Текст книги "Забытое заклятье (СИ)"
Автор книги: Елена Комарова
Соавторы: Юлия Луценко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
Глава 12
Ипсвик
Себастьян открыл словарь на закладке, всмотрелся в мелкий убористый шрифт, нашел нужное слово и аккуратно занес его на исписанный уже на три четверти лист бумаги. К помощи словаря приходилось прибегать довольно часто, но все же реже, чем он опасался. Приятно удостовериться на деле в пользе приобретенных знаний, прямо даже гордость охватывает при мысли о том, что пять лет в Ареццо потрачены не зря.
– Как успехи?
Интересно, каким образом профессор Довилас умудряется передвигаться столь бесшумно? Или ему помогают родные стены магического факультета?
Себастьян Брок поднял голову и улыбнулся, одновременно пытаясь раздвинуть горы книг на рабочем столе.
– Неплохо, весьма неплохо. Правда, вспомнил в очередной раз, почему у нас в университете самым страшным проклятьем было пожелание вытянуть на экзамене реформы Рудольфа Второго.
– В мое время желали недругам сдавать теорию магии профессору Янсену, – вздохнул Марк. – А чем был столь страшен его величество Рудольф?
– В анналах истории это величество остался как Рудольф Грамматик, – усмехнулся Себастьян. – Шесть больших грамматических реформ за двадцать пять лет.
– Признаться, как-то не задумывался об этом.
– История языка – занимательнейшая дисциплина, – заверил Брок. – И особенно полезная в случаях, подобных нашему. Хуже нет задачи, чем адаптировать тексты, написанные во времена первой реформы, по правилам третьей. Я подобрал материал по теме, как вы просили.
– Насколько велики разночтения? – быстро спросил Довилас.
Уж кто-кто, а волшебник прекрасно представлял последствия даже небольших неточностей в переводе магических трактатов.
– По самому тексту – невелики, научная терминология практически не поменялась, – Себастьян откинулся на спинку кресла и устало провел ладонью по лицу. – Но восемнадцатая глава заставила помучиться, там много авторских комментариев. Перевод я надеюсь закончить завтра, если меня не съест второй курс.
– Подавятся. – Марк ободряюще похлопал филолога по плечу. – Кстати, а вы задумывались о карьере преподавателя? Хотя это вряд ли можно назвать карьерой…
– Да как вам сказать, – пожал плечами молодой Брок, – конечно, я думал о том, чем мне придется заниматься после Ареццо. В Аркадии я был редактором при «Литературном вестнике», подумывал продолжить сотрудничество и по окончании учебы. В конце концов, я ведь еще даже не успел защититься.
– Тем не менее, вы очень достойно держитесь, – заверил Себастьяна профессор. – Помнится, когда я впервые вошел в учебную аудиторию в качестве преподавателя… как раз только-только закончил аспирантуру и горел желанием нести свет учения. Мне тогда было примерно столько же лет, сколько вам сейчас. Хватило меня ровно на пятнадцать минут. Я сбежал. Потом пришлось объяснять декану, что иначе я поубивал бы всех тамошних неучей.
– И что? – заинтересовался молодой человек.
– Декан запретил, – грустно вздохнул Марк. – Так и сказал: убивать не смей, а в остальном можешь делать что хочешь.
Себастьян Брок фыркнул, в красках представив себе профессора Довиласа, получившего подобный карт-бланш от руководства.
– Сколько понадобилось времени, чтобы ваши студенты осознали, что в их жизни наступили перемены?
Марк зловеще улыбнулся.
– Три семинара. Больше, чем вашим студентам, должен отметить. Факультетский библиотекарь сегодня говорил о необычайно возросшем спросе на пособия по грамматике ольтенского языка. Мол, придется обращаться к руководству филологического факультета за дополнительными экземплярами. Так что вы на правильном пути, господин Брок. Кстати, Джеймс, то есть профессор Кэрью, поручил мне поинтересоваться, как вы отнесетесь к предложению занять место на кафедре общей филологии при магическом факультете.
– А сколько часов отводят на преподавание этих дисциплин? – подозрительно сощурился Себастьян.
– Сколько вырвете, – заговорщицки подмигнул Довилас. – А я и не говорил, что путь преподавателя усыпан лепестками роз, шипов там тоже хватает.
– Я подумаю, – честно сказал Брок. – Предложение весьма заманчиво, и я очень польщен. Хотя… вот выставлю "неуд" автору очередной оригинальной трактовки цикла «Северных баллад», а он потом станет великим комедиографом, и скажут, что я душил его талант.
– Пусть сперва станет, – донеслось от дверей.
Марк и Себастьян мгновенно обернулись, и от внимания молодого человека не укрылась тень, пробежавшая по лицу профессора. Странное выражение, смесь удивления и легкого раздражения.
– Прошу прощения, что прерываю вашу беседу, – произнес, подходя к ним, Хавьер Герингас, – в деканате мне сказали, что в это время вас, профессор, и вас, молодой человек… Себастьян, если не ошибаюсь… можно застать в библиотеке.
– Добрый вечер, господин Хавьер.
Разумеется, Брок не забыл пожилого взломщика с улицы Симона.
Хавьер подошел к столу, провел кончиками пальцев по переплетам книг, рассеянно перелистал страницы.
– Изучаете труды Базиля Доннасского, Себастьян? Помню, помню… еще тот крючкотвор.
– Что вас привело сюда, Герингас? – довольно резко осведомился Марк.
– Я пришел помочь, – мягко ответил гость. – Со мной мои коллеги…
– Неужели вся Большая Четверка? – иронично вскинул бровь Довилас. – Интересно.
Хавьер пододвинул стул и сел, а Себастьян в очередной раз подумал, как много лиц может быть у людей. Пожилой маг сейчас мало напоминал того лавочника, с которым они пили чай в Ранконе. Ехидная усмешка и пронзительный взгляд, проникающий, казалось, в самую глубину души и безжалостно препарирующий обнаруженное там… Становилось понятно, как в пору своей молодости Хавьер Герингас взламывал любые заклинания. И почему именно он стал одним из лучших среди не слишком законопослушных магов.
– Нам нужно побеседовать наедине, профессор. – Гость слегка склонил голову.
Ответом ему была уже хорошо знакомая Себастьяну улыбка Марка Довиласа – тот явно не собирался принимать чужие условия, в особенности на своей территории. Взгляды двух магов, взломщика и профессора, скрестились как две рапиры. Себастьян не обладал магическими способностями, поэтому не мог слышать того беззвучного разговора, что шел в библиотеке, однако на то, что разговор был – поставил бы все свое жалованье за год.
Хавьер сдался первым.
– Марк, мальчик мой, ты не хуже меня понимаешь, что шансов в бою с Виктором будет немного. Если они вообще будут. Мы можем поддержать тебя с помощью наших особых методов. У вас в лабораториях, без сомнения, есть множество полезных вещей… но кое-чего нет. Того, что считается запрещенным.
– Конечно, – неожиданно легко согласился Довилас. – Нам предстоят нелегкие времена, нужно проявлять определенную гибкость. – На губах Герингаса промелькнула торжествующая улыбка. – Однако моя гибкость имеет определенные пределы. На Ритуал я не пойду. Точка.
– Молодой глупец. – Всего два слова, полных горечи.
– Возможно, – кивнул профессор. – Но скажи мне, Хавьер, – он тоже перешел на «ты», – когда тридцать лет назад ты наткнулся на черновики Огюста Вершителя, что остановило тебя?
Себастьян понял, что два волшебника продолжают разговор, начатый давным-давно. Посвящать его в детали они, разумеется, не намеревались, да он и сам не слишком жаждал узнать все подробности. Что-то подсказывало ему, что некоторые истории лучше не ворошить.
– Ты сам прекрасно знаешь, что, – тихо ответил взломщик. – Когда-то я колебался, пойти ли мне по той дороге, что впоследствии избрал ты… или по пути Виктора. Но у меня никогда не было ни твоей совести, ни его беспринципности. В итоге, я выбрал третий путь.
– На улицу Симона. – Профессор выпрямился в своем кресле. – Твоя разработка могла бы перевернуть магический мир, если бы не ее побочный эффект.
– Не кажется ли тебе, что в нынешней ситуации стоит пожертвовать малым ради главной цели? – жестко осведомился Хавьер.
– Думаю, Виктор де Вилье тоже задавал себе подобный вопрос, – в тон ему сказал Довилас. – И даже догадываюсь, что ответил.
Герингас покачал головой.
– Ты совершенно не изменился, Марк, – сказал он. – Даже не знаю, печалит меня это, или радует. Ну, обычную-то помощь ты примешь?
– Да. Я очень признателен тебе, Хавьер, – голос профессора потеплел. – И Максиму, Карлу, Закарии…спасибо вам.
– И все же глупец, – печально вздохнул ветеран, пожимая Марку руку на прощание.
– В этом случае я предпочитаю быть глупцом.
* * *
Когда из тома магических сочинений выпало несколько листов, Себастьян сперва испугался: меньше всего на свете ему хотелось нанести ущерб книгам. Но он сразу понял, что вырванные страницы не относятся к «Общей магической физике» – другая бумага, и текст не напечатан, а написан вручную. Больше всего это походило на чьи-то заметки, забытые между страницами читаемой книжки, он и сам этим, бывало, грешил…
Молодой человек развернул записи, аккуратно разгладил их и с интересом вчитался в мелкий четкий почерк.
«…в настоящее время, несмотря на то что магическая наука шагнула далеко вперед, на пути магов остается одно главное препятствие, не пуская их к воистину великим свершениям. Я говорю об эффекте обратного воздействия, в просторечии именуемого отдачей.
Первый магический закон – равноценности обмена – гласит, что любой маг должен расплачиваться за творимую магию собственной болью, и размеры этой платы возрастают соответственно затраченным усилиям. Любой маг ограничен порогом выносливости, ибо даже имея возможность совершать магические действия девятого-десятого уровня, многие не поднимаются выше восьмого из-за невыносимости отдачи.
Есть ли выход из этого замкнутого круга? Да, есть. Частично проблема была решена взломщиками и их методикой рассеяния и смещения обратного воздействия. Порою, глотая порошок от головной боли, я задаю себе вопрос: виной ли моей мигрени усталость, смена погоды, или же какой-то сильный взломщик разрушил мощное охранное заклинание, попутно разбив силу отдачи на множество фрагментов, кои небрежно бросил в проходящих мимо людей? Является ли моя боль лишь моей или же я расплачиваюсь ею за чужое колдовство?
Однако и этот выход не является идеальным решением поставленной задачи.
Есть и другой вариант: создание канала, через который последствия применения магии выводятся в окружающую среду. «Каналом» в таком случае выступает человек, который объединяется с магом посредством специального ритуала, где обязательными условиями являются полное отсутствие у «канала» магических способностей и его же абсолютное добровольное согласие».
Дальше до самого конца страницы шли ряды и столбцы цифр, переходящие в формулы. Себастьян перевернул листок и увидел продолжение расчетов, изредка перемежающихся краткими пояснениями, однако без знания контекста разобрать в них можно было разве что предлоги.
Связный текст появлялся снова лишь в конце третьей странички.
«Результаты первых опытов по созданию «канала» свидетельствуют о том, что при затратах магической энергии на манипуляции шестого уровня эффект поглощения составил порядка девяноста восьми процентов, при манипуляциях восьмого уровня – девяносто четыре процента…»
Но не это заставило Себастьяна замереть и затаить дыхание, а самая последняя строчка – подпись:
«Хавьер Фернан Герингас, 18 июня …62 года»
Себастьян сложил записи и вышел из библиотеки.
Хавьер Герингас сотоварищи обнаружился в кабинете декана, занятый, судя по всему, чрезвычайно важным делом. Помещение было завалено ящиками и коробками самых разных размеров, частично уже распакованных. Закария или Максим доставали из очередного ящика новую диковину, Карл называл ее (причем названия могли напугать даже закаленного Себастьяна), а Хавьер сверялся с длиннющим списком и ставил галочку против нужной строчки. Профессор Кэрью, изгнанный из-за любимого дубового стола, но отвоевавший себе кресло, мрачно наблюдал за процессом. Наконец, короли улицы Симона в последний раз сверились с описью и протянули лист декану. Тот дважды перечитал список, округлил глаза и уставился на гостей.
– Боги! Да половина вещей из этого списка запрещена, а вторая половина – засекречена!
Хавьер поправил манжеты и посмотрел на Джеймса Кэрью с поразительно невинным видом.
– Это все наши собственные разработки, и заверяю вас, что ни я, ни мои коллеги их не засекречивали и не запрещали.
– Да, господин Кэрью, – вмешался Карл Джарвис, – нам еще понадобится парочка ваших ребят потолковее, желательно, хорошо разбирающихся в технике. Нужно собрать установку перемещения.
Кэрью отер платочком пот со лба и тяжело вздохнул.
– Насколько я помню, перемещение живых объектов пока что находится на стадии эксперимента. Я, конечно, читал статью Шарля Мартена в последнем выпуске «Практической магии».
Его прервал хохот: Хавьер, Закария и Максим утирали слезы, Карл молчал, насупившись. Себастьян, пока что никем не замеченный, вспомнил, что Шарль Мартен – из главных героев вышедшего года три назад романа-эпопеи «Дорога». Правда, это не поясняло причин внезапного веселья магов.
– Теперь будем знать, кто твой любимый литературный герой, Карл, – выдавил сквозь смех Максим, похлопывая коллегу по плечу. – Методика перемещения живых существ в пространстве разработана нашим коллегой, господином Джарвисом, при нашем непосредственном участии, – обратился он снова к декану. – Соответственно, и публикации в профессиональных журналах – также его рук дело. Под псевдонимом, разумеется, наши имена слишком известны в определенных кругах, чтобы ставить настоящую подпись под научными работами. Ну а после полевых испытаний установки, если не возражаете, профессор, под отчетом о результатах будет стоять и ваша подпись.
– Вы хотите сказать, что испытаний еще не было? – Кэрью начал медленно закипать.
– Только в лабораторных условиях, – спокойно сказал Закария. – Для полевых опытов не хватило энергии, установка потребляет очень много. Это ее недостаток. С другой стороны, – добавил он мечтательно, – она работает на батареях, и, возможно, в будущем нам уже не понадобятся ни почтовые кареты, ни дилижансы, ни поезда. Можно будет перемещаться из одной точки пространства в другую за несколько мгновений.
– А вы уверены, господа, что приехали в наш университет, чтобы оказать содействие в нашей чрезвычайной ситуации, а не просто для испытания своих разработок? – устало спросил профессор.
– Одно другому не мешает, – ответил Хавьер. – Тем более, выхода у нас нет. Виктор будет бить по Ранконе. Полагаем, Марк Довилас попробует его остановить… в любом случае, у нас в перспективе масштабные разрушения и человеческие жертвы. Мы бы хотели этого избежать. Единственный вариант – выкинуть их обоих из города куда-то. Ваш полигон подойдет идеально.
– Сомневаюсь, что Виктор согласится подождать и прибудет на место в личном экипаже, – продолжил Максим. – Для этого мы и собираем установку. От Марка Довиласа потребуется приблизиться к нему на достаточное расстояние и активировать специальный артефакт, который откроет канал для перемещения.
– Вы уверены, что все сработает, как нужно? – вздохнул Кэрью.
– Мы не имеем права ошибиться, – в тон ему ответил Хавьер. – Ставка слишком высока.
Себастьян Брок хмыкнул про себя и вышел вперед.
– Прошу прощения за вмешательство, господин Герингас, – вежливо обратился он к экс-взломщику, – я полагаю, что должен отдать вам вот эти бумаги.
Он протянул магу найденные записи.
– Благодарю вас, Себастьян! – просиял Хавьер. – Значит, вы их нашли?
– Разумеется, нашел, – молодой человек улыбнулся одними уголками губ. – Вы же постарались. Я абсолютно уверен, что еще утром в томе «Общей физической магии» не было никаких записок, а вы – единственный, кто прикасался к этой книге кроме меня. Признаться, не заметил никаких манипуляций с вашей стороны, однако, думаю, с помощью магии вы могли сделать не только это.
– С помощью магии? – насмешливо вскинул брови маг. – Неужели я похож на безумца, чтобы колдовать под носом у Марка Довиласа? Ловкость рук, молодой человек, всего лишь ловкость рук.
Себастьян снова улыбнулся – так же, как обычно улыбался Марк Довилас. И, пожалуй, если бы ему сказали об этом, он почувствовал бы себя польщенным.
– Это описание касается того ритуала, о котором упоминал профессор Довилас? – продолжил он. – Вы подложили мне свои записи, в надежде, что я найду их и… что дальше?
– И постараетесь переубедить Марка, – сказал Джеймс Кэрью. – Так? Безнадежно, я уже пытался, он и слушать ничего не хочет.
– Придется! – жестко сказал Карл. – Сейчас не время демонстрировать свои принципы. Если он надеется на себя – шансов у него нет. Даже если он окажет какое-то сопротивление Виктору, даже если сумеет победить, отдачи ему не пережить.
– Но почему он отказывается? – непонимающе развел руками Брок. – Мне казалось, профессор Довилас – вполне разумный человек.
– Все дело в побочном эффекте, – вздохнул Хавьер. – Он появляется далеко не всегда, я бы даже сказал, что вероятность его возникновения очень мала… но она существует. «Канал» может не выдержать. То есть, человек, связанный с магом посредством Ритуала, погибнет. Именно из-за этого методика так и не стала применяться повсеместно: после серии успешных испытаний, на самом последнем этапе это и случилось. Погиб студент математического факультета. Конечно, его смерть была определена как результат несчастного случая, репутация университета не пострадала. Легко говорить о том, что солдаты постоянно гибнут на войнах: войны-то не было, а он не был солдатом.
Себастьян Брок уже догадывался, к чему приведет эта беседа. Знал он и то, что все его попытки обнаружить у себя хоть какие-то магические способности всегда заканчивались неудачей. Он вспомнил разоренное поместье, мертвое тело Хенрика, говорящий портрет. Одному богу известно, каким образом дяде удалось сохранить рассудок после всей этой истории. И сколько еще таких поместий появится в Ольтене, если этот страшный человек одержит победу?
– Я поговорю с профессором Довиласом. Если не удастся уговорить – заставлю, – решительно кивнул Себастьян. – А вы сможете провести Ритуал без согласия профессора?
– Если он будет сопротивляться? – усмехнулся Хавьер. – Попробую. Понадобится, правда, некоторое время. Но к вечеру, думаю, я подготовлю все необходимое.
– Хорошо, – сказал молодой человек. – Вы проведете Ритуал, даже если мне придется притащить профессора силой.
– Постойте! – вдруг поднял руку Закария. – Вам не кажется, что нас подслушивают?
Карл резко дернул ладонью и застыл, прислушиваясь.
– Нет, Закария, тебе показалось, – сказал он.
Он ошибся. В сумраке коридора, прижавшись к стене и стараясь не дышать, застыла Эдвина Дюпри.
Глава 13
Ипсвик
Всю свою жизнь Эдвина отличалась спокойствием и рассудительностью. Просто удивительно, как это в семействе Дюпри родилась и выросла столь уравновешенная натура. Не иначе, в ней отозвалась кровь пра-пра-пра… много раз «пра»-бабки Хельги, которая триста лет назад, не устояв перед Арманом Дюпри, уехала вслед за любимым из родного Ветланда. И тем удивительнее было молодой графине переживать столь сильные чувства сейчас.
Она злилась. Нет, это неправильное определение. Эдвина Дюпри была в ярости, словно бы все чувства, накопившиеся в ней за двадцать один год жизни, нашли наконец выход и цель. Целью, как легко можно было догадаться, стал профессор Марк Довилас. Девушка вспоминала его отсутствующее выражение лица и скупые реплики в лазарете, где он творил какое-то колдовство. К лабораторным мышам (совершенно очаровательные зверушки, среди которых Эдвина и Валентина сразу же нашли себе любимцев и украдкой носили им что-нибудь вкусное), да, к лабораторным мышам профессор, наверняка, относился с большим участием. Неудивительно, что заклятье Валера продержалось на господине Довиласе столько лет, ведь при его характере последствия «венца безбрачия» легко было объяснить естественными причинами.
Эдвина сидела у окна библиотеки и методично рвала на мелкие кусочки чистый лист бумаги. За этим глубокомысленным занятием и застала ее Валентина Хельм, явившаяся из очередного путешествия по книжным рядам, как обычно, в сопровождении Гарри Иткина.
– Что с тобой? Что-то случилось? – опешила она.
– Совершенно ничего. Что могло случиться, право слово?
– Так. – Валентина решительно придвинула стул и села рядом. – Рассказывай, что тебя тревожит? Ты сама не своя.
– Это неудивительно, я же вне себя, – Тем не менее, появление Валентины разрядило обстановку, и Эдвина слабо улыбнулась. – Ты же была со мною в лазарете! Как он себя вел?! Словно я – неодушевленный предмет, мебель!
– Ох, так вот оно что, – понимающе кивнула подруга. – А мне показалось, что он просто пытался произвести на тебя впечатление…
– Он? – девушка вскинула брови.
– Именно. – Валентина извлекла из корзинки яблоко и предложила подруге, но та отрицательно покачала головой. – С чего бы он так эффектно стряхивал осадок на пол, а не убирал его незаметно?
– Что он стряхивал? Какой осадок? – не поняла сначала Эдвина, потом перевела взгляд на Гарри и вздохнула. – О…Тебе-то все пояснили, в отличие от меня. Потому что господин Иткин – воспитанный и обходительный человек, а Марк Довилас – самый высокомерный и невыносимый тип на свете!
Валентина откинулась на спинку стула и, склонив голову набок, посмотрела на графиню. Перед ней разыгрывалась та самая сцена, которую она представляла себе десятки раз, читая любимые романы. Обычно с подобных недоразумений и взаимных обвинений между героями начинались те самые взаимоотношения, что в итоге заканчиваются свадьбой. Неужели магическая связь между Эдвиной и волшебником возымела подобные последствия? Хотя Валентина хорошо знала свою подругу и могла поклясться, что теплые чувства та испытывает к другому мужчине, Себастьяну. Или уже нет?
– Уж не влюбилась ли ты в профессора, Винни? – осторожно спросила она.
На этот раз опешила Эдвина.
– Признаться, я временами думала, что испытываю к господину Марку Довиласу чувство глубокого уважения. И даже допускала, что, если бы в моей жизни не появился господин Брок, то я, возможно, была бы вовсе не столь несчастна под действием своего проклятия. И если честно, – она понизила голос, – ни Альбер де Сен-Каре, ни Арман Монтруа не обладали и половиной достоинств профессора Довиласа. Если бы только их все не перевешивал его ужасный характер!
– Ясно…
– Как бы я хотела отплатить ему той же монетой!
– Можно попытаться заколдовать его, – улыбнулась Валентина. – А потом расколдовать. Как тебя эта идея?
Графиня искренне рассмеялась.
– Спасибо, Тина, – сказала она. – Ты, как всегда, находишь правильные слова. Зато… кажется, теперь я знаю, как поквитаться с профессором Довиласом! Спасибо, спасибо, спасибо, Валентина!
С этими словами Эдвина Дюпри вылетела из-за стола и бросилась прочь из библиотеки. Проводив подругу взглядом, Валентина пожала плечами.
* * *
«Я, Марк Довилас, находясь в здравом уме и трезвой памяти, завещаю…»
Перо скользило по бумаге, буквы складывались в слова, простые и понятные по отдельности. Вот только осознать смысл всей фразы было сложно. И больно.
Марк отложил магическое перо в сторону и опустил голову на руки. Как странно подойти к финалу своей жизни, точно осознавая это. Он не был героем. Герои носят сверкающие латы и разят драконов двуручным мечом. В крайнем случае, они служат в ведомстве генерала Николаки, рискуя жизнью ради Ольтена. Марк занимался научными исследованиями и преподавал. Ему нравилась такая жизнь. Жаль, наверное, что он так и не научился стоять в стороне до конца.
В Асти ему впервые за много лет стало по-настоящему страшно, хотя он и не позволил эмоциям взять верх над разумом. Но не демонстрация чудовищной магической силы ужаснула его, и не масштабы содеянного зла, а то, что Виктор де Вилье решился на подобное. Каким чудовищем нужно быть, чтобы ради непонятной цели бросить под ноги не десятки, не сотни – тысячи человеческих жизней? Сибелиус жаждал лишь власти. Получив благодаря Деянию неслыханную силу, он воспользовался ей, чтобы стереть с лица земли войско Джумлы и его шаманов. Виктору же такая власть не нужна. Он и так мог иметь ее – по праву рождения и благодаря своему таланту. Чего же он добивается? Перевернуть основы мира?
В любом случае, так же как двадцать с лишним лет назад, Довилас знал, что попытается помешать ему, бросится в этот омут. Просто потому, что иначе он не может. Одно лишь изменилось: безрассудство молодости уступило место жизненному опыту. Студент рискнул перехватить заклятье черного сапа, зная об опасности, но надеясь на успех. Теперь же профессор со всей ясностью понимал, что в этом бою, при самом лучшем его исходе, победителя не будет. Остается лишь постараться утащить бывшего приятеля за собой в могилу.
– Господин Довилас? – раздался где-то совсем рядом голос графини Дюпри. Марк вздрогнул и резко обернулся.
Девушка стояла в дверном проеме, не решаясь войти.
– Чем могу быть полезен, графиня? – Это прозвучало холодно. Он очень постарался.
– Я слышала, вы завтра уезжаете, – сказала Эдвина, переступая порог. – Мне тоже собирать вещи?
– Нет, – он покачал головой, – не нужно. Оставайтесь пока в университете. Я ослабил нашу связь, мы можем находиться на значительном расстоянии друг от друга.
– Вы сказали, «пока»? – Она подчеркнула последнее слово.
– Да. Если я вернусь – у меня будет время, чтобы разобраться с чарами и полностью нейтрализовать их. А если нет – я замкнул все на себя, заклятье разрушится само собой. В любом случае, госпожа Дюпри, вы станете свободны и сможете выйти замуж.
– Вы считаете, что меня волнует лишь это? – Эдвина в точности скопировала ледяной тон профессора.
Ее взгляд скользнул по бумагам на столе и задержался на первых строчках: «Я, Марк Довилас, находясь…».
– Вы идете на смерть, – очень тихо сказала она.
– Не буду скрывать, это весьма вероятный исход, – кивнул профессор, убирая завещание в стол. – Конечно, такая перспектива малоприятна, однако, боюсь, иного выхода нет, так что…
– Есть, – перебила его графиня Дюпри. – Вы можете исполнить Ритуал.
Марк Довилас с неожиданной стремительностью вылетел из-за стола.
– Кто вам рассказал о Ритуале? – угрожающе тихим голосом спросил он.
Эдвина почувствовала неодолимое желание вжаться в стену, потом нащупать за спиной дверную ручку и броситься в коридор, подальше от профессора. Но воспитание взяло верх: наследница славного рода Дюпри не имеет права показывать свою слабость, особенно перед этим человеком. Она вскинула подбородок и посмотрела Марку в глаза.
– Мне никто не рассказывал, – отрезала она. – Я подслушала беседу господина Кэрью с господином Герингасом.
– Подслушали? – Довилас скривил губы. – Не самое достойное занятие для благородной дамы.
– Вы правы, профессор, и я стыжусь своего поведения, – слегка склонила голову Эдвина.
– Значит, Хавьер со своими приятелями не отступается. Что ж, этого следовало ожидать. – Марк, казалось, не слушал девушку. Он отошел от нее, снова опустился в кресло, прикрыл глаза. – А о возможном побочном эффекте Ритуала господин Герингас случайно не упоминал?
– Если вы подразумеваете под «побочным эффектом» возможную гибель человека, принимающего участие в этих чарах, то да, упоминал. – Молодая графиня Дюпри почему-то почувствовала себя намного увереннее. – Он говорил, что вероятность этого крайне мала.
– Но она есть! – бросил профессор, вставая с кресла. – Я не хочу тащить за собой на тот свет невинных людей.
– Да, – согласилась девушка. – Скажите, профессор, а что будет с невинными людьми, если вы потерпите поражение, а ваш противник победит? Я ведь тоже была в Асти, помните?
– Я представляю, на что способен Виктор де Вилье, – сказал Марк, – и знаю предел своих возможностей. Если мне не удастся его уничтожить, я ослаблю его настолько, чтобы с ним справились люди генерала Николаки. Моих сил на это должно хватить. Вероятность, что мне не удастся и этого, ничтожно мала.
– Но она есть, – вернула ему Эдвина его же слова. – Господин Довилас, у меня нет ни малейших способностей к магии, о чем я в детстве очень сожалела. Кажется, это является непременным условием для Ритуала, не так ли? Вы не имеете права проиграть.
– Вы сошли с ума, – мрачно сказал Марк. – Вы понимаете, что идете на верную гибель?
– На верную гибель идете вы! – пылко сказала она. – А если вы откажетесь чаровать сами – я обращусь к господину Грингасу и попрошу его о такой любезности.
– И думать забудьте! – Довилас вновь подошел к ней. – Хотя, держу пари, Хавьер согласится. Нет, любезная графиня Дюпри, я этого не допущу. Даже если мне придется запереть вас и поставить возле дверей охрану.
Эдвина какое-то время молча смотрела в лицо профессора, потом отвернулась, глубоко вздохнула, и, когда снова подняла глаза, в них горела одна решимость.
– Я требую, чтобы вы исполнили Ритуал!
– Вы требуете! – зло бросил Довилас. – Вы еще луну с неба…
– Здесь и сейчас! – перебила его Эдвина и запнулась. Происходящее очень сильно напоминало ей сцену из какого-то романа. И слова соскальзывали со страниц, черными капельками ударяясь в пол. – Здесь и сейчас, – повторила Эдвина.
– Замолчите!
– Не смейте повышать на меня голо…
Договорить она не сумела, потому что у нее вдруг перехватило дыхание. Задыхаясь, Эдвина стала хватать ртом воздух, кровь отхлынула от ее лица…
– Что вы наделали! – простонал Довилас, бросаясь к девушке.
Пальцы волшебника заметались у её лица, пытаясь перехватить и отсечь видимые только ему одному полупрозрачные нити, и не успевая, безнадежно не успевая… Кожа Эдвины стала белой и холодной как мрамор, по ней побежали серебристые струйки – сначала одна, затем другая…
Марк выругался сквозь зубы.
– Графиня Дюпри! – Он рывком подтянул ее полубесчувственное тело к себе. – Эдвина!
Взгляд девушки, казалось, блуждал далеко за пределами человеческого мира, но окрик профессора, подкрепленный магическим импульсом, помог, и в глубине серых глаз промелькнуло сознание.
– Здесь и сейчас, – процедил он, вызывая в памяти нужные формулы, – я, маг Марк Довилас, принимаю….
Он протянул руку.
Медленно, словно во сне, Эдвина прижалась к нему, и ее пальцы цепко охватили ладонь волшебника. На несколько ударов сердца окружающий мир замер, лишь слабо шевелились проступившие повсюду стеклянные нити. Все закончилось так же внезапно, как началось.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Марк.
Девушка поморщилась.
– Кажется, хорошо, – неуверенно сказала она. – Только… голова кружится… ох… Что со мной случилось?
– Ритуал, – мрачно ответил он, по-прежнему поддерживая ее. – А вы ожидали залов, костров и академический хор философского факультета? Все действительно великие чары на самом деле очень просты.… А с мерзавцем Герингасом я еще побеседую. – Замолчав, он продолжил другим тоном. – Магического дара у вас и в самом деле нет, графиня. Зато, судя по всему, вы унаследовали от папеньки дар впутывать меня в самые странные дела. Надо же, черт меня побери, второй раз, на те же грабли…
