Текст книги "Забытое заклятье (СИ)"
Автор книги: Елена Комарова
Соавторы: Юлия Луценко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
Глава 2
Крякенберри
– Что с ней?! – воскликнул Себастьян, возможно, чуть более взволнованно, нежели требовала обычная вежливость, как только странное свечение пропало, и Эдвина едва не упала на пол.
– Обморок, – констатировал профессор Довилас, не делая, однако, попытки повторно прикоснуться к госпоже Дюпри.
– Винни, Винни! – с неподдельной тревогой наклонилась к подруге Валентина. – Винни, что с тобой?
– Не смей называть меня этим глупым детским именем! – недовольным тоном сказала Эдвина, выпрямляясь.
– Жива-здорова, – сказала Валентина, полуобернувшись к Себастьяну.
– Да что, черт побери, тут происходит? – раздался крайне раздраженный голос Ипполита Биллингема. – В этой чертовой тряпке ни черта не видно!
– Дядя, тише, – вполголоса попросил Себастьян.
– Не шикай на меня! – не меняя тона сказал господин Биллингем. – Я имею право знать!
– Что там у вас? – слегка нахмурился профессор, потирая запястье с невидимым арканом. – Поле заблокировано… заглушка? Отключите.
– У меня тут дядя, – сказал молодой Брок, доставая портрет из сумки и пристраивая его в кресле. – А как отключить заглушку? – спросил он, ощупывая пальцами проволочное плетение, посаженное на клей. Дядя вперился взглядом в профессора.
Эдвина приняла из рук Валентины чашку с чаем. Голова у нее слегка кружилась. Валентина с тревогой наблюдала за подругой. Сама она в обморок еще ни разу не падала, даже при первом знакомстве с господином Биллингемом (правда, некоторое время после этого ее мутило), так что имела о предмете только теоретические познания, почерпнутые из книг. «Скорее всего, – подумала девушка, – обморок – это не так уж и романтично. Если подходить с практической точки зрения».
Между тем профессор содрал с портрета заглушку, нимало не заботясь тем, в какую цену она обошлась, и сосредоточенно, миллиметр за миллиметром, принялся ощупывать раму и полотно. Время от времени он стряхивал с рук что-то невидимое, но оставляющее на полу вполне видимые грязные лужицы.
– Когда это случилось? – спросил он, ни к кому особенно не обращаясь.
– Пятого числа, – ответил Биллингем, не делая ни малейшей попытки съязвить или поворчать. Кажется, он сразу и безоговорочно признал за профессором право ощупывать раму, задавать вопросы и кривить губы.
– Ну-с, – протянул профессор тем неприятным тоном, каким обычно экзаменатор произносит убийственное «вы не сдали», – и что вам угодно?
– В каком смысле? – спросил оторопевший Себастьян. Господин Биллингем вник в суть вопроса быстрее.
– Расколдуйте меня! – велел он. – И лучше немедленно.
– Немедленно, боюсь, будет невозможно, – отозвался профессор, задумчиво отковыривая ногтем краску с плеча винодела и растирая ее между пальцев. – Краевой шов не локализуется, а я не помню наизусть нужные константы. И день сегодня неблагоприятный. Пойдемте, поговорим приватно.
Профессор поднял портрет и понес к выходу. В дверях он мягко позвал:
– Мама!
Госпожа Довилас, видимо, что-то готовила, поскольку появилась, вытирая руки о передник, расшитый оранжевыми цветами.
– Мама, покорми гостей, – сказал профессор, унося портрет в недра дома.
– Приехали издалека? – спросила госпожа Довилас, нимало, видимо, не удивившись, что гостей, появившихся без приглашения, придется кормить обедом: похоже, в доме профессора магии это было обычным делом. – Устали, конечно?
В кабинете было так много книг и разных диковинных вещей, что Себастьян, которого профессор пригласил побеседовать после обеда, не сразу заметил среди всего этого многообразия дядюшкин портрет. А когда заметил и внимательно присмотрелся к нему, то обнаружил, что Ипполит Биллингем сладко спит, сопя носом и слегка всхрапывая – спит первый раз за все время их совместного путешествия.
– С ним… м-м-м… все в порядке? – спросил Себастьян, опускаясь на стул, который профессор освободил от стопки исписанных листов.
– Учитывая его нынешнее состояние, – произнес профессор, попытавшись пристроить бумаги на столе и в итоге просто свалив всю стопку у стены, – вполне. Я на несколько часов зафиксировал структуру его полиморфического поля.
– А, – сказал Себастьян.
– Это сродни глубокому сну, – пояснил профессор.
– А, – еще раз сказал Себастьян и огляделся.
Помещение было небольшим, квадратным и светлым. Напротив двери располагалось единственное в комнате окно, за которым виднелся кусочек ухоженного садика. Справа чуть приоткрытая дверь вела в соседнюю комнату, и за ней можно было разглядеть уголок кровати.
Книги – толстые, тонкие, новые, старые, с закладками, оторванными обложками, вперемешку с рукописями, инструментами самой разнообразной формы и размера, ретортами и колбами (из некоторых стеклянных емкостей прорастали какие-то лианы, в некоторых колосились злаковые) – лежали повсюду. Однако была в этом хаосе вещей некая странная упорядоченность, словно их не разбросали, а разместили в соответствии с каким-то хитроумным планом.
Только вот ни черепов, ни нетопырей, ни подозрительно булькающих и источающих миазмы котлов в комнате не наблюдалось.
Профессор тем временем протянул Себастьяну чистый лист бумаги и карандаш.
– Мне нужен план поместья, – сказал он. – Рисуйте и рассказывайте вашу версию событий.
Спустя какое-то время перед профессором лежал чертеж, выполненный в узнаваемой манере человека, явно не имеющего склонностей к архитектуре, но зато старательного. Марк задал несколько уточняющих вопросов, что-то подрисовал к плану, отложил его в сторону.
– Кто вас направил ко мне? – спросил профессор. – Герингас? Морено? Джарвис?
– Некто по имени Хавьер с улицы Симона, – ответил Себастьян. Профессор и бровью не повел.
– Я так и думал, – сказал он. – Вполне объяснимое нежелание марать руки.
– Он говорил, что сейчас ему эти чары не по зубам.
– Лукавил. – Марк потер переносицу. – Значит, ситуация вот какая. В данный момент я не могу восстановить полиморфическое поле вашего родственника. Нужны дополнительные расчеты, но не это главное. Фокус с вложенными чарами можно разгадать, проблема в другом. Трансформация всегда сопровождается значительным выбросом энергии по экспоненте. А в данном случае помимо выброса энергии произошел еще и спектральный сдвиг, что говорит о… – Профессор умолк, улыбнулся кривой улыбкой и сказал: – Вы изучали хотя бы основы физики? Я не говорю о теории магических полей и линейной трансформации.
– Увы, – ответил Себастьян. – И, признаться, угрызений совести я пока не испытываю.
– Похвально. Но это несколько усложняет мою задачу: видите ли, мне все же хотелось бы донести до вас общий смысл произошедшего… – Профессор поднялся и подошел, прихрамывая, к окну. – Налицо два факта. Во-первых, энергию, полученную при трансформации, поглотила некая масса, и мне весьма интересно, что это могла быть за масса и для чего она это сделала. Во-вторых, кое-какие следы указывают на то, что буквально по соседству с вашим родственником производились и другие магические манипуляции.
– Ну, это, наверное, я ставил заглушку, – неуверенно сказал Себастьян.
– Отнюдь. Заглушка блокирует магическое поле от воздействия окружающей среды. Следы дополнительной магии возникли раньше – скорее всего, незадолго после основно… – Профессор осекся, скривил губы, побарабанил пальцами по стене, что-то прикидывая. – Интересно, а была ли трансформация основной целью? – пробормотал он и строго посмотрел на Себастьяна. – Ну и задачу вы мне подкинули вместе с Хавьером.
Себастьян пожал плечами:
– Поверите ли, но у меня и в мыслях не было причинять кому бы то ни было беспокойства.
– Охотно верю, – фыркнул профессор. – И тем не менее, я склоняюсь к мысли о необходимости осмотра театра магических действий в вашем поместье. Что скажете?
– Располагайте мной, – сказал Себастьян просто.
– Добро, – кивнул профессор. – Не задерживаю вас пока более. Вашего родственника оставьте у меня – начну делать расчеты.
* * *
(Отправлено за счет получателя) «Дорогой папа, прости, что так долго не отвечала на твою магограмму от 15 сентября. Вчера я встретилась с волшебником, который спас твою жизнь, и он подтвердил: между нами действительно существует магическая связь. (Часть магораммы опущена). Пожалуйста, поцелуй за меня маму».
(Отправлено за счет получателя) «Милая тетушка! Наверное, я поступила глупо, уехав из Танна без предупреждения. Не скажу, что очень сильно раскаиваюсь, но могу себе представить, как ты огорчилась. Прости, прости, прости! Мы с Валентиной Хельм – ты, должно быть, уже догадалась, что я сбежала не одна (кстати, она в полном порядке, если ее родители будут спрашивать, пожалуйста, так им и скажи) нашли того единственного мага, который может мне помочь. Подробности спроси у папы. Не знаю, сколько времени я еще буду отсутствовать, потому что немедленно расколдовывать меня никто не собирается, и я не могу сказать, что очень сильно расстроена этим фактом. Ах, тетушка, если бы ты только знала, какие тут дела творятся!.. Целую!»
«– Валер, дорогой, я получила крайне сумбурную магограмму от Эдвины. Ты что-нибудь знаешь о ней?
– Эффи, только то, что она встретилась с тем… тем волшебником.
– Это знаю и я. Но она тебе что-нибудь еще сообщала?
– Мне она ничего не говорила больше.
– Меня интересует, почему она до сих пор не расколдована! Валер, на твоем месте я бы приняла решительные меры! Я свяжусь с тобой позже». (Обрыв связи).
(Оплачено отправителем) «Мама! У меня все в порядке! Я сопровождаю Эдвину Дюпри в качестве компаньонки. В том, что убежала из дома, не раскаиваюсь. Впрочем, папе этого не понять. У меня правда все в порядке. Люблю тебя, мамочка!»
(Оплачено отправителем) «Дорогой, я очень рада, что ты благополучно прибыл в Ранкону. Госпожа де Ла Мотт любезно дала мне некоторые пояснения касательно своей племянницы. Я полагаю, в сложившихся обстоятельствах самым разумным будет позволить Валентине какое-то время быть рядом с бедняжкой Эдвиной. Уверена, милый, ты решил бы именно так. И я подумала – раз уж ты в Ранконе, ты мог бы встретиться со своими поставщиками. Впрочем, зная твой характер, я думаю, что запоздала со своими предложениями! Жду новостей!»
(Оплачено отправителем) «Многоуважаемый господин Хельм! Полагаю, мне следует принести вам свои глубочайшие извинения за то, что я не посвятила вас сразу во все обстоятельства столь быстрого отъезда моей племянницы вместе с вашей дочерью. Поверьте, меньше всего мне хотелось ранить ваши чувства. (Часть магограммы опущена). Вы можете гостить в моем доме в Ранконе столько, сколько захотите. Все необходимые распоряжения уже сделаны».
Глава 3
Крякенберри – Оксер
Эдвина так привыкла к размеренному стуку колес, что ей не терпелось поскорее оказаться в уютном купе первого класса пассажирского поезда, идущего на Оксер, где им предстояла пересадка на пригородный до Асти. Ни она, ни Валентина еще ни разу не были так далеко на востоке. Господин Брок, вызвавшийся быть их гидом, живописал красоты Белфорда в таких ярких красках, что обе девушки заочно влюбились в край виноделов.
– У меня есть план, – сказала Валентина, помогая подруге привести в порядок прическу.
– А я уже начала было скучать без твоих планов, – улыбнулась Эдвина, пряча карманное зеркальце. Валентина скорчила гримаску.
– Надо же себя чем-то занять, пока ты любезничаешь с кавалером.
– Ничего я не любезничаю! – запротестовала Эдвина. – Впрочем, вместо того чтобы строить хитроумные планы, могла бы строить глазки нашему профессору.
Валентина сморщила носик.
– Очень странно, Винни, – сказала она. – Но ведь мне этого ни капельки не хочется!
– Удивительно! Профессор как раз в твоем вкусе. И возраст подходящий, и определенно неглуп, и даже симпатичен. И так романтично хромает!.. – Эдвина не удержалась и прыснула со смеху.
– Все так, все так, – протянула Валентина, подкалывая ей последний локон. – Однако, видишь ли, у меня сердце не замирает при одном только взгляде на него, я не ловлю каждое его скупое слово и еще более скупой взгляд… Вообще не представляю, как в него можно влюбиться!
– А что в нем не так? – спросила Эдвина, поворачиваясь к подруге, которая сосредоточенно убирала щетку для волос в дорожный несессер.
– Пока точно не скажу, – ответила Валентина. – Но я обязательно выясню!
Эдвина промолчала. Валентина расправила рюши на блузке, раздумывая, приколоть ли брошь, или оставить так. Потом решила оставить всё, как есть, и достала из своей ковровой сумки толстую книгу, перелистала.
– Ты даже не можешь себе представить, – сказала тем временем Эдвина, продолжая вслух какую-то свою мысль, – как я дорожу вниманием господина Брока! Его интерес ко мне очевиден и тем более ценен, что его не останавливает мое проклятие… – Эдвина вздохнула, потом спохватилась. – Так что там за план?
– О, он великолепен! – воскликнула Валентина. – Несмотря на уверения, что его тоже беспокоят связывающие вас чары, и несмотря на то, что мы теперь вынуждены вместе отправляться в Асти, профессор Довилас не горит желанием немедленно избавляться от тебя и твоего проклятья. Возможно, перспектива провести рядом с тобой остаток своих дней вовсе не так страшит господина Марка, как он нас уверяет? Так вот. Мы попробуем расколдовать тебя своими силами.
– По-моему, – сказала Эдвина честно, – это не самый лучший твой план. Идем, нас ждут в вагоне-ресторане.
Пассажиры первого и второго класса обедали в разное время, но Себастьян, чтобы иметь возможность как можно чаще видеть Эдвину, договорился с официантом. Биллингема на время трапез оставляли в купе, и профессор ставил на дверной замок магическую защиту.
– Через несколько часов доберемся до Крамслоу, – сказал Себастьян, встретив барышень в коридоре. – Можете себе представить, в этом Крамслоу какие-то воришки чуть не лишили меня любимого родственника!
– Как это? – спросила Валентина.
– Украли дядюшку, чуть ли не из-под носа. Правда, все разрешилось вполне благополучно.
И Себастьян рассказал историю неудавшегося ограбления.
– Но почему ваш дядя не спугнул грабителей еще в вагоне? – спросила Эдвина. – Ведь он мог сразу распознать их намерения.
– Дядя не стал рисковать – а вдруг с перепугу воришки что-нибудь сделали бы с картиной? Ну, а позднее он уже понял, что ему ничего не угрожает.
– Могу себе представить, какое впечатление произвел ваш дядя на несчастных, – сказала Эдвина, припоминая собственный ужас при первой встрече с господином Биллингемом.
Официант провел их к столику, подал меню. Валентина положила перед собой книгу, которую так и забыла оставить в купе. Книга немедленно заинтересовала Себастьяна.
– «Математическая магия. Под редакцией профессора М. Дейтмара», – прочитал он. – Где вы это достали, сударыня?
– Купила в той же лавке, что и путеводитель. Она была на полке с уцененными книгами – видите, корешок отклеивается? Заплатила за нее каких-то полтора талла.
– И ты взяла ее с собой, когда мы собрались в Крякенберри? Зачем? – удивилась Эдвина.
– Сначала просто хотела понять, с чем мы имеем дело. Правда, почитать так и не удалось. А сейчас я собираюсь всерьез взяться за книгу, чтобы расколдовать подругу всем на радость, – ответила Валентина. – Это в идеале. Вообще мой план состоит в том, чтобы попытаться узнать всё о чарах и не зависеть при этом от профессора Довиласа. Неизвестность тяготит сильнее самого ужасного приговора.
– Ты собираешься всерьез изучать магию? – спросила Эдвина. – Ради меня?
– По крайней мере, скоротаем время, – подмигнула Валентина.
Она раскрыла книгу на оглавлении.
– Если мне не изменяет память, – сказал Себастьян, – господин Довилас назвал чары спонтанными…
– Да, я тоже это запомнила, – отозвалась Валентина и зашуршала страницами. – Вот! Так-так-так… А! «Функция вида… что-то непонятное… есть спонтанные чары второго рода». Так… дальше опять непонятно… Ага, вот еще! «Алгоритм решения подобных уравнений слабо формализуется».
– Очень содержательный абзац, – фыркнула Эдвина.
Валентина пожала плечами:
– А как вам такой пассаж: «В общем виде решение задачи с граничными условиями… опять непонятно… представлено в виде графика, смотри рисунок пять»? Прелесть!
– Дорогая госпожа Хельм, – с чувством произнес Себастьян, – если вы прочтете еще хотя бы одну фразу из этой книги, я буду вынужден пасть вам в ноги и молить о пощаде.
– Смейтесь, смейтесь, – добродушно протянула Валентина, перелистывая испещренные формулами страницы. – Посмотрим, кто будет смеяться последним.
В этот момент к ним присоединился профессор Довилас. Пребывая явно не в лучшем расположении духа, он бросил взгляд на книгу, которую Валентина не успела снять со стола.
– Вы собрались получать дополнительное образование, госпожа Хельм? – спросил Марк, раскладывая на коленях салфетку. – Боюсь вас огорчить, но в Ипсвике для женщин доступны только курсы общей математики, фармакологии и акушерства.
– Ну что вы, профессор, я не мечтаю стать волшебницей, – ответила Валентина, скромно потупившись.
Однако Довилас поймал ее лукавый взгляд, брошенный из-под опущенных ресниц, и невольно улыбнулся.
Подошел официант, чтобы принять заказ. Валентина благоразумно убрала книгу подальше от профессорских очей, и обед продолжался в непринужденной обстановке.
К вечеру погода испортилась, и в Крамслоу поезд прибыл в кромешной тьме и под дождем.
– Вы не идете ужинать? – спросил Себастьян у профессора, с которым делил купе.
Маг отрицательно покачал головой, не отрывая взгляд от бумаг. Брок уже смирился с немногословностью своего спутника.
В полумраке коридора он едва не столкнулся с проводником и, насвистывая какой-то легкий мотивчик, устремился на встречу с Эдвиной и ее компаньонкой.
Проводник, вернее, Деревяшка в форме проводника, озадаченно посмотрел вслед удаляющему молодому человеку и постучал в купе.
– Не надо ли че… – он запнулся, – …го.
На него смотрел Ипполит Биллингем собственной персоной. Напротив портрета сидел незнакомый мужчина, по виду северянин, по тяжелому взгляду – неприятный тип, по странным белесым нитям, тянущимся от портрета к пальцам незнакомца, – еще и маг. Господин Биллингем сразу узнал своего старого знакомого и, как в прошлую их встречу, сложил губы трубочкой и сказал:
– Бу!
Деревяшка попятился. Дверь купе закрылась.
Вор бросился вон из вагона, подхватил подельника, который удачно подвернулся под руку, и потащил в самый хвост поезда.
– Ополоумел?! – воскликнул Гвоздь.
Деревяшка отдышался и схватил приятеля за грудки.
– Он здесь! Этот черт его знает кто на портрете, он здесь, и родич его здесь, и еще чародея с собой притащили! Не-ет, я больше не сяду ни в один поезд! Ну эту магию к дьяволу!
– Слушай, да что с тобой?
– Меня давно зовут в Варез – там нашего брата много, и работенку подкинут, и схоронят от чужих глаз. Ты со мной?
Гвоздь заглянул в полные ужаса глаза подельника и сглотнул.
* * *
Если в тихом Крякенберри Марк Довилас мог и заскучать, сейчас ему выпало забот на несколько лет вперед. После того как сработали спонтанные чары, выяснилось новое обстоятельство: между Эдвиной и профессором существовала определенная связь, причем в буквальном смысле этого слова. Магические нити плотно оплели и прошили их полиморфические оболочки. «Вам придется сопровождать меня до Асти, – сказал графине Марк. – В противном случае последствия могут оказаться непредсказуемыми». Нужно ли говорить, что это известие девушку не ободрило?
С другой стороны, она прекрасно осознавала всю серьезность произошедшего в поместье господина Биллингема и понимала, что было бы просто ужасно оставить почтенного винодела зачарованным. А с ней… с ее чарами можно и подождать. Валентина не отходила от подруги, за что Эдвина была ей искренне благодарна. В конце концов, во всем надо уметь находить светлые стороны. И Эдвина решила, что это – то самое приключение, о котором она мечтала.
Если бы только не финансы!.. Деньги таяли на глазах. Поэтому графиня приняла решение: обратиться к отцу. Точнее, вариантов было два: просить помощи либо в родном доме, либо у тетушки Августы (на втором варианте настаивала Валентина, справедливо считавшая госпожу де Ла Мотт дамой более практичной). Но Эдвине было стыдно перед родителями за побег, за их переживания. И потом, она должна была все же поговорить с отцом о том, что случилось в день ее рождения. Серьезно поговорить.
Разумеется, прибор для магограмм у господина Довиласа в доме имелся. Последней модели, усовершенствованный лично профессором, обеспечивающий наилучшее качество и скорость, с немедленным уведомлением о доставке адресату. Девушка составляла текст сообщения едва ли не целый час, извиняясь через слово. Ответил граф Дюпри вечером, его магограмма оказалась непривычно краткой и даже сухой: папа назначал встречу в Оксере.
Эдвина нервничала, и по мере приближения к Оксеру это далеко не самое приятное ощущение все усиливалось. Попытка отвлечься, углубившись в чтение купленного в Крякенберри авантюрного романа, не увенчалась успехом: «захватывающие приключения» героев вызывали в лучшем случае горькую усмешку, а их нравственные терзания, на кои автор не пожалел страниц, – смертную тоску. Валентине для оценки произведения хватило всего одного взгляда на обложку: «Фукуа – записной зануда, а ты чего ожидала? И стоило тратить на это деньги? Их у нас и так негусто»
До Оксера оставалось около часа пути, Эдвина молчала, представляя в красках скорую встречу с папенькой. Валентина села рядом и обняла подругу за плечи.
…Валер Дюпри мерил шагами перрон, то и дело сверяясь с большими часами, украшавшими здание вокзала, и перепроверяя время по карманным часам. Августа де Ла Мотт наблюдала за братом с легкой улыбкой. Разумеется, Валер связался с нею сразу после того, как получил магограмму Эдвины. Разумеется, Августа не собиралась упускать возможность поприсутствовать при обсуждении вопросов, которые напрямую касались ее семейства. А посему деятельная трижды вдова строго сказала дорогому родственнику, что встречать Винни они отправятся вместе. Валер был ей искренне благодарен и за моральную поддержку, и за то, что Эффи взяла на себя все хлопоты, предоставив графу переживать за дочку, не отвлекаясь на такие мелочи, как гостиница, экипаж, расписание поездов и прочее.
Поезд из Тера опоздал всего на пять минут, но они показались Валеру пятью часами. Эдвина – он заметил ее еще в вагоне – выскочила на перрон одной из первых и замерла в двух шагах от отца, смущенно опустив глаза. Такая растерянная любимая доченька…
– Винни, девочка моя! Дорогая моя! – граф смахнул слезу и раскрыл объятия.
– Папа! Я так соскучилась! – И дочь уткнулась носом ему в плечо.
Валентина также была удостоена своей порции объятий – на радостях от воссоединения с Эдвиной Валер и Августа были готовы принять любого в свое семейство.
– Винни, ты похудела! Ты, Валентина, тоже! – деланно сурово заметила госпожа де Ла Мотт. – Ничего, я займусь вами!
– Да-да, – вклинился граф Дюпри, – сейчас слуги возьмут ваши вещи, и мы поедем в гостиницу, а там в первую очередь пообедаем.
Девушки переглянулись.
– Папа, – осторожно сказала Эдвина, – понимаешь, мы с Валентиной приехали не одни. Нужно подождать еще двух человек, они имеют самое непосредственное отношение к нашему делу.
Валер нахмурился: были у него смутные подозрения на предмет того, какой именно человек может иметь это самое непосредственное отношение к их делу, но он поспешил их отогнать. А зря. Потому что дочка повернулась и приветливо кивнула двум мужчинам, стоявшим чуть поодаль на перроне. Один молодой, высокий, худощавый, со слегка вьющимися каштановыми волосами и приятными располагающими чертами лица, второй постарше, тоже высокий, бледнокожий и светловолосый, с худым, слегка продолговатым лицом. «За двадцать лет почти не изменился», – промелькнуло в голове у графа, с первого взгляда узнавшего в этом человеке юношу из трактира «Храбрый карась». Того самого мага, который спас ему жизнь. Того негодяя, который заколдовал его девочку и чуть не сломал ей жизнь! Чтобы наследница рода Дюпри, да еще и столь очаровательная девушка, оставалась в старых девах – и все из-за этого мерзавца! Граф Дюпри собрался высказать свои претензии прямо на перроне, но на его локоть легли пальцы сестры.
– Не здесь, Валер, – тихо сказала она. Эдвина же тем временем поспешила соблюсти формальности.
– Профессор Довилас, господин Брок, – представила она. – Мой отец, граф Дюпри, моя тетя, госпожа де Ла Мотт.
После приличествующего ситуации обмена поклонами Августа де Ла Мотт взяла дело в свои руки.
– Господа, – сказала она, – приглашаю вас присоединиться к нам за обедом в гостинице. Профессор, нам очень многое нужно обсудить.
– О да-а-а, – зловеще протянул ее кузен, – многое…
– Благодарю вас. – В ответ на испепеляющий взгляд Валера Марк вежливо склонил голову, а на губах его промелькнула знакомая ироничная улыбка, впрочем, мгновенно погасшая. Маг нахмурился, подался вперед, всматриваясь в лицо спасенного, потом вытянул руку и быстро начертил в воздухе прямо перед носом графа какую-то закорючку.
– Н-да-с, – задумчиво протянул он, – вот и не верь после этого в сказки… – Он отступил чуть назад, позволяя подошедшему графскому слуге взять его чемодан. – Ну что же, в гостиницу.
* * *
Августа де Ла Мотт не стала изменять своим привычкам и вновь остановилась в «Приюте волшебника», что, учитывая характер семейного дела, показалось ей добрым предзнаменованием. Себастьян Брок, услышав название гостиницы, едва заметно скривился – дороговато, он предпочитал останавливаться в менее претенциозных местах. Профессор равнодушно пожал плечами.
«Приют волшебника» славился отменной кухней, а за его шеф-поваром некоторое время назад конкуренты устроили форменную охоту, мечтая переманить гения поварского искусства к себе. Блюда сменяли друг друга, соперничая между собой вкусовыми оттенками, лучшее ольтенское вино (с гербом семейства Биллингем на этикетке) настраивало на благодушный лад. Эдвина и Валентина рассказывали о своем путешествии, Себастьян припомнил несколько забавных случаев, что произошли с ним в Ареццо, и даже профессор смягчился. Ну а граф Дюпри поймал себя на мысли, что ему все сложнее призывать на голову Марка Довиласа всевозможные кары небесные. К десерту ему стало совершенно ясно, что если вопрос не поставить ребром немедленно, то потом сил злиться на мага уже вовсе не останется.
– Господин Довилас, возможно, нам стоит обсудить некоторые вопросы, – напомнил Валер.
– Возможно, нам лучше пока оставить вас? – сказала Августа, но Эдвина решительно покачала головой.
– Сейчас решается моя судьба. Я должна быть здесь.
– Я тоже, – сказала Валентина.
– Да, мы с Тиной были вместе в этом путешествии, она имеет право знать всё.
Августа де Ла Мотт закатила глаза, втайне радуясь возможности поприсутствовать при исторической беседе и проверить правильность своих предположений. Себастьян, отвесив общий поклон, покинул маленькое собрание – его давно ждал в номере господин Биллингем, категорически запретивший племяннику даже заикаться при Августе де Ла Мотт о своем необычном положении.
– Итак, господин профессор, – торжественно начал Валер, – когда вы снимете чары с моей дочери?
– Не знаю, – ответ Марка прозвучал обескураживающе. – Пока что слишком мало известно, нужны исследования. Дело усложняется тем, что чары были наложены в обход всех правил, это даже не чары, а скорее нечто ближе к сфере знахарства – порча, сглаз…
– Меня не интересует терминология, – отрезал граф. – Если вы не можете расколдовать мою дочку, вы обязаны на ней жениться.
– Что-о-о? – изумленные возгласы Августы и Валентины слились с едва ли не испуганными – Эдвины и профессора Довиласа.
– Же-нить-ся! – четко, по слогам повторил Дюпри. – Не скрою, не о такой партии мечтал я для моей Винни. Вы ведь даже не принадлежите нашему кругу…
– Не принадлежу, – с готовностью подтвердил Марк.
– Однако, – проигнорировав ответ, продолжил Валер, – вы известный ученый с положением в обществе. – На этом месте Эдвина едва сдержалась, чтобы не прыснуть в кулак, припомнив «положение» профессора – домик в Крякенберри с мамой и нахальным котом. – Как говорил наш великий предок Арман Дюпри, благородство духа станет вровень с благородством крови. Это девиз семейства Дюпри, и мы чтим его наравне с прочими традициями нашего рода.
– О да, о том, что принято и что не принято в вашем роду, я помню, – произнес волшебник. – И вот результат. – Он приподнял руку и что-то пробормотал себе под нос. Тускло светящаяся серебристая лента снова протянулась от его запястья к руке молодой графини. – С вашего разрешения, я покажу еще кое-что.
Марк встал, отошел в сторону и протянул вперед руку, обмотанную астральной нитью. Резким движением он изобразил в воздухе еще одну непонятную фигуру. Впрочем, бывшие студенты профессора мгновенно узнали бы знак проявления – самую ненавистную вещь на сессии.
Как известно, одного и того же результата можно добиться разными способами, но не все они применимы в любой ситуации. Например, шпаргалка или подсказка. Проявление, позволявшее отследить связи при наложении чар, мгновенно выдавало, откуда растет астральный хвост заклятья, претендующего на высший балл. До того, как его начали применять повсеместно, среди особо смекалистых студентов было в порядке вещей сдавать экзамены за половину группы, составив основу заклинания и передав ее товарищу для окончательного оформления. Довилас проделал еще пару непонятных манипуляций, и все присутствующие увидели, как комнату опутали тонкие светящиеся нити.
– Похоже, здесь сильный остаточный магический фон, – прокомментировал маг. – Но это даже к лучшему. Обратите внимание на нить, связывающую меня с графиней. – Собравшиеся заворожено следили за движениями пальцев профессора. – А теперь… взгляните вот сюда.
Серебристая связь, затмевавшая своим сиянием все остальные, погасла, и на общем темном фоне стали явственно видны тонкие зеленоватые «паутинки», оплетавшие фигуру профессора.
– Госпожа графиня, прошу вас, подойдите ко мне, – попросил он.
Эдвина послушно встала – и такие же паутинки загорелись на ней. Тончайшие зеленоватые ниточки переливались на плечах девушки, охватывали талию и шли дальше – к профессору. А его паутинки привязывали его к девушке, не так очевидно, как главная серебряная, но не менее крепко.
– Что это? – прошептала Валентина, однако чуткое преподавательское ухо мага уловило ее шепот.
– Это и есть настоящая связь, – тихо сказал он. – И наложил ее не я.
Он сделал шаг в сторону, чтобы собравшиеся увидели, как зеленоватые нити тянутся к пальцам Валера Дюпри.
– Признаться, мне это и в голову не пришло тогда, да и все эти годы не приходило, – сказал профессор. – Что не делает мне чести. А всего-то и случилось, что частный случай парадокса Молье.
