Текст книги "Леди и некромант. Тени прошлого (СИ)"
Автор книги: Екатерина Лесина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)
Глава 16. Леди и реликвии
Глава 16. Леди и реликвии
Камень.
Венец.
Венец и камень... льдистая хрупкость неизвестного металла и темно-алый, будто из крови сделанный, камень. В тонких пальцах Тихона он казался живым. То тут, то там вспыхивали искры.
Алые.
И темно-лиловые.
Черные... белые... будто сеть трещин. Камню определенно не нравились руки Тихона, но альв был совершенно безразличен к его желаниям.
В отличие от Верховного судьи.
– Вам не стоит доверять альвам, госпожа, – не удержался он. – Полагаю, без их участия не обошлось...
– Не обошлось, – согласилась я.
Ужин съеден.
Посуда помыта, благо, у меня теперь есть кому перепоручить это неблагодарное дело.
Скатерть. Свечи, которые не подумали убирать. Открытые окна. Ночная прохлада и стрекот сверчков. Ричард, устроившийся в кресле. И сел-то боком, перекинув ноги через высокий подлокотник. Три монеты на его ладони...
...и взгляд, устремленный сквозь них.
Дела минувших дней, которые вдруг стали актуальны как никогда. Я присела напротив Тихона и подперла щеку кулаком. Рядом, подвинув себе канделябр, пристроился Грен с вязанием. Спицы в руках его мелькали ловко, беззвучно, надстраивая ряд за рядом.
Не знаю, что он вязал, но это было длинным и красным.
Кружевным.
– Полагаю, за давностью лет гриф секретности можно снять? – спросила я.
– Что? – Тихон на мгновенье оторвал взгляд от камня.
– Тайна... она не такая уж тайна, верно? – мне хотелось камень отобрать.
Он был моим.
По праву крови.
По праву рода, от которого осталась лишь я... и значит, я единственная наследница... и чувство это, обжигающей ревности, злости, было мне не знакомо. Оно вообще, похоже, не было моим.
– Мы должны понять, что случилось тогда, чтобы разобраться в происходящем сейчас, – я все же коснулась венца.
Примерить.
...малый венец носили Императрицы. И многие готовы были сделать все, что угодно, лишь бы надеть его хотя бы раз... а он теперь мой.
– Мятеж случился, – благородный Аль-Ваххари пожевал губами. – Рабов... и магия исчезла.
Это обстоятельство, похоже, даже спустя столетия не давало ему покоя.
– Как он случился? – подал голос Ричард. – Как Регалии позволили?
– Они не позволили, верно? Они пропали до мятежа... или не пропали, а лишились части свойств своих? К примеру, контроля... – я коснулась-таки камня, который радостно вспыхнул, обдав пальцы мягким теплом. – Или защиты... или еще чего-нибудь... и не ошибусь, сказав, что к этому приложили руку альвы.
– Верно.
Тихон был немногословен.
– И не только они, – я обратила взгляд на Грена, спицы которого застучали быстро.
Слишком уж быстро.
– Дело в этом камне, верно? Без него Императорский венец – просто корона?
– Не просто, – Тихон поднял венец, – но ты права, большую часть своих особых свойств он утратил...
– Но об этом не сразу узнали, верно?
– Нам... пришлось многим пожертвовать, чтобы добраться до венца, – Тихон протянул его мне. – И да, сперва мы думали выкрасть его, но... это было невозможно. Тот человек, который нам сочувствовал, мог пройти в сокровищницу, но не вынести из нее что-либо...
– Замена? – это было просто предположение.
Логичное.
И дающее какие-никакие ответы.
– Да... мои предки, – Грен отложил вязание и потер глаза. – Стыд не дым, глаза не выест... да и нет стыда, когда делаешь благое дело... ты уж прости, Оливия, но эти перестали быть людьми... ни совести, ни души... чего творили, об том и наши старухи вспоминать не любят, до всяких страстей охочие... так вот, мой прадед, примите горы его душу, отыскал камешек... не один, сперва была дюжина, но попробуй-ка ограни... и чтоб по цвету, по чистоте...
Он дернул себя за бороду и крякнул.
– Тот собирали из этой дюжины. Сращивали, а это, чтоб ты знала, сил требует немеряно, но вышло, да... а альвы сумели одному человечку разум перекроить...
– Не кроили мы ничего, – поморщился Тихон. – Нельзя заставить человека сделать то, что ему не по нраву. И тот, кто нам помогал, в глубине души был согласен с тем, что безумие следовало прекратить. Он пронес камень в сокровищницу и сумел заменить...
– И этот ваш... помощник был правильной крови? – Ричард подкинул монеты на ладони и поймал все три. – Иначе он сгорел раньше, чем тронул корону...
– Сын.
– Что? – Верховный судья встрепенулся.
– Этому мальчику было двенадцать. Трое его братьев погибли от рук отца, который не желал делиться властью... и принц знал, что жить ему осталось недолго. Ему уже поднесли первую чашу с ядом.
Тишина.
И Верховный судья молчит, опустив взгляд.
Альер хмурится.
Долго хмурится и, наконец, выдает.
– Тогда понятно. Регалии знакомили с наследником, чтобы, в случае... скоропостижной смерти Императора не возникало вопросов... неудобных.
– Дележки, стало быть, – уточнил Грен.
– Эти двое слишком многое себе позволяют, – Верховный судья вытянулся. – И в мое время их предали бы казни за одну мысль... всех их... и родню их проклятую, и...
– К счастью, времена ныне другие, – произнес Ричард и вновь монеты подкинул. – Итак, что мы имеем в остатке... наследника, который готовился ко встрече с богами, но при этом ему хватило силы духа подложить папочке большую свинью...
– Этот низший...
– ...способен тебя развеять, – Ричард был совершенно спокоен. – На Императора моих сил не хватит, а вот ты, если подумать, ты не особо нужен.
Верховный судья замолчал, всем видом своим выказывая возмущение и несогласие с подобной постановкой вопроса.
– Справедливости ради, мальчик был вполне искренен в своих чувствах, – Тихон поместил камень в центр венца и прижал пальцем. Серебряное плетение расползлось, прогнулось и выпустило тончайшие нити, которые камень обвели, закрепляя на нужном месте. – Его мать удавили на его глазах, братьев отравили, а сестру... сделали новой Императрицей, хотя ей было всего десять.
Меня замутило.
Конечно, не я выбирала себе родственников, но... поневоле начинаешь сомневаться, стоит ли вообще упоминать о подобной родне.
Гуля заворчал и положил голову на колени, носом ткнулся в ладонь, требуя почесать за ухом.
– Он вошел в сокровищницу с одним камнем и вышел с другим. Он был очень хорошим магом. Невероятно сильным. И ему удалось подчинить Регалии... ненадолго. Этого хватило, чтобы совершить замену. Он передал камень... посланнику, который доставил его альвам.
Тихон протянул венец. В центре его гневно сверкало огненное око.
– Примеришь?
Хотелось.
Не просто хотелось, но... руки зудели, желая прикоснуться к этому чуду, а голос внутри нашептывал, что это не только право мое, но и долг перед предками.
В бездну этих предков.
Голос разума подсказывал, что камешек не так прост и безумие моих предков не только их собственная заслуга. Я еще помнила, как изменила Ричарда гончая... а этот камень был много-много опасней.
– Старейшины скрыли камень в Священной роще... магия альвов не дала отыскать его...
– А восстание?
Я не находила в себе сил отпустить венец.
...лучше бы ему оставаться в склепе.
– Всегда были люди, недовольные властью Императора. Нам оставалось лишь слегка помочь...
– Я же говорил, без нелюдей не обошлось, – выплюнул Верховный судья.
– Мы лишь хотели свободы, – Тихон протянул руку и я вложила в нее венец. И когда разжала пальцы, то сумела выдохнуть с немалым облегчением. – И покоя...
– Понятно.
Ричард встал.
– Итак... Регалии ослаблены. Восстание зреет... думаю, готовили его долго... странно даже, что не нашлось никого, кто бы выдал... вам повезло...
– В Империи жили неплохие менталисты, – Тихон уложил венец в шкатулку и, закрыв крышку, провел по дракону ладонями. Кованый зверь зашипел и выплюнул облако проклятья, которое, впрочем, стекло с ладоней альва темной дымкой. – Иногда... можно заставить людей не думать об опасных вещах. Или что-то сделать... простое. Неопасное... скажем, задержать письмо на час или два... сорвать поставку фуража... чтобы ее мог сделать другой торговец...
***
Ричард закрыл глаза.
Его разрывало от ярости.
И главное, он прекрасно осознавал, что ярость эта вовсе не его, она принадлежит человеку, от которого ныне и памяти не осталось.
Памяти нет, а ярость вполне.
Черная.
Глухая.
Клокочущая. Она требовала выхода и Ричард, вздохнув, потянулся к ней. Он нырнул в это болото, а заодно и в ту, ушедшую жизнь.
Аль-Ваххари последний сын рода АрШаим, Верховный судья провинции Харраз, не любил вставать рано. В спальне его окна были задернуты плотными шторами.
Забраны ставнями.
И укреплены особыми заклятиями, чтоб случайный звук не потревожил чуткого его сна.
Домашние знали о привычках хозяина и до полудня во всем доме царила тишина.
...сегодня не спалось.
Тревога сжимала сердце. И, проклятье, виной ей были вовсе не престранные слухи о скорых переменах, которые долетали до ушей Аль-Ваххари.
Какие перемены?
Разве что цены на зерно вновь вырастут. Кеметцы обнаглели совершенно, возомнив, что игрушечная их свобода действительно позволяет им быть независимыми. Еще немного и терпение Императора лопнет...
...голова ныла.
...не стоило вспоминать, но он все равно вспомнил. И поморщился. Сжал виски ладонями. Но когда мальчишка-раб встрепенулся, подался было вперед, всем видом своим выражая готовность служить хозяину, Аль-Ваххари махнул рукой.
Не было у него настроения играть.
Он встал.
– Пусть подают завтрак, – сказал он, отсылая мальчишку прочь.
Растет.
И юношеская гибкость скоро исчезнет, сменившись характерной грубоватостью низших. Кость тяжелеет, мышцы каменеют, и упражнения, которые мальчишка старательно проделывает каждый день, хоть и замедлили это взросление, но все одно не уберегли его.
...цены на рабов тоже выросли.
Привозят мало.
И все какие-то... неухоженные. Говорят, кораблям приходится искать свежее мясо далеко, отправляться в варварские земли, где круглый год царит зима и водятся шерстистые слоны. Такого в прошлом году привозили показать Императору, но летом слон издох.
...те рабы тяжелы костью и норовом дурны. Еще на каменоломни годятся, а в остальном...
Завтрак. И прохлада, созданная камнями. Нынешнее лето затянулось, уже давно пора бы начаться дождям, ан нет... в городе пыльно.
Дышать тяжело.
И сама мысль о том, чтобы отправиться в магистрат, внушает отвращение. С другой стороны срочных дел нет, кроме одного и отложить его нельзя: приказы Императора не обсуждаются.
Он вновь поморщился.
Вчерашний вечер.
И покой лаборатории, нарушенный старшим из аррвантов. Он с молчаливым поклоном протянул свиток.
Встреча.
Утомленный долгой дорогой всадник, который от любезного предложения Аль-Ваххари лишь отмахнулся. Он не желал ни застолья, ни славословий, лишь покоя...
– Мой гость еще отдыхает? – спросил Аль-Ваххари. – Нет? Уехал? На рассвете?
...радость, которую он испытал, была стыдной.
Его дом удостоили высочайшей чести и... никто не пострадал.
Почти никто. Девушку нашли в покоях, отведенных гостю. Она лежала на полу, раскинув руки, уставившись в потолок. Лицо ее, искаженное мукой, было уродливо. А ведь Аль-Ваххари старательно выбирал домашних рабов, как и иные вещи, его окружавшие...
...эту сломали.
Было обидно. И любопытно. На теле девушки он не нашел видимых ран, а вот внутренние органы ее практически спеклись.
День.
И легкий портшез. Рабы, что несли его, привычно считали шаги. Близнецы двигались по обе стороны, и потому успели поймать камень, который прилетел из толпы.
– Сдохни, тварь! – взвизгнул кто-то, а в следующее мгновенье толпа набросилась, грозя смести хлипкую с виду охрану.
Портшез перекосило.
...он был хорошим магом. И огненная плеть, развернувшись над головой толпы, брызнула искрами. Обычно этого хватало, но не сейчас...
Полетели камни.
Мусор.
Они ударялись о щит, рассыпаясь прахом...
...кто-то закричал.
Кто-то вспыхнул факелом... кто-то захрипел и осел, расползаясь гнилью...
– Бежим!
Захрипели трубы, возвещая о подходе городской стражи.
...на площади остались мертвецы. Не так и много, пару дюжин... и аррвант подал руку, помогая Аль-Ваххари выбраться из портшеза. Его собственные рабы были мертвы, и эта новая утрата привела в ярость.
Они что, не понимают, как сложно подобрать правильную четверку?
Проклятье.
От злости он послал вслед убегавшим заклятье отсроченной чумы...
Новое.
Давно хотелось его опробовать, но повода не было. Заключенное в браслет плетение легко сползло в пальцы, а там и вовсе развернулась, воплощаясь серебристым туманом. Он накрыл ближайшую к площади улочку, и Верховный судья с неудовольствием подумал, что, вполне возможно, пострадают и невиновные...
Он, что ни говори, не любил бессмысленной жестокости.
– Мятеж, господин! – десятник городской стражи упал на одно колено. Его лицо было красно, а сам он дышал часто и мелко. – Сначала рабы, теперь вот городская чернь... вам стоит вернуться...
Никто и никогда не указывал Аль-Ваххари, что ему стоит делать.
– Ты, – он знаком велел десятнику подняться. – Проводишь меня...
Здание магистрата было подернуто бледной пеленой защиты. Перед ней валялись палки и камни, и даже небольшое бревно, которое нападавшие использовали вместо тарана.
– Убрать, – велел Аль-Ваххари.
Его пелена пропустила, как и аррвантов, что молчаливо следовали рядом.
...правому повредили одежду. В левого кто-то кинул нож, и клинок застрял в плече, доставляя аррванту некоторые неудобства, но избавляться от помехи он не спешил.
Все же разум их был ограничен.
...к счастью, а то, глядишь, присоединились к бунтовщикам.
– Ты, – Аль-Ваххари указал на десятника. – Передай главе стражи, чтобы не цацкался... всех, кто проявляет агрессию, задержать. Если будут сопротивляться – уничтожить...
Человек склонился низко, как показалось, пряча лицо.
– ...передай, что я вызову подкрепление. Войска прибудут на закате...
...не то, чтобы в этом была необходимость, но...
...чувство тревоги не отпускало.
И в ином случае он бы прислушался, ибо интуицией обладал превосходной, однако поручение...
...пахло гарью.
Прятались перепуганные рабы, которых Верховный судья предпочел не заметить.
Спуск в сокровищницу не занял много времени. Раздвинулись пологи защитных заклинаний, с протяжным скрипом отворилась дверь из каменного дуба.
...внутри было прохладно.
И тесновато.
Стояли рядами сундуки с золотом общим числом двадцать три. Отправка налогов в этом году задерживалась, что приводило Аль-Ваххари в расстройство. Не любил он хранить чужие деньги.
Казна.
И партия драгоценных камней, приобретенная на нужды города, но так и не переданная артефакторам. С полдюжины пустых форм, нуждавшихся в доводке...
...он знал каждую вещь здесь, и это его знание наполняло казначея святою уверенностью в нечеловеческой памяти Аль-Ваххари.
...раб, пусть и из доверенных, связанных кровною клятвой, знал далеко не все.
Дверь закрылась.
Вспыхнули запасные камни, наполняя сокровищницу бледным разреженным светом. Аль-Ваххари выбросил тревожные мысли из головы. Он отыскал нужный камень и, проколов палец, прижал к камню ладонь. Вспыхнуло скрытое заклятье и кусок стены поддался. Тайник был невелик, но достаточен, чтобы вместить сундук средних размеров. Скрытые в нем предметы, признаться, влекли Аль-Ваххари и ему случалось нарушать все писаные правила, забирая то один, то другой артефакт в свою лабораторию. Он был очень осторожен.
– Берите, – он указал на сундук.
...его провожали взглядами. И не все они были благоговейными...
В городе же было беспокойно.
И жеребец, взятый с конюшен магистрата, пританцовывал, вскидывал голову, прял ушами. Чуял кровь? Жеребец был хорош, кимшарских кровей, тонконогий, нервный и быстрый... на таком от любой погони оторваться можно.
Что за мысли такие в голову лезут?
Аль-Ваххари никогда ни от кого не бегал...
Стук копыт разносился по опустевшим улицам. Молчаливые дома. Окна закрыты ставнями. Над некоторыми мерцает марево защитного поля...
...стражи активированы.
И город готов встретить мятеж...
...и как только сама мысль о нем пришла в голову этому сброду?
Аль-Ваххари пришпорил коня.
Белые холмы остались позади. И площадь, на которой лежали мертвецы... бессмысленный расход материала. Путь лежал по Черной улице, к городской стене...
...откуда-то прилетел камень, но рассыпался прахом, соприкоснувшись со щитом Верховного судьи. Он, не оборачиваясь, кинул в ответ проклятье.
...и еще одно.
К вечеру город охватит эпидемия красной эрры, что значительно облегчит работу страже.
Дома становились бедней.
Иные, сложенные из камня, вовсе не имели окон, что было в нынешних условиях весьма разумным решением. Двери заперты. Стражи просты, если не сказать, элементарны. У некоторых домов магическая защита вовсе отсутствовала.
Преступная небрежность.
...еще ниже.
Еще дальше.
Тени в переулках... заклятье, завязшее в щите. Примитивное. И разрушительное. Аль-Ваххари справился с ним играючи, но все одно отметил про себя: давно следовало ввести закон об ограничении способностей низших...
...эта либеральность и заискивания ни к чему хорошему не приведут.
Улочки уже.
Их легко перекрыть, что мятежники и делают. Груда камня. Обломки мебели. И пятеро с копьями. На одном даже доспех имеется, явно снятый с какого-то невезучего стражника. Он же, сорвав с шеи бляху амулета, швыряет ее под копыта коню.
Вспышка света.
Грохот.
Кажется, вздрагивает земля и стены домов.
Что-то сыплется сверху, но Аль-Ваххари вскидывает руку, пуская волну чистой силы. Она плавит стены домов. Вспыхивают белым пламенем деревянные ставни и завал. Раскалываются камни. Визжит человек, тот самый, надевший доспех... защита доспеха не позволяет ему умереть быстро, но так даже лучше.
Аль-Ваххари с трудом успокаивает жеребца и направляет вперед.
Дальше.
За город... его пытаются остановить.
...арбалетный болт сгорает в пламени щита. А пара заклятий возвращаются к тем, кто их создал, правда, несколько усиленными...
Бунтовать нехорошо.
К счастью, кладбище стоит. Сброд не настолько безумен, чтобы посягнуть на священную границу, хотя, кажется, храм лишился цветных витражей, но...
...восстановят.
Пожалуй, Аль-Ваххари сам сделает из мятежников пару аррвантов в дар храму, пусть Маг-покровитель увидит, что дар его оказался в надежных руках.
Врата закрыты.
И Верховный судья спешивается.
Аррванты следуют его примеру.
...храм определенно пытались сжечь. И отнюдь не естественным пламенем, оно не оставило бы следа на старых стенах. А черные потеки и оплавленный камень...
...возможно, следует не ограничивать, а вовсе изымать силу? В конце концов, низшим она ни к чему.
Дорожки узкие. Запах ладанника, который только-только вошел в пору цвета. Тишина.
Покой.
И страж родового склепа встречает Аль-Ваххари благожелательно. Он разворачивает кольца тела, урчит, выпрашивая подношение, и Верховный судья делится силой. Не удержавшись, он проводит по чешуйчатой голове змея, который щурится...
Долетают отголоски эмоций.
Грусти.
И вины. Чувство это острое вновь пробуждает тревогу. Кажется, змею известно больше, чем человеку, но это было бы нелепо...
Спуск.
И тайная дверь отворяется по молчаливому приказу. Многие лета нисколько не сказались на механизме. Беззвучно проворачиваются шестеренки. Скользят плиты. И тьма благословенная отступает перед светом.
– Ставьте сюда, – Аль-Ваххари указал в угол.
Сам же, вытащив запечатанную шкатулку, бережно водрузил ее на полку. Хотел было снять нитку, прилипшую к боку, но императорский дракон предупреждающе зашипел. И Верховный судья убрал руку.
Остановился.
Огляделся.
И... да, внутренняя тревога никуда не исчезла. А следом появилось престранное ощущение, что собственная жизнь его скоро подойдет к концу. И что бы ни делал он, предначертанное не изменить.
– Вы... – Аль-Ваххари потер шею.
Верховный судья был слишком практичен, чтобы долго предаваться печали. Родовое чувство не подводило никогда, а стало быть...
– Вы, – он оглядел аррвантов и поправился. – Ты. Подойди сюда.
Убрать рану от ножа дело нескольких мгновений. Подправить нарушенный каким-то заклятием контур – немного сложнее, тем более работать приходилось не в лаборатории...
...замкнуть подпитку на общую сеть хранилища.
– Останетесь. Пока... – он облизал губы, собираясь произнести то, что от него потребовали. – ...пока не явится истинный хозяин.
Аррванты молчали.
Но в пустых глазах их мелькнуло что-то, похожее на недоумение. Конечно... слишком примитивны и ограничены, а потому нуждаются в четких инструкциях.
– Узнаете... – он вытащил пластину с запечатленными ключами. Активировалась она с одного прикосновения, раскрыв многоцветье императорской ауры.
Верховный судья про себя отметил дюжину уникальных узлов.
Для опознания хватит трех.
Аррванты смотрели.
Молчали.
...и все-таки стоит поработать над возможностью разговора. Хотя... с другой стороны о чем с ними беседовать-то? Лучше уж завести еще пару мальчишек. Их искреннее любопытство льстит...
...домой он возвращался в одиночестве, но странное дело, будто ощущая недоброе его настроение, мятежники не пытались остановить Аль-Ваххари.
Жаль.
Сила требовала выхода.
А душа – крови... предчувствие скорой смерти не отпускало. Скорее уж стало явным. И следовательно, смерть, какой бы облик она ни приняла, была рядом.
День.
Два?
И можно гадать, где и когда настигнет она Аль-Ваххари, примет ли вид заклятья, яда, стрелы...
...жаль, что так и не озаботился наследником. Следовало оставить хотя бы бастарда, а не...
...жалеть о прошлом нелепо. И если получится – Аль-Ваххари читал в семейных хрониках о подобном – избежать гибели, он всенепременно подберет себе пару. Девушку из хорошей семьи, способную родить и, желательно, не одного ребенка.
А заодно и пару наложниц.
Он поморщился.
С женщинами было сложно, но его позабытый долг перед родом требовал...
...дом его встретил мерцающим пологом защиты, которую, судя по обилию хлама перед воротами, пытались пробить. Усталый жеребец всхрапнул, переступая через тело. Мертвец выглядел уродливо и, судя по мухам, лежал довольно давно.
Кровь на камне.
И домашние, столпившиеся у ворот. Испуганные лица. Заломленные руки. Слезы. Вздохи... и кто-то падает на колени, тянет руки...
– Все будет хорошо, – Аль-Ваххари бросил повод. – И будет хорошо. Ни к чему паника...
...старый эконом хлопает в ладоши. Но дворня, странное дело, не спешит расходиться. Из толпы выталкивают худенькую девчонку в платье с чужого плеча. Она незнакома – Аль-Ваххари, как и подобает хорошему хозяину, знает своих слуг в лицо. А эта... слишком тоща.
Испугана.
И на лице ее расплывается уродливый синяк.
Она падает на колени и протягивает руки, умоляя выслушать.
...дом семьи Эшшар рухнул. Отказала защита? Нашелся предатель, сумевший ее снять? Это утверждение само по себе нелепо, поскольку снять родовую защиту способен лишь хозяин дома или кто-то из семьи, если...
...девчонка не лжет.
Ее аура сияет кристальной белизной. Она говорит о толпе, о том, что сперва мятежники просто стояли, а потом вдруг бросились и защита не удержала их... они прошли сквозь сад, вытоптав клумбы госпожи.
Она говорит об убитых слугах, что посмели встать на защиту хозяев.
О хозяине, который размахивал руками, но ничего не происходило, хотя еще недавно он самолично сжег наглеца, который посмел пялиться на хозяйку. О хозяйке, которая схватилась за родовой амулет, но бесполезно...
...о детях, разорванных толпой.
...о том, как сама бежала...
И стыдится этого... и просит прощения...
Что ж, трусость свойственна низшим, как и отсутствие преданности. Хороший слуга ушел бы за хозяевами, но... пожалуй, девушка будет полезна.
Потом.
Позже.
Когда Аль-Ваххари станет вершить суд.
– Уведите. Накормите. Заприте, – он поморщился. – На нижнем уровне...
...она не лгала, но мало ли, какую заразу могла принести с собой?
...к вечеру доставили отчет от начальника стражи, а утром известие, что здание городской управы выгорело. И начальник погиб вместе с ним.
Это огорчило.
...а в полдень любимый раб Аль-Ваххари опустил статуэтку на затылок Верховного судьи. И защита, которую он не снимал никогда, пропустила этот удар.
Смерть пришла в свой срок.
И была нелепа.
