недолго, – печально вздохнула Эва. – И без гарантий, что последствия не проявятся позже. Фармация – сложная наука, все и яд, и лекарство одновременно.

– И где-таки вы берете болеющих свиней?

– Не свиней, что ты! Свинки морикус – это маленькие такие пушистые животные с Южного Архипелага. Мы их сами заражаем.

– Жестоко, – поморщилась Касси. – Они ж страдают. Хорошо-таки с машинами работать: если что-то неправильно сделаешь – рванет или отвалится в первой же поездке! Ну, или на край, с места не тронется.

Она решила сменить тему. Если сейчас о папе думать, то и вовсе тоскливо станет. Родители гнут спины в шахте из-за нее. Впрочем, о работе она тоже зря-таки начала: какая теперь работа, со сломанной-то рукой? Выгонит ее мастер. За то, что пропала без предупреждения, а вернулась – нетрудоспособная.

– У тебя было в сумке что-то ценное, кроме разрешения?

К чему йенка клонит? Хм, если они видели Стефановы бумаги, то плохи ее дела. Но признаваться Касси не станет. Нет. Подкинули. Ничего не знает. Это не ее.

– Н-нет. Всякое барахло. Ну, там, ключ, расческа, проволоки моток. Так, – она махнула рукой.

– А ты сможешь попасть домой без ключа?

– А, да не тот ключ, – Касси хохотнула. – Гаечный. А от комнаты я всегда у комендантки оставляю. Я в общем блоке живу. Это такая квартира, где чужие люди в комнатах, а кухня общая.

– Зачем ты носишь с собой гаечный ключ?

– Ну, я в автомастерской работаю, в Стене. Но еще-таки на выездах. Кстати, в «Детриях» тоже разбираюсь. Ремонтировала. У меня вообще талант. А вам тут не нужен свой механик?

– Дома – нет, мы обычно вызываем кого-то, или отправляем машину в мастерскую. Но, кстати, раз так – я скажу папе. У него два собственных гоночных автомобиля, оборудованный гараж. Там «Хаденс», который собран на заказ, и «Мартия супри». Мы регулярно участвуем в больших заездах. Не сами, конечно, за нас выступает гонщик, Виктор Дименс. Слышала о нем?

– Ого! – у Касси пересохло в горле.

О Дименсе она читала в газетах. Там его называли «парнем-быстрее-ветра» и еще «прожигателем-газа-и-жизни». И прочили первое место на Великой Гонке Архипелагов в следующем году.

Может, вот ее шанс? Эй, Творец, это ты специально-таки подстроил, чтобы меня сбили?

Даже если восстание завершится победой венси, работать-то все равно придется. А хороших нанимателей еще поискать. И место, где бы тебя не унижали уроженцев Стены – сущая редкость. И знаменитый гонщик, у которого можно взять автограф, не стоя в очереди.

– Хочешь, я тебе и книг принесу? У нас огромная библиотека. Я бы сводила тебя, но может приехать Карл. Прости, – Эва затеребила золотой браслет на запястье. – Это мой брат, он – полковник патрульного корпуса. И у него профессиональная деформация. По поводу венси… Он… Не очень терпим. Это…

– Да не объясняй. У большей части города «формация» по отношению к стенским. Мы привыкли уже. Это вы с твоим папой слишком добрые. Мне прям-таки даже странно. Принеси мне что-нибудь про путешествия. Говорят, бывают такие большие альбомы с картинами других городов. Если есть.

– О, конечно, – Эва поднялась. – Путеводителей полно. Хочешь про Восточный Архипелаг? У них там повсюду степи и древние руины. На юге живут оседло и растят рис, а на севере кочуют и пасут кылаги – лохматых лошадей. Города у них, правда, всего два. И очень странные традиции. Подойдет?

Касси закивала. Ну, такого альбома она в Стене точно не посмотрит.

В серых балахонах из парусины по бескрайней степи бредут две маленькие женщины. Небо над их головами багряно-розовое, как цветки альгына, облака лилово-черные, как гривы лохматых кылаги. Пахнет мокрой землей и преющей травой. Простор полнится одиночеством. Он бескрайний, он бесприютный. И от горизонта до горизонта, отражаясь от невидимых глазу препятствий, носится в воздухе едва слышный стон ветряных колокольцев.

Силы женщин на исходе. Вот одна из, та, что повыше, падает, вытянув руки вперед. Ложится в зеленое море, шарит ладонями у самой земли. А вторая, худенькая, бледная, встает рядом на колени. И первая показывает ей камень. Круглый белый диск с тремя ровными дырками на одном конце и треугольным сколом на другом. А вторая – кивает, трет рукой лоб. Оставляет на нем темные полосы грязи.

Та, что держит камень, Касси не знакома. Но степи – ее родина. Глаза женщины узкие, раскосые, серые, и блестят, как сталь. Брови изломаны, как крыша дома. На щеке у женщины шрам. Она жестикулирует, когда объясняет что-то спутнице.

А спутница ее – Эва Эллусиа. Короткие черные волосы контрастируют с белой кожей, как знаки на книге Судьбы – с обложкой. Щеки запали настолько, что глаза кажутся чудовищно огромными.

И вот, дослушав восточную женщину, Эва прикрывает глаза ресницами. Достает из-под балахона серебряный медальон – такие носят вольные венси – и прикладывает к губам. Зачем он ей? Как он у нее оказался?

А потом они обе, помогая друг дружке, поднимаются и идут дальше. Рук не размыкают: вместе они сильнее степи. Сильнее ветра.

А ветер крепчает. Облачные лошади скачут все быстрее. Небо темнеет.

На горизонте вспыхивает огонек, потом другой.

Касси все труднее рассмотреть детали. Одно она точно знает: женщины еще идут, они будут идти. Они не сдадутся.

Шея болела, рука затекла. Касси открыла глаза. Обнаружила, что лежит головой на раскрытом «Путеводителе по Восточному Архипелагу». На странице с изображением дома богини смерти – Гаш. Храм ее окружен забором из гибких прутов, с которых свисают «ветряные колокольцы» – ныши – пустотелые трубочки с отверстиями. Свет в комнате приглушен, а фонограф шуршит крутящимся барабаном: цилиндр доиграл и выпал наружу.

Вот что за сон? Это снова проявляется дар, или она просто слишком впечатлилась книгой? Может спросить Эву, собирается ли она в путешествие на восток?

Да, вот будь Касси йенкой, непременно бы нашла Орден Дара и посоветовалась. Потому что если у нее есть дар, то нужно учиться им управлять. И справляться с последствиями. Говорят, одаренные часто съезжают с катушек, если не тренируются.

И говорят еще, что все богатые йенцы – одаренные, мистри. Потому-то они все и богатые, что могут кто мысли читать, кто вещи перемещать, а кто – предвидеть будущее, как Касси. Да, здорово же в таком случае делать ставки на гонках. Или покупать по дешевке то, что потом подорожает. Только мистри владеют знанием, как даром управлять. А она – нет. Иначе уже осуществила бы все свои мечты.

Вот чего только спросонья в голову не придет?

9. Виктор

День не задался у Прохвоста с самого обеда. Мог бы и с утра, но утро он продрых. Когда похмелье заставило его выползти из кровати, он икнул, доковылял до комода, выдернул пробку из графина с водой и жадно осушил его. Вода стекла по подбородку на голую грудь. Тори облизал засохшие губы.

Среди мятых простыней валялось пышное женское тело. Имени тела он не помнил. Но вечер, вроде, прошел достойно. Только он, кажется, проигрался вхлам.

Тори проверил свои вещи: оба револьвера оказались на месте. Уже хорошо. В карманах не нашлось ни пол лида. Пора было сматывать удочки. Валить, другими словами. А то девушка еще потребует оплаты.

Прохвост быстро натянул кальсоны, рубаху, штаны. Носков рядом не нашлось, и он махнул на них рукой. Не на парад собирается. Застегнул ремень, набросил пальто, водрузил на голову широкополую шляпу и направился к двери, но вовремя тормознул. Гостиница, мать ее, тоже не оплачена, а незаметно просочиться мимо стойки вряд ли получится.

Он вышел на балкон, посмотрел вниз: второй этаж, двор, какие-то ящики. Ну, сойдет.

Тори перемахнул через перила, отлил за ящиками и направил острые носы своих сапог в сторону Портового района.

В городе существовало лишь одно местечко, куда он мог завалиться без денег. Кабак Юрги. Этот тип через подставных лиц играл на гонках, ставил на противников Дименса в определенных заездах – и получал стабильную прибыль. А потому кормил Тори в долг. И никогда не называл его Прохвостом.

В кабаке ему плеснули жидкой похлебки, но виски наливать отказались наотрез, несмотря на все комплименты в адрес девочек-разносчиц и обещание рассказать новый анекдот. Нужда прищемила его самолюбию хвост. Тори задумался, поскрёб ложкой по дну посудины и почесал затылок. Весь его доход составляли гонорары за заезды. И платил ему господин Эллусеа.

Нужно привести себя в форму к завтрашнему утру. Помыться, побриться, раздобыть свежую рубашку. На Большие Осенние Гонки приедет Эва, как никак.

Порой он задумывался: на кой ему сдалась эта холодная гордячка, госпожа-нос-в-небесах? Вокруг полно красивых женщин, с мягкими формами и жаркими сердцами. Все доступные милашки города обожают Виктора Дименса, и после каждой победы готовы прыгать к нему в кровать толпами. А если их еще подогреть подарками…

Только от Эвы он хотел не кровати.

Когда Тори удавалось растопить ее лед, и девушка смеялась – что-то вертелось в груди под сердцем. Раньше-то они дружили: ели с одной палки сахарную вату в зоосаду, он катал ее на лошади, учил стрелять и водить паромобиль. Раньше, когда она ходила в коротком платье.

Только все поменялось. Эва вернулась из закрытой школы и поступила в Университет. Одуреть же: третья женщина в Естественнонаучном Университете! Первая – на факультете медицины. Ну, это-то из-за ее отца. Он там мог давать ей всяческие поблажки, вот Эва и возомнила себя сильно умной. Зазналась. Начала носить мужские аксессуары: портфели, папки, портмоне.

Ладно, это ее не портило. Как и родинка на щеке. Как и маленький рост. Как и худоба. Она умела выбирать правильные юбки. И блузки с кружевами в нужных местах. И забавные шляпки. Вот лучше бы она увлекалась шляпками, а не книжками!

Как он ее ждал, когда Эва уехала на два года в закрытую школу! Как мечтал, что будущим летом они половину времени проведут на конюшнях, а половину – в гараже. Мечтал, что Эва, наконец, созреет на большее, чем поцелуй в щечку. Ан нет. Вместо его подруги вернулась из Алумы совсем другая девушка.

Теперь она сторонилась Тори. Больше не смеялась его анекдотам. Не оставалась с ним наедине. Даже покататься на «Хаденсе» отказывалась. Сочувствовала венси. Занялась какой-то благотворительностью. Словом, поменяла образ жизни на респектабельный. Которому Тори уже не соответствовал.

А он все еще надеялся вернуть себе ту прежнюю, простую и понятную Эву. Может, если бы он смог увезти ее куда-нибудь, прочь от этих университетов, библиотек и театров – она бы исправилась? Только вот пока не на что увозить. Большой куш все обходит стороной его карман.

Тори жил от гонорара до гонорара. А порой и не жил – доживал. К тому же полностью зависел от Эвиного отца. И вот с этим пора было завязывать.

На следующий сезон он рванет в Алуму. Согласиться на предложение торгового магната, все тут бросит – и начнет новую жизнь. Завяжет с алкоголем и случайными связями. Играть будет только по пятницам. Но по крупному. Снимет маленькую комнату в уютном отеле, накопит на подержанную «Мартию». Летом займет первое место на Больших Гонках Архипелагов! Эва прочтет о нем в газете и пожалеет, что вела себя так глупо.

А сейчас нужно смотаться на Окраину к Миту. Принять у него ванну, одолжить одеколон, рубаху и носки. И выспаться, чтобы не опоздать на утренний заезд.

Тори вышел из кабака и хотел было нанять извозчика, но передумал. Если Мита дома не окажется, можно нарваться на неприятности с патрульными. Извозчики нынче борзые пошли, в долг не катают. Можно их припугнуть оружием, но они теперь патрульным свистят. Младший Эллусеа, вроде, не в городе, мз-за решетки его некому вытаскивать. А завтра заезд, так что… Тори почесал нос и отправился в путь пешком.

Солнце припекало не по осеннему, но снимать пальто он не стал. Решил срезать путь через Банкирский район, хотя места, где прошло детство, вызывали не самые приятные воспоминания.

Там когда-то жил Виктор Джон, сын банкира и молодой модной актрисы. Альберт Дименс души в нем не чаял: самые дорогие механические игрушки, два личных пони, настоящий тир, зверинец. Челси Таммек, которая родила ему ребенка, банкир тоже баловал и холил, но жениться на ней не собирался. Вроде у них, у мистри, нельзя было заключать брак с простыми людьми, без Дара. Или можно, но что-то там не то выходило с детьми и наследованием.

А потом отца уличили в сомнительных аферах с деньгами вкладчиков. Газеты трепали его имя по заголовкам, поливали грязью и мать Тори. Поскольку банкир никогда не берег свою репутацию, то его быстро выставили чуть ли не вором. Виктор не знал, да и догадаться не мог в том возрасте, что подкосило отца больше – финансовый крах или общественное порицание: прощальной записки, которая могла бы что-то объяснить, он не оставил. В одно туманное зимнее утро, расположившись за столом в своём кабинете с видом на океан, он выкурил последнюю сигару и пустил себе пулю в рот.

Виктора с матерью выселили из пятиэтажного особняка на Садовом бульваре. Челси не смогла забрать с собой ни платья, ни украшения – все описали за долги. За прошедшие годы она настолько привыкла к сытой и беззаботной жизни, что, очутившись на улице, растерялась. Ее красота за десяток с лишним лет устарела. Ее талант оказался посредственностью. Работать она не умела. Только играть.

И мать пошла к единственному человеку, который до последнего дня продолжал общаться с Альбертом Дименсом. К Бенджамену Эллусеа. Она просила у него сначала покровительства, потом – воспитать Тори, как приемного сына, потом просто – денег. На деньгах они остановились. Господин Эллусеа выделил Тори и Челси небольшое содержание и нашел квартиру. Как ни странно, он порой принимал их у себя в гостях. Детская дружба Тори и Эвы продолжалась.

Но мать пристрастилась к бутылке. За пару лет алкоголь, мужчины и порошок свели ее в могилу.

В пятнадцать Виктор забросил школу. В шестнадцать нашел общую тему с ребятами, которые держали в ужасе весь Пристенный район. Втерся к ним, освоился. Научился бить лицо. Получил прозвище «Прохвост». Открыл для себя прелести порошка. Главарь их банды тогда выиграл у кого-то в карты старый гоночный паромобиль. Ну, Тори взял и показал ему: лучше, чем он, шофера не найти. И понеслось…

На нелегальных гонках ему однажды проломили башку после заезда. Так Тори попал в госпиталь. К кому? К господину Эллусеа. И тот снова принял участие в его судьбе. Выслушав, чем Тори живет, доктор предложил купить для него «Мартию». Но с условием: Тори завяжет с бандитами. И с порошком.

Тори и завязал. Нет, не совсем, но почти.

Вот уедет в Алуму – тогда и завяжет.

Он присел на скамейку на Садовом бульваре, вытащил из кармана недокуренную сигару, пожевал кончик и поджег. Никакой сентиментальности, просто ноги устали, а до Окраины еще чесать и чесать. Ну, потаращится немного на дом, где прошла беззаботная часть его жизни. Покурит и дальше пойдет.

Может, в гараж заскочить по дороге? Забрать кепи, очки и жилет. Прихватить с собой люминоловых осветителей, загнать их ребятам. Сходить в Дом Удовольствий.

А, нет, не сегодня.