Текст книги "Дорога Смерти (СИ)"

Автор книги: Eldar Morgot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Что же ты предлагаешь, Зезва из Горды? – спросил Губаз.

– Нужно что-то делать.

– Господин рыцарь просто гений, – фыркнула Марра, провожая взглядом двух махатинцев, которые, взявшись за ноги, тащили в чащу труп душевника. – Делать, как же. Жду не дождусь охренительный план по разгрому противника. Что до меня, человеки, то я предлагаю делать ноги и побыстрее. В противном случае нас тут подвесят за яйца. Всех, кроме меня.

– А тебе сиськи отрежут, не? – хохотнул кто-то из махатинцев, высоченный парень с огромным кадыком. – Яиц-то нету!

Марра медленно повернулась к шутнику. Расплылась в улыбке.

– Не отрежут, красунчик.

Быстрым движением джуджия сбросила плащ. Развязала пояс. Распахнула рубашку. Зезва стиснул зубы. Махатинцы пораскрывали рты.

Вместо грудей, у Марры лишь чернело два уродливых, кривых шрама. Карла подошла вплотную к кадыкастому. Тот дрогнул, отступил назад.

– У меня нет сисек, – голос джуджии звучал ровно и спокойно. – Отрезали.

Добрая запахнула рубаху, завязала пояс. Набросив плащ, повернулась к угрюмо глядевшему на нее Зезве. Подмигнула.

– Так какой у нас план, господин рыцарь?

Император Вольдемар уселся в подставленное кресло. Махнул рукой подобострастно склонившемуся Кержу Удаву: мол, садись и ты. Глава Директорской разведки лишь поклонился в ответ, но остался стоять. Вольдемар прикрыл веки. Почему люди боятся его? Даже Удав, от одного упоминания имени которого трясется в ужасе весь Элигер. Быть тем, кого боятся, страшно…. Император поднес к глазам руки. Снова целое утро провел возле могилы дочери, сажал цветы. Ни один садовник не смел и приближаться к последнему приюту маленькой принцессы. Нужно пойти пострелять из лука. Только нужно вычистить эту грязь из-под ногтей…

– Государь.

Керж Удав. Вольдемар вздохнул.

– Говори.

– Собрание начинается.

Император кивнул. Его кресло стояло в тени одной из многочисленных колонн, подпиравших невидимый в темноте потолок. Тускло горели несколько факелов. Обширное пространство впереди, похожее на огромный круг, было освещено лучше. Невысокий человек с голубыми, на выкате, глазами оправил несуществующие складки на безупречно сидящей форме Императорской Стражи. Герон, имперский куратор по пропаганде. Он смотрел на десятерых в такой же форменной одежде, преданно пожиравших его глазами. Вольдемар улыбнулся. Великий круговорот бытия, как говаривал император Корониус: над каждым есть кто-то выше его. Оплошаешь и будешь уничтожен тем, кто выше тебя. Улыбка императора стала еще шире. "Кто осудит меня после моей ошибки?" Великий круговорот бытия…

– Итак, господа командиры, – круглое лицо Герона сложилось в улыбку. Его нижняя губа, толще верхней, при этом оттопырилась, – я безмерно рад видеть вас. Прежде всего позвольте объявить всем подразделениям благодарность, как от меня лично, так и от его императорского величества за успешную работу. Наша Бригада оправдывает возложенные надежды и доверие Директории Элигершдад!

Командиры возбужденно зашевелились, а скрытый за колонной Вольдемар перекинул ногу на ногу. Чем ничтожнее душа, тем больше у ее носителя склонности к пустословной высокопарности. Интересно, что думает об этом Керж? Император оглянулся за главного разведчика Директории. Да уж, у камня и то больше чувств.

– Однако, работа Бригады лишь входит в решающую стадию, – продолжал со рвением Герон. Казалось, его голубые глаза вот-вот вылезут из орбит. – Благодаря слаженным действиям посеяны семена сомнения…

"Семена подлости, – думал Вольдемар, – семена лжи. Полезной лжи. Все должно приносить пользу. Особенно вранье".

– … которые уже дали первые плоды, – губа Герона оттопырилась еще сильнее, сверкнул золотой зуб. – плоды правды про демоническую и физическую сущность королевы Ламиры! Хвостатая ведьма, нечисть, по которой плачет костер, вот уже много лет восседает на троне Мзума! Да… – куратор помолчал и вернул нижнюю губу на прежнее место, сверкнув напоследок зубом. – Наши люди провели тщательную и кропотливую работу везде, где только можно: на базарах, в портах, на площадях, в селах и маленьких деревушках. Слово правды неслось нами без упрека и сомнения. Многие оказались в застенках Тени, многие отдали жизнь во имя правды, во имя светлых идеалов…

Вольдемар потер затекшую коленку. Идеалы – это хорошо.

– Керж.

– Государь?

– Секундус вернулся?

– Еще нет. Ожидаю со дня на день.

– Хорошо.

Герон принялся ходить взад и вперед. Глаза офицеров-бригадников, не отрываясь, следили за этими перемещениями. "Полезный и преданный, – думал Вольдемар, – хоть и дурак…"

Куратор резко остановился. Голубые глаза сверкнули, он взмахнул руками и оттопырил губу. Вольдемар взглянул на Удава. Тот сдержанно улыбнулся, чем немало удивил императора. Просто всплеск чувств какой-то. Хм, нет, еще рукой оттягивает вниз кожу на подбородке. Привычка такая у Кержа. Вольдемар повернулся обратно. У всех свои привычки.

– Армия! – восклицал между тем Герон. – Армия – вот наша главная цель. Разговорчики на базарах с площадями – это, конечно, важно, но время болтовни прошло. Мы должны посеять наши семена среди элиты – мзумских военных. Тщательная работа Бригады дала нам самое главное: множество верных и обученных людей находятся непосредственно в боевых частях мзумцев, многие из них принимали и принимают участие в военных действиях против мятежников, многие успели покрыть себя неувядающей славой… Что? Они убивали наших? Печально, да. Но как иными способами не очутиться в лапах господина Гастона? Как по-другому исключить саму возможность провала? Да и, между нами говоря, парой душевников меньше, парой больше, разница невелика!

– Подлец, – улыбнулся Вольдемар. – Но дело говорит. Да…

Император откинулся на спинку кресла. Оглянулся на шорох. Маленький человечек в черном что-то быстро говорил на ухо Удаву. Заметив взгляд императора, оба вытянулись, но Вольдемар уже отвернулся. Сейчас будут новости.

– Государь? – шепот Кержа почему-то больно ударил по ушам. – Важные сведения из Мзума.

Вольдемар посмотрел на размахивающего руками Герона. Затем повернул голову к Удаву. Человечек в черном уже исчез. Керж почтительно опустил глаза.

– Говори. Только быстро, я хочу послушать куратора. Хорошо язык подвешен. Как следует.

Секундус повертел в руках пустую кружку, затем поднял голову в поисках корчмаря. Но тот уже предупредительно несся к столику в темном углу, где устроился элигерец. Поставил кувшин и глиняную кружку.

– Благодарю. Быстро.

– Господин! – корчмарь склонился, едва не задев бородой грязную солому на полу, и умчался на кухню. Секундус улыбнулся краешками рта.

– Проворный. Да.

Отпив кисловатого, но, в сущности, сносного вина, Секундус провел ладонью по своей выбритой голове. Колется. По приезду домой – к цирюльнику. Он сделал еще один глоток. Может, съесть что-нибудь? Элигерец хмуро уставился на грязный стол. Не стоит, пожалуй.

В корчме царил тот тихий час, когда утренние пьяницы уже опохмелились и ушли, а вечерние еще не проснулись. Елозил шваброй долговязый слуга, время от времени прикладываясь к бутыли с пивом. Со стороны кухни одуряюще несло стряпней. Хозяин задумчиво гонял мух дырявой мухобойкой. У самых дверей сидели два простолюдина и молча накачивались чачем. Секундус провел пальцем по краю кружки. Щербатая. Ну хоть не грязная. Наверное.

– Друг мой! – раздался чуть хрипловатый голос.

Секундус поднял глаза. Улыбнулся.

– Уф, устал, клянусь трубой…

Ваха Гордей уселся напротив и свирепо насупился: его голова едва выглядывала из-за стола. Он в ярости застучал костылем о стол.

– Подушку!!

Ухмылка на лице хозяина увяла, снесенная сверкающим взглядом горбуна. Королевский звездочет вырвал у долговязого слуги подушку и взгромоздился на нее, свесив ноги. Длинные руки раздраженно устроил на столе. Тут же задвигал ими, словно не знал, куда приткнуть. Громко выругался, помянув трубу и задницу матери строителя корчмы.

Секундус глотнул вина. Друг Гордей такой эмоциональный.

– Вина! – рявкнул казначей. – И приличного! Слышь, ты, как тебя, человек? Ты, ты, длинный! Чего застыл, как баран? Я умираю от жажды!

Долговязый умчался к побледневшему хозяину, узревшему наконец золотую цепь на груди горбатого гостя и звезды на плаще. Вино было подано так быстро, что Гордей удовлетворённо хмыкнул, устраиваясь на подушке поудобнее. Секундус молча смотрел на него.

– Уф… – Ваха Гордей вытер губы и отставил кружку. – Кислое, честно говоря.

– Сносное.

– Итак?

– Скоро уезжаю. Друг Ваха, – Секундус взглянул на эров у дверей. Пьют. – Пора. Задержался.

– Доволен? – Гордей, в свою очередь, покосился на простолюдинов.

– Нет. Много беготни. Мало смысла. Ответов нет. Вопросов еще больше. Хаос.

Секундус вздохнул. Покачал головой. Керж Удав как раз доволен будет. Увиденное во Мзуме превосходит даже самые смелые его мечты. Что до него, то Секундус был рад, что встретился со старым товарищем. Побывал с ним в ночном деле. Прикоснулся к неведомому. Тому, что называют потусторонним. Но главная миссия еще впереди. Миссия, которая так ему противна. И которой не избежать.

Эры, сидящие возле дверей, дружно встали и направились к их столику. Ваха усмехнулся, кивнул старому другу. Секундус облокотился о спинку стула и спокойно смотрел, как в корчму заходит еще несколько человек в плащах Тени. Вооруженные мечами. Молодцы, как на подбор, да. Впереди мрачный детина с маленькими свинячьими глазками и вертлявым типом за спиной. Ваха Гордей засмеялся.

– Ну, надо же, клянусь трубой! Какая честь! Господа Эниох и Мгер! Очень, очень приятно! Вы бы еще привели милейшего господина Гастона! Позвольте, может, и он здесь? Так пусть заходит, ха-ха. Секундус, я бы на твоем месте гордился. Цвет Тени, просто сливки, ага.

В ответ на эту тираду Эниох вежливо поклонился. Мгер со спрятанными за спиной руками встал за стулом Секундуса. Элигерец даже не оглянулся. Лишь вздрогнул, почувствовав некий звериный душок, идущий от теневика. Или ему это только показалось?

– Господин казначей, – скрипучий голос Эниоха зычно разнесся по корчме. – Ты отправишься с нами. Как и твой элигерский дружок.

Секундус вздохнул. Хаос. Ответов нет. Одни вопросы.

– Господин теневик ничего не путает? – Ваха и не подумал вставать, лишь перекинул ногу на ногу и потянулся к кувшину. – Уж не осмелишься ли ты арестовать королевского казначея?

Свинячьи глазки Эниоха почти исчезли между щеками и бровными дугами, но скрипучий голос не дрогнул.

– Достойный Ваха Гордей, пожалуйста, не заставляй меня применять силу. Вот, – теневик извлек из кармана свиток и протянул звездочету. – Приказ о твоем аресте.

– За что? – широко раскрыл глаза звездочет.

– За государственную измену!

Секундус покачал головой. Хаос. Один хаос. И глупости. Невпроворот.

Ваха Гордей раскрыл свиток, пробежал глазами по тексту. Затем схватился за костыль. Мгер было дернулся, но взгляд Эниоха остановил его.

Королевский звездочет с кряхтением слез со стула. Ударил костылем три раза о стол. Секундус смотрел на Мгера. Тот снова прятал руки за спиной и что-то шептал.

Эниох взглянул на теневиков в эрской одежде. Те подступили к улыбнувшемуся казначею. Эниох нахмурился. Ему не нравилась эта наглая улыбка.

– Остановитесь!

Все повернулись к дверям корчмы, в которых стоял маг Ваадж. За его спиной маячили два Телохранителя с арбалетами в руках и странная фигура с низко надвинутым капюшоном. Секундус готов был поклясться, что до его слуха донесся слабый звон стали.

– Взгляните, – с удовольствием сказал Ваха Гордей, указывая костылем на двери, – как эффектно, клянусь моей трубой! Словно в книжке про героев, ну! Достойный Ваадж, ты вовремя, очень вовремя! Появился так решительно, так внезапно! Признайся, ты подслушивал и ждал удобного момента? Ну, признайся?

Маг с улыбкой проследовал прямо к столу и развернул перед ошеломленным Эниохом свиток.

– Королевская печать! – подавленно пробормотал теневик, поднимая глаза. – Но…

Но Ваадж уже склонился перед Секундусом. Элигерец немедленно поднялся и смущенно посмотрел на ухмыляющегося Гордея.

– Господин посол, от имени ее королевского величества Блистательной Ламиры, я приношу извинения за причиненные неудобства! Ее величество шлет самые сердечные пожелания здоровья и приглашает посланника великой Директории Элигершдад во дворец гамгеона, где его уже ждут покои и все подобающие его рангу удобства. Вечером, когда господин посол отдохнет и наберется сил, Блистательная Ламира будет счастлива встретиться с посланником императора Вольдемара. Добро пожаловать!

Секундус взглянул на оцепеневшие лица теневиков, затем на сияющего от удовольствия Гордея. Вздохнул. Хаос. Только хаос вокруг.

Цель несколько раз была так близка, что казалось, вот-вот, и дело сделано. Но Напарник каждый раз останавливал его. Поэтому нужно было снова набираться терпения и наблюдать. Для этого можно присесть на корточки. Или попросту усесться и облокотиться о ствол дерева. Да, именно так, а то ноги гудят после всех этих переходов. Убийца взглянул на Напарника, затем на Цель и с облегчением вытянул ноги. Потер под правой коленкой, чувствуя, как мурашки впиваются в кожу вдоль всего бедра. Ничего, сейчас пройдет. Голос коменданта Теодора действовал если не усыпляюще, то, по крайней мере, успокаивал изрядно. Да, изрядно. Убийца ухмыльнулся. Почувствовав на себе взгляд Напарника, прикрыл глаза. Надоел этот резонер. Что мешало покончить с целью еще вчера? Что? Впрочем, нужно отдать ему должное: они едва не попались с поличным два дня назад, и теперь Напарник очень осторожен. Даже слишком. Убийца открыл глаза. Нужно послушать Теодора. В конце концов, выбираться потом придется в любом случае. А душевники разбираться не будут, кто свой, а кто чужой. Да и какой он с Напарником свой для мятежников? Да… Так, что там говорит Теодор? Командир он способный, этого не отнять.

– Итак, – комендант Теодор в очередной раз оглядел хмурые лица махатинцев, – положение наше не слишком обнадеживающее. Но после того, как мы объединили силы, мы уже не маленький отряд, а серьезная сила в четыреста человек. Перед тем как вернуться к Тышу, я направил гонцов в Цум. Думаю, Олаф уже знает о высадке мятежников и предпринял меры, – Теодор прищурил свои серые глаза и сплюнул. – Таким образом, до подхода подкреплений мы должны навязать противнику бой, который непременно отвлечет их от главной цели – Цумского тракта. Вернее даже не отвлечет, а принудит уйти с занимаемых ныне позиций. Марра, что скажешь?

Джуджия прокашлялась. Прежде чем ответить, взглянула на мрачно ковырявшего палочкой землю Зезву Ныряльщика.

– С возвращением уважаемого господина коменданта, – сказала Марра, – мы можем и в самом деле атаковать душевничью погань. Но идти на них в лоб…

Махатинцы зашумели.

– А чего бояться?

– Так и будем сидеть, как крысы, да помощи ждать?

– Атака, атака!

– Кадык дело говорит!

– На соль гютферанов!

– Нас четыреста рыл!

– На соль, ага, – кивнула Марра, опершись на руки и щурясь от солнца, – скатимся с горы с громом из задниц. А они уже стрелков понаставили, ям волчьих нарыли. Ты, Кадык, горло дерешь, атака, мол, да атака. Вот как получишь кол в жопу, будет тебе атака.

Кадык смущенно потер горло и хотел было что-то сказать, но, встретив насмешливый взгляд Ивона, угрюмо потупился. Затем получил удар локтем от Бастиана и раздраженно отодвинулся.

Убийца покачал головой. Так интересно слушать все эти споры. Наблюдать. Эликсир от скуки. Что там Напарник? Молчит. Пока молчит. Молчание – это хорошо.

– Губаз, что скажешь?

– Что скажу, комендант? – сотник поскреб бороду. – Думаю так: сил у нас примерно поровну. Я бы дождался подкреплений, права Марра, не хрен задницу почем зря подставлять. Гютфераны наверняка уже закрепились, устроили полисады, ловушки, засады. Зачем лезть им в пасть? Придет подмога, а там и шандарахнем. Ненавязчиво, но настойчиво.

Махатинцы загоготали, но Теодор недовольно поднял руку, и воцарилась тишина. Лишь слышно было, как чирикает невидимая пташка в кроне вечнозеленого дерева. Убийца заложил руки за голову и потянулся. Тепло-то как, весна! Что там друг Напарник? Молчит, как баррейнская статуя. Хороший пример…

– Солдаты Мзума! – Теодор поднялся. Махатинцы повскакивали и вытянулись перед командиром. Одна лишь Марра осталась сидеть. – Приказ: подмога прибудет не позже, чем на рассвете. Отдыхать и готовиться. – Комендант на мгновение задумался, затем принялся тыкать пальцем в перчатке: – Ты. Ты. И вот ты. И вы тоже. Марра?

– В разведку, мой прекрасный командир?

– В разведку. Господин рыцарь хотел что-то сказать?

– Хотел, – подтвердил Зезва Ныряльщик. – Можно идти с ними?

Теодор смерил взглядом рыцаря. Обменялся взглядами с Губазом и ухмыляющейся Маррой. Наконец, кивнул.

– Наслышан о твоих действиях в Кеманах и Даугреме, достойный Зезва. Буду рад. О твоем рыжем скакуне позаботятся.

Убийца услышал, как по рядам солдат пронесся шепот: обсуждали подвиги небритого рыцаря по имени Зезва. Уважают, как же. Вот почему так устроен этот мир: его, убирающего точечно неугодных, называют злодеем, а солдат, этих профессиональных головорезов, у которых руки в крови по самые уши, славят, как героев. Несправедливость и лицемерие правят этим несовершенным миром. Да. Убийца вздохнул и еще раз взглянул на Цель. В который уже раз?

Агнетта, элигерская Устранительница, наблюдала, как вереница всадников медленно спускается с горы. Их путь лежал к самому краю обрыва. Там, шагов через сто от последнего деревенского забора, находился пост мзумских войск. У пропасти несколько всадников спешилось. Один даже присел на корточки. Агнетта улыбнулась. Это он.

Свесив ноги с ветки, на которой она удобно устроилась, Устранительница извлекла маленький мешочек и потрясла им возле уха. Так, маловато осталось. Но на задание должно хватить. Плечо что-то ноет сегодня. Подарок проклятого рвахела. Элигерка поморщилась. Агнетта тогда едва не провалила задание. Едва. Она снова улыбнулась. Жаль было убивать Данкана. Такой смазливый паренек…Спрятав мешочек за пазуху, Устранительница спрыгнула вниз. Приземлившись, присела и некоторое время прислушивалась. Ничего. Дует прохладный ветерок, особенно ощутимый в тени рощицы на склоне горы, где пряталась Агнетта. Тихо свистит какая-то пташка, молодые листья шепчут на ведомом лишь им языке. Устранительница поднялась и внимательно проверила одежду. Все в порядке. Затем достала маленький арбалет. Тщательно изучила исправность механизмов. Небольшой колчан с болтами, конечно тяжеловат, но терпимо. Три спицы, разной длины, в специальных накладках за спиной – вот главное оружие. Удовлетворившись осмотром, Агнетта накинула капюшон и скрылась между деревьями.

Вскоре она уже карабкалась вверх, обходя деревню Шрам с северной стороны. Прокравшись мимо поста, на котором скучали несколько мзумских лучников, Агнетта остановилась передохнуть. Глотнула из фляги, вытащила мешочек, но тут же спрятала обратно. Не время еще. Поглазев на зевающих от безделья солдат, Устранительница по-кошачьи двинулась дальше, бесшумно ступая по сырой после ночного дождя земле. Ни одна ветка не треснула под ее ногами, ни один камешек не покатился на ее пути. Когда Агнетта углубилась в самую чащу, из-за дерева вышел большой рыжий кот и с невозмутимым видом принялся умываться, поглядывая на человека янтарными глазищами. Проходя мимо, Устранительница почесала кота за ухом. Тот заурчал и долго смотрел ей вслед. Агнетта улыбалась и два раза оглядывалась. Замечательный котик. Деревенский, шрамовский. А в лесу ему раздолье.

Миркомор мурчал, пока человеческая самка не ушла. Приятно, когда гладят. Хоть и безумно хотелось впиться зубами в эту розовую, с прозрачной кожей, плоть. Миркомор блаженно зажмурился. Затем поменял окрас и запрыгнул на дерево. Там безопаснее. Позавтракав нанизанной на шип птицей, страховидл двинулся дальше. Личину кошки сбрасывать не стал. Нужно привыкать.

Утренняя прохлада постепенно уступала место теплому весеннему солнцу. Деловито прожужжал шмель, причем так близко, что Агнетта едва увернулась. Насекомое сердито метнулось в сторону, где едва не угодило в паутину. Жирный паук встрепенулся, но добыча улетела, и головоногое разочарованно притихло в углу своей сети. Устранительница сочувственно покачала головой. В душе она всегда считала себя паучихой и неудача паука нашла отклик в ее душе.

Мягко ступая по покрытой сосновыми иглами земле, Агнетта осторожно выглянула из-за большого серого валуна, что подпирал склон горы. Почти сразу нырнула обратно. Казалось, некий великан когда-то катил этот камень в свое жилище, да так и оставил под холмом, то ли устав, то ли соблазнившись другим, более подходящим куском скалы. Устранительница оперлась о холодный, покрытый мхом камень. Нескольких мгновений хватило, чтобы увидеть все, что было нужно. Он все еще там. С ним охрана. Остальные ждут поодаль. Агнетта вздохнула и вытащила мешочек. Повела плечами. Пора.

Мир стал необычайно четким и красочным. Устранительница видела, как потоки воздуха, похожие на цветные мозаики, взметаются ввысь и крутятся немыслимыми хороводами. Сосны принялись мерцать изумрудным светом, а щебетанье птиц обрело волшебные чарующие нотки. Агнетта спрятала почти пустой мешочек. Прикрыла веки и вздохнула полной грудью. Свет Элигера, как хорошо. Лучшие мгновения ее работы. Она двинулась вперед.

Олаф, командующий Западной Группировкой, грыз травинку, не сводя глаз с вражеских позиций. Взобравшись на камень, рыжеволосый гигант разглядывал противоположный берег Хумсты. Душевники укрепились здорово: полисады, позиции стрелков, насыпи и целые ряды щитов. В некоторых местах вражеские воины стояли у самой воды. Хумста разлилась после весенних дождей, и серо-бурая вода мчалась к морю, раскатываясь пеной на камнях. Олаф выплюнул травинку. К лету река заметно обмелеет, и в некоторых местах можно будет перейти вброд. Сейчас бродов два, и на обоих солнечники надежно перекрыли все возможные пути. Надежно ли? Олаф взъерошил пятерней свою огненно-рыжую шевелюру. Шлем он давно снял, несмотря на протесты охраны. Стрелой не достанут. Арбалетным болтом? Тоже далековато, хотя… Командующий спросил, не оборачиваясь:

– Что означает название "Хумста", Кастор? Это ведь на языке ткаесхелхов?

– Красная вода, господин, – невысокого роста офицер почтительно склонил голову. При этом седые усы на его лице потешно вздрогнули. За спиной Кастора стояли несколько тяжеловооруженных солдат из свиты Олафа. Остальные держались поодаль, рядом с лошадьми. Несколько лучников рассыпались по виноградникам, заняв позиции. Еще один офицер – высокий сутулый бородач – внимательно смотрел, как на противоположном берегу, у опушки леса, черные фигурки выстраиваются в колонну и начинают маршировать в сторону моря.

– Красная вода, значит, – повторил Олаф. – Остроухие правы, посмотри, какая бурая эта Хумста.

Кастор промолчал. Сутулый бородач проводил взглядом последнего мятежника и повернулся к Олафу.

– Господин командующий прав: вода действительно рыжеватая. Несет песок с гор. Говорят, высоко в горах добывают золото.

– Золото, вот как? – Олаф спрыгнул с камня. Охрана сразу зашевелилась, Кастор подскочил со шлемом в руках, протянул командующему.

Сутулый офицер остался на месте. Словно нахохлившийся коршун, он переводил взгляд своих карих глаз с палисадов на вражеских арбалетчиков, с насыпи, за которой прятались вражеские пехотинцы, на врытые в землю ряды щитов.

Олаф вскочил в седло, и огромный черный конь слегка присел под его весом.

– Наир, ты едешь?

Сутулый вздрогнул, бросил последний взгляд на противоположный берег и быстрым шагом поспешил к своей лошади.

– Прошу прощения, господин. Засмотрелся.

Олаф направил коня вперед, Кастор и Наир ехали следом, за ними вереницей остальные охранники. Лучники в винограднике обменялись условным свистом и также начали движение, невидимые и неслышимые. Для людей.

Но не для Агнетты.

Устранительница проводила взглядом двух солдат с луками и в маскировочных плащах. Неплохие, что тут говорить. Свое дело знают. Искорки вокруг силуэтов. Так красиво. Она двинулась следом, с каждым шагом приближаясь к коренастому стрелку, что бесшумно ступал по мягкой земле. Искорки взлетали словно райские птицы. Агнетта слышала, как стучит сердце этого человека. Наконец, догнала и некоторое время шла рядом, шаг в шаг. Он не слышит. Весь в волшебных всполохах райского света. Нет, почувствовал. Обернулся. Внимательный. Ах, этот ужас в глазах! Сколько раз она видела его. Ужас, первобытный страх. В разных глазах. Синих и карих. Зеленых и серых. У этого черные. Очень красивые.

Агнетта склонилась над телом лучника и резким движением выдернула спицу из горла. Закидала труп гнилыми листьями. Надо же, искорки лишь усилились. Может, это душа лучника? Интересно. Но надо спешить. Очень.

Устранительница взвесила в руке захваченное оружие. Свет Элигера, тяжелый лук какой! Кинжал неплох, но ей он ни к чему. Агнетта размахнулась и забросила клинок в кусты. Накинула капюшон и быстрым шагом двинулась вперед. Искорок чуть меньше. Нужно спешить.

Олаф натянул поводья. Конь недовольно замотал головой, но повиновался. Сзади заржали лошади – охрана также остановилась. Раздался крик совы. Это начали условную перекличку лучники, что двигались, скрытые за деревьями.

– Господин, все в порядке? – спросил, подъезжая, Кастор.

Олаф повернул голову.

– Просто послышалось.

– Дать команду прочесать рощу, господин? – Наир гарцевал рядом, успокаивая нервничающую кобылу. – Впрочем, там наши люди и…

– Не нужно.

Командующий снова взглянул на ряды деревьев, уходящие в гору. На вершине этого холма – деревня Шрам, они как раз обогнули её с противоположной стороны, чтобы подняться по единственной дороге, миновать эрские дома и вернуться в расположение основных сил. Заморосил мелкий теплый дождь, со стороны моря начал дуть довольно сильный ветер. Где-то далеко ударил гром.

– Едем.

Дождь усиливался. Олаф остановился возле маленького водопада, что стекал по камням между корнями деревьев. Дал коню напиться. Поднял голову.

– Господин, дождь становится сильнее. С моря идет гроза.

Это Кастор говорит. Ни на шаг не отходит, вернее, не отъезжает. Олаф хотел улыбнуться, но не успел. Словно острое жало, что-то ударило его в плечо и опрокинуло в грязь. Ничего не соображая, он попытался подняться. Вопли и ржание лошадей. Дикая боль пронзила левую руку. Олаф увидел, как дрожит болт, попавший в неё. Второй выстрел, подумал он. Кастор навалился на него. Удар. Кастор кричит. Или это голос Наира? Олаф хотел перевернуться на бок, но не смог. На глаза опустился вязкий темный туман.

Агнетта быстро взбиралась в гору. Несколько раз оглядывалась, выслеживая погоню. Никого. Эти слизняки ни на что не способны. С презрительной ухмылкой Устранительница отбросила ставшие ненужными лук и колчан со стрелами. Подумала с сожалением о трех навсегда утраченных болтах. Ну, хоть все спицы на месте. Повеселев, она на ходу достала из-за пазухи мешочек и потрясла возле уха. Ах, ветка, чуть не упала! Искорки, искорки…

– Стой! Туда нельзя! – прошипела Марра.

Ивон поднял руку. Идущие цепочкой махатинцы остановились, припали к земле. Сотник Губаз тихо свистнул. Повинуясь его приказу, Бастиан и Кадык разошлись в разные стороны, мгновенно исчезнув: Кадык за буреломом, а Бастиан – за кустами дикой смородины. Где-то рядом залаяла лисица. Зезва вздрогнул, прислушиваясь. Лай вскоре утих, не иначе, рыжая поспешила убраться от двуногих подальше.

Их группа из шести человек во главе с Губазом, посланная Теодором разведать местность, осторожно спускалась к побережью, пробираясь через заросшие кустарником и деревьями склоны. Несколько раз они обходили овраги и переходили вброд вздувшиеся от недавних дождей ручьи. Пасмурное хмурое небо мрачно мелькало сквозь кроны лиственниц и сосен, перегнившая хвоя мягко пружинила под ногами. Ветра почти не было, но влажное дыхание побережья чувствовалось особенно сильно. Кроме лисы, однажды едва не наткнулись на только что проснувшуюся медведицу, сосредоточенно рыбачившую в глубоком ручье. Марра вовремя заметила зверя и увела группу в сторону. Рядом наверняка медвежата, за которых, как пояснила джуджия: «Медведиха нам всем жопы на головы натянет». Чтобы избежать такой печальной участи, разведчики опасливо обошли фыркающую мамашу. Чем ниже они спускались, тем чаще стали попадаться дубы и, кроме смородины, можжевельник. Зезва шел четвертым: впереди двигалась Марра, Губаз и Ивон. За ним – Кадык и Бастиан. Махатинец с заячьей губой старался не разговаривать с мзумским рыцарем и держался подальше. Но во время одного из привалов Зезва выпытал у Кадыка, что родом Бастиан из Шрама, и что у него там живет родня: то ли отец, то ли дед.

– И племянник еще, совсем малец, – добавил Кадык. – Звать вроде как…

– Гаиска? – спросил Зезва, кусая губы.

– Точно, Гаиска! – заулыбался махатинец. – Откуда ты знаешь?

Зезва промолчал. Вздрогнул, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, резко повернул голову. Бастиан тут же отвернулся и принялся шептаться с Ивоном.

Разочарованию Убийцы не было границ. Но раздражение нужно унять. Злись, не злись, от этого Цель ближе не станет. А она так близка. Напарник молчит, как обычно. Убийца часто завидовал этому спокойствию. И, хотя они знают друг друга не так давно, некоторые черты характера Напарника искренне восхищали Убийцу. Впрочем, нужно вернуться к делу. Проклятая разведка все планы перевернула задницей вверх. Но ничего, любой хаос можно превратить в порядок. Хотя, по мнению Убийцы, лучший порядок – это хаос. Подождем.

Припав к земле, Марра напряженно смотрела вперед, прямо в заросли кустарника. Все та же дикая смородина, думал Зезва, чувствуя, как начинает затекать правая нога. Вернее, одичалая. Но откуда в лесу старые кусты этой ягоды? Значит, рядом жили люди, был их дом. В лесу? Он осторожно перевернулся и встретил яростный взгляд оглянувшегося на движение Ивона. Зезва готов был поклясться, что он все сделал бесшумно, но проклятый элигерец все равно учуял.

Губаз тихо свистнул. Вскоре откликнулись криками совы Бастиан и Кадык. Зезва знал эти сигналы: значит, все в порядке. Но сотник не отрывал глаз от джуджии, которая по-прежнему не двигалась, пожирая глазами что-то, видимое или слышимое только ей одной. Затем карла дернулась и двинулась назад. Двинулась как-то странно, и в любой другой ситуации Зезва бы засмеялся, настолько потешно выглядела джуджия, ползущая задом наперед. Впрочем, вскоре Ныряльщику стало не до смеха.

– Не двигаться! – одними губами прошелестела Марра, замирая на месте.