Текст книги "За Пределом (СИ)"

Автор книги: Елена Лобанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц)

Светлый скривился. Он прекрасно осознавал, что пик мерзости и поганости еще не достигнут. Будут «подданные» и более отвратительные.

Глава 5

Рассадив пленников в ряд на каменистой пустоши, Даэрос приступил к важному делу. Щепки и хворост отправились внутрь ствола – лаза. Сульсу доверили торжественно поджечь костер внутри Предела. Поначалу пламя все никак не разгоралось, но Нэрнис правильно понял подмигивания брата и организовал маленький, прямо-таки ювелирный смерч. Однако и эта мелкая воздушная воронка чуть не утащила костер на ту сторону Предела. Огонь разгорелся, дерево занялось. Вскоре пламя уже с гудением пожирало старый ствол изнутри.

Вайола прекратила рыдать и пошла заниматься любимым делом – пугать. Она ходила кругами вокруг шестерых притихших мужиков и рассказывала, как именно злой Темный эльф будет их казнить. Даэрос послушал и решил, что Амалирос и половины бы таких страшных пыток не использовал. Не потому что страшно, а потому что страшно неэстетично. Интересно, откуда у неё такие познания? Не сама же придумала. Воительница как раз дошла до голодной крысы, сидящей в ведре, на которое сверху посадят одного из пленных, когда Полутемный решил прекратить это безобразие. Он, конечно, понимал, что запугать окончательно – совсем не вредно для дела. Но приписывать ему, эльфу, орочьи безобразные выдумки было совершенно недопустимо. Разошлась совсем – воительница недобитая!

– Вайола, довольно! Это – приказ. А то вон, Последняя Надежда этого мира сейчас опять разрыдается. – Даэрос кивком указал на Пелли.

Воительница уставилась на подругу, хлопая глазами от удивления. Почему это вдруг Достойная Пеллиэ превратилась в надежду, да еще в последнюю? Пелли и сама не поняла, что это за новое звание. Зато пленники уцепились за «надежду». Дева выглядела грустной, сострадательной, готовой к рыданиям и вообще – глупой и нежной. На самом деле, она была умна до такой степени, что даже не стала лезть к Полутемному с вопросами. Нэрнис только вздохнул. У брата, похоже, опять идеи забурлили. Сульс был занят костром, а Расти потрошил сумки плащеносцев. Этим двоим было все равно, кто кому надежда.

Пока костер горел, а Даэрос запугивал пленных на свой лад и в нужную сторону, Расти закончил с сумками и перешел к обыску самих пленных. Спрятать что-либо от Проныры было невозможно. Оказалось, что у плащеносцев было с собой оружие. Вот только воспользоваться они им не успели. То, где оно было запрятано, говорило о не совсем мирных и приличных намерениях этих внутри-Предельных граждан. Пара ножей сыскались под рубахами, один – в голенище сапога, но под штаниной. Так оружие для обороны не прячут. Так прячут нож для нападения, когда открыто его носить нельзя, а вот достать загодя в укромном месте – можно. Как стало понятно из сбивчивых пояснений – местные законы не позволяли людям носить оружие. Никакое вообще. А объяснение «на всякий случай» Даэроса не удовлетворило. Как и нытье: «все так делают». С законопослушностью в будущих владениях Властелина дело обстояло из рук вон плохо…

Допрос затянулся за полдень. Костер все горел, пожирая хворост. Сульс только успевал дрова подкидывать. А ствол, превратившись уже в пленку пепла, никак не желал исчезать. Его контур незыблемо висел внутри Предела. Нэрнис, наслушавшись самых диковинных и неожиданных сведений, решил, что довольно изображал статую, и взялся помочь огню. Правильно, какое дело Властелину, о чем там кто беседует, если ему захотелось учинить небольшое стихийное бедствие. С учетом всего услышанного, хотелось учинить большое бедствие, но он сдержался.

Светлый обозрел окрестности, углядел небольшой овражек и, приняв его за исходный объем, закрутил воронку смерча. Костер вымело Сульсу под ноги, так неожиданно, что он еле успел отскочить. Смерч носился, кружась, сквозь Предел, ствол и обратно. Нэрнис был доволен собой – пленка пепла таяла, выдуваемая ветром. Вайола, приставленная к Айшакам хотела было буркнуть «трубочист», но наткнулась на злой взгляд Даэроса и смолчала. Все это сопровождалось такими звуками, что даже допрос пришлось прервать. И так-то было говорить сложно – орать приходилось, а тут и совсем уши заложило. Пелли, как обычно, зажмурилась и переживала историческое событие вслепую. Зато воительница, наконец-то заметила новый образ Нэрниса. Осмотрела, оценила и пошла сообщать подруге свое мнение.

Пепел вымело ветром, Предел последний раз взвыл и замолк. Только местами, крупные клочья сажи, зависшие в его ткани напоминали о том, что в этом месте был когда-то некий предмет. Тишина наступила очень не вовремя. Все услышали громкое окончание вердикта Вайолы: «Жеребец он может и никакой, но кобель – фактурный». Пелли покраснела, воительница получила еще один прожигающий взгляд Даэроса, а Нэрнис проглотил новое оскорбление как лекарство. Горько. Противно. Но брат сказал, что – надо.

Пленных, которые не могли идти сами усадили на Черенка. Таких, забитых айшаками, было трое. Четвертый, которому Даэрос вправил на место суставы, руками еще дней пять ничего делать не сможет, но ноги-то ему никто не ломал. И если выбирать со сломанными ребрами – пешком или верхом, то уж точно лучше пешком. Свищ и еще один плащеносец, назвавшийся Вердом, были в состоянии не только ходить, но и бегать. Что они и попытались сделать, как только пристроились в хвост отряда покидавшего пустошь. Айшаки пригнали беглецов обратно. Больше попыток побега не было.

Даэрос решил вернуться к коридору и отправить самых немощных под надзор Темных Эльфов. Инэльдэ, наверное, будет очень интересно послушать – и про золото и про тарлы. И про дальнюю степь, в которую гномы никогда не заходили, а орки кроме «своих» людей никого и не пускали.

В коридоре, из которого деться пленным все равно было некуда, с таким грузом ответственности вполне могла справиться и Вайола. Воительница посопела, но спорить не решилась.

Полутемный злился. Люди никак не могли или не хотели взять в толк, что Нэрнис, то есть, Властелин, является чем-то большим, чем тот Светлый эльф, которого они встретили на дороге по ту сторону Предела. Даже, не смотря на то, что Даэрос сам лично переводил его глубокомысленное молчание в слова. Но сколько бы эльф не шипел, дальше страха дело не шло. Обожания в купе с тихим ужасом пока не намечалось. Хуже того: побитые умоляли не отдавать их Темным эльфам, поскольку они – «зло этого мира»… Об этом говорили все «легенды орков, а орки – древний народ».

– Зло? – Ар Ктэль задумался. Конечно, в каждом мире свое зло. С ним обычно борются. А оно не только сопротивляется, но и имеет свойство нападать. Похоже, внутри-Предельные жители решили устроить себе здесь сладкую жизнь. «Зло» у них тут было какое-то территориально ограниченное и не страшное. – А вот он – Властелин Зла! Возродилссся!

Даэрос наблюдал за реакцией на такую трактовку событий. Похоже, что плащеносцы сочли его сумасшедшим… А может как раз хорошо, что они столкнулись именно с теми людьми, которые видели Нэрниса раньше. Если поверят эти, то остальные – уж точно. Полутемный мысленно поименовал Свища, как «проверочный образец номер один», а Верда зачислил в опытные экземпляры под вторым номером. И для закрепления эффекта прокричал «голосом Сорэада» фразу, которую Свищ уже слышал в трактире рядом с Малерной: «Племянница моя! Вот!». И, как мог злобно, захохотал. Человек схватился за ближайший ствол и сполз вниз. Похоже, он не ожидал, что Темные эльфы могут перевоплощаться в людей. А Верд укрепился во мнении, что у этого странного эльфа с головой совсем худо. И это – страшно.

Свища привели в чувство, и весь путь до скалы он нашептывал Верду о том, кто такая «племянница» и почему ему ноги отказали. Даэрос слушал и наслаждался. Дело пошло на лад. Им с братом приписали возможность превращаться в кого угодно и проходить Предел беспрепятственно. Властелины, как-никак. Пока – два, но это скоро пройдет. Смущал только вывод – корыстный. Свищ, наблюдавший, как и все остальные, трагическую гибель их лаза, видел во «властелинских» возможностях прежде всего выгоду. «Они ж вон с собой сколько народу протащили». Человек намеревался «послужить Властелинам» ради продолжения своего прибыльного дела.

Полутемный вздохнул и решил, что для начала – сойдет.

Черенок устал. Все-таки старый мерин не был готов к таких подвигам – тащить на себе троих. До скалы еле доплелся. Даэрос открыл проход. Айшак Вайолы принял на себя троих немощных. В конце концов, скотина выносливая, хоть и мелкая. А если с него кто в коридоре свалится, то и потом подобрать можно. Последние напутствия Полутемный давал воительнице уже в коридоре – побольше молчать и думать. Особенно о том, что он, Даэрос, с ней сделает, когда вернется. Вайола вспомнила участь Айшака, который однажды сбежал к кобылам и впервые посочувствовала другу-предателю.

Полутемный дождался, пока стихнет стук копыт айшака, и сомкнул стены. Судя по тому, как посерели лица Верда и Свища, своих подельников они почти похоронили.

Личный секретарь Повелителя Темных эльфов – Ар Минэль пребывал на грани сна и яви в кресле, которое он вытащил из малого зала в коридор. Попытаться уснуть лучше было здесь. Последние три дня прочие подданные к этим дверям подходить не решались. Мать Повелителя приходила несколько раз. Она настаивала на каких-то срочных примерках, долго внушала своему Сыну и его Правящему Собрату, что такой брачный союз, через столько лет, наконец-то, да еще между столь высокими сторонами должен пройти достойно. Её всякий раз заверяли, что все будет очень-очень достойно. Непременно. Несчастному Ар Минэлю было велено проследить, чтобы примерка состоялась. Ворох одежды доставили. Ему даже удалось почти невозможное – он убедил своего Повелителя, что для примерки надо сначала раздеться. Наверное, очень хорошо убедил. Разделись оба. Ну, можно конечно, мерить все что угодно по очереди… если у них такая солидарность.

Кто бы знал, что эти два… Выползня забудут, зачем они раздевались. Ар Минэль не мог сразу догадаться, что после того, как Тиалас получил звание Великого Знающего за разгадку секрета выползней, Правители отмечали событие не простой багрянкой. Выяснилось это с запозданием. Секретарь точно знал, что две склянки, которые он нашел в зале на столе, выпили не полумертвые Открывающие. Ар Минэль отважился понюхать пустой флакон. Сначала он возблагодарил Создателя – полынь. Но потом понял, что с благодарностью поторопился.

Раздевшись для примерки, оба Правителя отправились к личному озеру Повелителя. Своего секретаря Амалирос просто перестал замечать. Пытаться их остановить было бесполезно. По очень странному разговору Ар Минэль понял, что что-то с ними не так. Владыка Тиалас убеждал Выползня, что в воде он ему все-таки покажет, как бороться с гидрой. С озерной. И уверял, что гидра – страшная сила. Повелитель Амалирос сочувственно вздыхал: «И как ты только с ней живешь?» Зайдя в воду по пояс, Озерный Владыка заявил, что будет изображать гидру. Повелитель обозвал его извращенцем и сильно… испортил лицо Высокого гостя. Гость вынырнул и попытался утопить Высокую Принимающую Сторону. Пришлось пытаться спасти своего Повелителя – клятва обязывала. Нахлебался воды, наелся песка, разобрались, получил благодарность. Потом Правители разобрались между собой и со смыслом слова «гидра». Потом был долгий озерный бой. Потом Владыка Тиалас заявил, что это все не отражает сути процесса потому, что у него не хватает щупальцев. Надо еще восемь к тем шести, которые у него уже есть. Считали долго. Ар Минэль не вмешивался. Как секретарь он точно знал, что у каждого по пять. И то с натяжкой, если учитывать, как и что они считали.

Примерно на этом этапе его посетила мысль – попробовать то, что Правители пили. Попробовал. Как раз на середине заплыва на скорость всех троих посетила Мать Повелителя. Она была в хорошем настроении и долго рассказывала с берега что-то веселое. При этом она махала крыльями, а потом улетела. Потом Ар Минэль опять плыл рядом с Правителями и считал объем воды помноженный на скорость, чтобы точно сообщить, кто все-таки приплыл первым. Счет вышел неправильный. Повелитель Амалирос объяснил, что Озерный Владыка плавает лучше, а льстить своему Выползню и оскорблять гостя – нельзя. Объяснял долго. Опять нахлебался воды. Наелся песка. Благодарность отобрали.

Потом кончилась багрянка. Вся. Повелитель не поверил и сказал, что это – заговор. Потребовал принести отчетность. Сверились. При любых расчетах все равно выходил заговор. Отправили искать пропавшие сорок шесть бочонков. Голова слегка прояснилась. Сказали, что если не найдет, то из него сделают выжимку методом упаривания. Все равно не нашел.

Долго сидел под дверью, опасаясь праведного гнева. Из дверей малого зала выполз бывший Открывающий. Ему было очень плохо – он умирал. Но явился Повелитель Амалирос, поднял его, встряхнул и заявил: «Не умер. Пить можно». И ушел. Ар Минэль прокрался следом за Повелителем до кухни. Оба Правителя что-то смешивали и перегоняли в дивном аппарате, который булькал и шипел. Амалирос при этом обещал двум другим бледным Открывающим, что сейчас даст попробовать. Озерный Владыка при этом нудно вещал что-то на тему верноподданнических чувств и справедливой каре. Жидкость, которую они нацедили в большую бутыль, Повелитель назвал «Слеза Единорога». Владыка Тиалас попробовал и заявил, что название неправильное. Пришлось переписывать наклейку. «Моча Единорога». Получилось неэстетично. Переименовали в «Экстракт Единорога». Опять пришлось переписывать. Открывающие настаивали на соблюдении закона и утверждали, что в приговоре пытки не значились.

Обсудили тему пыток вообще. В процессе обсуждения Повелитель Амалирос высказал мнение, что эти Открывающие Кастрюли пытали его своей отвратительной стряпней, а поэтому их следует наказать. «Экстракт» пили только Правители. Ар Минэлю не дали. Сказали, что так он быстрее найдет пропавшую багрянку. Пытка. Завернулись в покрывала, велели прихватить с собой все для записи, поволокли Открывающих вниз. Наказывать. Третий страдалец плелся следом сам. Кое-как добрались до Чаши.

Открывающие приободрились – давно внизу вне Света не были. Правители еле ползли по стенке. Амалирос расположился в центре чаши и заявил, что наказывать будет, как только они допьют. Владыка Тиалас согласился. Кубков не взяли. Допили из бутыли. Потом решили спеть. Потом пол задрожал. Потом Ар Минэля кидало по стенам. Камень скрежетал. Повелитель Амалирос кричал: «Давай Тиалас, вали их!» При этом он оказался не только трезв, но еще и одет под покрывалом в подвернутые до колен штаны и рубашку с закатанными рукавами. Озерный Владыка был в таком же странном наряде. Выползень сунул Ар Минэлю не нужные уже покрывала и велел держать их наготове. Неизвестно кто разнес слух о схватке Тиаласа с тремя заговорщиками, но народ в Чашу валил как на праздник. Принимающие ставки сбивались с ног.

Открывающие давили камнем, Тиалас «докопался» до какой-то подгорной речки и изувечил дно Чаши. Фонтан хлестанул вверх, закрутился водным смерчем и один из заговорщиков исчез в нем. Потом был еще один удар и Ар Минэль видел три воронки, которые неожиданно застыли льдом. Из каждой глыбы торчала голова нападавшего, скованного Светлой Силой воды. Само по себе очень плохо, да еще и холодно. Потом появилась Мать Повелителя. В гневе. Народ затих. Амалирос поприветствовал родительницу и попросил поздравить их гостя, Озерного Владыку, с чистой победой.

Ар Минэлю еще никогда не было так обидно. Эти два Выползня разыграли пьянку, чтобы Тиалас мог поучаствовать в настоящем нападении заговорщиков на него, скучающего. Гостей, видите ли, надо развлекать. Всех собравшихся заверили, что ставки действительны, а нападение было самое натуральное. Бывший Сильнейший, а ныне замороженный во льду Открывающий возмутился из своей глыбы и заявил, что это была провокация. Повелитель Амалирос под всеобщее одобрение ответил: «А ты не поддавайссся на провокации!» И добавил всем троим по двести лет к сроку.

Потом долго разбирались со ставками против Тиаласа. Их было всего тридцать пять, но они же были. Подданные клялись, что они ставили против «Светлого Врага» и еще не разобрались в новой политической ситуации. Их оправдания были крайне неприятны тем, кто ставил на Тиаласа. Пришлось у всех пятисот двадцати, поставивших на «Светлого врага», выяснять понимание этой самой ситуации по очереди. Озерный Владыка утверждал, что все это несущественно, но Повелитель настаивал, что они вполне могут оказаться заговорщиками, которые поставили на «Светлые Силы», а теперь просто прикрываются тем, что знают все последние указы. Тиалас вызвал Амалироса на поединок: «Чтобы мозги прочистить и уши надрать». Подданные скромно поставили только на исход боя и только на ничью. Как все и ожидали, поединок тем и кончился. Повелитель посмотрел новые ставки, обозвал всех мокрицами, обвинил в подлом единодушии и объявил, что «победила дружба». Открывающих завернули в покрывала поверх льда и унесли наверх обратно в кухню. Каково заговорщикам было там, внутри, секретарь решил не представлять. Даже те, кто касались этой Светлой «воды» через полотно – морщились.

Правители доспорили уже в Верхних Чертогах. Ар Минэль вздыхал и записывал, кто сколько ударов пропустил. Потом сводили синяки. Потом обсуждали впечатление от нового заговора. Тиалас признал, что заговоры все-таки существуют. Раньше он думал, что подданные Амалироса виноваты едва ли больше, чем он сам. Признал, что проспорил и отдал Повелителю три черных тарла. Потом нашлась багрянка. В спальне Повелителя, под кроватью – все сорок шесть бочонков. Все выкатывать не велели. Благодарность опять вернули, налили и велели радоваться.

Секретарь пришел к выводу, что самое страшное событие минувшего дня – все-таки состоявшаяся примерка. После выползней и заговоров Повелитель выглядел бодрее и не зверствовал. Фиритаэ, крайне довольная Мать Повелителя, велела забрать в её комнаты выбранные вещи, «чтобы не затоптали». И пожелала всем спокойного отдыха. Если бы… Амалирос заявил, что нормально выпить и расслабиться можно только после свежераскрытого заговора…

Ар Минэль так и не поспал. А из коридора уже доносятся голоса. Элермэ, Повелительница будущая, изволила прибыть. Но сил встать просто не было. С одной стороны, надо бы обоих Правителей разбудить. Но с другой стороны, эта Светлая – ужассс, просто не верится – может быть такая же требовательная, как Озерная Владычица. А если потребует доклад? Вот так Повелителю объяснить и придется – прикинулся спящим, чтобы не отвечать на расспросы. Да и поздно уже, все равно не успеет. И он секретарь, а не самоубийца, чтобы заявлять: «Простите, но туда нельзя. Повелитель Амалирос в спальне не один».

Элермэ всю дорогу мечтала. Когда женщина мечтает, возвращаясь к любимому, то последствия обычно бывают плачевными для него, любимого. Мужчины, как правило, об этом не знают. Хотя, чего уж тут сложного – надо просто представить себе процесс мечтаний и результат. Она непременно захочет посмотреть на то, как готовились к встрече её бесценной персоны, что для этого сделали, как сильно старались и так далее до бесконечности. То есть, возвратившаяся возлюбленная желает видеть зримые и ощутимые следы смертельной тоски, многочисленные проявления страсти и сногсшибательный результат подготовки к встрече.

Она же считает, что если она скучает, то и Он – тоже. Можно нацарапать на стенах её имя в разных местах. На худой конец, исписать этим именем несколько листов и ненавязчиво положить на самое видное место. Она же думает, что все Его мысли – о ней. И ночью – тоже. Не так уж сложно изжевать уголок подушки или дать отгрызть домашнему животному, если таковое имеется. В конце концов, пара рваных простыней еще никого не разорила. Тоску могут прекрасно обозначить цветы разной степени свежести – десяти, пяти, трехдневные букеты с увядшими или частично увядшими лепестками не только указывают на дату начала ожидания, но и создают атмосферу почти кладбищенской скорби. За каких-нибудь полдня любой дом можно превратить в обиталище страдальца. Если, конечно, задумываться о том, что любимая в пути сначала мечтала, потом предполагала, что её мечты сбудутся, потом рассчитывала на это, а у порога уже имела на сей счет стойкое убеждение. Но если за этим порогом ничто не намекает на тоску, которую она пришла развеять, то не надо делать глупое лицо. Не надо удивляться вопросу «А где сводных хор барабанщиков, который должен был меня встречать?» Она еще много чего намечтала. И тогда придется отвечать и выкручиваться как угодно. Но ни в коем случае нельзя говорить первое, что обычно приходит в голову: «Не ожидал, что…» Эту фразу надо убить в зародыше. Продолжить все равно не дадут.

Амалирос проснулся оттого, что ему стало больно. И звук тоже был неприятный. Болела щека, а звенело в ухе. Он открыл глаза и совершил грубейшую ошибку.

– Элермэ, я не ожидал, что… – На этом месте он осекся, потому что разгневанная Элермэ попыталась выразить своё разочарование на второй щеке Повелителя. Выползень не был тем, кто позволяет будить себя подобным образом. Руку он перехватил и немедленно рассвирепел. Из постели Амалирос взметнулся одним прыжком. Злобной Светлой следовало кое-что внушить – раз и навсегда, чтобы потом недоразумений не возникало. Но внушать в голом виде было не слишком правильно. Могло выйти неубедительно. Темный, не поворачиваясь к коварной деве спиной – такая вполне может воспользоваться и нанести удар с тыла, дернул на себя простыню. Простыня не дергалась. Она была чем-то прижата, а точнее кем-то.

Думал Амалирос быстро. Он переместился вдоль ложа так, чтобы не упускать Элермэ из виду, но и так, чтобы рассмотреть того, кто подло залез к нему в спальню. Этот кто-то уже сопел и шевелился. Это же заговор! Как только поданные узнали, что у него есть возлюбленная и скоро появятся наследники, как тут же придумали, мерзавцы, как расстроить Брачный Обряд. Изящный и коварный ход. Ему теперь ни за что не убедить Элермэ, что вчера с Тиаласом они выпили чуть-чуть на радостях. Что он хотя бы изредка имеет право расслабиться. Раз в две тысячи лет – можно. Оказалось – нельзя. В заговор Элермэ не поверит.

Покрывало на другом конце ложа, заваленное вчера ворохом не пригодившихся плащей, рубашек и прочих одежд, имело характерные очертания тела под ним. Тело дышало. Это было видно. Если бы он сам обнаружил в постели с Прекрасной девой, его девой, кого-нибудь не того… то есть, не себя самого, то конечно убил бы того, кого обнаружил. Пытаться примерить ситуацию на себя было сложно, противно и чревато слепой яростью. Так что пощечину пришлось простить. Хуже того, надо было еще и оправдываться. Еще и за прошлый раз не успел извиниться, а тут…

Элермэ не собиралась слушать оправдания этого «мерзкого, Темного похотливого чудовища». Она пыталась решить, что делать дальше. Братья ушли за Предел, и она упустила возможность сбежать с ними. Озерный Край, конечно, был её домом, но отправься она туда – политические последствия будут ужасные. Выползень немедленно сочинит новый заговор. Хоть в леса уходи. И похоже – придется.

Заметив выражение обреченной решительности на лице Светлой, Амалирос все-таки рискнул:

– Элермэ, поверь, это подлый заговор против меня и тебя…

– Где!? – Рубашки и плащи полетели в разные стороны, и из-под покрывала появился сонный, но уже готовый сражаться с заговорщиками Озерный Владыка. Хорошо хоть ниже пояса не выпутался.

– О-о-ой! – Элермэ закрыла лицо руками и чуть не промахнулась мимо кресла. Амалирос успел подхватить и усадить.

– Они опять? Где они? – Тиаласа никто не бил, и он просыпался медленнее. – А мы где? Мы наверху… И как же они здесь смогли? Выползень, не молчи! Элермэ… рад приветствовать. Это, конечно, несколько необычно, но…

– Да, Элермэ, – Амалирос еще никогда так не радовался ни одному Светлому. – Вчера Озерный Владыка подвергся нападению моих лучших заговорщиков. Но даже здесь, при Свете, против нас могли учинить страшшшный заговор. Представь, ты заходишь, а у меня в спальне не Владыка Тиалас, а кто-нибудь другой. Что бы ты подумала? Вот если бы ночью сюда кто-нибудь тихо прополз? А мой Правящий Собрат героически занял вторую половину ложа. И хотя сюда можно еще троих-четверых уложить, он в таком случае сказал бы тебе, что они все… к нему пришли. – Темный подмигнул Светлому. Таких вымороченных ситуаций Повелитель еще не придумывал и сам себя похвалил – хорошо вывернул. Тиалас уставился на него и решал – смог бы он взять на себя ответственность за ползающих по кровати посторонних Темных дев с учетом, что у него тоже семья имеется?

Элермэ потянулась за кувшином с водой. Пока она пила, оба Правителя жадно наблюдали за процессом. Пить хотелось страшно.

– Ну, я бы ничего такого не подумала. – Светлая улыбалась. – То есть, сначала тут и думать было нечего. А пытаться узнавать точно… неприятно. Но если бы ты, Амалирос, стал настаивать на таком страшшшном заговоре, я бы проверила. – Элермэ многозначительно покачала кувшином, в котором плескалась вода. Тиалас смутился. Амалирос хлопнул себя по лбу и застонал. – Вот именно, считала бы все сведения с воды. Она же у вас тут всю ночь стояла. И на каком по счету бочонке вам пришла в голову мысль о том, что найдется хотя бы одна отважная дева, которая будет сюда среди ночи заползать? На третьем, четвертом или последнем? Надо что-то делать с этой отравой. Я, пожалуй, поговорю с Владычицей… – Элермэ допила воду.

Тиалас подтащил к себе плащ, замотался в него поверх покрывала и опять почувствовал себя Владыкой. Амалирос нахмурился – такие заявления он терпеть не мог. Кое-кто решил, что им можно управлять. В отличие от Озерного, он себя чувствовал Правителем в любом виде. И даже сейчас – забравшись под край простыни. Ладно, с диковинным новым заговором он действительно промахнулся. Багрянки, и правда, выпили слишком много. Так много он себе никогда не позволял. Но это – не повод менять раз и навсегда установленный порядок. А порядок очень простой – есть только один Повелитель – Амалирос Ар Ниэль Арк Каэль. Выше – только Единый Создатель. Так было и так будет.

– Прекраснейшшшая моя! Сколько Повелителям пить или есть – они будут решать сами. Это – первое. Сегодня состоится наш Брачный Обряд – это второе. По завершении обряда ты будешь объявлена Повелительницей. Объявлена – это третье. Просто объявлена – это четвертое. Только и всего лишь объявлена – это пятое. Я тебя, конечно же, люблю… и уважаю как мать моих будущих детей. Даже несмотря на то, что я из-за тебя чуть не умер. Владыка Тиалас, подтвердит и предъявит документы, неоспоримо свидетельствующие о моей почти состоявшейся кончине. – Амалирос скорбно вздохнул. Тиалас даже забыл, что сам умирает от жажды. Признание в любви, вставленное в «воспитательную» речь его потрясло. Темный наглядно демонстрировал, как надо добиваться своего. И про письмо напомнил, заодно. Выползень. – Другими словами, моя дорогая, тебе придется меня любить таким, какой я есть, а не таким как хочешь ты. Я злой, беспощадный и крайне ранимый… выползень. И попрошшшу это учесссть. Деться тебе некуда, братья не помогут, детям нужен отец. Надеюсь на твою сообразительность. На этом первый семейный скандал считаю законченным. – Амалирос принял поданный Тиаласом плащ, и два ненормально одетых Правителя отправились пить. Воду.

Озерный Владыка был не то, чтобы в восхищении, но удивлялся отсутствию реакции со стороны своей, теперь уже почти бывшей подданной. Но еще больше – такому Амалиросу. На самом деле это и был Повелитель Темных в своем типичном, нормальном состоянии. Таким его знали подданные и воспринимали гораздо спокойнее, чем когда он носился со склянками, устраивал поединки со Светлым в Чаше, пил багрянку в несусветных количествах и вообще – выбивался из образа. Но Тиаласу совсем не нравился такой высокомерный «сухарь».

– Выползень, а ты не слишком… сурово обращаешься с будущей матерью? Они, матери, в этот период ранимее самых ранимых. И нервные.

– Озерный, не трави душу. Ты просто не понимаешь – стоит с самого начала уступить – всё! Она сильная – переживет. Для девы главное – Обряд. Сейчас начнут мерить все эти платья, ожерелья… к вечеру уже будет веселиться.

– Да? Будет, думаешь? – Тиалас неплохо знал Элермэ и сомневался.

– Точно. Вот, если бы я выказал слабость, стал, смешно сказать, просить или, хуже того обещать… Ты обещал Лаариэ, что «больше не будешь»? По глазам вижу – да. Вот, если бы я так поступил, то Элермэ бы точно сбежала. А так – мстить будет. – Амалирос дернул Светлого за плащ и оскалился. Маска надменности сползла, как и не было. – Ты же сам предлагал нескучно жить. Помнишь, в том, своем наглом личном послании? Пользуюсь твоим советом. Как только заработает план с Властелином, развлекаться больше будет нечем. Твоя Прекрасная подданная полюбила меня за силу, наглость и… некоторую необычность. Придется соответствовать. А вот с багрянкой… Я даже знаю, что она сделает. И не подкопаешшшься!

– Весть пошлет? Тогда точно – не подкопаешься. Лаариэ Весть примет, каналы поставки водорослей перекроет… Есть только один способ противодействия. – Тиалас зачерпнул воды из фонтана. – Холодная, прелесть какая! Только обещай, что не озвереешь. И не устроишь безобразную драку. Да… и не попытаешься найти заговор. А то я тебя знаю. И вот еще что – условие: водоросли тебе – даром, мне – даром багрянку. А лучше – сам способ изготовления. Вот тогда они будут слать Вести. А мы будем пить багрянку. В любом месте. Порознь и вместе. Поэтично?

– Интригующе поэтично. А раньше что? Не было такой возможности? – Амалирос не верил во внезапные гениальные планы. Особенно, если Светлый выглядит смущенным и начинает говорить почти стихами.

– Лаариэ…

– А-а! Понял. Сегодня великий день пробуждения мужского самосознания… Хорошо. Обещаю. Руки, ноги и ребра друг другу ломать не будем. Рецепт изготовления получишь. Ну, и как ты планируешь переправлять сырье? Да, кстати, обещай, что и ты проявишь всю свою Светлую выдержку и не попытаешься оторвать мне… «щупальце». Так что пошли вниз. От воды подальше. Какая у меня оказывается проблемная Спутница Жизни… Хоть не пей. Воду.

Элермэ размышляла под восторженные охи и ахи счастливой Матери Повелителя Фиритаэ.

Светлую крутили как куклу, что-то где-то закалывали, что-то где-то подшивали. Краем уха она слушала, что ей говорят и даже кивала вовремя. А иногда и отвечала. Конечно, она – умница. Конечно, она приняла верное решение вернуться. Еще бы – Фиритаэ счастлива: её младшего сына Аэрлиса скоро выведут на средние уровни… А Амалирос – тварь подгорная. Но это она и раньше знала. Такого телегой не переедешь и табуном не затопчешь – сбежит, потом вернется и сделает гадость. Очень сильная тварь, потому что. Хоть следуй советам Вайолы: бить спящего. В принципе, это сегодня и было сделано. Не совсем в том самом смысле, но все же… К встрече не подготовился, за безобразное поведение не извинился, спит с… где с кем падает там и спит. Редко, конечно, но – не приятно.