Текст книги "Забытое заклятье (СИ)"
Автор книги: Елена Комарова
Соавторы: Юлия Луценко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)
Глава 15
Ранкона
Если верить путеводителю, улица Симона была невелика, но путеводителю в данном случае верить не стоило: то, чего не хватало в длину, компенсировалось бесчисленными изгибами. Себастьяну даже подумалось, что он вполне может выйти обратно на площадь Согласия, идя только по улице Симона в одну сторону.
В отличие от широких светлых проспектов новой застройки, старый город, где по традиции селились не слишком обремененные законопослушностью маги, смотрелся мрачновато. Здесь сами собой приходили на память мрачные истории о временах царя Сибелиуса Первого, который, как гласили легенды, и привез на эти земли нынешнюю магию.
Сибелиус воевал с местными кочевыми племенами, а его маги – с шаманами. Из столкновения совершенно разных школ и родилась современная магия Ольтена с ее суровыми законами. Вместо кровавых жертв – Правила, главным из которых стало всеобъемлющее «я беру – я отдаю». Себастьян Брок не был магом, но Правила знал. Все ольтенцы знали – от самого бедного крестьянина до короля. В Правилах была суть существования самого мира, хотя многие уже начали называть их суевериями. Но маги так не считали.
…Проклиная про себя неровные булыжники мостовой и еле удерживаясь, чтобы не начать в полный голос жаловаться на жизнь в целом и гудящие ноги в частности, Себастьян вышел из уже седьмой… или восьмой?.. нет, все же седьмой лавки, так и не получив ответа. Едва взглянув на портрет, волшебники единодушно указывали ему на дверь – их презрение к законам явно не простиралось так далеко.
Восьмая лавка. Повезет или нет?
Внутри царил классический полумрак. На полках переливались всеми цветами радуги таинственные реактивы в пузатых колбах, непременный черный ворон чистил клюв на столь же обязательном белом черепе, выполнявшем роль пресс-папье, и, разумеется, повсюду грудами лежали старинные книги и свитки. Себастьян поднял голову в поисках подвешенного к потолку чучела какой-нибудь экзотической чешуйчатой и зубастой твари и, ничего не обнаружив, почувствовал что-то вроде разочарования.
– Чем могу служить?
Хозяин встал из-за прилавка, откладывая в сторону причудливой формы яркую вещицу. Ростом он был довольно высок – не уступил бы Себастьяну, худощав, коротко стрижен и гладко выбрит. Сложная конструкция, напоминающая очки с кучей дополнительных стеклышек на двигающихся креплениях, закрывала глаза хозяина. Он снял ее и спрятал в ящик стола.
– Вечер добрый, – поздоровался Себастьян. – Вот ищу, где у вас чучело дракона.
– А что, интересуетесь? – усмехнулся хозяин. – Я его в чистку отдал, запылился совсем дракон и паутиной оброс. Пускай заодно и эликсирами обработают против насекомых, а то ведь сожрут и не устыдятся.
В светлых глазах мага мелькнула хитринка, но добрая. Расположить к себе он умел. Как жаль будет, если и он, увидев живой портрет, скажет, как все до него: «Уходите из моей лавки по-хорошему».
– Так что у вас?
– У меня сложный случай, – осторожно начал Себастьян. – Я, признаться, не знаю…
– Порча? Проклятье? Наведенная трансформация? – Хозяин лавки выдвинул другой ящик и достал оттуда плоский футляр для очков. Водрузив уже нормальные очки в тонкой оправе на нос, он сделал приглашающий жест.
Себастьян положил портрет на прилавок и снял с него покрывало, краем глаза следя за лицом мага. Выражение его все же изменилось, но не на каменно-холодное, как опасался молодой человек – всего лишь на безмерно печальное. Волшебник провел ладонью над портретом.
– Какой талант, – горько сказал он, – ай-ай-ай…
– Господин…
– Меня зовут Хавьер, молодой человек. Вон табурет в углу, берите его и тащите сюда. Простите, что не предлагаю кресло – у меня его нет. Сейчас сделаю нам кофе. Или предпочитаете чай?
– Если можно, то чай, – вздохнул Себастьян и потянулся за табуретом.
Сидеть оказалось вполне удобно. Волшебник повесил на дверь табличку «Закрыто», достал из-под стола две чашки и поставил чайник на хрустальный куб, в середине которого горело золотистое пламя. Огоньки под прозрачной поверхностью разгорелись ярче, и вода нагрелась почти мгновенно.
– Сахар?
– Один кусочек, пожалуйста.
Сахар хранился в старинной шкатулке, сплошь покрытой узорами в технике перегородчатой эмали. Наверное, для защиты от вездесущих муравьев. Чай заваривался в сосуде причудливой формы – в сказках в таких сосудах скрывались огненные существа, джинны. Господин Хавьер сказал, что заваренный в таком сосуде чай приобретает особо тонкий вкус, и Себастьян согласился с ним после первого же глотка.
Несколько минут они молчали, прежде чем Хавьер отставил чашку, поправил очки и заговорил.
– Вы любите детективные истории? – спросил он, и Себастьян понял по его тону, что отвечать не требуется. – Все юноши ваших лет теперь увлечены полицейскими романами, предпочитают новый жанр старой доброй классике…
– Мой племянник – редкостный оригинал, – сказал господин Биллингем таким тоном, каким сказал бы «редкостный дурак». – Он, знаете ли, дипломированный филолог.
Себастьян возвел очи горe. Хавьер усмехнулся и дружески подмигнул молодому человеку.
– Где-то двадцать лет тому назад на задворках нашего королевства случилась одна история. Если порыться в старых газетах, можно найти упоминания о ней. Как ни старались замять дело, кое-что все же просочилось. – Хавьер умолк, затем, без видимой связи с предыдущими словами, спросил: – Вы знаете, что такое «черный сап»?
Молодой человек пожал плечами.
– Какое-то проклятье? – предположил он.
– Да, проклятье. При этом именное, пишется под конкретного человека. Долгое время считали, что оно смертельно. Впрочем, смельчаков, которые когда-либо писали черный сап, можно пересчитать по пальцам. Видите ли, э-э-э…
– Себастьян Брок.
– Видите ли, Себастьян… ничего, если я буду звать вас по имени? – Тот кивнул. – Благодарю. Видите ли, Себастьян, помимо главного Правила магии есть и другая существенная причина, по которой маги стараются не браться за черное колдовство. Останется слишком яркий след, который без труда сумеет разобрать специалист.
– След? – переспросил Себастьян, приговаривая чашку чая.
– Магия индивидуальна – как походка, как почерк. У двух магов никогда не бывает одинаковых заклинаний, потому что каждое заклинание требует частичку создателя.
– Все это чертовски любопытно, господин чародей, – пробурчал Биллингем. – Но какое отношение имеет черный сап ко мне?
– Последний случай применения черного сапа в Ольтене, – продолжил Хавьер, словно не заметив реплики портрета, – случился около двадцати лет назад. Проклятье достигло цели, и научный мир обогатился новым фактом – черный сап не гарантирует смертельного исхода. Открытие это совершил один студент магического факультета, который случайно оказался рядом с запланированной жертвой, когда заклинание начало действовать. Потом выживший приехал к нам, на улицу Симона. Тогда научный мир обогатился вторым фактом: есть способ замаскировать авторские чары.
– Э-э-э, поправьте меня, если я ошибаюсь, значит ли это, что тот, кто, как вы говорите, написал черный сап, сумел замаскировать свой след? – уточнил Себастьян.
Хавьер кивнул.
– Это было громкое дело – в узких кругах, конечно. Служба Безопасности не хотела огласки. Но тогда подключились и полиция, и Университет. В конце концов, тогдашний декан магического факультета обратился ко мне.
Себастьян отодвинул от себя пустую чашку, жестом отказался от дальнейшего чаепития и огляделся по сторонам. Ничто в лавке не указывало на выдающиеся способности владельца. Хавьер проследил за его взглядом и позволил себе тонкую улыбку.
– Юноша, двадцать лет назад ко мне обращались за решением вопросов деликатного свойства, – сказал он и скромно добавил: – Я был лучшим взломщиком на улице Симона. Любое охранное заклинание – за пять минут.
– Вы согласились помогать полиции?
– Признаться, мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться. Альтернативой был тюремный срок лет в пятнадцать… Но когда я увидел пострадавшего и остатки заклятия – чуть с ума не сошел от удивления. Мне понадобилось несколько дней, чтобы подобрать ключик к этим чарам, но когда это удалось сделать – осталось только восхищаться изяществом задумки и исполнения. Полицейские, правда, не восхитились.
– Мне все еще непонятно… – пророкотал Ипполит Биллингем.
– Это очень просто. Тот, кто сделал это с вами, и автор черного сапа – одно и то же лицо, – сказал Хавьер.
– Но вы же сказали, что он умеет маскировать следы, – нахмурился Себастьян.
– Верно. И в портре… на вашем уважаемом родственнике нет следов, которые могли бы привести к автору трансформации. Но поскольку я уже встречался с подобными чарами, я узнал почерк. Узлы, вложенные одно в другое заклинания, видимая небрежность. Вне всякого сомнения, его мастерство за двадцать лет не пошло на убыль.
– А как его зовут? Этого горе-мастера? – спросил Себастьян.
– Как его звали, – Хавьер подчеркнул слово «звали». – Собственно, это не важно. С тех пор он мог не раз сменить имя и внешность. Его, знаете ли, после той истории с черным сапом выгнали из Испвика…
– Так он был студентом? – воскликнул Биллингем. Удивление на нарисованном лице выглядело комично.
– Представьте себе, – сказал Хавьер. – Студентом последнего курса. Подавал большие надежды. И как ни странно, разбил проклятье тоже студент. Удивительная эта штука, природа, не правда ли? То рождаются одни посредственности, а то сразу два самородка.
– Вы можете снять с меня чары? – спросил Биллингем прямо. Хавьер погладил раму, проверил, надежно ли закреплена заглушка, затем отрицательно покачал головой.
– Двадцать лет назад я сумел распутать чары, потому что тот маг был молод и неопытен. Сейчас же… я знаю, чья это работа. И теперь она мне не по зубам.
– Значит, – сказал господин Биллингем, – это конец?
– Я этого не говорил. Я не сумею, но ведь двадцать лет назад нашелся человек, который справился с черным сапом, даром, что сам тогда не мог похвастаться ни известностью, ни титулами. Тот студент тоже вырос. Закончил аспирантуру, преподавал. У меня даже есть его книга с дарственной надписью – «Магическая теория и практика». Занимательнейшее чтение, доложу я вам.
– Где его найти? – Дядюшка Ипполит опередил племянника.
– Честно говоря, я не знаю, но думаю, что вам должны подсказать в Ипсвике. Его зовут Марк Довилас.
Глава 16
Ранкона
Госпожа Вероника заботливо поправила ленту на платье Эдвины, убрала выбившийся из прически Валентины локон и с гордостью оглядела «своих ласточек». Барышень очаровательней не сыскать во всей Ранконе, даже будь соперницы хоть в сто раз богаче и знатнее!
Юная госпожа Хельм уже заняла свое место в сердце строгой хозяйки. Да и разве могло быть иначе, разве могла она не полюбить подругу малышки Винни, если эта подруга к тому же поделилась с ней рецептом крема «Брызги шампанского»? Сразу же переписав рецепт в маленькую записную книжечку в нежно-розовом переплете, дама упрятала бесценный документ в сейф. Даже кражи фамильного жемчужного ожерелья в шесть рядов она опасалась меньше, чем пропажи этой книжечки с кулинарными секретами.
Ранняя осень в столице была, как обычно, роскошна: с курортов возвращались светские львы и львицы («А также павлины и фазаны», – хихикала графиня Дюпри). Начинался театральный сезон, и спектакли в многочисленных театрах плавно перетекали для зрителей в балы и приемы. Блистательная публика спешила за новыми впечатлениями, знакомствами и, может быть, приключениями.
Премьера сезона в Опере становилась своеобразным испытанием. Все ли новые веяния отражены в нарядах? Не явилась ли соперница в платье с вышедшими из моды уже целых две недели назад оборками? А какие оттенки волос ныне носят в столице? Вы слыхали, у герцога Н новая пассия, а граф Л дрался на дуэли из-за некоей М... Как, вы еще не в курсе?
Девушки в сопровождении Вероники вышли из кареты госпожи де Ла Мотт и последовали к входу.
Сверкающая публика уже заполнила фойе Оперы. Валентине казалось, что она идет через тропические джунгли: ее окружали самые яркие оттенки в безумных сочетаниях и укутывали волны разнообразных ароматов. Отовсюду долетали обрывки фраз без начала и без конца, блеск слепил глаза. От волнения ужасно хотелось ухватиться за руку Вероники, как за мамину когда-то в детстве. Но рядом шла Эдвина, а Вероника, ставшая на этот вечер их дуэньей, чуть-чуть отставала.
Словно из-под земли, вырос официант с подносом, на котором стояли бокалы с шампанским, другой сновал среди публики с крохотными канапе. «Хочешь?» – одними глазами спросила Эдвина, но Валентина отрицательно покачала головой.
– Дорогая моя, вас мы не ожидали увидеть! – какая-то высокая дама в алом платье расцеловала Эдвину в обе щеки, а Валентина ехидно отметила про себя, что надеть алое при таком цвете лица не пришло бы в голову даже известной в Танне любительнице экзотических расцветок Виолетте Гранд.
Графиня Дюпри раскрыла веер и очаровательно улыбнулась.
– Счастлива видеть вас, сударыня.
– А ваша матушка тоже здесь?
– Нет, матушка пропустит этот спектакль… о, уже звонок! Надеюсь, увидеться с вами в антракте…
– И обсудить оперу. Обратите внимание на Бодерини, говорят, она восхитительна. Интересно, как удастся ей роль царицы Феодоры.
– Непременно, сударыня, непременно.
Девушки прошли в зал и заняли свои места в партере.
– Обычно мы берем ложу, – словно извиняясь за недостаточно хорошие места (а по мнению Валентины так просто великолепные), сказала Эдвина. – Матушка любит оперу, а папа считает, что в ложе удобнее – отодвинул кресло, чуть поддернул занавеску, заткнул уши ватой – и можно спать все три часа. Папа предпочитает драму – пение его усыпляет.
Валентина с трудом сдержала смех и полезла в сумочку за биноклем.
– Как красиво. На люстру даже больно смотреть, так она сверкает. Послушай, а ты всех тут знаешь?
– Кое-кого знаю, – пожала плечами графиня. – А что?
– Кто это такой? – Валентина незаметно кивнула в сторону правой боковой ложи первого яруса.
Эдвина присмотрелась.
– Понятия не имею, – прошептала она. – Впервые вижу… его бы я запомнила непременно.
Предмет их беседы сидел, небрежно облокотившись о балюстраду и слегка склонив голову к плечу, словно пытаясь что-то рассмотреть в блеске тысяч хрустальных подвесок люстры. Мужчина, лет тридцати пяти, черноволосый, светлоглазый, с правильными чертами лица.… Да, он был красив, но не модной в аристократических кругах жеманной привлекательностью. Черты его лица могли бы быть высечены в мраморе античным мастером, столь гармоничны они были, и только презрительная усмешка, скрывавшаяся в уголках идеально очерченных губ, несколько портила этот идеальный образ.
– Нет, я его не знаю, – повторила Эдвина.
На сцене появился директор театра.
– Достопочтенные господа! – торжественно начал он. – Нашу премьеру почтил своим присутствием его величество Александр.
Публика разразилась аплодисментами. Плотно задвинутые занавеси королевской ложи распахнулись, и его величество с благосклонной улыбкой кивнул публике и директору в знак приветствия. Рядом с ним стоял принц Стефан.
– Боже! – выдохнула Валентина, во все глаза рассматривая венценосных братьев.
Как выразился некий шутник, путешествуя по Ольтену, непременно следует увидеть архитектурные ансамбли Абано, старинные замки Доннаса, Ботанический сад в Оксере и ольтенского короля Александра. С шутником, кстати, после этого абсолютно ничего не случилось.
Впрочем, в каждой шутке есть доля шутки. Ольтенцы гордились своим монархом: он достойно правил страной и просто великолепно смотрелся – высокий, статный, прекрасный спортсмен, белокурый и синеглазый. Младший брат очень походил на него, хотя и был немного тоньше в кости и более порывист в движениях.
– Мне что, разорваться? – горестно вопросила Валентина. – На кого смотреть, на его величество или на незнакомца в ложе напротив?
– Для верноподданных ольтенской короны такой вопрос не должен даже возникать, – усмехнулась графиня. – Но ты можешь смотреть на сцену. Там сейчас все начнется.
– Смеешься? – вздохнула подруга, но совету мужественно последовала. Тем более что и таинственный брюнет, и король с братом отодвинулись вглубь своих лож, так что их стало сложно рассмотреть даже в бинокль.
Оркестр заиграл увертюру.
Валентина с любопытством следила за действом на сцене. Сюжет вкратце пересказала Эдвина: опера была посвящена событиям более чем двухтысячелетней давности, когда изгнанные из родной страны братья Сибелиус и Дейтар отправились морем в далекое странствие, закончившееся основанием Ольтена – крепости, со временем выросшей в целое государство. Несмотря на название, странствиям братьев в опере почти не уделили внимания. Автора гораздо больше интересовал конфликт между Сибелиусом и вождем местных племен Джумлой, а также любовный треугольник, возникший из-за жены Джумлы, царицы Феодоры. Выяснение отношений обманутого мужа и любовника путем определения чье «до» выше чрезвычайно развлекло Валентину.
Арии сменил балет, танцовщицы порхали по сцене, взлетали на руках партнеров в воздух, и графиня любовалась их отточенными движениями. А вот Валентина внезапно поймала себя на мысли, что балет ей скучен, и ее взгляд невольно обратился в сторону боковых лож. Именно поэтому она и увидела это первой. Огромная люстра заметно покачивалась, словно под ветром. Но какой силы должен быть ветер, чтобы поколебать грандиозное сооружение из хрусталя и магических бездымных и никогда не оплавляющихся свечей? Девушка осторожно склонилась к ушку Эдвины.
– Винни?
– Что такое? – прошептала та.
– Посмотри вверх.
Эдвина подчинилась и ответила подруге непонимающим взглядом.
– Люстра! Она качается!
– Ну и что? Наверное, это танцоры так топают.
– В одном романе был герой, который сбросил примерно такую же люстру в зрительный зал во время премьеры, случился страшный пожар…
– Валентина, это всего лишь роман…
Люстра дрогнула и рывком опустилась примерно на метр. Танцоры замерли, музыканты продолжали играть по инерции. Еще один рывок, и люстра начала раскачиваться – все сильнее и сильнее… Музыка смолкла, а в воцарившейся мертвой тишине раздался отчетливый треск. По потолку во все стороны от люстры зазмеились трещины. Графиня Дюпри сжала пальцы подруги.
На сцену выбрался красный, как вареный рак, директор.
– Ув-важаемые дамы и господа… все в полном порядке, про-про-и-изошла маленькая… маленькое недо… недоразумение. Мы вынуждены объявить антракт раньше времени. Пр-рошу вас покинуть зал. Не нужно паниковать, никакой опасности нет, совершенно никакой!
Страхующие цепи с лязгом вылетели из своих креплений, и люстра помчалась на головы беззащитным зрителям. Отчаянно закричала женщина, к ней присоединились другие, криками и визгом заполнился весь зал. Паника охватила всех. Валентина в оцепенении наблюдала, как медленно, словно во сне, на нее надвигается сверкающее чудовище… и не могла пошевелиться. Осталась только одна мысль, неожиданно холодная и спокойная: сейчас оно упадет на них, и они погибнут…
…словно гигантский факел вспыхнул слева, прозрачные огненные языки охватили люстру – и падение остановилось всего в паре метров над зрительным залом. Боясь поверить своим глазам, Эдвина медленно повернула голову и увидела темноволосого красавца-незнакомца. Он стоял, выпрямившись во весь рост и вытянув правую руку вперед. С кончиков пальцев неслось прозрачное пламя. Все звуки вдруг смолкли, словно кто-то набросил на зал плотное покрывало, и в мертвой тишине особенно четко прозвучал его голос:
– Вернуть люстру на место или просто убрать ее подальше?
Если он обращается к директору, подумала Валентина, то зря – тот явно не в состоянии был что-либо понять и принять какое-то решение. Или он говорит это королю? Кажется, она угадала.
Его величество встал в своей ложе.
– Лучше убрать. Наверх, где ее держат между представлениями.
Волшебник кивнул, отрывисто махнул левой, свободной рукой, и чуть было не ставшая причиной страшной катастрофы люстра растаяла в воздухе. Маг тряхнул кистями рук, словно сбрасывая с них капли воды, и обратился к залу.
– Если желаете, можете вернуться на свои места. Хотя вряд ли сегодняшнее представление будет доиграно.
Голос его, звучный, глубокий, всепроникающий оставлял после себя приятное ощущение спокойствия и уверенности. Девушки начали улыбаться, и произошедшее вдруг показалось всем совсем не страшным.
Директор снова прокашлялся и сообщил:
– По не зависящим от нас причинам представление отменяется, дирекция вернет деньги, уплаченные за билеты. Приносим всем свои искренние извинения.
– Ну вот, – расстроенно сказала Валентина, – теперь я так и не узнаю, чем же кончилась эта история.
– Ужасно трагично, – махнула рукой Эдвина. – Джумла послал убийц к Сибелиусу, но они ошиблись и отравили его младшего брата Дейтара. После этого Сибелиус обвинил вождя в преступлении перед лицом богов, вызвал на поединок и убил.
– То есть, Феодора стала свободна? – сразу же ухватилась за главный момент практичная Валентина. – И они с Сибелиусом жили вместе долго и счастливо?
– Она покончила с собой, – мрачно сказала подруга. – По их законам царица не имела права достаться захватчику живой.… Хотя мой учитель истории когда-то рассказывал мне, что на самом деле все было еще печальнее. Дейтара отравил сам Сибелиус, избавляясь от соперника в борьбе за власть.
Валентину передернуло.
– Вот мерзость, – прошептала она. – Неудивительно, что в учебнике истории всего две строки на тему этих событий. А почему мы еще сидим в зале?
– Его величество не ушел, по правилам этикета никто не может покинуть свое место раньше него.
…В своей ложе за плотно задернутыми занавесками Александр без сил опустился в кресло и потер виски.
– С ума сойти, – пробормотал он. – Стефан, ты видел, эта чертова люстра неслась прямо на нас! Похоже, театр и в самом деле нуждается в реставрации…
Бледный как мел принц Ипсвикский кивнул.
– Завтра с утра займусь этим вопросом лично. Да, с утра… – продолжил король. – Что-то голова разболелась… и кружится…
Стефан вцепился в плечи брата.
– Алекс! Что с тобой? Тебе плохо? Только в обморок не падай!
– Все нормально, что я, барышня что ли, чувств лишаться? …
Однако неестественная бледность, разлившаяся по лицу его величества, и странно расширившиеся зрачки выдавали его истинное самочувствие.
– Тебе нужен врач.
– Мне нужно во дворец, – отрезал Александр. – Распорядись, если не сложно. Не беспокойся, мне уже лучше, сейчас я посижу тут пару минут, и все пройдет.
– Точно? Не хочу оставлять тебя одного!
– Стефан, не глупи! Со мною полдюжины охранников, что может случиться?
Похоже, принц хотел ответить какой-то резкостью, но, встретившись с угрюмым взглядом брата, пожал плечами, словно говоря «как знаешь», и вышел из ложи.
В коридоре было пусто – зрители оставались в зале, а работников театра разворачивала обратно личная гвардия его величества. Стефан успел сделать несколько шагов, прежде чем в его глазах почернело, а горло сдавили невидимые пальцы. Задыхаясь, он упал на колени, попытался встать, но не смог – ноги не слушались. Потом в его голове четко прозвучал чужой голос.
– Ай-ай-ай, ваше высочество! Ведь ваш брат всегда был так добр к вам, и вот чем вы ему отплатили…
– Кто вы? – сдавленно проговорил принц.
– А это важно? – мягко рассмеялся голос.
Стефан почувствовал, что свободен, несколько раз лихорадочно схватил ртом воздух и закашлялся. Поднявшись на ноги и быстро приведя себя в порядок, он дошел до постов и велел подавать экипаж его величества.
В ложе его ждал сюрприз: перед повеселевшим Александром стоял тот самый маг, что спас театр, и они оживленно беседовали.
– Стефан, может, хоть ты убедишь господина Вильнёва? – позвал его величество. – Он наотрез отказывается от любых благодарностей и запрещает даже упоминать свое участие в сегодняшнем происшествии.
– Я здесь инкогнито, – мягко улыбнулся волшебник. – И категорически не хотел бы его нарушать.
– Но вы же спасли столько людей! – удивился принц.
– Я сделал это не ради славы или благодарностей.
– Ну, орден героя вы хотя бы примете? – вскинул бровь король. – И мы с братом ждем вас у себя в резиденции завтра, окажите нам такую честь. В противном случае я пришлю к вам господина Николаки, а он бывает ужасно зануден. Правда, Стефан?
– Истинная, – подтвердил его высочество, не сводя глаз со спасителя. Он был абсолютно уверен, что никогда прежде не встречал господина Вильнёва, но его голос показался ему знакомым – он до безумия походил на тот, что звучал в его голове несколько минут назад.
