Текст книги "За Пределом (СИ)"

Автор книги: Елена Лобанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 36 страниц)

Факелы подняли повыше и стали ждать. Нэрнис посмотрел на эту сцену со стороны и решил, что она очень напоминает ему рыбалку. Только рыбаки никогда не запускают в воду червей в свободное плавание. Даже не планируют. Самым азартным рыбаком была Инэльдэ. Она раскачивала веревку, чтобы факел осветил побольше места внизу и чтобы веревка не перегорела. А то отгорит и отвалится в самый интересный момент – когда выползень, наконец, вылезет из темноты.

Выползень вылез. Он метнулся через пещеру к другому её краю, хлестанул хвостом по воде и снова исчез. Но и такого краткого появления было достаточно. Народ дружно ахнул – таких больших зверей они еще не видели. Инэльдэ, наконец, засомневалась. Даэрос обрел надежду – ни умереть, ни опозорить себя отказом от поединка с тварью, ему сегодня не дадут. Но Ларгис опять все испортил. Он хмыкнул и обозвал выползня «вполне сносным», а потом гордо добавил: «Повелитель таких душит с особенным удовольствием». Даэрос не видел всех, придушенных Амалиросом выползней, но очень сомневался в справедливости слов Разведчика. У этого ненормального обожателя «Великого Мыслителя» вполне могли случаться положительные галлюцинации, когда он видел предмет своей верноподданнической страсти в два раза больше и сильнее, чем тот был на самом деле. О том, чтобы произвести оценку в пользу выползня любого размера против Амалироса – не могло быть и речи.

Нэрнис ужаснулся. Тварь была раза в два с половиной больше той, что пошла на изготовление дракона. И эту мысль он высказал вслух. Он бы добавил и еще что-нибудь веское, такое, как грядущее нападение орков и неразумный риск, но его прервал вопль «Где!?». Это примчался с опоздавшими Сульс, который должен был неустанно крепить балласт в брюхе своего творения. Оружейник-художник-чучельник не смог устоять перед новым грядущим замыслом. Темные, приносившие ему камни сболтнули лишнего. Им тоже хотелось посмотреть на поединок, и они поинтересовались у Творца Глиста, не хватит ли уже камней. Вниз сбежать не терпелось. Так «творец» выяснил, что его не пригласили полюбоваться на добывание новой шкуры.

Сульс довершил не благое начинание Ларгиса. Он толкал Темных, прорываясь к Даэросу вокруг балкона, утратив всякий страх. Почтения к этим прожившим не один век существам он и раньше не испытывал. Выползень порадовал своего поклонника, проскочив через пещеру еще раз. Сульс узрел свой будущий трофей, и Нэрнис впервые увидел на практике, что такое «безумный взгляд религиозно помешанного». От прочих больных на идейной почве Сульса отличало только нежелание лезть навстречу своей идее. Тут он больше походил на организатора помешанных, который, не сомневаясь, отправит на смерть кого угодно, но только не себя. Оружейник рвался к Полутемному, обещая приложить все силы и изготовить к битве еще одного Глиста. «Прекраснее и сильнее, чем первый». Силу своих творений он уже оценивал по количеству камней, которые в них можно запихнуть. Нэрнис воспользовался случаем и отловил злодея за шиворот. Но момент был безвозвратно упущен. Все Темные уже хотели видеть не только бой, но и второго дракона.

Даэрос посмотрел на Инэльдэ. Тень сомнения еще блуждала по её лицу. Но еле приметная.

– Что скажете, Правительница? Убивать вручную? – Полутемный использовал последний шанс. Деве придется взять на себя всю полноту ответственности за исход дела. Кто же захочет эту «полноту»? Но он просчитался. Инэльдэ двести лет подряд только тем и занималась, что брала и несла ответственность. Да еще её родственник со своим извращенным понятием о достоинстве Правящего Дома, шептал так, чтобы все слышали: «Не смей оскорблять Великого Открывающего отказом!» Даэрос за такое оскорбление еще и приплатил бы. Инэльдэ посмотрела на «Великого» с восхищением, и Ар Ктэль понял, что может со всеми попрощаться.

Пелли посмотрела на Нэрниса, все поняла и затеребила рукав Таильмэ. В случае, если беда не грозила лично ей, она не торопилась отгородиться от мира обмороком. Наоборот, проявляла чудеса выдержки. Пелли просила новую подругу придумать что-нибудь, чтобы спасти одного её брата и не дать загнуться от тоски второму. «Подруга» пыталась, как могла утешить её. По-Темному. Предлагала умолять Создателя о благополучном исходе дела при их полном невмешательстве. Потому что вмешиваться в дела правителей – нельзя. Заодно Таильмэ прикидывала, как можно будет утешать Светлого после гибели брата. Вторая подруга – Вайола, оказалась по части верности идеалам близкой родственницей Ларгиса. Она громогласно, пугая скачущего внизу выползня, призывала Пелли не позорить брата своим недоверием к его силам. У Воительницы исход поединка сомнений не вызывал. Она даже щедро предложила Даэросу свою секиру. Нэрнис удержал Сульса, который чуть не рванулся к деве отнимать то, чем предлагалось испортить шкуру. Даэросу оставалось только пояснить, что секирой шкуру выползня не пробьешь и отправляться в боковой коридор открывать проход вниз к стене пещеры. Нэрнис забрал у брата ведро с маслом и пошел следом.

Темные смотрели с балкона, как зверь доходил до крайней степени ярости. Рядом с его тихим жилищем творилось нечто весьма громкое, а пол пещеры дрожал. Дрожал не только пол. Сульс дрожал от предвкушения счастья, Пелли дрожала от ужаса, Инэльдэ дрожала и от страха за Даэроса, и от накатившего чувства вины. Прижатый к ней толпой Ларгис ощутил эту тряску, внимательно пригляделся к младшей родственнице и, когда понял причину её такого странного состояния, задрожал от счастья. Если девочка поведет себя умно, то о-о-й… Разведчик почувствовал, что у него кружится голова, как тогда – в змеевидном коридоре. Следом пришла мысль, что «девочки в таком состоянии умно вести себя не умеют». Но если рядом есть старший родственник, то ситуацию можно поправить.

Внизу, у закрытой пока стены, Даэрос готовился к последнему бою в своей жизни. Он уже пришел к выводу, что Ларгису дали задание его убить, Инэльдэ – бессердечная пещерная мокрица, Вайола – вовремя недобитая воительница, и на свете есть не так уж много тех, кто его любит: Мать, Отец, Нэрнис и Пелли. И Айшак. Список был кратким, но впечатляющим: Матери вообще волноваться нельзя, а когда его порвет выползень, она сойдет с ума от горя. Отец недавно обрел сына, а может потерять и Мать и сразу двух детей. Тоже есть от чего в уме повредиться. Нэрнис без него «загнется от тоски» по выражению Пелли, а саму Пелли пожалуй, тогда не откачают. То есть, всех его бесценных близких уничтожат – заставят умереть медленной мучительной смертью в тоске и печали. А буйного Айшака, который никого к себе не подпустит, Темные прирежут или придушат. С Сульса станется еще и чучело из него сделать. С рогами. Было от чего прийти в ярость. И Даэрос в неё «пришел».

Он уже не слушал предложения Нэрниса о том, что можно сделать. Брат предлагал свое вмешательство, если получится. И пусть тогда обвинят его, Светлого, что он отобрал у Полутемного честь победить эту «пиявку зубастую». Нэрнис злился ничуть не меньше брата и рвался в бой.

– Нэрьо, кончай истерику. Не этот выползень, так другой. – Даэрос закрыл глаза, и в камне открылась щель, в которую едва можно было протиснуться. Рубашка полетела на пол. – Нечего тянуть, мажь. Руки в масле мне лучше не пачкать.

Нэрнис, уповая теперь только на масло, опрокинул на брата ведро целиком. Коричневая отвратительная жижа потекла по животу и по плечам. Даэрос размазал густоватое масло, как мог тыльной стороной руки, и чуть не задохнулся от запаха самого себя. В щель попытался сунуться выползень, и Нэрнис увидел зубы, которыми тварь пыталась кусать камень. Вход в пещеру стал и входом прямо в пасть чудовища. Неожиданно обезумевший зверь отпрянул и рванул в другой конец своего развороченного жилища. Даэрос счел момент удачным и вошел в пещеру. Шел он не спеша, потому что умереть спешат только дураки.

Ларгис услышал последний вздох камня и непочтительно пихнул Инэльдэ в бок. Он вполне умел шептать тихо, когда надо:

– Кричи. Кричи, чтобы он оттуда уходил. Сообщи ему о своих чувствах немедленно и о том, что умрешь без него. Не стой, как его могильное надгробие.

Инэльдэ не любила команды, даже когда командуют шепотом. Но на сей раз, ей не пришло в голову возмутиться. Наоборот, она поразилась такому простому выходу из страшного положения. Разве можно оскорбить любовью какой-то там Правящий Дом и всю его, будь она неладна, честь? Правительница с запозданием и с помощью старшего родственника вспомнила, что у неё есть право не только как у правительницы, но и как у женщины. Даэрос появился под балконом – коричневый от масла, которое стекало с него, оставляя на влажном полу пещеры быстро ползущие вширь пятна.

Народ затих. Инэльдэ закричала. Она сообщила все, что было велено и еще от себя добавила. Темные оценили трагический романтизм, и будущий бой стал гораздо интереснее. Некоторые готовы были лезть по головам, чтобы увидеть, как этот боец, Великий Открывающий, сейчас начнет гибнуть на глазах страдающей Правительницы Инэльдэ. Сюжет для великолепной баллады зрел прямо на глазах. Боец остановился в центре под балконом и, задрав голову вверх, сообщил:

– Поздно.

Конечно, поздно. Добежать обратно до выхода он бы не успел. К выползню поворачиваться спиной и соревноваться в беге – неразумно. Выползни, обычно, стремительно нападают. Только этот, ошалевший, пока не спешил и шипел из темноты. Инэльдэ еще раз крикнула «Нет!», когда Даэрос отправился дальше, и затихла.

Ларгис оценил мужество командира, задохнулся от восторга и заметил непорядок. Огонь факелов грозил пережечь некоторые веревки.

– Вы же его подожжете! Там кругом масло! Командир, если начнется пожар, прыгайте в озеро! – Орал с балкона разведчик.

Но командир уже скрылся под свесом балкона, и было непонятно – оценил он заботу или нет.

Даэрос видел блестящую влажную шкуру, засевшего в дальнем углу пещеры выползня, и не понимал, почему тот не собирается нападать. А потом зверь прыгнул. Но он прыгнул в сторону и метнулся от Полутемного к противоположной стене. Гулять по пещере и тянуть время больше не имело смысла. Даэрос рванул следом. Если удастся запрыгнуть на эту тварь сбоку, то появится хотя бы призрачная надежда её придушить. Выползень не стал ждать и совершил еще один рывок. И опять – прочь от эльфа.

Нэрнис вошел в узкий проход. Он тоже принял решение. Если пробегающий мимо Даэрос окажется достаточно близко, он просто втащит брата в обратно коридор. И пусть эти Темные хоть лопнут от досады.

Темные на балконе затаили дыхание. Коричневый эльф с белыми волосами нападал, пытаясь догнать огромного выползня, а тварь, испугавшись бойца шустро убегала. Посмотреть на бегающих удавалось не всегда – они носились где-то под балконом кругами. Лишь изредка, на радость зрителям, эти двое проносились через центр пещеры.

Пелли не выдержала накала страстей. Она ожидала каждый миг, что зубастое чудовище развернется и встретит её брата открытой пастью. Поскольку ей лично сражаться было не с кем, а виновная в её горе стояла по другую сторону огромной дыры, Пелли решила дотянуться до неё словом. Темные получали теперь двойное удовольствие: внизу выползень убегал в страхе от их потрясающего Открывающего, а рядом с ними человеческая девица крыла их правительницу такими словами, которых они никогда в жизни не слышали. «Такие слова» слышал разве что Сульс, бывая в торговых рядах в Дреште, да еще те, кто хоть раз посещал рыбный ряд в портовой Малерне. Из этих счастливцев на балконе была только Пелли. Как бывшая служанка, она виртуозно владела техникой сбивания цены на товар и умела использовать весь словесный арсенал торговок против них же.

Если бы Инэльдэ обращала внимание на что-то еще, кроме боя, она бы непременно оценила то, во что скромная и тихая дева превратила её уважаемую персону. Для начала Пелли обстоятельно доказала, что Инэльдэ есть тот самый «залежалый товар с душком» и что в её, Инэльдэ, возрасте «приличные люди помирать готовятся». Не менее справедливым с точки зрения Пелли было то, что «старая квашня на малолетнего запала – пятьдесят лет разницы, а все туда же». При пояснении от недостатка чего именно их правительница бесится, Темные выдохнули после слова «бесится» и некоторое время не вдыхали.

Ларгис оценил ледяное спокойствие родственницы и решил проявить такую же выдержку – почти член Правящего Дома как никак. Снизу донеслась ругань Великого Открывающего. Он очень несдержанно попросил всех замолчать и не пугать ему зверя. К огромному сожалению Темных, Пелли немедленно прервала свою потрясающую речь.

Даэрос гонял выползня по пещере и пытался понять, почему эта огромная тварь так странно себя ведет. Он уже и бегал и подкрадывался, но зверь чуял его приближение, шипел, свистел и убегал. Даже Нэрнис из прохода теперь давал советы, как загнать выползня в ловушку. Потому, что если его не загнать, то этот странный бой никогда не закончится.

Ларгис еще раз приказал заменить факелы и веревки. В пещере внизу рычал его командир. Ярость Открывающего была искренней и вдохновляла на подвиги. Даже Инэльдэ перестала трястись.

Пелли и Вайола услышали знакомые рычаще-шипящие интонации. Примерно в таком же тоне начиналось когда-то знакомство Даэроса с Айшаком:

– Иди сссюда, скотина, я тебя пррридушу, гада! Пияфффка трррусливая!

Выползень не сдавался. Он отчаянно хотел жить, и если бы мог, признал себя даже пиявкой. Но зверь не умел думать, он просто пытался спрятаться. А прятаться было негде. Когда хвостатый и зубастый житель пещер метнулся в озеро, надеясь на спасение в воде, Даэрос изловчился и, использовав удачно выступающий из стены камень, запрыгнул сзади на шею зверя.

Уши Темных немилосердно резанул дикий визг. Выползень визжал, расплескивая воду, и пытался скинуть с себя то, что к нему прилипло. Даэрос, стиснув ему шею, душил зверя против всех правил и руками и ногами.

Зрители восторженно выли, определяя по звукам ход поединка. К их абсолютной радости из тьмы под балконом, наконец, выполз полузадушенный зверь, с Даэросом на шее. Боец ломал то, на чем сидел сомкнутыми в замок руками, загибая зубастую морду назад на себя. Выползень еще пытался мотать головой, но Полутемный почувствовал близость победы и выложился до конца. Позвонки хрустнули, и огромная туша чуть не погребла под собой героя. Даэрос успел в последний момент оттолкнуться от выползня ногами и с плеском рухнул в озеро.

Вода была как нельзя кстати. Масло она не смывала – только создавала иллюзию помывки, но и это было приятно. Полутемный сидел по плечи в воде, тер себя руками, охлаждаясь после забега и думал: почему предыдущий выползень напал на него, а этот ненормальный наоборот – чуть сам не умер? Он же ему, в сущности, только помог расстаться с жизнью.

К озеру шел с факелом злой, но счастливый Нэрнис. Действительно, не стоило забывать, ради чего тут кое-кто рисковал жизнью. Выползень должен был стать шкурой. Даэрос еще раз задумался, кто именно рисковал. Он или выползень? Маслянистая пленка в свете пламени отливала радугой на поверхности воды. Ар Ктэль присмотрелся, потом принюхался. Этот запах был ему знаком. В меньшем объеме, не настолько резкий, но он его нюхал и не раз. Когда брат дошел до озера и протянул ему рубашку, предлагая вылезать, решение загадки озарило Даэроса, как факел – подгорные воды.

Нэрнис имел возможность рассмотреть все изменения на лице брата – от задумчивости до довольной ухмылки. Но там, наверху, было слишком много чутких ушей, и Светлый воздержался от вопросов – успеется. Вниз по коридору кто-то бежал.

Сульс протиснулся в пещеру и замер, готовый наброситься на свой трофей, как только он будет готов к утаскиванию. Нэрнис мысленно сравнил оружейника с удавом, который собирается проглотить корову. Получилось похоже. Следом примчалась счастливая Пелли. Но она на радостях обнимала самого Нэрниса. Поэтому опоздавшей Таильмэ ничего не досталось, кроме притопавшей Вайолы, которая взялась расписывать подруге «выгодно оттененный маслом экстерьер лучшего жеребца в этих и прочих горах». Судя по голосам сверху, каждое утверждение Воительницы обсуждалось и принималось без поправок. Только изредка из общего хора выбивался голос Ларгиса, который стыдил подданных Инэльдэ за столь неделикатное обсуждение достоинств особы, принадлежащей к Правящему Дому. Сама Инэльдэ так и стояла, вцепившись в балкон побелевшими пальцами, и никуда не торопилась. Она не знала, насколько подействовала на Даэроса её речь, но сомневалась, что он простит её за такое запоздалое признание. И вряд ли он в него поверит. Она бы на его месте не поверила.

Морнин Аль Манриль явился слишком поздно. Глянул вниз, оценил размер выползня, вспомнил забавы Амалироса в Чаше и трагически простонал: «Мальчик, как ты мог? Как я посмотрю в глаза твоей Матери?! Будь проклят Выползень, который научил тебя этому!». Никто кроме Ларгиса не понял, о ком идет речь и где водятся обучающие выползни.

Даэрос уходил наверх гордо, в сопровождении семьи, оставляя за собой мокрые пятна и масляные разводы. Нэрнис прижимал к себе Пелли, Пелли счастливо прижималась к Нэрнису. Таильмэ, недовольная таким положением дел, плелась позади, осаждаемая Вайолой. Воительница, понаблюдав за схваткой, пришла в боевое расположение духа и хотела что-нибудь пометать в щит. Темная поняла, что придется присутствовать – она и так не уделяла достаточно внимания «боевой подруге» в последние два дня. Где-то внизу на лестнице, отсекая остальную толпу, шестеро эльфов и ворчащий на них Сульс тащили наверх шкуру будущего дракона.

Инэльдэ ушла вниз по боковому коридору – осматривать новую пещеру. На самом деле ей немедленно требовалось остаться одной. Ларгис собрался было сопроводить правительницу, но когда она отмахнулась, безо всяких сентиментальных размышлений покинул свою младшую родственницу. Надо было поздравить командира с победой, сообщить, что он, как Разведчик, имеет право назвать пещеру его именем и выразить всю полноту своего восхищения. Но на пути встретилась толпа, забившая коридор. Кто-то уходил по боковым проходам, и все же продвижение наверх было медленным. Ему уступали дорогу, теснились как могли, но самым непреодолимым препятствием оказался Сульс. Когда Ларгис заявил, что он может пройти наверх по самой шкуре – ничего ей не сделается, оружейник с такой нечеловеческой силой схватил Разведчика за руку, что эльф понял: человек или не человек, но художник в творческом порыве может убить любого. Даже эльфа. Даже Темного. И поразился великой Силе искусства.

Однако, долг звал Ларгиса вперед и пришлось добиваться любезного разрешения Творца Драконов проползти снизу, под его, Сульса, шкурой. Творец оглянулся на эльфов позади, понял, что на такое больше никто не отважится, и милостиво разрешил. Разведчик, побывавший и не в таких узких неудобных местах, набрал в грудь побольше воздуха и скользнул под приподнятый край. Темные оценили разнообразие навыков за-Предельных жителей. Шкура временно ожила. Ларгис полз под ней, извиваясь как змея. Кто-то восхищенно произнес: «Как последняя предсмертная судорога зверя». Присутствующие согласились. Ларгис выполз выше по лестнице под одобрительный шепот Темных. Как и ожидал Сульс, больше желающих быть задавленными не нашлось.

Даэрос потребовал себе извинь и заперся в своей комнате с братом. К запаху масла добавился аромат местного напитка – не самый приятный. В комнате стало нечем дышать. Но открывать окно было нельзя. Почитатели таланта Отрывающего топтались на галерее, желая видеть его лично и поздравить с победой. А Великий Открывающий и его Светлый брат уже извели не одну тряпку и опорожнили целую бутыль извиня, стараясь общими усилиями избавиться от масла. Масло не желало отмываться даже таким сильным средством. Даэрос уже не блестел, но оставался коричневым, как хорошо обожженная глиняная кружка. Приходилось радоваться, что Нэрнис в панике не окатил его маслом с головой. А то бы и волосы прокрасились.

Вторая бутыль была изведена вслед за первой. Результат был тот же – копченый Открывающий. Даэрос обреченно покачал головой:

– Нэрьо, это бесполезно. В следующий раз надо будет не раздеваться, а одеться в кожаный доспех потолще и только потом лить масло. Не учел. Это средство отмоется только со временем. Дней десять придется ходить наглухо зашнурованным и нюхать эту прелесть. Никогда бы не подумал, что так пахнет моя жизнь. – Полутемный с наслаждением втянул в себя воздух.

– Даэр, с тобой все в порядке? А то мне кажется, что ты действительно получаешь удовольствие, нюхая это… это…

– Это дивное, прекрасное, замечательнейшее из масел. Да. С удовольствием! Запомни этот запах, брат. Он спас мою шкуру!

– Да? А я предположил, что Создатель справедлив…

– Конечно. Конечно – справедлив. Иначе он не подсунул бы Ларгису ведро масла. А надоумил бы его на какой-нибудь коровий жир. Недавно скот забивали, и топленый жир сейчас имеется в избытке. Но Разведчики всегда идут по проходам коротким путем и не считаются с такими мелочами как запах. Не забудь передать Амалиросу при встрече мою благодарность за такое потрясающее воспитание разведчиков… после которого они могут нюхать что угодно, валяться, в чем ни попадя и без сомнений предполагать, что другие тоже на это способны. Я непременно напишу стихотворение о пользе мерзких ароматов. Это будет философское произведение…

– Даэр, я знаю, что у выползней чуткий нюх. Но Амалирос тоже мажется маслом. А от него выползни не убегают с визгом.

– От его масла они не убегают. Я когда сидел в озере, вспомнил, где я этот запах не раз встречал. В Малерне. В порту. Точнее – в доках. Ну, вспомни, когда вы с Пелли отсиживались в старом лодочном сарае, а я нам маскировку наводил, там тоже был этот запах. Гораздо слабее, конечно. Во много раз. Но и из порта ветром доносило такой же. Ну?

– Нет. Не помню. – Нэрнис изо всех сил напрягал память, но она подсовывала совсем другие запахи – гнилых водорослей, краски для волос, которой Даэрос перекрашивал Пелли, и тухлой рыбы.

– Ах, ну да, забыл. Ты же был тогда несколько не совсем трезв. Ну, хорошо, подскажу. Сланцевым маслом пропитывают корабли. Догадываешься зачем?

– Чтобы не гнили?

– Чтобы не гнили – достаточно просмолить. Сланцевое масло – протрава против корабельного червя. Ты не подумай, что это такой маленький червячок. Они вырастают длиной в мою руку. Правда, толщиной – с палец. – Даэрос продемонстрировал изумленному брату указательный палец. – Едят опилки и живут внутри днища, под водой. Вполне могут проесть корабль насквозь, хотя чаще делают это «вдоль». Бросай тряпку, и давай допьем, все, что осталось. И так – зря добро переводим. – Полутемный смирился со своим почти полным потемнением. – Я теперь – хорошо протравленный корабль. Ну, должное спасительному маслу мы воздали. Как насчет того, чтобы поздравить меня со вторым выползнем? И не забудь рассказать Амалиросу, как меня эти звери боятся. До визга. Только не проговорись – почему. Пусть помучается.

– Поздравляю! Конечно… Но, выползень же – не этот подводный червяк! Как ты можешь объяснить такое… неприятие этого масла столь разными существами?

– Замыслы Создателя причудливы и порой необъяснимы. Конечно, червь и выползень выглядят не слишком похоже. Даже – совсем непохоже. Но, кто их знает – может они дальние родственники? – Даэрос разлил остатки извиня по кружкам. – Вот за родственников мы и выпьем. То есть, за тебя, за Пелли, за моего несчастного Светлого Отца и Счастливую Темную Мать… и за корабельного червя – родича Выползня!

Утром, в день счастливого избавления от заботливости Элермэ, Тиалас плавал в озере. Мысли тоже плавали – тихо, безмятежно, кружа вокруг глупейшего вопроса: Озерный Владыка в озере – это символично или нет? Оказалось, что это – совсем не кстати. Амалирос бегал у кромки воды и жестами призывал Высокую Плавающую Сторону выгребать быстрее на сушу. Приближаясь к берегу, Тиалас расслышал шипящий шепот Правящего собрата, который обзывал его снулой рыбой. Когда Светлый вышел из воды, Темный велел, именно – велел, шевелить быстрее плавниками и немедленно нырять следом за ним обратно в спальню.

Количество образных сравнений на единицу текста у Амалироса явно зашкаливало. Таким Тиалас его еще не видел и не слышал.

– Приплыли, лебеди твои блохоносные. Понатащили паразитов… Сейчас я тебе одного покажу. Случайно отловил. – Темный был не просто не в духе – он, похоже, нашел врага, но, вопреки его жизненному опыту, враг не был заговорщиком. Никак иначе объяснить отсутствие пойманного злоумышленника, здесь и сейчас, было невозможно.

Тиалас перевел образы в слова. Приплыли, конечно, корабли. На корабле был кто-то, кто Амалиросу не понравился. Паразитом мог быть какой-нибудь разведчик Лаариэ. Или что-то в этом роде. Озерный Владыка попытался заранее предугадать, кто так раззадорил Повелителя Темных с утра пораньше и сам заинтересовался – слишком загадочно. Отец Элермэ исключался сразу. Член семьи не может быть паразитом. А если это Далиес Аль Арвиль, то – тем более. Сопровождающих Далиес выбирать умел и «натащить паразитов» никак не мог. Особенно туда, куда его вел Амалирос – в эту, будь она неладна, спальню.

– Вазочки, баночки, кувшшшинчики… – шипел Повелитель Темных, пересекая галерею. – Светлые излишества. Никогда не думал, что к Светлой Спутнице жизни прилагается такое количество хлама. Я готов был пережить платья…

– Темный, такое количество прилагается к любой женщине – хоть к Светлой, хоть к какой. Ты нашел в какой-то баночке паразита? Это не страшно. Бывает, заводятся… все-таки хозяйка давно ими не пользовалась. Ну, выкинешь! Надо же – какая ты чувствительная и брезгливая особа. – Озерный Владыка с сомнением посмотрел на Амалироса: как выползень перед прыжком – даже голову пригнул.

– Нет! – Темный остановился. Подумал, подозрительно прищурился и стал кружить вокруг Тиаласа – то ли нападать собрался, то ли предварительно запугивал. – Нет, такой паразит не помессстится в баночку, мой дорогой Правящий Скрытный собрат! Только в очень большое количество баночек. По чассстям. И я готов его разложить, разделав на куски… с твоей помощью. Ты же скажешь мне, кто он? Что это за карась такой пучеглазый в твоих прудах водится?

– Выползень, не морочь мне голову! – Тиалас не мог припомнить ни одного пучеглазого подданного. Таких просто не было. – И почему ты не спросил у Элермэ? Раз уж это – в её вещах… паразит, который никуда не помещается?

– А-а-а! Как же, как же! Так она и сссказала! Моя бесценная Элермэ сейчас беседует в Посольских покоях с родителем. Наверное, интересуется, не опух ли её окунек, мотыля обожррравшись? Сейчас твои слишком многочисленные подданные закончат распаковывать все эти бездонные сундуки, корзины и свертки, уберутся из моего дома, и я тебе его покажу. Ты же знаешь, кто он, да? Давай, Озерный, пообещай, что скажешь, как друг. И позволь тебе напомнить… ты собирался отдать Элермэ письмо моей матери. До сих пор не отдал. Почему? – Подозрительность Амалироса, которая отсутствовала уже несколько дней, возвращалась и занимала ранее оставленные позиции. – Молчишшшь?

– Темный, я не успел. Ну, как можно ни с того ни с сего подойти к Деве и сказать: «А вот не хотите ли почитать личные письма Благородной Фиритаэ, которые она мне шлет, всякий раз как её сын в дурь впадает?» Согласись, нужен повод. Как можно найти повод, если мы с тобой «умираем» по три дня лежа?

– Дурь? Мои чувства – дурь? Ну, Сссветлый!

– Прости, я… в переносном смысле. Хотя, «Светлые чары», несомненно – дурь! – Озерный Владыка решил, что во всем соглашаться с Выползнем – дорого обойдется. Амалироса надо было возвращать из пучины зреющего заговора обратно. То есть – опять спасать.

– Повода, значит, не было. Теперь есссть! Пошли.

Подданные Озерного Владыки покидали Покои Повелителя Темных. В ответ на их поклоны Амалирос нарочито любезно раскланивался, не скрывая своей радости от того, что они уходят. Когда, наконец, последний Светлый и последний пустой сундук исчезли за дверью малого зала, Ар Ниэль Арк Каэль приглашающе распахнул двери спальни. Тиалас обреченно вздохнул – эта комната ему порядком надоела. Что бы ни случалось в Нагорных Чертогах – оно начиналось здесь. И до завершения хоть какого-нибудь из этих начинаний было еще далеко.

– Прошу! Смотри. Кто он? – Амалирос указывал на виновника.

Из кресла на Тиаласа смотрел эльф. Светлый. Ярко синие глаза озаряли лицо неземной красоты, золотистые волосы разметались по плечам. Сочетание взгляда – чуть исподлобья, и улыбки-усмешки, таило в себе некую загадку. То ли эльф нагличал, то ли заигрывал. Даже жест – то, как его рука лежала на пряжке синего плаща, нельзя было оценить однозначно – расстегивает он плащ или просто поправляет? Тиалас наслаждался созерцанием. Шедевр. Истинное искусство. Надо было давно посетить Дом Аль Арвиль и посмотреть на работу Нальиса, о которой было столько разговоров.

Амалирос встал позади кресла с портретом, облокотился о спинку, и белые косы свесились поверх картины, нарушив гармонию. Зато появился контраст. Нахально-очаровательные глаза Светлого победно издевались над черным прищуром Темного. Улыбка сразу же стала самодовольной и самоуверенной, по сравнению с кривой вымученной гримасой Амалироса. Потрясающий эффект! Тиалас невольно задумался: ну, как можно, глядя на такую красоту, выбрать в итоге вот этого нервного, дерганого Выползня? Вот и верь после этого в формирование вкуса с детства…

– Сссравниваешь, Светлый? Повторяю вопрос – кто он? Кто он, этот твой наглый подданный, который прислал свою образину моей Элермэ? Отвечай, чей это портрет?! – Повелитель Темных нервно барабанил пальцами по раме картины и выжидающе смотрел на Озерного Владыку. Нехорошо смотрел.

– Это портрет Нальиса. – Тиалас не надеялся на немедленную перемену настроения Выползня. Такие как он сразу не успокаиваются.

– Врешшшь, камбала недоделанная! Я знаю, что у Великого живописца Нальиса – глаза зеленые. А у этого, на портрете – синюшные. Говори правду, а то я тебя сейчас раскатаю, как положено! – Амалирос змеёй выполз из-за кресла и приготовился к броску.

– Темный, не позорься. Это – портрет работы Нальиса. Картина, понимаешь?

– Ты совсем меня безумным считаешь? На холсте, в раме, нарисована красками. Вижу, что – картина. Нальис… Ладно – великолепная картина. Тогда я слегка изменю вопроссс – насколько тот, кого нарисовал Нальис, похож на это… лицо? – Темный ткнул почти в глаз эльфа «в синем плаще». Потом перевел взгляд на «Горный ручей», который выглядел как живой, и зарычал – Последний ррраз спрашиваю, кто он?