Текст книги "Леди и некромант. Тени прошлого (СИ)"
Автор книги: Екатерина Лесина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)
Глава 23. Некромант и побег
Глава 23. Некромант и побег
...мы ехали.
И ехали.
Пробирались поселковыми дорогами, которые были пригодны для возов и волов, и октоколесеру приходилось тяжко. Как-то мы застряли в яме с грязью, в другой раз – на берегу ручейка, хоть и узкого, но не настолько, чтобы вовсе его не заметить.
Дряхлый мост вряд ли бы выдержал тушу октоколесера.
Мы спешили.
...Ричард целыми днями сидел в закутке, то руны вычерчивая, то пытаясь что-то такое сплести, и при том у него отнюдь не все получалось.
Ричард злился.
И злость питала его тьму, позволяя ей порой выглянуть наружу.
...я видела ее в глазах Ричарда.
И ощущала при случайных прикосновениях. И он, наверное, тоже знал, что я знаю, поэтому стал избегать и прикосновений, и даже разговоров, смотреть и то старалася пореже, но ей эта игра пришлась по вкусу.
...она выглядывала.
И пряталась.
Она дразнила даже не меня – его, изматывая ожиданием, недоверием к себе самому. И ежевечерние долгие беседы с альвом помогали слабо. Нет, Ричард успокаивался и даже забывался недолгим тревожным сном, но к полуночи обычно приходил в себя и вновь садился за учебу.
Альер.
И Верховный судья... один сменял другого, наверное, и духи устают.
...Грен сосредоточенно шил.
Я... я пыталась разобраться с даром, сожалея, что так рано отпустила мага... нет, я, конечно, обещала не тянуть в октоколесер приблудных духов и вообще... но он был бы полезен, он явно знал куда больше, чем сказал, а так...
...дороги становились лучше, а значит, столица приближалась. Рано или поздно, но нам пришлось бы выбраться на имперский тракт, которого Тихон разумно избегал.
Этой ночью мы остановились близ крупного села, в центре которого возвышался солидного вида храм.
– Пожалуй, – Тихон покинул свою будку. – Мне стоит сходить... прогуляться...
***
...столица была близко.
И странное дело, именно теперь Ричард начал сомневаться.
...его будут ждать.
Определенно.
Наемники. И еще пара-тройка свихнувшихся некромантов. Вряд ли те двое были единственными. Нет, их немного, слишком опасно плодить безумцев. Император, дойди до него слухи, не станет разбираться и искать правых с виноватыми...
...опасные эксперименты.
Следовало расспросить, а он...
...успеется.
Скоро Ричард узнает если не все, то многое, и надо постараться выжить...
...тьма поможет.
Ричарду ведь не хватает ее, верно? Она ведь всегда была с ним, с раннего детства. Она и есть сила, без которой Ричард станет одним из сотен тысяч ничтожных людишек, годных лишь на то, чтобы ковыряться в грязи...
Разве он этого желает?
Стоит признать себе, только себе для начала, его никогда не устраивала обыкновенная жизнь. Дом, семья... садик с гортензиями и лужайка. Походы в храм. Посиделки в трактире... уныло и бессмысленно.
Он был рожден, чтобы властвовать. И разве плохим будет властителем?
Он умен.
Справедлив...
– Ты не справляешься, – Аль-Ваххари скорбной фигурой застыл в изголовье. – Ты не хочешь справляться. Тебе по вкусу миражи, а не реальная жизнь.
– У меня просто не получается...
– Потому что ты не желаешь, чтобы получалось.
Дух повернулся спиной.
И злость накатила, захлестнула. Какое право это недоразумение, осколок прошлого, вообще имеет судить Ричарда? Что он знает?
Ничего...
– Ты поддаешься.
Альер.
Этот смотрит с явным сожалением.
Тихо.
И Грен посапывает... Оливия спит мирно. Ричард не раз наблюдал за ней.
Бледное личико... безмятежность... сны ее спокойный и на губах улыбка, и ему становится легче, пусть это лишь иллюзия.
– Да, – он отступил от ее постели и закрыл лицо руками. – Я поддаюсь... и что теперь будет? Мне хватит времени?
– Не знаю.
Альер при всей язвительности своей был справедлив настолько, насколько вообще имперец может быть справедлив к такому, как Ричард.
– Я стараюсь... честно, но... оно прорывается.
Ричард потер голову.
Решение было очевидно.
До столицы – полдня пути. Октоколесер слишком приметен, его остановят, не могут не остановить, и грамота альвийского посольства не защитит. С другой стороны, альв и подгорник им мало интересны, а Ричард... что ж, похоже, он всем окажет услугу.
Гуль глухо заворчал.
И левый из аррвантов, обосновавшийся у двери – хорошо хоть не на коврике – блеснул глазами.
– Так надо, – сказал Ричард гулю и, наклонившись, почесал его за ухом.
...твою мать... этак он и вправду поверит, что тварь живая.
– Думаю, потом... когда все закончится, мы встретимся, но... лучше не стоит. Во всяком случае ей... береги ее.
Гуль сел.
– Она хорошая... и заслуживает лучшего, чем...
Ричард махнул рукой.
Хорошо, собираться недолго.
Куртка.
Сапоги.
Сумка... кошель с золотом. И треклятые монеты, из-за которых все и началось.
Сабля.
Зелья.
Он потянулся было к амулету, но Альер сказал:
– Не стоит... ей я не нужен, а тебе, пожалуй, пригожусь.
И пока Ричард раздумывал, добавил.
– К тому же за тобой обещание. Я еще не передумал найти себе подходящее тело.
Что ж, если так, Ричард отказываться не станет.
Дверь и стрекот сверчков. Запах сухой травы и костра, который жгли где-то неподалеку. Хлеб... хохот, доносившийся со стороны деревни.
Дорога.
Он выбрался на нее легко и, поправив сумку, Ричард бодро зашагал по тракту. Если он правильно рассчитал, то к утру окажется у восточных ворот.
...ночь была прохладна. Дорога пуста. И потому странно, что он не сразу заметил тень за плечом. Ричард остановился. Обернулся, надеясь, что тень эта рождена лишь его воображением. Но исчезать она и не подумала.
– И что ты тут делаешь? – поинтересовался Ричард, не слишком, впрочем, рассчитывая получить ответ. Аррванты показали себя крайне неразговорчивыми. И ныне он лишь склонил голову.
Улыбнулся насмешливо.
Или показалось? Вряд ли они помнят, что такое смех.
...и Ричард забудет.
Но разве это так уж важно? Смех... и роскошная новая жизнь, которая его ждет?
– Уходи, – Ричард усилием воли подавил голос, который ныне звучал очень даже ясно. – Ты должен охранять ее...
Аррвант не шелохнулся.
– Ее ведь тоже могут убить... или похитить... и когда вас там двое, я спокойней.
На сей раз он был удостоен ответа, если таковым можно считать прикосновение к рукояти клинка.
– Думаешь, твоего брата хватит, чтобы защитить ее?
Кивок.
Что ж... можно считать беседу состоявшейся. Альер же шепнул:
– Не стоит отказываться. Эти создания довольно быстры и бойцы хорошие. Помощь тебе пригодится.
Если так, то почему бы и нет?
***
...столица Великой Империи никогда не спала. Наверное, отдельные жители ее, конечно, изволили почивать, кто в кроватях, кто в канавах – тут уж как кому повезло – но вот сам город всегда находился в той или иной степени бодрствования.
В предрассветный час он был тих.
Сонлив.
Изнежен зыбкими туманами, которые дарили редкую прохладу. И в них редкие звуки были особенно громки. Вот прогрохотала телега водовоза, едва не столкнувшись с другой. Кто-то крикнул... затрещала колотушка стражника...
Ричард накинул капюшон. Он надеялся, что Тихона не слишком расстроит исчезновение плаща. Тот был велик и все еще хранил запах Оливии.
Выбросить.
Чем меньше думаешь, тем...
...он шел, сосредоточенно считая шаги, почти не поднимая головы.
Улица и снова улица... тесные и задымленные, будто каменные стены мешали дыму подниматься в небо, и он сползал с бурых крыш, разливался по мостовым, прикрывая грязь и лужи.
Ричард отмахнулся от шлюхи, которая по раннему времени была сонной и настойчивой, в нем лишь видя возможность завершить ночь удачно.
И от второй тоже...
...голос внутри шепнул, что шлюх здесь много и одной вряд ли хватятся, даже дюжины не хватятся... и может быть, стоит наплевать на маленькие городки, где все у всех на виду, и устроиться в столице. Купить дом в белом квартале.
Принимать гостей...
...днем. А ночами... в нынешних домах, оказывается, тоже подвалы глубоки.
Он остановился на развилке.
...все хорошо, но дворец...
...он стоял на холме, белая громадина, казалось, зависшая над городом. И редкая зелень лишь подчеркивала вызывающую нездешнюю белизну стен.
Ричард дернул плечом и развернулся.
Во дворце он окажется.
В свое время.
– Надо же... красиво, хотя как по мне, несколько грубовато... – Альер оказался рядом. Он шел, бодро шлепая по пыли, и лишь внимательный наблюдатель заметил бы, что следов в этой самой пыли не остается. Впрочем, столица тем хороша, что большинству здешних жителей нет дела до других. – Заметно, что левое крыло пристраивали, а в остальном... надеюсь, все сохранилось в прежнем виде. Была у меня беседа с весьма достойным человеком, котором не посчастливилось участвовать в строительстве...
Пахло хлебом.
И горячим железом. Людьми... недалеко шумел рынок, где, как Ричард помнил, можно было приобрести все или почти все...
– ...он был несколько обижен на императора... говорил о благодарности или неблагодарности, не суть важно, главное, что я примерно представляю, как спуститься, не привлекая особого внимания...
....на рыночную площадь все же пришлось выйти. И Ричард, вздохнув, все же скинул капюшон. Иллюзию он навесил, но... здесь хватало мастаков, способных видеть сквозь них.
Рыбные ряды.
И сырные.
Лавка старьевщика, которая, казалось, вросла в землю, только древняя крыша поднималась над мостовой...
Ричард шел быстро, привычно отмахиваясь от чересчур прытких торговцев. Покупателей пока было немного, и те бродили средь рядов лениво, всем видом своим показывая, что в месте этом удивительном оказались совершенно случайно.
– ...слушайте жители и радуйтесь! – усиленный магией голос глашатая заставил вздрогнуть и остановиться. – Сегодня состоится бал в честь...
– ...женится-таки на шиммерийской потаскухе, – старичок со всклоченной бородой нахмурился. – От только этого нам не хватало! Разворовали государство, а что не успели, шиммерийцам продадут...
– А она, говорят, красивая...
Толстуха мечтательно сощурилась, подперев ладонью все три подбородка. И мысли ее были далеки от глазированных горшков.
– Красивая или нет, все равно шлюха... все шиммерийки до этого дела охочи...
– Зато и плодовиты...
– Как кошки...
– ...милостью Императора празднество... учинить... для всех честных жителей...
– Точно женится, – старик дернул себя за бородку. – Когда его папаша женился, то тоже велел бочки выкатить... помню, три дня пили так, что себя н помнили...
Ричард медленно двинулся дальше.
– ...актерам и проституткам вход запрещен! – продолжал разоряться глашатай. – Хлеб предоставляет гильдия хлебопекарей...
Он шел, пробираясь сквозь толпу, которая вдруг появилась, взбудораженная, жаждушая и хлеба, и зрелищ...
– ...золото сыпать станут, как к храму поедут... – со знанием дела говорил старик, неожиданно обретший благодарных слушателей.
– Так уж и золото?!
– А то... купцы медью пробавляются, лойры – серебром, а вот император – золото... прямо на телеге мешки ставят и полными горстями...
– Боги, – пробормотал Альер, просачиваясь сквозь людей, и те вздрагивали, оборачивались, пытаясь найти источник неприятного ощущения. – До чего неуемна фантазия черни! В мое время принято было одаривать народ... серебро там... медь... и золото, конечно, но пару горстей... а эти...
Он покачал головой и неодобрительно добавил:
– И на шиммерийке... позор! До чего династия докатилась!
Аррвант, к счастью, ничего не говорил, но молча следовал за Ричардом. На него оборачивались, но почти тут же теряли интерес.
На постоялом дворе «Рыжий кот» по-прежнему было тихо и почти безлюдно. Заведение это, приткнувшееся в закоулке, славилось отвратной своей кухней, клопами и блохами, а еще дешевизной и, что самое главное, отсутствием у хозяев интереса к делам посетителей.
Главное, чтоб деньги были.
Деньги были.
И Ричард, кинув монетку, получил благосклонный кивок. Принят, стало быть.
– Ко мне никого не селить, – просьбу Ричард подкрепил серебром, и благосклонности стало больше, в мутноватых глазах хозяйки даже мелькнуло некое подобие интереса.
Комнатушка была угловой.
Грязной. Тесной.
Одно перекошенное окно. Рама, впрочем, вынималась легко и была заботливо смазана. Дверь прочная. Петли надежные. Засов из железного дуба...
– Интересное местечко, – одобрил Альер. Аррвант же ничего не сказал, но лишь встал у двери и, прислонившись к стене, замер. – Дальше-то что делать собираешься?
Ричард запустил руки в волосы.
План был, но... какой-то ненадежный, что ли.
– Воспользуюсь любезностью одного лойра.
***
Я слышала, как Ричард уходит.
Стоило его остановить, наверное, но... я притворялась спящей. Говорила себе: он знает, что делает, и сама себе не верила.
Когда же за Ричардом закрылась дверь, я села.
Пусто.
Темно.
И на душе погано. Только вот слез почему-то нет. Да и то верно, о чем плакать... мы даже не друзья, так, случайные люди, связанные обстоятельствами.
Гуля заворчал и ткнулся носом в колени.
– Да, мне тоже кажется, что он поступил, как последняя сволочь... кто идет спасать мир в одиночку? Славу опять же всю себе... – я вытерла ладонью сухие глаза. – Нет... мы это так не оставим. Найдем его... чуть попозже, а пока...
Аррванты по-прежнему внушали мне чувство не то, чтобы полного отвращения, скорее неприятия.
– Один из вас... сами решайте, кто именно...
– ...боюсь, к этому они совершенно не способны...
– ...отправится за Ричардом. Охраняйте и помогайте...
...потянуло добавить какую-то глупость, вроде, благословляю, но я себя удержала.
Аррванты переглянулись и не произнесли ни слова, но левый бесшумно выскользнул за дверь.
– Надо же... – произнес Верховный судья. – Кто бы мог подумать...
Никто.
И снова стало тихо. Темно.
Спокойно.
Только спокойствие это притворное.
– И все же... прошу простить меня, ваше высочество, но... ваше отношение к этому существу...
...сдается мне, Аль-Ваххари имел в виду вовсе не Гулю, который вытянулся, положив голову мне на колени. Я чесала его за ухом, думая, отыскать Ричарда в столице будет не так уж сложно.
Ему ведь нужно во дворец, верно?
И нам, стало быть тоже...
– ...переходит все допустимые рамки... конечно, это совершенно не мое дело, но растрачивать симпатии на того, кто априори ниже вас и никогда в силу крови своей не станет равным...
– Вы правы, – оборвала я судью. – Это совершенно не ваше дело.
***
Тихон вернулся на рассвете.
И кажется, совершенно не удивился.
– Это хорошо, – сказал он, а на мой удивленный взгляд, пояснил. – Значит, он еще борется.
С кем, уточнять не стал, а я не спрашивала.
***
В столицу мы въезжали ближе к полудню. День выдался на редкость жарким, и я пряталась от солнца и гнуса в прохладном нутре октоколесера. Не я одна...
Молчал аррвант, притворяясь предметом интерьера.
Грен возился с бисером, и мягкое покачивание нисколько ему не мешало. Аль-Ваххари расхаживал, будто ему было тесно в октоколесере. Гуль спал...
...город приближался.
Я видела серую городскую стену, почти исчезнувшую среди одинаковых кирпичных домов. Связанные крышами, они гляделись одним сплошным строением, в котором время от времени встречались узкие окна и не менее узкие двери.
Выше виднелись трубы.
И флюгера.
Я видела улочку, узкую, будто вырубленную в этих домах... и другие, широкие, мощеные желтым камнем. Видела людей.
Бедняки в лохмотьях.
И паланкин с бледной девицей, которая лежала, манерно отставив ручку...
– Это актриса, – сказал Аль-Ваххари и поморщился. – Мерзкое сословие. Им запрещено иметь собственные экипажи.
...поэтому паланкин несут четверо плечистых молодцев.
Девица нетяжелого поведения задирает юбки, и престарелый лойр, явно очутившийся здесь по ошибке, отворачивается...
...ближе к центру дома становились ниже, шире и солидней. Перед ними появились узорчатые ограды, а за оградами – зеленые лужайки и фигурные кустарники.
– Надо же... – Аль-Ваххари отступил от окна. – Почти ничего не изменилось... мне казалось... революция...
– Ага, – Грен подцепил крохотную бисеринку, – революция ваша... что пнем по сове, что совой по пню, ей-то едино... как жили, так и живут.
Верховный судья закрыл лицо руками.
И исчез.
– Ишь ты... имперец, а какой нежный... Оливия, примерь... – он тряхнул, и шелковая тряпица превратилась в платье.
Тонкое платье прямого кроя.
Обманчиво простое... я видела такую обманчивую простоту на показах, но...
Шелк был невесом.
Мерцали бисерные бабочки, то ли выплетая кружева серебристых нитей, то ли пытаясь вырваться из серебряной этой сети.
– Спасибо...
Он махнул рукой.
– На бал в чем попало не пойдешь...
– На какой бал? – платье было волшебным и... и я отчаянно желала примерить его, и в то же время мне было невероятно стыдно за простое это желание, ведь сейчас мне стоило бы думать о вещах куда более серьезных.
– Императорский... в честь грядущей помолвки с шиммерийской султани. Не слышала? – Грен укоризненно покачал головой. – Тугое ухо на новости глухо...
– Есть такое, – призналась я.
Да и где бы мне новостями разжиться? На кладбище?
Грен же медленно собрал бисер в коробочку, воткнул тонкую иглу в кусок мягкой ткани. Пальцы вытер и велел:
– Присядь... тут уж дело такое... правое, левое, а все одно кривое... когда альвы решили пойти против императора, мы крепко думали. Альвы нам не браты и не сваты, но и имперцы не рожки сахарные. Оно ж понятно, что не угомоняться. Дети богов... недопоротые... предки правы, а потомкам править.
От его тяжкого вздоха шелохнулись занавески. Грен же, спрятав и бисер, и иглы в шкатулку, продолжил.
– Альвы понимали, что сами не управятся, однако же ж и иначе не могли. Дошли до краю... только и оставалось, или зубы стиснуть и подохнуть, или учинить чего... наши-то в Совете зашумели, мол, альвам плохо, так пускай, их беда, а мы-то чего? Нас не выковыряют... правда, и другие были, которые сказали, что одних альвов Император раздавит, как рудокоп вошку, а после и за нас примется. Порядку ради... они так... один кто бунтовать полезет, так и бунтовщиков на алтари, и тех, кто рядом стоял...
– И стоит отметить, – брюзгливо заметил Аль-Ваххари, – что подобная стратегия вполне себя оправдывала. На момент моей смерти Империя уже не одну сотню лет жила мирно... я говорю о центральных областях. Провинции же всегда были головной болью...
– Ага... такой болью, что от нее избавиться никак неможно было...
– Да что ты понимаешь в политике!
– Что политика – не чих собачий, как папенька мой выражался, – Грен рассерженно засопел, но успокоился довольно быстро, рукой махнул: мол, чего с имперца возьмешь-то? Тем паче с мертвого. – Так вот... наши долго рядились, а после король постановил – альвам помочь... тогда-то мы и сотворили камень, чтоб заменить...
– Поразительная подлость!
– От чья бы корова мычала...
– Ваша манера выражаться ставит меня в тупик!
– ...но не в том одном дело... подгорники много Империи давали... в том числе и камни для колодцев. В горах-то вода не всегда хорошая, да... бывает, что и желтая, и красная, и воняет, пить такую – травиться только. Наши-то и придумали, как камень силой напитать, чтоб он воду пропускал, а все дурное на него налипало. Хорошо, только менять их надо было...
...я уже поняла, к чему он ведет.
Альвийская магия и камни гномов, те самые, которые поставлялись в каждый более-менее крупный город Империи.
– ...от аккурат на отправку альвы и пришли... принесли будто воду, только не воду вовсе, нам сказали, она не потравит...
– Боги! – Аль-Ваххари прижал ладонь ко лбу, всем видом показывая, сколь ошарашен.
– ...камни-то в глубине ставили... вот оно и пошло, что...
Грен махнул рукой.
– Я обычно пил вино... – задумчиво произнес Аль-Ваххари.
– Только воды в него, небось, плескал изрядно, – Грен глядел под ноги. – И не ты один... а если не пил, то мылся и в уборную заглядывал, небось... камни-то эти не сразу... заразе вода нужна была, а потом... сперва один, после другой... и полыхнуло, да...
Шелк холодил руки.
И крылья бабочек переливались, зазывая прикоснуться, примерить. И только не понятно, как эта история с платьем связана.
– Он знает, – Грен сложил руки на коленях. – Наши провидицы сказали, что грядет большая война... и под горой собирают войско, чтоб, значит, на столицу идти...
– Предатели предателями останутся...
– Знаю, что и альвы не сидят, сложивши руки, их в столице нынче больше, чем в Предвечном лесу... только, если он предвидел, мы не управимся.
– Все равно не понимаю...
– Ты, деточка, должна его остановить... Ричард – парень толковый, в горах его бы приняли, но... у него силенок не хватит. Кровь все ж не та... Да и позабыл он кой-чего... ножичек тот, который этого поганца навек упокоит, да...
Я посмотрела на платье.
И вот как-то все равно не ощущала в себе сил к подвигу.
***
Тьма пела песню.
Ричард прилег ненадолго, все же отдыхать стоило, но лишь закрыл глаза и очутился в темной пещере. Он стоял перед гробом, который был настолько роскошен, что разум отказывался воспринимать все это обилие золота и драгоценных камней.
Существо, сидевшее в гробу, было огромно.
Уродливо.
И прекрасно в то же время. Ричард на своем веку повидал изрядно нежити, но эта...
– Я вполне себе живой, – сказало существо и руками раскрыла грудину, демонстрируя бьющееся сердце.
– Это еще не показатель, – вполне резонно возразил Ричард.
И существо разозлилось, оно выплеснуло на Ричарда волну гнева, в котором тот едва не задохнулся. Чужая воля рухнула гранитной глыбой, но... Ричард устоял.
Или ему позволили?
– Я твой император, – голос заполнял всю пещеру.
– Боюсь, что нет... я, конечно, Императора лично не видел, только на портрете, но... не похож совершенно.
– Дерзишь.
Существо было недовольно.
Недовольство острое, как иглы, которые Ричарда заставили сжать в кулаке. Он опустил взгляд... так и есть, заставили. Иглы проткнули руку, и кровь капала на далекий пол.
– Я могу заставить тебя воткнуть их в глаза, и ты ослепнешь.
– Это лишь сон.
– Он вполне способен стать явью. Вы слишком мало знаете о снах...
Руки поднялись. Пальцы разжались, позволяя иглам просыпаться.
– Представляешь, что я с тобой сделаю, если ты подойдешь близко? Я сделаю из тебя свою куклу...
– Это вряд ли, – Ричард закрыл глаза и сделал глубокий вдох. – Если б мог, уже бы сделал, а так... пугаешь? Значит, боишься...
...проснулся он в поту.
И ладони болели. Он несколько раз заставил себя сжать и разжать руки. Тронул красные пятнышки, будто комариные укусы... или это клопы? В «Рыжем коте» и не то водилось, да...
...за окном смеркалось.
– Так и стоишь? – голос был севшим, и сам звук его заставлял морщиться. – Приказывать тебе остаться бессмысленно?
Аррвант слегка наклонил голову, что можно было счесть согласием.
– Ладно. Мы сейчас пойдем к одному человеку, скажем так, в гости. Сомневаюсь, что он обрадуется, но выбора особого нет... поэтому, надеюсь, племянник дядю действительно уважает...
Ричард умылся.
Глянул в осколок зеркала.
Вздохнул. Вид у него не самый подходящий для визитов, но... время уходило. И руки ныли, и глаза чесались, что тоже не слишком-то радовало.
Особняк Вильгельма фон Ортица располагался в Белом городе, который оживал лишь под вечер. Загорались фонари, на улицах появлялись очаровательные лайры с непременным конвоем из нянек и компаньонок, лойры и люди сословия менее благородного, но в достаточной степени состоятельные, чтобы позволить себе жизнь в Белом городе.
Улицы здесь были прямыми.
Зеленели кусты. Цвели цветы. Голуби выпрашивали крошки. Играла музыка, кто-то смеялся, кто-то пел... и плевать на то, что происходит вовне.
Особняк был хорош.
Высокая ограда.
Ворота.
Хранитель долго разглядывает Ричарда и еще дольше – аррванта, но все же пропускает... правильно, мало ли какое дело у некроманта к господину.
Узкая дорожка. И любезный слуга, поставленный то ли для того, чтобы Ричард не заблудился, то ли затем, чтобы чего не спер. Второе вероятней, но для обиды не остается сил.
Дом.
И вереница комнат, одинаково роскошных, а потому совершенно безликих. Оливии бы не понравилось... хотелось бы надеяться, что не понравилось.
Гостиная.
Голубые стены. Окна и полупрозрачная ткань гардин. Желтоватый вечерний свет на лаковой поверхности столика. Фарфор.
Серебро.
Белая статуя полуобнаженной женщины...
– Лойр Вильгельм сейчас спустится, – слуга остановился на пороге, руки за спину заложил, голову задрал, всем видом своим показывая, сколь унизительно ему прислуживать какому-то бродяге. – Желаете ли чаю?
– Желаю, – Ричард уселся на полосатый диванчик. – И пожрать бы чего...
– Твои манеры по-прежнему оставляют желать лучшего, – Альер возник, стоило слуге уйти. – Я начинаю думать, что ты делаешь это специально...
– Какая разница?
Ричард прикрыл глаза.
...а если любезный лойр совсем не занят, точнее занят, но не делами своего дома, а тем, что отправляет в Гильдию сообщение... и тогда Ричарда встретят на выходе.
Задержат до выяснения обстоятельств... так всегда говорят.
Как быть?
Позволить? Или драться, убив кого-то... аррвант точно щадить не станет, и просить его не вмешиваться бессмысленно, а потому...
– Между прочим у хозяина неплохой вкус... это, сколь могу судить, ранняя работа Уршаха Быстрого... это подгорники... несмотря на свою примитивность, следует признать, что мастера они неплохие... резьба по нефриту...
– Помолчи, а?
Дрема обещала новую боль. Вряд ли тварь из сна простит побег. Что она приготовит для Ричарда? А совсем не спать – не выход...
Проклятье.
Он лавировал между сном и явью, отбросив и страхи, и сомнения. Он слышал, как отворилась дверь. Слуга поставил поднос с чаем и, судя по запаху, не только чаем, на столике, а после удалился, не забыв напоследок словно бы случайно хлопнуть дверью.
Мелкая пакость.
Плевать... а вот аромат жареного мяса – дело иное... не подсыпали бы яду...
– Добрый вечер, – а хозяин вошел не через парадную дверь. Отъехала в сторону панель с изображенным на ней деревом, явив миру очередной потайной ход. – Вижу, вы устали. Быть может, желаете отдохнуть? В моем доме хватит гостевых комнат...
– Не думаю, что подобный гость будет вам... полезен, – сон не ушел, и усталость тоже.
– Ничего, я переживу...
Хозяин был молод, едва ли на пару лет старше Ричарда. И на дядю своего походил мало.
Высокий.
Красивый.
Точеные черты лица. Темные волосы. Темные глаза.
Темный костюм, и рубашка на фоне этой черноты кажется особенно белой. Узкий галстук с идеальным узлом. Булавка.
Красный камень.
– Что ж, дядя не обманул, вы и вправду весьма любопытная личность, – хозяин присел на кресло, закинув ногу на ногу. – Не стесняйтесь, ешьте. Я вижу, что вы крайне измождены. Ваш... сопровождающий в обеде не нуждается?
– Не нуждается.
Уговаривать себя Ричард не заставил.
Тушеное мясо. Овощи какие-то... кажется, подлива. Все свежее и еще теплое. Хозяин молчал, крутил в руках тонкий стерженек.
– Значит, – он первый нарушил молчание, полагаете, что это и вправду работа Уршаха? Признаюсь, была надежда, но... сами понимаете, в наше время развелось столько подделок...
– Подслушивали? – поинтересовался Ричард, заглатывая кусок мяса.
– И подсматривал. Должен же был я составить собственное мнение о... персоне столь одиозной.
– Чего? – Ричард едва не подавился хлебом.
– Простите, лойр Вильгельм, – Альер скромно устроился на краю стола. – Он не имеет ни малейшего представления о хороших манерах. А что касается статуэтки, то если обратите внимание на глаза ее, то в левом стоит клеймо... и второе – на ногте мизинца... он всегда ставил два клейма. Выбирал места открытые, но в то же время, как бы это выразиться, специфического толка... пожалуй, если возьмете лупу, то сами в этом убедитесь.
Ричард икнул и вытер ладонью губы.
Великосветская болтовня злила.
– Премного благодарю... если вы правы...
– Я уверен, что прав...
– ...то мое состояние увеличилось где-то на треть...
– Несказанно рад...
– Хватит! – взмолился Ричард.
И лойр Вильгельм, переглянувшись с Альером, расхохотались. Почему-то стало обидно.
– У меня от этого чириканья голова болит...
– Полагаю, отнюдь не от чириканья, – лойр Вильгельм разом сделался серьезен. Он встал, встряхнул руками, и перстень на мизинце полыхнул алым камнем. – Позвольте... я не собираюсь вредить ему.
– Он не собирается, – подтвердил Ричард, взмахом руки остановив аррванта.
Его прикосновение было холодным.
Липким.
И в какой-то момент показалось, что пальцы лойра Вильгельма проникли под череп. Ричард хотел вывернуться, сбросить чужую руку, которая нагло шарилась в его голове, но обнаружил, что не способен пошевелиться. Дышать стало тяжело, а перед глазами поплыли разноцветные круги.
Что-то лопнуло.
Зазвенело.
И боль затопила сознание, стерев все. Ее было так много, что Ричард осознал – не справится.
– Вот так лучше... – этот голос донесся издалека, и Ричард искренне его возненавидел. – Однако теперь ему следует хорошо выспаться...
– Боюсь, сон ему не на пользу...
Альер. Предатель... должен был предупредить... защитить...
– Это смотря где спать... пожалуй, вы ведь ощущаете? Должны, я полагаю...
– Ваши предки были целителями души?
...сволочи... кто их просил... больно же... и сон... спать нельзя, иначе Ричард окажется в пещере, где бессмертная тварь заставит его выколоть себе глаза.
Дышать.
И очнуться... идти на голоса... а его, кажется, несут. Ощущение собственного тела возвращалось. Это тело было неповоротливым и неудобным, оно успело обзавестись многими ранами, о которых теперь вспоминало.
– Во всяком случае так гласила семейное предание, – голос был спокоен. – Как понимаете, мы, как и многие, пострадали в той резне. Уцелела лишь моя прапрапрабабка, которая сумела очаровать мятежника и тем спасла свою жизнь... полагаю, дело не совсем в очаровании и та любовь, которая вдруг вспыхнула между ней и тюремщиком, зародилась не по воле богов... главное, она спаслась, в отличие от прочих, но... имение и книги, дневники, знания... все это было утрачено. Она чему-то научила своих детей, те – своих... однако в какой-то момент некромантом стало быть почетней, чем целителем. И я весьма рад, что вы... помогли моему дяде понять себя.
Ричарда уложили и, кажется, на постель. Пахла она хорошо. Простыни были прохладны, перины – мягки, но тело все равно отозвалось болью.
– Я унаследовал дар, жалкие искры некогда могучего пламени... мои предки стояли у трона, не позволяя Императорам впадать в безумие... насколько это вообще было возможно. Я же только и способен, что видеть. Иногда купировать острые приступы, вроде этого, – на лоб легла сухая и горячая ладонь. – Он проспит под камнем. И сны его будут спокойны, а когда он очнется, мы поговорим... но я буду весьма благодарен, если вы составите мне компанию за обедом...
...все-таки сволочи.
Спал Ричард спокойно.
***
Лайра Орисс стояла перед зеркалом. Платье ее, заказанное несколько недель тому, было идеально. Тафта молочного оттенка. И серебряное кружево. Нарочито простой крой, и вызывающий разрез, скрытый в складках юбки.
