Текст книги "Графиня берет выходной (СИ)"
Автор книги: Екатерина Павлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)
– Маркиз Истербрук, вы приехали полюбоваться на Донну Хендрикс? Леди Истербрук не против? Она приехала с вами?
Они проворно просовывают свои любопытные носы в машину, различает мой силуэт на соседнем сидении и довольно хмыкают. Я стараюсь не шевелиться, сегодня общение с журналистами не входит в мои обязанности, демонстрирую им лишь холодную отчужденность.
– Это обычная формальность, господа. Я как спонсор обязан присутствовать на квалификационном заезде, – отмахивается Генри и закрывает окно.
Все заметили, что мы приехали на гонки вдвоем. Возможно, успели даже сделать снимки.
Машина заезжает на частную закрытую стоянку, которая находится в пользовании только у служащих автодрома, и по длинному пологому коридору-спирали медленно поднимаемся на третий этаж. Окна автомобиля хорошо тонированы, коридор залит мягким тусклым светом, поэтому снаружи совсем не видно, что происходит в его салоне.
На втором этаже машина чуть приостанавливается рядом с дверью, ведущей к аварийной лестнице между этажами, и из салона выскальзывает Донна Хендрикс с спортивном костюме механика, тут же скрываясь за тяжелой железной дверью.
Генрих же спокойно приезжает на третий этаж и выходит из машины в одиночестве. Журналистов на частной стоянке нет, но стоит Лорду Истербруку появиться на трибунах, как повсюду начинают сверкать вспышки фотоаппаратов, ведь рядом с ним уже нет его прекрасной маркизы. Куда делась маркиза Истербрук, этот вопрос слетает с губ у каждого второго и скользит в каждом удивленном взгляде.
Улыбка блистает на его губах, и она находит отражение на моем лице. Пресса недоумевает, а мы с Генрихом довольны нашей маленькой проделкой. Завтра утром наше имя будет у всех на слуху, и все внимание будет приковано к финальному этапу Гран-при.
Перед квалификацией откатываю свободный заезд, проезжаю буквально пару кругов, и понимаю, что такое настоящий полет. Мой болид не едет, он летит!
Показываю механикам вверх заостренный большой палец, заезжая на пит-лейн.
– Все просто супер! – улыбаюсь Джонатану.
– Ну, Слава Всевышнему! – блаженно закатывает он глаза, – Удачи, Диди, на квалификации.
За ее результаты не волнуюсь совершенно. Честно говоря, мне все равно как она пройдет. Грандиозных планов не строю, хочется, чтобы сегодня все закончилось как можно скорее, и мне удалось бы вовремя приехать в загородный особняк и подготовиться к приему должным образом.
Сигнальные огни загораются яркой вспышкой зеленого цвета, и болиды единым потоком начинают нарезать круги, грозно рыча на виражах.
Еду быстро, будто за мной гонится стая голодных волков. Злых волков-аристократов, готовых разорвать меня в клочья за малейшую провинность, за незначительное отклонение от общепринятых правил.
Восемнадцать минут позади, а я прихожу двенадцатой и прохожу в следующий квалификационный этап. Удивляюсь, пожимаю плечами и до упора жму на педаль газа. Проносятся незаметно еще пятнадцать минут,, и я показываю пятый счету результат. Искренне недоумеваю и хихикаю себе под нос, если так и дальше пойдет, то мне удастся попасть в первую тройку мест на стартовой решетке.
Излишне расслабляюсь и прихожу девятой. Везение вещь классная, но право сильнейшего, ловкость и мастерство других пилотов никто не отменял. И все равно хороший результат, лучше, чем ничего.
Мой болид выкатывают в закрытый парк, а я поспешно обнимаю ребят и через черный вход покидаю автодром никем незамеченной.
В загородный особняк приехать успеваю вовремя. Облачаюсь в вечерний туалет и ровно в семь часов спускаюсь под руку с Генрихом в приемную залу встречать гостей. К восьми часам собирается весь высший свет аристократии, своим присутствием осчастливливают нас все четыре герцога Королевства и сам его Величество Артур Кенгсингтон.
От традиционного ужина с обильно накрытым длинным столом отказываемся в пользу маленьких столиков с закусками. Официанты повсюду снуют с подносами, и шампанское льется рекой. Мы с супругом почти не пьем, лишь из вежливости прикладываем бокал к губам, когда принимает поздравления от наших гостей.
Есть не хочется абсолютно, я сыта эмоциями, исходящими от окружающих нас людей. Вся гамма цветов и сочетаний: от теплых искренних пожеланий родных и близких, до ядовитых, злых и завистливых слов от менее титулованных гостей.
Постепенно мы с Генрихом разделяемся, его уводят в сторону деловые партнеры, а меня окружают их жены. Те, женщины, с которыми я привыкла общаться и поддерживаю отношения на дружеской ноте. Вот здесь, неожиданно для себя, я сталкиваюсь с новой весьма противоречивой эмоцией. Жалость.
Замужние подруги мне сочувствуют, им кажется, что мой брак зиждется исключительно на титуле и богатстве мужа, хотя раньше многие искренне радовались моему счастливому браку. Никто не отваживается высказать свои мрачные предложения в лицо, но я ловлю на себе грустные взгляды женщин из высшего общества, познавших эту печальную долю.
Мое лицо выражает озадаченность, брови чуть сведены над переносицей, а на лбу едва заметно вырисовывается несколько полос морщин. Не знаю, как мне реагировать на подобные эмоции людей, они кажутся слишком неожиданными для меня.
Становится не по себе, я бросаю быструю улыбку дамам и, извиняясь, подхватываю Элджи под руку и увожу в угол залы.
– Диана, это кошмар! – шепчет она, широко распахивая глаза и озираясь по сторонам, – Как ты только держишься?
– Знаю, что кошмар, но у нас с Генрихом есть план, – шепчу ей, тем самым желая воодушевить и себя, и ее.
– Тогда за вас можно не волноваться, – все еще растеряно выдыхает она, – Никто не понимает, что происходит. И это нервирует, люди не любят думать, зато строить нелепые и глупые догадки – это их конек!
– Все в порядке, мы были готовы с Генрихом к подобной реакции, – подруга изгибает свою белесую бровь и я нехотя поясняю, – Уиллер подсказал, откуда ждать неприятностей.
– Томас? – растерянно шепчет Элджи, и я замечаю как жилка на ее шее начинает бешеного биться. Она глубоко втягивает воздух и тут же напускает на себя безразличный вид. Но меня не обманешь.
– Дорогая, – наклоняюсь к подруге близко-близко, – Скажи, ты же не влюбилась в этого засранца?
Вижу, как Элджи про себя считает секунды. Раз. Два. Три. Тут проблема посерьезнее, чем та, о которой меня спрашивают журналисты. Корни моего вопроса глубоко прорастают в почву правды.
– Нет, конечно же, – сообщает она, и во лжи ее сложно уличить, выдержка отрепетированная годами ее не подводит. В подтверждение своих слов она фыркает, закатывает глаза и издает тихий смешок. И все бы хорошо, если бы ее мимика не отставала от слов на несколько секунд.
Значит, лжет. Хочу перевести тему, и в этом момент к нам подходит Герцог Маскотт, дедушка Элджебет. Он уже в глубоко почтенном возрасте, но все равно находит в себе силы появляться на официальных мероприятиях.
– Диана, дорогая, прими мои глубочайшие поздравления, – растягиваются его сухие губы в счастливой улыбке, была бы его воля, он бы пощипал меня за щечки, как в детстве, но сдерживается, лишь перекладывает свою трость из рук в руки, чтобы занять их, – Вы с Генрихом достойные молодые люди, рад, что Артур оценил ваш вклад в развитие Королевства.
– Благодарю вас, ваша Светлость. Но в основном это заслуга моего супруга, – склоняю голову.
– Не прибедняйся девочка, играть будешь с этими всеми, – окидывает он быстрым взглядом белесых глаз приглашенную толпу, – А я вас, негодниц, насквозь вижу! – кивает в нашу с Элджи сторону и качает указательным пальцем в воздухе, тихо подхихикивая.
– Дедуля, будет вам! – смущенно шепчет моя подруга, но он не замечает ее тихих причитаний.
– А где же Генрих? Я хотел бы поздравить его лично, – спрашивает Лорд Маскотт и оглядывается по сторонам. Прищуривает глаз, но все безрезультатно.
Его примеру следуем и мы с Элджи.
– Он… он где-то в зале, разговаривает с партнерами по бизнесу, – тихо шевелю губами, не находя супруга в толпе.
– Дорогая, а это не они там с Иеном направляются на второй этаж? – герцог кивает в сторону лестницы, и мы с Элджи тревожно переглядываемся.
Действительно, Генрих с Иеном нога в ногу поднимаются по ступеням, незаметно покидая гостевую залу. Подбираюсь вся внутренне – ничего хорошего от этой парочки не жду.
– И правда, они! – с беззаботной улыбкой соглашаюсь с герцогом, – Пойду скорее верну Генриха к гостям!
Отставляю в сторону шампанское и подхватываю подол длинной юбки. Спешу вслед за ними. Иен и Генри никогда не ладили. Спасибо, конечно, что они не стали выяснять отношения у всех на виду, но от перемены мест слагаемых сумма не изменится, если они изукрасят друг другу физиономии на втором этаже. Возможно, я излишне драматизирую, но почему-то мне кажется, что я права.
Прода 6 февраля.
Дверь в кабинет открыта и, судя по звукам, мужчины пока ведут сдержанную беседу. Заходить в кабинет не спешу, замираю на пороге и прислушиваюсь к голосам, возможно, мое вмешательство и не потребуется. Зачем лезть в мужские разговоры?
– Вы поступаете отвратительно, Лорд Истербрук! – слышится взвинченный голос Иена и его быстрые, мечущиеся по комнате шаги, – Ваша супруга не заслуживает подобного к себе отношения! Неужели вы не видите, что ей претят сплетни и пересуды за спиной!
Кажется Иен сел на своего конька и принялся читать моему мужу нотации. Иен правильные, он всегда знает, как именно следует поступать или вести себя в той или иной ситуации. Ему не составит труда определить, что есть хорошо, а что такое плохо.
– Неужели вы не замечаете печать грусти на ее лице? Вы не достойны этой великолепной женщины, Генрих!
– Полагаете, что если вы без всякого зазрения совести позволяете себе пялиться на мою великолепную супругу, то автоматически становитесь достойным ее? – ехидно уточняет Генри. Голос его спокоен, возможно, и лицо не выражает никаких эмоций, но я чувствую, что он напряжен до предела. Еще немного и струны его напускного спокойствия лопнут.
Иен же до того возмущен, что не обращает внимание на острый сарказм в его адрес и продолжает гнуть свою линию.
– Неужели вам не достает ума и отваги перерубить эту ситуацию на корню! Дайте опровержение в газеты, в конце концов! – восклицает он, искренне недоумевая, почему мы сами не догадались до столь простого решения, – Поверят вашему слову, а не кучке разношерстных газетчиков. Вы, черт вас подери, теперь маркиз! Извольте соответствовать своему титулу!
– Если маркиз врежет по морде другому маркизу, это можно расценивать как соответствие титулу?
Иен слишком горд, чтобы заметить очередную колкость, выпущенную в его адрес.
– Пусть корректоры изменят фотографии, сделают монтаж! Вырежут вашу несносную физиономию с фотоснимков! – сокрушается он.
– И вашу на мое место, маркиз Маскотт, приклеят! – хмыкает Генрих, – Я смотрю, вы не упускаете не единой возможности, чтобы занять мое место! Пусть даже и на липовых фотографиях!
– Да, как вы смеете! Я с вами разговариваю о серьезных вещах! На кону стоит честь и благополучие Дианы!
Иен бесится из-за, что у него не получается быть услышанным Генрихом. А моего супруга раздражает столь явственная прямолинейность его собеседника.
– Благодарю вас за участие, маркиз Маскотт. У нас с супругой другое видение ситуации, – холодно отзывается Генри, хотя я ощущаю сквозь полуприкрытую дверь его бурлящие, готовые вот-вот взорвать эмоции.
И вот, что действительно интересно! Нам с Генрихом ни разу не приходило в голову оправдываться и заметать следы. Вины за собой мы не чувствуем.
– Какое видение ситуации? Вы только делаете еще хуже! Зачем вы позволили Диане появиться на автодроме! Вы только разжигаете слухи! Маркизе не место в гоночном болиде.
Слышу и мои губы поджимаются от обиды. Глупой, детской обиды. Как Иен может быть столь категоричен? Он увидел терзания на моем лице, но не захотел заглянуть глубже. Это же не прописано ни в каких правилах!
Вдобавок, его последняя фраза заставляет меня окончательно удостовериться в том, что он раскусил еще в Абу-Сахари мою игру масок и пытался манипулировать мной, рассказывая гадости о муже.
– Послушайте, маркиз! – не теряется Генрих, – Заведите себе жену-маркизу, и указывайте, как ей жить. А мы с Дианой в состоянии разобраться сами!
– Вы не заслуживаете такую женщину, как Диана, с нее надо пылинки сдувать! А вы! Вы мало того, что подвергаете ее жизнь опасности, так еще и потворствуете дурным, недостойным увлечениям! – бросает напоследок Иен.
Он резкими шагами направляется к двери, а я прячусь за нее, прижимаясь спиной к стене. Дверь распахивается, замирает в нескольких сантиметрах от моего носа и с громких хлопком закрывается, заставляя меня чуть ли не подпрыгнуть на месте. Стою, размеренно дыша, и наблюдаю за удаляющейся спиной мужчины.
Плечи ровные, спина прямая, голова гордо вскинута вверх. Походка волевая, решительная. Красавец-мужчина. Еще и богатый. И маркиз. И мысли у него правильные. По-аристократически правильные. Идеальный представитель современного высшее общества с его предрассудками и моральным кодексом чести.
Вот только я от этих мыслей, правил и предрассудков счастливее не становлюсь. Иен не плохой, он по-своему волнуется за мое благополучие, но со своими громоздкими прямоугольными рамками и ограничениями не вписывается в мою жизнь. Мы просто не подходим друг другу. И жизнь маркизы Маскотт совсем не для меня, чего не скажешь о маркизе Истербрук. Вот это точно я, самая настоящая, истинная и неподдельная.
Дверь мягко отворяется и передо мной возникает мощная фигура Генри.
– Как ты узнал, что я за дверью? – поднимаю на него удивленный взгляд.
– Почувствовал, родная, – проводит пальцем по моей щеке, а я восторженно замираю и распахиваю глаза шире.
– Ты что у меня тоже эмпат? – спрашиваю с придыханием, чувствую себя так, будто стою на пороге важного открытия.
Генри смеется грудным немного хриплым смехом:
– Нет, Ди, я просто видел в дверную щель, как ты подошла и встала у двери. Вот и весь секрет, – целует меня в кончик носа и отстраняется, заглядывает в глаза и спрашивает серьезным тоном: – Ты же слышала, что сказал Иен? Может, он прав?
Замираю, не в силах понять, чем вызваны нотки сомнения в голосе моего супруга. Генрих Истербрук слишком самодостаточен, чтобы прислушиваться к суждениям посторонних людей. Что же изменилось? С чем связаны его сомнения? Может, он подобно Иену посчитал, что мне не место на гоночном треке? Слишком опасно, слишком непредсказуема реакция окружающих.
Опускаю голову, не в силах перечить мужу.
– Если ты считаешь это правильным решением, то я ничего не смею возразить, – отзываюсь глухо.
– Ой, к черту Иена, – отмахивается Генри, подхватывая меня под руку и уводя по коридору к гостям, – Наш план гениален, дорогая! И не терпится его воплотить в жизнь!
Прикрываю глаза и вдыхаю полной грудью. Улыбка ложится на мои губы не сходит вплоть до самого окончания вечера.
С самого утра отправляемся на автодром вместе с мужем. Я так же как и вчера выпрыгиваю на втором этаже и по аварийной лестнице добегаю до раздевалки.
Быстро переодеваюсь и устраиваем очередной разбор полетов перед стартом.
– Диди, выбирай, кто тебя будет вести? Я или Лука? – заискивающе посматривает на меня Марк. На двух прошлых соревнованиях меня координировал Рауль Скорсезе, но сегодня он в числе участников.
Перевожу взгляд с одного брата на другого и отрицательно качаю головой.
– Может, Эрин захочет быть моим навигатором? – устремляю взор на девушку, которая стоит с перебинтованной рукой в углу комнаты и тихо готовит себе кофе.
– Что? Я? – теряется она под взглядом десятков глаз и не замечает, как кипяток проливается из стакана, обжигая ее руку.
– Ну, да, у тебя большой опыт, ты знаешь, на что следует обратить внимание, – подхожу к ней и осторожно касаясь ладони, отставляя огненный стакан.
Эрин растеряна и ей все еще стыдно за свою прошлую выходку. Подвожу ее к аптечке и достаю мазь от ожогов.
– Правда, Эрин, мне будет спокойнее, если ты меня поведешь.
– Я никогда никого не координировала, – ворчит себе под нос, – Не хочу тебя подводить.
И действительно не хочет, читаю ее эмоции как открытую книгу. Хочет помочь, но боится не справиться с возложенными на нее обязанностями.
– Ты же знаешь, как я люблю рисковать, – подмигиваю ей, – Давай, будет весело.
Эрин неуверенно кивает, а Марк и Лука печально вздыхают. Еще бы, видела сегодня утром, как они о чем-то сговаривались с Генрихом, явно мой супруг подуськивал их быть не только навигаторами, но и моими персональными няньками. С Эрин в этом плане мне будет гораздо проще.
Выхожу из раздевалки, и в коридоре меня ловит Леди Аберкорн. Чопорная, ледяная и холодная, вот только глаза ее горят бешеным пламенем.
– Не ожидала тебя увидеть здесь, – обнимаю подругу, – Не думала, что ты приедешь.
– Дедушка сказал, что тебе понадобится поддержка, – шепчет блондинка и нервно оглядывается по сторонам.
– Это раздевалка только для нашей команды, – зачем-то поясняю я, и Элджи слегка успокаивается, а я, наоборот, удивляюсь: – Твой дедушка? Герцог Маскотт?
– Да, он настоял, чтобы мы приехали. Не знаю, какая вожжа ему попала под хвост, – разводит руками в стороны подруга, – В общем, мы держим за тебя кулачки.
Элджи обнимает меня, порывисто целует в щеку и убегает на трибуны, а я выхожу из ангара
Трибуны ликуют, кричат и шумят. Фантастическое чувство. По треку проносят неспешно болиды, настраиваясь на заезд, а я улыбаюсь и жмурюсь навстречу ярким лучам солнца.
Хороший день, чтобы победить… победить собственные страхи и неуверенность. На трибунах в первых рядах нахожу лица важных высокопоставленных чинов. Его Величество Артур Кенгсингтон сидит рядом с эмиром Абу-Сахари Юсуфом Аль Харунжем и, судя по скучающему выражению их лиц, ведет светский разговор. Рядом с Королем сидят мои родители и брат. Рядом с Ником – мой муж, он разговаривает с герцогом Маскоттом, а Элджи задумчиво сидит рядом с каменной маской на лице.
– Долго загорать будешь, Хендрикс? – раздается насмешливый голос Уиллера за моей спиной, он встает рядом со мной плечом к плечу, осматривает трибуны и выразительно присвистывает: – Ну, и группа поддержки у тебя собралась.
– Это не у меня, – по-детски оправдываюсь перед ним, – Это потому что Гран-При в Королевстве проходит, а его Величество всегда со всей ответственностью подходит к подобным международным соревнованиям.
– Ага, как же, – фыркает мужчина и замирает, – Это она?
– Кто? – вскидываю голову, с непониманием рассматривая Уиллера, слежу за его взглядом и киваю, – Да, это Элджи. Ты не знал, как она выглядит?
– Я же не помешанный, чтобы следить за вами, аристократами, – кривятся он, – Нет, не знал. Догадался случайно. Короче, Хендрикс, не заговаривай мне зубы! Я что к тебе подошел, увидишь меня в зеркале заднего вида, не забудь свалить в сторону и уступить папочке дорогу.
Поджимаю губы и с прищуром смотрю мужчине в глаза. Провоцирует меня, умник, знает, что я под прицелом всеобщего внимания и не могу ему ответить должным образом.
– Уиллер! У тебя что-то на лице, вот здесь, – не могу удержаться и средним пальцем касаюсь уголка рта, – Губешки раскатались, смотри не спотыкнись!
Обмен любезностями завершен, боевой дух поднят, и я иду к стартовой решетке, на которую уже выкатили болиды из закрытого парка.
Проверяю связь с навигатором, надеваю перчатки, шлем и запрыгиваю в кокпит* болида. Осматриваюсь по сторонам и вижу, как Генрих посылает мне воздушный поцелуй. Глупо хихикаю и не могу удержаться, чтобы не отправить поцелуй в ответ. Этот жест не остается незамеченным, трибуны восторженно ревут и недоумевают. А я обхватываю руль двумя руками, перекрещиваю на груди ремни безопасности и пытаюсь сконцентрироваться на главном.
(*Прим. Кокпит – кабина болида)
Исходя из итогов квалификации я занимаю девятую позицию на стартовой решетке. Ставлю для себя задачу минимум – не потерять текущую позицию, ну и по возможности, улучшить результат или хотя бы прийти седьмой, как и в прошлый раз. Понимаю, что это за гранью фантастики, но строить грандиозные планы мне никто не запрещает. Дважды обычно никому не везет, даже дуракам.
Время до старта проходит незаметно. Пятнадцать. Десять. Пять. Три минуты. Одна. Прогревочный круг пролетает в едином потоке машин, вновь стартовая решетка, и я выжимаю педаль газа до предела. Болид устрашающе рычит, и я без лишнего труда только благодаря быстрому разгону и малой массе болида, отвоевываю три позиции.
– Супер, Диди! – восторженно комментирует Эрин, – Так держать, ты попала в поток, оставайся в пелетоне, не спеши. Будем выжидать.
Эрин права, спешить рановато. Еду на шестой позиции и стараюсь особо не лезть вперед. Некоторые машины, наоборот, с глухим ревом проносятся мимо меня, обгоняя. Но мой секрет прост: у меня нет острой необходимости заезжать на пит-стоп и терять драгоценные секунды. Мне кажется, что я вообще могу откатать весь заезд на одном заряде.
– Ты пятая, – сообщает Эрин через некоторое время, – Отрыв от шестой позиции чуть более одной минуты, а отставание от лидера гонки – сорок пять секунд.
– Кто ведет? – уточняю у нее, закусывая в сомнении губу.
– Рауль. За ним Уиллер с разницей в десять секунд. За Уиллером Джон Трейн, с разницей в пятнадцать секунд. Следом Майк Фокс, а потом ты.
– Кр-р-руто! – рычу в унисон болиду, приходя в восторг.
Мандражирую, конечно, но тут же собираюсь с мыслями. Одна лишняя эмоция, одно неосознанное движение, и можно потерять драгоценное и такие необходимое время. Каждая секунда как капля воды в пустыни, важна, чтобы преодолеть нелегкий путь под палящим солнцем.
Просто прорастаю корнями в свою пятую позицию. Крепко сжимаю в пальцах руль и втягиваю воздух в легкие. Ничто и никто не сдвинет меня с этой точки. Даже вынужденный пит-стоп, связанный со сменой резины, не может сбросить меня с почетного пятого места.
До финиша остается ровно два круга. Сглатываю и перехватываю руль. Все закончится меньше, чем через двенадцать километров. Меня всю начинает трясти от нетерпения, и успокоиться получается с трудом. Нельзя, нельзя расслабляться!
Резкий поворот – выкручиваю руль, выхожу на прямую – подбавляю газ.
– Лидеры идут на обгон, – оповещает меня Эрин, – Уступи дорогу.
И действительно, вижу, что следом за мной из-за поворота выныривает сначала Рауль, а следом за ним и Уиллер. Неугомонная парочка! Жмусь к бортам и снижаю скорость. Я обязана пропустить лидеров гонки, таковы правила. Нет смысла препятствовать фаворитам, к тому же, в противном случае судьи могут и штраф влепить.
Первым пролетает мимо Рауль, за ним Уиллер, а спустя пару секунд меня догоняет и Джон Трейн. Тройка призеров вот-вот завершит свой последний круг.
И в происходящем нет ничего необычного, соревнование подходит к своему логическому завершению, итоги гонки вполне предсказуемы, и можно уже спокойно перевести дух.
– Давай, Диди, сосредоточься! Осталось полтора круга! – резко врывается в мои мысли звенящий, немного нервный голос Эрин. Хмурюсь и расправляю плечи, вся подбираюсь и еще крепче сжимаю руль.
И хорошо, что мне вовремя удается прийти в себя. Я безумно благодарна своему навигатору, что она вывела меня из состояния легкого транса.
Мы с Фоксом, который едет на четвертой позиции прямо передо мной, выходим на прямой отрезок дистанции. Вижу, Рауль впереди входит в поворот и обгоняет кого-то из отстающих. Скорсезе чудом проскальзывает вперед и уносится дальше по треку, а вот болид Уиллера при обгоне трется о бок соседней машины и заходит в крутящий момент, сталкиваясь с идущим следом за ним Трейном. Осколки автомобильных корпусов разлетаются в разные стороны, нос щекочет запах горящей резины, а болиды Уиллера и Трейна кружат в диком танце, норовя задеть проезжающие мимо машины.
Майк Фокс, у которого я сижу на хвосте, успевает сориентироваться, резко сбрасывает скорость и чудом проезжает мимо крутящихся по инерции болидов, заходя в вираж.
Я же мешкаю с тормозами, да и вообще, мне сейчас категорически нельзя тормозить! Совсем никак, иначе рискую врезаться в надвигающихся на меня в крутящем моменте Уиллера и Трейна. Огибаю аварию, под шинами слышу хруст осколков разбитых корпусов, выворачиваю руль и только когда захожу в поворот на бешеной скорости, так что визг колес разрезает воздух, замечаю кабину болида Фокса в паре метров от себя.
– Нет, ну какого?! – горестно восклицаю, едва ли не плача.
– Диди, руку на красную кнопку, – раздается в динамике взволнованный голос моего навигатора, – Жми!
Бросаю судорожный взгляд на аварийную кнопку. Только руку протяни – и вот она! Но я знаю, что если уберу руку с руля, то точно не выведу машину, врежусь прямо в бок Фоксу. А если стану резко тормозить в повороте, то вообще вылечу с дистанции.
– На красную кнопку! – твердо повторяет Эрин таким голосом, что мне страшно ее ослушаться. Она молодец, замечательно справляется со своими новыми обязанностями. Вот только передо мной стоит иная цель.
Плавно выжимают тормоз, медленно убираю ногу с педали газа. Выхода нет, по крайней мере, мне он не видится. Я в ловушке, зажатая между двух машин и своих принципов.
Фокс заканчивает маневр, и я за ним следом. Мой болид едва соприкасается с корпусом его кокпита, скользит в опасной близости. Но за счет дрифта скорости снижаются, и нам удается избежать столкновения.
Впереди маячат финишные флаги, только вывешены они для Рауля, который торжественно проезжает под ними и заворачивает на пит-лейн. Мы же с Фоксом отправляемся на последний круг.
– Диди, если ни Уиллер, ни Трейн не смогут продолжить гонку, то ты попадешь в тройку, – сдавленно шепчет Эрин, никак не комментируя мой выкрутас. Как навигатор она возмущена моим неосмотрительным и опасным проступком, но как гонщик прекрасно осознает его мотивы, – Просто держись.
И я держусь, сцепив зубы и уняв дрожь, пробивающую мое тело насквозь. Мне действительно было страшно, я только что прошла в сантиметре от аварии.
– Отбой, Диди, можно не рыпаться, – раздается досадливый вздох в динамике, – Уиллер только что финишировал. Живучий, зараза! Трейн сошел с дистанции. Короче, просто в спокойном темпе завершай круг.
Внутри меня что-то перемыкает. Наверное, во всем виноват адреналин, расползающийся по всему моему телу и подбивающий меня на новые дикие выходки и свершения. Как это так завершать круг спокойно? Зад болида Фокса маячит перед моим носом, как красная тряпка перед быком. Он никуда не рвется и не спешит, он завершает свой последний круг в «спокойном темпе». Фокс почему-то считает, что я не буду рыпаться, да и для нового маневра почти не остается места. Дистанция подходит к концу, впереди два поворота и финишная прямая.
Жмусь к Фоксу, в первый поворот захожу следом за ним, а во второй заходим синхронно. Мой соперник едет по большему радиусу, а я пытаюсь проскочить по малому, едва не прижимаясь к бортам трека.
– Донна, что ты творишь? – шипит в динамике.
В поворот заходим синхронно. Если я ошибусь в расчетах, мы притремся друг к другу боками. Но я не ошибаюсь, и из поворота выходим тоже одновременно, наши болиды разделяют лишь считаные миллиметры. Сердце вновь ускоряет свой забег, пульсируя в висках.
Прямая, финишная прямая. Четыреста метров. Каждому из нас остается жать на газ, надеяться на случай и мастерство механиков. Чей болид выжмет большую мощность? На шестигранном двигателе я бы проиграла, сомнений нет. Вообще не дошла бы до пятого места, а сейчас у меня есть шанс побороться за призовое место. Последнее, третье, самое сладкое и такое необходимое мне призовое место.
Крепко сжимаю зубы, будто это заставит ехать меня еще быстрее. Подаюсь корпусом вперед, желая лететь быстрее своего болида.
Двигатель ревет, рычит, из-под колес едва ли не летят искры. Фокс проигрывает мне. Медленно и верно. Я вырываю у него сантиметр за сантиметром, отвоевываю жалкие и такие важные доли секунды. Мощности его камней не хватает, чтобы догнать меня.
Под клетчатыми флагами судей я прохожу третьей.
И пусть заткнется тот, кто скажет, что победу в этот раз я вырвала незаслуженно! В носу щиплет от слез, в глазах все расплывается, а в ушах пульсирует тишина, разрываемая гулом чужих, проезжающих мимо болидов.
Не выхожу из кабины пилота очень долго, не двигаюсь. Прижимаюсь лбом к рулю и выравниваю сбившиеся дыхание, глотаю кислород смешанный с запахом жженой резины и слушаю удары собственного сердца.
Слышу радостные оклики команды, они весело подпрыгивают на месте, обхватив друг друга за плечи. Празднуют победу Рауля и медленно продвигаются в мою сторону.
Поднимаю голову и взмахиваю рукой. Пора приступать к заключительному акту в нашем спектакле. Сжимаю и разжимаю свою ладонь, стаскиваю с себя одно колечко и надеваю вместо него другое украшение, хранящее в себе аристократический образ Дианы Даор.
Выпрыгиваю из кокпита и дрожащими пальцами сдергиваю шлем. Жгучие черные волосы блистают на солнце и каскадом спадают на плечи. Тонкие губы растягиваются в улыбке, а глаза слезятся на ветру.
Мужчины точно малые дети прыгают на месте, они уже подбегают ко мне и распахивают объятия, предлагая присоединиться к их тотемному танцу, как неожиданно на них снисходит озарение. Брюнетка со строгим аристократическим лицом совсем не похожа на милашку и симпатяжку Донну Хендрикс, а вот на супругу их щедрого спонсора, новоявленную маркизу Истербрук, очень даже!
Они замирают на месте, не рискуя приблизиться ко мне. Руки, которые приглашали меня присоединиться к групповым объятиям, неуверенно обвисают вдоль тела.
