Текст книги "Дорога Смерти (СИ)"

Автор книги: Eldar Morgot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Пламя… – просипела Сарис, тщетно пытаясь пошевелиться. – Ты…

Синие глаза взмахнули ресницами и чуть прищурились, когда их обладательница сделала шаг вперед.

– Сладенький, сиди смирно. Этот котик нам не враг.

– Откуда у тебя миркомор? – Сарис бросила безнадежные попытки двинуться с места.

– А откуда пришла я, ты не спрашиваешь, сладенькая? – обиженным голосом протянула незнакомка, усаживаясь на землю напротив ткаесхелки. – Вижу, даже не хочешь спросить…

– Ты мертва! – выкрикнула кудиан-ведьма. – Ты…ты… моя единоутробная сестра… Нази… мертва!

А теперь же… как же… ты…ты…

Сарис сглотнула вязкую, горькую слюну. Обливаясь потом, умудрилась повернуть голову к свету, что лился сквозь ветки. Та, которую звали Нази, приподняла безупречную бровь. Затем повела указательным пальцем, и хватающая воздух Сарис рухнула на землю. Руки и ноги кудиан-ведьмы свело судорогой, ее глаза едва не вылезали из орбит, она хрипела и задыхалась. Миркомор зевнул и лениво покосился на снова начавшего пятиться Кудиана. Хвост чудища неторопливо взметнулся в воздух и ударил о землю. Шип на кончике хвоста вонзился в какую-то ветку. Миркомор раздражённо рыкнул и отбросил полешку. Нази покачала головой.

– Сладенький, спокойно. Но за котиком следи. Котик-то непростой.

Кудиан в ярости дергал хвостом. Миркомор зевнул, показав два ряда острых, похожих на пилы зубов.

– Ты… умерла… – как заведённая повторяла Сарис. Ее глаза блуждали по сторонам, словно ища некую зацепку, соломинку, за которую она могла бы схватиться и которая могла ее спасти.

Нази вздохнула и еще раз повела в воздухе указательным пальцем. Сарис постепенно перестала хватать воздух широко раскрытым ртом, ее дыхание успокоилось, и она перевела взгляд на улыбающуюся сестру. Соломинку найти не удалось, и она знала это. Остается смириться с неизбежным. С неизбежным…

– Я живая, Сарис.

– Нет.

– Живая! – повысила голос Нази – Даже скажу тебе, что только теперь я живу по-настоящему, потому что предвкушение мести услащает жизнь.

– Мести? Кому ты хочешь мстить?

– Нашим врагам, сладкая моя. Мне-то легче это сделать, будучи так похожей на тебя.

Сарис побледнела.

– Пламя Кудиана…

Нази тихо засмеялась. Миркомор не мигая смотрел на черного кота – своего соперника. Шип поднимался и вонзался в землю. Кудиан выгибал спину и дергал хвостом как безумный. Шерсть кота топорщилась, похожая на черные пики.

– Ты ведь ждешь здесь кое-кого, не так ли, милая?

Глаза ткаесхелки расширились, руки и ноги свело судорогой. Нази покачала головой. При этом ее длинные черные волосы взметнулись вверх. Раздался странный, непонятный звук. Но Сарис узнала его. Она ждала этот звук. Тот самый, что приходил в ночных кошмарах. Слезы брызнули из глаз кудиан-ведьмы. Она извивалась словно червяк у ног Нази.

– Не хочу делать тебе больно, – услышала Сарис тихий голос, – пожалуйста, не заставляй меня.

Лишь хрип раздался в ответ. Нази вздохнула. Ее красивый палец провел очередную дугу в воздухе. Сарис закашлялась и села. Ноги по-прежнему не слушались, тело ниже пояса словно перестало существовать. Она с трудом пошевелила тяжелым, непослушным языком. Нази грустно рассмеялась.

– Подожди немного, сразу после паралича не восстановится. Не мне тебя учить.

Наконец, верхняя часть тела снова стала слушаться, и Сарис прикрыла веки, собираясь с мыслями. Скоро появится Мгер. Она назначила встречу с теневиком здесь, сразу после свидания с Марех. Рыжая сестра сейчас направляется…

Сарис вздрогнула всем телом и открыла глаза. Нази насмешливо смотрела на нее.

– А помнишь, как мы играли вместе, сестра? Те счастливые дни, когда ранним утром мы бежали вдоль границы резервации, взбирались на холм и смотрели на мир человеков, – Нази погладила микромора по голове, и монстр задумчиво рыкнул в ответ. – Мир, такой уютный, теплый, где не было душных и зловонных болот, лихорадки и стены, отделяющей наше жилище от мест обитания людей Эстана. А море? Ты помнишь море, Сарис? Как мы сидели, прижавшись друг к другу, и зачаровано следили за величественными парусниками, уходящими в солнечную зарю на горизонте? Наш брат обнимал нас с тобой, а, мы, положив головы ему на плечи, восторженно щебетали. А потом, – Нази сверкнула синими глазами, – пришли человеки и увели нашего брата. Помнишь, сестричка? Помнишь?! Не отводи взгляд! "Вонючий ткаесхелх, бунтовщик!" Помнишь их крики? А мамин плач помнишь? А? Не отводи глаза!!

Сарис прикусила губу. Она помнила. Могилу брата. Красную, с темными прожилками землю. Несколько оборванцев-ткаесхелхов с лопатами в руках. Их мрачные, равнодушные взгляды. Посеревший от горя отец так и не дал им с Нази попрощаться с Тарисом. Потому что на теле юного ткаесхелха не было живого места, одна сплошная рана…

– Я много думала в ту проклятую ночь, – тихо произнесла Нази, рассматривая пальцы рук, – я, маленькая девочка Проклятого народа. Побежденного народа…

– Вижу, – горько сказала Сарис, – до чего ты в конце концов додумалась.

Снова этот страшный звук. Кудиан-ведьма в ужасе закрыла лицо руками.

– Не бойся, сестричка. Рано еще.

Нази набросила капюшон и повернула к сестре черную пропасть, за которой прятала лицо. И еще кое-что, кроме лица. Сарис трясло.

– Ты отказалась от мести, милая сестра. Отказалась… – глухой голос бил Сарис по ушам, – … от вековой мечты нашего проклятого и униженного народа. Забыла смерть детей от недоедания в резервациях, забыла, как наши старики клянчат милостыню на улицах человековских городов. Ты не помнишь, как ткаесхелки торгуют собственным телом, чтобы прокормить голодающую в резервации родню! И я, – Нази повысила голос, – как и многие наши соплеменники решили пойти путем победы. Дорогой смерти. И надежды!

– Да, я понимаю, что за путь ты избрала, сестра… – Сарис тщетно пыталась пошевелить ногами. Она чувствовала, как черный кот Кудиан смотрит на хозяйку. Нет, котик, не надо… От миркомора не уйдешь. – Дорогу Смерти…

– Дорогу жизни!

Нази отвернулась, взметнула руки вверх. Сарис затаила дыхание, она узнала эти заклинания. Повеяло холодом, и даже шипевший без умолку Кудиан притих. Миркомор снова зевнул.

Ноги снова стали слушаться, Сарис рывком вскочила. Нази даже не оглянулась. Черно-красный монстр лениво наблюдал за ткаесхелкой и котом. Что-то не так…

И лишь когда к горлу подступила тошнота, а перед глазами поплыли черные круги, Сарис поняла, в чем дело. В ужасе она услышала треск веток под тяжелыми шагами. Когда прямо перед ней появился агент Тени Мгер, Сарис закричала и бросилась к нему. И прошла сквозь тело человека, словно тот был призраком!

– Мгер! – прошептала кудиан-ведьма, пятясь назад, потому что миркомор двинулся на нее, мягко ступая мощными лапами. – Ты что, не слышишь меня? Мгер…

Теневик смотрел на Нази. Его губы шевелились. Он говорил! Почему Сарис не слышит? Кудиан-ведьма вдруг стала как вкопанная и уставилась на собственные ноги. Она снова может ходить. Но как же… Кровь ударила в лицо. Миркомор прошествовал мимо беззвучно разговаривающего Мгера, но тот не заметил монстра! Сарис глухо застонала, в бессилии сжав кулаки. Яростное мяуканье Кудиана немного привело ведьму в чувство. Нази заперла ее в… Где? Сарис принялась озираться. Все так же: и деревья, и ветер, и крики чаек со стороны моря. Миркомор остановился. Красные глаза страховидла уставились на что-то за спиной Сарис. Завизжал Кудиан, припадая к земле. Не помня себя от страха, кудиан-ведьма обернулась, и холодный, липкий ужас стремительно сковал ее. Ледяной пот прошиб дрожащее тело, и струйка мочи потекла по ослабевшим ногам.

– Сарис! – зашелестело в ушах.

– Ведьма! – шепот вокруг.

– Помнишь меня? – вкрадчивый голос.

– А мы тебя помним! – стучит в висках.

Сарис рухнула на колени, затем опрокинулась на спину и, тихо скуля, поползла прочь от окруживших ее призрачных фигур. Она чувствовала, что кожа на локтях уже содрана, но не чувствовала боли. Только не видеть эти лица, эти руки, тянущиеся к ней и отдающиеся эхом голоса.

– Ты убила меня…

– Ты мучала меня и превратила в медиума, чтобы Вайна использовала мое тело…

– Взгляни на меня, Сарис!

– Я умирал в луже собственной блевотины, Сарис…

– А ты смеялась!

– Теперь тебе не смешно, Сарис?

– А мне было всего четырнадцать, но ты не пожалела меня, Сарис…

– Сарис, что ты наделала, Сарис?

– Куда же ты ползешь, Сарис?

– Тебе привет от Кудиана, Сарис…

– А я сгорела заживо в доме моих родителей, когда его подожгли по твоему приказу, остроухая…

Ткаесхелка взвыла и бросилась бежать, отмахиваясь от вьющихся над ней сущностей Грани. Их тихий и довольный смех несся над землей.

– Не убегай, поговори с нами, остроухая!

– Взгляни на меня, ты убила меня ножом, помнишь?

– Что же ты машешь руками? В Предгранье не действует твоя сила!

– Вайна не придет тебе на помощь!

– Ну, и где твоя пятиконечная звезда, Сарис?

– Пентаграмма где?

– Испортилась?

– Как жаль!

– Демон Кудиан далеко!

– А мы рядом, остроухая!

Всхлипывавшая ткаесхелка спотыкалась и падала. Она чувствовала, как ледяной ветер дышит на нее морозным, обжигающим ничем. Дыхание пропасти и смерти. Забвения и муки. В отчаянии плела Сарис заклинание скрюченными, плохо сгибающимися пальцами. Один лишь смех в ответ:

– Ну, давай, ведьма, еще одно заклинание, давай!

– Пальчиком левее!

– Правее, правее загибай!

– Ну что, не слышит Кудиан, не?

– Занят, небось!

– У-тю-тю-тю!

– Сарис, Сарис, мы тут!

Ничего не видя перед собой, ткаесхелка слишком поздно заметила возникшую перед ней жуткую черно-красную фигуру. Оскал зубов-пил и щелкнувший бичом хвост. Боль, словно, жидкий огонь пронзил спину. Визжа, ткаесхелка упала, но тут же вскочила и побежала. Боль исчезла! Где же…

– Здравствуй, Сарис.

Ткаесхелка, не мигая, смотрела на скрюченное тело, распластанное на земле. Ее собственное тело.

– Наконец, наша…

Крик издавший напоследок Сарис никто не могу услышать. Миркомор спокойно смотрел, как целая стая призраков окружила ту, что только что была ткаесхелкой Сарис, кудиан-ведьмой. Сноп света пронзил нетелесную сущность ведьмы, она выгнулась, распростерев руки. А затем неприкаянные бросились на нее. Миркомор зевнул. Это был не первый раз, когда он наблюдал, как пожирают души. И не последний.

Шипение за спиной удивило миркомора. Он совсем забыл про кота.

Мгер, насупившись, смотрел на Сарис. Улыбка ведьмы бесила. И руки, снова дрожат руки. О, как же он мечтал сомкнуть их на шее этого исчадия вонючих резерваций…

– Задумался о чем-то, миленький?

Мурлыканье ведьмы заставило агента вздрогнуть.

– В сказанное тобой сложно поверить. Наговор на…

Мгер запнулся и пристально взглянул на Сарис. Что-то незримое закралось ему в душу, пробежало змейкой по рукам и ногам. Он выдохнул воздух. Снова эта мерзкая улыбка. Проклятая ведьма!

– А ты сообщи, кому надо и проверь, сладкий.

Теневик опустил голову. Затем сжал руки в кулаки, по – прежнему держа их за спиной. Дуновенье холодного ветра удивило Мгера, заставив вздрогнуть.

– Спокойно, сладенький, – Сарис рассматривала ногти. Мгер заметил, что на каждом из ногтей искусно нарисованы различные фигурки животных: тигр, лошадь и…

– У тебя хорошее зрение, агент Мгер.

Теневик насупился. И в самом деле, он славился своей…

– Дальнозоркостью, – сверкнула безупречной улыбкой Сарис.

Мгер отступил на шаг. Это было уже слишком.

– Хорошо, – глухо сказал он, – мы проверим твои сведения. Но если ты лжешь…

– Я сама в опасности, милый мой рыцарь Тени, – покачала головой ведьма. – Буду ждать тебя здесь завтра на рассвете.

– Вот как? – задумчиво спросил Мгер, медленно засовывая руки в карманы плаща. – Могут появиться новые сведения?

Сарис улыбнулась.

Когда шаги скрывшегося за деревьями теневика стихли, Нази резко повернулась и щелкнула пальцами. Появился миркомор. Вид у монстра был не очень: расцарапанная морда, один глаз уже заплыл, страховидл прихрамывал и зализывал рану на левой лапе.

– Поспеши же, сладенький, – прошипела Нази, и от ее голоса миркомор в страхе присел на задние лапы. – У тебя сразу две задачи: поймать котика и отправиться в славный город Цум к нашей подруге. Впредь тебе наука. Нельзя поворачиваться спиной к коту кудиан-ведьмы. Убирайся.

Миркомор рыкнул и исчез, словно испарился. Нази фыркнула и в ярости топнула ногой.

– Ах, незадача. Глупый зверь! Но ничего, ничего…

С этими словами она наклонилась над телом Сарис и долго смотрела на труп сестры.

– Жестокое убийство верной сестры Сарис. Тень будет в восторге. Гибель столь ценного осведомителя! А Рокапа…

Нази отбросила капюшон. Несколько птичек, усевшихся было на ветку дерева, склонили головки и с любопытством внимали смеху, донесшемуся снизу. Но в следующее мгновение они испуганно разлетелись в разные стороны.

Нази подняла голову.

– Глупенькие, куда же вы? – прошептала она.

Зезва сидел на камне и смотрел на море. Время от времени он наклонялся, выбирал камешек и бросал в зеленоватые волны. Со стороны Тыша доносился рев коров и ленивые выкрики пастуха. Раннее утро в этом маленьком селе южнее Цума началось точно так же, как и прежде: с первыми признаками рассвета деревенский пастух, высокий и нескладный бородач с мутным взглядом, слегка шатаясь после вчерашних возлияний, гнал скотину на пастбище. Дорога туда шла под гору, и пастух недовольно жмурился, размахивая кривой палкой. Сопровождаемая топотом и мычанием процессия прошествовала мимо насупленного Зезвы. Ныряльщик молча кивнул на приветственный хрип пастуха и снова стал рыться под ногами: если найти приплюснутый камень, то его можно очень красиво запустить по воде. Он будет подпрыгивать и скакать, пока навсегда не погрузится в пенистую воду.

– Жемчужится вода, – улыбнулся Зезва, вспомнив бравого командора Окропира и его морские шуточки. Где он сейчас, интересно? Скорее всего где-то на рейде возле Цума, патрулирует побережье.

Ярко-алый диск солнца показался над горизонтом, и вскоре Зезва блаженно щурился, с удовольствием подставляя лицо весеннему светилу. Ночная прохлада неохотно отступала, и Ныряльщик скинул опостылевший плащ. За спиной уже полностью проснувшаяся деревня старательно наводняла воздух всевозможными звуками: кукареканьем припозднившихся и злых по этому поводу петухов, деловитым лаем собак и смехом отправляющихся за водой девок. Несколько голубей взмыло ввысь, спасаясь от двух чаек, которые не стали терпеть появления соперников так близко к их законной территории – морю.

– Территория, – пробормотал Зезва, приставляя ладонь ко лбу и рассматривая три больших купеческих галеры, что шли мимо берега, направляясь на юг. Судя по золотистым флагам: арранцы, идут из Эстана или Кива в Баррейн. Огромные, способные нести кучу товара и пассажиров купцы тяжело двигались по спокойной воде. Навстречу каравану спешило небольшое сторожевое судно с развевающимся красно-белым полотнищем на корме: мзумский патруль. Обычное дело. Зезва запустил очередной камень и поднялся, отряхивая руки. Пора кормить Толстика и проехаться, а то можно свихнуться от скуки. Он проторчал в Тыше три дня, и, курвова могила, за это время ничего не произошло. Мятежники не свалились с неба, пес Курша и не думал искать Зезву в этом Ормазом забытом селе, а тевад Мурман пусть сам едет сюда и бросает в море камешки.

С этими мыслями Зезва набросил плащ на плечи и повернулся к морю спиной. После завтрака он едет в Цум. Делать в Тыше нечего. Аинэ он давно не видел и… Ныряльщик прикусил губу и нахмурился. Местный гарнизон, непонятно зачем присланный сюда Олафом, целыми днями бездельничает и пьянствует. И все потому, что Огрызок возомнил себя стратегом-провидцем. Зезва покачал головой и еще раз взглянул на арранские корабли. Так, легли в дрейф, подчиняясь сигналам с мзумского судна.

Перед тем как окончательно направить свои стопы в сторону деревни, Зезва некоторое время смотрел, как маленькая шлюпка с солдатами приближается к возвышающемуся над ней борту арранца. Вот матросы бросили вниз канатную лестницу, и мзумский офицер начинает карабкаться наверх, еще три гребца готовятся последовать за ним, остальные спокойно сидят на балках, суша весла. Обычное дело.

Толстик встретил хозяина недовольным ржанием. Упитанный скакун нетерпеливо сунул морду в овес и забыл обо всем на свете. Зезва усмехнулся и скрестил руки на груди, опершись об угловое бревно конюшни. Затем оглянулся. Стойла пустые. Только его рыжий конь самозабвенно чавкает и храпит.

– Ты же недавно ел.

Конь поднял на Зезву полный укора взгляд и снова погрузился в намордник с овсом.

– Но куда же делся наш бравый гарнизон? – продолжал Ныряльщик, выходя во двор.

Грязь чавкала под сапогами. Несколько куриц деловито рылось в навозных лепешках. Никого. Зезва озадаченно обошел конюшню, словно ожидал, что все пятьдесят конных рменов и десять тяжелых рыцарей окажутся там. Никого.

– Возможно, комендант Теодор мудро решил, что бездействующее войско – разлагающееся войско, и отдал долгожданный приказ отправляться, наконец, к Хумсте?

Зезва поскреб небритую щеку и поймал себя на мысли, что нужно побриться, ведь в таком виде нельзя появляться перед Аинэ и…

– Будь я на месте коменданта Теодора и отправь меня командование в тыл, я бы тоже уехал.

Бормоча себе под нос стратегические планы, Зезва дождался, пока Толстик насытится, оседлал коня и отправился в центральную часть Тыша, старательно объезжая свиней, раздольно валяющихся в грязи. Встретившаяся девушка кокетливо стрельнула черными глазами, и Зезва выпятил грудь, проезжая мимо. Услышав за спиной звонкий девичий смех, мзумец заулыбался. Копыта Толстика мягко ступали по весенней грязи. Поросенок бросился прочь, негодующе вереща. Зезва въехал на небольшое возвышение, где располагались изба старосты деревни, корчма и маленький храм Дейлы Золотоволосой. Центр великой деревни Тыш.

– Ага, значит, не весь гарнизон отправился громить ненавистного врага, – пробормотал Зезва, спрыгивая на землю возле корчмы и озираясь в поисках мальчишки, который всегда торчал тут в надежде заработать монетку. – Кое-кого дальновидный комендант Теодор-таки оставил. Не иначе охранять свиней и пастуха. Но куда же делся пацаненок? – Пожав плечами, Зезва спрыгнул на землю и привязал Толстика к столбу, чувствуя на себе чей-то пристальный взгляд. И не один.

Стоявший на крыльце корчмы махатинец в упор разглядывал Зезву. Черная как смоль борода и такие же глазищи. Несмотря на теплое утро, он был укутан в форменный плащ с изображением солнечного диска и знаком Ормаза на груди. Длинный меч оттопыривал полу плаща. Махатинец сплюнул, и черный сгусток слюны стремительно исчез в грязи, едва не угодив в развалившуюся у крыльца толстую свинью. Солдат выругался и снова уставился на Ныряльщика, насупившись пуще прежнего. Зезва усмехнулся.

– Господин рыцарь, – вдруг проговорил махатинец. – Замечательное утро.

– Просто отличное, – согласился Зезва. – Ты сотник Губаз, так ведь?

Бородач молча кивнул. Раздались шаги, и еще два махатинца спустились по ступенькам. Встали по правую и левую руку Губаза. Оба молодые, высокого роста. Неудивительно, в махатинскую пехоту задохликов не берут. Тот, что чуть пониже, с рыжей бородкой и заячьей губой, вопросительно взглянул на мрачного сотника. Не прочитав ничего на мрачном лице командира, рыжебородый смачно высморкался двумя пальцами, не сводя с Зезвы глаз. Второй махатинец – здоровенный парень со светлыми волосами и голубыми глазами, с недоброй ухмылкой наблюдал, как свинья у крыльца переворачивается в жиже, хрюкая от блаженства. Плащ махатинца при этом распахнулся, и Зезва вздрогнул, заметив, как блеснули на солнце доспехи. Полное вооружение, курвова могила. А еще знак Света Элигера на груди солдата.

– Не волнуйся, господин рыцарь, – вдруг сказал Губаз. – Наш парень. Хоть и ушлепок элигерский, его мать в дупло. Ивоном кличут. Ну и имечко!

Здоровяк поклонился Зезве.

– А этот вот красавец – Бастиан.

Махатинец с заячьей губой кивнул.

– Зезва из Горды, – Зезва несколько мгновений пристально смотрел на Бастиана. Что-то знакомое почудилось ему в чертах лица махатинца. Бастиан…

– А далече господин рыцарь собрался?

Очень медленно Зезва повернул голову влево, затем направо. Так и есть: еще два махатинских пехотинца зашли со спины. Он откинул плащ и положил ладонь на эфес меча. Дуб их всех дери, что здесь происходит? Сотник – должность важная, но все же не настолько, чтобы дерзить рыцарю. Ныряльщик сузил глаза. Губаз смотрел на него в упор. Еще несколько солдат появилось на крыльце. Вид у них был самый мрачный. И еще: они тоже были в полном вооружении. Солнечные лучи заиграли на кольчугах и шлемах. Один из махатинцев нес на плече внушительного вида палицу.

– Где комендант? – процедил Зезва, буравя взглядом сотника.

– Приказ пришел и отбыл с кавалерией.

– Какой еще приказ? От кого? Куда отбыл?

– Ясно от кого, – Губаз сплюнул в грязь. Ивон с Бастианом шептались, поглядывая на рыцаря.

Зезва еще раз спросил, что было в приказе и куда, курвова могила, отправился комендант. Губаз переглянулся с подчиненными и снова уставился на Зезву.

– Доблестные солдаты вздумали со мной шутки шутить, э? – Ныряльщик скривил губы и взялся за меч. – Какого хера тут происходит? Теодора отозвали в Цум, это и маймуну ясно. Но дуб вам всем в зад, что вы смотрите на меня, словно я перерезал глотки вашим мамочкам?!

Сотник опустил взгляд и посторонился. Бастиан открыл двери корчмы и сделал пригласительный жест: заходите, мол, господин рыцарь.

Зезва и не думал убирать руку от эфеса. Более того, второй рукой нащупал под плащом кинжал. Губаз усмехнулся. Заметил, зараза, заметил!

Подчиняясь взгляду командира, солдаты как один отступили на два шага.

– Господин рыцарь, посмотри сам.

Зезва медленно поднялся на крыльцо. Быстро заглянул в корчму. Кровь бросилась в лицо. Мертвецы. Не меньше двадцати человек. Махатинские пехотинцы. Убиты. Ныряльщик некоторое время смотрел на перекошенное лицо офицера, тело которого скрючилось у дверей. Похоже, пытался убежать. Не удалось. Широко раскрытые глаза незряче смотрел на Зезву. Прикушенная губа, и лужа крови. Одна из многих.

Зезва выхватил меч и выскочил на крыльцо. Махатинцы мрачно смотрели на него. Сколько их?

Словно прочитав его мысли, Губаз проговорил:

– Пятьдесят один. Вместе со мной.

– Кто обнаружил трупы? – глухо спросил Зезва.

– А тебе какое дело?

Ныряльщик оглянулся и едва сдержался, чтобы не раскрыть рот от изумления.

– Я обнаружила, – коренастая джуджия, похожая на железный шар с торчащими во все стороны мечами и кинжалами, протолкалась сквозь ряды солдат. Карла отбросила со лба длинную прядь рыжеватых волос и шмыгнула носом. Толстые пальцы на ее мощной правой руке поглаживали рукоять дубины. Большие карие глаза бесцеремонно оглядели Зезву с головы до ног. Затем она повернулась к Губазу.

– Этот рыцарь ни при чем.

– Какое счастье, – сплюнул Зезва.

– Это он приехал три ночи назад, – продолжала джуджия. – Всё возле коменданта крутился.

Губаз задумчиво кивнул и перевел взгляд на море. С возвышения, где располагался центр села, открывался живописный вид. Кричали чайки, и барашки волн бодро бежали навстречу солнечным лучам. Со стороны гор донеслось натужное мычание: не иначе, стадо сельских коров уже достигло пастбища.

– Комендант действительно получил приказ выдвигаться в сторону Цума, – Губаз устало присел на ступеньку. – Наша сотня также стала готовиться выступать. Но едва мы отъехали на приличное расстояние, Теодор велел нам возвращаться. Что-то терзало нашего коменданта. Видать, не зря. Марра, отведи-ка господина офицера в сарай. Мы их туда оттащили.

– Кого? – не понял Зезва, но джуджия уже шагала в сторону покосившегося деревянного строения за корчмой. – Иду, курвин корень.

Зезва не особо удивился, обнаружив, что сарай набит мертвыми телами. В черных плащах и масках. Он повернулся к карле.

– Давай я продолжу: вернувшись, вы застали вот этих врасплох. Но внезапно нападать, конечно же, не стали. Губаз, заразившийся подозрениями коменданта, отправил разведку. Помочь своим уже не успевали, но отомстить отомстили. Мою же шкуру спасло то, что на ни свет ни заря я отправился к морю. Камешки бросать! Именно на рассвете диверсионная группа проникла в Тыш, сняла часовых и… Но что ваши солдаты делали в корчме с утра?

– Хорошо излагаешь, рыцарь, – проворчала Марра. – Для человека.

– Захватить пленника не догадались?

– Догадались. Сидит за корчмой с тряпкой во рту.

Зезва снова уставился на трупы.

– Зачем вы их сюда притащили?

– Чтобы погибших ребят не осквернять этой падалью.

– Мертвым все равно, – вздохнул Зезва.

– Их душам вряд ли, – Марра скривила губы. – Не обнаружив ничего подозрительного, они всей толпой отправились в корчму, горло промочить. Вот и промочили. Насмерть. Пошли, господин рыцарь.

– Так тебя Марра зовут?

Джуджия пристально взглянула на Зезву.

– Марра Добрая. Идем.

Арранские корабли по-прежнему покачивались на волнах. Но что-то было не так. Куда подевалась шлюпка с мзумцами? Почему патрульное судно медленно дрейфует в сторону берега, рискуя напороться на мель? Зезва яростно выругался. Губаз уже лаял приказы, показывая в сторону моря.

Не меньше десяти больших шлюпок с черными фигурками отделилось от купеческих кораблей и направилось к берегу. Арранские флаги на носах кораблей исчезли, сменившись полотнищами с изображением бородатого воина с поднятой рукой.

– Твою ж на хер мать! – не выдержал один из солдат, но тут же умолк под взглядом сотника. Бородач прошипел очередной приказ, и махатинцы попрятались кто-куда, словно тараканы. Зезва уже лежал на земле, спрятавшись за огромным корытом с дождевой водой. Озадаченно ударил копытом Толстик.

– Господин рыцарь! Марра!

Зезва и карла, пригибаясь, подбежали к Губазу, устроившемуся за стволом большого раскидистого дерева, росшего прямо перед корчмой. Сотник не сводил прищуренных глаз с черных фигурок, бодро прыгающих на берег.

– Марра, сколько их?

– Одиннадцать шлюпок, по двадцать рыл в каждой. Больше двухсот.

– Вооружение разобрать сможешь?

Карла несколько мгновений вглядывалась вниз. Зезва тоже смотрел, но разглядеть в подробностях снаряжение мятежников человеческий взгляд был не состоянии. Но не глаз джуджи.

– Тяжелое. Кольчуги, мечи. Вижу стрелков. И кажется… погодите-ка.

Марра быстро перекатилась по земле, не обращая внимания на грязь. С удивительной для своей коренастой и неуклюжей на вид фигуры ловкостью пересекла расстояние от дерева до покосившегося заборчика, что опоясывал двор и ограждал обрыв. Выглянула. Сразу же юркнула назад. Руки джуджии сложились в особом знаке.

– Что там? – спросил Зезва.

– Херово дела, господин рыцарь.

– Да кто там??

– Душевный Отряд.

– Курвова могила!

– И гляньте-ка на корабли.

Зезва последовал этому совету и похолодел. Высадив десант, шлюпки возвращались назад. За очередной партией солдат.

– Кораблики большие, много человеков вмещают, – Марра Добрая спокойно смотрела на мятежников, которые уже разошлись по берегу. Некоторые поглядывали вверх, в сторону холма, и мзумцы еще сильнее прижались к земле. Кто-то глухо выругался.

Замысел мятежников оказался прост, как и все гениальное. Огромные и неповоротливые купеческие суда, оказались вполне способны нести целую армию. Зезва присоединился к матерящимся вокруг солдатам, когда вражеские шлюпки двинулись за третьей партией.

– Да сколько же их, вашу мать в дупло? – раздалось рядом с элигерским акцентом.

Зезва перевернулся на спину, чувствуя, как грязь забивается за шиворот. К ним подобрались Бастиан и Ивон. Элигерец скалил зубы, разглядывая черные фигурки на берегу. Душевники по-прежнему оставались на месте, словно ожидая кого-то. Марра ухмыльнулась.

– Ждут своих. Ну-ну.

Женский визг пронзил тишину и благостность весеннего утра. За ним последовали другой, третий. Зезва отвернулся и встретился взглядом с Бастианом.

– Мы ничего не можем сделать, господин рыцарь.

– Конечно.

Крики возобновились с новой силой. Зезва закрыл глаза.

Пленник сидел на земле со связанными за спиной руками и дерзко смотрел на махатинцев. Подошла Марра и не говоря ни слова заехала душевнику кулаком в лицо. Тот взвыл, опрокинулся на спину и задрыгал ногами. Зезва оглянулся. Пока все тихо. Толстик озадаченно ткнулся мордой в руку Ныряльщика.

– Тише ты.

Махатинцы отступили в лес, что со всех сторон окружал Тыш. Пересекли Цумский тракт, змеей тянущийся через дубраву, и расположились у подножья скалистого холма, густо покрытого вечнозеленым кустарником. Пленного притащили с собой.

Марра вытащила нож и поднесла к налитым кровью глазам рощевика.

– Сейчас я задам несколько вопросов, а ты будешь отвечать.

Душевник замычал что-то, вертя головой.

– Разговорчивый, – проговорил Ивон, покосившись на Зезву. Когда тот поймал его взгляд, быстро опустил глаза вниз.

Стоявший рядом с элигерцем Бастиан сплюнул сквозь дыру в передних зубах. Заячья губа придавала ему несколько комический вид. Зезва снова подумал, что черты лица этого солдата кого-то ему мучительно напоминают, но вот только кого…

– Кляп, – Губаз присел на корочки рядом с рощевиком. – Хорошо. Скажи-ка…

Душевник плюнул в лицо сотника. Тот с проклятиями отшатнулся, оттирая со щек кровавую, вязкую жижу. Марра с невероятным спокойствием выбросила вперед кулак, и окончательно превратила нос пленника в кашу из крови и хрящей. Джуджия молча смотрела, как душевник ползает в грязи. У ее ног. На лице карлы играла улыбка. Зезва хмыкнул. Неужели ей нравится?

– Сколько человек высадилось?

Пленный молчал, криво улыбаясь.

– Кто командует?

Рощевик сплюнул кровь, ухмыльнулся еще шире. Его лицо, все в крови и грязи, походило на страшную демоническую маску.

– Какая задача поставлена? Говори!

Хриплый смех раздался в ответ. Махатинцы мрачно переглядывались. Губаз вздохнул и отвернулся. Марра кошачьим движением придвинулась к пленному, шаря рукой за пазухой.

– Кривоногая карлица, сучка… – подал, наконец, голос пленный, но уже в следующее мгновение корчился в агонии. Из перерезанной глотки хлестала черная пульсирующая кровь.

Марра спрятала нож и не спускала глаз с душевника, пока тот не утих, напоследок вспоров каблуками сапог сырую землю. Затем джуджия отвернулась, что-то пробормотав на своем языке. Зезва мрачно взглянул на Губаза.

– Сколько у вас лошадей, сотник?

– Хватит, чтобы скакать до самого Цума, господин рыцарь.

– Там, – Ныряльщик указал в сторону невидимого сейчас Тыша, – высадилось около пятисот мятежников. Возможно и больше. Если глаза нашу джуджию не подвели, то это солдаты Душевного Отряда – отборные рощевики. Нас пятьдесят два человека. Думаю, цель этого десанта – перерезать Цумский тракт, лишив тем самым Цум и наши силы у Келасской стены продовольствия и фуража, что поступают из восточных тевадств. Хотя мы уже отправили посланцев к Олафу и Мурману, несколько сотен тяжеловооруженных мятежников в нашем тылу представляют огромную опасность.