Текст книги "Дорога Смерти (СИ)"

Автор книги: Eldar Morgot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Из тумана, словно призрак, явился Снеж. Коротким движением отбил руку человека, оттолкнул рассвирепевшего Зезву в сторону.

– Глупец!! – в третий раз крикнул рвахел, отбрасывая полу плаща. – Это иллюзия!

Заиграли ножи во всех восьми руках. Ошеломленный Зезва увидел, как исчезает, растворяется фигура каджа с поднятыми руками. Боковым зрением Ныряльщик увидел новое движение. Вот он! Свист ножа, и извивающийся дзап корчится у ног.

– Бежим!

Крик Снежа утонул в свисте и шуме. Зезва увидел, как из молочной пелены появляется жуткая фигура с горящими красными глазами и сонмом змеевидных отростков, извивающихся вокруг бледного вытянутого лица с тонкими, чуть приоткрытыми губами. Улыбка скривила губы каджа Нестора. Он выбросил вперед правую руку. Невидимый молот обрушился на плечо Зезвы. Ныряльщика отбросило назад, ударило об валун, поволочило по гальке. В последний момент Зезва прикрыл руками голову и только ободрал свои девять пальцев на руках. Сплюнул кровь из прикушенной губы, с трудом отполз, озираясь. Где змееголовый?

Нестор появился мгновенно, вынырнув из молочного тумана. Вскинул руки, ища жертву. Зезва сглотнул и сломя голову бросился в сторону, нырнул во мглу. Только бы не споткнуться. Шипение за спиной заставило ускорить шаг. Так, метнуться в сторону, ага… Удар в плечо! Человек снова покатился по гальке. Резкая колющая боль, словно гигантское жало впилось в плоть. Шипение. Зезва перекатился на бок, с диким воплем давя извивающееся змеиное тело. Боль стала невыносимой. Зезва неимоверным усилием исхитрился схватить дзапа за хвост, или что там у него вместо хвоста. Вскрикнул от ожога, но стиснув зубы, отбросил от себя симбионта. Одним скачком прыгнул вперед. С хрустом опустил сапог, размазав заверещавшего дзапа о камни. Заорал вне себя:

– Получай, гютферана кусок, получай!!

Туман стал еще гуще. Зезва вдруг почувствовал, что тело словно удвоилось, утроилось в весе. С огромным трудом, задыхаясь, он переставил одну ногу, затем другую. С трудом переведя дух и отерев пот с лица, Ныряльщик возобновил свой путь сквозь кисельный, осязаемый туман.

– Тяжесть… – бормотал он, – … Лурджа…

Черная тень справа. Кадж. Зезва пытается увернуться. Тело не слушается. Кинжал… нужно выставить хотя бы лезвие перед собой, защититься! Рука не поднимается. Вернее, поднимается, но медленно, медленно… Кадж уже близко. Его движения тоже медленные… Лурджа тут…

Нестор выбросил вперед обе руки, и Зезва увидел, как что-то незримое, полупрозрачное атакует его сквозь слегка поредевший молочный туман. Волна. Увернуться. Почему кадж улыбается? Ныряльщик, превозмогая боль в плече и собственный утроившийся вес, стал уворачиваться. Как во сне, тысяча курвовых могил, как в проклятом сне! Улыбка каджа. Глаза с поволокой смотрят прямо на Зезву, значит, змееголовый видит, видит человека… Застонав, Зезва рухнул на колени, потому что тело налилось свинцом и отказывалось подчиняться. Слишком близко, не уйти. Вот оно – колышущееся в воздухе радужное нечто. Ударная волна. Замедленная, как во сне, как во сне… Зезва попытался облизать пересохшие губы, но не смог – язык не хотел слушаться. Ржание. Громко, заложило уши. Кадж снова улыбается, исчезает в молочной мгле, напоследок… помахав человеку рукой! Трудно дышать. Топот копыт. Дрожит земля под ногами.

Как во сне. Да. Огромный чудовищный силуэт коня прямо перед глазами. И маленькая фигурка мальчика, вцепившегося в сверкающую синеватым светом гриву. Глаза Лурджи останавливаются на Зезве. Чудовище оглашает туман истошным ржанием, исполинские копыта вспахивают гальку. Острые осколки летят вокруг, медленно, словно… Кто это кричит?

– Беги!..

Мальчик? Снеж? Зезва не в силах сдвинуться с места, даже моргнуть не в силах.

– Уходи!..

Лурджа сверкает глазами, храпит и встает на дыбы перед Ныряльщиком. Глаза мальчика встречаются с глазами Зезвы, и человек узнает его. Маленького мальчика, того самого, который…

Гремит гром, и под его звуки Лурджа уносится прочь, унося седока.

Из изрядно поредевшего тумана появился рвахел, засыпал человека вопросами. В ответ Зезва лишь молча покачал головой. Оглядевшись, Снежный Вихрь заметил следы чудовищных копыт, замер на миг, затем потащил чуть пошатывающегося Зезву за собой. Ныряльщик шел и бормотал: "Как во сне, как во сне…". Перед глазами стояла картина: чудовищный конь и маленький мальчик на спине чудовища.

Королевский звездочет Ваха Гордей с кислым видом смотрел, как Эниох перебирает ворох бумаг. Свинячие глазки теневика пытливо бегали по отчетностям, печатям и калькуляциям. Время от времени заместитель Гастона Черного поднимал взгляд на звездочета, приветливо кивал и снова погружался в чтение. Ваха вздохнул. Поискал глазами указку на столе, схватил и с наслаждением почесал горб. Неужели комары? Рановато. Ночи еще прохладные. Впрочем, могли расплодиться на болотах за Южными воротами, подлецы.

Эниох уже довольно долгое время внимательно изучал свиток, из которого на нитке свисали остатки сургучной печати. Гордей хмыкнул. Нашел. Видно не зря Черный их муштрует.

Теневик поднял бегающие глазки.

– Отчет про ежемесячный ремонт второй и третьей стены защитного периметра фортификационных сооружений крепости города Цум, – чуть скрипучим голосом сообщил Эниох. Бегающие глазки замерли, уставившись Гордею в подбородок.

За окном крикнула чайка. Шумел прибой – море волновалось уже третий день, и на фоне багрового заката вздымалась к небу одинокая рыбацкая лодка. Смельчак, подумал Ваха, снова переводя взгляд на теневика.

– Ремонт стен, – задумчиво повторил Эниох, выжидающе рассматривая подбородок казначея.

– Ты заметил, достойный теневик, – кивнул Ваха. – Это делает честь твоей наблюдательности.

– Здесь, – агент ткнул полосатым пальцем в свиток, – ясно видно, что суммы, выделенные на починку и содержание стен за последние месяцы, просто огромны.

– Огромны, – подтвердил Гордей, тщетно пытаясь достать указкой место укуса на спине. – Не комары, а летающие дэвы, клянусь трубой…

Теневик снова углубился в свиток.

– Тысяча восемьсот золотых окронов ежемесячно, достопочтенный Ваха. За эти деньги можно построить новую стену.

– Ну, не новую стену, дорогой друг, но половину точно.

– Инспекция проведена?

– Ну и словечки у вас в Тени используются, достойный Эниох, – засмеялся звездочет, спрыгивая с подоконника и подходя к сидящему в кресле теневику. Свинячие глазки снова уставились на подбородок горбуна. И тут же снова забегали, засуетились.

– Этот Кир Зелон был крупной шишкой в купеческой братии, а, господин казначей?

Ваха Гордей промолчал, лишь утвердительно кивнул. Разговор с любым теневиком похож на допрос. Наверное, даже если теневика будут казнить, он будет перед смертью допрашивать палача.

– Он заведовал сбором средств на содержание стен, господин Эниох.

– Заведовал, да… Если допустить, что убитый являлся вражеским шпионом, какой резон его убирать? – Эниох на мгновение прикрыл глаза, и Ваха удивился, насколько другим стало лицо теневика. Похожим на лицо ребенка. – Уничтожить столь ценного лазутчика.

– Выборный глава суконщиков, несомненно, ценный шпион в стане врага, – не без сарказма сказал Гордей.

Теневик открыл глаза, и ребенок превратился в агента Тени с бегающими в разные стороны свинячьими глазками.

– Весьма ценный, – Эниох не заметил насмешки или не подал вида, что заметил.

"Ты далеко не так глуп, каким кажешься на первый взгляд, – подумал Ваха Гордей. – К сожалению, не глуп. Друг Секундус назвал бы тебя вгрызающимся. Да, именно вгрызающийся. Словно сторожевой пес. Если твои зубы на чьей-то глотке, то всё, не разожмешь. Да, друг Эниох, кажущиеся глупыми частенько оказываются умнее всех…"

– Скоро прибудет командующий Олаф, – произнес Ваха, наконец. – Мы собирались отправиться на осмотр крепостных сооружений. Вы с нами?

К разочарованию Гордея Эниох согласился. Впрочем, иного ответа звездочет и не ожидал. Он налил теневику вина, но тот покачал головой, не без раздражения махнув рукой. Ваха вспомнил, что теневик не переносит крепких напитков. Он улыбнулся и пригубил вино. Терпкое.

Эниох со вздохом поднялся. Бумаги он держал подмышкой. Покосившись на стакан, теневик откланялся, заверив Гордея в своей неизменной симпатии. Ваха поинтересовался, когда планируется инспекционный обход крепостных стен. Эниох немного подумал.

– Нынче ночью, господин казначей.

Гастон Черный, глава Тени, устало потер переносицу и некоторое время сидел, прикрыв веки. В последнее время болят глаза. Он сжал кулаки. Разжал. Голова тоже побаливает с утра. Не нужно было сидеть на допросах допоздна, вот и болит, да. Бонифациус, конечно, палач непревзойденный и парень с фантазией. Смотришь, смотришь, как он с пристрастием допросы поддерживает, невозможно оторваться. Гастон улыбнулся. Жаль только, что старшие агенты, что ведут дознание, при виде Гастона часто теряются и даже начинают заикаться, вместо того, чтобы продолжать допрос. Может, приходить и уходить незаметно? Но как? В подвалах занавесочку возле дыбы не повесишь.

Хмыкнув и пережив очередной приступ рези в глазах, Гастон поднялся со стула и подошел к окну. Весной так и пахнет. Птички поют, ветерок уже теплый почти. И солнце светит. Слишком ярко. Поморщившись, Черный закрыл ставни. Солнечный свет раздражает. Он с удовлетворением окинул взглядом погруженную в полумрак комнату. Заныла нога. Машинально потерев бедро, Гастон подумал, что, быть может, лучше перенести кабинет из башни куда-нибудь пониже? Не нужно будет подниматься по ступенькам, да и к Бонифациусу ближе на допросы ходить…

Вкрадчивый стук в дверь заставил Гастона недовольно повернуться. Кого это принесло? Хотя, может вести от Эниоха?

Глава Тени не ошибся. Когда в кабинет, кланяясь, втекла змееподобная фигура гонца, Гастон уже восседал за столом и ласково смотрел на Чтеца.

– Встань, агент Тени.

Чтец выгнул спину, словно кот и осторожно шагнул к столу. Поднял на хозяина удивительно голубые глаза.

Гастон некоторое время молча рассматривал гладко выбритое лицо, обрамленное аккуратно расчесанными волосами, стриженными по монастырской моде, то есть, кружком. Казалось, руки и ноги Чтеца постоянно двигаются, изгибаются немыслимыми фигурами. Именно по этой причине и казалось, что гонец втек в кабинет Гастона, словно извивающийся шарик ртути. Черный на мгновение прикрыл веки. Проклятая резь!

– Что принес? – спросил Черный, со вздохом открывая свои разноцветные глаза. Надо бы приложить что-нибудь, так никуда не годится. Кажется, у Бонифациуса должна быть особая мазь…

Чтец улыбнулся. Блеснули удивительно белые, здоровые зубы. "Как у хорошего коня" – подумал Гастон.

Гонец протянул в поклоне сверток. Гастон развернул, прочитал имя Чтеца.

– Игл, значит. Новенький?

Чтец по имени Игл поклонился. И тут же покачал головой.

– Из ветеранов, значит, – заключил Черный, срывая печати. Так, два свитка, два… Неожиданно стало тяжело дышать. Гастон осторожно, двумя пальцами, устроил свиток с красной печатью на коленях, дождался, пока успокоилась дрожь в пальцах, и сорвал печати со второго письма. Чтец бесстрастно наблюдал.

Раскрыв свиток, Гастон кивнул гонцу. Тот обратился в слух.

– Кодировка? – глухо спросил теневик.

Чтец молча показал пальцами правой руки: "Четыре" и тут же полусогнутый указательный палец на левой.

– Значит, кодировка "Слава государыне"… – бормотал Гастон. – И кто выдумывает эти дурацкие названия? Эниох, не иначе. Вот у нормальных людей, у Удава там, у баррейнцев, все честь по чести: "кодировка один", "шифр восемь"… Итак…

Черный принялся медленно повторять слова в особом ритме:

– Вчера.

– Осень пришла.

– Зима.

– Гордость Мзума.

– Сорок.

– Девяносто.

– Восемнадцать.

– Сорок четыре.

– Сто семьдесят четыре…

При каждой фразе Чтец показывал знаки рукой: "Да", "Нет", "Половина". "Три четверти". "Руна Смерти". "Руна Жизнь Смысл". Щуря глаза, Гастон внимательно следил за извивающимися, словно змеи, руками Игла и тут же ставил пером отметки напротив каждого ряда кодированных рун.

Чтец нем. У него, как и у других товарищей по ремеслу, не было языка. Его отрезали, чтобы Чтец никогда больше не смог говорить. Их не учили читать и писать. Тех немногих, кто нарушал запрет и выучивался грамоте, ждала незавидная судьба – четвертование.

Зато Чтецы умели слушать и обладали необыкновенными способностями запоминать сказанное и услышанное. Возможно, именно по этой причине их звали Чтецами, хотя они не могли ни говорить, ни читать. Обучение длилось годами в засекреченных школах, под охраной лучших людей Эниоха. Живыми из такой школы выходило не больше половины. Новоиспеченные Чтецы становились гонцами. Если кто-то попадал в руки врага, добиться о них чего-либо было почти невозможно. Чтец не мог говорить. Не был способен написать услышанное. Он мог с помощью специального диалога с получателем письма лишь указать получателю знаками на правильность и последовательность использования секретных кодировок шифровальщиков Тени. Вот почему Чтецы являлись предметом особой гордости Гастона и причиной зависти противостоящих Тени спецслужб…

Гастон снова тер веки. Резь не проходила. Чтец терпеливо ждал. Наконец, Глава Тени осторожно взял второй свиток, и снова двумя пальцами, словно боялся обжечься. Игл приготовился.

Когда через некоторое время Чтец покидал кабинет всесильного Главного Смотрящего, Гастон все так же устало тер слезящиеся, покрасневшие глаза. Игл осторожно прикрыл за собой дверь, улыбнулся исполину – теневику, что дежурил в коридоре и медленно стал спускаться по лестнице вниз, к теплу и отдыху. Перед глазами Игла стояла картина шевелящихся в разговоре губ Гастона. Разговоре… Чтец спускался по лестнице. Для второго письма услуги кодировки не нужны.

"Главному Смотрящему, Хранителю Спокойствия, Сна и Благополучия в Солнечном Королевстве Мзум, Его Высокопревосходительству Господину Гастону Черному.

Секретно. Кодировка подтверждена Чтецом по имени Игл.

Смотрящий Тени Эниох, докладываю:

Обстановка в Душевном тевадстве:

Данные, полученные от некой Сарис (из ткаесхелхов, проверена, на контроле агента Мгера) перепроверены и подтверждены Секретником Два. В ближайшие седмицы мятежники планируют решительное наступление по всей линии реки Хумста. Противник намеревается начать атаку на Цум в ночное время, перед рассветом, на следующих условиях…

Гастон прикрыл веки. Резь стала невыносимой. Посидев немного с закрытыми глазами, он возобновил чтение.

… данные разведки и личное донесение Секретника Два указывают на то, что силы мятежников пришли в движение и начали перегруппировку. Подвозятся припасы и вооружение. Тяжелые баллисты и катапульты проходят интенсивные испытания под Ашарами: элигерские наемники почти закончили обучение местных расчетов. Таким образом, мятежники полностью укомплектовали артиллерию обученными солдатами. Через северную границу беспрепятственно идет нескончаемый поток наемного сброда из ыгов и барадов. Душевный Отряд сосредоточен на позициях вокруг Шрама, там же находится рыцарская конница рощевиков под командованием лично Влада Картавого. Галеры противника активно патрулируют воды к северу от Цума. Ежедневно происходят стычки на море, почти всегда заканчивающиеся победой наших сил: мятежники предпочитают уклониться от боя и отступать. Согласно приказу Ее Величества, мзумские суда не преследуют мятежные корабли до элигерских вод, во избежание провокаций. Кроме многочисленного элигерского флота, замеченного у северной границы, необычайной активностью в последнее время отличаются военные корабли Великого Пространства Кив. Третьего дня крупное соединение кивцев было замечено в нейтральных водах, почти на рейде элигерского города Дар. Причины, повлекшие такую активность нейтрального государства пока неясны.

Исходя из вышеперечисленного, а также после военного совета с участием Ее Величества Ламиры, военное командование группировки мзумских войск в Душевном тевадстве приняло следующие срочные меры по отражению возможного наступления сил мятежников на город Цум…

Гастон несколько раз прерывал чтение, давая отдых измученным глазам.

…экономическая составляющая:

Несомненно, что санкции, объявленные Элигершдадом, явили собой чувствительный удар по торговым артелям Цума. Горожане ропщут, жалуясь на непомерные, на их взгляд, поборы на содержание войск и обороны города. Загадочное убийство Кира Зелона лишь подсыпало дров в пламя слухов, паники и уже открытого недовольства зажиточных граждан города. Купечество в приватных разговорах грозит саботажем и бегством из Цума. Что касается Зелона, то в результате проверки документации по сбору средств на содержание ступенчатой системы крепостных стен Цума были выявлены вопиющие нарушения и злоупотребления. Вместе с командующим Олафом и достойным Вахой Гордеем мы осуществили проверку состояния стен. На многих участках, несмотря на выделенные на бумаге средства, починка не проводилась несколько лет! Достойный Ваха заметил при этом, что…

Гастон поморщился. Пусть дэвы сожрут проклятого горбуна! Неужели Эниоху не удалось подкопаться под этого самовлюбленного индюка?

… сверхъестественное находится под полным контролем мага Вааджа. На теле Зелона обнаружены субстанции и частицы так называемого вещества из Грани…

Главный Смотрящий снова поморщился. Пища для Вааджа и его магических штучек.

… что касается деятельности королевского казначея Вахи Гордея по выявлению источников поступления в Цум фальшивых денег, то пока они не могут быть названы успешными. В соответствии с приказом Вашего Превосходительства, за королевским казначеем Вахой Гордеем осуществляется слежка силами агентов под руководством известного Вашему Превосходительству Мгера. Удалось выяснить интересные обстоятельства…

Вздрогнув, Гастон впился глазами в руны, забыв даже о боли. Через некоторое время он принялся изучать темную яму камина. Затопить бы… Нет, уже давно не зима. Почему же ему так зябко?

– Ну, надо же, достойный Ваха, – пробормотал Черный, – какой неожиданный поворот…

… оставаясь верным слугой Вашего Превосходительства, осмелюсь запросить инструкций и санкций на следующие действия…

Подойдя к своему креслу у мертвого, безмолвного камина, Гастон Черный устало устроился в нем. Свиток с красной печатью лежал на коленях. Наконец, Верховный Смотрящий решился. Быстро сорвал печать, развернул письмо. Внутри оказался клочок пергамента с нацарапанной единственной фразой без всяких шифров и кодировок:

Девочка. Аиша. Действую по инструкции.

Э.

Прочитав это послание несколько раз, Верховный Смотрящий обратил внимание на второй предмет, оказавшийся в свитке: старинный пергамент с полу-выцветшими от времени ткаесхелхскими рунами. Черный впился глазами в едва различимые древние письмена проигравшего народа. Затем шепотом повторил записку про девочку Аишу. Руки всемогущего теневика тряслись.

Старый Гаиска осторожно прислонил тяпку к обветшалой стене сарая. Видавший виды сарайчик хранил в себе разную всячину: лопаты, мотыги, семена. Пожилой эр вздохнул и, щурясь, взглянул на садящееся солнце. Еще только конец месяца меркана, а припекает, гляди-ка. Скоро стемнеет, можно и отдохнуть чуток. Силы уже не те… Гаиска покачал седой головой. Куда запропастился этот сорванец Гаиска младший? Работы невпроворот: закончить полоть и повыдергивать, наконец, сорняк, что в обилии повылазил вокруг яблонь. От соседской вишни еще взошло несколько росточков. Это хорошо, даст Ормаз, с вишней будем в следующем году. Бобы вроде посадили, и взойдут нормально. Если только… Старик помрачнел. Он подошел к забору, который ограждал от внешнего мира клочок земли и небольшой домик, в котором они жили с внуком. Крутой спуск падал вниз, к самой рычащей речке Хумсте, упираясь в бурлящую вокруг камней воду. Трава уже густо покрыла землю, но примерно до половины холма белел один камень, похожий на крупную гальку. Старик задумчиво окинул взглядом уже зеленевшую стену деревьев на противоположном берегу. Их дом на самой окраине Шрама – деревушки, что расположилась на холме, вокруг которого бежит сердитая Хумста. За ними уже Цум. Интересно, где передовой пост королевских солдат? Гаиска вытянул шею, до рези в глазах всматриваясь в сплошное зеленое царство. Может, Бастиан, младший сын, где-то рядом? Давно он домой не заходил, больше недели… Не иначе отряд его на позициях сейчас. Махатинская пехота. Видно сильно прижало королевскую казну, раз в ряды махатинцев стали местных набирать. Скоро название одно останется от них. Гаиска пожевал губами, понурился. Бастиан, сынок. Ах, храни его Ормаз… А вот там, рукой подать, на противоположном берегу расположены боевые посты душевников. Душевники, мятежники. Гаиска помрачнел еще сильнее. Враги. Изверги. Об этом с утра до ночи кричит охрипший глашатай на Площади Брехунов в Цуме. Людоеды и убийцы, вот кто они такие. Старик снова покачал головой, вспомнив потное лицо глашатая и его вороватые, бегающие глазки. Да два мрачных типа в черных плащах, застывшие за спиной крикуна. Теневики. Гаиска в сердцах сплюнул и направился к дому.

Ветерок, что гулял между несколькими яблонями – сокровищем семьи Гаиски – приятно холодил разгоряченную кожу. Гаиска обошел сарай и уселся на старую деревянную скамью с прогнившей правой ножкой. Хмуро взглянул на целую армаду муравьев, что деловито сновали взад и вперед прямо за покосившейся скамьей. "Ну, вот, – подумал Гаиска, – мурашей тоже потравить нужно будет. А то расплодятся, спасу не будет".

– Деда.

Старик аж подпрыгнул от неожиданности.

– Ах, негодник! – воскликнул он. – Совсем сдурел? Или на тот свет деда решил отправить?! Где ты бродишь, кудианов сын?!

Маленький Гаиска запахнул тулуп, явно с дедовского плеча, виновато шмыгнул носом. Но в серых глазах мальчика горела веселая искорка.

– Коров пригнать помогал, дедушка.

– Каких еще коров?

– Господских.

Старый Гаиска с шумом втянул ноздрями воздух, не сводя с внука грозного взгляда. Затем перевел глаза на рукав тулупа. Грозно насупил брови. Внук заметил, дернулся было стереть рукавом слабо светящееся синее пятнышко, но не успел. Дед помрачнел пуще прежнего, крякнул и положил ладонь на плечо смутившегося мальчика.

– Снова скакал с Лурджей.

Гаиска младший виновато шмыгнул носом, но глаз так и не поднял.

– Внучек, послушай… – старик покачал головой. – Мы сейчас пойдем к нему.

– Зачем, деда?

– Затем, что… сколько он уже прячется в лесочке у нашего забора? Раны свои залечил вроде, так чего еще ему надо, а?

– Я же рассказывал, деда, он свою подругу выручить хочет! – мальчик запальчиво схватил дедушку за руку. – Как ты не понимаешь, ну как? Злые страховидлы забрали его подругу, хотели и его изловить, но Лурджа не дался, бежал, а вчера мы с сразились с самим Ледяным…

Мальчик запнулся, смекнув, что сболтнул лишнего.

Дед в ужасе всплеснул руками.

– Ты меня в могилу загнать решил, Гаиска?! Ледяной… О, Дейла! Ормаз, спаси и сохрани! Отвечай, негодник, ты видел Ледяного Пса?!

– Видел, – пробурчал мальчик, – которого, как ты рассказывал, и не существует даже. А он существует. Курша который, ага.

– Ах, ты…

Старик умолк, взмахнул в сердцах рукой, словно собираясь дать внуку подзатыльник. Но на полдороге рука остановилась, застыла. Опустилась. Шмыгал виновато носом маленький Гаиска.

Ледяной Пес. Эр даже потряс головой, словно пытаясь отогнать от себя страшное видение. Видение, да… Сколько уже раз за последний гол он видит во сне Куршу, сколько? А проснувшись, никак не может вспомнить, как же выглядит Ледяной Пес из Грани. В храм ходил, чтобы молитвой наваждение кудианово отогнать, да все без толку…

– Марш домой, негодник.

Мальчик виновато поплелся к дому. На пороге остановился, бросил на деда умоляющий взгляд. Вздохнул. Скрипнули немилосердно петли. Старик вздрогнул. Смазать давно пора.

Ночью старый Гаиска долго не мог уснуть. Ему чудилось, что это не ветер колотит ветками яблони в окно, а некий великан пытается пробраться к ним в хату, чтобы… Эр подскочил на ложе, долго вглядывался в темноту, стараясь разглядеть прикорнувшего у ног внука. Наконец, дождался едва слышного посапывания младшего и улегся обратно. Сон долго не шел. Ныли старые кости, шумел пришедший с моря ветер.

– Деда!

Старик подскочил на кровати, едва не скатившись на покрытый опилками пол. Внук стоял у его изголовья и прижимал палец к губам.

– Дедушка, тише.

Ошеломленный дед инстинктивно отодвинулся, завидев слабое свечение между пальцами младшего. Едва заметные искорки сыпались и умирали в темноте. Мальчик улыбнулся.

– Дедуля, не бойся… Это Лурджа.

– Он тебя разбудил?

– Да…

Младший подкрался к окну, осторожно заглянул в приоткрытую створку. Когда старый Гаиска подошел с другой стороны, мальчик едва заметно двинул головой, указывая во двор. Старик похолодел.

Черная фигура застыла под яблоней. Она стояла совершенно неподвижно, словно статуя. Затем шевельнулась. Голова в капюшоне медленно повернулась в сторону окна.

– Вор! – прошипел старый Гаиска, сжимая кулаки. – В сад, значит, лезть! Ко мне?! Ах, кудианово семя! Ну, погоди, я тебя…

Эр бросился было к стене, чтобы снять с выцветшего ковра древнюю саблю, но внук повис на руке, шепотом умоляя деда остановиться. Ничего не понимающий Гаиска дернул рукой и хотел было уже дать сопляку подзатыльника, но некий странный звук заставил его замереть на месте и прислушаться.

– Деда… бежим скорее!

Ошеломленный старик позволил увлечь себя на задний двор. Младший постоянно оглядывался и все тянул, тянул за собой Гаиску. А звук, странный, непонятный… Шипение, вот что. Так шипит гадюка, когда, когда…

– Дом, дом не заперт!

– Дедуля, бежим, бежим! Пожалуйста!

Они пробежали через садик. Ветвь яблони больно хлестнула по плечу. Ночная прохлада быстро заставила пожалеть об оставленных в спешке плащах. Когда они выскочили за забор и углубились в лес, старик понял, куда его ведет младший. Рывком повернул к себе внука.

– К страховидлу твоему снова, да?!

– Деда, нельзя останавливаться…

Шипение. Настолько сильное, что дед и внук в страхе принялись озираться. Но вокруг царила почти кромешная тьма, лишь откуда-то из-за туч лениво подсвечивал ущербный блин луны. Гаиска прижал дрожащего внука к себе, сжал кулаки.

Что-то едва различимое метнулось в воздухе. Люди в ужасе попятились. Снова. Шипение стало почти оглушающим. Обдало ледяным ветром, словно вернулся на короткое время зимний месяц игнис…

Ослепительная вспышка и яростное шипение. На какой-то короткий, неуловимый миг старый Гаиска увидел, как метнулось в сторону извивающееся змееобразное тело. Младший уже тащил деда за собой, увлекая в чащу. Ничего не видно вокруг, перед глазами только белые расплывчатые круги, шумит в голове. И шепот внука:

– … дедуля, держись…

Вспышка! Снова! Старик оступился и растянулся на холодной, влажной земле. Остерегающе вскрикнул мальчик. Шипение со всех сторон. Поднявшись, Гаиска закрыл собой внука и стал пятиться назад, тщетно выискивая врага в чернильной, вязкой тьме. Кто-то тронул его за плечо. Старик оглянулся. Никого. Новое прикосновение. Призрачный свет, словно куча маленьких огоньков заплясала в темноте. Снова внук балуется? Нет, мальчик в ужасе раскрыл рот в беззвучном крике, но метнувшиеся к ним две едва видимые полупрозрачные, переливающиеся фигуры не дали людям закричать. И задыхающийся голос:

– Бегите!! Ну, курвова могила?! Ваадж, дуб тебе в зад, свети же, свети, летят гютфераны, летят!! Где Каспер?..

Старый Гаиска не успел даже удивиться, потому что страшный удар в грудь опрокинул его навзничь. Тьма сомкнулась над ним. Последнее, что он услышал, был отчаянный крик маленького Гаиски:

– Деда-а-а-а!..

Кусая губы, Зезва смотрел, как Ваадж пытается привести в старика чувство старика. Глупо, курвова могила, глупо! Нельзя было так затягивать с вмешательством. Вмешательство? Зезва мрачно усмехнулся. Все надежды, что удалось подобраться к разгадке тайны мальчика, сумевшего оседлать страховидла Лурджу, рухнули в один миг. Каджи снова опередили их. Или прав Ваадж, утверждающий, что змееголовые просто-напросто забавляются, играя с человеками в кошки-мышки? Змееголовые…

Первые лучи солнца робко пробили уползающий мрак, еще недавно безраздельно царивший под ветвями. Лес просыпался. Бодро запели птицы, подул ветерок. Со стороны Хумсты донеслись крики чайки, прилетевшей с моря. Ныряльщик присел на корточки возле безжизненного тела старого Гаиски. Встретил усталый взгляд Вааджа.

– Умер?

Маг нахлобучил шляпу на самые глаза и резко поднялся, взметнув полой плаща. Раздался шорох. Из-за деревьев явился Каспер. На лице юноше алела свежая царапина. На вопросительный взгляд Зезвы, юный Победитель лишь молча покачал головой.

– Жив, – ответил, наконец, Ваадж, – но…

Чародей раздраженно пнул ветку.

– Ничего, – сообщил Каспер. Ни следов, ни смятых веток, ничего.

– Куда же делся мальчик? – взорвался Ваадж. – Почему я не могу определить, что случилось с этим несчастным стариком? Почему не получается привести его в чувство? Я не…

– Руку смотрел? – спросил Зезва.

Ваадж уставился на Ныряльщика, затем медленно опустился на колени возле Гаиски и внимательно осмотрел запястья и сгибы локтей старика. Ничего. Никаких следов.

– А может, Лурджа прилетел по воздуху и забрал мальчика? – спросил Каспер, усаживаясь на пень и не отрывая от Гаиски сочувствующего взгляда.

– Через деревья? Что-то я не вижу сломанных веток.

Зезва покачал головой. Ничего. Ни единой зацепки. Курвова могила! После битвы на пляже, когда им чудом удалось унести ноги от Курши и каджей, Зезва, Ваадж и Каспер несколько дней выслеживали мальчика, расспрашивали людей, привлекли к поискам даже Снежа. Наконец, в одно пасмурное утро рвахел принес сведения: имя пацаненка – Гаиска, живет в Шраме вместе с дедом. Мать Гаиски умерла от горячки. Отец мальчика сгинул без вести в Даугреме. Дядя, Бастиан, жив-здоров, служит в Махатинской пехоте и находится на позициях у Хумсты. Услышав имя мальчика, Зезва вздрогнул. Неужели тот самый, которого они встретили во время конной разведки с Мурманом? Курвин корень… Снеж уверен, что это именно тот Гаиска, что восседал на разъяренном Лурдже там, на пляже? В ответ восьмирукий лишь насмешливо покачал головой…

– Он дышит, – проговорил Ваадж, – но словно все процессы в организме замедлились. Зезва… тогда, на пляже, ты рассказывал, что твое тело словно налилось железом и тебе с трудом удавалось переставлять ноги…

– Да. Будто мешки с бобами к сапогам привязали.

– …иными словами, вес тела увеличился в несколько раз. Это особое состояние, редкое. Обычно сопутствует появлению…

Стон заставил мага умолкнуть. Все трое уставились на Гаиску. Старик повернул голову, открыл глаза. Непонимающим, мутным взглядом обвел незнакомые лица.