Текст книги "Дорога Смерти (СИ)"

Автор книги: Eldar Morgot

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Зезва молча вертел в руках кружку. Золотистая пенная поверхность пива перекатывалась от края к краю. Наконец Ныряльщик неловко разлил напиток на деревянный стол, выругался. Каспер улыбнулся. Отец Кондрат хмуро велел не сквернословничать. Усмешка Каспера исчезла, когда радостно примчалась служанка и принялась вытирать стол. Строгий взгляд монаха заставил ее орудовать тряпкой быстрее. За подслеповатым окном сверкнула молния.

Зезва наконец оторвал взгляд от кружки.

– Про Марех так ничего не удалось узнать?

– Нет, – еще сильнее помрачнел брат Кондрат. – Исчезла, словно ее и не было. Ее величество уже начинает беспокоиться.

– Такое раньше уже бывало, – возразил Каспер. – Все-таки она кудиан-ведьма.

– А Сайрак?

– Сайрак? А что Сайрак? Ходит злой как дэв. Да и что ему остается делать? Только ждать.

– Ждать, – пробормотал Зезва, отворачиваясь к окну.

В наступившей тишине раздался горестный вздох трактирщицы: хозяин велел ей отправляться мыть посуду. За окнами грохотало и сверкало. Зезва налил себе еще пива, стараясь в этот раз ничего не разлить на стол.

Марра прилежно рассматривала носки своих сапог, пока тихий голос Самария Огрызка не велел продолжать доклад. Она повиновалась, почтительно воззрившись сначала на командующего, затем на стоявшего за креслом Самария седовласого джуджу с орлиным носом по имени Гус Орлонос.

– Господин командующий, прилежно докладываю, что я…

Самарий поднял руку, оторвав ее от отдыха на огромном животе.

– Марра, без церемоний. Итак, после того, как ты устранила убийцу…

– Повинуюсь, блистательный…

Самарий поморщился, оглянулся на мрачного по своему обыкновению Орлоноса и решил не препятствовать Марре – пусть докладывает, как умеет. Пока джуджия говорила, командующий экспедиционным корпусом Принципата Джув, барабанил толстыми пальцами по животу и время от времени обращал взор на угрюмого Гуса, не сводившего с карлы глаз.

– Подожди, девка. Кадык хотел завалить Бастиана. Так?

– Именно так, мой командир.

– Не Зезву.

– Не Зезву.

– Но он не был элигерским Устранителем? Хотя, о чем это я, чувства? Будь Кадык Устранителем, ты бы сейчас здесь не стояла, дорогуша.

– Но, блистательный…

– Помолчи, женщина.

Некоторое время Самарий Огрызок размышлял, уставившись в камин. В комнате было жарко, и Марра поглядывала на плотно закрытые ставни, недоумевая, почему командующий их не откроет, жарища страшная. Но Самарий упрямо сидел за столом, нахохлившись. Гус Орлонос отошел от стола и встал у окна. Казалось, он прислушивается к звукам дождя, что барабанил о карниз. Уже несколько дней в Цуме лило не переставая. Темное море штормило, да так, что ни одна рыбацкая лодка не решалась выйти на промысел. Гус видел вчера, как вернулись две потрепанные ветром и морем тяжелые галеры, что участвовали в завершении уничтожения вражеского десанта у Тыша. И хотя вражеские корабли по большей части были потоплены, нескольким удалось уйти. Участь пехоты противника оказалась не столь удачной. Сначала они понесли потери в боях с отрядом командора Теодора. После вынужденного отхода остатков тышского гарнизона мятежники двинулись было следом, но их остановили подоспевшие войска из Цума и Мчера. Зажатые в тиски, душевники сопротивлялись отчаянно, пока не были наголову разгромлены. Уцелевшие рассеялись по лесам. Однако свою задачу противник выполнил. Правда, в совсем другом месте Душевного тевадства. Совсем другом…

Гус покосился на Самария, затем быстро вглянул на Марру. Доверенное лицо Самария, его лучшая убийца и разведчица. И едва не погибла, едва…

– Группа Губаза не пострадала? – вдруг поднял голову Самарий.

– Почти нет, командир, – вздрогнула Марра. – Трое раненых, один из них тяжело. Но вроде выжил. Ыги не стали ввязываться в драку и отошли.

– Особенно после того, как их товарищи угодили в лапы к… – Огрызок насупился и снова погрузился в собственные мысли. Марра решилась расстегнуть пуговицу на воротнике и переступила с ноги на ногу. Проклятая жара!

– Гус, скажи что-нибудь.

Седовласый джуджа повернул голову.

– Здесь особо нечего говорить, командующий, – Орлонос снова отвернулся к окну. – Мятежники выполнили задачу. Отвлекли наши силы у Тыша, пожертвовав одним отрядом. Зато форсировали Хумсту у Шрама и захватили выгодные позиции на самих подступах к деревне. Укрепились, использовав брешь в нашей обороне. Теперь будут копить силы для наступления. Вот тебе и неприступная крепость Цум!

– Измена, – проворчал Огрызок, – гнусная, вонючая, человековская измена. Того гютферана, что предал Олафа, нашли дохлого, туда ему и дорога. Видать, подельнички и отправили его на соль. Но бегство целого отряда, отборных солдат! Они просто снялись с позиций и ушли! Как такое могло произойти, я их бурдюк шатал, как?

– Бригада.

– Э?

– Бригада, командующий, – Гус скривил губы. – Вражеские агенты повсюду, но воюют они не диверсиям или нападениями, хотя и этого хватает с лихвой. Слово – вот наистрашнейшее оружие. Весь город шумит, словно осиное гнездо. Как же, королева Ламира – страховидло хвостатое! Как за такое воевать, как кровь проливать? Это что же получается, за хвостатую ведьму мы должны сражаться?

– А в лесах под Мчером появились вооруженные люди, – Самарий Огрызок пнул ногой стоявший рядом стул. – Знаешь, как они называются, Гус? А ты, Марра, знаешь? Качаете головами, на-най? Зовутся они Божьи Воины, вот как они называются!

Командующий джувским экспедиционным корпусом встал из-за стола, подошел к опрокинутому стулу и поставил его на место.

– Марра.

– Командир?

– Расскажи-ка мне вот что про этого Бастиана… Ты уверена, что никто не догадался, что Напарницей была ты? Точно? Ну, хорошо. Но почему твой напарничек Кадык хотел завалить именно Бастиана? Э? У тебя есть мысли по этому поводу? Чувства! Гус, открой, наконец, окно. Сдохнуть можно от жары.

Маленький Гаиска сидел рядом с отдыхающим Лурджей и смотрел, как солнце медленно скрывается за горизонтом. Золотая полоса тянулась от далекой дымки и пропадала почти у самого берега. Мальчик поднялся, чтобы поднять и запустить в воду гладкий камень, похожий на лепешку. Конь фыркнул, наблюдая, как радостно улыбающийся Гаиска следит за скачущим камешком. Наконец, камень подпрыгнул в последний раз и навсегда скрылся в темноватых волнах. Лурджа с шумом выдохнул, едва заметный пар его дыхания тут же растворился в вечернем воздухе. Мальчик оглянулся.

– Уже не удивляешься, что волшебный конь дышит, словно смертный? – спросил Лурджа, косясь на рыбацкую лодку, что шла близко от берега в сторону Цума.

– Нет, коник, не удивляюсь, – сказал Гаиска, выискивая глазами новый камешек. – Я и раньше не удивлялся. Деда говорит, что вы, те, кто живет за Гранью, такие же создания Ормаза и Дейлы, как и люди. Просто непохожи на нас, как солнце не похоже на луну.

Лурджа оставил лодку в покое и повернулся. Все равно рыбак их не видит. Силы почти восстановились, и ему удаётся легко скрыть присутствие от посторонних глаз. Хотя еще совсем недавно обессиленный, едва живой он прятался в лесной чаще от каджей. Чудо, что они не нашли его, настоящее чудо… И этот человековский детеныш, спасший его. Чудо из чудес. Смертный, спасший от беды создание Грани. Но та, что обманула его…

Гаиска вздрогнул, почувствовав гнев волшебного коня.

– Волнуешься за нее, да?

Лурджа тряхнул гривастой головой. Удивительный мальчик.

– Волнуюсь. Скажи мне…

– Да?

– Спросить хочу про решение, принятое тобой. Еще не поздно передумать.

Гаиска насупился. Метнул камень. Неудачно: тот нелепо бултыхнулся в воду и исчез. Крикнула недоуменно чайка, словно силясь понять, откуда летят все эти камешки. Поднял голову рыбак. Вот ведь неугомонная птица!

– И просьба твоя, – продолжал Лурджа, – я хотел…

– Ты обещал! – голос Гаиски задрожал.

– Но ты не знаешь правды, мальчик. Не понимаешь и…

– Ты обещал.

Лурджа снова фыркнул.

– Упрям ты, как и все человеки. Я выполню обещание, но предупреждаю в очередной раз: не принесет тебе это радости, но лишь новые слезы.

Маленький Гаиска сел на гальку, уткнул подбородок в коленки.

– Я знаю, – наконец ответил он.

Лурджа некоторое время смотрел на маленькую фигурку у своих ног, затем перевел взгляд огненных глаз на борющегося с ветром рыбака. Ветер усиливался.

Выругавшись, теневик пнул ногой часового. Тот встрепенулся, вытаращил глаза и попытался встать, шаря в темноте рукой в поиске секиры. Рядом возился с одеждой второй тюремщик, также получивший хорошую оплеуху. Наконец, обозвав нерадивых солдат «вонючими гютферанами», теневик ушел. Отблеск от его факела еще долго виднелся в пролете коридора, а капли, застывшие черными жемчужинами на сыром камне стен, сверкали, словно мириады глаз сказочных чудовищ. Когда же они погасли, первый тюремщик – бородатый толстяк без двух передних зубов мрачно схаркнул себе под ноги и злобно уставился в ту сторону, в которой скрылся агент Тени.

– Членожуй херов! – бородач сплюнул снова, в этот раз прицельно: плевок скрылся в черном коридоре.

– Точно, – мрачно кивнул товарищ бородача, высокий и костлявый солдат с печальными глазами и красным носом. – Кровопийцы, Тень вонючая! Дерьмо!

Бородатый с кряхтением подошел к стене, снял факел и шагнул к темным железным дверям сразу за границей света и тьмы. Прикрепил древко к стене и припал глазами к глазку.

– Спит ведьма? – поинтересовался длинный, зевая.

– Спит, – подтвердил бородатый, задвигая заслонку и берясь за факел. – Вот какого хера, а? Чего мы вообще тут делаем? Она ж привязана за руки и ноги, даже ходит под себя, мы ее водой окатываем, когда жрать приносим. Зачем сидеть возле камеры, а?

– Интересно, – покачал головой длинный, – как она до сих пор не простудилась? Водичка-то у нас ледяная, ха-ха.

– Ага, – бородач воровато оглянулся, ощерился на ухмылку товарища и извлек непонятно откуда большую бутыль с чачем. Смачно забулькал, передал длинному. – Выпей, на. Все равно скоро светать будет. Того и гляди Тень проклятая вернется. Замерз я что-то… Да хватит, хватит!

Отобрав бутыль, бородатый тюремщик оперся о стену и скрестил на груди руки с грязными пальцами. Длинный уселся на стул, скрестил ноги. Некоторое время он смотрел в темноту, затем поднял голову.

– Неужели правда про королеву-то, а?

– Чу, твою мать, говори тише!

– Так куда еще тише-то!

– В подвал к Мгеру захотел? Или про стены с ушами не слыхал?

– Слыхал…

– Вот и заткни пасть, твою мать.

Длинный притих, но ненадолго. Встав со своего стульчика, он подошел к товарищу и зашептал:

– Я вот думаю себе…

– Что ты там думаешь?

– Да погоди ж ты, уф! Дай же сказать!

– Тише… Выкладывай. Где бутыль?

– За спиной у тебя… – длинный едва дождался, пока бородач наконец отставит заметно полегчавшую бутыль. – Э? Нет, не буду больше, чач не ахти…

На лице бородатого тюремщика расцвела щербатая ухмылка.

– То-то ты выдуплил вчера целый жбан…

– Да погоди ты! – зашипел длинный. – Я про Ламиру нашу царственную… Весь город судачит, что королева-то и не человек вовсе. Погоди, дай же сказать! Я вот такой себе вопрос задаю: чего мы должны страховидле служить? А, чего? Ты мне объясни, чего, а? И ведьма эта, как ее, сучку, Марех…

– Чего же тогда теневики ее под замок посадили, если…

– А того и посадили, что, видать, хвостатая наша королева невзлюбила Марех за что-то. Ну, может, в деле каком кудиановом та ее подвела, дэвы ее знают!

Бородач поежился.

– Ну их, нечисть эту, не поминай. И так жутко мне чтой-та. Так ведь любовничек ейный, бывший главный над Телохранителями, Сайрак-то…

Странный шорох заставил бравых тюремщиков дружно уставиться в черноту коридора. Некоторое время они сопели и прислушивались. Наконец, длинный с досадой чихнул и снова принялся разглагольствовать:

– Сайрак? Тоже хрен не пойми кто. Из грязи в князи! Начальник Телохранителей, его душу мотал. Прежнего-то главного отправили на баррейнскую границу, гусей пасти!

– Так из рыцарей ж вроде.

– Ага, из рыцарей, как же, клянусь милостью Дейлы! Устроился неплохо и ведьму дрючит в придачу. Мечта, а не жизнь. Вот только нету больше Сайрака нашего.

– Помер?

– Пропал.

– Пропал? Как пропал?

– А вот так, взял и пропал. И мнится мне, – высокий тюремщик понизил голос до шепота, – и здесь Тень руку приложила или что они там прикладывают. – Длинный втянул воздух широко раскрытым ртом, зажмурился и снова оглушительно чихнул.

Бородач ощерился.

– Всю тюрягу соплями забрызгал, твою мать в дупло.

– Погоди ты…

Неясная тень вдруг промелькнула перед глазами тюремщиков, они подскочили на месте и схватились за оружие.

– Ты видел? – дрогнувшим голосом спросил бородач.

– Ага, – подтвердил длинный, икнув.

Солдаты еще долго пялились в коридор, но кот по кличке Кудиан уже ждал, затаившись в спасительной чернильной темноте. Ждал, когда подвернется удобный момент, чтобы пробраться к Марех. Каким образом, он еще не знал. Окинув подвыпивших солдат презрительным взглядом, кот свернулся калачиком и закрыл глаза. Все-равно человеки его не увидят, если только… Если только не наступят. Кудиан зевнул, дернул хвостом и мгновенно уснул. И даже рана на лапе не помешала ему предаться долгожданному отдыху. Миркомора здесь нет, это он знал точно. Пока нет. Поэтому нужно поспать, пока есть возможность.

– Ищете? – Ламира испытывающе смотрела на почтительно склонившегося перед ней Эниоха. – Долго я должна еще ждать?

Второй в Тени решился поднять свои бегающие глаза, но тут же снова уткнулся взглядом под ноги.

– Государыня…

– Долго я еще должна ждать?! – шрам на подбородке королевы угрожающе задергался. Стоявший чуть поодаль брат Кондрат с беспокойством вглядывался в искаженное гневом лицо Ламиры. Налетевший теплый ветер принес запахи моря и цветущей вишни. Королева отвернулась от преклонившего колено Эниоха и стала смотреть, как в Цумской бухте ставит паруса боевая мзумская галера. Ветер чуть ослаб. Облокотившись о крепостную стену, Ламира на мгновение прикрыла глаза. Со стороны могло показаться, что она собирается с мыслями. На самом деле королева пыталась успокоиться. Кашлянув, брат Кондрат сделал шаг вперед, но Ламира, не оглядываясь, остановила своего духовника жестом. Улыбнулась, вспоминая, какой скандал поднялся на Кафедре, когда все эти святоши узнали про назначение простого монаха духовником государыни. Каким петухом примчался на аудиенцию Истрий, этот лицемер в рясе! Надо же, из самой столицы не поленился приехать святой отец. Ламира снова улыбнулась, но в этот раз улыбка была грустной. Куда могли пропасть Марех и Сайрак? Снежный Вихрь недолюбливает теневиков и вечно подозревает их во всех грехах… Где он, кстати? Эниох что-то говорит. Странный человек, но Гастон ему доверяет. Гастон… Ламира вздохнула и повернулась к теневику.

– Достойный Эниох хочет сказать, что наша могучая Тень не в состоянии отыскать двух пропавших людей? – голос Ламиры звучал тихо и устало. Внезапно и резко заболела голова, королева потерла висок, прикрыв веки. – Так? Причем не обычных людей, а начальника моей охраны и мою советницу. Святая Дейла! Если средь бела дня исчезают мои приближенные, то чего мне ожидать завтра? Посмотри мне в глаза, достойный Эниох!

– Ваше величество…

– Молчи, офицер Тени! Я даю тебе три дня. Можешь идти.

Бормоча слова покорности, Эниох попятился к лестнице. Королева снова отвернулась к морю. Ветерок поднялся вновь, перья на шлемах охраны затрепетали, один из солдат неловко переступил с ноги на ногу. Доспех тихо зазвенел. Едва слышно, но Ламира вздрогнула и, обернувшись, встретилась с махатинцем взглядом. Тот смиренно опустил голову. Сержант уже сверлил незадачливого солдата яростным взглядом. Королева чуть наклонилась и взглянула вниз, туда, где несильный прибой нес волны на покрытый галькой берег.

– Государыня?

– Да, отец Кондрат?

Не дождавшись ответа, удивленная Ламира взглянула на монаха. Из-за спины Кондрата вышла закутанная в плащ фигура. Два махатинца с опаской посторонились. Нежный звон ножей, раздавшийся через мгновение, заставил солдат отступить еще на один шаг. Монах со вздохом осенил себя знаком Дейлы.

Снежный Вихрь повел плечами. Королева щелкнула пальцами, и махатинцы не без облегчения спустились по лестнице вниз. Последним обзорную площадку покинул сержант, наградив на прощание рвахела враждебным взглядом.

– Святой отец может остаться, – тихий голос Снежа остановил монаха у первой ступеньки. – Госпожа, есть новости.

Тьма опускалась на Цум густым, чернильным покрывалом. Ущербный блин луны, что лениво освещала краешек тучи, медленно скрылся за набежавшими облаками. Старый город не спал. Вернее, люди по большей части безмятежно храпели в своих теплых постелях, чего нельзя было сказать о нечеловеческих существах. Ведь ночное время так подходит для удачной охоты. Одно из таких созданий – молодая ночница – шумно втянуло воздух и раскрыло пасть. Капли слюны упали на землю. Запах, этот волшебный запах плоти. Правда, странноватый, полный почему-то холода, даже мороза, но все равно такой восхитительный, притягательный… Ах, и еще запах. Наверняка, вкусно и… Кто это?! Шерсть на загривке ночницы стояла дыбом, когда жуткий страх заставил ее с шипением и скулежом отступить в спасительную темноту. Там она жалась в угол, трясясь и подвывая, в ужасе ожидая, что из темноты явится нечто чудовищное, чтобы пожрать ее.

Миркомор дернул хвостом. Жало дернулось пару раз и замерло. Некоторое время он смотрел на ночницу. Глупая тварь думает, что темнота скрывает её. Можно убить. Хотя… Миркомор зевнул и двинулся дальше. Незачем тратить силы и время на столь жалкое существо.

На углу улицы миркомор остановился, чтобы оглядеться по сторонам и убедиться, что он идет правильно. Его зрение мгновенно выявило несколько мерцающих красным комочков – не иначе, крысы, слишком малы для человеков или ночников. А может, и кошка. Миркомор оскалился. Досадно до сих пор. И как он мог упустить кота Кудиана? Хвост дернулся. Ничего, всему свое время. Но госпожа злится, злится… Вот он, тот самый дом. Человеки перед воротами. Убить или обойти? У миркомора не было чувства юмора, но в его мозг пришла мысль о том, что обойти быстрее, а убить… убить их могут и другие. Да. Поэтому он проскользнул мимо ничего не подозревавших теневиков и очутился во дворе. Огляделся по сторонам, затем быстрее белки взобрался по стене на крышу. В два скачка очутился у трубы, втянул воздух носом. Оскалил тонкие клыки: внутри еще один человек.

Теневик храпнул и проснулся. Некоторое время недоуменно пялился на догоравшую свечу. Затем холод захватил все его существо. Агент Тени засопел и принялся кидать дрова в едва тлевший очаг. Долго сидел, скрючившись у лениво разгоравшегося огня, качаясь взад и вперед. Наконец, согрелся. Этому способствовала и большая бутыль с вином, к которой агент время от времени прикладывался.

– Твою мать в дупло, снова вонь пошла. Уже пора новый лед везти, гниет покойничек, а мне нюхать. Дерьмо.

С этими словами он обмотал лицо тряпкой и потянулся за бутылкой. Промычал ругательство, ведь вина не глотнешь в тряпке проклятой.

– Гютфераны гнойные, чтоб вас мхец бревном оттрахал… Это что за нахер?

Теневик вскочил столь поспешно, что бутыль покатилась по дощатому полу. Вино медленно выливалось, но агент уже крался к дверям, сжимая в руках нож. Приблизившись к дверям, долго прислушивался, сопя и перекладывая оружие из одной руки в другую.

– Тихо, – проворчал он и решился толкнуть дверь. Показались ступеньки.

Факелы горят исправно, ведь он сам о них заботится. Лед белеет внизу, и виднеется черная, закостеневшая рука мертвеца.

– Что там ребята болтали? – теневик молча смотрел на яму и кучу льда, на которой покоилось тело купца Зелона. Обезглавленное тело. – Мол, не разлагается оно, потому что и не человек оно вовсе, а нашпигованное адским зельем чудище…

Снова этот шорох! Верзила-теневик сплюнул и стал спускаться вниз. Строго-настрого велено следить в оба. Вот он и следит.

Твою же душу в бурдюк, смрад невыносимый! У агента даже потемнело в глазах, но упрямо двинулся вокруг носилок. Совершив, наконец, полный круг, теневик хмыкнул и спрятал нож за пояс. Меньше вина надо жрать, и перестанет чудиться всякая хрень. Точно.

Когда за спиной ступившего на первую ступеньку агента раздался очередной шум, он резко обернулся. Перед ним стоял мертвец без головы.

– А…а…а… – от ужаса теневик подался назад.

В черном, начинающем гнить теле вились клубки беловато-серых червей, они словно волны катились от обрубка шеи до кистей и скрюченных синих пальцев. Невыносимый смрад ударил в ноздри потерявшего дар речи агента. Мертвец поднял руку, и целый шар из грязно-белых червей мгновенно переместился на новую жертву. Верзила закричал, но его крик захлебнулся, когда в широко раскрытых глазах теневика заиграла белая поволока, а зрачки покрылись белым, похожим на слизь, туманом.

Миркомор сидел на заборе и осматривал шип на хвосте. Все получилось, хозяйка будет довольна. Удалось быстро задействовать дзапово зелье, а теперь… Миркомор повернул голову и некоторое время наблюдал, как нетвердой походкой человек из подвала вышел из дома и отправился к двум другим человекам, что по-прежнему находились на улице. Миркомор удовлетворенно заурчал, соскочил с забора и скрылся в чернильной тьме. Вслед ему понесся сдавленный крик, тут же сменившийся угасающим хрипом. Но миркомор уже не слышал. Нужно спешить. До Дома Блаженцев нет так уж и близко. А работы там невпроворот.

Зезва редко видел сны. Но в эту ночь ему приснилась Аинэ. Девушка расчесывала волосы черным гребнем и ласково смотрела на мзумца глазами цвета морской волны. Радостная истома вдруг охватила Ныряльщика, он сделал шаг вперед и… И в следующее мгновение чуть не полетел со своей кровати на пол.

– Вставай, Зезва, беда!

Над ним возвышался Каспер с факелом в руках. Лицо юноши было бледным как меловые скалы с баррейнских берегов.

– Что случилось? – Зезва уже пристегивал пояс с ножнами. – Ночь на дворе! Каспер, не молчи!

– Не знаю, – помотал головой Каспер, – сказки какие-то.

Озадаченный Зезва вдруг услышал крики и шум.

– Приближаются к межам Старого Города.

– Кто приближается, курвин корень?! Мятежники прорвались?

Грохот и новые вопли стали ответом Зезве. Не говоря больше ни слова, он поспешил к выходу. Очутившись на улице, застыл в изумлении.

Со стороны Старого Города над домами возвышалась стена огня и дыма, полные ужаса крики носились по ночному воздуху, слышались звон бьющихся стекол и грохот, словно некий великан самозабвенно и радостно обрушивал на каменные стены свой гигантский молот.

– Что это такое, вашу мать в дупло? Каспер…

– Зезва, махатинцы!

Со стороны Площади Брехунов, звеня оружием, бежали солдаты. Тяжело дыша, они промчались мимо Зезвы и Каспера. Командир махатинцев, бородатый ветеран, окинул их мрачным взглядом, но ничего не сказал, лишь прибавил ходу, крепко сжимая рукоять обнаженного меча. Несколько мгновений Ныряльщик и Победитель смотрели им вслед. Затем в гуле и грохоте раздались женский крик и плач ребенка. Мзумцы переглянулись и бросились за махатинцами. Едкий запах дыма уже мешал нормально дышать, но появился еще один запах – странный, обволакивающий, сладковатый. От него мутилось в голове и перед глазами начинали метаться черные круги.

Каспер встал как вкопанный, схватил Зезву за руку. Навстречу им бежали люди, в основном женщины и дети. Их круглые от ужаса глаза метались во все стороны, рты в панике раскрыты, на перекошенных, бледных лицах – печать животного страха. Какой-то старик подбежал к Касперу и закричал высоким голосом:

– Они уже близко, спасайтесь, спасайтесь!

– Кто близко, кто?

– Смерть нам! – вскричал старик и побежал дальше. – Это наказание за грехи! Ормаз покинул нас, мы все умрем в мучениях!

– Гляди-ка, – проворчал Зезва, – про грехи вспомнили, видать, дело и вправду плохо.

Толпа становилась все гуще и вскоре запрудила весь переулок. Зезва и Каспер едва не были смяты этой безумной волной, но умудрились пробраться за угол двухэтажного заброшенного дома, где и прижались к стене, чтобы немного перевести дух. Мимо по-прежнему бежал народ, в основном простолюдины. Они в страхе оглядывались назад, туда, откуда шли дым, гарь и ужасающий смрад. Зезва тоже посмотрел в сторону Старого Кладбища. Мрачные воспоминания охватили его, сменившись тревожным чувством опасности. Курвова могила, что же там такое?

– Только не говори мне, что это…

– Что ты сказал, Зезва?

– Ничего. Предаюсь приятным воспоминаниям.

Раздался треск и прямо перед Зезвой на мостовую упал человек. Каспер бросился было на помощь, но эр уже стоял на ногах спиной к нему и отряхивался. Юноша положил ему руку на плечо и хотел спросить, не сильно ли тот ушибся. Простолюдин повернулся.

Пробегавшая мимо женщина завизжала от ужаса, когда эр бросился на опешившего Каспера. Звериное рычание и потоки белой слюны, изрыгаемые из перекошенного рта, заставили юношу застыть на месте, и не подоспей с мечом Зезва, простолюдин неминуемо бы загрыз Каспера. Он уже тянулся зубами к горлу, когда воздух со свистом рассекло лезвие, и фонтан крови ударил из раскромсанной сонной артерии человека. Женщина продолжала голосить, прижимаясь к стене дома, словно стараясь пройти сквозь нее. Зезва и кашляющий Каспер смотрели на белую жидкость, бьющую из распростёртого тела. А потом эр встал. Голова кренилась на бок, из ужасной раны сочилась белая слизь, глаза горели. Раскрытый рот, с зубов капает та же белесая жидкость. Низкий рык пополам с хрипом и бульканьем вырвался из глотки чудовища, когда эр бросился в новую атаку, в этот раз на Зезву, словно почувствовав, что именно от него исходит основная опасность. В это мгновение Каспер поднял факел чуть выше, и мзумцы содрогнулись. Грязно-белые клубки из шевелящихся червей ползали по лицу монстра, перекатывались под одеждой, уродливыми фурункулами взбухали под кожей. Глаза покрыты белой поволокой, и Зезва вздрогнул, отступая на шаг. Он уже видел, видел такие глаза раньше.

Монстр атаковал. Зезва ушел в сторону, чуть присел, меч застыл над головой. С низким ревом, чудовище бросилось на человека, по пути подпрыгнув и сделав скачок по стене, словно дикая кошка. Удар, еще удар, и голова эра покатилась по мостовой. Зезва отбежал в сторону, осматривая меч. Каспер оглянулся на шум и предупреждающе закричал. Несколько фигур ползли вниз по стене дома, вернее не ползли вовсе, а приближались кошачьими скачками.

– Курвин корень!

Зезва со всех ног бросился наутек, Каспер не отставал. Оглянувшись, Зезва похолодел: монстры разорвали на куски женщину, что вопила у стены. Ужас мзумцев удвоился, когда они увидели, что особенно старается эр без головы!

– Это не виртхи, – пробормотал Зезва.

– Посмотри туда! – крикнул Каспер. – Они идут, идут!

Через несколько мгновений из-за переулка показалась темная масса, шевелящаяся, словно куча червей, ощетинившаяся руками и палками. Смрад, жуткий и тяжелый, плыл чуть впереди чудовищного воинства. Несколько бедолаг, попавшихся на пути, были поглощены, уничтожены, искромсаны. Впереди пожираемых белыми червями шествовали три высокие, укутанные в странные одеяния фигуры. Манера их движения, резкие, обрывистые жесты рук и дергающиеся ноги были знакомы Зезве. До ужаса знакомы.

– Виртхи, – прошептал он, прибавляя ходу. – Смерть! Но кто все эти чудища, кто?

Аристофан с трудом перевел дыхание, наконец, доложил мрачно взиравшему на него Мурману:

– Светлейший тевад, в городе хаос и смута. В Старом Городе творится нечто странное…

Лакей умолк, сглотнул слюну.

– Говори, твою душу мотал, ну?!

Солдаты за спиной Мурмана заволновались, зашептались. Рев Хумсты внизу, казалось, стал еще яростнее и беспокойнее. А на противоположном берегу, по вражеским позициям двигаются целые хороводы факелов, словно душевники решили устроить ночной праздник. Ржанье лошадей и доносящийся даже сквозь шум реки звон оружия.

– Я не знаю, ваше тевадство, – голос лакея дрожал, – рассказывают про живых мертвецов…

– Кого-кого?!

– Мерт-т-т-вецо-ов, – икнул Аристофан. – Жи-и-вых.

Тевад Мурман хотел было в сердцах дать лакею хорошего подзатыльника, но замер, увидев неподдельный ужас в глазах верного слуги. Медленно опустил руку. Пожевал ус.

– Главный над лучниками!

– Я здесь, светлейший, жду приказ!

– Дуй в город, возьми сотню солдат. Узнай, что там творится, понял? Часть людей – во дворец к Вожу Красеню. Разыщи Вааджа. Сразу отсылай ко мне гонцов со сведениями и за инструкциями. Одна нога здесь, другая там. Живо!

Офицер ударил себя кулаком по груди и скрылся. Расступившиеся перед ним новобранцы снова зашушукались.

– Молчать, козодрючеры! – Мурман задумчиво дернул ус. – Это еще кто?

К теваду протолкнули задыхающегося от бега рмена.

– Ну?

– Светлейший, у Шрама солдаты покидают позиции и бегут в Цум! Прошел слух, что страховидлы вылезли из катакомб Старого Города, наши и кинулись спасать жен с ребятишками! В Шраме шум – не иначе, душевники строятся в боевые порядки! Три махатинца, отправившиеся разведать что к чему, исчезли бесследно! У Келасской Стены мелкие стычки! Что делать?

Мурман застонал, схватившись за голову, но тут же опомнился и бросился к лошадям.

– Козодрючеры, за мной, едрит вашу мать, ну?! Ты, смотри на меня! Рменов на лошадей, поднимать всех, слышите, вашу мать в дупло, всех!!

На противоположном берегу хороводы факелов замерли. Чтобы через несколько мгновений хищными змеями потянуться к позициям солнечников. А Хумста ревела и стенала, словно предчувствуя недоброе.

– Госпожа, проснитесь, госпожа!

– Аинэ? Что случилось? Снеж, и ты?

– Государыня, беда.

Королева села на кровати. Отвела руку горничной со стаканом воды. Рвахел играл ножами.

Вскоре Ламира уже спешила в Зал Встреч, кутаясь в шаль. Впереди шел Снежный Вихрь, и нежный звон ножей сопровождал каждый шаг рвахела. Аинэ едва поспевала, замыкая шествие. У лестницы, ведущей вниз, во внутренний двор дворца Вожа Красеня, их встретили вооруженные махатинцы. Снеж кивнул сержанту и что-то шепнул ему на ухо. Ветеран кивнул и принялся лаять приказы. Солдаты бросились врассыпную, занимая позиции в коридорах и по периметру стен.

– Ваше королевское величество.

– Государыня.

– Госпожа.

Ламира влетела в Зал Встреч, сбросила с плеч шаль, так как в камине уже яростно пылало пламя. Маг Ваадж и командир джуджей Самарий Огрызок почтительно преклонили колена. Королева кивнула им, дала знак подняться. Оглянулась на отца Кондрата, что исполинской массой застыл за троном. От огромного как скала инока исходило такое спокойствие, что Ламира выдохнула воздух. Шрам на ее подбородке перестал дергаться. Королева ободряюще улыбнулась бледной Аинэ. Наконец уселась на трон. Нетерпеливо спросила: